Текст книги "Сокровище Чингисхана"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Тереза сидела напротив иллюминатора. Повернув голову, она увидела в толстом стекле Питта, их таинственного спасителя, явившегося внезапно, словно ниоткуда. Она заметила, как он нагнулся над рюкзаком, достал оттуда маску, трубку и два небольших, скрепленных между собой акваланга. Быстро надев их и застегнув ремни, он подошел к перилам у правого борта и, прежде чем водная стена накрыла их, прыгнул. Дальше Тереза ничего, кроме воды, не видела.

Волна накатила на рыбацкую лодчонку, когда та находилась милях в пятнадцати от Листвянки и западного берега. Исследователи в камере и понятия не имели, какая страшная сила обрушилась на них – в тот момент вращающаяся водяная глыба размером с трехэтажный дом летела по поверхности озера со скоростью сто пятьдесят миль в час.

С высоты двухсот футов Джордино видел момент столкновения лодки с волной. Нос ее взлетел вверх – казалось, она собирается подняться вертикально, но затем последовал еще один удар, в днище, и старенький корпус, переломившись пополам, исчез в массе воды, словно растворился в ней. В стремительном движении к берегу, волна погребла под собой лодку. Каким-то чудом уцелела только рулевая рубка, болтавшаяся на поверхности озера позади сейши. Кормовая палуба и лежавшая на ней компрессионная камера ушли под воду. Неожиданно выпрыгнула из воды черная носовая часть лодки и, махнув остатком мачты, будто попрощавшись с небом, исчезла в кипящих пузырях, медленно опускаясь на холодное дно Байкала.

4

–  Держитесь крепче! – прокричала Тереза сквозь внезапно накативший рев воды. Слова ее эхом отозвались в камере. Вода яростно швыряла и крутила ее. Обитатели катались по ней, беспомощно махая руками. Сначала камера вместе с лодкой встала вертикально, а затем ее начало швырять из стороны в сторону. Трое мужчин и две женщины отчаянно цеплялись за приваренные поручни, пытаясь болтаться на них, а не летать по камере как живые ракеты. В момент столкновения лодки с волной время для них будто застыло. Простояв несколько секунд вертикально, лодка начала ломаться. Все услышали сильный треск под ногами – это задрожала палуба, а потом лодка развалилась. Освободившись от более легкой носовой части, тяжелая корма наклонилась назад и начала медленно опускаться. Волна с диким грохотом пронеслась над кормой и умчалась к берегу.

Терезе показалось, что она стала участницей замедленной съемки. Сначала она ощутила, что лодка уходит вниз, затем услышала рев воды и почувствовала, как камера под ударом волны переворачивается и плавно ложится на бок. Каким бы слабым ни было падение, удар камеры о воду оторвал ее обитателей от поручней – их руки, ноги, тела свились в копошащийся клубок, крики смешались с хрипами и кашлем. Тусклый свет, вспыхивавший в иллюминаторе, стал меркнуть, а потом и вовсе исчез. Камера погрузилась в пугающий мрак.

Волна, невидимая потерпевшим крушение, развернулась над кормой на сто восемьдесят градусов, вдавила ее в воду, намертво прижав к компрессионной камере. Моторный отсек, сразу же заполнившийся водой, вместе с гребным валом увеличили нагрузку. Хотя основная мощь воды прошла над ними вскользь, под действием собственной тяжести обломок лодки медленно шел на дно. Компрессионная камера из средства спасения превратилась в орудие убийства, в гроб, уносивший живых людей на дно сибирского озера.

Прочная стальная камера могла выдерживать давление в тридцать атмосфер при погружении на тысячу футов. Однако там, где затонула рыбацкая лодка, было значительно глубже, и это означало, что камера сплющится задолго до того, как упадет на дно озера. В обычной ситуации, даже при полной загрузке, когда в ней находились пять человек, камера выскакивала из воды и свободно дрейфовала по ее поверхности. Сейчас же на нее всем своим весом давила и увлекала на дно часть перевернутой кормы.

По сгущающейся за иллюминатором темноте Тереза догадалась, что они погружаются все глубже. Она вспомнила слова Питта, которые он произнес перед тем, как закрыть их. Он назвал камеру поплавком. «Значит, утонуть она не может, – подумала она и огляделась, но нигде не заметила следов течи. – Похоже, нас что-то тянет вниз», – пришла она к выводу.

–  Все, кто может, ползите сюда! – закричала она, ощупью пробравшись к днищу камеры. – В этой части нужно увеличить вес.

Ее побитые и оглушенные товарищи кое-как переместились к ней, обнялись, стараясь не удариться, крепко прижались друг к другу. Тысяча фунтов массы сама по себе не смогла бы освободить их, но Тереза правильно угадала точку – днище камеры находилось почти у края кормы. Теперь над их головами был только двигатель, самая тяжелая часть кормы. Дополнительный вес возле центра тяжести позволил верхнему отсеку камеры чуть приподняться и начать постепенно, миллиметр за миллиметром, выскальзывать из-под днища кормы.

По мере погружения увеличивалось давление. Послышался слабый треск, камера грозила исчерпать запас прочности. К счастью, одновременно увеличивался угол подъема камеры. Она заскользила быстрее. Внутри никто не ощущал, как камера медленно двигалась вверх, лишь слышался скрежет стали о ребристый борт кормы. Прошло еще с полминуты, и камера встала под углом сорок градусов. Снова раздался скрежет, на этот раз очень громкий, и камера, вырвавшись из-под днища лодки, стремительно полетела вверх.

Сидевшим внутри казалось, что они очутились на «русских горках». С каждой долей секунды камера набирала скорость. Она выскочила из воды подобно ракете, пролетела по инерции футов пять и шлепнулась в воду. Джордино, продолжавшему висеть неподалеку в своем «камове» и неотрывно следить за озером, показалось, что он опять стал свидетелем неудачного запуска межконтинентальной баллистической ракеты «трайдент» с атомной подводной лодки класса «Огайо». От упавшей камеры расходились концентрические круги, вода вокруг нее кипела. Джордино сочувственно покачал головой: он представлял, что испытывают пассажиры камеры, вылетевшей с глубины не менее восьмидесяти футов, особенно если учесть, что скорость ее по мере приближения к поверхности увеличивается. Полет камеры и шлепок в воду получились очень эффектными.

Джордино подвел вертолет поближе к месту падения камеры, разглядел закрытый люк и облегченно вздохнул. Камера тем временем, идиллически покачиваясь на легких, с небольшими бурунчиками, волнах, тихо поплыла к берегу.

Несмотря на синяки и ссадины, Тереза радостно заулыбалась, снова увидев за стеклом иллюминатора голубое небо. Рассматривая его, она заметила, что камера уверенно держится на поверхности озера, и немного успокоилась. По небу скользнула серебристая тень. Узнав в ней вертолет, Тереза совсем воспрянула духом. «Он прилетел спасать нас», – подумала она. Тереза повернулась и оглядела своих товарищей по несчастью, обессиленных, неподвижно лежавших вокруг нее.

Бурное путешествие оставило на их телах множество синяков и ссадин, но, к счастью, никто серьезно не пострадал. У сурового капитана рыбацкой лодки на лбу виднелся большой кровоподтек, Уоффорд крепко приложился спиной к поручню. Рой и две женщины вовсе избежали требующих длительного лечения травм. Тереза представила себе, сколько бы костей они себе переломали, не окажись в камере матрасов, и почувствовала легкий озноб. Она окончательно успокоилась, и мысли ее обернулись к Питту, человеку, спасшему их. Удалось ли ему самому спастись?

Глава и ветеран НУМА решил: будет лучше, если он встретит волну в открытой воде. Выросший в городе Ньюпорт-Бич, с детских лет привыкший бороться с волнами, опытный серфер Питт хорошо знал, что самое безопасное – это поднырнуть под надвигающуюся волну. Тогда она пройдет верхом, не причинив вреда. Заперев исследователей в компрессионной камере, он торопливо надел маску, подсоединенную к дыхательному аппарату «Драгер», и прыгнул с лодки. В воде он отчаянно заработал руками и ногами, стараясь отплыть от нее как можно дальше. До подхода сейши оставались считанные секунды, а ему еще нужно было уйти в глубину, чтобы оказаться под волной. Он не успел скрыться от нее, опоздав на каких-то пару секунд.

Волна обрушилась на него, когда он находился всего в метре от поверхности озера. В результате, вместо того чтобы переждать опасность в относительной тишине, он столкнулся с водяной стеной. Питту показалось, будто он вскочил на эскалатор, несущийся вверх с дикой скоростью. Внутри у него все упало. Его поволокло на гребень волны. В отличие от лодки, попавшей внутрь волны и переломившейся, Питта придавило к водной стене. Он стал частью волны.

Уши у него заложило от грохота многотонной водной массы; из-за сотен потоков, неистово круживших перед глазами, он ничего не видел. К счастью, несмотря на кромешный ад, творившийся вокруг него, он мог нормально дышать. На какое-то мгновение ему почудилось, что он летит по воздуху. Питт даже обрадовался неожиданному приятному ощущению. Угнетала, правда, мысль о возможном падении вниз. В этом случае вода его просто раздавила бы как асфальтовый каток. Сначала он пробовал было бороться с водой, но, поняв бессмысленность своих попыток, решил поберечь силы. «Будь что будет», – подумал он, продолжая лететь вверх. Движения вперед он не чувствовал, хотя волна к тому времени отнесла его от лодки на несколько сотен ярдов.

Неожиданно для себя Питт почувствовал, как ноги его оторвались от воды, а затем перед глазами вспыхнул свет. Его подбросило, не очень высоко, после чего он шлепнулся животом на воду, помимо своей воли развернулся и быстро заскользил вперед. Питт мгновенно сообразил – он находится на гребне воды и его несет к ее передней, самой опасной части, по которой он взлетел сюда. Всего несколько дюймов отделяли Питта от отвесной тридцатифутовой стены, спускавшейся к поверхности озера. Вокруг него шипел и кипел водный поток. Питт хорошо понимал – свались он, и вода тут же раздавит его.

Он развернулся перпендикулярно передней части стены и, что есть силы отталкиваясь ногами, медленно заскользил по плоской вершине. Почувствовав, как движущаяся вода по инерции тянет его назад, он еще энергичнее заработал ногами. Питт словно отталкивал от себя волну. С яростью рвущегося к финишу пловца-спринтера он бросился вперед по гребню. Руки его вращались как пропеллеры, ноги били по воде с умопомрачительной частотой. Ревущая вода продолжала тянуть его, стараясь засосать в себя, но Питт не желал сдаваться и яростно бился за жизнь.

Постепенно вода начала отпускать Питта, и вскоре он уже спокойно доплыл по гребню волны к ее тыльной части и скользнул вниз. Поток увлек его, но падал он каскадами, не успевая набрать большую скорость. Питт внутренне собрался, готовясь удариться о поверхность озера, но удара не произошло. Поток внезапно потерял скорость, вокруг маски замелькали пузыри, и Питт догадался, что плывет уже подводой. Многотонная стена воды понеслась дальше, грохот ее вскоре смолк. Питт взглянул на глубиномер, прикрепленный к ремню безопасности, и увидел, что находится на глубине двадцати футов.

Повернувшись лицом вверх, он оглядел сверкающую поверхность воды и, лениво отталкиваясь ногами, поплыл к ней. Высунув из воды голову, он посмотрел вслед ревущей волне, неумолимо катившейся на сокрушительное рандеву с южным берегом озера. Рев медленно затихал вдали, уступая место другому звуку, вначале непонятному, но вскоре он определил его – это был рокот вертолетного двигателя. Развернувшись, Питт обнаружил «камов» совсем недалеко от себя. Джордино вел его почти над самой водой, и летел он точно к нему. Скользнув взглядом по воде до самого горизонта, Питт не заметил на ней никаких признаков рыбацкой лодки.

Джордино завис недалеко от Питта, совсем низко, волны ударялись о колеса шасси. Питт быстро подплыл к открытой пассажирской двери качавшегося над водой вертолета и вскарабкался на сиденье. Не успел он снять маску, как Джордино уже поднял вертолет.

–  Многих после такого разрывало на куски, – сообщил Джордино, усмехаясь. Он был рад, что нашел друга в целости и сохранности.

–  Я славно поплавал в аэродинамической трубе, – отозвался Питт, хватая ртом воздух и в изнеможении закрывая глаза. – Что с лодкой?

Джордино сокрушенно покачал головой.

–  Забудь о ней. Ее переломило как щепку. Пошла на дно вместе с декомпрессионной камерой. Правда, та вскоре выскочила на поверхность как пуля. В иллюминаторе видел, как мне кто-то махал, – значит, живы. Наша старенькая баночка спасла их. Я связался с «Верещагиным», попросил поторопиться. Капсулу скоро выловят.

–  Приятная новость. Без декомпрессионной камеры они бы утонули.

–  Извини, не мог прилететь за тобой раньше. Волна мешала.

–  Да ладно, не переживай. Я тут совсем неплохо провел время, – кивнул Питт и через силу улыбнулся. Вспоминать ужасные минуты на гребне волны не хотелось, и он перевел разговор на другую тему: – А как «Верещагин»? Надеюсь, собственность института не слишком пострадала?

–  Возле Листвянки высота волны упала до четырнадцати футов, и «Верещагин» прошел сквозь нее, даже не шелохнувшись. Руди говорит, что только кресла выехали из-под стола, а

в остальном все нормально. А вот деревне, говорят, достанется крепенько. Нотам все в полной готовности.

Опустив голову, Питт рассматривал озеро, но нигде не видел декомпрессионную камеру.

– Далеко меня отнесло? – поинтересовался он, наконец отдышавшись. Он начал успокаиваться и сразу же почувствовал во всем теле боль от синяков, полученных во время борьбы с водной стихией.

– Примерно на три мили, – ответил Джордино.

– За такое короткое время? Да мне золотую медаль пора давать, – произнес Питт, смахивая с брови капельку воды.

Джордино увеличил скорость. Он вел вертолет на север, футах в пятнадцати от поверхности озера. Вскоре прямо по курсу они увидели мирно качавшийся на небольших волнах крупный предмет цилиндрической формы. Приближаясь к нему, Джордино сбавил скорость.

– Держу пари, что внутри становится душновато, – сказал он.

– Проиграешь. Реальная опасность отравления углекислым газом возникнет не раньше чем через два-три часа, – отозвался Питт. – Когда подойдет «Верещагин»?

– Через полтора часа. Боюсь, я не смогу все это время болтаться в воздухе. – Джордино щелкнул пальцем податчику топлива, стрелка которого уходила влево.

– Хорошо, возвращайся, а я составлю им компанию. Так они хотя бы будут знать, что о них не забыли.

– А не достаточно ли тебе прохладительных ванн? Учти, возможно переохлаждение, – предупредил его Джордино, снижаясь до нескольких футов.

– Ты бы себе это говорил, когда плещешься в ручейках у Скалистых гор. Да температурку бы там померил для разнообразия, – парировал Питт. – Скажи Александру, чтобы посматривал на воду, а то еще переедет нас.

Питт снова натянул налицо маску, выпрыгнул из вертолета и, подняв фонтан брызг, нырнул в воду в нескольких футах от декомпрессионной камеры. Джордино сразу же поднял вертолет и взял курс к «Верещагину», а Питт подплыл к иллюминатору, прижался к нему маской и заглянул внутрь.

Увидев перед собой маску и разглядев в ней зеленые глаза Питта, Тереза ахнула от неожиданности.

– Он все-таки остался жив, – изумленно пробормотала она.

Остальные тоже приникли к иллюминатору и замахали Питту. Они и представить себе не могли, что, прежде чем вернуться к ним на вертолете, он проделал трехмильное путешествие по озеру на гребне волны.

Питт постучал указательным пальцем по стеклу иллюминатора, затем соединил его с большим.

– Он спрашивает, в порядке ли мы, – пояснил Рой.

Татьяна, находившаяся ближе всех к иллюминатору, энергично закивала и повторила знак. Питт коснулся ладонью своих часов и вытянул вверх указательный палец.

Татьяна снова понимающе кивнула.

– Нам осталось ждать всего час, – сообщила она. – Помощь уже в пути.

– Ну что ж, полагаю, можно устроиться поудобнее, – сказал Уоффорд. Вместе с Роем они переложили сбившиеся матрасы, и все смогли усесться комфортнее.

Питт осмотрел камеру, проверяя корпус на наличие повреждений и течей. Убедившись, что капсула совершенно цела, Питт взгромоздился на ее верхнюю часть, торчащую из воды. В чистом полуденном воздухе он без труда разглядел появившуюся вдали темную точку «Верещагина» и начал внимательно следить за его приближением.

К тому времени, когда судно остановилось ярдах в пятидесяти от декомпрессионной камеры, Джордино уже успел смонтировать на фюзеляже вертолета большой подъемный кран. Тросы все так же болтались в буксирных кольцах камеры, так что Питту пришлось лишь собрать их и навесить на крюк. Сам он уселся на камеру верхом и казался наездником, оседлавшим гигантского белого жеребца. Джордино поднял камеру и бережно опустил ее на кормовую палубу «Верещагина». В ту же секунду Питт спрыгнул с нее и засуетился у входного люка, открывая замок. К распахнувшемуся люку подбежал Ганн и, заглянув внутрь, помог Терезе и Татьяне выбраться наружу. Трое мужчин вылезли следом за ними сами.

– Слушай, это же просто великолепно, – проговорил Уоффорд, вдыхая чистый свежий воздух.

Капитан рыбацкой лодки, появившийся из камеры последним, сразу подошел к борту и, опершись на перила, стал оглядывать озеро в поисках своей погибшей посудины.

– Скажите ему, чтобы не напрягал зрение, – шепнул Питт Татьяне. – Его лодка утонула. Волна переломила ее.

Татьяна перевела капитану слова Питта. Тот в ответ на ее сообщение покачал головой и внезапно заплакал.

– Мы и не думали вас увидеть, – сказала Тереза. – Как вам удалось выжить?

– Иногда мне очень везет, – усмехнулся Питт, открывая рюкзак и укладывая в него водолазный костюм.

– Еще раз спасибо вам. – Благодарность Терезы слилась с хором восхищенных голосов. Команда судна и исследователи восторгались мужеством Питта.

– Говорите спасибо не мне, а Джордино, ведь это он догадался привезти вам декомпрессионную камеру.

Джордино выступил вперед и церемонно поклонился.

– Весьма польщен, дамы и господа, – улыбаясь, произнес он. – Надеюсь, маленькое путешествие в консервной банке доставило вам удовольствие.

– Вы спасли нам жизнь, мистер Джордино, – отозвалась Тереза, взяла его руку и долго трясла.

– Пожалуйста, зовите меня просто Ал. – Под взглядом симпатичной голландки хрипловатый голос итальянца смягчился.

– Зато теперь я хорошо знаю, каково быть шариком в пинболе, – пробормотал Рой.

– Послушайте, у них на судне есть водка? – угрюмо спросил Уоффорд, потирая ушибленную спину, и застонал.

– Простудились? – участливо поинтересовался Ганн, подслушав вопрос, и заулыбался. – Прошу за мной, дамы и господа. Сначала вас осмотрит судовой врач, а потом вы сможете либо отдохнуть в каютах, либо выпить на камбузе. В Листвянке творится кошмар, до завтрашнего утра туда лучше не соваться.

– Ал, отведи их ко врачу. Я приду попозже, сначала переброшусь парой словечек с Руди, – сказал Питт.

– С удовольствием, – ответил Джордино и, взяв Терезу под руку, повел подлинному переходу в крошечную судовую медсанчасть. Остальные потянулись за ними.

Руди подошел к Питту и похлопал по плечу.

– Ал рассказывал о твоей прогулке на волне. Знай я об этом намерении заранее, прицепил бы к тебе пяток датчиков. Сам понимаешь, интересно все-таки знать, какова скорость потоков внутри волны, ну и все такое, – усмехнулся он.

– Буду рад поделиться с тобой опытом в гидрогазодинамике за рюмкой текилы, – отозвался Питт. – Как там на берегу? Разрушений много?

– Судя потому, что мы видели с «Верещагина», Листвянка в целом шторм выдержала. Пристань, конечно, уничтожена, пару лодок вынесло на берег. Валяются на центральной улице, но в остальном более или менее нормально. Да, разве что несколько прибрежных палаток снесло. Главное – человеческих жертв нет, власти успели предупредить население о приближении волны. Мы тоже слышали сообщение по рации.

– Расслабляться нам не следует, возможно повторение подземных толчков, – сказал Питт.

– У меня прямая связь с Национальным информационным центром по прогнозированию землетрясений, он находится в Голдене, штат Колорадо. Они пообещали сразу предупредить нас, если заметят что-нибудь подозрительное.

Озеро окутывал сумрак, «Верешагин» медленно дрейфовал в сторону Листвянки. На носовой палубе исследовательского судна команда, облепив поручни, разглядывала разрушенный берег. Волна молотом ударила в него, с корнем вырвала деревья и разрушила хилые постройки, однако большая часть поселка и сооружений остались неповрежденными. Корабль бросил якорь уже в темноте примерно в миле от разрушенной пристани, над которой соорудили временное освещение в виде длинной гирлянды лампочек. Над водой плыл тихий рокот трактора «Беларусь» – это жители, несмотря на глухую ночь, продолжали расчищать улицы и побережье от обломков.

В углу камбуза сидели Рой, Уоффорд и капитан погибшей лодки. Один из членов команды щедро угощал их водкой «Алтай». Напротив них, у противоположной стены, расположились

Питт, Джордино, Саргов, Тереза и Татьяна, заканчивая обед, состоявший из запеченного осетра. Когда помощник кока убрал пустые тарелки, Саргов достал бутылку без этикетки и разлил по рюмкам мутноватую жидкость.

– Ваше здоровье, – сказал Джордино, по очереди поворачиваясь к дамам и чокаясь с ними.

– Которое благодаря вам значительно улучшилось, – ответила Тереза и рассмеялась. Она глотнула напитка, и глаза ее округлились, а улыбка слетела с лица. – Что это? – задыхаясь, спросила она. – По вкусу напоминает щелочной отбеливатель.

Саргов оглушительно захохотал.

– Это самогон. В поселке раздобыл, у своего старинного приятеля. В Америке нечто подобное называется, кажется, муншайн.

Под общий дружный смех Тереза оттолкнула от себя недопитую рюмку.

– Нет уж, лучше я выпью водки, – произнесла она и заулыбалась.

– Поведайте мне, зачем двум таким шикарным девушкам понадобилось выискивать нефть на Байкале? – спросил Питт, допивая рюмку.

– Затем, что нефтяной консорциум «Аварга» приобрел права на разработку месторождений к востоку от озера, – сообщила Татьяна.

– Озеро Байкал – культурное достояние человечества. Организация Объединенных Наций присвоила ему статус мирового наследия; защитники окружающей среды по всему земному шару молятся на него как на икону. Вы догадываетесь, как они взвоют, если узнают о вашей работе? – вмешался Саргов. – Как вы, собственно, собираетесь здесь бурить?

Татьяна кивнула:

– Все правильно. Мы уважаем священные воды Байкала и никогда не установим на нем вышки. Если наши предположения подтвердятся и месторождения окажутся перспективными, мы будем бурить, но с принадлежащей нам территории, под большим углом. Скважина пройдет под дном озера и уткнется прямо в залежи нефти.

–  Разумно, – согласился Джордино. – В Мексиканском заливе бурят под углом, а иногда даже ведут скважину горизонтально. – Правда, технологические тонкости нефтедобычи никак не объясняют мне причину пребывания здесь прелестного голландского ангела из Роттердама. – Широко улыбнувшись, он посмотрел на Терезу.

Польщенная комплиментом, та вспыхнула и, немного подождав, ответила:

–  Из Амстердама. Я там живу и работаю. А сейчас вместе с моими американскими коллегами-алкоголиками выполняю контракт, заключенный с «Шеллойл». – Объясняя, она ткнула большим пальцем себе за спину, туда, где уже изрядно подвыпившие Рой и Уоффорд громко делились со своим русским собутыльником скабрезными анекдотами.

–  Мы находимся тут по просьбе нефтяного концерна «Аварга», – продолжала она. – У них нет оборудования для морской нефтеразведки, что вполне объяснимо. Наша компания вела исследования на Балтике, в Западной Сибири. Это мы искали нефть на Самотлоре. С нефтяным концерном «Аварга» у нас заключен контракт на совместный поиск нефти в регионах, кажущихся перспективными. Так что вполне естественно, что мы находимся здесь.

–  Ну и как, удалось вам сегодня найти залежи нефти? – спросил Питт.

–  Пока мы исследовали структуру дна озера на наличие просачивания углеводорода, а измерять потенциальные запасы будем потом, уже с помощью сейсмического оборудования. К моменту подхода волны никаких факторов, указывающих на утечку нефти, мы не обнаружили.

–  Утечка нефти? – переспросил Саргов.

–  Да, обычный и, нужно сказать, примитивный способ обнаружения нефтяных запасов. В морях и океанах нефть просачивается со дна и всплывает на поверхность. До того как появились морские сейсмические источники, бумеры и другое аналогичное оборудование, позволяющее прозвонить осадочные глубины и получить визуальное геологическое изображение дна, только так и определяли наличие залежей углеводородов – по пятнам на морской поверхности.

–  У нас есть рассказы местных рыбаков, подтверждающие наши догадки. Они видели на поверхности озера нефтяные пятна, – пояснила Татьяна. – Мы, конечно, понимаем, что запасы могут оказаться небольшими, экономически невыгодными для промышленной добычи.

–  Потенциально очень дорогостоящее предприятие, учитывая разную глубину озера, – добавил Питт.

–  Ну уж если мы заговорили о предприятиях, то позвольте вас спросить, мистер Питт, а что вы и другие сотрудники НУМА делаете на борту российского исследовательского судна? – спросила Татьяна.

–  Мы здесь в гостях у Александра и его лимнологического института, – ответил Питт, пощелкав пальцами по пустой рюмке, которую Саргов тут же наполнил. – Ведем совместные исследования по определению направления внутренних течений и их влияния на местную флору и фауну.

–  И каким же образом вы узнали о приближении волны? Вас кто-то предупредил?

–  Сенсорные датчики дали знать. Мы разбросали по озеру несколько сотен поплавков с датчиками, чтобы измерять температуру воды, давление и прочее. Больше всего было раскидано возле острова Ольхон, где мы и находились, когда поступил первый сигнал об опасности. Спасибо Руди, это он заметил подводный оползень и момент возникновения сейшей.

–  Повезло вам, да и всем другим тоже, – заметила Тереза.

–  У Руди нюх на катастрофы, – усмехнулся Питт.

–  Это все ерунда, – махнул рукой Джордино. – Вот приехать в Сибирь без единой бутылки «Джек Дэниелс» – действительно катастрофа. – Он отпил глоток самогона, поморщился и с отвращением посмотрел на свою рюмку.

–  Позор нам. Все базовые данные полетели насмарку из-за посторонних шумов, – густым босом возвестил Саргов, направляя беседу в научное русло. – Одно хорошо – удалось получить точную информацию о возникновении волны.

–  А ваши поплавки с датчиками могут показать, где именно возникло землетрясение? – поинтересовалась Татьяна.

–  Если оно произошло под землей, то да, – кивнул Питт.

– Руди пообещал завтра разобраться с компьютерами и по показаниям датчиков установить точное место. Он разговаривал с сейсмологами, и те уверяли его, что помогут. Ладно, не знаю, как вы, а я отправляюсь спать.

– Я тоже, – отозвался Питт, подавляя зевоту. – Разрешите проводить вас до каюты? – невинно спросил он Татьяну.

– Охотно разрешаю, – ответила она. – Тем более что, по– моему, меня слегка пошатывает.

К ним присоединился Саргов, все трое поднялись и пожелали остальным спокойной ночи.

– Полагаю, вы останетесь дожидаться торта безе? – спросил Питт, улыбаясь Терезе и Джордино.

– Я жажду услышать романтические баллады о Голландии. У меня уши горят от нетерпения, – отозвался Джордино.

– А скучные рассказы о геологоразведке на морских глубинах вас не устроят? – рассмеялась Тереза.

– Да, о глубинах как раз кстати. Чувствую, запало глубоко. – Питт, едва сдерживая смех, подмигнул Джордино и, еще раз пожелав спокойной ночи, ушел.

Поддерживая Татьяну под локоть, он проводил ее до кормы, где находилась ее каюта. Не успела она скрыться за дверью, как начало сказываться напряжение дня. Питт добрался до своей каюты, не раздеваясь рухнул в кровать и с удовольствием вытянулся. Несмотря на усталость, заснул он не сразу. В мозгу снова и снова прокручивались события прошедшего дня, его ощущения и переживания, пока наконец сон не обволок его спасительной темной пеленой.

5

Проспав не более четырех часов, Питт внезапно проснулся и замер, прислушиваясь. Тишина показалась ему подозрительной, внутреннее чутье подсказывало – происходит нечто странное. Включив настольную лампу, он опустил ноги с кровати, встал и едва не полетел на пол. Питт сразу догадался, что судно накренилось в корме под углом почти десять градусов.

Он торопливо оделся, взбежал по лестнице на верхнюю палубу и двинулся по ее внешнему переходу. Он не увидел ни души ни здесь, ни на внешней палубе, которой заканчивался переход, – весь корабль словно вымер. Вокруг было неожиданно тихо. Питт прошел в носовую часть и только здесь понял, что его смутило. Он не слышал звука работающих двигателей. В моторном отделении, сотрясая ночной воздух, глухо постукивал только запасной генератор.

Питт в три прыжка преодолел еще одну лестницу, ведущую наверх, рывком открыл дверь. К его изумлению, никого не было и на капитанском мостике. Он начал подумывать, что остался один, обвел взглядом пульт управления, нашел кнопку «тревога» и нажал ее. В тот же миг, расколов ночную безмятежность, включились сирены и сигнальные колокольчики. Судно погрузилось в истошный вой и оглушительный звон.

Спустя несколько секунд на мостик, словно разозленный бык, вырвавшийся из загона, влетел сухощавый капитан «Верещагина».

–  Что здесь происходит? – пробормотал он, от ярости да еще среди ночи едва подбирая нужные английские слова. – Где вахтенный Анатолий?

–  Корабль тонет, – спокойно отозвался Питт. – Когда я вошел сюда минуту назад, никакого вахтенного здесь не было.

От изумления капитан вытаращил глаза. Только теперь он заметил, как сильно накренилось судно.

–  Нужно увеличить подачу электроэнергии. Моторист, черт его дери! – заорал он и бросился к телефону. Но не успел капитан схватить трубку и связаться с машинным отделением, как мостик погрузился в кромешную тьму. Разом погасло все – фонари на мачтах, лампы в каютах, монитор пульта управления. Даже сирены и колокольчики начали мало-помалу стихать.

Ругаясь на чем свет стоит, капитан принялся шарить руками по пульту управления, пытаясь нащупать выключатель аварийного аккумулятора, повернул его, и тусклый свет озарил мостик. В слабом мерцании ламп возникла фигура главного инженера, влетевшего на мостик. Грузный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой, он стоял в дверях, судорожно глотая воздух. Взгляд его синих глаз был паническим.

– Капитан, люки в машинное отделение задраены и скованы цепью. Войти туда невозможно. Думаю, помещение наполовину затоплено, – сообщил он.

– Кто-то задраил люки? Что происходит?.. Почему мы тонем, стоя на якоре? – спрашивал капитан, стряхивая с себя оцепенение и пытаясь в уме найти ответы на свои вопросы.