Текст книги "Друид"

Автор книги: Клауде Куени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 45 страниц)

– Да будет так, Гедомо! – закричал всадник, а сопровождавшие его братья достали мечи и подняли их вверх, издав торжествующий клич. Похоже, приказ охранять друида они посчитали огромной честью для себя.

Я попрощался с Боа, не проявляя никаких чувств; так, как должен прощаться с женщиной друид, когда на него устремлены взгляды сотен воинов. На самом деле мне было очень тяжело. Долгими зимними ночами мы с Боа дарили друг другу немного тепла. Я и она знали, что рядом есть человек, которому можно излить душу. Иногда ночью мы сжимали друг друга в объятиях, словно двое испуганных маленьких детей, заблудившихся в темном лесу.

– Боа, – тихо сказал я, – возможно, однажды в Кенабе появится грек, который будет искать меня. Скажи ему, что я отправился к Верцингеторигу, а затем собираюсь поехать в Массилию. Пусть он следует за мной.

– Как зовут этого грека? – спросила Боа.

– Криксос. Он мой раб, но ты не должна удивляться, если он будет выдавать себя за вольноотпущенника или за торговца. Его зовут Криксос, ты запомнила это имя?

– Да, – ответила Боа и незаметно погладила мою левую ногу. – Скажи, ты когда-нибудь вернешься?

Ее глаза стали влажными от слез.

– Нет, Боа. Мы больше никогда не увидимся.

Через некоторое время мы покинули Кенаб и направились к лагерю, в котором Верцингеториг собирал войска. От сопровождавших меня воинов я узнал, что верховный друид Галлии во время ежегодного собрания в лесу карнутов решил объявить священную войну римлянам. А молодой царь арвернов Верцингеториг, который вот уже несколько месяцев добивался принятия этого решения, должен был возглавить военный поход. Друиды вернулись в свои племена и сказали вождям, что они, а также их воины и племена, которые платят им дань, должны безоговорочно подчиняться всем приказам Верцингеторига. Эдуи, арверны, секваны наконец-то смогли объединиться и собирались сражаться под предводительством одного полководца, а не множества враждующих между собой вождей и князей. Благодаря своему влиянию друиды смогли осуществить то, что всего лишь полгода назад казалось невозможным. Галлия объединилась, чтобы изгнать римлян. Казалось, что часы Цезаря сочтены.

На самом деле, я не особо удивился, услышав рассказ о том, как неугомонный Верцингеториг со своими отчаянными воинами вернулся в родной оппидум, расправился со всеми своими врагами и провозгласил себя царем арвернов. Нет, долготерпение никогда не было одной из его добродетелей. Но я ни мгновения не сомневался в том, что молодому полководцу оно понадобится, если он хочет победить самого Цезаря.

О численности кельтского войска ходили самые невероятные слухи. Почти все считали огромным преимуществом тот факт, что Верцингеториг много лет служил в армии римлян и был прекрасно знаком со стратегией и тактикой Цезаря. В лице молодого арверна проконсулу противостоял противник, который знал, как римляне ведут военные действия. Верцингеторигу были известны все сильные и слабые стороны римского войска, но, что еще важнее, он был лично знаком с проконсулом Гаем Юлием Цезарем! Я был уверен, что кельты смогут одержать победу.

Царь арвернов встретил меня с распростертыми объятиями. Он был так рад видеть меня, что не рассчитал своих сил, – когда он обнял меня как старого друга, мои ноги оторвались от земли. Сообразив, что переусердствовал, Верцингеториг отпустил меня, и я тут же упал, но меня подхватили оба брата, которые в пути обращались со мной так, словно я был настоящим князем.

Царь арвернов не собирался ждать, он хотел действовать немедленно. Мне казалось, что он излучает силу и энергию. В то же время Верцингеториг понимал, как важно правильно спланировать поход против Цезаря – ничего нельзя было оставлять на волю случая. Я снял с пояса золотой амулет, изображавший Ойффигнеикса, и отдал его человеку, в чьих руках была теперь судьба всей Галлии.

– Он понадобится тебе, Верцингеториг, царь арвернов и предводитель всех кельтских племен!

Сжав статуэтку в руке, Верцингеториг ответил:

– Ты приносишь мне удачу, друид. Идем в мою палатку. Карнутские разведчики сообщили мне, что ты можешь по памяти нарисовать карты, на которых будут нанесены места расположения всех римских опорных пунктов и складов с провизией.

Да, друиды правы, утверждая, что любые написанные слова портят память человека, превращая ее в изъеденное червями яблоко. Тот же, кто в течение многих лет учит наизусть тысячи священных стихов, обладает удивительной способностью бессознательно в мельчайших подробностях запоминать необходимую ему информацию. Я даже удивился тому, насколько легко смог по памяти нарисовать карту Галлии. Уверенно проводя пером по папирусу, я наносил очертания рек и гор, заштриховывал местность, поросшую лесами, и отмечал все римские склады продовольствия, а также дороги, по которым подвозили продовольствие и снаряжение.

Стоя у меня за спиной, Верцингеториг с удивлением следил за моей работой.

– Этот Юлий подохнет здесь от голода, – бормотал он себе под нос. – Я уничтожу Цезаря его собственным оружием. Вот теперь-то мы и проверим, в самом ли деле боги благоволят к нему!

Царь арвернов показал на карту и несколько раз постучал пальцем по кружку, под которым я написал «Нарбо» [79]79
  Нарбо Марций – современный Нарбон.


[Закрыть]. Этот город располагался немного западнее Массилии.

– Цезарь сейчас здесь. Он прилагает все усилия, чтобы защитить границы своей провинции в этих местах, – Верцингеториг провел пальцем по карте и показал на местность восточнее Кенаба. – В этих землях, принадлежащих сеннонам [80]80
  Сенноны – могущественное племя, жившее в Галлии на территории современных Иль-де-Франса и Шампани.


[Закрыть]и лингонам, зимует его войско. А мы находимся как раз между ними. Вспомни слова Цезаря, друид. Он не раз повторял, что галльского кабана нельзя съесть целиком. Я буду действовать так же, как действовал он. Наши войска уничтожат его легионы один за другим.

Цезарь наверняка предчувствовал, что седьмой год его Галльской кампании станет особенным. Почти все племена кельтов объединились под командованием одного человека – харизматичного царя арвернов Верцингеторига, лишь эдуи пока что медлили. Вместе с новыми войсками Цезарь ускоренным маршем шел по заснеженным Цевеннам, которые в такое время года всегда покрыты льдом и снегами.

Но Верцингеториг не стал нападать на него. Он позволил Цезарю беспрепятственно пройти по землям, принадлежащим эдуям, которые все еще являлись союзниками Рима. Однако князья и вожди, которые решили выступить против проконсула и его войск, пытались оказать давление на царя арвернов и заставить его как можно быстрее отдать кельтам приказ атаковать римлян. Причина такого нетерпения заключалась в том, что у предводителей кельтов было слишком мало продовольствия и они опасались за боевой дух подчинявшихся им воинов.

– Почему ты медлишь? Что заставляет тебя выжидать? – спросил я Верцингеторига однажды вечером. Я отвечал за переписку царя арвернов и фактически выполнял те же обязанности, которые были возложены на меня в канцелярии Цезаря.

– Ты считаешь, что у нас закончатся припасы, если в ближайшее время не состоится решающая битва с римлянами? Что мои воины откажутся подчиняться моим приказам, взбунтуются и вернутся в свои оппидумы и деревни?

Я кивнул.

– Я с тобой согласен, друид, – нельзя исключать подобную возможность. Но подумай, что случится, если у легионеров истощатся запасы продовольствия?

Покачав головой, я ответил:

– Нет, не думаю, что это возможно.

– Очень может быть, что они не поднимут восстание, – рассмеялся Верцингеториг, – но тогда римские солдаты просто-напросто умрут от голода. Проконсул сам не раз повторял, что голод страшнее оружия. Ради чего же я должен жертвовать жизнями своих воинов?

Цезарь хорошо позаботился о снабжении своих войск. У его легионеров было все необходимое. Ускоренным маршем легионы римлян дошли до Кенаба и практически сровняли столицу карнутов с землей. Бедная Боа… Вряд ли ей удалось пережить атаку римлян на оппидум. Цезарь объединил новые легионы со своими основными войсками и направился в земли арвернов. Он надеялся, что такая угроза вынудит Верцингеторига и его соплеменников, являвшихся основной силой, объединявшей кельтские племена, изменить решение и выйти из союза. Но Верцингеториг никак не отреагировал на действия римлян. Цезарь мог подумать, будто войска кельтов вовсе не существует. Царь арвернов всячески избегал битвы с легионами проконсула. Однако везде, куда приходили войска Цезаря, горели поля, селения и склады с продовольствием; кельты забирали с собой все, что можно было унести, и угоняли весь скот. Проконсул был вынужден отдать приказ урезать рацион своих легионеров. Каждый день из лагеря римлян на патрулирование отправлялись все большие отряды, единственной задачей которых являлась охрана дорог, использовавшихся для подвоза продовольствия. Многие из этих отрядов так и не вернулись назад. Наверное, в Галлии не было более опасных путей, чем те, по которым войску Цезаря доставляли снаряжение и припасы.

Легионеры стали проявлять нетерпение. Они голодали. Кроме того, солдаты Цезаря начали думать, будто кельтские боги, чьи священные места они разграбили и уничтожили, наконец-то решили отомстить римлянам: на землю низвергались потоки воды, войска Цезаря утопали в грязи и страдали от нехватки продовольствия. У проконсула не оставалось другого выхода: он выступил с речью перед своими легионерами и сказал, что разрешает всем им вернуться на родину. Конечно же, это был всего лишь очередной тщательно продуманный ход Цезаря. От стыда его легионеры готовы были провалиться сквозь землю. Теперь они согласны были пойти на все и вынести любые испытания ради Цезаря, только бы доказать ему, на что они способны.

Кроме того, Цезарю в очередной раз помог Мамурра. Он велел подкатить свои хитроумные сооружения к стенам столицы битуригов и приказал изготовить огромное множество катапульт, а также осадных башен. Аварикум [81]81
  Аварикум – столица битуригов, современный Бурж.


[Закрыть], оппидум, расположенный там, где земли карнутов, эдуев и арвернов граничили друг с другом, не выдержал осады и пал. Наверняка те, кто дожил до взятия оппидума римлянами, завидовали воинам, которые погибли, защищая Аварикум. Обезумевшие от ярости и голода, легионеры вырезали сорок тысяч человек. Почти все женщины были изнасилованы. Детям римские солдаты отрубали конечности, а затем стреляли обезображенными телами из катапульт, словно это были камни. Восьмистам жителям Аварикума легионеры Цезаря оставили жизнь, чтобы те рассказали Верцингеторигу и другим вождям, выступившим против Цезаря, что произошло в тот страшный день.

Однако проконсулу не удалось ослабить позиции царя арвернов такой невероятной жестокостью. Взятие Аварикума, напротив, укрепило их, ведь Верцингеториг сам требовал, чтобы кельты, жившие в этом оппидуме, добровольно согласились сжечь его. Тот факт, что римляне убили почти всех жителей города, лишь подтверждал правоту молодого и честолюбивого арверна. Он выбрал правильную стратегию – стратегию выжженной земли. Только битуриги решили воспротивиться приказу Верцингеторига и в результате этого потерпели тяжелое поражение. Даже эдуи наконец признали, что царь арвернов знал, что делает. Тем не менее никто не смог помешать Цезарю расположить все запасы продовольствия, казну и предоставленных галльскими племенами заложников в городе эдуев Новиодунуме.

Ситуация изменилась. В начале года проконсул сделал все возможное, чтобы объединить свои войска. Сейчас же из-за нехватки продовольствия ему пришлось разделить свои легионы. Под командованием верного проконсулу Лабиэна четвертый легион отправился на север, Цезарь же повел оставшиеся шесть легионов в земли арвернов.

Он хотел нанести Верцингеторигу удар в самое сердце. Цезарь прекрасно знал, что ни один город в Галлии не сможет противостоять гениальным осадным сооружениям Мамурры. Но Герговия, столица арвернов, была неприступной, хорошо укрепленной крепостью, к которой вели труднопроходимые пути. Проконсул потерпел неудачу – этот орешек оказался ему не по зубам. Вся Галлия ликовала. Даже эдуи подняли восстание против римлян. Они наконец поверили в то, что дни, когда Цезарь мог бесчинствовать в землях, принадлежащих кельтам, были сочтены. Проконсул снял осаду Герговии, его войска отступали, сопровождаемые смехом защитников города. Цезарю пришлось спешно перебросить свои легионы в земли эдуев. Когда ему удалось подавить их восстание, Цезарь, получив от вождей этого племени извинения и заверения в том, что они больше не пойдут против Рима, вернулся под стены Герговии и вновь начал осаду города. Ему нужен был союзник в Галлии. Цезарь прекрасно понимал, что для него это вопрос жизни и смерти, и потому проявил снисходительность по отношению к побежденным эдуям. Однако взятие Герговии имело еще большее значение. Город должен был пасть. Верцингеториг решил действовать не силой, а хитростью. Днем и ночью его воины, прекрасно знавшие местность, с молниеносной быстротой нападали на войска римлян и так же быстро исчезали. Однажды в результате таких набегов Цезарь за сутки потерял сорок шесть центурионов и семьсот легионеров. Ему пришлось отступить.

Это было первое крупное поражение проконсула на галльской земле. Верцингеториг одержал свою первую победу над Цезарем.

Эдуи в очередной раз решили изменить свое мнение – в Новиодунуме они перебили всех римских солдат, которых проконсул оставил в оппидуме для охраны казны, запасов продовольствия и тяжелого снаряжения. Когда вожди этого кельтского племени решили вновь выступить против римлян, Цезарь потерял своего единственного союзника в Галлии, а также огромную сумму денег и все свои запасы. Он хотел отомстить эдуям за то, что те в очередной раз вероломно предали его. Но когда войска Цезаря еще только подходили к оппидуму, тот уже горел. Эдуи забрали весь провиант, а те припасы, которые они не смогли увезти с собой, просто уничтожили. Проконсул понимал, что он ходит по краю пропасти, в которую может сорваться в любой момент. Его солдаты снова начали страдать от голода. Некоторые офицеры потеряли все свое имущество, оставленное в Новиодунуме.

Галлы наконец-то поняли, что они являются одним народом, который должен сражаться за свою свободу. В Бибракте, там, где Цезарь когда-то одержал победу над гельветами, собрались вожди всех союзных племен.

Этот совет вождей стал триумфом Верцингеторига. Все собравшиеся подтвердили право царя арвернов на командование объединенным войском кельтов. Теперь он сам мог выбирать, что сделают его воины в ближайшее время. Он мог заставить голодное и не способное сопротивляться войско Цезаря вернуться на территорию римской провинции, а также мог выступить против легионов Лабиэна на севере, которые медленно продвигались к Лютеции. Лабиэн решил взять город штурмом, чтобы накормить своих изученных солдат и дать им возможность немного передохнуть. Но Лабиэна ждало жестокое разочарование. Когда его войска приблизились к Лютеции, легионеры увидели сгоревший дотла город. Тогда же курьеры, загнавшие в дороге не одну лошадь, принесли известие о неудаче, постигшей Цезаря под стенами Герговии. Лабиэн понял, что галльская кампания, которая с самого начала была авантюрой, закончилась. Легиону, находившемуся под его командованием, он отдал приказ ускоренным маршем идти на юг, навстречу Цезарю. Проконсул и его верный соратник решили объединить свои войска и вместе отступить на территорию провинции Нарбонская Галлия. По крайней мере, именно так расценил их действия Верцингеториг, поэтому он буквально наступал на пятки легионерам Цезаря, одновременно с трех сторон атакуя походную колонну римлян, растянувшуюся на большое расстояние.

Если разобраться, то Верцингеториг хотел завершить столь успешно начатую войну против римлян и окончательно освободить Галлию. Но Цезарь не сидел сложа руки. Он успел договориться с германцами, чья конница заменила отказавшихся служить в армии римлян кельтских всадников. И как раз эти наемники отразили атаку галлов, а затем обратили кавалерию Верцингеторига в бегство и начали преследование. После этого произошло невероятное: галлы начали поспешно отступать. В их лагере царила паника. Легионеры же почувствовали вкус победы и вновь воспрянули духом. Казалось, что теперь солдаты Цезаря готовы преследовать кельтов хоть до края земли. Царь арвернов и остатки его войска бежали в хорошо укрепленный город, принадлежавший мандубиям [82]82
  Мандубии – небольшое кельтское племя, жившее к северу от эдуев, у истоков Ионы и Сены.


[Закрыть]. Он располагался на возвышенности с крутыми склонами. Назывался этот город Алезия.

В Алезии был постоялый двор с харчевней на первом этаже, фасад которого украшал белый олень, хотя само заведение носило название «У золотого вепря». Верцингеториг считал, что он и люди из его ближайшего окружения обязательно должны поселиться там, поскольку это принесет удачу. Ни мгновения не сомневаясь в скорой победе над римлянами, он смотрел на карту Галлии, держа в руках кубок с вином, который ему подал один из офицеров.

– Цезарь в очередной раз разобьет себе лоб о городские ворота, – рассмеялся царь арвернов. – Что ты думаешь о моем плане, друид? – Он мельком взглянул на меня и наверняка заметил, что я задумался, услышав этот вопрос.

Все офицеры и приближенные к Верцингеторигу кельты благородного происхождения уже привыкли к тому, что их предводитель всегда очень высоко ценил мое мнение. Они стояли вокруг огромного стола, на котором была разложена карта Галлии, и смотрели на меня, ожидая ответа.

– Не стоит списывать со счетов Мамурру, – тихо заговорил я. – При помощи его осадных механизмов римляне могут с легкостью взять любой город.

Офицеры лишь рассмеялись, услышав мои слова.

– Вспомни, что произошло под Герговией! Где был тогда этот хваленый Мамурра? – закричали некоторые со злорадством. Они уже успели выпить довольно много вина и не могли трезво рассуждать.

– К сожалению, Алезия не имеет того уникального расположения, благодаря которому выстояла Герговия. Где неприступные стены? Где непроходимые пути? Говорю еще раз: Герговию ни в коем случае нельзя сравнивать с Алезией. Поверьте мне на слово, есть одна вещь, в которой римляне разбираются гораздо лучше, чем любые другие народы, живущие под солнцем, – это планирование осады и непосредственно осада городов!

– Он не сможет долго вести осаду Алезии, – рассмеялся Верцингеториг, – потому что у римлян вот-вот закончится продовольствие. Точно так же, как у стен Герговии, днем и ночью небольшие отряды наших всадников будут постоянно атаковать римлян, убивать их центурионов и не давать легионерам спать спокойно.

– Не знаю, – осторожно ответил я. – Тебе следует принять во внимание тот факт, что с севера приближаются войска Лабиэна. Он собирается объединиться с силами Цезаря.

– Лабиэн не дойдет до Алезии. Его солдаты умрут от голода, – заявил один из офицеров.

– Верцингеториг, почему ты не хочешь снова прибегнуть к той тактике, которая уже принесла тебе успех? Твои войска должны постоянно находиться в движении. Избегай битв. Пусть римляне умирают от голода, пусть их легионеры поднимут восстание!

– Если Цезарь останется в живых и покинет Галлию, то однажды он вернется с двадцатью легионами. Победить Цезаря – значит убить его! – воскликнул царь арвернов. – Мы должны уничтожить его самого и все легионы, находящиеся под командованием проконсула. Пусть именно под Алезией римляне потерпят самое страшное поражение за всю историю. Более того, я не согласен с тем, что Цезарь был вынужден снять осаду Герговии и потерпел неудачу только из-за того, что город удачно расположен. Частые набеги моих конных отрядов держали римских солдат в постоянном страхе. Цезарь понял, что он должен отступить. К тому времени, когда здесь будут легионы Лабиэна, войска проконсула, ведущие осаду Алезии, понесут огромные потери. Тут, за городскими стенами, мои войска обеспечены всем необходимым. А у Цезаря скоро закончатся припасы, у них не останется даже корки хлеба!

Когда на следующее утро я проснулся и поднялся на городскую стену, у меня появилось дурное предчувствие. Цезарь и не думал уводить свои войска от Алезии. Нет, его солдаты взяли в руки лопаты и начали копать рвы. Вокруг всего города.

Под руководством Мамурры римляне построили укрепление длиной двенадцать миль. Трудно в это поверить, но упрямый Юлий решил окружить Алезию кольцом из рвов, насыпей и частокола. На приблизительно одинаковом расстоянии друг от друга возвышались выросшие буквально на глазах башни. Я не мог в это поверить – не хотел верить! – но теперь в ловушке оказались кельты… Верцингеториг решил, что медлить нельзя. Большую часть своей кавалерии он вывел за стены города, поскольку, находясь в Алезии, всадники не могли ему пригодиться. Царь арвернов правильно оценил свое положение: чем меньше воинов ему придется кормить, тем дольше кельты смогут продержаться в Алезии. Офицерам кавалерии он отдал приказ собирать по всей Галлии воинов и вернуться с ними назад, под стены города. Царь арвернов считал, что именно здесь состоится битва, которая решит судьбу кельтского народа.

Цезарь не смог сдержать натиска кельтской конницы, и большей части всадников удалось прорваться. Теперь тот факт, что в Галлии в ближайшее время соберется еще одно кельтское войско, уже ни для кого не был секретом. Но проконсул не собирался отступать, нет, он отдал приказ начать сооружение еще одного кольца укреплений, чтобы иметь возможность отражать атаки кельтов, которые в ближайшее время должны были собраться здесь со всей Галлии. Вновь солдаты Цезаря копали рвы и делали насыпи. Некоторые участки защищал высокий частокол, словно из ниоткуда появлялись сторожевые башни. Перед обращенной наружу линией укреплений римляне соорудили множество волчьих ям и разнообразных ловушек, которые служили для того, чтобы наносить ранения лошадям, останавливая тем самым продвижение кавалерии.

Между этими двумя кольцами защитных сооружений находились пятьдесят тысяч легионеров, семь тысяч всадников и все их припасы. Цезарь решил сражаться с кельтами их же оружием. Теперь только время могло показать, чьи припасы закончатся раньше и кто погибнет от голода.

– Ведь ты предсказывал мне победу, друид! – воскликнул Верцингеториг, когда мы, стоя на городской стене, смотрели на костры римских легионеров, разведенные на полоске земли между двумя линиями укреплений. Ночь была такой темной, что, стоя в нескольких шагах от царя арвернов, я лишь с трудом различал его силуэт на фоне черного неба. Я никак не мог понять, как Цезарю, который находился, казалось бы, в совершенно безвыходной ситуации, удалось придумать такой дерзкий план. Как и раньше, он поставил на карту свою жизнь. Все или ничего! Похоже, проконсул решил не изменять этому принципу. В очередной раз Цезарь отважился бросить вызов судьбе и испытать терпение богов.

– Ты ошибаешься, Верцингеториг, я никогда не утверждал, будто ты обязательно одержишь победу. Я всего лишь говорил, что Цезаря можно победить. Но я не говорил, что ты победишь его.

– Но я помню твое предсказание! Ты сказал, что я могу одержать победу!

– Да, именно так я и сказал. Но я не говорил, что ты ее одержишь.

Взглянув на Верцингеторига, я понял, что он злится на меня за такой ответ. Он повернулся ко мне боком и оперся рукой о массивную крепостную стену. Вдруг небольшой камень выпал из кладки и полетел вниз. Через мгновение мы услышали глухой удар о землю. Рассматривая это, на первый взгляд, незначительное происшествие с точки зрения кельта, который во всем пытался увидеть знак богов, можно было подумать, что удача отвернулась от царя арвернов.

– Сегодня ночью я должен принять очень непростое решение, – сказал Верцингеториг и бросил на меня испытующий взгляд. Я догадался, что последствия этого решения коснутся и меня. – На данный момент за этими проклятыми стенами Алезии находятся восемьдесят тысяч кельтов. И у нас почти не осталось припасов.

Я вновь взглянул на костры легионеров, мерцавшие в темноте. Цезарь сделал все возможное, чтобы обеспечить провиантом своих солдат, и ему удалось достичь своей цели. Наверняка в лагере римлян царило приподнятое настроение.

– Каждый, кто не может держать в руках оружие, должен до рассвета покинуть Алезию, – сказал вдруг Верцингеториг. Затем он обнял меня и пожелал удачи.

За историю человечества в головах людей не раз рождались идеи, ради которых в жертву приносились целые народы. Есть и такие замыслы, которые заставляют человека поступиться всеми своими принципами и забыть о том, во что он свято верил раньше. Незадолго до рассвета я оказался у городских ворот в толпе причитающих женщин и плачущих детей. Все мы были обречены на смерть. Мы медленно проходили через ворота навстречу своей погибели. Многие старики были больны или слабы настолько, что не могли идти самостоятельно. Их поддерживали женщины. Я никому не мог помочь, поскольку должен был соблюдать особую осторожность, чтобы не рухнуть на землю, ведь моя больная левая нога могла в любой момент сыграть со мной злую шутку. Кто-то подталкивал меня в спину, со всех сторон доносились проклятия и плач. Кто-то умолял дать ему немного еды. Шедший рядом со мной старик просил, чтобы кто-нибудь из воинов бросил ему одеяло…

Наконец, случилось то, чего я больше всего опасался. Не заметив выбоины, я ступил в нее левой ногой, потерял равновесие и упал на землю, словно срубленное дерево. Я не хотел подниматься, хоть дядюшка Кельтилл и учил меня, что каждый раз, когда я упаду, мне нужно тут же встать на ноги. Но я не испытывал желания идти вперед, просто не видел в этом смысла. Впереди нас ждало внутреннее кольцо защитных сооружений, возведенных солдатами Цезаря. И смерть. Нет, спасения не было. Критские лучники стояли за частоколом и на сторожевых башнях. Каждого, кто приближался ко рву, тут же пронзали несколько стрел. Оказавшись за городскими стенами, я сел прямо на землю и прижал к себе Люсию. Толпа изгнанных приближалась к укреплениям римлян.

Когда легионеры поняли, что из ворот Алезии не вышел ни один вооруженный воин, а только женщины, старики и дети, они стали выкрикивать оскорбления в адрес защитников крепости. Похоже, римляне презирали солдат Верцингеторига за то, что те решили обречь своих соплеменников на верную гибель. Мне показалось даже, будто легионеры Цезаря сочувствовали изгнанникам. Женщины умоляли сжалиться и взывали к милосердию римлян. Но, судя по всему, Цезарь дал приказ не пропускать ни одного кельта. Я видел, как то тут, то там легионеры что-то перебрасывали через рвы и частокол. Словно голодные гиены, женщины и дети набрасывались на хлеб. Старики даже не надеялись на то, что им удастся вырвать хотя бы кусок из чьих-нибудь рук. Но жажда мучила гораздо сильнее, чем голод. Я понимал, что от нехватки питьевой воды люди начнут погибать раньше, чем от нехватки пищи.

Следующей же ночью умерло множество стариков и больных. Почти ни один младенец не дожил до утра. Верцингеториг дал мне теплую тунику, толстое шерстяное одеяло в красную клетку, кусок хлеба и мех, наполненный водой. Под покровом ночи, чтобы никто не увидел меня, я тайком сделал несколько глотков. Вылив немного воды на ладонь, я смочил морду Люсии. Она лежала рядом со мной и почти не шевелилась.

Через какое-то время я перестал считать дни и ночи. Я не видел в этом смысла. Мое сознание помутилось. Встав на четвереньки и то и дело падая, я пополз вперед. Я хотел выбраться из этого кошмара. Следом за мной, пошатываясь, шла Люсия. Она сильно похудела и была очень слаба. Вдруг мои руки согнулись, и я упал лицом в землю, разбив лоб о камень. Кое-как выпрямившись, я взглянул на слепящее солнце. Мой левый глаз залило кровью. Похоже, рана оказалась серьезнее, чем я думал. Нужно было немедленно промыть ее. Я не мог обойтись без воды. Меня мучила жажда. Если ничего не есть, то через несколько дней человек привыкает к голоду. Но жажда с каждым часом причиняет все большие страдания. Мое сердце переполнила ярость, которая придала мне силы. Я согнул правую ногу и, опираясь на левое колено, попытался встать, хотя сам даже не надеялся на то, что из этого что-нибудь получится. Сделав невероятное усилие, я сумел подняться. У меня потемнело перед глазами, я слышал голоса, но не мог понять, откуда они доносятся. Повернувшись, я увидел крепостные стены Алезии, перед которыми лежали на земле тысячи людей. Они умирали. Я хотел, чтобы все поскорее закончилось. Мысленно обратившись к дядюшке Кельтиллу, я попросил его передать паромщику, что скоро мне понадобятся его услуги. Я оторвал взгляд от Алезии и спотыкаясь пошел вперед. Едва слышным голосом я рассказывал Люсии о Массилии. Да-да, именно о Массилии.

Остановившись, я вытер со лба кровь и облизал пальцы, а затем поковылял дальше. Где-то далеко впереди я увидел металл, блестевший на солнце.

Услышав чьи-то недовольные возгласы, я с трудом открыл глаза. Прямо передо мной возвышалась огромная деревянная башня. Перед ней был ров, в котором лежала мертвая женщина. Даже уйдя в царство теней, она продолжала прижимать к груди своего младенца. Нет, я не хотел упасть вниз и умереть так же, как она. Я вновь взглянул на башню, и мне показалось, будто кто-то машет мне рукой. Неужели такое возможно? Это был примипил десятого легиона. Я никак не мог вспомнить его имя. Вдруг всего лишь в нескольких шагах от меня в землю вонзилась стрела. Да, я был готов встретиться с предками… Сделав еще несколько шагов вперед, я остановился. Теперь я стоял на самом краю рва. Внимательно присмотревшись к стреле, я заметил, что посередине она немного толще, чем у краев. Хлеб. Это был хлеб! Я тут же схватил его и начал с жадностью глотать, почти не пережевывая. В то же мгновение к моему горлу подступила тошнота. Помню только, что после этого у меня перед глазами потемнело. Я потерял сознание и скатился вниз, на самое дно рва.

Вода. Я открыл рот. Кто-то помог мне приподняться. Я сидел. Рядом с собой я различил чей-то силуэт. Какой-то человек стоял на коленях и помогал мне пить из небольшого меха, наполненного водой.

– Ночь? – пробормотал я. – Сейчас ночь?

– Да, господин, – послышался чей-то голос. – Сейчас ночь. Луций Сперат Урсул, примипил десятого легиона, разрешил мне принести тебе воды.

– Вода? – шептал я. – Вода?

Я начал кашлять.

– Не пей так быстро, – сказал голос. Было все так же темно, я не мог различить лицо моего спасителя.

– Где Кельтилл? Мой дядюшка Кельтилл… Где он?

– Ванда в Массилии! Ты слышишь меня, господин? Ванда сейчас в Массилии.

Вдруг мое сознание прояснилось. Я резко повернул голову, и меня тут же стошнило.

– Мой господин, это я, Криксос. Твой раб!

Криксос!

– Дай на тебя взглянуть, Криксос, – выдохнул я. От волнения у меня перехватило дыхание. Поддерживая меня одной рукой, Криксос на коленях отполз немного в сторону, так, чтобы я мог видеть его, не поворачивая головы. Дрожа всем телом, я ощупал его лицо, прикоснулся пальцами к щекам и носу.