Текст книги "Друид"

Автор книги: Клауде Куени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 45 страниц)

Гай Оппий и Авл Гирт рассмеялись. Похоже, они уже привыкли выслушивать эротические фантазии Мамурры.

– Да, – ответил я спокойно. – Я слышал о таком растении. Думаю, я смогу приготовить для тебя такое зелье. Только дай мне время.

– Если ты обеспечишь меня этим чудодейственным снадобьем, то я сделаю тебя наместником в Гадах!

Мамурра кубок за кубком вливал в себя глинтвейн, словно это была обычная вода. Похоже, он ощущал непреодолимую потребность как можно быстрее напиться.

– Если бы мои легионеры обращались с лопатой так же ловко, как я со стилем [35]35
  Стиль ( лат.stylys, от греч.stýlos – палочка) – заостренный стержень из кости, металла или дерева, которым писали на восковых дощечках.


[Закрыть], то мы бы уже давным-давно окружили всю Галлию высокой неприступной стеной и насыпали перед ней вал!

– Мамурра, пока что это не твои легионеры, а легионеры Цезаря, – усмехнулся Гай Оппий.

– Ох уж этот Цезарь, – простонал Мамурра, наполняя до краев очередной кубок. – Представьте только, наш проконсул взял под свое начало еще два легиона из Италии – одиннадцатый и двенадцатый. Он собирается объединить их с тремя легионами, зимовавшими в Аквилейе, и отдать приказ всем пяти легионам перейти через Альпы… Он окончательно свихнулся! И я возьму на себя смелость утверждать, что…

– Но сенат не дал своего согласия на то, чтобы Цезарь взял под свое командование дополнительные легионы, – прервал Мамурру Гай Оппий. – Поступая таким образом, проконсул в очередной раз нарушает римские законы. Какую же должность он будет вынужден купить, чтобы против него не смогли начать судебное разбирательство по окончании срока его правления в Галлии?

Мамурра лишь пожал плечами и кивнул головой в сторону Авла Гирта.

– А вот это уже ваша работа. Вы и только вы можете убедить Рим в том, что границам римской провинции Нарбонская Галлия угрожает опасность. Мне известны твои способности, Гай Оппий, поэтому я почти уверен: тебе в конце концов удастся представить все в таком свете, что в честь Цезаря в Риме устроят триумфальное шествие, которое продлится минимум десять дней.

Казначей Цезаря вскочил с обеденного ложа и вновь наполнил свой кубок. Похоже, он не мог долго сидеть на месте; могло показаться, будто его энергия неистощима. Кроме того, как я уже успел заметить, он мог выпить невероятное количество спиртного, оставаясь при этом совершенно трезвым. Мамурра вновь сел на ложе.

– Пять легионов… – пробормотал Авл Гирт, покачивая головой.

– Если к ним добавить еще и десятый легион, расположенный в данный момент здесь, под Генавой, то Цезарь будет командовать не пятью, а шестью легионами, – возразил Мамурра. – Однако двум из этих шести легионов он вынужден платить жалованье из своего кармана! Должен признаться, что гораздо легче построить деревянный мост до самого побережья Британии, чем отвечать за казну Цезаря. Откуда я возьму деньги, чтобы платить жалованье двум легионам, если сейчас их едва хватает, чтобы отдавать проценты кредиторам нашего проконсула?

Шесть легионов! Это значит, что Цезарь собирался стянуть в Галлию более тридцати тысяч солдат! К ним можно добавить еще десять тысяч кельтов, служивших во вспомогательных войсках, и пару тысяч кельтских всадников. Если Цезарь хотел всего лишь помешать гельветам перейти через Родан, то не было никакой необходимости собирать войско, состоящее более чем из сорока тысяч солдат! Получается, что, пока кельтские племена, ничего не подозревая, ждут на противоположном берегу ответа Цезаря на свою просьбу, он ускоренными темпами готовится к войне, даже не получив на нее согласие римского сената!

У меня в голове крутилась одна-единственная мысль: «Нужно уходить отсюда как можно быстрее!» Я должен был во что бы то ни стало перебраться на противоположный берег Родана и предупредить свой народ об угрожавшей ему опасности. Юлий Цезарь собирался начать свою личную войну и искал предлог, чтобы напасть на нас. Только таким образом он сможет оправдать свои противозаконные действия и доказать, что он имел право распоряжаться дополнительными легионами без согласия сената.

На самом деле у проконсула было достаточное количество причин начать войну против галлов: во-первых, как и любой уважающий себя патриций, Цезарь стремился прославиться, во-вторых, ему нужны были войска, чтобы укрепить свое положение в Риме, в-третьих, проконсул должен был как можно быстрее рассчитаться со своими кредиторами. А для осуществления всех этих планов ему следовало доказать сенату, что он имел все законные основания вызвать дополнительные легионы.

Олус просунул голову в палатку, широко улыбнулся, подошел к Мамурре и кивнул ему. Тот сразу же вскочил, ударил себя кулаком в грудь и заорал: «Да здравствует Цезарь!» Казначей проконсула грубо схватил за ягодицы раба, с которым он собирался развлечься, и вышел вместе с ним из палатки.

– Его манеры не отличаются особой изысканностью, – сдержанно заметил Авл Гирт.

– Именно поэтому мы и не взяли его ни на одну из должностей в канцелярии Цезаря, – пошутил Гай Оппий. – Но у Мамурры есть целый ряддостоинств. На него можно положиться, и он беззаветно предан Цезарю. Он не слишком требователен: если вечером ему удастся развлечься с каким-нибудь смазливым греческим рабом, то на следующий день Мамурра построит свое очередное фантастическое сооружение. И кто знает, возможно, этому грубияну однажды удастся помочь Цезарю навести порядок в его финансовых делах.

Некоторое время никто не произносил ни слова, затем Гай Оппий продолжил свою речь:

– Однако Мамурре следует научиться держать язык за зубами. Если он будет продолжать говорить о Цезаре подобные вещи, то проконсул велит утопить своего казначея в ванной.

– А может, что еще хуже, – ответил Авл Гирт, – Цезарь соблазнит любимца Мамурры Олуса…

Этим замечанием бородач намекал на гомосексуальную связь с Никомедом, царем Вифинии [36]36
  Вифиния – историческая область на северо-западе Малой Азии (территория современной Турции).


[Закрыть], в которой Цезарь якобы состоял много лет назад, когда служил офицером под начальством претора Минуция Терма. Хотя с тех пор прошло немало времени, эти слухи до сих пор служили одним из главных сюжетов для сатирических стихотворений, которые солдаты могли безнаказанно орать хором во время любого триумфального шествия [37]37
  В сатирах того времени Цезаря прозвали «царицей Вифинии».


[Закрыть]. Если честно, я очень удивился – офицеры позволяли себе открыто произносить, мягко говоря, нелестные слова в адрес своего полководца. Но какое мне было дело до этих сплетен? В моей голове все смешалось, а любые желания и мысли вытеснило стремление как можно быстрее уйти из этой палатки, чтобы перебраться на противоположный берег к своим соотечественникам и предупредить их об опасности.

Я уже не слышал, сколько серебряных денариев аванса, какое жалованье и какие привилегии обещал мне Гай Оппий. Я буквально оцепенел, узнав о вероломном плане проконсула. Сам Марс не смог бы придумать что-либо более изощренное и мерзкое. Как мог Цезарь так подло обмануть кельтов? Сейчас он, словно змея, притаился в засаде, выжидая удобного момента, чтобы наброситься на моих соплеменников. Ведь ни один из вождей моего народа даже не подозревал, что все они оказались в ловушке. Не имея ни малейшего представления о планах проконсула, сотни тысяч воинов, женщин, детей и стариков ждали на противоположном берегу ответа Цезаря. Они не знали, что в глазах этого подлеца уже превратились в morituri – обреченных на смерть, которых на алтаре войны собираются принести в жертву богу алчности.

– Что же, друид, – сказал Гай Оппий, – я не требую, чтобы ты немедленно принял решение и сообщил мне о нем. У тебя еще есть время на размышление.

– Я дам окончательный ответ через семь дней.

Именно столько времени оставалось до того момента, когда кельтская делегация в соответствии с договоренностью должна была явиться для проведения переговоров с Цезарем.

– Если же в течение этого времени Цезарю понадобятся мои услуги, то я с удовольствием сделаю все от меня зависящее. Только дайте знать.

По лицам Гая Опия и Авла Гирта я понял, что они довольны услышанным ответом. В то же самое мгновение полог, закрывавший вход в палатку, откинули, и внутрь вошел человек, с ног до головы забрызганный грязью. Его плечи, грудь и спину прикрывала накидка из грубого черного полотна, из-за чего вошедший напоминал ворону. На ногах у незнакомца были высокие кожаные сапоги. У человека в черной накидке был громкий голос. Он говорил с очень сильным акцентом, свойственным иберам [38]38
  Иберы – древние племена, жившие на территории Испании. В III–II вв. до н. э. были завоеваны римлянами.


[Закрыть]:

– Бальб приветствует поэтов Цезаря!

– Бальб! – воскликнули Гай Оппий и Авл Гирт почти одновременно. Оба тут же бросились к прибывшему с распростертыми объятиями, словно после долгой разлуки встретились со старым другом. Бальб подошел к обеденному ложу и рухнул на него, словно не имея больше сил стоять. С облегчением вздохнув, он сказал:

– Наконец-то я добрался в ваш лагерь. Уверен, торговцы будут благодарны нам за то, что мы построим в Галлии приличные дороги.

Гай Оппий тут же позвал одного из своих рабов, который помог Бальбу стянуть сапоги, а затем принес ему холодной воды, которой тот с удовольствием вымыл руки и лицо.

Авл Гирт бросил на меня короткий взгляд.

– Это Бальб, а если точнее – Луций Корнелий Бальб, гадитанец, верой и правдой служивший Цезарю еще в Испании и выполнявший там обязанности praefectum fabrum. Сейчас же он…

– Тайный агент Цезаря в Риме, – громко заявил Бальб, с гордостью взглянув на меня, и сразу же наполовину осушил кубок с глинтвейном, протянутый ему Гаем Оппием.

– Это Корисиос, кельтский друид из племени рауриков. Я надеюсь, что он будет помогать нам при составлении ежегодных отчетов, которые Цезарь должен отправлять в Рим, – сказал Гай Оппий.

– Ведь мы можем хотя бы надеяться на то, что ты примешь наше предложение, Корисиос? – спросил Авл Гирт.

В ответ я лишь кивнул.

– Тебе, наверное, нелегко пришлось в дороге? – поинтересовался Оппий у Бальба.

– Он прибыл сюда прямо из Рима, – пояснил мне Гирт.

Тайный агент Цезаря взял с подноса гроздь винограда, отщипнул одну ягоду и, не торопясь давать ответ на поставленный ему вопрос, положил ее в рот. Затем Бальб съел еще одну виноградину и наконец заговорил вновь:

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «нелегко»? С тех нор как я сложил с себя полномочия казначея Цезаря, даже самая утомительная многодневная поездка через местность, кишащую варварами, кажется мне увеселительной прогулкой. А как дела у моего замечательного преемника? Он еще не повесился?

– В данный момент Мамурра развлекается в ванной с Олусом и пока что не собирается сводить счеты с жизнью, – рассмеялся Авл Гирт. Я с нетерпением ждал удобной возможности, чтобы попрощаться с римлянами, но, похоже, Гай Оппий и Авл Гирт вовсе не хотели, чтобы я уходил.

– Бальб – самое важное связующее звено между лагерем нашего легиона и Римом, – объяснил мне Гай Оппий.

Тайный агент Цезаря кивнул и добавил:

– Благодаря мне мой друг Гай Юлий Цезарь всегда знает, что у кого на уме. Например, каким образом Помпей собирается избавиться от него: отдать наемному убийце распоряжение пронзить сердце Цезаря кинжалом или подсыпать ему яд. Или, может быть, Красс уже пообещал свободу одному из фракийских гладиаторов, если тот принесет ему на блюде голову проконсула. С другой стороны, многие сенаторы и уважаемые в Риме мужи вздохнули бы с облегчением, если бы на этом блюде лежало мужское достоинство нашего великого полководца. – Бальб громко рассмеялся.

– Вы помните ту темноволосую Серену? У нее такой щупленький муженек невысокого росточка, с жидкими черными волосенками. Он многим обязан Цезарю. Так вот, Серена родила дочь… И у малышки светлые волосы! Только представьте себе! При всем этом Цезарь лишь однажды встречался с этой самой Сереной, чтобы решить вопрос относительно одного земельного участка. И вот вам результат!

Теперь рассмеялись Гай Оппий и Авл Гирт.

– Да-да, – продолжал рассуждать Бальб, – на это грустно смотреть. Помпей на востоке завоевал целую империю, Красс на свои деньги купил половину всего, что имеется в нашей республике, а Цезарь славится своими любовными похождениями. Но можете не сомневаться, в ближайшее время существующее, положение вещей изменится. Потому что Цезарь на самом деле слеплен из другого теста! – воскликнул тайный агент с ухмылкой, а затем добавил немного более серьезным тоном: – да когда Цезарю удастся заполучить в свое распоряжение золото гельветов, у него будет достаточно денег, чтобы потягаться с самим Крассом и нанять для себя личную армию. На западе наш проконсул сможет завоевать целую империю, по сравнению с которой победы Помпея покажутся столь ничтожными, что у Цезаря появится возможность безраздельно властвовать в Риме. Вся надежда сейчас только на легионы. Человек, который сможет на собственные средства содержать десять легионов, станет самым могущественным во всем Риме.

Оппий и Гирт, соглашаясь с Бальбом, кивнули. Я решил воспользоваться наступившей паузой, чтобы наконец попрощаться.

– Если вы будете нуждаться в моих услугах, то всегда сможете разыскать меня в палатке Нигера Фабия, – произнес я, перед тем как уйти.

Покинув лагерь десятого легиона, я тут же разыскал Кретоса. Вместе с другими торговцами из Массилии он сидел в своем шатре и на чем свет стоит проклинал Римскую империю. Если Галлия станет римской провинцией, то у них больше не будет возможности заключать столь выгодные сделки. Римляне смогут полностью контролировать эту территорию, а купцы из Массилии останутся не удел, потеряв торговые пути, приносящие им огромные прибыли, – те, что ведут в земли германцев и на Британские острова со штольнями, в которых добывают олово.

Поэтому, обращаясь к массильским купцам, Кретос убедительно доказывал им, почему они должны делать все возможное и невозможное, чтобы не только поддерживать распространенное среди римлян мнение, будто варвары невероятно опасны и кровожадны, но и нагонять страх на тех, кто раньше не боялся ни галлов, ни германцев. Однако почти никто из присутствующих не слушал его. Слух о том, что в ближайшее время в распоряжении Цезаря будут, находиться одновременно шесть легионов, мгновенно распространился в лагере купцов. Соответственно, цены тут же взлетели до небес. Вольноотпущенники поспешно собирались в дорогу, чтобы по приказу своих бывших хозяев скупить те или иные товары. Кретос даже отправил в Массилию кое-кого из молодых слуг, чтобы те обеспечили бесперебойную доставку всего необходимого. Шесть легионов – это сорок тысяч потенциальных покупателей. В близлежащих селениях уже было скуплено все, что только можно было купить. Даже тот урожай, который крестьяне только собирались сеять. Фуфий Цита, личный поставщик Цезаря, обеспечивавший зерном его легионы, оказался проворнее всех. Каждый купец, который обладал соответствующей информацией, мог получить невероятную прибыль. Те же, кто хотя бы несколько дней пребывал в неведении, были вынуждены смотреть, как другие наживают огромные состояния. Крестьянам-аллоброгам было абсолютно все равно, кому продавать выращенное ими зерно, фрукты и овощи.

Увидев меня, Кретос тут же встал со своего обеденного ложа, обнял меня за плечи и отвел в сторону.

– Корисиос, ты должен во что бы то ни стало стать писарем в канцелярии Цезаря! Мне срочно нужен надежный человек, имеющий доступ к важной информации о перемещении войск!

– А мне срочно нужна бочка вина, Кретос! И четыре крепких раба, которые помогут мне переправиться на противоположный берег!

Кретос лишь отмахнулся.

– С таким же успехом ты можешь подойти к Ренусу и выбросить в него свои деньги.

– Нет, – попытался возразить я, – я дам взятку офицеру таможни Сильвану.

– Корисиос, – прошептал Кретос, глядя на меня горящими глазами, – тогда бери сразу десять бочек, а не одну!

– Нет, – вновь возразил я, – ведь я пока что не говорил с Сильваном. К тому же бочка с вином нужна мне всего лишь для прикрытия. Чтобы никто ничего не заподозрил, когда я буду переправляться на противоположный берег. Мне нужна только одна бочка, а если тебе жалко вина, то можешь налить туда воды. Но мне необходима одна тяжелая бочка и четыре раба, которые будут ее нести.

– С чего бы это я стал жалеть свое вино, Корисиос? Насколько я понимаю, ты согласен за него заплатить. Ведь я приехал сюда не ради развлечения, а чтобы зарабатывать деньги. Если ты еще не договорился с Сильваном и не дал ему взятку, то боюсь, что такая сделка для меня слишком рискованна. Я бы не решился дать тебе даже пустую бочку. Но вот если бы ты согласился пойти на службу в канцелярию Цезаря, стать моим доверенным лицом и передавать мне всю важную информацию, то я бы отнесся к твоей просьбе совершенно иначе.

Наконец, мы договорились, что я куплю у Кретоса небольшую бочку дешевого вина, произведенного в этой местности. При этом я должен был заплатить за эту бурду баснословную цену. С большой неохотой купец согласился предоставить в мое распоряжение двух рабов, однако уточнил, что в случае их смерти или бегства я должен буду возместить ему все убытки. К тому же Кретос потребовал, чтобы я подписал договор, в котором будут зафиксированы все условия нашей сделки. В соответствии с одним из условий я обязался заплатить по девятьсот сестерциев за каждого раба, если не верну их хозяину. На самом деле это была огромная сумма, равная жалованью, которое римский легионер получал за год службы. В тот день я сделал вывод: как только речь заходит о деньгах, тут же можно узнать, насколько искренни уверения в дружбе того или иного человека. И чего они на самом деле стоят. Я попытался было протестовать и сказал, что на рынке можно купить мула за пятьсот сестерциев. Кретос же возразил мне на это:

– Никто тебя не принуждает. Ты можешь попросить кого угодно дать тебе двух рабов. Проблема в том, что сейчас в лагере купцов царит настоящий переполох. Все боятся упустить шанс, который, возможно, больше никогда в жизни не представится. Сейчас каждый раб, каждый сестерций на счету.

Услышав такое объяснение, я чуть не задохнулся от гнева. Наверное, на моем лице было написано непреодолимое отвращение, потому что Кретос тут же замолчал, положил мне руку на плечо и сказал:

– Корисиос, ведь я пообещал твоему дядюшке Кельтиллу присматривать за тобой и всячески помогать, давая дельные советы. Итак, друг мой, оставь эту дурацкую затею. Подумай сам, зачем тебе предупреждать гельветов о грозящей им опасности? Я не вижу в этом никакого смысла. Или ты думаешь, что они сами не знают о планах Цезаря? Если ты хочешь стать богатым купцом, то должен научиться правильно и трезво оценивать риск, связанный с каждой сделкой. Твой план лишен здравого смысла. Ты не можешь ничего изменить. Я больше чем уверен, что, попытавшись переправиться через реку и предупредить своих соплеменников, ты будешь рисковать жизнью. Корисиос, поверь мне, ты впустую истратишь деньги. Гораздо разумнее поступить на службу в канцелярию Цезаря и стать моим доверенным лицом. Нашему торговому дому в Массилии крайне необходима информация об окружении Цезаря и о его планах, чтобы мы могли верно оценить потенциал определенных рынков. Истинная сила заключается в знании. Ведь никто не просит тебя выдавать мне военные тайны, что, без сомнения, рассматривалось бы как тяжкое преступление. Я всего лишь хочу знать, каких товаров не хватает на галльских рынках. Также ты должен будешь сообщать мне о планах Цезаря. Тогда мы сможем оказаться в нужное время в нужном месте раньше, чем остальные торговцы. Возможно, мы откроем на побережье, в Весонтионе, свой филиал… Я бы с удовольствием сделал тебя главным управляющим. Все зависит только от тебя, Корисиос.

Я пробежал глазами текст договора с Кретосом и понял, что следует хорошенько подумать, прежде чем подписывать его.

– Если ты согласен стать моим доверенным лицом в канцелярии Цезаря, то я не стану требовать, чтобы ты подписал этот договор. Мне будет вполне достаточно твоего слова! Я разрешу тебе взять на одну ночь моих рабов и не потребую с тебя никакой платы за это. Ведь ты сам прекрасно понимаешь, что я многим обязан твоему покойному дядюшке Кельтиллу. Я люблю тебя так, словно ты мой собственный сын, Корисиос!

Не обращая внимания на напыщенную речь Кретоса и на его жесты, я мысленно напомнил богам, которые должны меня защищать, об их непосредственных обязанностях, затем взял перо и подписал договор с купцом.

Найти Сильвана не составило особого труда. Он был в деревянном бараке, расположенном рядом со снесенным мостом через Родан. По лицу офицера я сразу же понял, что моя идея переправиться на тот берег с бочкой вина, которое можно продать кельтам, его совсем не вдохновила. Когда я дал ему один серебряный денарий, Сильван сказал, что над моим замыслом стоит подумать. И только после того, как я протянул ему второй серебряный денарий, римлянин согласился стать моим компаньоном. Однако он потребовал, чтобы его часть прибыли я отдал ему немедленно. Так римский офицер вынудил меня расстаться с третьим серебряным денарием. Еще один серебряный денарий я дал Сильвану, чтобы он смог подкупить центуриона, чьи легионеры охраняли брод через реку, которым я собирался воспользоваться. Последний, пятый серебряный денарий я заплатил ему за то, чтобы он наконец оторвал свой зад от стула и провел меня вместе с двумя рабами, несущими бочку, к броду.

Когда же мы оказались у реки, выяснилось, что переправу охраняет не один из центурионов со своими легионерами, а отряд вспомогательных войск, состоящий из кельтских аллоброгов. Сильван отдал им приказ дать мне возможность беспрепятственно перебраться на противоположный берег. Командиру отряда идея показалась очень удачной, поэтому он предложил мне сделать подарок ему, а также его воинам и оставить бочку вина на этом берегу, чтобы они могли выпить за мое здоровье.

Сильван же ответил кельту:

– Только полному идиоту могла прийти в голову подобная мысль! Зачем же ему переправляться на тот берег с пустыми руками? Ведь он надеется заработать немного денег, продав вино гельветам!

Воин, командовавший аллоброгами, широко улыбнулся и сказал:

– Ведь он может просто переправиться через реку и узнать, сколько бочек готовы купить гельветы. А следующей ночью мы доставим необходимое количество к броду и обменяем вино на золото. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что мы не сможем заработать!

Вот так я лишился пяти серебряных денариев и одной столитровой бочки с кислым вином. Дав рабам Кретоса знак следовать за мной, я вошел в воду. Под покровом темноты мы вброд перешли реку.

Едва мы оказались на противоположном берегу, как я увидел, что со стороны кустов к нам совершенно бесшумно приближаются несколько темных силуэтов.

– Мне необходимо поговорить с Дивиконом, – прошептал я, но в ответ услышал лишь свист клинка, рассекающего воздух. Единственным точным ударом кто-то отрубил голову одному из сопровождавших меня рабов. Тогда, забыв о всякой осторожности, я закричал: – Я Корисиос из племени рауриков!

– Что тебе здесь нужно? Мы подумали, что несколько аллоброгов решили переправиться через реку!

Меня окружили молодые воины из племени гельветов. По моему произношению они сразу же поняли, что я в самом деле не аллоброг.

– Я был в канцелярии Цезаря. Я друид и должен немедленно передать Дивикону кое-какие новости.

Один из гельветов вспомнил меня:

– Ты совсем недавно гостил у Дивикона, верно?

– Да, ты не ошибся, – ответил я, заставив себя наконец оторвать взгляд от отрубленной головы раба, которая укатилась на несколько шагов в сторону.

– Так значит, ты – хозяин собаки, у которой шерсть трех цветов?! Тот самый раурик, который победил в честном поединке германского князя?!

– Да, да! – с нетерпением прервал я восторженные возгласы. – Быстрее отведите меня к Дивикону!

– Получается, что ты друг Базилуса?! – крикнул еще кто-то.

– Да, Базилус мой друг. А теперь покажите мне палатку Дивикона! – потребовал я.

Окружившие меня воины хотели выпить со мной вина и угостить меня ужином, чтобы я мог в более благоприятной обстановке еще раз рассказать им свою удивительную историю. Но я нисколько не сомневался, что Базилус уже успел приукрасить ее такими подробностями, придумать которые у меня не хватило бы фантазии. Поэтому я отказался от приглашения, чтобы не разочаровывать молодых гельветов своим рассказом.

Я велел оставшемуся в живых рабу ждать меня на берегу, а сам отправился в сопровождении воинов к Дивикону. Я увидел тысячи палаток, которые кельты разбили вдоль берега. Похоже, в ширину лагерь растянулся примерно настолько же, насколько и в длину. Повсюду у костров сидели люди. Они пили, ели и громко разговаривали друг с другом. Кое-где слышались жалобные стоны больных и стариков. В воздухе чувствовалась едкая вонь – отвратительный запах фекалий и мочи смешивался с ароматами готовившихся на кострах блюд. Где-то вдалеке послышались крики мужчин, которые что-то не поделили, а затем глухие удары. Очевидно, началась драка. Огромная палатка Дивикона располагалась примерно в миле от берега. Внутри не оказалось ни одного постороннего, только вождь, его семья и рабы. Опустив голову, старец сидел на небольшом деревянном табурете. Похоже, изнурительное путешествие лишило его последних сил.

Услышав шаги, Дивикон поднял голову. В мерцающем свете масляных ламп я заметил, что его лоб покрыт крупными каплями пота. Каждый вдох давался старику с трудом. Когда он наконец разрешил мне заговорить, я рассказал ему обо всем, что узнал в канцелярии Цезаря. К моему величайшему удивлению, Дивикону было известно абсолютно все, причем в мельчайших подробностях.

– Так чего же вы ждете? – не сдержался я. – Почему вы не отправитесь в обход, через ущелья?

Из темноты вышел Наммей. По выражению его лица я понял, что он собирается немедленно поставить меня на место, поскольку простой семнадцатилетний раурик не имеет права давать советы великому Дивикону. Но вождь жестом велел Наммею молчать.

– Корисиос, – не торопясь начал Дивикон. Он говорил тихим голосом, едва слышно. – Я прекрасно понимаю, что Цезарь боится гельветов. Именно поэтому он решил стянуть к Генаве столько легионов. Но если он запретит нам идти через его провинцию, то мы смиримся с таким решением и пойдем другим путем. В конце концов, это его провинция.

– Ему все равно, каким путем пойдут кельты! Он будет преследовать вас и за пределами своей провинции.

– Я знаю, Корисиос. То же самое рассказывают и рабы, которые каждую ночь переплывают на наш берег, убежав от своих хозяев. Если Цезарь в самом деле решит напасть на нас, то еще одна река будет названа в честь славной победы над римлянами. Мы не станем прятаться, а примем бой. Кельты привыкли решать разногласия со своими врагами на поле битвы. Мне будет гораздо приятнее сражаться против шести римских легионов, чем против двух. Тогда наша победа станет еще более значительной.

Мне просто не хватало слов, чтобы дать достойный ответ. Зачем я потратил пять серебряных денариев и отдал аллоброгам столитровую бочку с вином? Все мои усилия в самом деле оказались бессмысленными. Поблагодарив, я отказался от предложения Дивикона поужинать вместе с ним. Но никто даже не подумал выразить мне благодарность за то, что я рисковал своей жизнью. А если разобраться, то с какой стати они должны были меня благодарить? Ведь вожди и так все знали. Я же лишь напрасно подвергал себя смертельной опасности. Во время разговора с Дивиконом я изо всех сил старался скрыть свое разочарование. Не знаю, насколько хорошо мне это удалось, но, покинув палатку вождя, я уже больше не мог себя сдерживать. Все мои чувства вытеснила злость.

У входа меня уже ждал Базилус. Он широко улыбнулся и тут же крепко обнял меня. Базилус проводил меня до самого берега Родана. По пути я рассказал ему обо всем, что мне пришлось пережить в Генаве и в лагере десятого легиона. О Мамурре, Бальбе, Гае Оппие и Авле Гирте. Я также поведал своему другу о том, какое впечатление произвел на меня сам Цезарь.

Когда я в сопровождении раба Кретоса уже по пояс вошел в холодную воду, Базилус крикнул мне:

– Корисиос! Скажи, мы с тобой еще когда-нибудь увидимся?

– Да, – сказал я ему, – мы с тобой встретимся, мой друг В этой жизни и в этом мире!

Вновь под покровом темноты мы с рабом перебрались через реку. На противоположном берегу охрана уже вовсю веселилась. Я слышал, как аллоброги горланят свои песни, рассказывающие о подвигах их героев. Наверняка они уже успели наполовину опустошить бочку с вином местного производства. Сопровождавший меня раб вдруг ускорил шаг и оказался впереди. Я как раз собирался выпрямиться во весь рост и сообщить страже, что мы вернулись, но в этот самый момент на раба Кретоса обрушился град стрел, и он рухнул в воду.

– Ах вы проклятые недоноски! – заорал я что было духу. – Ведь это же я, Корисиос!

Но к моему величайшему удивлению, я вновь услышал свист стрел, которые одна за другой с плеском падали в воду рядом со мной.

– Идиоты! Я друид самого Цезаря!

Я лежал на животе, стараясь спрятаться за тело убитого раба.

– Таранис! – вскричал я что было мочи. – Пошли несчастья на голову того, кто следующим выстрелит в меня! Пусть его поглотит морская пучина, пусть все его потомки до третьего колена будут прокляты! Не пускай их души в царство мертвых! Пусть они целую вечность блуждают среди живых и не знают покоя…

– Прекрати же, друид! – прервал меня кто-то.

– Помогите друиду выбраться на берег! – услышал я голос другого воина. Это был командир отряда аллоброгов. Когда я подошел к берегу, он добавил: – Успокойся, друид. Это было досадное недоразумение.

– Где Сильван? – тут же крикнул я.

Аллоброг со страхом смотрел на меня.

– Ты в самом деле друид? – спросил он.

– Да, я – друид! – воскликнул я. – Отвечай, куда запропастился Сильван?

– Этого римлянина уже и след простыл.

– Помоги мне, я сам не смогу здесь подняться! – приказал я аллоброгу.

Он осторожно взял меня за руку и помог выйти из воды на крутой берег. Командир стражи сбивчиво повторял:

– Сними с нас проклятье, друид, мы не хотели причинить вреда ни тебе, ни твоему рабу. Так уж получилось…

– Лучше бы тебе помалкивать! – прикрикнул я на воина. – А то я прокляну всех твоих потомков!

– Послушай же меня, друид… Прости нас, мы…

– Допустим, что я тебя прошу, – прошипел я, – но как ты думаешь, простит ли тебя Таранис, который является моим покровителем?

– Может быть, мы должны принести ему жертву? – спросил отчаявшийся аллоброг.

– Для начала доставь меня в лагерь купцов. Но учти: ты должен найти для меня лошадь.

Меня так и подмывало заставить воина вернуть мои деньги, но я знал, что Таранису подобные действия, совершаемые от его имени, вряд ли придутся по вкусу. Друид не имеет права угрожать кому бы то ни было карой богов с целью обогатиться. Поэтому командир аллоброгов велел одному из своих подчиненных отдать мне лошадь, а затем проводил меня до самого лагеря купцов. Перед тем как отпустить его, я велел ему принести в жертву богам реки все оставшееся у них вино. А также три головы легионеров. Воин, облегченно вздохнув, опустился передо мной на колени и поблагодарил меня. Он обеими руками обхватил мои ноги, так что мне с трудом удавалось удерживать равновесие. Я все еще злился на стражу, которая убила раба Кретоса, поэтому ничего не ответил командиру отряда аллоброгов и жестом велел ему исчезнуть с моих глаз.