Текст книги "Друид"

Автор книги: Клауде Куени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 45 страниц)

– Верно, – опять согласился я сдавленным голосом. Если честно, в тот момент у меня не было ни малейшего желания выполнять чьи-либо пророчества.

Когда вечером мы с Вандой вернулись к нашему жилищу, то с удивлением увидели, что за время нашего отсутствия Криксос разбил новую палатку. Он встретил нас так, словно был гостеприимным хозяином, и с гордостью наблюдал за моей реакцией и за реакцией Ванды.

– Это подарок Цезаря, мой господин! – объяснил Криксос.

Я кивнул, желая без слов дать понять своему рабу, что мне такие подарки по душе. Любопытство не позволяло нам с Вандой оставаться снаружи. Нам пришлось немного наклониться, чтобы пройти под небольшим навесом, защищающим вход. Откинув в сторону полог, мы оказались в нашем жилище. Новая палатка была в два раза больше той, в которой мы жили раньше. Внутренняя перегородка разделяла ее на два небольших помещения. В первой от входа комнате я сразу же обратил внимание на невысокий стол и четыре кушетки, расставленные у стен. На стол Криксос поставил чашу со свежими фруктами и орехами, а также кувшин с водой. Войдя во вторую комнату, я понял, что это будет наша спальня – в ней находились два мягких ложа, устланных мехами и шкурами животных, а также столик, на котором стояли всевозможные средства для ухода за телом. К столику крепилось зеркало. И – о чудо! – у нас была своя деревянная ванна! Я тут же велел Криксосу наполнить ее горячей водой и оставить меня наедине с Вандой. Раб развел перед входом в палатку небольшой костер и, чтобы нам не пришлось ждать слишком долго, попросил рабов из соседних палаток помочь ему. Несколько греческих рабов через определенные промежутки времени входили в нашу спальню и выливали в ванну нагретую в бронзовых котелках воду. Огромная деревянная кадка быстро наполнялась. Наконец, я велел своему рабу никого больше не впускать. Мы с Вандой сняли одежду и окунулись в горячую воду. Криксос натер ванну изнутри благовонными маслами, поэтому вся палатка наполнилась головокружительными ароматами.

Одним из удивительных свойств любой ванны – будь то простая деревянная емкость или стоящая целое состояние бронзовая ванна – является тот факт, что мужчине и женщине, которые оказались в объятиях теплой, источающей приятные запахи воды, хочется тут же дать волю своим желаниям и заняться любовью. Вода переливалась через край, и земля под обитыми железом деревянными ножками через некоторое время размокла. Наконец, одна из ножек увязла в мягкой глинистой почве, и ванна перевернулась…

Рано утром в наш лагерь прибыл Бальб, тайный агент Цезаря. Он промчался среди палаток с такой скоростью, словно его укусил тарантул и ему нужно было передать проконсулу нечто важное, пока яд не начал действовать и не убил его. Бальб резко остановил коня в нескольких шагах от палатки Цезаря. Тайного агента сопровождали спекуляторес – всадники, состоявшие на тайной службе, которые выполняли обязанности курьеров. Следом за собой они вели в поводу несколько запасных лошадей, на спинах которых были закреплены тюки с провиантом. Все, кто служил под начальством Бальба, пользовались множеством привилегий, поскольку он, будучи главой тайной службы Цезаря, имел особые полномочия.

Проконсулу тут же сообщили о прибытии его агента. В это время дня Цезарь обычно находился в канцелярии, где Авл Гирт и я под его диктовку писали письма и отчеты о войне в Галлии. Иногда проконсул обсуждал с Гаем Оппием и Требатием Тестой новые стратегии, которые позволили бы более успешно манипулировать мнением римлян. Кельтский принц Валерий Прокилл был освобожден от разного рода повседневных обязанностей. Считалось, что он не состоит на службе у Цезаря, а по собственному желанию сопровождает его в походах. Такой чести могли удостоиться лишь те немногие, чье общество было в самом деле приятно проконсулу. Эти люди должны были помогать Цезарю отвлечься от повседневных забот и немного расслабиться. Это были, так сказать, духовные конкубины. Во время офицерских трапез они всегда находились рядом с Цезарем.

Бальб вошел в приемную канцелярии. Он остановился посредине комнаты и с торжествующим видом посмотрел на проконсула и писцов. Бальб в очередной раз смог побить свой собственный рекорд – уменьшить время, потраченное на то, чтобы Из Рима добраться до лагеря Цезаря. Сделав несколько шагов вперед, Бальб подошел к столу и положил на него письма, адресованные Авлу Гирту, Гаю Оппию и Требатию Тесте. Римляне тут же сломали печати и начали с жадностью читать послания. Бальб служил Цезарю и выполнял его поручения, но некоторые знатные семьи каждый раз, узнав о его возвращении в Рим, просили передать письма их сыновьям, служившим в Галлии.

Делая огромные шаги, тайный агент расхаживал из угла в угол по деревянному полу, благодаря которому внутри было сухо даже в самый сильный дождь, поскольку палатку разбили не на голой земле, а на сколоченном из досок небольшом настиле.

– Значит, слухи, которыми полнится Рим, – обратился Бальб к Цезарю, – оказались правдивыми? Ты в самом деле решил обосноваться в этих диких землях?

Тайный агент улегся на ложе, стоявшее рядом с дверью в соседнюю комнату, и приказал рабу, который тут же подбежал к нему, стянуть с него сапоги. Когда раб справился с этим заданием, Бальб велел тому исчезнуть и тщательно вымыть его обувь. Уже вдогонку он бросил:

– И не забудь смазать сапоги жиром!

Раб поклонился и с улыбкой вышел вон. В палатку вошел Мамурра, который, увидев тайного агента, тут же обнял его как старого друга и воскликнул:

– Бальб! Расскажи, что говорят в Риме о моих мостах и осадных башнях!

– В Риме говорят только о юном греческом рабе, с которым ты развлекаешься! – услышал в ответ казначей Цезаря.

Все рассмеялись, а Мамурра с трагической миной заявил:

– Подумайте только, мой любимец покинул своего господина. Во время битвы под Бибракте он сбежал из лагеря. А ведь я хотел подарить подлецу свободу!

Все с удивлением взглянули на казначея.

– Вот что я скажу вам по секрету, – начал тот с видом заговорщика, – наш предприимчивый префект открыл бордель прямо на территории лагеря! И знаете, кто там работает?.. Попробуйте отгадать! Не так давно она развлекала легионеров, стоявших под Генавой. На постоялом дворе сирийца Эфесуса…

– Ю-ю-юлия! – со смехом воскликнул Гай Оппий. – Мне кажется, что эта распутница стала почти такой же знаменитой, как наш проконсул!

– А знаете, кто посоветовал мне воспользоваться услугами этой горячей как огонь жрицы любви? – спросил Мамурра. Никто уже не мог сдержать улыбку.

– Неужели твой любимец? – ответил вопросом на вопрос Гай Оппий.

– Именно он! – заявил казначей Цезаря, пытаясь перекричать громкий смех собравшихся в палатке. – Это была последняя услуга, которую он оказал мне, прежде чем сбежать.

– Может быть, мы наконец перейдем к делу?! – недовольно воскликнул Цезарь, подходя к Бальбу. Проконсул велел одному из слуг подать кубок вина и начал пить его небольшими глотками, пристально глядя на своего тайного агента. Цезарю явно надоело слушать пустые разговоры и глупые шутки – ему не терпелось узнать новости. Бальб кивнул, залпом осушил свой кубок и приказал слуге подать копченые галльские колбаски с белым хлебом.

– Цезарь, твоя канцелярия работает из рук вон плохо. Гораздо разумнее было бы отправить в сенат Юлию, велев ей продемонстрировать там свои прелести, а затем отправиться на форум и начать раздавать римлянам галльские деликатесы – вкуснейшую колбасу и мягкий, воздушный хлеб. Тогда тебе удалось бы убедить граждан Рима в своей правоте! Что толку от побед на поле боя, если ты проигрываешь битву за общественное мнение?

Услышав такие обвинения в свой адрес, мы сразу притихли. Я, Гай Оппий, Авл Гирт и Требатий Теста взяли в руки по бокалу вина с подноса, принесенного рабом.

– Говори же! Что происходит в Риме?

Проконсул от нетерпения не находил себе места, он был зол и всем видом показывал свое недовольство. Бальб громко отрыгнул и наконец перешел к новостям, которых все мы ждали с таким нетерпением.

– С тех самых пор как цепной пес Цезаря Клодий стал народным трибуном, в Риме многое изменилось. Цицерона наконец отправили в ссылку, но, если честно, я бы предпочел, чтобы Клодий продолжал заниматься тем же, что он делал раньше – а именно разгуливать по Риму с бандой головорезов и одного за другим убивать твоих политических противников.

– Ты хочешь сказать, что он начал действовать против нас? – с удивлением спросил Цезарь.

– Нет, – спокойно ответил Бальб, – на такой шаг он вряд ли решится. Но этот идиот решил тягаться с самим Помпеем! С этим Александром Великим нашего времени, который царствует в Риме, не имея ни приличной должности, ни войска! Знаешь, чем он занимается? Кормит изысканными блюдами армянского принца Тиграна, который живет у него в доме как заложник. Что же делает этот безумец Клодий? Он освобождает принца Тиграна и помогает ему бежать. При этом Клодию прекрасно известно, что он ни в коем случае не должен предпринимать действия, которые могли бы стать причиной раскола в могущественном триумвирате Цезаря, Помпея и Красса [53]53
  Триумвират Цезаря, Помпея и Красса – неофициальный союз трех могущественных политических деятелей Рима, направленный против сенаторской группы.


[Закрыть]. Освободив принца Тиграна, Клодий посеял вражду между тобой и Помпеем. Сейчас ты должен принять решение и сделать выбор – либо ты встанешь на защиту Клодия и выступишь против Помпея… либо примешь сторону Помпея, выступив против Клодия. Вспомни, Цезарь! Я давно тебя предупреждал, что с этим сумасшедшим лучше не иметь ничего общего! Легче отгадать, что сделает в следующее мгновение напившийся до беспамятства галл, чем понять, какие мысли в голове у Клодия!

Цезарь был вне себя от гнева.

– Как отнесся к его выходке Красс? Что он говорит?

– Ничего, – ухмыльнулся Бальб. – Красс с каждым днем становится все жирнее и богаче. Он будет благодарен тебе, если его сын и дальше будет служить легатом в твоем войске. Красс считает, что в Галлии на каждом шагу золотые прииски, в которых находят самородки размером с кулак.

– Интересно, – пробормотал Гай Оппий. – Похоже, Красса больше не интересуют почет и слава.

– Не интересуют? – насмешливо переспросил Цезарь. – Просто-напросто этот толстяк прекрасно понимает одну всем известную истину: вовсе не обязательно сражаться на поле боя или выступать в сенате с убедительными речами, чтобы править Римом. Для этого вполне достаточно располагать определенной суммой денег. Со своими богатствами Красс поступает точно так же, как боги с дождем! Те растения, которые он считает полезными для себя, он поливает, а сорняки его не интересуют – и поэтому высыхают под палящими лучами солнца без живительной влаги!

– Неужели тыдумаешь, что Помпей начал плести интриги? – спросил Гай Оппий, обращаясь к тайному агенту Цезаря.

– Я отдал ему в жены свою единственную дочь Юлию! – ответил проконсул вместо Бальба таким тоном, словно смог тем самым решить все проблемы.

– Насколько мне известно, они счастливы в браке. И даже любят друг друга! Подумайте только – в Риме еще не забыли, что такое любовь! – усмехнулся Бальб.

Цезарь, услышав это замечание, с довольным видом кивнул головой и продолжил:

– Не имея в своем распоряжении войск и не занимая высокую должность, Помпей не сможет переметнуться на сторону моих врагов. А до тех пор, пока я веду военные действия в Галлии, в моем распоряжении будут находиться легионы, которые мне так необходимы.

– Да, – согласился Гай Оппий, – нам нужны эти легионы, чтобы выжить в хитросплетении интриг, которыми опутан Рим. Даже если бы мы сами очень этого захотели, то все равно не смогли бы так просто вернуться в провинцию Нарбонская Галлия и отказаться от половины легионов, которыми сейчас командует Цезарь. А сам проконсул не смог бы делать вид, будто только и мечтает о том, чтобы выполнять обязанности наместника, управляя аллоброгами. Нам нужна война в Галлии. Только продолжая ее, Цезарь сможет оставить под своим командованием все шесть легионов.

– Не знаю, не знаю, – пробормотал Бальб. – Война в Галлии вызывает в Риме далеко не однозначную реакцию. Б о льшая часть сенаторов утверждает, что нельзя вести военные действия против кого бы то ни было, если не были соблюдены все установленные правила. То есть противнику сначала нужно сделать предупреждение и дождаться его ответа. В случае, если тот не отвечает или игнорирует выдвинутые требования, мы должны объявить войну и только после этого действовать. Более того, войну, объявленную без согласия сената, они называют грубейшим нарушением закона. Цезарь, еще немного – и в Риме разразится скандал! Ты прекрасно знаешь, что в соответствии со всеми существующими нормами ты не имел права без разрешения сената переходить границы своей провинции. Сенаторы интересуются, зачем они принимали этот закон. И сами отвечают на этот вопрос: чтобы не дать таким излишне самоуверенным и тщеславным полководцам, как ты, развязывать войны ради славы и наживы!

Настроение Цезаря окончательно испортилось. Он расхаживал по палатке из угла в угол, время от времени недовольно поглядывая на нас, писцов. Как будто мы были виноваты в том, что у него возникло столько проблем!

– Я всегда чтил законы и придерживался всех установленных норм! – закричал проконсул. – Но когда я был консулом, все эти законы использовались против меня с целью не дать мне возможности проводить свою политику. Меня связали по рукам и ногам! Губительная политика промедления, исповедуемая сенаторами-патрициями, вынудила меня нарушить закон! Что это за закон, который позволяет какому-нибудь Катону произносить настолько длинную речь, что я не могу даже вовремя подать свои ходатайства? Почему закон дает возможность эдилам объявить празднования, которые длятся полгода, в результате чего сенат все это время не заседает, а я даже не могу внести на рассмотрение разработанные мною проекты? Да, я нарушил закон! Но сделал это исключительно ради Рима и ради римского народа!

– Цезарь! Сенаторы высказывают серьезные опасения относительно твоих дальнейших действий. Они уверены, что тебя нужно остановить, пока не поздно. В противном случае ты уничтожишь республику, а себя провозгласишь диктатором. Есть даже такие, которые считают своим гражданским долгом убить тебя и открыто заявляют об этом. В Риме уже начали поговаривать о том, что ты, напав на гельветов, вырыл себе могилу и потерял все, чего тебе удалось добиться за долгие годы упорных трудов.

Вдруг, совершенно неожиданно для всех, слово взял Требатий Теста:

– Бальб, сенаторы говорят лишь о нападении на беззащитный народ. Цезарь же, воюя в Галлии, отстаивает интересы Римской республики. Мы не даем варварам вторгнуться в одну из наших провинций. Гай Юлий Цезарь является проконсулом провинции Нарбонская Галлия и защищает ее границы.

Услышав слова молодого римлянина, Бальб удивленно поднял брови.

– Известно ли тебе, сколько дней я скакал на коне, чтобы добраться от Рима до границы той самой упоминаемой тобой провинции и пересечь ее?

Отвечая ему, Требатий Теста прибегнул к еще одному довольно вескому аргументу:

– Наш долг – покинуть пределы провинции, если один из союзников обратился к римскому народу за помощью.

Тайный агент Цезаря ухмыльнулся.

– Я очень надеюсь, что смогу отвезти в Рим копию подобного прошения!

– Конечно, – серьезно ответил проконсул, – ты обязательно получишь копию письма эдуев, в котором они просят нас помочь им.

– Боюсь, этого будет недостаточно. Нам не нужна правда, Цезарь, мы должны найти несколько достаточно веских причин, которые помогут нам убедить сенат в правомерности твоих действий.

Теперь улыбнулся Цезарь:

– Поверь, я предоставлю в твое распоряжение множество убедительных аргументов. Но это будут не пустые слова. Ты повезешь в Рим золотые обручи, покрытые эмалью и кораллами бронзовые сосуды, самые разнообразные украшения и целые бочки, набитые золотыми монетами… Все это ты раздашь сенаторам. И при этом ты должен будешь вести себя так, словно вручаешь им не драгоценные подарки, а всего лишь орехи, купленные по дешевке на ближайшем рынке. Кроме того, ты привезешь в Рим образованных рабов и красивых рабынь, которых также подаришь сенаторам. Вот тогда они сами начнут писать мне письма и просить взять их сыновей на службу в мое войско. И поверь мне, я охотно откликнусь на эти просьбы! Более того, дети сенаторов вернутся в Рим с мешками, набитыми золотом. После всего этого я попрошу тебя показать мне хотя бы одного сенатора, который станет выступать против войны, начатой мною в Галлии!

– Катон, – ухмыльнулся Гай Оппий.

– Разве человек, который зимой, в лютый холод, обувается в сандалии, купается в ледяной воде, с презрением относится к женщинам, вину и веселью, а свой член использует только для того, чтобы опорожнять мочевой пузырь, может называться настоящим мужчиной?! – не выдержал Цезарь.

Все рассмеялись. Скептическое отношение к планам проконсула, тревога и сомнение испарились, словно роса на солнце. Мы выпили довольно много вина, отпуская шутки и смеясь от души. Все собравшиеся в палатке Цезаря укрепились во мнении, что они сделали правильный выбор и оказались на стороне победителя.

– Рим может не опасаться государственного переворота, – пошутил проконсул. – Какой смысл маршировать с шестью легионами в такую даль, если двух рук будет вполне достаточно, чтобы заставить сенат повиноваться мне?

Мы словно заколдованные смотрели на Цезаря, который небольшими глотками с наслаждением пил вино из своего бокала.

– Все очень просто: одной рукой нужно схватить сенаторов за члены, а второй рукой набивать их карманы кельтским золотом. Вот так, не прилагая особых усилий, мне удастся вынудить их изменить свое отношение к проконсулу провинции Нарбонская Галлия. Римский сенат будет у моих ног!

Через несколько дней вернулся гонец, которого Цезарь отправил к Ариовисту с требованием прибыть на переговоры в лагерь римлян. Вождь германцев ответил через римского посланца примерно следующее: поскольку именно Цезарь хочет обсудить определенные вопросы, то будет вполне логично, если он сам прибудет к Ариовисту. Кроме того, вождь германцев добавил, что он не решится без своего войска ступить на земли галлов, которые силой и хитростью захватил проконсул. В своем дерзком ответе Ариовист упомянул, что Цезарь со своими легионами должен немедленно покинуть территорию Галлии, поскольку ему там делать нечего. Галлию завоевал он, Ариовист, значит, в соответствии с общепризнанными военными законами эти земли принадлежат германцам, а не римлянам.

Услышав такой ответ, проконсул впал в неистовство, а немного успокоившись, принялся диктовать письмо:

«Когда Цезарь был консулом, тебе присвоили титул царя и друга римского народа. Вот как ты теперь отблагодарил Цезаря и народ Рима за столь высокую честь, оказанную тебе? Если ты отказываешься принять приглашение прибыть в мой лагерь и не собираешься обсуждать со мной вопросы, касающиеся римлян и германцев, то я, Цезарь, буду вынужден выдвигать требования. Во-первых, ты ни под каким предлогом не должен переправлять через Ренус дополнительные войска, тебе запрещено вводить в Галлию воинов, находящихся в данный момент на противоположном берегу реки. Во-вторых, ты разрешишь секванам отпустить заложников, предоставленных им эдуями. В-третьих, ты больше не будешь совершать набеги на селения эдуев и секванов. Если ты согласишься выполнить данные требования, то Цезарь и народ Рима смогут вечно жить в мире с твоим народом. Если же ты нарушишь хотя бы одно из поставленных условий, то я буду действовать в соответствии с…» Цезарь взглядом дал знак Требатию Тесте продиктовать соответствующую цитату:

«…в соответствии с решением сената, принятым в год пребывания на должности консула Марка Мессалы и Марка Пизо. В упомянутом решении речь идет о следующем: наместник, правящий галльской провинцией, должен оказывать военную помощь эдуям и другим союзникам римского народа, если такие действия не идут во вред римскому государству».

Цезарь с одобрением взглянул на Требатия Тесту и кивнул головой. Он велел гонцу немедленно отправляться к Ариовисту и начал диктовать письмо сенату, в котором настоятельно советовал присвоить возвращающимся в свои земли гельветам титул «Друг римского народа», сделав их тем самым союзниками Рима. Чтобы сражаться с Ариовистом на равных, проконсул нуждался в помощи кельтской конницы.

В палатку вошел Лабиэн.

– В лагере неспокойно, солдаты возмущаются. Поползли слухи, будто ты собираешься напасть на Ариовиста.

– Если гельветы, каждый день сражаясь с германцами, не были уничтожены в жестоких схватках, значит, наши солдаты тоже смогут драться с воинами Ариовиста. Сейчас под моим командованием находятся шесть легионов, закаленных в тяжелых боях. Чего же тебе еще не хватает, Лабиэн?

– Достаточно веской причины, Цезарь!

– Раз уж я приказал гельветам вернуться в их земли, я не могу бросить их на произвол судьбы. Скажи, разве мы имеем право оставаться глухими к просьбам о помощи, с которыми к нам обращаются наши союзники эдуи? Если я буду делать вид, что с севера нам не угрожает опасность, и проигнорирую эту проблему, то очень скоро германцы начнут готовиться к вторжению в провинцию Нарбонская Галлия. А потом настанет очередь Рима!

– Цезарь, я непременно передам твои слова офицерам, – сказал Лабиэн. – Но ответь мне, каким образом ты собираешься победить Ариовиста? Благодаря умению сражаться и отчаянной храбрости его всадников можно сравнить разве что с гельветами. Разве мы разбили конницу гельветов? Нет. К тому же нельзя быть уверенными в том, что галлы не предадут нас. Я очень хочу узнать, на чем основывается твоя уверенность в том, что гельветы и секваны не нападут на нас, когда наши войска будут ослаблены сражениями против германцев?

– Ответ на твой вопрос проще, чем ты думаешь, Лабиэн. Атаковать Ариовиста будет кавалерия секванов и гельветов. Они сами заинтересованы в победе над германцами.

– Тогда поторопись и сделай все возможное, чтобы сенат дал свое согласие на союз с гельветами. В противном случае галлы будут ждать первой удобной возможности, чтобы отомстить тебе за смерть своих соплеменников.

Похоже, спор между Цезарем и Ариовистом превратился в некое подобие дружеской переписки. Вождь германцев сообщал проконсулу провинции Нарбонская Галлия примерно следующее: победитель имеет право поступать с побежденными так, как пожелает. При этом особое внимание уделялось тому факту, что со своими врагами, потерпевшими поражение на поле боя, римляне всегда обращались по собственному разумению. И руководствовались при этом только своими интересами. Ариовист заметил, что он не указывает римскому народу, как следует поступать в той или иной ситуации. Значит, римляне не имеют права ставить условия германцам или приказывать им.

Вот что еще он сообщал в своем послании проконсулу: «Эдуи должны платить мне, Ариовисту, дань, поскольку я бросил им вызов и разбил их войско в ожесточенной битве. Ты, Цезарь, совершаешь огромную несправедливость по отношению ко мне и к моему народу, пытаясь лишить нас того, что причитается нам по праву. Именно поэтому я не собираюсь отдавать эдуям их заложников, но и не стану идти на них войной, если этот народ вовремя выплатит дань за год. Если же они будут медлить и всячески откладывать передачу соответствующего количества золота, то почетное звание «Друг римского народа» им мало чем поможет. Если же ты, Цезарь, осмеливаешься угрожать мне и выдвигать требования, то я хотел бы напомнить, что до сих пор мои войска выходили победителями из всех битв. Конечно, я не буду против, если ты решишь в очередной раз испытать удачу. Но учти: тебе придется иметь дело с непобедимыми германцами, с самыми опытными, отважными и ловкими воинами, которые вот уже более четырнадцати лет не остаются подолгу на одном месте и даже не строят домов, довольствуясь временными жилищами».

Цезарь был вне себя от ярости. Ему еще не приходилось иметь дело с соперником, который бы с таким пренебрежением относился к его славным победам и столь нагло бросал вызов ему, самому Гаю Юлию Цезарю! Проконсул два раза прочитал письмо, которое мы с Вандой перевели для него на латынь с германского языка, и попросил меня включить текст послания в один из отчетов о войне в Галлии, регулярно отправляемых им в Рим.

Цезарь велел добавить также несколько сочиненных им на ходу жалоб и прошений эдуев. Задумавшись, он через некоторое время продиктовал мне послание от треверов [54]54
  Треверы – одно из кельтских племен.


[Закрыть] – скорее всего также вымышленное им, – в котором те жаловались на Ариовиста. Я говорю «скорее всего», поскольку не знаю наверняка, появлялся ли в последнее время в лагере римлян гонец от треверов. Если это и было правдой, то разговор Цезаря с ним переводил не я. Однако мне было известно, что Прокилл часто общался с германскими торговцами, многие из которых встречались с самим проконсулом. Возможно, именно они сообщили, что на восточном берегу Ренуса собралось множество германских племен, которые могли переправиться через реку в любой момент. Что ж, нельзя было исключать такой возможности. Также стало известно, что во главе этих племен стоят два брата: Насуа и Цимбериус. Якобы именно они вели переговоры с Ариовистом, чтобы уточнить условия, на которых тот разрешит им переправиться через Ренус. Опять же – я не знаю, какова доля правды во всех этих слухах, но они стали причиной серьезного беспокойства в лагере римлян, ведь легионеры находились в краю, который они считали диким, среди племен враждебно настроенных варваров.

Римские солдаты не располагали картами местности и не успели создать цепь укрепленных лагерей, которые могли бы обеспечивать бесперебойную поставку провианта. Никто не знал, что может скрываться за ближайшей горой: несколько дикарей, сидящих в своих пещерах, или опытные всадники с неизвестным оружием. Как обычно, Цезарь не стал тянуть время. Он отреагировал молниеносно и отдал приказ немедленно выступать в поход. Войска римлян направлялись форсированным маршем туда, где расположилась орда Ариовиста. Обычно легионеры шли по пять часов в день, сейчас же проконсул отдал распоряжение идти по девять часов в день. Даже для меня подобный темп был крайне утомителен, хотя я не шел пешком, а сидел на спине своей лошади. У меня создалось такое впечатление, будто мой раб Криксос научился читать мои мысли. Он совершенно не докучал мне, но всегда оказывался рядом именно в тот момент, когда был мне нужен. Очевидно, Криксос понимал, как тяжело мне ехать верхом по девять часов кряду, и поэтому на одной из телег с продовольствием устроил для меня настоящее царское ложе из четырех поставленных рядом мягких кушеток. Признаюсь, я удивился его находчивости и был очень благодарен Криксосу. Находясь в лежачем положении, я мог расслабить все свои мышцы, которые после продолжительной езды верхом были напряжены до предела. Думаю, нет необходимости лишний раз подчеркивать, что ехать в телеге по дорогам Галлии можно только с пустым желудком. Наш воз то и дело подпрыгивал на кочках и ухабах или проваливался в огромные выбоины. Люсия, часто составлявшая мне компанию, не выдерживала долго такую тряску. Просидев некоторое время рядом со мной на импровизированном ложе, она начинала дрожать всем телом, а ее слюна капала из пасти прямо на обивку кушеток. Это был явный признак того, что Люсия вот-вот широко откроет пасть и вырвет прямо на кожаные тюки. Но даже несмотря на такие страдания, она предпочитала лежать рядом со мной, а не бежать следом за возом. К войску Цезаря присоединилось большое количество эдуев, среди которых был и Дивитиак. Он изо всех сил старался доказать своим сторонникам, что Цезарь готов выполнить любую его просьбу, даже развязать войну против досаждавшего эдуям Ариовиста. Дивитиак хотел представить все таким образом, будто именно он решил освободить секванов от ига германцев и привел с собой римские легионы. На самом же деле Цезарь приказал друиду собрать своих воинов и выступить в поход вместе с ним, чтобы убедить всех до единого офицеров в том, что он собирался напасть на Ариовиста исключительно по просьбе эдуев, являвшихся союзниками Рима. Проконсул был полон решимости и намеревался выиграть войну на всех фронтах.

Когда мы находились в пути уже несколько дней, разведчики сообщили, что Ариовист тоже выступил в поход со своими войсками, чтобы занять Весонтион, столицу секванов. Вечером я под диктовку Цезаря написал очередной отчет о ходе военных действий в Галлии, который проконсул передал вместе с остальными документами своему тайному агенту Бальбу и велел ему как можно быстрее доставить всю корреспонденцию в Рим. Цезарь хотел объяснить сенату, почему он во что бы то ни стало стремился помешать Ариовисту захватить Весонтион.

Проконсул отправил в Рим объяснение примерно следующего содержания: хотя столица секванов находится гораздо дальше от границ римской провинции Нарбонская Галлия, чем оппидум Бибракте, в Весонтионе сосредоточено огромное количество самых разнообразных ресурсов и запасы продовольствия, которые позволят Ариовисту получить огромное преимущество. К тому же город почти полностью окружен рекой Дубис. А на том промежутке, где вода не образует природной преграды, ее заменяют высокие отвесные скалы, на которых секваны построили крепостную стену.

Именно поэтому Цезарь приказал своим легионерам идти по девять часов в день. Он торопился, поскольку хотел быть со своими войсками в Весонтионе раньше, чем там окажется орда Ариовиста. В очередной раз Цезарь удивил не только своих врагов, но и преданных ему офицеров.

Измученные многодневным форсированным маршем, римские солдаты наконец-то смогли передохнуть за стенами столицы секванов. Проконсул моментально отреагировал на сообщение о намерениях вождя германцев и неимоверно быстро привел свои шесть легионов в Весонтион, где ему удалось занять выгодную позицию. Однако другая, не менее важная задача, осталась нерешенной. Гай Юлий Цезарь так и не смог убедить своих уставших до полусмерти солдат в том, что это была справедливая война, а не война, начатая им исключительно ради собственной выгоды.

Среди легионеров росло недовольство, они начинали возмущаться по поводу любого приказа своего полководца, переданного им через центурионов. Многие жаловались на то, что во время ходьбы им приходится терпеть мучительную боль из-за волдырей на ступнях и раздражения кожи на внутренней стороне бедер. Из-за многочасовых переходов с тяжелой поклажей за спиной у некоторых легионеров появились на плечах кровавые ссадины. Раны были незначительными и никак не могли угрожать жизни солдат, но доставляли им множество неприятных ощущений, отчего их настроение становилось все хуже. Легионеры выражали свое недовольство по любому, даже самому незначительному поводу. Хотя никто не хотел в этом признаваться, большинству солдат не нравился тот факт, что им приходилось ночевать внутри небольшого оппидума. Разве можно отдохнуть и восстановить силы, если приходится спать с открытыми глазами? Ведь всем прекрасно известно: никто не знает наверняка, что на уме у галлов. Римляне считали их совершенно непредсказуемыми. Но Цезарь был вынужден войти в оппидум, чтобы занять выгодную позицию и иметь возможность отражать атаки Ариовиста с минимальными потерями.