Текст книги "Безупречный элемент (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

Тут же заговорил Бордовый пуловер:

– Разве не разумно будет в этом случае побороть брезгливость и упрямство?

– Разве ради того, чтобы выжить, порой не приходится совершать нечто такое, что и в голову не приходит в иное время? – подхватил Костюм.

– Разве ради древнейшего и самого мощного инстинкта – инстинкта выживания – существа не отказываются порой от своих убеждений и привычек? – снова заговорил Синий.

– Особенно, если эти убеждения уже опровергнуты обстоятельствами, – тут же продолжил Бордовый.

– Неужели вам даже не интересно узнать, как может измениться ваше мнение о магии и тех привилегиях, которые дарует владение этим всемогущим искусством? – тут же вступил Костюм.

– Присоединяйтесь к нам, и у вас будет возможность оценить это…

– Рассматривайте это как взаимовыгодное сотрудничество…

– Мы знаем о ваших талантах.

– Мы можем научить вас большему.

– И вы обретете нечто еще более весомое.

– Бессмертие.

– Отсутствие каких-либо нужд.

– Управляемую силу.

– Наше покровительство.

Один безликий голос вторил другому, слова Аспикиенсов отражались от стен, улетали высоко под потолок и возвращались в уши Фреды многократным эхом, навязчиво проникая прямо в сознание. Ей мучительно захотелось зажать уши и закричать, заглушая эти голоса.

“Будь осторожна и внимательна… Доверься своим впечатлениям, прислушивайся к ним. Почувствуй себя Алисой в Стране Чудес…”

Она-то уже чувствовала себя Алисой (и не в первый раз), но вот Аспикиенсы никак не тянули на белых кроликов, за которыми она бы пошла из чистого любопытства. Или на Чеширских котов, которых стала хотя бы слушать.

– А как же выбор? – воскликнула она. Голоса тут же умолкли, воцарилась тишина и Фреда увидела, что все трое Смотрящих стоят перед ней, как строгие учителя перед провинившейся школьницей, робко присевшей на краешек стула.

– Выбор? – хором отозвались вампиры.

– Да, выбор. У меня он есть?

– Конечно же, у вас есть выбор, – ответил Смотрящий в элегантном костюме. Он приблизился к Фреде и подал ей белую, гладкую, словно восковую, руку в приглашающем жесте.

После секундного колебания Фреда протянула свою руку в ответ, но Аспикиенс не позволил прикоснуться к себе. Не убирая руки, он, сохраняя расстояние, сделал пару шагов назад, увлекая за собой.

Она двинулась за ним, все так же вытянув вперед руку, словно слепая. Фреда смотрела в лицо вампира, а боковое зрение улавливало происходящие вокруг изменения.

Стены из светло серых с белым стали черными, и тьма, отделяясь от них словно черный дым, начала стекать вниз и двигаться к центру помещения. Вскоре остался лишь небольшой участок, не потонувший в темноте – белый ковер на полу с тремя стоящими на нем креслами и всеми присутствующими в помещении.

Фреда напряглась, понимая, что “аттракцион”, на который ее насильно усадили “прокатиться”, уже набрал скорость, а впереди ожидали самые крутые виражи.

“Будь осторожна и очень внимательна…”

Снова, в который раз, вспомнив эти слова Вагнера, она быстро окинула взглядом то, что еще не поглотила темнота: Аспикиенсов, безмолвно стоящих перед ней, камин с затухающим огнем за их спинами и островок света на полу под ногами. Может быть, в комнате просто выключили свет, для пущего драматизма оставив лишь один направленный сверху софит. Фреда запрокинула голову, чтобы убедиться или опровергнуть это предположение, и громко вскрикнула.

Потолка не было, сверху зияла черная бездна, уходящая в бесконечность. Плотная и тягучая, пучина мрака не просто нависала над головой, она медленно двигалась по стенам вниз, как смола, покрывала пол и подползала к самым ногам.

Крик Фреды унесся вверх и мгновенно стих, будто утонул в густом и липком мраке. Девушка перевела дыхание, сглотнув комок, подступивший к горлу, и увидела, что Аспикиенсов больше нет перед ней, исчезли их кресла и стул, поставленный для нее. Она стояла одна посреди оставшегося островка света.

Фреда сделала вперед робкий шаг, затем второй, а свет двинулся за ней, сопровождая, как луч невидимого прожектора. Впереди было видно только мерцание раскаленных углей в камине, по которым еще проскакивали всполохи почти угасшего пламени.

Она открыла, было, рот, чтобы окликнуть кого-нибудь, но остановила себя, понимая, что любые обращения в темноту бесполезны. Лучше не тратить зря дыхание и не нагружать впустую голосовые связки, вполне возможно, что еще придется ими воспользоваться на полную катушку, когда захочется поорать от страха.

“Где же ты, Вагнер? Что мне делать сейчас? “

Под сопровождение вопросов без ответов Фреда двигалась к камину, и не сразу заметила, что пламя в нем разгоралось сильней с каждым ее шагом. Сейчас уже почти прогоревшие дрова снова пылали вовсю, источая жар и громко потрескивая. Но огонь горел как-то странно – свет от него не распространялся за пределы камина. Сжав волю в кулак, Фредла осторожно оглянулась и… ничего не увидела: за ней, как и везде вокруг, было непроглядно темно.

“Подвал в старой усадьбе!” – вспомнилось вдруг.

Тогда она тоже оказалась в темноте и призвала свет, который освещал ей путь. Фреда сосредоточилась, подняла руку перед собой ладонью вверх, и тотчас возникло знакомое уже сияние, которое, набирая силу, превращалось в яркую сферу.

«Этого от меня и ждут – посмотреть, что я умею. Ну, так вот – получите!»

Она огляделась, пытаясь сферой осветить пространство вокруг. Но темнота поглощала свет подобно черной дыре.

Стало по-настоящему жутко, и в ответ на ее изменившееся состояние сфера начала затухать и вдруг буквально взорвалась прямо перед лицом с оглушительным хлопком. Фреда вскрикнула, отпрянула, тряся кистью руки, и натолкнулась на что-то спиной. Резко обернувшись, подавилась собственным криком, застрявшим в горле. Позади нее, в снова возникшем из ниоткуда луче света, медленно раскачивалось… тело. Опутанное толстой цепью, спускавшейся прямо из темноты, оно с размеренной амплитудой отдалялось и снова приближалось, почти касаясь ее. Фреда отступила, во все глаза глядя на подвешенного и постепенно понимая, что узнает его. В безжизненной фигуре на цепях она узнала парня, которому принесла документы в тот злополучный вечер в музее. Его звали Детмар, и она прекрасно запомнила густые темные волосы, выразительные, постоянно улыбающиеся губы, чуть широковатые скулы. И его серые глаза, искрившиеся обаянием, а сейчас мертвые и потухшие. Одежда на нем была та же, что и тогда, в музее, к груди приколот бейджик.

Фреда глубоко вдохнула, уговаривая себя, что это только иллюзия. Ведь она точно знала – Детмар умер, тело его забрала полиция, и он уже давно похоронен.

В противовес ее здравым мыслям тело вдруг задергалось, словно кто-то наверху рванул за оглушительно загремевшие цепи. Руки и ноги парня, как у жуткой марионетки, совершали беспорядочные, несогласованные движения, цепи громыхали все громче, и это продолжалось до тех пор, пока, к ужасу Фреды, тело не сорвалось и не рухнуло на пол, драматично застыв в изломанной позе в луче света.

Жуткий спектакль, где она была единственным зрителем. Или участником?

Фреда смотрела на лежащего мужчину и в полном оцепенении наблюдала, как тот зашевелился. Сначала он просто подергивался, затем повернул голову и попытался приподняться, издавая при этом совершенно жуткий стон, полный запредельного страдания. Фреда невольно подалась вперед, желая помочь, и в этот миг из темноты в круг света шагнул кто-то еще. Высокая фигура в черном пальто до пят. Длинное бледное лицо и почти белые глаза. Тот самый вампир, который укусил ее в музее и которого она…Убила?

Монстр остановился над телом Детмара, уставил на Фреду свои мертвые бесцветные глаза, полные ненависти, и оскалился, словно голодный зверь, защищающий свою добычу. Вампир зарычал, шире раскрывая рот, из которого, как лезвия торчали клыки. Фреда замерла, но не отступила. Монстр, не водя с нее жутких глаз, протянул к лежащему на полу мужчине руки со скрюченными пальцами и ухватил его, как хищная птица хватает свою жертву когтями. Он поднял Детмара и, не обращая внимания на то, что тот продолжал стонать и шевелиться, поднес его к раззявленному рту, впился клыками в шею и рванул. Детмар дернулся всем телом и издал пронзительный крик, который тут же превратился в захлебывающийся хрип.

– Нееет! – закричала Фреда.

Не думая, что делает, она подскочила к вампиру и вцепилась в ненавистное лицо ногтями точно так же, как он вцепился в свою жертву.

Монстр завыл, от злобы или от боли, и выпустил из когтей и клыков тело, которое терзал. Тот, что когда-то был Детмаром, мешком рухнул на пол, а Фреда успела заметить, что на месте горла у молодого человека зияет кровавая дыра, из которой толчками вытекала кровь. Кровавые пузыри вздувались и лопались, разлетаясь мелкими каплями…

За те доли мгновения, во время которых все это пронеслось перед глазами Фреды, она даже забыла, что по прежнему стоит, вцепившись Белоглазому Монстру в лицо. Уставившись на него в немом оцепенении, она с ужасом и запредельным отвращением, увидела и услышала, как ее пальцы, с отвратительным чавканьем, погружаются в плоть вампира, как в гнилое мясо.

Полилась густая, темная и холодная кровь, испачкавшая пальцы. Вампир издал утробный рык и рванулся к Фреде.

Она инстинктивно стиснула пальцы сильнее, давя податливую плоть Монстра, как испорченный фрукт, и с усилием удержала руки вытянутыми, не позволяя ему приблизиться к себе. В следующий миг она наблюдала, как вампир оседает на пол, превращаясь в растекшуюся вонючую лужу чего-то омерзительного, и эти останки покрывают лежащее неподвижно на полу тело Детмара.

Фреда не закричала, не бросилась бежать, ее даже не стошнило. Она застыла, оцепенела внутренне, но продолжила совершать какие-то действия, подчиняясь неведомому подсказчику. Первым делом зажмурилась на миг, снова открыла глаза и убедилась, что на полу уже нет никаких останков. Однако в круге белого света, где только что она видела белоглазого вампира и его жертву, теперь что-то возникало, сплетаясь из полупрозрачного белесого дымка, как тонкое кружево или паутина.

Силуэт с неясными контурами, который мог быть и фигурой человека и чем-то еще, мерцал и переливался, словно под толщей воды.

Фреда наблюдала за этим мерцанием, не в силах отвести глаз, и постепенно начинала видеть в размытом образе человеческий силуэт. Мужской силуэт. Она не понимала, кто это, сознание ее словно бы знало его, и в то же время это был незнакомец. Силуэт то вытягивался, становясь выше и стройнее, то обретал иные очертания, чуть ниже и поуже в плечах, то вдруг вырастал заметно мощнее и выше, напоминая кого-то незнакомого, но того, кого она определенно уже встречала.

Постепенно Фреда начала понимать, кого она может увидеть, наблюдая за метаморфозами неясного образа. И словно подстраиваясь под ее предвкушение, мираж стал обретать более четкие формы. Он все так же не переставал меняться, мерцать и искажаться, но все чаще фиксировался на одном четко проступающем контуре. Стройное, мускулистое мужское тело, вытянутое в напряженную струну. Еще миг и перед ней возникнет Вагнер…

“Нет! Родная, не делай этого! Не думай о нем. Отключи свои воспоминания, не выдавай своих желаний. Не делись тем, что запрятано глубоко в тебе”.

Незнакомый женский голос раздался прямо в голове, и среди мешанины невнятных образов чутье выхватило из потока только один – светловолосая женщина из сна.

Фреда послушалась призрачного голоса и с нечеловеческим усилием стряхнула оцепенение. Но избавление от иллюзий не стало наградой за ее старания. Следом за отступившим онемением, накатила неконтролируемая паника, порожденная ощущением неизбежной трагедии.

Подтверждая ее предчувствие, мерцающий контур на полу, так и не воплотившийся в четкий образ, вдруг судорожно изогнулся, словно в предсмертном страдании и превратился в четко видимое тело. Но сейчас у ног Фреды лежал освежеванный труп, и, несмотря на то, что он был залит кровью и лишен кожи, девушка успела понять, что тело принадлежит кому-то, кто ей бесконечно дорог. Или очень скоро может стать таковым.

Издав долгий отчаянный вопль протеста, Фреда захлебнулась плотной липкой темнотой, проникшей в горло, лишившей возможности дышать и говорить и запечатавшей внутри самый сильный ее страх.

Фреда обессилено припала на одно колено рядом с тем местом, где мгновение назад видела окровавленное тело и пожелала сейчас только одного: стать «кисейной барышней», падающей в обморок по любому случаю. Однако спасительного забытья не случилось, разум по-прежнему сохранял ясность, а все чувства обострились до предела. Вокруг нее будто скопилось электричество, от которого покалывало кожу и шевелились волосы. Фреда почувствовала, что затылок стал теплым, словно его нагрело солнцем.

«Ты знаешь, что делать», – раздалось тихо в ее голове.

Она даже не поняла, кому из двух, звучавших в ее сознании голосов, принадлежал именно этот голос, но прислушалась к словам.

Фреда провела рукой по узлу волос, в котором был спрятан Custos, и твердо встала на ноги. Подняв перед собой руку ладонью вверх, снова призвала светящуюся сферу, сомневаясь поначалу, что у нее это выйдет. Но все получилось – шар света сиял над ладонью в полную силу.

Не раздумывая, она подбросила его и запустила вверх, как мяч. Шар взлетел, превращаясь в световую комету и прошивая непроглядную темноту.

«Ты справилась», – услышала она голос Вагнера, в тот самый миг, когда свет залил все вокруг.

Глава 22. Следующий шаг

Следующий шаг

Жизнь становится намного интереснее, когда мы отбрасываем нашу убеждённость во всезнании и встаём перед дверью, ведущей в тайну.

Фред Алан Вольф

Тайлер Вуд склонился над мокрым, посиневшим Эйвином, лежащим без сознания на камнях.

Голова юноши была повернута в сторону, изо рта и носа вытекала вода, но он дышал, пусть и отрывистыми, короткими и не глубокими вдохами, но Тайлер слышал, что легкие его чисты. Разобравшись с этим, вампир более внимательно осмотрел парня и заметил кровь, скопившуюся на камнях под его правой ногой. Что-то блестящее глубоко врезалось в ступню молодого человека. Тайлер уцепил пальцами предмет и тут же отдернул руку, словно его ужалила змея.

Озадаченный вампир ниже склонился к ступне юноши. Предмет, впившийся в ногу Эйвина, был залит кровью, но Тайлер ясно разглядел что-то похожее на тонкую пластину из светлого металла, сантиметров шесть-семь в ширину у основания и сужающуюся в той части, что вонзалась в ногу. Штуковина, словно бритва, прорезала ступню, уходя глубоко в плоть, и вызывала сильное кровотечение. Возможно, щтуковина сделана из серебра или какого-то его сплава? Иначе, отчего вампир ощутил столь жгучую боль, резкую, как удар электрическим разрядом. Вуд посмотрел на кончики своих пальцев, которыми притронулся к предмету, но следов ожога, как от серебра, на них не обнаружил.

Предположив, что ему могло показаться, Тайлер снова прикоснулся к выступающему краю пластины. И снова его руку отбросило, прошив резкой болью до самого плеча.

– Ловишь мух, Вуд? – раздался за его спиной голос Лео.

– Ты достал машину, Борегар? – в ответ поинтересовался Тайлер.

– Стоит на парковке прямо за ограждением. Так чего ты руками-то махал? Шаманишь?

– Парню в ногу какая-то хрень впилась, и очень глубоко, рана сильно кровоточит. Хотел вытащить, пока он в себя не пришел и не начал орать. А это, чем бы оно ни было, вытаскиваться не хочет.

– Кусается и упирается? – усмехнулся Лео, не подозревая, насколько близок к истине.

– Вот именно, кусается, – обернувшись, серьезно ответил Тайлер. – Действует почти как серебро, но резче, мощнее.

Увидев, что Вуд вовсе не шутит, Лео наклонился к ноге Эйвина и внимательно посмотрел.

– Держи его ногу, я попробую вытащить это, – бросил он.

Цепко ухватив предмет двумя пальцами, Лео резко дернул его, одновременно отбрасывая в сторону. С металлическим стуком предмет приземлился на камнях, где-то возле сваленной в кучу одежды Эйвина. Тайлер ясно услышал, как скрипнул зубами и зашипел Леонар, когда взялся за пластину и рванул ее.

– Да ты могуч, Борегар, – заметил Вуд.

– Сам знаю, – отозвался Лео, с интересом разглядывая свои пальцы. – И я хотел бы знать, что за фигня это была. Ты прав, оно действует сильней серебра и как-то по-другому.

Вампир подошел к лежащему на камнях предмету, покрытому кровью, и поддел его носком ботинка. Предмет подскочил и, звякнув, снова упал на камни.

– Хм… Похоже на треугольник из какого-то металла, – пробормотал Лео.

– Эй, иди сюда, – позвал его Тайлер, – парень приходит в себя.

Услышав слова Вуда, Лео вернулся к ним, прокусил свою ладонь, сдавил, собрав немного крови и, наклонившись, припечатал руку к ступне парня. Рана закрылась и стала затягиваться на глазах. Эйвин застонал, вздрогнул, зашевелился, пытаясь открыть глаза. Тайлер подобрал куртку юноши и накинул на него сверху.

– Эй, парень, ты как, встать можешь или тебя тащить?

***

…Зрение вернулось первым, и в темноте он различил склонившееся над ним бледное лицо молодого мужчины с темными глазами. В следующее мгновение мог услышать слова, обращенные к нему и почувствовать еще резкую, но быстро стихающую боль в правой ноге.

Над головой темное небо, под ним… Нет, не ледяная бездна воды, а камни. Твердая почва. Берег. Кажется, он тонул и его спасли.

Эйвин глухо простонал и попытался приподняться, но смог лишь перевернуться на бок, полностью обессиленный. Из горла вырвались хриплые слова:

– Вы вытащили меня… Спасибо…

– Благодарность принята. А теперь давай, поднимайся. Пойдем отсюда, тебе надо срочно согреться, надевай-ка куртку скорее, – сказал его спаситель, сидевший перед ним на корточках.

Эйвин перевел взгляд и увидел еще одного мужчину, стоявшего чуть в стороне. Высоченный, совсем молодой парень, с длинными, падающими на широкие плечи, светлыми волосами, мокрыми от снега. Он просто молча смотрел на юношу.

– Нога… Что-то врезалось в ногу… – проговорил Эйвин, когда ему удалось приподняться, опираясь на локти. Камни впивались в кожу, но юноша не обращал на дискомфорт внимания. Посмотрел на свою ногу и увидел кровь.

– Твоя нога в порядке, – заметил тот, что присел возле него. – Давай же, накинь куртку, я помогу тебе встать,

Юноша не ощущал холода, но послушно натянул куртку, не спуская глаз с ноги. Он видел кровь, но не чувствовал ничего. Как такое могло быть? Ведь в воде боль от ранения показалась сильной настолько, что он потерял контроль и начал тонуть. Эйвин подтянул ногу к себе и провел рукой по ступне, потом по второй. Испачкал руку в еще свежей крови, но снова ничего не почувствовал.

– Странно… Я точно помню, что поранился. Было очень больно.

– Ты действительно поранился. Но ледяная морская вода сотворила чудо – и кровь остановила, и ранку промыла. Заживет, как на собаке, ничего страшного, – нетерпеливо и раздраженно подал голос высокий незнакомец. – А вот это, кстати, тебе в ногу и воткнулось.

Он поддел носком мощного ботинка что-то лежащее на камнях и подкинул к юноше.

Эйвин взял в руки металлический треугольник и покрутил его, разглядывая.

Лео с Тайлером переглянулись.

– Ну, теперь вставай, одевайся в темпе. Надо уходить отсюда, – обратился к нему высокий блондин. – А штуковину эту прихвати. На память, – добавил он.

Эйвин, не раздумывая, засунул треугольник в карман куртки.

Он встал, пошатываясь, натянул брюки, сунул ноги в кроссовки, не надевая носков, подобрал толстовку, и, комкая ее, пробормотал:

– Спасибо еще раз. Я пойду…

– Пойдешь, только с нами, – отозвался высокий. – Мы тебе подвезем. Надо же убедиться, что не зря тебя из воды вытаскивали. Вдруг ты по дороге отключишься или еще чего. Пойдем, наша машина совсем недалеко, на парковке.

Эйвин покосился на мужчин, колеблясь. Этот длинный пацан был явно моложе его самого, а разговаривал и держал себя так начальственно и напористо, что возражать ему как-то не хотелось. Больше всего Эйвину хотелось улизнуть отсюда как можно быстрее и забиться в какую-нибудь нору.

Но тут до него дошло – он абсолютно не чувствует эмоций этих парней. Словно напасть, мучившая и изводившая его последние недели, вдруг исчезла также внезапно, как и когда-то появилась.

***

– Ты справилась. Садись в машину, – жесткий голос, почти приказной тон.

– В какую машину? – машинально проговорили губы Фреды, пока сама она никак не могла взять в толк, что произошло, и с чем она справилась.

С трудом прорвавшись сквозь оцепенение, она, как в тумане увидела, что стоит возле лимузина на подземной парковке. Никаких Аспикиенсов, темноты, жутких видений и прочего. Рядом Вагнер, открывает для нее дверь лимузина, чуть подхватывает под локоть, подталкивает и нетерпеливо повторяет:

– Садись в машину.

Фреда покорно забралась в салон лимузина, чувствуя себя словно под действием сильного снотворного. Посмотрела на свои руки, лежащие на коленях – пальцы подрагивали, и дрожь стала передаваться всему телу. Когда Вагнер уселся напротив нее, и лимузин тронулся с места, Фреду трясло так, что ее зубы громко отбивали степ.

Она обхватила себя руками, стиснула челюсти, и исподлобья посмотрела на вампира. Он не сводил в нее глаз, но в ответ только приложил палец к губам, глазами указывая на перегородку, отделяющую водителя от пассажирского салона. Фреда кивнула, машинально подняла руки к голове, высвободила из узла волос свой Хранитель и надела его на шею.

Глубоко вздохнула, стараясь немного расслабиться, откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза. Пережитый кошмар мгновенно атаковал ее, ворвавшись в голову кадрами из ужастика: лощеные, манерные Аспикиенсы, готовая пожрать все и всех темнота, Детмар – кошмарная марионетка, Белоглазый, распадающийся на гниющие останки, окровавленное тело у ее ног…

Она дернулась, невольно издала тихий стон и тут же открыла глаза. Рейн смотрел на нее напряженным, внимательным взглядом. Губы его шевельнулись, и Фреда разобрала безмолвное: «Все хорошо. Ты справилась».

Он уже третий раз повторял это, но девушка пока ничего не понимала и не чувствовала, кроме полной опустошенности и бессилия. Немой вопрос, растерянность отразились на ее лице, и Рейн, не говоря ни слова, взял руку девушки, чуть сжал, поглаживая большим пальцем. Спокойствие стало медленно растворяться в ней, как сахар в воде. Фреда благодарно улыбнулась и в ответ сжала его руку, быстро поднесла ее к своей щеке и приложила к теплой коже. Глаза вампира мгновенно приобрели необыкновенную глубину насыщенного цвета темного индиго, губы приоткрылись, он едва сдержался, чтобы не броситься к ней, обнять, ощущая ее теплое тело, тесно прильнувшее к нему.

… Они вернулись в Цитадель, которую Фреда сейчас восприняла, как дом родной. Она вошла в холл с арочными проходами, и Вагнер увидел, как блестят ее глаза и с каким облегчением перевела дыхание.

Не удержавшись, он рывком притянул ее к себе, крепко обхватил руками податливое тело и прошептал на ушко:

– Ты справилась, Фреда. И ты выиграла нам время.

– Ты обнимаешь меня, прямо здесь… – пробормотала она, прижимаясь к нему. – Нельзя же… И я ничего не понимаю. Ты знал, что со мной происходило? Ты видел? Они испытывали меня? Я прошла испытание?

– Ответ «да» на все твои вопросы. Остальное – потом и не здесь, – коротко и тихо ответил Рейн, с явным нежеланием выпуская ее из объятий. – Сейчас иди и хорошенько отдохни, выспись.

– Я не смогу уснуть. Эти кошмары, что я видела… какой уж тут сон, – вздохнула она, и стала неспешно подниматься по лестнице, бормоча под нос, – удивляюсь, как я еще умом не тронулась. А может как раз и тронулась…

Изнеможение и опустошенность давали о себе знать, надо было хотя бы попытаться отдохнуть и чуть прийти в себя, “подлечить” раненое сознание.

Рейн больше не окликнул и не попытался остановить ее, но смотрел вслед, раздумывая, пока Фреда не скрылась из глаз на следующем лестничном пролете. Тогда, поколебавшись мгновение, Вагнер взбежал по лестнице следом за ней, у входа на этаж остановился, повернувшись в сторону лестницы, что-то прошептал и сделал перед собой жест рукой, словно стирал с запотевшего окна капельки влаги. Воздух перед ним загустел, дрогнул, как абсолютно прозрачное желе, едва заметное искажение промелькнуло, и все снова успокоилось.

Вагнер догнал Фреду у дверей комнаты, подхватил, приподнимая над полом, и впился долгим, жадным поцелуем в приоткрывшиеся от удивления губы.

Фреда на миг замерла от неожиданности, но тут же обвила шею Рейна руками, забираясь теплыми пальцами в короткие пряди волос на затылке, и ответила на поцелуй, скользнув язычком между его гладких губ.

Она с готовностью и нескрываемым трепетом прильнула к нему, одной рукой поглаживала шею мужчины, второй все крепче обнимала. Фреда глубоко вдохнула его запах – чистый, прохладный, как ветер, чуть пряно-горьковатый. Она взволнованно, нетерпеливо пошевелилась в его объятиях, и тихий стон вырвался из ее горла, когда ощутила реакцию Рейна на их близость.

Он был возбужден, тело его напряглось, мускулы рук и плеч затвердели, как стальные, объятия становились все крепче, поцелуи требовательней. И все же он контролировал себя, а Фреда чувствовала, как и тогда в парке, что определенные границы не будут перейдены здесь и сейчас. Однако, физически чувствуя, как вибрирует внутри него рвущаяся наружу энергия, могла только догадываться, чего стоил ему этот контроль.

– Подозреваю, что от такого воздержания рано или поздно может наступить окончательная смерть, – будто в ответ на невысказанное Фредой хрипло проговорил он ей в губы, прерывая их долгий поцелуй. – Не хотел тебя пугать, давая понять, как же хочу тебя. Но хотел, чтобы ты это знала.

– Теперь знаю, – улыбнулась она, глядя на него затуманенными желанием глазами, – знаю, не боюсь, хочу, чтобы так и было. Хочу тебя…

Радужки Рейна полыхнули сине-фиолетовым сиянием, он снова приблизил губы к ее рту, прошептал «Это безумие, но ты так сильно нужна мне…» и жадно поцеловал глубоким, очень долгим поцелуем, пока она не начала чуть задыхаться.

– Возвращаю твои сладкие губы только потому, что тебе нужно дышать, – проговорил Рейн, бережно опуская Фреду на пол.

Не спуская с него сияющих глаз, она привстала на цыпочки и тихо сказала ему на ухо:

– Я слышала тебя там. Чувствовала твой запах… Знала, что ты где-то рядом. Спасибо… – и поцеловала его в щеку, затем скользнула губами ниже, прижалась в нежном, дразнящем поцелуе к шее. Он напрягся, крепкие ладони властно легли ей на бедра, чуть притянули к себе. Его эрекция уперлась в низ ее живота, Фреда подалась навстречу, прижимаясь на миг, и тут же мягко отпрянула, отступая от Рейна. Он не стал удерживать ее, лишь продолжал смотреть, не сводя с Фреды потемневших глаз.

Поворачивая ручку двери, она тихо проговорила:

– Помню все, что ты говорил мне, – и добавила тише, – и теперь знаю, как выбросить из головы все кошмары. Знаю, что буду представлять, засыпая…

Она быстро проскользнула за дверь, щелкнул замок.

Для Вагнера в Цитадели не существовало закрытых дверей, тайных комнат и прочих мест, куда он не мог бы попасть. И лишь за эту дверь, похожую на десяток других таких же, он не мог сейчас войти.

Рейнхард медленно отступал от двери Фреды, пока не уперся спиной в стену напротив. Откинул голову, устремив глаза в потолок и стиснул зубы, не давая хриплому крику вырваться из груди.

Он ни за что не хотел избавляться от того, что сейчас наполняло его: тепло гибкого тела, которым она поделилась, проникшее в саму его сущность, чуть хрипловатый голос, еще звучавший в его ушах, аромат ее волос и кожи, вспоминая которые, он тут же твердел и готов был выть, как дикий зверь, от поглощавшего его желания и жажды близости с ней. Такой близости, которая может быть только с ней и больше ни с кем и никогда.

И это вовсе не бред, не самообман и не сказки, он знал, что так и есть.

Веками вырабатывая предельный самоконтроль, помогавший скрывать то, что не предназначено для посторонних, Вагнер научился прекрасно распознавать природу своих ощущений, с легкостью определял их ценность для своего существования. От лишних и ненужных избавлялся сразу, прочие собирал и хранил глубоко в себе. Происходящее с ним сейчас было из разряда «наивысшей ценности», а значит, это никоим образом нельзя было подвергать даже минимальному риску.

Но как тогда действительно не умереть только от осознания, что к ней нельзя прикасаться так, как ему хочется? Как унять жажду, что сильнее жажды крови, да еще, если он точно знал, что она готова и хочет ответить ему взаимностью?

Вагнер медленно сполз по стене на пол и с минуту сидел, не шевелясь, раздумывая, прислушиваясь к себе.

Приняв решение, он легко поднялся на ноги, ловкий и гибкий, как пантера, и двинулся по коридору к лестнице. Экран, что он сотворил, закрывая их с Фредой от возможных любопытных «глаз и ушей», задрожал и испарился, когда он прошел сквозь него.

***

… Фреда стояла под обжигающим душем и рыдала в голос, даже не старалась унять истерику. Она то плакала, то начинала смеяться, как одержимая. Потом успокаивалась и снова начинала смеяться и плакать. Вспомнив, что завтра, а точнее уже сегодня, 31 декабря, осознала, что лишена возможности хотя бы приблизительно «нормально» отметить Новый год и снова горько рассмеялась.

Но тут же вспомнила губы Рейна на своих губах, его твердое тело, прижавшееся к ней. Что-то горячее и терпкое, как расплавленный шоколад, заполнило ее изнутри, растекаясь по всем венам. Фреда скользнула руками по своему телу, касаясь гладкой кожи. Затем открыла дверцы душевой кабинки и посмотрела в висящее напротив зеркало. Когда пары горячей воды рассеялись, в зеркале возникло ее отражение.

Она рассматривала себя, поворачиваясь и изгибаясь, провела ладонями по прямым плечам, по гибкой талии и стройным бедрам, приподняла тяжелые мокрые волосы, открывая шею, разглядывая высокие груди, округлые и налитые, с нежно розовыми ареолами сосков.

Висящий на шее Custos, который она не снимала даже, когда принимала душ, оттенял ее смуглую кожу. Светлый, чуть светящийся круг лежал как раз в центре солнечного сплетения. Фреда приложила ладонь к амулету и мгновенно представила, как губы Рейна целуют ее, руки ласкают, его крепкое тело требовательно и властно вжимается в нее… И поняла, что сойдет с ума, если не перестанет об этом думать. Или если этого не случится на самом деле.

Вагнер сказал, что она справилась и выиграла им время. Фреда так пока и не поняла, с чем она справилась, но точно знала, на что она хотела бы потратить выигранное время, а дальше – будь, что будет.

Глава 23. My moon, my man…

My moon, my man…

Take it slow

Take it easy on me