Текст книги "Безупречный элемент (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

Никаких терзаний на тему «Я не должен. Такого не может быть. Это противоречит моей природе». Он никогда не пытался с ходу отвергнуть или трансформировать то, что изначально возникло внутри него самого, а не где-то вовне.

Не спешить, прислушаться, осознать.

Смотря на нее, он не спешил, прислушивался, осознавал. И понимал, что возникшее не было новым чувством, возвращались какие-то уже знакомые ощущения. Забытые, истончившиеся почти до полной невидимости и неосязаемости, но еще существовавшие. Они оставили четкий памятный след, как поросшую травой дорогу, по которой очень долго никто не ходил.

Проведя в ипостаси вампира семь столетий, Рейнхард Вагнер не раз убеждался в правоте не самой популярной среди его сородичей концепции: абсолютно все в этом мире рано или поздно затронут перемены. Любое существование – это действие. А если имеется действие, значит, есть энергия, которая это действие вызывает. И эта энергия может меняться, а еще ею можно научиться управлять. Примерно так же, как он научился владеть магией. Магия составляла часть его сущности, но не смешивалась с ней, являясь чем-то отдельным, как мастерство владения оружием или иным, отточенным до совершенства навыком.

Если есть на свете что-то, ради чего стоит подключить всю свою решимость и упрямую веру в собственную правоту, так именно этим и стала для Вагнера встреча с Фредой.

Тогда, у Крауса, он мысленно вознес благодарность своим непроницаемо темным очкам за то, что может смотреть на нее, не пряча взгляд. Он умело носил маску, но глаза могли выдавать.

Дерзкая, отважная, похожая на цветок на длинном стебле. Копна поразительно густых, непослушных волос, цвет которых был бы заурядным и невыразительным – просто темно-русым – если бы не их изумительный мягкий жемчужный отблеск и почти выбеленные, будто выгоревшие на солнце, кончики. Глаза сияли на смуглом лице – яркие, дымчато-зеленые с чуть более темным ободком радужки.

Она была испугана, и он подошел и прикоснулся к ней, положив ладонь на голову. Мягкое касание, успокоившее девушку и забравшее у нее боль, внешне выглядело уверенным, деловитым и властным, как часть обряда посвящения в рыцари. На самом же деле он почувствовал прилив самого настоящего благоговения просто от того, что может коснуться ее, ощутить тепло, и в ответ на живой трепет, успокоить, передать часть того, в чем она на тот момент более всего нуждалась. Без колебаний он сделал это и осознал, насколько все правильно.

Он шел сквозь время, ревностно поддерживая в себе то, чем особенно дорожил. Нет, это не просто какие-то остатки человеческой сущности. Это нечто более ценное, весомое и вечное. То, к чему в той или иной степени стремится и чему готово подчиниться все, существующее на земле – умение любить и ценить этот дар.

Но помня, как легко можно потерять то, что особенно дорого, Вагнер защищался наиболее верным способом, применяя отточенное веками мастерство – притворяться и скрывать.

Совсем как то темное облако на картине скрывало свет.

И он должен научить Фреду поступать также. Она должна овладеть своим даром, раскрыть и подчинить его. А подчинив, скрывать ото всех, кто мог захотеть этим даром воспользоваться.

Глава 12. Возвращение в прошлое

Возвращение в прошлое

“Приключения весьма хороши, когда они в меру, думал юноша.

Но в перерывах не мешало бы, например, покушать”.

(Звёздная пыль», Нил Гейман)

…В иллюминаторе видны только облака. Подсвеченные ослепительным солнцем, они казались фантастически прекрасным ландшафтом волшебной страны, и где-то там, скрытый от глаз среди сияющих холмов, возвышался замок Фата Морганы…

Фреда отключилась от внешних раздражителей: гудения турбин, гула голосов, приглушенного визгливого смеха, раздававшегося откуда-то с задних рядов, шумного сопения соседа, дремавшего в кресле справа.

Полет стал неожиданностью, в которую она до сих пор не могла поверить. Даже сейчас, сидя в самолете, она думала, что грезит.

Понимая теперь, что живет в странном, давно изменившемся мире, Фреда не могла осознавать себя, как часть этого мира, отгораживаясь, убежденно цепляясь за свою “нормальность”, которая, если верить словам Вагнера, была ничем иным, как нарушенной целостностью.

Неотрывно глядя в иллюминатор, девушка коснулась предмета, висящего у нее на груди.

***

…Три вечера подряд Вагнер возил Фреду на прогулки по Праге, а на четвертый, когда она спустилась в холл, предвкушая очередную поезду, он с ходу развеял ее надежды, заявив:

– Я больше не могу выгуливать вас по вечерам.

– Выгуливать? Я не пес, – возмутилась, было, и тут же добавила, – а впрочем, мне не стоит на вас обижаться. Думаю, вы многое уже просто разучились понимать.

Она развернулась и молча направилась обратно к лестнице.

– Вам нужно совсем уехать из Праги на какое-то время, – сказал Регент привычным, холодным тоном.

Фреда резко остановилась и повернулась к нему.

– Куда мне уехать? И как? Вы сами говорили, что я не могу покидать Цитадель. И меня ищет полиция.

– Я помню об этом. И организую надежный способ вывезти вас на время из страны и предоставить за ее пределами безопасное убежище. Мне лишь нужно немного времени все подготовить.

– Вы даже не спрашиваете меня, хочу ли я уезжать, вы просто диктуете, что я буду делать, – устало вздохнула Фреда. – А рисковать-то мне…

– Так и есть, – согласился Вагнер. – Но я примерно понимаю, что вы хотите, даже если вам кажется обратное. И я сомневаюсь, что ваши желания сейчас совпадают с реальностью. Тем более, что вы эту реальность упорно не хотите воспринимать. В подобных обстоятельствах лучше диктовать разумные условия, чем потакать капризам. А риск в этом случае будет даже полезен.

– Диктовать условия – это ваше любимое занятие! – она вскинула руку, словно хотела от чего-то отмахнуться. – Но, по-моему, у нас с вами абсолютно разные представления о “разумном”.

Вампир взглянул ей прямо в глаза. Фреда поймала в его взгляде что-то неправильное, что-то, чего там быть не должно. И это было не фантастическое мерцание его зрачков. Она невольно отпрянула, отступая на шаг.

– Воспринимайте отъезд, как возможность оценить обстоятельства со стороны, – изрек вампир. – Перемена обстановки пойдет вам на пользу.

На следующий вечер Вагнер вызвал девушку в библиотеку и вручил ей конверт, в котором был паспорт на имя гражданки США Олив Харрингтон и авиабилет до аэропорта Ваернес. В Норвегии.

Она отправится по поддельным документам в страну, где прошло ее одинокое детство, и откуда она когда-то уехала без сожаления?

Почему именно туда вампир решил отправить ее, Вагнер объяснить не потрудился. Снабдив девушку инструкциями о том, как себя вести, путешествуя по поддельным документам, он обеспечил ее суммой наличных в дорогу и возможностью заказать необходимые в поездке вещи.

– Ничего не бойтесь, ведите себя естественно, – сказал Вагнер, – но будьте предельно внимательны и осторожны. Я гарантирую, что вы покинете пределы страны без проблем, и ваше отсутствие здесь не вызовет не нужных вопросов. В дороге за вами присмотрят, а из Ваернес доставят прямо на место.

– На какое место?

– Туда, где есть окна и где вам не нужно будет ощущать себя запертой в темнице. Ведь вы именно так себя чувствуете в Цитадели?

– И кто же будет за мной присматривать?

– Я познакомлю вас перед отъездом, – пообещал вампир.

Накануне отъезда Регент снова попросил Фреду прийти в библиотеку и представил ей молодую стройную женщину с коротко стриженным рыжими волосами и пронзительным взглядом серо-зеленых глаз. Она была одета в короткий меховой жакет и узкие джинсы, плотно облегавшие длинные худые ноги.

– Это Метте, – небрежным поворотом головы Вагнер указал на незнакомку, – она будет сопровождать вас в поездке и доставит на место, где пройдет ваш…эм-мм… отпуск.

Метте кивнула и протянула Фреде руку. Та приняла узкую ладонь и с удивлением ощутила твердость ответного рукопожатия. Судя по всему, хрупкость была обманчива, в тонких руках женщины была заключена уверенная сила.

– Метте? Вы норвежка? – спросила Фреда.

Женщина посмотрела на Регента, словно молчаливо что-то согласуя с ним, и лишь затем сдержанно кивнула в ответ.

– И чтобы не возникло сюрпризов в дальнейшем, скажу сразу, что Метте – вервольф, – добавил Регент.

Фреда восприняла эту информацию как должное, без грамма удивления. Пусть будет верфольф, какая разница. Наверное, в этом мире скоро не останется ничего, чему она сможет удивляться…

***

…Посадка, полет, и приземление прошли спокойно и гладко. Весь путь до Норвегии Метте держалась на расстоянии, делая вид, что они с Фредой не знакомы, но не выпускала спутницу из виду, и та то и дело натыкалась на ее пристальный взгляд.

Пройдя все формальности и получив багаж в Ваернесе, Метте подала Фреде знак следовать к выходу. За стеклянными дверями терминала Фреда остановилась, увидев, как рыжеволосая снова показывает ей что-то. Поняв это как сигнал “ждать”, огляделась. Уже стемнело и повсюду был снег. Он падал с небес, укрывая все вокруг, а ветер срывал охапки снега с крыш, подхватывал с земли, с заметенных машин и швырял из стороны в сторону, словно в каком-то сумасбродном танце.

Вдохнув морозный воздух вместе со снежинками, Фреда словно вынырнула на поверхность из мутных глубин. Голова прояснилась, ушло волнение, сковывавшее ее последние недели. Все стало проще, легче, понятнее. Даже тело, казалось, налилось новой решимостью и силой.

– Фреда, садитесь быстро! – вернул ее к действительности женский голос, донесшийся через опущенное окно остановившегося рядом внедорожника.

Из окна, перегнувшись с водительского места, выглядывала Метте.

Фредерика быстро закинула свой багаж на заднее сиденье и заняла переднее пассажирское место.

– Хотите, можем заехать в Тронхейм? – спросила женщина.

Фреда быстро взглянула на свою спутницу – значит Вагнер рассказал Метте, что в Тронхейме прошло её сиротское детство.

– Нет. Туда не хочу, – она отрицательно покачала головой.

– Ну и отлично, тогда поедем сразу на место, – отозвалась Метте, и машина рванула вперед.

– Можете сказать, где это загадочное “место” находится? – обратилась к своей новой знакомой Фреда.

– На берегу Тронхеймс-фьорда.

– О, понятно. Но Тронхеймс-фьорд огромный и берега его очень протяженные. Но, как я понимаю, больше мне знать не положено.

– Не то чтобы не положено, – пожала плечами Метте, – просто ни к чему. Все увидите сами.

Путь был долгим. Они покинули зону аэропорта, выехали на шоссе, пролегавшее вдоль прибрежной линии, и двигались туда, где перед ними представала вся неповторимая, завораживающая красота здешних мест. Не было в этой красоте расслабляющей нежности или очарования, ни радующих глаз яркости красок (разве что летом!), ни манящего искушения, какое охватывает отдыхающих на солнечном берегу лазурного теплого моря.

Величественные скалы, расколовшиеся миллионы лет назад, образуя узкие протоки – фьорды, привлекали своей суровой, первозданной, царственной красотой. Они были похожи на воплощение самого духа северной природы – сильного, несгибаемого, свободного духа древних воинов. А сейчас, среди снегов, на фоне темного неба, скалы казались легендарными великанами, охранявшими покой этой земли.

По левую руку тянулась бесконечная гряда густого леса, в котором преобладали укрытые снегом раскидистые ели.

Фреда с удивление почувствовала, что приезд сюда не обрушил на нее ворох горьких воспоминаний о детстве, проведенном в приюте. Ей вовсе неплохо жилось тогда, но все годы пребывания там она ощущала одиночество почти физически, словно часть ее существа осталась с теми, кого она даже не помнила.

Где-то глубоко в ней жило удивительное воспоминание, похожее на полузабытый сон – она не одна, рядом есть те, кто дорог ей, и с кем она чувствует себя спокойно и счастливо.

Кажется, она задремала, продолжая видеть туманные грезы, оставшиеся от этого давнего, почти забытого сна. Словно что-то всколыхнулось, ожило и долетело слабым эхом из далекого прошлого…

– Приехали, – вернул ее в действительность голос Метте.

Девушки вышли из машины, и Фреда замерла, медленно поворачиваясь вокруг.

Они находились в стороне от шоссе, среди занесенных снегом невысоких скальных выступов. Сейчас они остановились недалеко от края одного из них, полого спускающегося к темным водам залива. Каменистый берег был присыпан свежим снегом и светлой полосой тянулся вдаль в обе стороны. Вокруг темнота и тишина, небо усеяно звездами, и на сколько хватало глаз, вокруг не было ни одного огня, говорившего о том, что там находятся дома, в которых обитают люди. За спинами девушек начинался лес – пушистые, раскидистые ели, занесенные снегом, светящимся и мерцавшим в лунном свете.

Завороженная красотой окружавшего ее сказочного зимнего мира, Фреда даже не заметила сразу дом, расположенный чуть поодаль. Одноэтажный, сейчас ночью, на фоне кристально чистого снега в свете луны выглядевший как сказочная избушка, занесенная снегом до самых окон. С крыши тоже нависал снег, словно дом нахлобучил на себя толстую белоснежную шапку.

– Ну, – бодро сказала Метте, – будем пробираться к дому. К нашему приезду здесь никто не готовился.

– А здесь еще кто-то будет? – поинтересовалась Фреда.

– Нет. Мы будем с вами одни, Фреда. Так что все в наших руках, – говоря это, Метте открыла багажник и достала оттуда лопату для уборки снега с телескопической ручкой. Она включила фары машины и решительно двинулась вперед.

– Я начну расчищать, а вы подхватите. Идет? – женщина ловко отбросила первую партию снега в сторону.

– Конечно, – с готовностью отозвалась Фреда.

Девушки довольно быстро прочистили себе дорожку к дому, попутно уминая рыхлый снег ногами. Забрав багаж, они пробрались по узкой тропинке к крыльцу, и Метте открыла дверь домика. Пропуская внутрь Фреду, сказала:

– Располагайтесь пока. А я проверю генератор, посмотрю, что тут функционирует и постараюсь подогнать машину ближе к дому. Здесь снега куда больше, чем у берега. Надеюсь, удастся не увязнуть в сугробе…

Говоря это, она двигалась по помещению, во тьме что-то зашуршало, чиркнули спички, и сразу вспыхнул золотистый огонек свечи.

– И не нужно темноты, – прокомментировала Метте, ставя толстую свечу на деревянный стол, расположенный посреди комнаты. – Здесь огромный запас свечей. В общем, располагайтесь, – повторила она и выскочила за дверь.

Фреда стояла посреди едва освещенного незнакомого жилища и чувствовала себя словно в ином измерении. Из Цитадели вампиров в Праге она попала в совершенно другой мир – знакомый и неизвестный, располагающий и влекущий к себе и в то же время, вызывающий настороженность.

В помещении было холодно, почти как на улице, и пахло чем-то едва различимым, незнакомым. Девушка выдохнула – изо рта вырвалось облачко пара. Взяв со стола свечу, Фреда огляделась: комната довольно просторная с низким потолком, с двумя дверями, ведущими в другие помещения. У стены напротив располагался камин, сложенный из дикого камня с каминной полкой из массивной, необработанной доски. Широкий диван и кресло, накрытое чем-то вроде куска темного меха. Но больше всего заинтересовал камин. Фреда подошла к нему, пригляделась – кто-то предусмотрительно сложил внутрь топки горку поленьев. На миг задумалась, потом расстегнула молнию на внешнем кармане своей дорожной сумки, достала оттуда журнал, который брала с собой, вырвала из него несколько листов, скомкала их и поднесла к пламени свечи. Глянцевая бумага загорелась очень неохотно. Фреда аккуратно, стараясь не затушить слабый огонек, подложила бумагу в камин и присела рядом на корточки. Когда пламя разгорелось достаточно и охватило тонкие деревянные щепки, а затем и поленья, с облегчением выдохнула, довольная, что справилась с задачей.

Когда Метте вернулась в дом, занося в дом поток морозного воздуха, в комнате было уже немного теплее и светлее.

– Смотрю, вы уже осваиваетесь, – заметила новая знакомая, расстегивая свой жакет. – Камин есть и в спальне, давайте его тоже разожжем. Я проверила генератор, он в рабочем состоянии, но надо ему устроить прогон, и сделать это лучше днем. Включим его завтра. Здесь также имеется солидный запас газа, так что проблем со светом, теплом и приготовлением пищи не будет. А вот с водой сложнее – ее мало. В кладовой несколько канистр с питьевой водой. Но если захотите что-то еще, то придется брать снег и топить его на огне.

– Все понятно, – отозвалась Фреда, – А теперь не скажете – зачем меня сюда привезли? И почему именно сюда?

Метте изобразила в ответ сдержанную улыбку и пожала плечами:

– Все, что мне сказали – это доставить вас сюда в целости и сохранности, присматривать за вами и помочь, если помощь потребуется. А ответов на ваши вопросы у меня нет. Спросите обо всем у Рейна, – ответила рыжеволосая вервольфица.

– У кого спросить? – удивилась Фреда.

– У Рейна, – ответила Метте, – У Вагнера.

– Почему вы называете его Рейном? – не поняла Фреда.

– Потому что его так зовут. Рейнхард – Рейн.

Ах, да, и правда, ведь у “Голема” есть вполне удобоваримое имя!

– Хорошо, спрошу у Ре… Вагнера, – проговорила, не решившись попробовать “на вкус” непривычное звучание имени вампира, – завтра же и спрошу.

И спросит. Телефон для связи Вагнер выдал ей перед отъездом, настоятельно попросив прибор беречь.

– У вас особое отношение к телефонам – вы любите их калечить и забывать там, где забывать не следует, – прокомментировал Регент.

. – Вот и славно, – ответила Метте, – а теперь давайте устраиваться отдыхать. Не знаю, как вы, а я устала.

Новая знакомая быстро показала Фреде остальные помещения в доме, из которых девушка разглядела только спальню. Они разожгли там камин, Метте набросала на кровать кучу одеял и пледов, извлеченных из большого шкафа, стоящего здесь же в комнате и сказала:

– Все, устраивайтесь на ночлег, но учтите – будет холодно. Так что укутайтесь с головой и присматривайте за камином по возможности, а то, если он погаснет совсем, вы окоченеете. Я лягу там, – она кивнула в сторону гостиной, – на диване. А завтра мы разберемся со всем остальным.

Фреда была уже на все согласна, поняв, что тоже ужасно устала. Она скинула куртку и сапоги, натянула на себя еще один свитер и толстые носки и легла на кровать. Сжалась под горой пледов, ощутив себя крошечной в этом незнакомом домишке, стоящем посреди снегов и скал.

Завернувшись в плед с головой, накрылась еще двумя толстыми одеялами и стала смотреть на горящий в камине огонь.

Пляшущие языки пламени, уютное потрескивание дров навеяли дремоту, веки Фреды отяжелели, смежились, и она погрузилась в сон.

…Ей снились покрытые снегом скалы.

Все залито солнцем и дышит удивительным покоем и тишиной. Она словно плыла над этой картиной и где-то вдалеке видела большой дом, прочно стоящий на склоне, поросшем низкими искривленными елями. Картинка была будто бы нарисована акварелью – мягкая, слегка размытая, но все на ней вполне различимое.

Вот видна узкая извилистая дорога, ведущая от дома вниз по склону. На ступеньках крыльца замерли три силуэта – два маленьких и один побольше.

Что-то внезапно нарушило ее плавный полет над этим видением. Неведомая сила словно рванула спящее сознание, оно устремилось вперед, неудержимо потянулось к дому и к его обитателям.

Глава 13. Белая магия грез

Глава 13. Белая магия грез

“Не затыкай ушей – и то, что нужно, само подаст голос.

Не зажмуривай глаз – то, что нужно, само покажется”.

(«Дэнс, Дэнс, Дэнс», Х. Мураками)

К утру камин погас, и комната совсем остыла.

Зарывшись в ворох незнакомо пахнущих одеял, Фреда погрузилась в свое ночное видение и начисто отключилась от реальности. Цепкие объятия сна затянули ее сознание в неведомые измерения, не позволив отстраниться, выскользнуть и прервать поток сменяющихся “акварельных картинок”; теплых, нежных и мягких, зовущих стать их частью, порождающих непреодолимое желание протянуть руки и удержать все эти видения, как нечто материальное.

К счастью или к сожалению, но большую часть своих грез она не запомнила. При пробуждении возникло ощущение, которое бывает, например, когда хочется прижать к груди старый альбом с фотографиями, хранящими самые ценные воспоминания…

Веки словно сковало хрупким льдом, ресницы покрыло инеем.

Фреда приложила ладони к глазам, подозревая, что прикосновениями растапливает и стирает застывшие ночные слезы. Инстинктивно нащупала висящий на груди Custos и сжала его в руке. Металл был теплым, и чуть выпуклая “чаша” легла в ладонь правильно и надежно, посылая ответный, почти осязаемый импульс одобрения этому прикосновению.

Этим утром она проснулась в чужом доме, в выстуженной комнате, практически осознав, что у нее больше нет желания и причин чему-то удивляться или что-то отвергать.

Это ведь не реалити-шоу, а она не сторонний наблюдатель, это жизнь и все, что в ней происходило или происходит, было и будет частью ее самой.

Фреда закуталась в одеяло и встала с кровати. Первым делом снова разожгла камин, благо в кованной дровнице имелся солидный запас поленьев. Затем надела теплую куртку, натянула шапку и вышла из спальни.

Диван, на котором она ожидала увидеть спящую Метте, был пуст. Похоже, что и в доме ее новой знакомой не было. Фреда огляделась.

Камин вовсю уже горел, согревая просторную комнату. Пахло хвойной древесиной и свежим кофе.

Пол помещения укрывала толстая циновка, у дивана брошена еще и шкура какого-то зверя. Кроме дивана здесь имелся деревянный стол, три стула вокруг него и большое кресло, стоящее напротив камина. Пространство от камина до двери, ведущей в спальню, занимали комбинации деревянных шкафчиков и полок. Справа от входной двери располагался проем. Фреда заглянула туда, обнаружила кухню и еще одну дверь, ведущую в санузел.

Дом небольшой, простой и никаким образом не вызывающий ассоциаций с магией, вампирами и вообще чем-то сверхъестественным. Обычный рыбацкий или охотничий домишко, таких в этих краях полно.

Фреда вышла на крыльцо и остановилась.

Ясный, морозный день, бледное чистое небо, белый снег везде и повсюду. Бесконечная гряда заснеженных елей позади дома, а туда, куда был обращен вход в дом – скалы и серебристая неподвижная водяная гладь фьорда.

Никого вокруг, тишина и покой. И во всем – волшебство первозданной природы и сила, таящаяся даже в тишине…

А еще удивительное ощущение безопасности и безмятежности. Необыкновенно приятное, желанное чувство, почти забытое. Фреда разрешила себе лишь чуть вдохнуть это ощущение, как редкий, приятный аромат, не позволяя расслабиться, сохраняя долю недоверия.

Много позже, вспоминая это свое первое утро, проведенное в безлюдном, уединенном месте где-то на берегу Тронхеймс-фьорда, Фреда уверилась, что именно в это мгновение что-то окончательно поменялось для нее. Словно бы перевели невидимые стрелки на пути, направив ее в иную сторону.

До Рождества оставалось два дня. Наверное, впервые в своей осознанной жизни она будет отмечать этот праздник вдали от всего привычного, от всех, кого знает, вне суеты и традиционных забот. Но самое интересное, что она совсем не испытывала сожаления по этому поводу.

Метте, явившаяся откуда-то из-за дома, приветливо пожелала Фреде доброго утра и сообщила, что ближе к вечеру уедет.

– Вернусь двадцать седьмого, в крайнем случае, днем позже. Оставляю вас одну со спокойной душой: генератор исправен и уже работает. Можете включить калорифер. Запас топлива и дров для камина здесь солидный. В изобилии имеются продукты, канистры с питьевой водой и прочее, что может пригодиться, – отрапортовала Метте. – Комплект ключей от дома и пристройки лежат на каминной полке. Располагайтесь, привыкайте, если возникнут вопросы или проблемы – в вашем смартфоне есть номера мой и Вагнера. Но я уверена, что все будет хорошо.

И Фреда была уверена в этом. Она ответила Метте улыбкой и кивком головы.

– Я не пропаду, не сомневайтесь, – добавила, испытывая неожиданно приятное волнение от того, что остается здесь одна.

После завтрака Метте еще раз показала и рассказала, что и как работает, и где хранятся запасы. До вечера они провели время с пользой, общаясь на разные темы, но избегая одной – Вагнера и вампиров. Перед самым отъездом, стоя у машины, рыжеволосая норвежка, пристально глядя на девушку, сказала:

– Вы не могли не догадываться, что оказались здесь не просто так.

– Догадываюсь, – согласилась Фреда. – У меня последние недели всё «не просто так». Спасибо Вагнеру, – усмехнулась она.

– Ничего не бойтесь, – словно не слыша ее иронии, продолжила Метте. – Это место особое, оно окружено надежной защитой, здесь вас никто не потревожит. Здесь – только мир и тишина, а все опасности где-то там, далеко отсюда, – она коротко кивнула коротко стриженной головой за свое плечо.

– И что это значит? – нахмурилась Фреда.

– Только то, что я сказала, – пожала плечами женщина.

– Метте, откуда вы знаете Вагнера? И вампиров вообще? – вопрос этот не давал Фреде покоя, так и вертелся на языке с того самого момента, как она осталась с новой знакомой один на один.

– Ну, вампиры для меня не тайна, – улыбнулась рыжая. – Сами понимаете, мой вид тоже не самое обычное явление в этом мире. А Вагнера… Его я знаю довольно давно. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы с уверенностью повторить вам – ничего не бойтесь.

Не глядя на девушку, Метте открыла дверцу машины.

– Кстати, в доме на столе я оставила кое-что для вас, – добавила она, запрыгнула на водительское место, махнула на прощанье рукой, и, надавив на газ, резко рванула с места, обдав снежными брызгами, вылетевшими из-под колес.

Машина, повернув в сторону шоссе, скрылась за деревьями, и Фреда вернулась в дом.

Она сразу увидела на столе красную картонную коробку с крышкой, открыла ее и с минуту разглядывала содержимое. Не спеша достала из коробки бутылку вина, судя по всему, довольно старого. Следом за бутылкой извлекла две книги, посмотрела названия и начала смеяться.

“Нортенгерское аббатство” Джейн Остин и “Грозовой перевал” Эмили Бронте. Вагнер, (нет сомнений, что “презент” от него) однако, шутник, если полагает, что подобная литература – именно то, что ей сейчас нужно.

Каким непостижимым образом этот вампир оценивает ее потребности и пристрастия, оставалось для Фреды загадкой.

Он не удосужился пояснить, почему, предупредив, что она не может покидать Цитадель в Праге без “высочайшего позволения”, вдруг отправляет ее в ледяную ссылку и именно сюда. А заперев в одинокой избушке, заметенной снегом, вампирский маг полагал, что она будет коротать время, потягивая древнее вино из замшелой бутылки и обливаться горючими слезами, читая историю ненормальной, разрушительной любви Хитклифа и Кэти.

Отсмеявшись, Фреда покачала головой и продолжила осматривать оставшееся в коробке.

Кроме вина и книг там нашлись контейнеры со свежими фруктами, коробка дорогущего шоколада Delafee, и… тщательно упакованные связки рождественских фонариков и сверкающих гирлянд.

Фреда рассеянно посмотрела на разложенные на столе “дары”, присела на стул и задумалась, устремив взгляд в окно. Все эти предметы, которые передал для нее Вагнер, должны были вызвать какую-то ответную реакцию с ее стороны.

И они вызвали, совершенно определенно.

Так бывает, когда вдруг непроизвольно начинаешь предчувствовать что-то, но при этом четко осознаешь, что никаким даром предвидения не обладаешь. Эти предчувствия работают, как маячки, которые исподволь, необъяснимо и незаметно направляют туда, где наши телесные оболочки, мысли, чувства и поступки должны оставить свой след. И всё это вместе станет частью чего-то вроде звена огромной цепи, связывающей и скрепляющей всех и всё в этом мире. И, наверное, не только в этом.

С этими мыслями Фреда отправилась спать, и до утра ее отдых не тревожили больше ни сны, ни мысли, ни предчувствия. Лишь сохранялась внутренняя уверенность в том, чем ей заняться завтра.

Утром, умывшись и позавтракав, она тепло оделась и направилась в пристройку, которую ей вчера показала Метте.

В основательном, прочном помещении располагался генератор и аккуратно, в идеальном порядке, хранились запасы топлива для него и дрова для каминов. Здесь же стоял огромный железный ящик с песком, два больших огнетушителя и целый арсенал инструментов. Вооружившись быстро обнаруженной ножовкой, Фреда направилась к зарослям елей. Проваливаясь в снег, она медленно, но уверенно и даже с азартом и удовольствием продвигалась вперед. Добредя до посадок, остановилась, полной грудью вдохнула чистый, морозный воздух и огляделась. Увидев неподалеку возвышавшуюся над сугробами верхушку почти совсем заметенной ели, двинулась к ней.

Откопав совсем небольшое деревце руками, Фреда быстро справилась с тонким стволом с помощью ножовки.

Вернувшись, она первым делом отыскала в пристройке ведро и наполнила его песком из металлического ящика, добавив сверху снега. Елка надежно разместилась в ведре и обрела свое место в доме, в гостиной, между окном и камином.

Фреда украсила деревце мелкими фонариками, опутала душистые веточки парой переливающихся золотистых гирлянд и отступила назад, любуясь результатами своих стараний.

Раскрасневшаяся, взмокшая, она даже не заметила, что не сняла куртку, так была увлечена своим занятием. Запах оттаявшей в тепле хвои наполнил комнату, навевая ощущения по-настоящему осязаемой сказки, ожидания чего-то волшебного, но вместе с тем вполне реального. Так умеет чувствовать ребенок, который, становясь старше, все это забывает. Но на самом деле эти чувства никуда не уходят, нужно только позволить им снова оттаять и ожить, как ожил аромат леса и хвои в тепле дома.

Проведя остаток дня в полной тишине и неспешных размышлениях, Фреда начала понимать, для чего отшельники забираются в самые отдаленные уголки мира, ища одиночества.

Оставаясь совершенно один, где-то в максимальном отдалении от суеты, начинаешь ощущать себя частью этого мира. Отшельникам в этом помогала медитация, йога, самые мудрые знания и учения, а ей, Фреде, помогали отсутствие страха и обретенная вера в незримую силу, наполнявшую всё вокруг. Стоит только позволить этой силе наполнить и себя, прислушаться – и обязательно получишь что-то ценное взамен. Что-то такое, о чем и не подозреваешь.

Фреда понимала, что может продолжить сомневаться, бунтовать и сопротивляться. Но больше не хотела этого делать. Потеряв все, к чему привыкла, она точно знала, что уже обрела что-то другое. Оставалось только найти реальные подтверждение этому. Хотя, кое в чем ей уже таковые подтверждения не требовались. Кое-что она осознала наверняка. Осознала, хоть и не сразу поверила себе, а поверив – испугалась.