Текст книги "Безупречный элемент (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 41 страниц)

– Есть вещи, которые нельзя увидеть, – шептал ей Рейн между поцелуями. – Можно только почувствовать. Например, я всем своим существом чувствую, как ты дрожишь, когда я делаю так…

Он наклонился, лизнул сосок, захватил его губами и потянул, одновременно глубже проникая двумя пальцами в ее лоно, касаясь самых чувствительных местечек в теле жены. Она охнула, запрокидывая голову.

– Я слышу, как стучит твое сердце, и как волнующе ты сглатываешь, когда пытаешься перевести дыхание и сдержать долгий, сладкий стон… Не надо, не сдерживай его. Я хочу тебя слышать. Хочу чувствовать, как ты дрожишь, когда поднимаешься высоко…

Он прижимался к ней, показывая силу своего желания, и Фреда потянулась, расстегнула молнию на черных слаксах мужа и прижала ладошку к твердому члену.

– Пойдем в спальню, – прошептала она, водя рукой по его эрекции, – мы разбудим Леону, если продолжим это здесь…

– Если ты продолжишь делать так, – прохрипел он, накрывая ее руку своей, – до спальни мы не доберемся…

…Кожа Фреды мягкая, гладкая, бархатная, как у согретого солнцем абрикоса. Её слова, и вздохи, и стоны слаще любой музыки на свете. Их тела переплетались, соединяясь в единой потребности быть вместе, чувствовать друг друга, делиться тем счастьем и любовью, что связали их навсегда.

Они лежали в темноте своей спальни с белеными стенами, не размыкая объятий, прижавшись влажными телами.

– Ты вернула меня, и возвращаешь каждый раз, когда мы занимаемся любовью, – шептал Рейн снова и снова, – и я не знаю, чем я заслужил все это. Как выразить то, что чувствую. Что могу дать, кроме своей любви.

– Еще любви. Себя. И детей, – сказала она.

– Детей? Ты хочешь еще детей?

– А ты не хочешь?

– Хочу. Очень. Двоих, по крайней мере, – на лице Рейна улыбка, которую она не видела, но чувствовала по голосу.

– Всего двоих, или еще двоих? – спросила Фреда, поворачиваясь и целуя мужа в плечо, на котором лежит ее голова.

– На твое усмотрение, – усмехнулся Рейн. – Я согласен на любой вариант.

– Они родятся здесь или мы уедем отсюда?

– А вот это стоит обсудить, – он набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул, крепче прижимая к себе жену. – Мне здесь нравится, и работа вполне устраивает. В Центре мной довольны.

– Довольны?! Да ты скромник! Они же вцепились в тебя, как бульдоги! А как только поняли, какие чудеса ты можешь творить… – она вдруг осеклась, словно сказала что-то, не подумав.

Рейн тихо засмеялся.

– Расслабься уже, милая. С чудесами покончено навсегда, осталась чистая наука. Да, ты права, мануальный терапевт моей квалификации, да еще и слепой, редкая находка.

– Иногда я ненавижу твою иронию, – Фреда куснула мужа в твердокаменный бицепс. – И ненавижу тех дамочек, которым ты вправляешь позвонки, а они в это время млеют под твоими руками и беззастенчиво пялятся на тебя. Тебе надо носить форму с длинными рукавами, потому что один вид твоих рук сводит с ума.

– Пожелание учту. Хотя климат здесь не тот, чтобы надевать длинные рукава. Особенно после того, как снова появилась способность потеть, – хмыкнул Рейн. – А дамочки эти всего лишь рабочий материал. И скоро им придется обходиться без меня. Мне предложили перейти в детское реабилитационное отделение, которое открывается на базе Центра. Я почти согласился. Ты не против?

– Конечно, нет, – в восторге воскликнула Фреда.

– Тогда можно подумать о том, чтобы остаться здесь, – отозвался Рейн. – Мне кажется, мы нашли то, что искали.

Он резко развернулся, навис над женой и впился в ее губы долгим поцелуем. Неохотно прервав его, проговорил:

– Как ты смотришь на то, чтобы немедленно предпринять попытку сотворить еще одного малыша?

– Сотворить? – воскликнула Фреда, дрожа от разливавшегося в теле возбуждения.

– Да, сотворить. Каждая жизнь – бесценное творение. Ты и я это знаем лучше многих.

– Я только за. Для меня бесценно все, что связано с тобой.

***

Не все, что существует в нашем мире соотнесено с ним настолько, что способно воплощаться в понятную и привычную физическую форму. Душа и разум, когда могут прислушиваться друг к другу, сообща распознают много больше, чем можно объяснить на понятном языке, увидеть глазами или почувствовать.

Иногда, в той области, где соприкасаются две из множества существующих реальностей, происходит словно бы остановка некоего движения. В этой точке можно затормозить на время, выйти, как на полустанке, и прогуляться по миру, к которому уже не принадлежишь.

Задержаться ненадолго, а потом снова отправиться туда, где отныне твое место.

– На твоем лице всегда эта дурацкая ухмылка, когда мы приходим сюда, – сказала юная женщина, ласково толкая в бок своего спутника – высокого блондина с голубыми глазами.

– Ну, уж прости, то сих пор не верю, что, пройдя через все, через что мне довелось пройти, в итоге я стал… кхм, дедом, – ответил Лео.

– Я вижу, как ты расплываешься в клоунской улыбке, когда видишь малышку и слышишь, как ее называют, – не удержалась Мэдди.

– Её же назвали в мою честь. Это, черт возьми, приятно.

– Фреду тоже при рождении назвали в твою честь. Что уж говорить, ты можешь произвести впечатление, – вздохнула она. – Не удивлюсь, если и Эйвин назовет своего сына Леонаром.

– Но они не видятся с Фредой и на сговор это не похоже, – заметил Лео. – Больше похоже, что у твоих детей просто отсутствует фантазия.

– А для этого им и не надо фантазировать и тем более договариваться, – уверенно заявила Мэдисон. – Они просто хотят помнить тебя.

– Нас. Помнить нас, – поправил он ее. – И Тайлера.

– Да, и Тайлера, – тихо согласилась Мэдди.

На миг их объединила тишина, наполненная общими воспоминаниями.

– Я – мать Фреды и Эйвина, и со мной они прожили в детстве почти пять лет, – снова заговорила Мэдисон. – Потом забыли. Прошло время, наступили эти странные события. Эйвин так ни разу и не увидел меня, а Фреда немного пообщалась только как с призрачным видением. Ты же нашел их и успел провести с ними какое-то время. Немного, но достаточно, чтобы они захотели назвать своих детей в твою честь.

– И что ты хочешь этим сказать? – вскинул бровь Лео.

– А то, что я в тебе не ошиблась, – она привстала на цыпочки и обняла его за шею.

– А я не ошибся в тебе, – ответил он, притягивая ее к себе и приподнимая. Их лица были сейчас на одном уровне, они смотрели глаза в глаза и словно не могли поверить в то, что видят друг друга.

– Как же все повернулось… – задумчиво проговорила Мэдди.

Она взглянула в лицо своего спутника, горя желанием постоянно прикасаться к нему, будто все еще не веря, что может это делать. После всего, после стольких лет пребывания НИГДЕ…

– Повернулось так, что сложно даже вообразить, – отозвался Лео, прижимая к себе миниатюрную Мэдисон. – Ты, Мэдди, настоящая стихия. Во что ты умудрилась превратить нашу вампирскую «присягу» – Клятву крови. Кто бы подумал, что из отчаянной блажи маленькой испуганной девчонки получится… такое.

Вечно юная женщина улыбнулась, проводя пальчиками по мягким губам любимого. Она наблюдала, как эти губы двигаются, когда он говорит с ней.

– Но ведь сработало… – прошептала она. – Я рискнула. И не зря.

– А я поддался. И тоже не зря, – ухмыльнулся Лео.

Мэдисон улыбнулась и еще крепче сцепила руки вокруг его шеи.

– Я вижу, как тебе хочется показаться, открыть наше присутствие, дать понять, что мы всегда рядом, – сказал Лео, рассматривая лицо любимой женщины. – Так в чем дело? Мы же можем это устроить в любой момент.

Мэдисон поцеловала его, теснее приникла к большому телу. Лео замер, чувствуя, как она чуть изогнулось в его руках, в волнующем гибком движении подалась вверх, стройные ноги приподнялись и обвили его талию, соединяя их тела плотнее и ближе.

– Можем, но этот момент еще не пришел. Ни Фреда, ни Эйвин не готовы. Пусть привыкнут к изменениям, которые с ними произошли, – вздохнула она. – Тем более, они не знают всего. А ведь их еще ждут немалые потрясения. Вот когда они будут нуждаться в том, чтобы мы были рядом, тогда и откроем наше присутствие.

– Ты стала такая правильная и сдержанная, – оскалился Лео, хитро прищуривая яркие глаза, отчего сразу стал похож на того самого неотразимо нахального пацана-вампира, которого Мэдди когда-то заманила в свою жизнь. – Слава Богу, твоя правильность и сдержанность проявляются не во всем. Даже со всеми теми заморочками, через которые нас протащило, как через угольное ушко, ты все та же Мэдди Саттон, ненормальная, чокнутая, чувственная, страстная. И ты реагируешь на мои прикосновения так, что я теряю разум и хочу утонуть в тебе.

Большие руки чуть сжали округлую попку женщины, прижимая податливое тело к себе теснее. Рты соприкоснулись, неспешно творя сплетение поцелуев. Они снова и снова пробовали друг друга, используя данный им второй шанс, наверстывая упущенное время, знакомясь и узнавая заново.

И убеждаясь, что все сделано правильно.

– Лео… – прошептала Мэдди, глядя на своего мужчину. – Ты хоть понимаешь, что вообще произошло?

– Ты о чем? – он приподнял золотистые брови.

– О том, что я поймала тебя. Мы поймали тебя.

– Кто это «мы»? – он нахмурился, но губы его улыбались.

– Мы – это женщины моей семьи. Глория. Потом я. Потом Фреда. И снова я. Тебе было просто не отвертеться, – она медленно и нежно провела губами по его приоткрытым, влажным от поцелуев губам, теплым и живым. Запустила руки в его длинные волосы, снова притянула к себе и поцеловала. Он держал ее хрупкое тело, словно боялся, что она опять исчезнет, разлетевшись в пространстве тем самым эфемерным прахом…

Но знал – ничего такого больше не произойдет. Никогда.

Лео чуть отстранился, посмотрел на Мэдисон, изнемогающую от желания в его объятиях.

– Тебя не пугает перспектива провести со мной Вечность? – прошептал он, глядя в сияющую синеву её глаз.

– Меня пугает, что и вечности рядом с тобой мне будет мало… даже если придется спать в огне…

Поэтому от тебя отойдет всякая тьма.

КОНЕЦ