Текст книги "Безупречный элемент (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

Осмотревшись в небольшом, но чистом и удобном номере, вампир плотно задернул шторы на узком окне, расположенном под самым потолком. Достав из сумки моток скотча, надежно закрепил ткань по периметру рамы, а сверху еще добавил развернутую многостраничную газету.

Исключив даже ничтожную вероятность попадания в помещение солнечного света, вампир принял душ и, улегшись на неширокой кровати, мгновенно погрузился в глубокий, но чуткий сон, как уставший воин в перерыве между битвами.

За несколько дневных часов он полностью восстановил силы и готов был снова вскочить на “ленту эскалатора”, чтобы двигаться дальше, и едва наступили сумерки следующего дня, он отправился по нужному адресу.

***

…На окраине города, по обе стороны широкой и длинной улицы расположились двухэтажные таунхаусы. В одном из них, если верить сведениям, полученным от Вуда, жил некто по имени Эйвин Ульриксенн. В прошлой жизни – Джейк Саттон, сын Мэдисон и родной брат Фредерики-Леоны.

Возможно, узнав что-то про Эйвина, Лео сможет понять природу странных ощущений, преследующих его последнее время. Вампиру казалось, что сквозь него проходит мощный, неотвратимый поток. Он несся, будоража, электризуя, не позволяя ничего удержать, чтобы понять и почувствовать, и оставлял после себя только вопросы. А точкой старта этого потока стала неожиданная встреча с Леоной-Фредой.

Сама же девушка вырвалась откуда-то из иной реальности, как птица, вылетевшая из шапки фокусника. Он сбежал тогда, ничего не спросив, не узнав, и теперь разыскивал ее, сам не зная зачем. Но уж точно не потому, что разволновался насчет ее благополучия.

Лео быстро нашел нужный корпус в ряду кирпичных коричнево-серых домов-клонов. Под общей крышей – два входа, два симметрично пристроенных гаража. И соответственно две проживающие через стенку семьи. Пытаться войти в дом нет смысла, но можно посмотреть и послушать, держась чуть на расстоянии.

Зайдя с обратной стороны домов, вампир увидел протянувшуюся параллельно главной улице узкую аллею, обсаженную деревьями. Несколько лавочек, занесенных снегом, казались печальными и одинокими в свете неярких фонарей. Лео выбрал одну, расположенную ближе всех к дому и дальше от фонаря, стряхнул с нее снег и присел. Одетый в парку с капюшоном, закрывавшим лицо, джинсы и ботинки на толстой подошве, он ничем не выделялся из числа прохожих и никто не обращал на него внимание. Лео терпеливо сидел и смотрел на горящий в окнах свет, стараясь выделить из заполнившего уши многоголосья людского бытия то, что может представлять интерес. И, наконец, он услышал.

– “Эйвин, ты будешь ужинать?” – прозвучал по-шведски юный женский голос.

Лео, сосредоточившись на произнесенном имени, сразу уловил, как изменилась эмоциональная окраска там, откуда доносились слова. Смятение, недовольство, раздражение, и все это понеслось следом за простым вопросом. Чьи-то скрытые эмоции рвались наружу, но сдерживались усилием воли.

– “Я сначала пройдусь”, – негромко раздалось следом. Теперь говорил молодой мужчина. Приятный баритон звучал спокойно, и лишь чуткий слух вампира уловил в нем вибрации раздражения.

– “Пойти с тобой?”

– “Не надо. Если ты голодна, не жди меня – ужинай”.

– “Нет, одна не буду. Я подожду. Только скажи приблизительно, когда вернешься, чтобы я поставила разогревать. Или позвони”, – смиренно, сдержанно, стараясь не переходить некую грань, отозвалась девушка, но голос ее чуть заметно дрогнул.

Диалог звучал буднично, словно заученная формула, повторяемая из зараз в раз.

Лео поднялся с лавочки и вернулся на главную улицу. Вороша рыхлый снежок носами ботинок, он не спеша шагал по узкому тротуару вдоль домов, всем своим видом являя образец праздно прогуливающегося. Пройдя вперед, вампир перешел на противоположную сторону улицы, остановился и повернулся. Из подъезда дома, где жил парень по имени Эйвин, вышел молодой человек. Узкие синие джинсы, объемная куртка, шея замотана ярким полосатым шарфом, в который молодой человек прятал нижнюю часть лица, выставив на всеобщее обозрение непокрытую, бритую “под ноль” голову. При отсутствии волос глаза особенно выделялись под нахмуренными бровями, взгляд был устремлен вперед, словно юноша видел впереди некую цель, которую собирался штурмовать.

Эйвин (Лео не сомневался, что это был именно он) прошел мимо вампира, в конце улицы свернул, и, прибавив ходу, направился к морю. Держась на расстоянии, Борегар незаметно следовал за юношей. Дойдя до берега, парень, осматриваясь на ходу, стал двигаться вдоль прибрежной полосы. Найдя неосвещенный и наиболее удаленный от домов и дороги участок пляжа, юноша остановился.

Он замер, засунул руки в карманы куртки, опустил голову, еще больше спрятав лицо в шарф и выставив бритую макушку навстречу ветру. Он стоял так близко к воде, что его ботинки заливало едва заметным колыханием ледяных волн. Лео, затаившись неподалеку, наблюдал за парнем.

А тот тем временем присел на корточки и погрузил обе руки в холодные воды моря.

Долго Эйвин не менял позы, не вытаскивал рук из ледяной воды. Наконец, медленно выпрямился во весь рост и…стал снимать одежду. Раздевшись до трусов, парень решительно стал заходить в море – все дальше и дальше.

Когда вода достигла груди, Эйвин изогнулся гибким сильным телом, как дельфин, занырнул, прорезав темную поверхность воды на небольшую глубину и поплыл прочь от берега.

Лео, застыв в немом удивлении, смотрел на удалявшегося юношу, на расстоянии чувствуя, что тот находится на грани человеческих возможностей, едва выдерживая ледяное прикосновение волн. Но парень уплывал все дальше, и, кажется, не собирался возвращаться.

Глава 16. Пролился свет

Пролился свет

“Есть причина, по которой ты выбрал то, что с тобой сейчас происходит. Держись, пройди через это наилучшим образом,

и в скором времени ты поймешь эту причину”.

(Ричард Бах «Бегство от безопасности: Приключение этой души»).

Рождество Фреда провела, практически не покидая домика, только однажды быстро пробежала в домашних кожаных мокасинах по протоптанной в снегу дорожке за дровами и тут же вернулась. Она жевала, читала, переслушала почти всю имеющуюся коллекцию дисков, выспалась до одурения.

К вечеру, когда сапоги просохли, смогла выйти и прогуляться до берега.

Ночь была волшебной, словно сошедшей с классической Рождественской открытки. Темно-синее небо усыпано звездами, луна отражалась блистающей дорожкой на спокойной поверхности воды. В чистом морозном воздухе растворено нечто, вызывающее почти детское ощущение восторга. И это можно вдохнуть, почувствовать внутри себя.

Фреда смотрела в глаза ночи и не боялась. Она совсем одна, среди снега, скал и лесов, на многие километры вокруг и без возможности выбраться отсюда. Последние недели ее вынуждали подчиниться чьей-то злой воле и принять свою участь, какой бы она ни была. А там, откуда она приехала, не осталось ничего прежнего. Но, тем не менее, что-то еще способно вызывать у нее неподдельный восторг.

Она достала из кармана телефон, зубами стянула с руки перчатку и быстро набрала: «Я хочу вернуться».

Фреда смотрела на экран телефона, но сообщение не отправляла. Так и не решившись, пошла обратно в дом. Скоро должна вернуться Метте, хотя и не факт, что для того, чтобы сопроводить обратно в Прагу.

Здесь в Норвегии, где прошло ее сиротское детство, Фреда, вопреки ожиданию, обрела уверенность, осознала, что не стоит страшиться прошлого и не доверять настоящему. Её стали посещать воспоминания, но они не ранили, не причиняли боли.

Появились новые грезы о незнакомой реальности, и ей очень хотелось, чтобы это была именно реальность, а не вымысел или игра воображение.

Молодая женщина, синеглазый мальчик и зеленоглазая девочка. Девочкой вполне могла быть она сама, а кто те двое?

Фреде хотелось зайти за черту, снять пелену таинственности со снов и видений. Но вот что на самом деле страшило, так это узнать, что это всего лишь сны и таковыми были всегда.

А еще в ней самой приоткрылось что-то совершенно новое.

Она думала о Вагнере, вызывала в памяти его голос и черты лица.

Видела силуэт, нарисованный воображением – разворот широких плеч, безукоризненно сидящие пиджаки и джемперы на идеально сложенной фигуре. Закрытый, холодный, невозмутимый. Вампир. Но…

Но что-то было в нем, возможно, какие-то проскальзывающие крупицы, оставшиеся от прежней человеческой сущности, и именно их она принимала за нечто настоящее. Может быть, грубо оторванная от привычной жизни, Фреда просто обманывалась, инстинктивно тянулась к чему-то, как потерянный ребенок. А Вагнер был единственной ниточкой, связующей ее с миром. Единственный, с кем она вообще могла поговорить…

Еще она думала о высоком длинноволосом вампире, которого встретила в ночь посещения заброшенной усадьбы. Он странно повел себя, исчез, едва услышав ее имя. И встретился тогда, когда она нашла свой Custos. Одно с другим вряд ли было как-то связано, но Фреда почему-то была уверена, что связь имелась.

Складывая и вычитая, переставляя и выстраивая так и этак все последние события, девушка все больше убеждалась, что в этом всем существует некая гармония, имеется смысл, который был ей пока не ясен.

Размышляя, Фреда брела от берега фьорда, миновала дом и двинулась к заснеженной равнине туда, где поодаль сплошной темной грядой протянулись ели. Она снова шла, проваливаясь в снег, чувствуя, как он попадает в сапоги, тает…

Фредерика почти дошла до чернеющей в ночи полосы леса, когда увидела, как впереди, подобно лампочкам в мигающих гирляндах, стали попарно загораться огоньки. Два, шесть, десять…

Их становилось больше и больше с каждым мгновением, и Фреда поняла, что это никакие не огоньки, а глаза. Хищные, сверкающие в ночной темноте глаза диких зверей – волков, цепью выстраивающихся вдоль деревьев. Они выходили из зарослей, останавливались и смотрели на человека, не двигаясь и не издавая звуков.

Фреда тоже остановилась и без страха наблюдала за образовавшимся на границе леса строем крупных мощных животных. Диких и опасных. Но она совсем их не боялась.

«Они не причинят мне вреда», – уверенно подумала она, кладя руку на грудь и плотнее прижимая через куртку к телу Custos.

– Вы не тронете меня. Вы здесь не для этого, – прошептала она одними губами, неотрывно глядя на волков, которых было уже не меньше двух десятков.

Словно в ответ на ее тихие слова несколько животных чуть склонили свои гордые головы, издавая тихие звуки, похожие на ворчание. Остальные просто стояли, затем развернулись и стали удаляться обратно в лес. Последним ушел один из самых крупных волков, но перед тем как скрыться в темных зарослях, задержался и оглянулся, бросив на девушку взгляд горящих в ночи глаз.

Фреда, с трудом вытягивая из сугробов ноги, вернулась к дому. Стоя на крыльце и игнорируя холод, пробирающийся во вновь промокшие сапоги, опять достала телефон и решительно нажала кнопку быстрого набора.

– Вагнер? Я хочу вернуться, – сказала она.

***

… Осторожно, словно боясь повредить, он отложил телефон на стол, и некоторое время смотрел в одну точку перед собой.

Она хотела вернуться, но само по себе это желание ничего особенного не означало, ведь люди (и не только люди) со слепой покорностью не смирялись с ситуацией, подобной той, в которой оказалась Фреда. Они бунтовали, спорили, пытались торговаться или всеми способами противостоять обстоятельствам. И мало кому из людей (а тем более молодых людей) понравилось бы коротать время в одиночестве, да еще и в праздничные дни.

Главное было то, КАК она это сказала. Искренне, уверенно, словно не стерпит никаких возражений, найдет способ вырваться из заснеженного “плена” и самостоятельно добраться до Праги. Поставила перед фактом, а не просила позволения.

Фреда готова вернуться, а он не был готов к ее возвращению, хоть и хотел ее увидеть. И так болезненно и бесспорно было это желание, что мешало мыслить и существовать в прежнем режиме.

Необходимо, чтобы все прошло, испарилось, перегорело, как бывало много раз за семь столетий, но на этот раз все иначе. Сейчас разум, тело и почти истлевшие волокна, оставшиеся от некогда живой души ожили неведомо где хранящейся памятью. Не смутным человеческим дежа-вю, когда казалось, что нечто подобное уже переживалось и ощущалось. Нет, это были конкретные и однозначные ощущения, означавшие что-то до боли знакомое. Совсем, как в его человеческой жизни, когда он был не один и чувствовал себя счастливым.

Фреда вернется и попадет в новый водоворот событий, которые сгущались и назревали, как грозовые тучи. И сейчас он уже понимал, что одного желания защитить ее и научить владеть своими силами совсем недостаточно. Она поверила в свои силы, но теперь нужно научиться, не колеблясь, применять их, когда ей будет угрожать очевидная опасность. Она должна научиться не только самостоятельно ориентироваться, но и жить в новых условиях.

Крауса он не опасался. А вот Смотрящие и Магистры…

Их обойти и обмануть невозможно.

Если Аспикиенсы – Смотрящие что-то заподозрят, проявят более пристальный интерес к девушке, то непременно доложат об этом квартету Доминис, а уж тем неведомы церемонии и сомнения.

Четверка, управлявшая Орденом Творящих кровь – это безэмоциональные, истлевшие изнутри и невообразимо изменившиеся снаружи человекоподобные оболочки, наполненные магией, безграничной силой и инстинктивным стремлением увеличивать свое могущество. Они испытывали, изучали, препарировали всё, что вызывало их интерес, тщательно просчитывая возможность использования. То, что не проходило их тестирование или в итоге не признавалось полезным, то неузнаваемо искажалось в процессе и затем уничтожалось, как балласт или мусор.

Схема, отработанная веками, механизм движения вперед, целью которого было бесконечное нарастание силы и могущества. Такова их персональная эволюция.

Если Фреда их заинтересует, они определят ей такую судьбу, о которой невозможно подумать без содрогания.

За время отсутствия своей подопечнойВагнер не успел толком узнать, что назревало в их сообществе. Краус скупал участки земли вокруг Праги и с одержимостью коллекционера всякой-всячины приобретал старинные книги и свитки.

Происшествие в музее наделало много шума в вампирском и человеческом сообществах. И Смотрящие не снижали интереса к событиям, хотя все, казалось бы, уже было улажено.

Контакт с вышестоящей властью и регулярные отчеты перед Аспикиенсами входили в круг обязанностей Регента Пражской Цитадели. И здесь Вагнер сумел выработать определенную схему поведения. Он выживал, как выживает существо, вынужденное обитать в чужеродной и даже враждебной среде, постепенно привыкая и ассимилируясь, но сохраняя при этом основу своей индивидуальности.

Вагнер был уверен, что сможет утаить от Аспикиенсов и Крауса ” опасную” правду об экстраординарных способностях Фреды, но даже того, что о ней уже было известно достаточно для того, чтобы Фреде устроили жестокие испытания. И если она их пройдет и выживет, то ее примут в Цитадели как мага-ученика уже на постоянной основе, и непременным условием этого станет обращение в вампира.

Создателя назначат Аспикиенсы, и вовсе не обязательно им станет опекающий сейчас Фреду Регент.

Вампир Рейнхард Вагнер ни при каких условиях не хотел, чтобы Фреда стала таким как он. Но в данном случае выбора ни у него, ни у нее не было: если добровольно вампиром она стать не пожелает, ее обратят силой. Остаться НЕвампиром, противозаконным и опасным носителем магии крови ей не позволят.

***

… Метте вернулась раньше.

Фреда не стала рассказывать ей про свои приключения. Она утаила, как сражалась с огнем и про встречу с волками. Хотя несколько раз показалось, что рыжеволосая норвежка с особым интересом посматривает на нее. Возникало чувство, словно им известно нечто общее, но ни одна из них не заговорит про это первая. Ощущение усилилось, когда Фреда вспомнила, что ее новая знакомая – вервольф.

– Собирайтесь, ваше изгнание окончено. Вагнер велел вести вас обратно, – бросила прямо с порога Метте.

Фреда за пять минут побросала вещи в сумку, не забыв книги, подаренные ей Вагнером, последний раз окинула взглядом свою волшебную обитель, и вот уже они ехали по шоссе в аэропорт Тронхейма.

В Прагу девушки вернулись одним из дневных рейсов.

Фреда была уверена, что сейчас-то точно сможет отследить путь от аэропорта до Цитадели и узнать, наконец, где та расположена. Но не тут-то было.

Проследить внятно она смогла только дорогу до центра. Остальную часть пути Метте петляла по улицам, заезжая на окраины и кружа там по дворам и переулкам. В итоге они вынырнули на какой-то безлюдной улочке и въехали во двор, похожий на квадратный колодец, стенами которого являлись пристроенные друг к другу старые кирпичные здания. Направив автомобиль в арку между домами, Метте подрулила к входу в подземный паркинг, располагавшийся под двухэтажной пристройкой к одному из домов.

Миновав ряды автомобилей, они спустились на уровень ниже и непостижимым образом, словно пройдя через невидимый портал, оказались в совсем иной части парковки.

Выйдя из машины, Фреда узнала тихий и пустынный гараж Цитадели.

Там Метте, ничего не объясняя, проводила девушку к лифту, подождала, пока та войдет в него и быстро попрощалась.

Знакомые помещения встретили привычной тишиной и отсутствием обитателей. Неудержимо захотелось сразу же направиться в библиотеку и увидеть там стоящим у камина или сидящим в кресле Вагнера, но сейчас была середина дня, и в это время Регент никогда не появлялся в библиотеке.

Фреда потащилась в свои комнаты, где приняла душ, перекусила чаем с купленными в аэропорту круассанами и завалилась спать.

Проснулась ближе к вечеру, бодрая и отдохнувшая. Вымыла голову, тщательно высушила феном и уложила непокорные волосы, выпила чашку ароматного кофе и отправилась в библиотеку. Вежливость требовала поздороваться со здешним хозяином – Вагнером и доложить ему о своем приезде. Хотя она не сомневалась, что он уже в курсе.

Время было еще ранее по вампирским меркам – всего пять вечера.

Фреда шла знакомыми коридорами, делала привычные повороты в нужных местах и наконец, оказалась в библиотеке.

Камин холоден и пуст, даже золы не было в нем. Пустой оказалась и библиотека, то есть всё в ней оставалось по-прежнему – стеллажи, книги, диваны и кресло – не было лишь Вагнера. Слегка разочарованная Фреда, раздумывая, покрутилась на месте и покинула комнату. Выйдя в коридор, направилась привычным путем, в холл с арочными проходами, но где-то в середине пути, там, где нужно было свернуть, уверенно пошла прямо.

Она шла, пока в торце неожиданно удлинившегося коридора не уперлась в двухстворчатую дверь. Потянув ручку, не надеялась, что дверь поддастся, но тяжелая створка послушно приоткрылась, являя в проеме скудно освещенный кусочек какого-то помещения. Фреда раскрыла дверь шире – перед ней оказался еще один коридор, поуже и темнее, чем тот, где она сейчас находилась. Стены отделаны потемневшими от времени деревянными панелями с укрепленными на них тускло горящими, тронутыми патиной бронзовыми светильниками.

Фреда шагнула вперед и прикрыла за собой дверь. После недолгого раздумья направилась налево, в ту часть прохода, что казалась длинней и терялась в полумраке. Она не задавалась вопросом, куда направляется, ее влекло обычное любопытство.

Дойдя до конца, Фреда обнаружила проход с ведущей вниз металлической винтовой лестницей. Спускаясь по ней, девушка постаралась очистить свой разум и просто шла, зная наверняка лишь одно – она обязательно куда-нибудь придет.

Лестница, словно располагавшаяся в круглой каменной башне, уводила все ниже, поворачивая по часовой стрелке. Наконец, Фреда ступила на выложенный камнем пол и оказалась в мрачном пространстве неопределенной формы и размера, скудно освещенном единственным светильником возле лестницы. Звуки гулко отражались от каменных стен и сводчатого потолка, тонувшего во мраке. Остальное пространство погружено в темноту, и Фреда почти ничего не могла разглядеть, лишь где-то впереди различала редкие пятна света, словно там горели свечи. Можно продвигаться от пятна к пятну, надеясь куда-нибудь прийти, или вызвать шар света и осмотреться получше, но Фреда почему-то отмела эту возможность и пошла в произвольно выбранном направлении.

Решив, что оказалась в обширном подземелье, она передвигалась от одной свечи, закрепленной в канделябре на стене, до другой, и так дошла до возникшего в каменной стене проема, с льющимся из него слабым, мерцающим светом.

Фреда осторожно заглянула в проем, стараясь не обнаружить свое присутствие, и застыла, оцепенев и онемев от каскада чувств, накатывавших одно за другим.

В большом, а может быть и в очень большом зале – его неразличимые границы тонули во тьме – походившем на помещение средневекового замка, где все было сплошь из гладкого темного камня, на полу был начертан большой светящийся круг. За пределами этого круга расставлены каменные столбчатые опоры, с укрепленными на них чашами, в которых курился синеватый дымок, пластичный и однородный, как волнуемая ветром тонкая ткань. Присмотревшись, Фреда увидела, что круг состоял из внешней и внутренней окружностей, пространство между которыми заполняли загадочные знаки и символы, испускавшие равномерное свечение. На некоторой высоте от пола свет от круга смешивался с дымом из чаш и уходил ввысь в виде сияющего столба с извивающимися в нем прожилками перламутровой мглы.

Первоначальное удивление и любопытство Фреды сменились высшей степенью изумления, когда внутри столба света она разглядела фигуру, парящую в воздухе.

Двигаясь в плавной, едва заметной амплитуде, словно мягко пружиня вверх-вниз, метрах в трех от пола завис обнаженный мужчина.

Фреда широко раскрыла глаза и невольно приоткрыла рот, узнав в этой странной инсталляции Вагнера.

Абсолютно голый, с откинутой назад головой и поднятым вверх лицом, он казался призрачным изваянием с совершенными формами. Широкие прямые плечи, мускулистый торс, переходящий в узкие бедра и сильные, стройные ноги. Руки опущены вдоль тела и повернуты ладонями вперед.

Кожа его приобрела голубоватый оттенок, глаза были закрыты, лицо застыло. Он, наверное, пребывал в каком-то трансе, полностью отключившись от внешнего мира, а Фреде показалось, что она видит Вагнера мертвым и ее передернуло от этой мысли.

Фреда продолжала стоять и смотреть, не в силах отвести взгляда и, понимая, что заглянула куда-то за невообразимые пределы, куда и не мыслила заглядывать никогда и ни при каких обстоятельствах. Она даже не подозревала о существовании чего-то подобного. Просмотренные по телевидению шоу талантливых иллюзионистов не в счет – то была лишь иллюзия, и Фреда это прекрасно понимала, хотя и восхищалась визуальными эффектами и мастерством исполнителей.

Но сейчас никаких иллюзий не было, все происходило наяву, с реальными, физически ощутимыми сильнейшими энергетическими волнами, идущими от завораживающей инсталляции в виде красивого обнаженного мужского тела, легко и свободно парящего в столбе света и танцующей пелене дымка. И это был Вагнер. Тот самый, которого она до сих пор видела всегда облаченным в его безупречные пиджаки и джемпера и с непроницаемым лицом.

– Рейн… – прошептала Фреда одними губами.

Глава 17. Мир, в котором нет стен

Мир, в котором нет стен

«В этом мире есть другие силы, помимо злой воли…»

(Властелин колец)

Ошеломленная, она отступала назад, пока не уперлась в стену. Над головой задергалось и затрещало пламя укрепленной в канделябре свечи.

Фреда вздрогнула, стряхивая оцепенение, и быстро пошла по коридору, продвигаясь в полумраке скорее инстинктивно, чем осознанно.

Мысли беспорядочно метались, сердце трепыхалось в груди, а на сетчатке глаз, казалось, навечно отпечаталась недавно увиденное. Фреда добежала до лестницы, взлетела по ней, пронеслась по коридору до двустворчатой двери, проскользнула через приоткрытую створку и, резко выдохнув, припала спиной к дверному полотну с обратной стороны.

***

…Вагнер уже вышел из транса, когда заметил присутствие затаившейся Фреды. Он продолжил удерживать себя в прежнем состоянии, чтобы не спугнуть девушку: то, что она увидела и так достаточно ошеломило ее.

Когда она сбежала, и ее торопливые шаги смолкли, вампир опустился на пол, вышел из круга, подобрал с пола и натянул свободные черные штаны. Затем яростно прокусил свое запястье и, окуная в струйку крови пальцы другой руки, принялся покрывать красной жидкостью символы, начертанные между кругами. Каждый символ, полностью покрытый кровью, переставал сиять, словно выключался. То же манипуляции вампир проделал и с кругами. Затем Регент горстями зачерпывал из чаш еще горячий пепел и бросал его на продублированный кровью рисунок. Когда начертанное полностью покрыла серая зола, все письмена разом исчезли, словно ничего и не было. Не осталось и малейшего следа ни крови, ни пепла, только чистые каменные плиты пола.

Теперь необходимо восполнить потерю крови и снова можно существовать.

До следующего раза.

***

Фреда вернулась в свои комнаты, двигаясь на автопилоте. Не могла понять, что же шокировало, потрясло, ошеломило ее больше – наблюдение за невероятным сверхъестественным действом в таинственных чертогах или же полная нагота Вагнера.

С существованием магии, как и мира сверхъестественного в целом, она уже смирилась. Ханжой или невинной простушкой, задержавшейся в развитии, точно не была, а вид красивого обнаженного мужчины вызывал у нее, прежде всего, эстетическое удовольствие, а не чувство неловкости. Но Вагнер, которого она привыкла видеть предельно невозмутимым, отстраненным и застегнутым на все пуговицы, привел ее в полнейшее замешательство. Оказалось, что под сюртуками и пиджаками скрывалось вовсе не противоестественное и отталкивающееся, лишенное половых признаков существо, а безупречно сложенное, привлекательное мужское тело, вполне способное вызвать эстетическое удовольствие у нормальной женщины.

Не зная, чем себя занять, чтобы хоть как-то приглушить яркость картинок, намертво отпечатавшихся в сознании, она какое-то время просто бродила взад-вперед по комнатам, пока не раздался сигнал телефона.

– С возвращением, Фреда.

Она знала, что услышит в трубке Регента, но все равно вздрогнула от звука его голоса.

– Если вам не трудно, спуститесь в библиотеку.

Вежливый, невозмутимый, как обычно. Только сказал «если вам не трудно». Почему ей должно быть трудно? Раньше он никогда так не говорил, просто «жду вас в библиотеке» и все.

Достав из холодильника бутылку с апельсиновым соком, Фреда залпом выпила больше половины, перевела дух и направилась в библиотеку.

– Вы выглядите отдохнувшей и посвежевшей, – этими словами встретил ее Регент.

«А вы выглядите одетым. И другим…», – пронеслось в голове у Фреды.

Он стоял там, где она и ожидала его увидеть, у вновь привычно пылавшего камина. Идеально сидящие черные джинсы и черно-белый джемпер подчеркивали стройность его фигуры и гордую осанку. V-образный вырез приоткрывал сильную шею и ямку между ключицами…

На бледном лице выделялись глаза, из которые почему-то исчезло фантастическое сияние, но радужки по-прежнему были глубокого цвета индиго. Как вулканический закат. И в самом Вагнере что-то неуловимо изменилось.

– Рад вас видеть.

Сказано просто, почти формально.

– Как ни странно, я тоже рада…вернуться, – отозвалась Фреда.

Возникла пауза, во время которой они смотрели друг на друга.

– Будете спрашивать? Экзаменовать? Снова проведем какие-нибудь испытания на магическом полигоне? – вдруг выпалила Фреда, с вызовом вскинув голову.

От движения головы на ее волосах ожил шелковистый отблеск, как перламутр на поверхности жемчужины. Вздернутый подбородок позволил увидеть больше нежной, смуглой шеи, приоткрыв то место, где едва заметно пульсировала жилка.

Вагнер, сохраняя внешнюю невозмутимость, медленно завел руки за спину и с силой сжал кулаки.

– Никаких испытаний, никаких расспросов, – спокойно ответил вампир, – есть темы для бесед, но не сегодня. Хотите прогуляться?

Не ожидая подобного вопроса, Фреда недоверчиво воззрилась на Вагнера.

– Прогуляться? На какие-нибудь развалины или снова кружить по городу, глядя на улицы из окна машины?

– Что-то типа того. Одевайтесь…

– …поудобней и потеплей… – закончила за него фразу, выходя из библиотеки.

Улыбка тронула губы Вагнера, и взгляд его скользнул по удаляющейся фигуре Фреды. Руки почти потянулись, чтобы удержать, привлечь к себе, снова ощутить близость гибкого тела. Как в ту ночь, когда он утащил ее из-под носа полиции.

***

…Они проехали неспящий центр города и направились на юго-восток.

– Уж не в Пругоницы ли едем? – спросила Фреда, всматриваясь в окно машины.

– Сюрприза не получилось, – ухмыльнулся Вагнер, – угадали.

– Я не гадала, а предположила. Сколько раз была там, но ни разу ночью. Чем не сюрприз!

Вампир в ответ чуть склонил голову.

Большой Пругоницкий парк, раскинувшийся рядом с Гостиваржской плотиной, был великолепен в любое время года. И, как оказалось, в любое время суток.

Ночное небо, луна и звезды, замершие, погруженные в зимний покой фонтаны, влажно блестящие камни альпийских горок, темные очертания замка Сильва-Тарука добавляли этому романтическому месту, таинственного готического очарования.

Водопадики, изогнутые мостики, заросшие аллеи, множество вечнозеленых рододендронов – сказочная страна, куда можно попасть, если только очень сильно верить в чудеса.

Вагнер припарковал машину у входа в парк, выбрав наиболее темное место среди деревьев, и вышел из автомобиля. Фреда в нетерпении выскочила одновременно с ним. Она все еще ждала подвоха, почти уверенная в том, что сейчас ей устроят очередное испытание на прочность и устойчивость к разного рода проявлениям сверхъестественного. Гостиварж – одно из самых ее любимых мест в Праге, и увидеть его ночью, словно приоткрыв с другой, неизвестной доселе стороны, было чем-то неожиданным, вызвавшим настоящий восторг. Это ощущение почти развеяло неприятный осадок подозрительности и недоверия.

Вагнер тем временем вытащил что-то из багажника и подошел к девушке.

– Давайте пройдемся, – сказал он, легким кивком головы указывая направление движения. Фреда заметила, что в руке он держит… корзину для пикника.

– Э-мм, у вас там ингредиенты для какого-нибудь зелья? – поинтересовалась девушка. – Или горючее для файерболов?

– Ни то, ни другое, – невозмутимо откликнулся вампир.

– Лаконично, как всегда, – с укором заметила Фреда.

– Упрекаете в постоянстве? – иронично поинтересовался Вагнер.

– Одобряю вашу неизменность, – ответила ему в тон. – Когда хотя бы приблизительно знаешь или можешь предположить, чего ожидать, существуешь как-то уверенней.