Текст книги "Безупречный элемент (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

Она не центр вселенского заговора, не особенная избранная, и уж точно не хотела устраивать вокруг своей персоны шумиху и впутывать других, далеких от ее личных проблем. Тогда ради чего она все это затеяла?

Ужасно неуютно становилось от этих мыслей, все чаще посещавших ее.

«Не будь дурой» сказал ей Лео. Она и не хотела быть дурой, и овцой на веревочке тоже.

Фреда поставила недопитую чашку на стол, потянулась к телефону – отправить сообщение Лео с текстом «Забери меня вечером». День она как-нибудь еще промается, но еще одну ночь проводить здесь уже точно не хочет.

Едва палец тронул экран, и сенсоры смартфона готовы были откликнуться на прикосновение, как ее собственные внутренние сенсоры среагировали на что-то. Холодный воздух в помещении задрожал, из комнаты на крошечную кухню ворвался порыв ветра, будто внезапно распахнулась дверь на улицу. Пламя свечи, стоящей на столике рядом с плитой, вытянулось горизонтально и погасло.

Фреда вздрогнула, сильнее вцепилась в края пледа, удерживая его на плечах, другой рукой полезла в карман куртки за «оружием».

Задержав дыхание, вжалась в стену на крохотной кухне, и притаилась, вслушиваясь в то, как явственно менялось что-то в воздухе, в тишине и окружающей темноте.

Сильное, неприятное и знакомое ощущение. Как тогда, в коридорах Цитадели или на испытании у Смотрящих.

Только Фреда собралась выглянуть в гостиную, как во входную дверь что-то грохнуло с такой силой, что лязгнула задвижка и заскрежетали петли. Девушка зажала рот рукой, чтобы не закричать. Снова наступила тишина, полное беззвучие, словно дом вдруг накрыло непроницаемым колпаком. Даже уши заложило, как от перепада давления.

Фреда отлепила дрожащее тело от стены и на цыпочках пошла в комнату.

В гостиной царила кромешная тьма, обе свечи, что горели в комнате, погасли.

Торопливо нащупав коробок со спичками на каминной полке, там же нащупала свечи и зажгла первую попавшуюся в руки. Следом запылала свеча на столе.

Прогнав темноту, Фреда почувствовала себя чуточку лучше.

Едва она успела перевести дух, объясняя шум за дверью внезапным порывом ветра, нагонявшего непогоду, как дверное полотно снова задрожало, и послышались скребущие звуки. Определенно – за дверью кто-то или что-то было. И это мог быть кто угодно – незнакомые люди, хозяева дома, волки, которых она встретила здесь неподалеку. Это могла быть и Метте, знавшая о доме и о том, что Фреда исчезла из Праги.

Девушка решила открыть дверь.

Решив открыть дверь, вытащила из кармана куртки ручку, заряженную серебром, уперла палец в кнопку, приготовившись атаковать, и отодвинула задвижку.

Дверь приоткрылась, и в лицо бросилась взвесь из снега и каких-то колючих осколков. Фреда инстинктивно прикрыла лицо рукой, сквозь пальцы, наблюдая за беспорядочно и яростно мечущимися в воздухе снежными хлопьями, вперемешку с чем-то серым, похожим на мелкие камушки, устилавшие прибрежную полосу. Странный буран был не типичен для этих мест. Фреда с трудом различала что-то на расстоянии вытянутой руки. Она хотела уже нырнуть обратно в дом, но вдруг плотная масса, наполнявшая воздух, стала замедлять свое кружение, рассеиваться, и, наконец, осела на земле грязным слоем. Все стихло, а сверху, с затянутых облаками небес, теперь медленно и мирно сыпал обычный белый снег.

Фреда задрала голову вверх и смотрела на небо, удивленно приоткрыв рот.

Она не сразу заметила, как у самых ступеней зашевелился наметенный сугроб. Из него протянулась бледная рука в обрывках какой-то ткани, затем показалась голова и торс, тоже облаченный в лохмотья.

Над телом появился густой пар, на глазах превращавшийся в дым с характерным запахом горелой плоти. Фреда, онемев от ужаса, смотрела, как тело медленно приподнялось и рухнуло, утопая в снегу, затем снова задвигалось в жуткой, ломаной пластике, рывком забрасывая себя выше на ступеньки крыльца, под навес, ближе к двери.

Кожа существа на глазах чернела, словно обугливаясь от невидимого глазу огня, а вскоре и в самом деле явственный огонь стал прорываться пробегавшими всполохами. Завороженная жутким зрелищем, Фреда не заметила, как монстр протянул руку и вцепился ей в лодыжку. Девушка с визгом отскочила к двери, высвобождая ногу из хватки чудовища, и услышала:

– Фреда…

Обгоревшая, лишенная волос голова приподнялась, и на почерневшем лице сверкнули глаза цвета индиго.

Фреда колебалась лишь миг. Потом подхватила упавший плед и быстро набросила его на пламенеющее тело.

Схватив Вагнера за руки, она рывком втянула его в дом и захлопнула дверь.

Глава 11. Dominion

Dominion

“…чтобы управлять желаниями сердца, нет нужды в чародействе”.

(М. Сандему)

Она упала на колени перед дымящимся свертком, стащила плед и неловко, с усилием, перевалила вампира на спину.

Покрытый обугленной коркой с головы до пят, он неподвижно лежал, как кошмарный черный манекен. Удушающий запах горелой плоти распространился по комнате. Фреда до боли закусила губу, стараясь не дышать, и попыталась непослушными дрожащими пальцами приподнять то, что было веками вампира.

Абсолютно черные радужки, которые еще минуту назад светились темным пурпуром, сейчас выглядели словно тоже сгоревшими и погасшими навсегда.

– Ты же не умер, черт тебя побери? – проговорила, сражаясь с паникой, сдавившей горло.

Она отдернула руки, не зная, что делать и можно ли вообще к нему прикасаться.

Не нужно обладать никакими специфическими познаниями в медицине, чтобы определить, что ожоговое поражение тела вампира равнялось практически ста процентам. Люди при таком не выживают. А как обстоит дело с вампирами?

Кажется, встречая окончательную смерть, эти существа превращаются в прах или типа того. Хотя, случай в музее продемонстрировал еще один вариант кончины вампира, куда менее… эстетичный.

Но если Вагнер до сих пор не стал ни прахом, ни кровавой кашей, то можно считать, что он все еще был где-то по эту сторону.

– Очнись…очнись, – бормотала она, – подай какой-нибудь знак. Что мне делать с тобой?

Фреда наклонилась ближе, пытаясь уловить в нем хоть какое-то ответное движение или звук. Отчаяние и злость смешались в ней, заглушили здравый смысл, призывая к действию лишь первобытные инстинкты.

Она уже не чувствовала ни холода, ни ужасного запаха, не обращала внимание на почти полную темноту в доме – одну свеч снова задуло ворвавшимся в дом порывом ветра, а оставшаяся гореть давала слишком мало света.

Фреда вскочила на ноги, бросилась на кухню, схватила первый попавшийся нож и вернулась в гостиную.

Снова опустилась на колени перед Вагнером и стянула с себя куртку. Секундное колебание и, решительно задрав рукав свитера, она провела ножом по запястью. Охнув от плеснувшей кипятком боли, Фреда выронила нож, и поднесла кровоточащую руку к покрытым черной коркой губам вампира.

Тяжелые капли падали на обугленную плоть, но сквозь сжатые губы не проникали. Фреда, едва не плача, превозмогая запредельный ужас и отвращение, хотела прикоснуться к подбородку вампира, чтобы надавить и силой открыть его рот. Но не решилась, боясь, что нарушит видимую целостность, почувствует что-то, что не должна чувствовать, прикасаясь к Рейну.

Трясущимися пальцами она дотронулась до рта вампира. Чуть разлепив его опаленные губы, поднесла руку ближе, направляя густую теплую кровь. Вагнер никак не реагировал и не глотал.

– Пей же, мать твою! – закричала Фреда. – Я не знаю, что еще сделать. Пей!

Зарычав от злости, Фреда решительно просунула пальцы между губ вампира и грубо протолкнула их, раздвигая стиснутые зубы, шире раскрывая его рот.

Сжав кулак порезанной руки, усилила поток крови и втиснула запястье между зубов Вагнера.

И опять какое-то время ничего не происходило. Фреда готова была уже взвыть от боли, пульсирующей в руке и удушающего отчаяния, когда челюсть вампира шевельнулась, и он сделал слабое глотательное движение.

Фреда замерла, уставившись на Вагнера. Глаза хоть и привыкли к полумраку, но различить, менялось ли что-то в черном силуэт, было почти невозможно.

Сначала вампир просто слабо глотал, не двигаясь и не издавая ни звука, затем в его груди зародился хриплый стон, как у голодного и больного пса, которому дали миску с едой. Спустя бесконечно тянущиеся секунды, Вагнер чуть сильнее сжал руку девушки зубами. Его клыки удлинились, но лишь надавили на кожу, не протыкая.

Рейнхард чуть повернул голову, и Фреда увидела, как приоткрылись его глаза. Они все еще были абсолютно черными и словно слепыми, неподвижными. Но вскоре цвет радужек стал меняться. Как в кристаллах флюорита к черноте примешивался чернильно-фиолетовый и пурпурный, сверкнул лиловый и бледно-фиалковый оттенок. Фреда заворожено наблюдала за игрой цвета в радужках Рейнхарда, и не сразу поняла, что он, не переставая пить, вполне осмысленно смотрит на нее. А в комнате стало много светлей, что и позволило ей различить все происходящее.

И источником света была она сама. Продолжая кормить вампира, она бессознательно удерживала на ладони второй руки сгенерированный непонятно когда сияющий шар.

– Господи Боже, – прошептала Фреда. – Если ты смотришь на меня и пьешь, значит ли это, что уже не собираешься превратиться в горстку пепла или растечься мерзкой кровавой лужей?

Голова вампира качнулась из стороны в сторону, что, видимо, означало «нет». Фреда почувствовала, как его язык лизнул кожу на саднящем запястье, и Вагнер медленно отстранился от руки девушки, нехотя выпуская её.

Фреда бессильно осела на пол, сверкающая сфера мгновенно сжалась до маленького, едва светящегося пятна и погасла. Оттолкнувшись ногами, девушка отодвинулась от вампира подальше и посмотрела на свою руку – порез затянулся, оставив тонкую красноватую полоску на коже.

Вагнер лежал все так же неподвижно, повернув голову и, не сводя с Фреды взгляда, а облик его менялся на глазах.

Спекшаяся корка медленно исчезала, обугленные струпья, покрывавшие все тело вампира, пропадали без следа. Появлялась бледная гладкая кожа, стали различимы знакомые черты лица и четкие, скульптурные формы сильного стройного тела. Сейчас было видно, что его волосы и брови сгорели и пока не восстанавливались, как обновленные кожные покровы.

Рейнхард задвигался, хрипло простонав, с усилием повернулся на бок. Попытался привстать, опираясь на руку, но не сумел и снова опустился на пол, обессилено прикрыв глаза.

Фреда наблюдала за ним, дрожа всем телом, затем медленно, нерешительно придвинулась ближе. Протянула руку, коснулась его плеча.

Вампир тут же открыл глаза, уставившись прямо на нее.

– Спасибо… – прохрипел он.

– Ты горел, – сказала она.

– Я в курсе, – из горла Вагнера вырвался резкий, скрипучий смешок.

– А ты в курсе, что сейчас день?

– Так и было задумано, – вампиру, наконец, удалось приподнять верхнюю часть тела, опираясь на локти. – Спасибо за кровь. Это – ценный дар. После всего…

– Объяснишь? – Фреда будто не обратила внимания на его благодарность. – Или снова будешь рычать на меня, как бешеная собака? Или напускать туман таинственности и недомолвок?

– Объясню. Но сначала чуть восстановлюсь и кое-что сделаю, чтобы можно было говорить относительно спокойно. Прости, милая. Дай мне немного времени, – и он снова растянулся на полу.

Его обнаженное тело подрагивало, подчиняясь процессу восстановления.

– Что мне сделать? – спросила Фреда. – Чем еще помочь тебе?

– Ты сделала все возможное. И даже больше. Твоя кровь вернула меня, – проговорил он. – Остальное сделают холод и темнота. Здесь в доме вполне подходящая обстановка.

Фреда поднялась, зажгла еще одну свечу на камине и вышла в соседнюю комнату, в которой она ночевала в прошлое свое пребывание в этом доме. Заглянув в бельевой шкаф, Фреда взяла пару простыней и полотенце.

На кухне налила из чайника горячей воды в миску, развела ее холодной и вернулась в гостиную.

Расстелив на полу одну простыню, Фреда сказала:

– Сможешь перебраться на нее? Под тобой много…сажи. И коврик обгорел.

Вагнер передвинулся на простыню. Фред снова опустилась перед ним на колени, намочила полотенце в воде.

– Тебе не будет больно, если я… прикоснусь вот этим? – спросила она.

– Кожа еще не восстановилась окончательно, но больно не будет. Мне будет приятно, – ответил вампир.

Она начала с лица Рейнхарда, осторожно прикладывая мягкую влажную ткань. С удивлением обнаружила, что брови и волосы вампира тоже стали отрастать, сейчас его голову покрывал короткий ежик, совсем, как у Эйвина.

Вспомнив брата, девушка вздохнула.

Снова смочила и чуть отжала полотенце, коснулась плеч Вагнера, провела по груди, стирая последние следы, оставленные огнем.

– Это… было ужасно… кошмарно и запредельно, – проговорила она. – Я ждала, что ты найдешь меня, но не думала, что увижу тебя в виде… барбекю.

– Прости, что напугал.

– Да, напугал. Я уже подумала, что ты… склеишь ласты, или как там у вас это называется… и я не успею сказать, какая же ты сволочь.

Из горла вампира вырвался глухой звук, похожий на кашель.

Он покорно лежал, вытянувшись во весь рост, предоставив себя заботе девушки, и наблюдал за ее руками, за тем, как она осторожно прикасается к нему.

Фреда прошлась влажной тканью по его бедрам и ногам, заставив скрипнуть зубами. Она старалась не смотреть на то, что не было сейчас скрыто одеждой, но предательское зрение все равно уловило, что тело вампира реагирует на ее прикосновения. Она видела, как он сглотнул, и его горло дернулось.

Фреда раздраженно бросила мокрое полотенце в миску, развернула вторую простыню и небрежно прикрыла ею Вагнера.

– Вот, завернись, – сказала она. – Сможешь перебраться на диван?

Вагнер тяжело поднялся, обернул бедра простыней и грузно опустился на диван, откинувшись на спинку. Из-под прикрытых век он наблюдал, как она собирает простыню с пола, бросает ее в камин. Туда же отправился плед в подпалинах и грязное отжатое полотенце.

Фреда взяла миску, вышла на кухню, там выплеснула грязную воду в раковину и еще раз отправила короткое сообщение на номер Лео – «Все ок».

– Я так понимаю, найти меня было несложно? – спросила, вернувшись в гостиную и усаживаясь на стул возле стола. – Но почему днем? Я была здесь с ночи. Не можешь без фокусов?

– Не могу, – кивнул вампир. Он вытянул длинные ноги, потер ладонью грудь – его поза и жесты были такими человеческими, что Фреда на секунду забыла, кто он на самом деле. – Ты ведь тоже без них уже не обходишься.

– С кем поведешься, – проворчала Фреда. – Ну, раз уж ты здесь, может, расскажешь, что творится.

Вагнер бросил на нее серьезный взгляд и поднялся на ноги. Выглядел он теперь вполне нормально, но стоял, широко расставив ноги и чуть покачиваясь от слабости.

– Нужно обезопасить это место, – сказал он, заметив, как Фреда нахмурилась, глядя на него. – Кое-что я уже сделал снаружи, но надо закончить.

Он подошел к входной двери, прокусил свою ладонь, приложил руку к дверному полотну и что-то прошептал. Под ладонью вампира раздалось потрескивание, тихое шипение, и на двери остался слегка вдавленный отпечаток со следами крови.

То же самое вампир проделал с каждым окном в доме и даже с камином.

– Теперь можно говорить, – сказал Вагнер, возвращаясь к дивану.

Кажется, манипуляции отняли у него еще больше сил. Рейн ниже сполз с сиденья, положив голову на спинку, уронил руки на сиденье и закрыл глаза.

– Я создал Доминион – защищенное убежище, – пояснил он. – Никто – ни маги, ни смертные, ни другие существа – не услышат нас, не почувствуют проявление магии и какое-то время нас будет практически невозможно здесь найти, – пояснил он. – И никто сюда не сможет проникнуть снаружи. Но, чтобы это работало, как надо, нам нельзя выходить, нельзя открывать дверь и окна.

– Какое-то время? Сколько же? – поинтересовалась Фреда, начиная нервничать.

Оказаться запертой с Вагнером в этом домишке не казалось ей привлекательной идеей. Хотя, разве не этого она хотела с самого начала, когда собиралась наведаться сюда?

– Сутки или чуть больше.

– То есть, до следующего утра, – проговорила Фреда. – Ну, лично мне этого времени хватит.

– Хватит для чего?

– Чтобы задать вопросы и выслушать ответы. Я здесь для этого. Ты ведь нашел меня потому что…

– …потому что должен был найти, – Вагнер открыто посмотрел на нее. – Я выполняю приказ Смотрящих. Ты нужна им. Я знаю, что ты здесь по своей воле, но это лишь облегчило мне поиски, – жестко отчеканил он.

Фред хмуро и недоверчиво посмотрела на него. Что-то липкое и холодное зашевелилось внутри. Фреда подобрала с пола куртку, надела, обхватила себя руками.

– Ну, в общем, я не особо-то и обольщалась… – начала говорить, но осеклась, прочистила горло и спросила, – и зачем я им понадобилась?

Вагнер откинул голову, устремив взгляд в потолок.

– Хм, в двух словах и не скажешь. Но если попытаться… Словом, они хотят использовать тебя в ритуале.

– Сварить в котле с кровью? Хотелось бы поподробней.

– Подробней будет звучать так: Смотрящие хотят позаимствовать у тебя некую энергию, разделив ее между собой, – отозвался вампир, сохраняя ровный тон и невозмутимое выражение лица. – Они заберут сущность, делающую тебя живой. И мне оказана честь, – он криво усмехнулся, – поучаствовать в этом.

Он постарался доступно объяснить ей, что такое эгрегор, и каким образом его собираются использовать Аспикиенсы.

– Паранормальное переливание кро…э-ээ, сущности, энергии жизни. А я – донор, – севшим голосом проговорила Фреда. – Звучит бредово, но ты так серьезно про это говоришь… И что станет со мной в этом случае? И во что превратятся Смотрящие?

– Ты перестанешь жить. А Смотрящие, объединенные идеей и результатом ритуала, создадут некий альянс, став практически непобедимыми и защищенными от влияния извне. Они надеются таким образом эволюционировать, вернуть себе утраченные тысячелетия назад возможности живых, оставаясь при этом в практически нетленных телах и при своей силе магов.

– Радужная перспектива, ничего не скажешь, – пробормотала Фреда. – Ладно, теперь я почти заглянула в кошмарное будущее. Честно говоря, звучит как очередной бред.

Она помолчала, хмуря брови.

– Я хочу задать и другие вопросы, – наконец, сказала она.

– Спрашивай, – не колеблясь, отозвался вампир.

– Все, что сказала про тебя Метте – правда?

– Правда от начала и до конца.

– Ты даже не спросил меня, что именно она говорила. Откуда ты можешь знать, если не сам ее об этом попросил? – прищурилась Фреда.

– Все верно. Я её и попросил, – кивнул Вагнер, проводя пятерней по голове.

Волосы отрасли и стали такими, как прежде – короткие, торчащие вызывающим, но привлекательным «ежиком». Фреде хотелось коснуться взъерошенных прядок, проследить кончиками пальцев к затылку, провести по гладкой коже сильной шеи, тронуть губами его четко очерченный подбородок…

Она вспомнила, как он реагировал на ее прикосновения…

Фреда тряхнула головой, прогоняя наваждение. Её снова затрясло и уже непонятно от чего больше – от холода, или от волнения.

– Я так и знала, – заявила она, подходя к дивану и беря лежащий там плед.

Она завернулась в него и, стуча зубами, вернулась на свой стул.

– Ты замерзла, – заключил Вагнер, – и ослабла, дав мне кровь. Здесь есть какая-нибудь еда для тебя?

– К-кофе и ч-чай, – стуча зубами, проговорила Фреда. – П-пойду, подогрею чайник. Мне от одного взгляда на тебя становится еще холоднее.

Рейнхард окинул себя непонимающим взглядом.

– Я не в смысле каких-то там сантиментов, – поспешно добавила она, выходя из гостиной. – Просто дико видеть голого мужика в выстуженном домишке. Я мерзну, а ты сидишь, как ни в чем не бывало.

– Ну, я-то не мерзну, – отозвался Вагнер. – И если у тебя нет ничего, чем бы я мог еще прикрыться, то извини – никак больше исправить это не могу. Ты же знаешь, что моя одежда сгорела.

– Накинь хотя бы плед, для видимости, – повысив голос, проговорила она из кухни, – там, на диване лежит еще один.

Фреда прикусила щеку изнутри и зажмурила глаза, страшась, что голос выдаст ее с головой. Вовсе не по причине холода волновал ее неприкрытый вид Вагнера. Видя его почти обнаженным, она не могла прогнать из головы картины их близости.

…Текущий по венам жар от касания тел, ослепительный свет в момент кульминации, соединенье губ, слова, что они шептали друг другу…

И всё, абсолютно всё, что говорила и чувствовала она, было совершенно искренним.

Ожидая, пока закипит чайник, Фреда насыпала кофе в чашку, отыскала в шкафчике початую пачку соленых крекеров. Подсохшие, не очень аппетитные, но сойдут, чтобы немного притупить голод. Как же она не подумала про еду, отправляясь сюда? Если честно, то она вообще мало, о чем подумала.

Когда вернулась, держа в ледяных пальцах кружку с кофе, в гостиной было значительно светлее и… теплей. Освещенность объяснялась просто – Вагнер зажег еще три свечи и расставил их по всей комнате. А вот повышение температуры в нетопленном доме естественными причинами Фреда объяснить не смогла.

Вагнер сидел все там же на диване, накинув на плечи плед и прикрыв себя от шеи до колен.

– Снова фокусы? – поинтересовалась, отхлебывая кофе.

– Куда же без них, – иронично отозвался он. – Фокусы – моя вторая натура.

– А какая первая? – спросила Фреда, кинув на него быстрый взгляд.

– Первую я почти не помню. Я тебе об этом рассказывал. Трудно сохранить в себе человеческое уже не будучи человеком.

– Мой телефон в музее подбросил ты?

Вагнер медленно кивнул.

– И я же навел полицию на подозрения о твоей деятельности в Магистрате по подделке документов. Это было несложно.

– Зачем тебе нужно было меня подставлять? Ты ведь тогда ничего не знал про меня, – вскинулась Фреда.

– Вот именно, не знал. Я выполнял приказ Аспикиенсов, – пояснил вампир. – Тебе уже известно, что любое проявление магии крови или подозрение на ее применение, никогда не остается без их ведома и внимания. Когда Смотрящие узнали, что случилось в музее, да еще и с участием человека – кстати, вампир Оливер, которого ты уничтожила, был их посланником – то велели сделать так, чтобы я забрал тебя в Цитадель под любым предлогом. К тому моменту, как я прибыл на место происшествия, там шныряли шестерки Крауса. Они искали документы, которые ты принесла в музей, а тебя уже отправили в резиденцию наместника. Зато твоя сумка была у Оза, смартфон они тоже нашли. Я незаметно вытащил телефон и оставил его после зачистки где-то там в коридоре.

– И это для того, чтобы не дать мне вернуться в мир людей, где я отныне становилась разыскиваемой преступницей? – спросила Фреда, сердито хрустя крекером.

– Именно так, – наклонил голову Вагнер. – Краус заинтересовался тобой. Забрав тебя, я заставил его волноваться. Ведь он ничего не успел выяснить у тебя и не знал, насколько правдивы слухи о твоей причастности к подделке документов в Магистрате. У него свои источники для этих целей и он стал суетиться, узнавая, кто еще в курсе его дел, если вдруг какая-то неизвестная мошенница имеет доступ к бумагам, которые так нужны ему.

– Но я-то никакого отношения к этому не имею, – заметила Фреда.

– Да, но Краус об этом не знал, а потому слегка утратил бдительность и позволил Смотрящим чуть больше узнать о его замыслах, – отозвался вампир. – Аспикиенсы были весьма довольны.

Казалось, что Вагнер говорит все это с каким-то особым чувством, словно перемалывает слова сжатыми зубами. Ноздри его прямого носа чуть раздувались и дрожали, как от сдерживаемого гнева или отвращения. Устало косясь на него, Фреда допила кофе и сняла куртку – в комнате стало совсем тепло. Девушку разморило, она зевнула, потерла усталые глаза – бессонные часы, проведенные в напряжении, начали сказываться.

– Тебе надо отдохнуть, – сказал Вагнер. – Он похлопал рукой по дивану рядом с собой. – Иди сюда, а я займу твое место на стуле. Подремли немного.

Фреда красноречиво посмотрела на него, иллюстрируя невысказанную вслух фразу: «Ага, щас. Так я здесь и разлеглась».

– Я не трону тебя. Знаю, ты не доверяешь мне, но я не причиню вреда, – в ответ на ее молчание сказал Рейнхард.

Он поднялся, сбросив плед, подошел к девушке и присел перед ней на корточки. Фреда видела, как под плотной, гладкой, как атлас, кожей перекатывались мышцы. Она снова едва сдержалась, чтобы не коснуться его, почувствовать силу и твердость плеч и рук.

– Не причинишь, конечно, тебе ведь надо доставить меня Аспикиенсам живой и здоровенькой, а то из хилой много не выжмешь, – отозвалась, снова зевая и прикрывая рот ладошкой.

– Все верно. Из тебя, хилой, мало, что можно выжать, – Вагнер положил руки ей на колени, скользнул ладонями к бедрам.

Фреда посмотрела на его руки почти равнодушно, внешне никак не отреагировав на прикосновение, и спросила:

– Что такое мой Custos на самом деле? Ты специально подбросил его в тот дом, чтобы я как идиотка, лазила там, ломая ноги, и думая, что ищу нечто важное? С его помощью можно отследить мое местоположение, узнать что-то? Как-то контролировать меня?

– Вопросы, что называется, по-существу, – заметил Вагнер. – Но почти все ответы были перед тобой в книгах, которые я давал тебе читать в Цитадели. Ты была невнимательна. Ладно, отвечаю по порядку. Custos-это действительно Хранитель сущности. И он действительно позволяет себя найти только тому, кому принадлежит. Все Custos’ы возникают, когда время их появления совпадает с каким-то важным моментом в жизни потенциального владельца. А место непредсказуемо, но всегда там, где будет находиться обладатель амулета в определенный отрезок времени и в определенном эмоциональном состоянии. Понимаешь, это должен быть знаковый момент жизни. Так что – нет, я ничего не подбрасывал в тот дом.

Вагнер смотрел на Фреду, ожидая, когда она примет эту информацию. Или отвергнет ее правдивость. Она промолчала, и он продолжил:

– Вообще, любой Custos – это проводник в энергетический мир. Он имеет конкретную форму в нашем, материальном мире, но несет в себе сущность, заложенную в мире сверхъестественного. Поэтому, ответом на твой вопрос о том, можно ли тебя отследить или контролировать, будет следующее – с его помощью можно усилить твою энергию, и по ней тебя можно действительно найти. Но лишь тот может это сделать, кто имеет с тобой особую связь – родственную или ментальную, или же… – он запнулся и продолжил, – но, как мы выяснили, ментальному контролю ты не поддаешься. А вот насчет родственников, – Вагнер выразительно посмотрел на девушку. – Может быть, где-то кто-то и есть, кто умышленно или невольно тянет свои энергетически-генетические нити к тебе сквозь пространство и время.

– Родственную, ментальную, или? Что ты имел в виду этим «или»? – спросила, следя за лицом вампира.

– Я имел в виду нечто гораздо более глубокое и существенное, – явно не желая углубляться, ответил Рейнхард.

– Ты говоришь о кровной связи? – не сдавалась Фреда.

Вагнер посмотрел на нее долгим немигающим взглядом, от чего ей стало не по себе.

– Отчасти.

– Я знаю, что обмен кровью может создать сильную связь. И что кровь вампиров-магов много сильнее крови обычного вампира, – она отвела глаза и стала водить пальцем по поверхности стола, чертя какие-то узоры. Вагнер наблюдал за движением ее тонкого пальчика с аккуратным коротким ногтем и хмурился все больше. – А если обмен состоялся во время секса, то связь становится еще прочней из-за энергетической составляющей, которая возникаем между… партнерами. И чем старше вампир, тем сильней связь.

Она не спрашивала, просто договорила то, что стало ей известно, и снова посмотрела ему в глаза. Лицо его было так близко – тени лежали на четких высоких скулах, вокруг светящихся чистым индиго глаз и по-мужски красивого рта. К которому так хотелось прижаться губами… Вагнер не отвел взгляда, и она ответила ему тем же.

– Все верно, – подтвердил он.

Больше говорить он явно ничего не собирался

– Скажи, из всего того, что мне наговорила Метте, всё было правдой?

– Кое-что было… не вполне правдой, – уклончиво ответил Рейн. – Я должен был сделать так, чтобы ты уехала, – упрямо добавил он.

– Ты уже знал мое решение об отъезде до того, как вернулся в Прагу – я сказала, что не поеду. Что изменилось за те часы, что мы не виделись?

Вагнер ответил не сразу. Он сжал ее бедра, так, что она вздрогнула. Потом нехотя убрал руки, выпрямился во весь рост, и отошел в сторону. Фреда скользнула взглядом по его плоскому мускулистому животу, сглотнула и отвела глаза.

– Я сделал огромную, роковую ошибку, так глубоко затянув тебя в мой мир. К тому моменту, как я вернулся в Цитадель, меня уже ждал вызов к Аспикиенсам для доклада. Я решил, что пока буду у них, выиграю для тебя время. Я позвонил Метте и попросил ее об услуге. Ты должна была бежать от меня без оглядки. И никогда не возвращаться.

– После разговора с Метте, я готова была бежать, но меня что-то словно дернуло. Я решила вернуться.

– И напрасно. Возвращение было уже твоей ошибкой, – вампир раздраженно поправил простыню, делая ее короче и туже обтягивая тканью узкие бедра. Высокий и стройный, он был похож на античную скульптуру атлета в набедренной повязке.

Фреда окинула его взглядом с головы до ног, любуясь сильным телом с рельефом мышц под гладкой кожей, и боролась с желанием встать, подойти, прикоснуться, обнять…

– Ну, оно было бы ошибкой, если бы не позволило мне кое-что прояснить для себя, – отозвалась Фреда. – В том луче света, в подземелье Цитадели, я почувствовала то, что невозможно сказать словами. Это как выпить чистейшей тоски и печали и заесть горькой правдой.

Вагнер шагнул к ней, хотел, что-то сказать, но Фреда перебила его, добавив:

– И если бы я уехала с Метте, то не встретила бы кое-кого… очень неожиданного и важного для меня.

Вампир замер, взгляд его застыл, устремленный в одну точку, уголок рта дернулся. Он поднял сжатую в кулак руку и резко провел костяшками по губам, будто стирая рвущиеся слова, которые не хотел произносить.

Сердце Фреды скакнуло в груди, всколыхнув чувство удовлетворенности и наполнив ее теплым и ясным ощущением маленькой победы. Над собой, над обстоятельствами.

И над Вагнером.

Оставались и сомнения, и гнетущая тяжесть на душе, но все же стало как-то проще.

Так бывает, когда принимаешься собирать сложный пазл из тысячи крошечных кусочков. Поначалу кажется, что ни за что не поймешь с какого фрагмента начать. Но потом получается отыскать несколько частей и постепенно вокруг них и начинает складываться вся картинка.

В тяжкие или просто неоднозначные моменты жизни Фреде было комфортнее пребывать в зоне ироничного недоверия к внешним обстоятельствам, что давало возможность с особым вниманием отнестись к своему внутреннему восприятию ситуации. Теперь же разграничивать ее собственный мир и окружающую реальность становилось все сложнее.