Текст книги "Безупречный элемент (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

– Духом, говоришь? А что, если во время проведения обряда и в самом деле было трое НЕживых? – отозвался Лео.

– Не мели бред, Борегар. Там были только мы с тобой, – полуобернувшись к Лео, раздраженно бросил Вуд.

– Если не считать прах Мэдди, который был со мной.

– Ты чертов сбрендивший извращенец… – процедил сквозь зубы Тайлер. – Притащить прах матери на ритуал, в котором ее детей лишали их прошлого и их сущности… Такое только в твою больную голову могло прийти.

В номере снова повисла тяжелая тишина.

– Но даже если и так, то прах не может соответствовать понятию НЕживой? Это просто останки. И ничего больше. Мэдди нет. Она ушла. Окончательно и бесповоротно. Или?.. – Вуд с ненавистью уставился на Леонара. Глаза его стали абсолютно черными, рот сжался в жесткую линию. – Или я чего-то не знаю?

– Не кипятись, лопнешь, – небрежно бросил Лео, выдвигаясь, как айсберг из-за спины Тайлера и присаживаясь на край кровати. – О гибели Мэдисон ты знаешь всё, кроме одного нюанса, в который я не счел нужным тебя посвящать. Судя по всему, Мэдди была еще более… необычной, чем можно было себе вообразить. Её останки… – он вдруг поперхнулся, произнося это, но тут же продолжил, – не похожи на обычный пепел. Или прах, который остается от нас, вампиров. Это было что-то голубое, блестящее, как звездная пыль и шелковистое, как пыльца. Что, согласись, мало похоже на просто человеческие останки. Я собрал пепел, и первые годы носил всюду с собой. Теперь храню в надежном месте. И не знаю, это бред, конечно, но с недавних пор я периодически ощущаю ее присутствие. Иногда вполне отчетливо… вижу.

– Видишь, конечно. В своем воображении, – еще более мрачно бросил озадаченный Вуд.

Но увидев, как Лео медленно покачал головой, изменился в лице.

– Видишь… как призрака? – осторожно спросил Тайлер.

Леонар, похожий сейчас на ледяное изваяние с непроницаемым лицом и застывшим взглядом, монотонно проговорил:

– Я вижу ее, почти как живую.

Вуд словно бы ничему не удивился и только тихо произнес:

– Чего-то такого от нее следовало ожидать. Даже в… смерти.

Оба вампира помолчали, вспоминая каждый свое.

– Ты носил ее прах с собой, и он был с тобой во время церемонии, – задумчиво повторил Тайлер Вуд после паузы. – Но вряд ли останки могут считаться нарушением условий наложения заклинания, – заключил он. – А если и считаются, то почему же тогда с детьми Мэдисон стало что-то происходить только сейчас, столько лет спустя?

– Не знаю, – медленно покачал головой Лео, – и спросить теперь не у кого. Но надо разобраться.

– Согласен, и разбираться будем вместе, – заявил Тайлер, проводя рукой по коротким светлым волосам. – Тебе еще интересно, что известно мне?

– Действительно, мы отвлеклись. Давай, говори.

– Леона-Фреда сейчас снова в Праге, как я уже и сказал, – продолжил Вуд. – Постоянно живет в Цитадели, которая принадлежит Ордену Usum sanguinem. Творящие кровь или творцы крови, так это, кажется, можно перевести. Одним словом, это что-то вроде секты или клана вампиров-колдунов, владеющих помимо прочего магией крови. Цитадели обнаружить практически невозможно, если не быть туда приглашенным хозяином – Регентом.

– Все это я уже знаю, – перебил его Лео. – Меня интересует, как она попала к этим вампирам и почему там осталась. Об этом что-нибудь знаешь?

– А тебе известно, почему ее разыскивает полиция? – продолжил Тайлер, словно не слыша вопроса Леонара.

– Какое-то мошенничество с документами на вывоз ценностей из страны. Что-то еще про гибель мужчины в музее. Слушай, Вуд, говори уже, если что-то действительно знаешь!

– Мужик в музее умер вроде как естественной смертью – сердце. Но на месте его кончины нашли смартфон девчонки, а вот документы, которые она должна была ему передать, куда-то пропали, – продолжил Тайлер. – На работе Фреда считалась добросовестным, исполнительным и перспективным молодым сотрудником. Она сама могла стать экспертом. Но если документы и подделывала – что, судя по всему, полнейший бред-то такое в одиночку проворачивать практически невозможно. И вот самое любопытное – тело мужика нашли в подвале музея утром следующего дня. Ни капли крови, никаких следов насилия, борьбы или еще какого криминала. Вообще ничего – чисто. Охрана ничего не знает, никого не видела. Знаешь, когда такое бывает?

– Когда поработают вампирские чистильщики.

– Не просто чистильщики, а маги, которые всякие такие штуки используют, вроде превращения крови в воду, имитации целостности плоти, «мирной» смерти и тому подобное. Я о таком только слышал, но не встречался никогда.

– Зеленый ты еще, Вуд, – небрежно отозвался Лео, который по человеческим меркам выглядел на десяток лет моложе Тайлера, а на деле был старше почти на восемь веков. Он устремил задумчивый взгляд куда-то мимо собеседника и добавил, – потому и не слышал. Это древнее колдовское искусство, его маги-вампиры практикуют давным-давно. Просто со временем все это ушло в тень, но, конечно, не было забыто. Мне вот интересно, что за документы приносила Фреда и почему их не нашли. Расклад весь очень уж похож на то, что Фреду подставили. Кто и зачем? Понятно, что ее смартфон подбросили уже после того, как на месте поработали чистильщики. Не могли же они его не заметить? И надо еще выяснить, кто именно забирал девчонку из музея. Про одного я уже знаю – некий Вагнер. Что-нибудь знаешь о нем?

– Рейнхард Вагнер – Регент Цитадели Ордена в Праге, – ответил Вуд. – О нем есть материал в исторических архивах. Он сын Игнациуса Вагнера, известного тем, что был лекарем и алхимиком при дворе герцога Родерика Линцкого. Еще подростком, благодаря отцу, Вагнер-младший обучился медицине и даже практиковал вместе с родителем. Изучал алхимию и магию. Да так успешно изучал, что к тридцати годам превзошел папашу и знал и умел много такого, чего простым смертным знать и уметь не положено – типа все той же магии крови – чем, скорее всего, и обратил на себя внимание магистров вампирского Ордена Usum sanguinem. Маги-вампиры никогда и никому не позволяли проникать на их территорию и постигать то, что должно быть известно только им одним.

Есть непроверенная и неподтвержденная информация, что Вагнера-младшего, якобы, обратили на глазах отца. Папаше в назидание, чтобы больше не совался, куда не следует. Вот интересно только, отцу потом чердак подчистили или так отпустили?

– Не все ли равно, – заметил Лео, – после того, что он мог увидеть, никто бы ему все равно не поверил, сочтя полоумным. Если только он им не стал на самом деле.

– Вполне вероятно, что так и случилось, – отозвался Вуд. – У Вагнера-младшего на тот момент была жена и двое детей, оставалась еще мать и братья с семьями. Так что его отцу было, что еще терять. После обращения сына Вагнер-старший немедленно бросил практику, заперся в своем доме и прожил остаток дней, практически не выходя и ни с кем не общаясь. О нем так ничего больше и неизвестно, нет даже точной даты смерти. Ну, а Вагнер-младший официально для всего мира умер, как ни странно, в результате пожара.

– Предположим, что и Фреда заинтересовала Регента чем-то таким, что входит в круг интересов Ордена, – заметил Лео. – Вряд ли они стали бы забирать к себе девчонку, только из-за того, что она подделывает документы или оказалась случайным свидетелем чего-то.

Он мимолетно вспомнил, при каких обстоятельствах сам встретился с девушкой.

Тайлер согласно кивнул и сказал:

– Про Эйвина я знаю лишь то, что уже говорил тебе – он живет, где и жил со своей подругой. После окончания местного Университета работает в одной крупной компании по разработке цифровых технологий. Никуда последнее время не выезжал. Ни в чем таком странном или криминальном, вроде бы, не засветился. А ты что-нибудь выяснил?

– Не знаю, общается ли он с вампирами, но парню сносит крышу от эмпатии, которую он не может контролировать. Пытается, но то, что творит для этого, нормальным никак не назовешь, – ответил Леонар.

– А эмпатия, по-твоему, это нормально? – невесело усмехнулся Вуд. – Отправимся прямо к нему?

– Встречаемся на улице, – сказал Лео, поднимаясь с кресла и направляясь к встроенному шкафу, где висела его куртка.

***

Сегодня все было особенно плохо.

Эйвин уже совсем не мог отличить, что из терзавших его эмоций, действительно принадлежит ему. В конце концов, выйдя утром из дома, юноша смог ясно осознать только одно «свое» желание: свалиться посреди улицы под ноги прохожих и дать им себя затоптать, принимая это с благодарностью, как величайшее облегчение.

Потому что он, против своей воли поглощая чужие эмоции, и без того уже чувствовал себя абсолютно и окончательно раздавленным.

За последние недели юноша создал искаженный параллельный мир, в котором пытался существовать, наблюдая мир реальный через мутные стекла своего одержимого состояния.

На работе он взял отпуск, напридумав кучу причин и не сказав об этом Линне. Каждое утро он все раньше поднимался и уходил, делал вид, что отправляется на работу. Сам же, словно загнанный зверь, метался по пригороду, отыскивая места, где почти не было людей, и отсиживался там до тех пор, пока не нужно было возвращаться будто бы с работы. На обратном пути он совершал свой обязательный «ледяной заплыв», привыкнув к холоду и находя в нем очень кратковременное, неправильное и болезненное, но все же облегчение.

От друзей Эйвин отдалился, перестав даже объяснять причины для своих отказов встречаться с ними. Но с Линной все было еще хуже: от нее спрятаться он больше не мог, а главное и не хотел.

Эйвин смиренно решил, что больше не хочет и не может прилагать усилия, чтобы держаться.

Кое-как пережив Рождество, юноша теперь просто ждал, когда навалившееся на него «проклятие» раздавит его окончательно. Или разорвет изнутри, как жуткая тварь в старом фильме «Нечто». Чужие эмоции темным смерчем кружили в нем, затемняя рассудок, с каждой минутой все больше делая его просто обезумевшим и безликим мешком с костями.

Почему это происходило с ним? Первые дни он еще задавался этим вопросом, теперь ему было все равно. Протянуть еще немного, шевеля ногами и руками, дыша и пережевывая пищу. По привычке и чтобы не напугать Линну еще больше. Хотя больше уж явно некуда.

Повергая любимую девушку в ужас своим поведением, давно вышедшим за рамки даже ненормального, он продолжал регулярно терзать ее еще и физически, принуждая к близости с одержимостью маньяка. Эйвин точно знал – она никогда и ни за что не хотела быть с ним так, но уступала каждый раз, и он чувствовал, как его напор и «похоть злая» пробуждают в ней точно такие же ответные чувства.

А еще отвращение и страх, растущие с каждым разом.

И желание сбежать от него.

И жалость, и снова страх…

…Эйвин пришел на берег раньше обычного. Пляж был пустым: мокрый снег, который начал валить еще днем, сейчас сыпал сплошной пеленой и разогнал всех любителей прогуляться перед сном и подышать свежим морским воздухом. Закрытое низкими тучами небо почти слилось с темными водами моря, стерев линию горизонта и превратив перспективу в клубящуюся мрачную бесконечность.

Молодой человек долго всматривался вдаль, словно искал что-то или прислушивался к чему-то. Безлюдный пляж стал его убежищем, где он временно обретал тишину. Ни мыслей, ни эмоций. Сейчас внутри него было почти пустота – наполненная тонким трепетом, затихающей вибрацией, как еще едва звучавшая, слабо подрагивающая струна.

А перед глазами – темная, клубящаяся даль за пеленой водянистых хлопьев снега…

Она звала, привлекала, обещала еще больше покоя – навсегда, безвозвратно…

Эйвин стал раздеваться, не спуская глаз с поверхности воды. Раздевшись, провел руками по бритому черепу, расслабленному лицу, стирая вместе с таявшим на теплой коже снегом, следы сомнений. Пошел в воду, размеренно ступая в ритме сердца, которое билось медленно и спокойно. Зайдя по грудь, поплыл, широкими мощными гребками продвигаясь вперед. Холодная морская вода приняла его, как своего, обтекала красивое, тренированное тело, снова делая юношу похожим на морское существо.

Эйвин плыл, решив не возвращаться на берег.

***

… Лео и Тайлер стояли, как две неподвижные молчаливые тени, и смотрели на удаляющуюся все дальше фигуру юноши, совершавшего свой экстремальный заплыв.

– Он каждый день делает это. Доводит себя до состояния, при котором притупляются или вовсе отключаются ощущения и эмоции, уступая место естественным инстинктивным потребностям организма – согреться, стабилизироваться, выжить, – проговорил Лео. – А придя домой, глушит это еще и диким сексом.

Вуд покосился на Борегара и промолчал, продолжив следить за уплывавшим все дальше парнем.

***

…Эйвин как всегда просто совершал движения – механические, размеренные.

Он плыл, пока были силы, пока он вообще думал про то, что эти силы у него есть. Берега уже не было видно вообще, осталось лишь чувство направления, откуда он приплыл. Потом он перестал думать и об этом и отключился, словно кончился заряд в батарейке. Движения его замедлились, он остановился, лег на спину, раскинув руки и устремив взгляд в черное небо.

Мокрый снег падал на лицо и уже таял не сразу, так снизилась температура тела юноши. На долю мгновения мелькнула мысль, что он столько дней творит с собой такое без подготовки и тренировки и до сих пор не заболел. Раньше его бы это удивило, насторожило, может даже испугало. Но теперь ему было плевать. Черное небо над ним, черная водяная бездна внизу, тьма внутри него самого – какая разница…

Эйвин полежал на спине, медленно водя руками в толще воды, потом перевернулся на живот, бросил последний взгляд туда, где был берег и нырнул.

Масса воды сначала податливо расступалась, принимая тело юноши, и смыкалась над ним. Затем все изменилось: вода стала сопротивляться, норовя вытолкнуть Эйвина наверх, легкие все сильнее покалывало от необходимости выдохнуть и вдохнуть новую порцию воздуха, инстинкты выживания не желали сдаваться, приказывая начать всплывать. Однако юноша продолжал погружаться. Вода была темной, он словно нырял в чернила, но ему и не нужно ничего видеть. Главное, что он ничего больше не чувствовал, кроме одного желания – поскорее опуститься на дно и остаться там навсегда. Глубже, еще глубже…

Достигнув дна, парень выпустил застоявшийся в легких воздух гирляндой пузырьков и… перевернувшись в воде, словно тюлень, мощно оттолкнулся ногами и начал подъем на поверхность. Он устремился вверх, как торпеда, и не сразу почувствовал, что при толчке от каменистого дна в ступню ему что-то резко и глубоко впилось. Когда он почти достиг поверхности, боль пронзила его, да так сильно, что он тут же потерял контроль, забил руками, попытался извернуться и нащупать то, что терзало его ногу.

Эйвин инстинктивно открыл рот, чтобы издать крик и одновременно вдохнуть воздух, но лишь позволил горькой ледяной воде хлынуть в горло и мгновенно перекрыть дыхание. И он снова, камнем стал погружаться в чернильную бездну, ослепленный и оглушенный паникой и все возраставшей пульсирующей болью.

Он еще успел почувствовать, как его вдруг вытолкнуло из толщи воды, с невероятной скоростью подхватило и потянуло куда-то. Перед затухающим взглядом мелькнуло бледное, размытое лицо с темными, как черный дым, глазами.

Глава 21. Фреда в Стране кошмаров

Фреда в стране кошмаров

“Если вы идете сквозь ад – идите не останавливаясь”.

(У. Черчилль)

Каждый из детей Мэдисон Саттон двигался навстречу своей собственной бездне.

Джейк-Эйвин, отчаявшись, пытался дать поглотить себя.

Леона-Фреда, победив сомнения, рещила остаться в этой самой бездне существовать на равных.

***

«Когда будешь говорить с каждым из них по отдельности и со всеми вместе, смотри сквозь них, но не прямо в глаза. Периодически отводи взгляд. Они должны думать, что ты боишься».

«Я, правда, боюсь».

«Так и должно быть. Но не бойся их самих. Будь осторожна и внимательна, но всеми силами гони страх, который вызовут сами Смотрящие».

«Чего же тогда мне бояться?»

«Бойся, что солнце погаснет. Что весна не придет. Что сломаешь каблук. Вспомни какой-нибудь случай или фильм, который тебя напугал. Вспомни любой свой страх. Что угодно, но не бойся Аспикиенсов. Ты не должна испытывать страха к ним. Это самое важное. Они ничего тебе не сделают. Поверь мне, я это знаю наверняка».

«Верю. Я все поняла, и не буду бояться их».

«Умница».

Фреда знала, что должна пройти через это. Иного варианта просто не было.

Сбежать никуда она не могла, да и не хотела больше бежать, а оставаться в странном и чужом мире можно только на определенных условиях, которые диктовать будет не она.

Сутки спустя после их разговора, уже знакомый лимузин с непроницаемыми окнами отвез ее и Вагнера к Аспикиенсам. Фреда не видела дороги, не знала, кто ведет машину, скрываясь за темным стеклом, отделяющим пассажирский салон от водителя.

Дорога прошла в молчании. Вампир и девушка сидели, не касаясь друг друга, и каждый думал о своем. Фреда прокручивала в голове разговоры, которые они вели последние часы. Она запомнила все, что говорил Регент, и постаралась уложить наиболее важное в своем сознании, так, чтобы в нужный момент обратиться к подсказкам, ничего не забыть и не растеряться. Как перед экзаменом, только теперь не в Университете, а в Школе сверхъестественного выживания, где большее значение имели не твердые знания, а умение доверять своим инстинктам.

Фреда понимала, что Рейн рассказал и объяснил ей далеко не все. За столь короткий срок научиться чувствовать себя уверенно в присутствии древних вампиров-магов, да еще находясь на их территории – задача невыполнимая. Вагнер не скрывал этого, а Фреда и сама не питала никаких иллюзий.

Рейн сказал, что интерес Аспикиенсов к ней уже не случайный, и ни в коем случае не нужно даже пытаться их как-то обмануть.

«Веди себя естественно и запомни главное – они будут знать все, что ты чувствуешь. Все твои эмоции. И это плохо. Но они не смогут прочесть твои мысли. И это настолько хорошо, что никакое чтение эмоций уже не выглядит серьезной проблемой».

«Откуда ты знаешь, что они не смогут прочесть мои мысли?»

«Знаю. Проверял и не раз. У тебя очень мощный ментальный блок. И это снова плохо: подобный дар их непременно заинтересует. Аспикиенсы, как маги, сильнее меня, но вряд ли даже им удастся заглянуть в твое сознание. Люди с такой защитой – большая редкость».

«Да. Я редкая птица» – (насмешливо и горько).

«Ты – единственная» – (искренне и серьезно).

Лимузин плавно выполнил пируэт, меняя направление, мягко затормозил и остановился. Фреда и Вагнер вышли из машины в подземном паркинге, снова удивившем девушку своей обычностью: бетонный пол с унылой разметкой, бетонные колонны, подпирающие низкий потолок, тусклое освещение. Словно парковка в каком-нибудь торговом центре, а не в обиталище древних вампиров. Короткая дорога к двери лифта, подъем на два уровня и они оказались внутри «чего бы то ни было», где обстановка уже ни в коей мере не напоминала казенный и безликий антураж парковки. Здесь царила сплошь элегантная, сдержанная современная классика, как в каком-нибудь приватном клубе или шикарном особняке.

И ничего, даже отдаленно напоминавшего мрачные, готические интерьеры, в которых по навязчиво укоренившейся в сознании «традиции» должны обитать вампиры. От лифта они, все так же храня молчание, прошли по коридору, миновали холл, снова коридор и в торце остановились перед большой дверью из темного дерева.

Дверь представляла собой сплошное полотно без ручки и видимых зазоров. Вагнер провел пальцами по стене справа от двери, что-то едва слышно щелкнуло, и от гладкой поверхности стены плавно отделился и выехал прямоугольник размеров с книжную обложку. Верхняя часть прямоугольнику отодвинулась в сторону, открыв расположенную под ним панель с дисплеем и двумя рядами сенсорных кнопок с непонятными символами.

«Современные технологии на службе вампиризма», – подумала Фреда и тут же вспомнила:

«Смотри вокруг себя, старайся замечать все, что увидишь. Доверься своим впечатлениям, прислушивайся к ним. Удивляйся. Удивление – сильная эмоция, она поможет тебе чуть сбить с толку Аспикиенсов, не вызывая лишних подозрений. Почувствуй себя снова Алисой в Стане чудес».

Стоя рядом, Фреда наблюдала, как Вагнер быстро набрал на панели комбинацию символов, и под рядами кнопок открылось маленькое круглое углубление, в центре которого заметен выступающий примерно на сантиметр предмет, похожий на заостренный конец узкого кинжала. Вампир поднес к острию руку, надавил на него пальцем, и в углубление стекли и исчезли, словно в воронке, капли густой крови. Дисплей загорелся голубым, сбрасывая символы и сопровождая свечение звуковым сигналом, какие издает пропускная система в аэропортах или банках. Вагнер снова набрал комбинацию символов.

– Дай руку, – отрывисто сказал он и, не дожидаясь, пока Фреда отреагирует, взял за кисть и проделал с ее пальцем те же манипуляции, крепко удерживая, пока капельки крови не упали в отверстие.

После мимолетного колебания Рейн поднес похолодевшую руку девушки к своим губам и быстро слизал оставшиеся капельки крови, запечатывая ранку.

За те несколько коротких мгновений, пока это происходило, Фреда успела лишь вздрогнуть, но вовсе не от резкой боли, а потому, что гораздо явственнее и сильнее боли ощутила нежные, чувственные прикосновения языка и губ Вагнера.

Их взгляды встретились, и она задержала дыхание: невероятные фиолетово-синие радужки вампира вдруг снова стали темными, как вулканический закат*. Он смотрел на нее, будто хотел что-то сказать, и Фреда ясно поняла – ей на самом деле почти все равно, что ждет за этой дверью. Но не потому, что она утратила осторожность или здравый смысл, а потому, что поняла, ради чего готова пройти через все, что ей предстоит пройти.

Еще один сигнал дисплея вернул в действительность. Тяжелая дверная панель бесшумно отъехала в сторону, пропуская посетителей.

Вагнер первым сделал шаг вперед и… тут же исчез с глаз Фреды, словно растаял в воздухе. Девушка автоматически шагнула следом за Регентом, и еще не понимая, что произошло, замерла, обводя глазами помещение, в котором оказалась. Она не заметила, как дверь сомкнулась за спиной, отрезая путь назад.

Большая квадратная, хорошо освещенная комната с высоким потолком, отделанная в белых, светло-серых и шоколадно-коричневых тонах. Напротив входа – огромный камин из белого с серыми прожилками мрамора, похожий на ворота, в проеме которых разведен огонь. В таком пылающем монстре вполне можно зажарить слона.

Посреди комнаты, на темном паркетном полу лежит большой белый ковер с изысканным бежевым и серым рисунком. На ковре полукругом стоят три массивных кресла, обитых темно-лиловой тканью. Прочей мебели немного: несколько стульев вдоль стен, пара кофейных и столько же консольных столиков. Все элегантно, лаконично и вполне безобидно – никакой нарочитой таинственности или гнетущей мрачности.

Фреда бегло осмотрела помещение, и перевела взгляд на присутствующих в комнате. Два кресла были заняты; в них сидели мужчины, одетые так, словно только что вернулись с поля для гольфа. Светлые брюки, мокасины из мягкой кожи, пуловеры-поло – синий на одном и бордовый на другом. Еще один мужчина в темном костюме и шелковой рубашке без галстука, стоял чуть в стороне, небрежно засунув руки в карманы брюк и распахнув полы пиджака. Этот выглядел успешным бизнесменом, утомленным долгим обязательным приемом.

Фредерика сразу поняла, что видит перед собой Смотрящих.

Все трое спокойно и вполне дружелюбно смотрели на нее. А у Фреды промелькнула единственная мысль, что она не может определить по человеческим меркам даже примерный возраст каждого из них.

С гладких чистых лиц были стерты все признаки, позволяющие оценивать их с этой позиции. Каждому Аспикиенсу, будь они людьми, можно дать и двадцать пять, и сорок, и больше.

Быстро переварив первое впечатление от визуального знакомства со Смотрящими, Фреда мысленно переключилась на то, что интересовало ее больше, чем прочее: куда исчез Вагнер?

Мгновенным откликом не немой вопрос возникло чувство, что он по-прежнему совсем близко. Она не видела его, но ясно ощутила тонкий, едва уловимый запах холодного ветра, горьковатого мха и терпкой смолы: совсем как тогда, в парке. Аромат мелькнул и растаял, словно Вагнер быстро прошел где-то рядом.

– Прошу вас, проходите, – раздался голос одного из Смотрящих, того, что стоял. Он неторопливо прошел к стене, взял один из стульев и поставил его напротив расположенных полукругом кресел.

– Присаживайтесь, – вежливо сказал он, и занял место в третьем кресле.

Фреда, путаясь в том, что на самом деле испытывает явственнее – настороженность или недоумение – прошла к предложенному стулу и села. Один из Аспикиенсов, похожий на джентльмена-гольфиста в синем пуловере, встал и удалился к камину. Снова перед ней сидели двое, а третий стоял в стороне с отстраненным видом.

– Расскажите о себе, – обратился к ней тот, что в костюме. Голос вежливый и какой-то безликий – сразу не запомнишь.

Фреда выдала основную информацию про себя, которую Смотрящие наверняка уже знали. Во время ее рассказа один вроде как слушал, а Бордовый пуловер казался безучастным и сидел, устремив взгляд перед собой, откинувшись на спинку кресла и вытянув ноги в дорогих коричневых мокасинах.

Весь из себя скучающий плейбой, не хватало только пузатого коньячного бокала в бледной руке.

Все больше чувствуя некоторую абсурдность происходящего, Фредаа начала сильнее тревожиться. Что-то зарождалось не в ней, а неведомо где, и надвигалось, еще незримое, почти неощутимое, но предвещавшее о себе усиливающимся напряжением. Так перед грозой или ураганом становится ощутим перепад атмосферного давления. Со стороны казалось, что Фреда явилась на какое-то прослушивание или собеседование, но находясь внутри ситуации, сама она понимала, что села на что-то вроде американских горок, пристегнулась и медленно тронулась вперед: ни сойти, ни остановиться.

Аспикиенс в костюме немного подался вперед, словно хотел что-то сказать. Фреда вопросительно взглянула на него и тут же почувствовала, будто кто-то ловко ухватил за некую внутреннюю ниточку, закрепленную в глубине ее натуры, и потянул, пытаясь вытащить наружу нечто скрытое ото всех. Но вытащить не получилось, зато удалось удержать, цепко, упорно, стискивая в ледяной хватке. В области солнечного сплетения что-то заворочалось, чуть быстрее забилось сердце, дрогнули руки, инстинктивно сжимаясь в кулаки на коленях. Этот ее непроизвольный жест не укрылся от Аспикиенсов, и Фреда увидела, что все трое, не отрываясь, смотрят на нее. Чувствуя себя мышкой в лабораторном лабиринте, девушка старалась сдерживать нарастающую панику. Сдерживать хотя бы до тех пор, пока точно не поймет, чего именно боится – самих Аспикиенсов или неизвестности, готовящей ей сюрпризы.

“Не бойся их…”

Голос Рейнхарда прозвучал в голове шепотом ветра. Или на самом деле это было лишь всплывшим в памяти обрывок их разговора?

Смотрящий, что стоял у камина, вернулся и сел в кресло, вампир в костюме перестал таращиться на нее. Сидящий Синий пуловер тут же встал и ушел вглубь помещения, скрывшись из поля зрения Фреды. Волосы на голове девушки чуть шевельнулись, когда он неторопливо прошел мимо нее. Что это было – движение воздуха или инстинктивное неприятие того, что кто-то стоял за спиной?

Или это Custos, спрятанный в волосах, подавал только ей предназначенные сигналы?

“Они не должны увидеть твой Сustos, но тебе ни в коем случае нельзя его снимать. Custos необходимо спрятать так, чтобы он был незаметен”.

“Его можно спрятать под блузку или свитер. Его не будет видно”

“Он довольно крупный и будет заметен через ткань. Даже если они не поймут, что это такое, амулет все равно привлечет внимание”.

” Я могу расстегнуть цепочку и надеть в виде пояса с пряжкой на джинсы. Сверху прикрою свитером”.

“Не годится. Они отсканируют всю тебя и при первой же возможности обратят внимание на столь оригинальный аксессуар”.

“Тогда я спрячу его в… В волосах”.

Рука Рейна скользнула в ее необыкновенно густые пряди, отливающие перламутром. Быстрым, легким прикосновением, чуть задержавшись, он дотронулся до нежной шеи, маленького уха и убрал руку.

“Подойдет. Вполне подойдет. Покажи, как ты сделаешь это”.

Фреда сняла амулет, висевший на шее, расстегнула цепочку, поколдовала, подтягивая и укорачивая ее. Приподняла тяжелые пряди на затылке, несколько раз обвила их цепочкой и расправила волосы так, чтобы они закрыли Custos. Волосы у Фреды были не слишком длинные, доставали только до плеч, но их было так много, что объем без труда скрыл амулет, оставив видимой только цепочку.

Позднее она еще поэкспериментировала, и ей удалось сделать так, что цепочка не сползала, закрепленная маленькими заколками, а Custoc стал невидимым, скрытый внутри гладкого узла волос на затылке.

И позже Фреда поняла, что Вагнер неспроста одобрил вариант спрятать Custos именно в волосах.

– Может быть, у вас есть вопросы? – любезно обратился к ней один из Смотрящих.

– Я не уверена, что знаю, о чем нужно спрашивать, – ответила она.

– О чем хотите.

– Ну, мне, например, интересна область применения нанотехнологий, – Фреда понимала, что дерзость и ирония не уместны здесь, но слова вырвались помимо ее воли, а обратно, как известно, вылетевшее слово не воротишь.

– О, нанотехнологии! – отозвался Смотрящий, что стоял сейчас где-то позади нее. – Это магия современной науки, невероятная, многообещающая. А магия как таковая – это нанотехнология мира сверхъестественного. Хотите быть причастной ко всему этому?

– Не особо, если честно, – не колеблясь, ответила Фреда, не поворачивая головы.

Фразеологизм “чувствовать затылком” обрел свой истинный смысл, когда буквально физически ощутила пристальный взгляд стоящего позади Аспикиенса.

– Как это говорят – “аппетит приходит во время еды”. Вы еще не поняли всех возможностей, что могут открыться перед вами, – заметил Костюм.

– Я стараюсь есть, только когда голодна, – вежливо отозвалась Фреда.

– Магия для вас пока что незнакомое, экзотическое блюдо. Вы не можете полностью оценивать что-то, не отведав этого на вкус. Разве не так? – раздался снова голос, стоящего за спиной.

– В некоторых странах едят саранчу, червей или тухлые яйца. Оценивать это на вкус мне не хочется совсем, – парировала Фреда. – Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Смотрящих, что сидели напротив нее, казалось, позабавил ее ответ. На их бледных лицах с ровной и гладкой кожей без морщин и складочек синхронно промелькнули тени улыбок.

– А что, если возникнут обстоятельства, при которых вам просто нечем будет питаться, кроме червей и саранчи? Как быть тогда? – спросил Синий пуловер.