Текст книги "Поводок для пилигрима"

Автор книги: Игорь Федорцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

Может у него там ацетон, а не вино? Судя по глазам ˗ торкнуло на славу!

˗ К любовницам? ˗ переспросил я.

Взгляды Литты и Мии обратились с обладателя рубиновой серьги на меня. Благодарней слушательниц не было и не будет!

˗ Еще не давно, обязательным считалось умение заключить партнера в кавалерийский замок. Но поскольку большинство не обладает надлежащими физическим данными…

Раскланиваюсь с проходящим мимо молодцеватым доном. Орел мужчина! Грудь вперед, ноги КОЛЕСОМ! На лице Литты паника ˗ как же быть? На личике Мии скромное умиление ˗ смогу!

˗…нынче подобная кривизна заненадобностью, ˗ заканчиваю я первый пункт и перехожу ко второму. ˗ Теперь прекрасные создания хотят выглядеть вечно невинными девочками. Но невинности присуща одноразовость и утраченная, она восстановлению, увы! не подлежит. Однако, нашли простейший выход. Потеряв внутреннее качество, сохранить внешние признаки. Эпиляция! Ниже мочек ушей на теле хорошей любовницы нет ни одного волоска! Совсем!

Добавлять что щетина это дурной тон, я не стал. И так по мере того как смысл сказанного доходил до моих слушательниц в их мимике начинали превалировать преждевременные муки от предстоящих косметологических процедур.

Менуэт закончился. Я покинул новых знакомых. Не хватало что бы Итта искала меня по углам. Еще разгоряченная танцем она первым дело спросила.

– Вы перекинулись словечком со своей донной?

– Еще нет, – огорчил я её.

– Вы теряете время, – высказала она непонимания моей нерешительности.

– Все впереди, – заверил я.

Распорядитель приема, раскинув руки, словно собирался с каждым обняться, пригласил публику за столы. Наши с Иттой места расположились в начале. На коломенской версте белоснежной скатерти в переизбытке посуда и готовка. Какая хочешь и сколько хочешь. Что бы со всем управиться надо дополнительно усадить за стол слуг и придворную гвардию. Челюстям и кишкам на два дня жевания и пищеварения.

Я прикинул, чем мне привлечь к себе внимание Лидии ди Гошен, до которой недалеко ˗ четыре прибора влево. Падать лицом в салат исключалось. Пришлось с молчанием Чайльд-Гарольда вкушать содержимое бокалов. Разливала" замер за моей спиной с бутылью амароне.

– Почему вы не едите? – спросила Итта. Сама она только ковырнула кусочек фазаньей грудки. ˗ Вы быстро захмелеете.

– Еда не то, что мне требуется, – отказался я.

Волнения её напрасны. Амароне не огуречный лосьон. Не проберет и с четвертой сотки. Ректификату бы дернуть гастрит прижечь, кровь в жилах разогнать, холестериновые бляшки в сердечнососудистой системе растворить.

Подавляю вздох сожаления.

– Что может привнести вино? Только божественный вкус и грусть одинокого сердца.

Дела за столом шли бодрее. Приглашенные, накатив по второй, весело закусывали. Кое-кто, на халяву, старался впрок. Ну, насчет еды вопрос спорный, а вот напиться впрок ни кому не удавалось. Утром вспомнит, как было вкусно. Или увидит на дне тазика.

– Итта, не вижу вашего отца, – обратилась к моей соседке Лидия ди Гошен. ˗ Дон Энрике такой приятный собеседник.

– Отец занемог, – ответила Итта не уверенно.

"Надо припадать ей пару уроков актерского мастерства", – сделал я себе наказ на будущее.

– У тебя нынче другой провожатый? ˗ продолжала спрашивать ди Гошен.

"Добрались до меня", ˗ заерзал я на стуле.

Беременный глобусом сосед графини, что то шепнул ей на ухо.

"Интересно, кто этот толстяк? – пронаблюдал я за стукачом. ˗ Может пригодиться."

– Представь нам сеньора-незнакомца, – попросила Лидия, чей взгляд я почувствовал на себе. На банальное любопытство гостеприимной хозяйки не похоже.

Встаю из-за стола. Теперь на меня смотрят все. Ах, кто это? А что случилось? Это любовник донны ди Юмм? Да что вы говорите! Бедняга Мос! Сотни вопросов растеклись по столу, что жирное пятно от пирога по тетради школяра.

– Ваша Светлость, – легкий почтительный поклон, побледнеть не удалось и над этим стоило поработать. – Князь Лех фон Вирхофф.

– Что привело вас в наш город, князь? ˗ последовал вопрос-улыбка ди Гошен.

– Обстоятельства личного порядка, – еще поклон и короткий взгляд глаза в глаза. Я специально припомнил визит к дантисту. Взгляд влюбленного должен отображать неизбывную муку.

– Проявите уважение к прекрасной хозяйке, – произнесли недовольные моим скользким ответом.

– Мне рассказывали, – новая улыбка ди Гошен. Похоже, мои страдания не дошли до неё, – о дуэли.

"Когда успели?" ˗ подивился я оперативности здешней госбезопасности.

– Но они запрещены эдиктом, – опять подсказал ей стукачек. – И запрет подтвержден специальным указом.

– Дуэли ни кто не может запретить, – ответил я.

– Выходит вы приступили закон? – ди Гошен отложила вилку.

– К сожалению законы пишутся бесчувственными клерками…, ˗ склонился я, гадая повяжут или нет. ˗ Я в вашей милости.

– Из-за чего вы дрались? ˗ слух неприятно коснулось едва различимое раздражение.

– Из-за женщины, – подсказали ей доброжелатели. По-моему пижон в синем.

– Вашей женщины? ˗ милый голос перестал быть милым.

Пока я размышлял, что ответить и изображал на роже такую муку, словно стоял на доске, утыканной гвоздями, толстопузый подсунул графине небольшой листок. Она развернула его, пробежала взглядом.

˗ Может, подскажите, про кого эти куплеты? Их нынче распевают на каждом углу в моем городе.

Сам ни мало когда-то разбивший сердец,

Он в тенета любви угодил на конец.

Но признаться он в том ни кому не хотел

Все молчал, выводя на листе букву эЛ.

«Удавлю писаку», ˗ пообещал я, отсутствующему барду. Он что спятил? С рифмовал, сердец" и, на конец"! Точно удавлю этого Пушкина!

Буква эЛ? Это имя иль морок любви,

Что сжигает беднягу всего изнутри?

Всяк из ныне живущих вам может сказать,

Имя страсти хотел он своей начертать.

˗ Что вы скажите?

Голос графини ровен. Не дошло или не проняло? Взгляд не ласков.

Как бы невзначай, согнул столовый нож в бараний рог. Это не осталось не замеченным.

Допрос прервали. Ди Гошен отвлекли подношением подарка. Она кивком головы дозволила мне присутствовать в её доме. А показалось, хотели выпроводить под белы рученьки. Не садился бы ты не в свои сани!

Выручил меня и дирижер оркестра. Судя по его роже, малый не хило вкусил винца и решил удивить хозяйку исполнением особо трудной партитуры.

– Ваша Светлость. В вашу честь, прозвучит увертюра к третьей симфонии Кёнига.

И не дожидаясь одобрения, взмахнул палочкой. На мой медвежий слух ˗ кошачья джига. Но что оркестранты старались, то старались. Трубач так остервенело дул в валторну, что сидевший позади него виолончелист совсем задохнулся и к концу уже смычком по струнам не водил, а обмахивался им.

˗ Что это за стихи? ˗ пристала ко мне Итта. Барышня явно рассержена.

˗ Амадеус, племянник. Я вам рассказывал.

˗ Так значит все таки Леодора ди Лерпи, ˗ уничижительно прошипела Итта и посмотрела куда то в конец стола. Еле сдержался не проследить её взгляд.

˗ Клянусь вам, что нет, ˗ поспешил я заверить Итту. Не стоило терять союзников из-за пустяков.

˗ Тогда кто? ˗ потребовала подробностей ди Юмм.

˗ Вы узнаете первой, ˗ пообещал я.

Закончив играть маэстро низко поклонился. Ему похлопали. Неизменная улыбочка ди Гошен была дополнительной похвалой.

Трапеза продолжалась, но я так ничего не съел. Вбухал в себя еще полтонны мускату и остался довольным течением событий. Закрепиться на новом рубеже удалось. Предстояло двигаться дальше. А на счет дальше? Проблемы-с… Ни одного соображения как развить выпавший шанс и втереться в лучшие друзья ди Гошен, с правом читать сказки перед сном. А если все не так здорово? Переключится на Итту? Но сойтись с ней мешала мною же выдуманная легенда. Вот если она только захочет хапнуть чужой кусок. Я исподволь покосился на ди Юмм. Не похоже что бы она этим когда-нибудь занималась, следовательно, не факт что задумает сие в будущем.

После трапезы, отяжелевшая и осоловевшая, публика отправилась танцевать политесы и мазурки. Я был в числе первых покинувших бруствер со жратвой.

В приличном обществе всегда найдется неприличный человек. И не трудно догадаться кто. Капитан. Мало мне в свое время крови попортил Хедерлейн, так теперь Эймфгельс. Я постоянно ловил на себе его взгляд. Уж не влюбился ли? Кружил вокруг меня, теребил усы, расправлял плечи. Так и подмывало предложить ему прокукарекать. Но это скандал и полный провал всей моей диверсионной деятельности.

Прием продолжался. Звучали веселые наигрыши, пары танцевали. Я понятно всякий раз отказывался, изображал разнесчастного влюбленного, да и русская плясовая смотрелась бы крайне дико на благородном паркете дворца. Выбрав бокал с крепкой мадерой, пошел получать обещанный поцелуй. Миа разгоряченная танцем выдула девять десятых и поцеловала меня в губы. И как поцеловала! Я бы сравнил это с запуском часового механизма в бомбе. Мне расхотелось быть несчастным влюбленным. Больше личил образ сексуального маньяка. Однозначно будут жертвы! И много!

– И так, кто она? – спросила меня в несчетный раз Итта. Привычка подкрадываться когда-нибудь сыграет с ней плохую шутку. Застанет собственного мужика на служанке, спросит чем, он тут занимается, супруг отвлечется в неподходящий момент и все! Будущий бастард зачат!

Я посмотрел на Итту. Её кандидатура меня устраивала больше всего.

– Можно узнать имя вашей эЛ? – совсем близко подступила Итта. Её горячее дыхание коснулась моей щеки. ˗ Не разочаруйте меня своим выбором…

– Лидия ди Гошен, – ответил я, что бы услышала не только она одна.

Лицо Итты можно было снимать на видео, для составления карты нормалей в анимации компьютерных игр. Все известные чувства поочередно отобразились на нем. Недоверие, негодование, заинтересованность, гнев, ревность и дальше по списку.

– Вы сумасшедший, – произнесла она не вполне веря моим словам.

– Сам себе удивлен.

Итта ушла оставив меня с обществом. В прошлом, не знаю как сейчас, я был неплохой каскадер, какой-никакой герой и потенциальный алкаш. Задатки интригана во мне проявились впервые. Мои слова мгновенно передались по залу. Через пять минут я имел десять приглашений на мазурку, двенадцать приглашений на рандеву по окончанию графского приема, восемь из которых весьма перспективны, два вызова на дуэль, хотя их запретили и страстное заверение о разбитом сердце одной несчастной донны. Мои слова дошли и до Гошен. Я несколько раз ловил на себе её изучающий взгляд. Но потирать руки и кричать есс! рано. Еще неведомо что из всей затеи получится.

Когда оркестр заиграл вступление к, Белому танцу", я начал лихорадочно искать путь спасения от своей бешеной популярности. Я уже видел как несколько сеньор устремились ко мне. В глазах их горел хищный огонек. Выручил Мос Эймфгельс. Он буквально заслонил меня от поклонниц.

– Если это дурная шутка, я вас вздую, – предупредил меня он.

– А если не шутка, – проявил я выдержку.

– Тем более, – продолжал капитан, сверкая последним глазом.

– А щеки не лопнут, вздуть? – осек я его.

Суровость с его лица сошла, осталась непонимание.

– Можешь, загодя, в чистое переодеться и исповедаться.

Я намеренно готовил почву для ссоры. Ведь мне просто необходимо остаться на пике внимания. Если здесь меня вышибут в дверь, кто-нибудь откроет мне окно. Хорошо бы спальни.

На восходящей ноте будущего мордобоя, зал замер. Я припомнил обещание данное мною ди Юмм обойтись без театральных сцен. Видно не судьба. Придется прибегнуть к верному испытанному способу разрешения личностных конфликтов. Не возможность ли это остаться во дворце? Спровоцировать свару с капитаном, отмудохать его и прикинутся тяжело раненным, что бы победителя не выкинули вон или не заперли в кутузку.

Пока я размышлял над тем, как нехорошо обманул Итту и как плохо поступлю с её воздыхателем, а капитан Эймфгельс наливался пурпуром благородного гнева, графский слуга разнес приглашения Лидии ди Гошен на игру и беседу. Итта первая среди приглашенных. Последнее приглашение получил я.

Не выказав удивления, я как ебанушка… извиняюсь, истово влюбленный, прижал писулину любимой руки к сердцу. Нет, все-таки действительно ебанушка. Хотя не смею себя винить. Как показывает жизненная практика, демонстрирует кино и убедительно повествует литература, подцепивший любовную хворь, редко выглядит нормальным человеком.

Под шушуканье и косые взгляды, прошел в личные покои ди Гошен. Четверо сразу уселись за стол расписать пульку. Высокий хлыщ наработанными движениями сдавал колоду. Судя по тому, как уверенно подрезал вряд ли он когда проигрывал.

Без дела остались я, графиня Лидия, ди Юмм и незнакомый мне сеньор с усталым взглядом плохо похмелившегося человека.

Итта и алканавт уселись у окна, за столик с шашками. Напарник моей провожатой если и был способен играть, разве что в, Чапаева". Ди Гошен поманила меня в сторону. Рандеву состоялось у кадки с фикусом.

– Я неслучайно пригласила вас.

– Догадываюсь.

– Обычно моего общества удостаиваются люди мне хорошо знакомые. Которым я могу доверять.

– Князь Лех фон Вирхофф, – напомнил я свое имя. – Вы можете мне доверять полностью.

– Ваше имя мне ни чего не говорит.

Жестом предлагаю отойти от фикуса к столику с напитками. Будь здесь пиво с водкой, я бы быстрее нашел с ней общий язык, но крепче мадеры нет ничего. Налил себе и ей. Подал бокал.

– Имя как одежда не скажет о человеке правды, – произнес я и честно-честно глядя в глаза выпил. Она поглядела на меня. Чуть-чуть пригубила вина.

"Уже хорошо, – подумал я. ˗ Курочка по зернышку клюет и то обсерается*".

– Это, – я потрогал кружевной ворот, – только объем кошелька. А тут, – похлопал по левой стороне груди… ˗ Тут все!

Интересно передали ей мои слова? Скорее всего. Иначе фиг мне, а не приглашения!

На удивления ситуация меня не цепляла. Уходило вдохновение. Так и подмывало честно и прямо спросить, где плащ и что еще ценного хранится в закромах. Но где видано покорить женщину честностью. Побольше выдумки и басен!

– Давайте присядем.

Присутствующие проводили нас любопытными взглядами.

Эх! Жаль я не бард, задвинуть стихами что-нибудь такое…

Наши взгляды на миг повстречались

И мне стало понятно без слов.

Я тот самый кого вы заждались,

Вы – реальность моих давних снов…

– Я бежал из столицы из-за дуэли.

– Из-за женщины. Я знаю, ˗ она торопилась. Значит, все-таки мои слова до неё дошли.

– Её увезли, думали спрятать, ˗ излагаю я припасенную, легенду".

Делаю глоток вина, держу паузу. Легенда коротенькая, подробностей минимум.

– Есть у вас здесь оранжерея? ˗ спрашиваю я у Гошен. ˗ Давайте выйдем. Тут так душно.

Я помог подняться графине.

– Кто-нибудь составит нам компанию прогуляться? – спросила Лидия.

Итта хотела вызваться, но увяла под моим предупреждающим взглядом. Её удивление сменилось презрительным прищуром.

"Вы обещали не делать ни чего противозаконного!"

"А я ничего еще и не сделал!"

Прихватив корзинку с фруктами и вином, вышли в оранжерею. Аромат раскрывшихся бутонов и обилие ярких цветов.

– Я собирался сделать ей предложение, ˗ продолжил я свою повесть.

– Ваша родня против?

Банальное предположение. Налицо злоупотребление чтением любовных романов. Всегда знал от книг один вред!

– Да весь мир против! – воскликнул я. – Но теперь…

– Переменили решения? Почему?

Я увидел, как сузились её глаза. Ей любопытно и противно. Она видела во мне соратника по полу своего спалившегося на альгвасильше муженька. А любопытство… все-таки она женщина, существо желающее знать больше чем сам бог. Эх, из-за них нас выперли из рая из-за них же не пустят и в ад.

"Дуришь бабе голову," – подавил я вздох. Еще не известно кому из нас противней. Вот он героизм во всей красе! Пусть попробует сука-биограф чего-нибудь приплести о благородстве и рыцарстве! Дело есть дело!

– Есть причина.

– Какова же причина?

– Вы!

– Я? – не удивилась ди Гошен, она ждала моих слов. Они польстили её самолюбию, но не более того. Донья Лидия не играла в амурные игры. Не играла и все!

– Два дня назад я увидел вас на ярмарке.

Я рухнул на одно колено. Сустав хрустнул от резкого движения.

"Хондроз его мать! А ты тут шашни разводишь. Лечится надо," – подумал я.

Ди Гошен мне не чуточку не нравилась. Нет, она была так сказать птица высокого полета, зря, что ли гусь на гербе, но право слово чего то не хватает. Должна быть в женщине что-то кроме 90-60-90, доброй улыбки, шевелюры блонди и голубоглазости…

Взгляд её стал настороженным.

– Думаю ваши слова не искренне.

– Они от сердца, – выдавил я.

Врать тошно… Одно дело когда тебе дурит голову тестостерон. Другое, когда ты делаешь работу. Это как у шлюхи. Процесс есть, а удовольствия нет.

– Мужское сердце? – иронично спросила она. – Где оно?

Где? Для одних выше пупка. Для других ниже. Кто сомневается, попробуйте перевернуть всем известную картинку символизирующую любовь, сердце пробитое стрелой". На что похоже? То-то…

– Мой законный супруг не задумываясь променял меня на вдову альгвасила. Вы видели её?

– Нет, – сокрыл я факт лицезрения её соперницы.

– А стоило увидеть. Тогда бы вы лучше поняли меня.

Упоминание вдовы окончательно выбило меня из колеи.

Графиня в сердцах сама подставила свой бокал. Я поднялся и налил вина с верхом.

– И чего вы хотите? – спросила она.

От её слов холодная волна по спине. Если она сейчас потащит в постель – опозорюсь! Все члены моего организма воспротивились. Сердце бойкотировало подачу крови в область таза и пещеристого тела, печень предостерегла ˗ покончит с собой циррозом, почки скандировали – Трезвость норма жизни! мочеполовая система в грубой форме предупредила – нынче только пописать. Неужели кобылиное молоко утратило живительную мощь?

"Надо провериться, – пообещал я себе, не в силах подавить эндокринно-ливерный бунт. – В ближайшее время, в ближайшем борделе."

– Так чего вы хотите от меня, – спросила она.

Ситуация требовала отступления.

˗ Чего хочу? ˗ говорю я так медленно, словно пью каждый слог. ˗ Разве это важно? Важно чего хотите вы…

˗ Я? ˗ она тянет с ответом. Ди Гошен не ожидала, что ей так ловко подсунут ответственность за дальнейшее.

˗ Вы… ˗ подтверждаю я.

"А чего ты ждала? Предложения перепихнуться здесь и сейчас? Или омыть пальцы твоей руки горючими слезами и облобызать их?"

– Хорошо, – Ди Гошен не предлагая мне, выпила.

Выпила и выпила. Невдомек голубушке. Баба пьяная, п…зда – чужая. Я поддержал её. Может и мне поможет привести в повиновение забастовавший организм. Не корысти ради! Для общего дела терплю!

˗ Пойдемте, ˗ позвала она.

Я подхватил с собой корзинку с фруктами и мадерой. Мы пошли длинными коридором и стали подниматься по лестнице.

"Башня", ˗ догадался я.

Открытие не привнесло ни радости ни тревоги.

Десять, двадцать, тридцать. Я слышал её учащенное дыхание. Поднялись на самый верх и вышли на балкон. После прохлады каменных лестниц ветер казался неприятно теплым.

˗ Пришли…

˗ Зачем мы здесь? ˗ спросил я ди Гошен.

˗ Я прихожу сюда, когда… ˗ она прервалась, подставляя ветру и каплям дождя разгоряченное лицо. ˗ Когда отобьют Комплету. Когда небо плачет над судьбами людей копошащихся внизу.

Как же, есть небу дело до них! Так, брызнет водичкой, на тех кто умыться забыл.

Вступительное слово ди Гошен мне не понравилось. Плакать мне в жилетку о тяжелой судьбе не следует. У самого судьба как у бурлака. Грехов ˗ баржа, с места не сдвинешь, а от всех стараний, только задний выхлоп и получается. Но нужно что то говорить…

˗ Ты ошибаешься, ˗ позволил я себе фамильярность. Как получится в дальнейшем ˗ вопрос. Но, тыканье" запомнится. Дружба-фройндшафт. ˗ Разве изумительный город, чудесная река, зеленые холмы и люди достойны скорби? Они достойны радости!

Гошен не слушала меня. Она говорила о своем.

˗ В соседней башне Мегер мучил людей, ˗ произнесла ди Гошен. ˗ Добывал из крови девственниц ингредиенты для своих алхимических опытов.

Что еще могут сказать бывшие девственницы? Понятно их всех мучили и терзали. Но так же понятно и чувства снедавшие ди Гошен. Из всех страдающих на белом свете, она самая страдалица. И весь сыр-бор из-за муженька, залезшего на страхолюдную бабу. Променял бриллиант на глиняную черепушку. Конечно, это задевает. А может он выпивши шибко был. Извинительные обстоятельства знаете ли.

Не сдержавшись, усмехнулся. Она заметила.

˗ Хотите посмотреть? ˗ голос её обрел нотки недовольства.

Я кивнул головой. Пусть лучше отнесет мою улыбку на счет неверия в варварство Мегера, чем на свой.

˗ Там до сих пор его вещи. Книги, склянки, приборы, ˗ она повернулась ко мне. ˗ Даже плащ Берена, там. Если его еще не съела моль.

"Не может быть все так здорово, ˗ немного обалдел я. ˗ Если она мне его еще и подарит?! Кутать в старости озябшие ноги. Клянусь, год соблюдать все посты и не пропускать молебны."

Она отважно ступила на мост, соединяющий обе башни. Я глянул вниз. Метров сорок. На площади, на подступах к дворцу творилась какая то суета. Слишком много движения для такого времени.

В пыли и запустении валялись сотни книг, десятки бутылей, реторты и тряпки. Пытаюсь высмотреть в творящемся бедламе плащаницу. Взгляд мой на секунду задержался на стене. У входа торчал рычаг разведения моста. Мегер не любил когда ему мешали.

Мы стояли близко-близко. Так близко, что наше дыхание могло перейти в поцелуй. Я взял её руку в свою. Легонько, почти нежно. Пальцы Лидии горячи. Смотрим друг другу в глаза. Но что она увидит в моих, за пеленой лжи и что увижу я в глубине презрительного безразличия? Мы оба стоим на границе, за которую не шагнем. Не потому что не можем, а потому что наши желания далеки от этого. Это просто дань правилам.

"Не трогать руками," – приказал я себе. Хотя руки так и чесались тиснуть за что-нибудь. Безусловный рефлекс. Весь организм против, руки – за!

Миг это много или мало? Наверное много. Успеваешь забыть кем ты был в начале мизерного (или все таки нет?) отрезка времени.

Наше противостояние закончилось. В уголках её губ презрительная складка. Я проиграл. Проиграл, поскольку не мог выиграть ни при каких условиях. Ни пытаясь, сблизится, ни как теперь, отстранившись. Ди Гошен достаточно того, что нашелся мужик которого она может, укусить." Не я, так другой. Попался Лех фон Вирхофф.

Из всего этого вытекало, следующей встречи не добиться, даже броди я по городу как горьковский Данко, с разверзнутой грудью и пылающим от любви сердцем в кулаке.

Ди Гошен перешла мост и стала ожидать меня.

Еще раз бегло огляделся. У меня не больше минуты. Но как в этой свалке углядишь кусок старой ветоши? Растягивая время, поднял с пола увесистый том, сдул с него пыль…

– Прогуливаешься со своим хахалем! – провизжал злой голос.

– Грегор!? – удивилась графиня.

Я резко обернулся. На той стороне прибывали вооруженные люди, серьезные мужи с колюще-режущим инструментом. Не раздумывая рванул рычаг. Не имело смысла сейчас объясняться с возбужденным мужиком, размахивающим палашом и чью спину прикрывали мощные гвардейцы.

Клацая механизмом, мост плавно втянулся в башню. Я заклинил шестерни поднятым гроссбухом. Поздравьте! Сеньор искатель самолично захлопнул за собой дверь ловушки.