Текст книги "Музыка под занавес"
Автор книги: Иэн Рэнкин
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
42
– Юного Гудира не будет? – спросил Ребус.
– Ты к нему так и не помягчел?
Сегодня в качестве компромиссного варианта они выбрали «Кэй-бар». Цены здесь были высокими, но пиво подавали хорошее, к тому же помещение хотя и было больше, чем в «Оксфорде», выглядело достаточно уютно. Интерьер главного зала был выдержан в темно-красной гамме – включая колонны, отделявшие столики от стойки. Шивон заказала чили, Ребус заявил, что ему хватит и подсоленных орешков.
– Как тебе удалось укрыть нашего новичка от проницательного взгляда Дерека Старра? – поинтересовался он, не ответив на ее вопрос.
Шивон хмыкнула.
– Инспектор Старр уверен, что Гудир – штатный сотрудник отдела уголовного розыска, – сказала она, похищая у Ребуса горстку орешков.
– А можно мне будет залезть пальцами в твое чили, когда его принесут?
– Я куплю тебе еще пакет, если хочешь.
Ребус глотнул пива. Шивон предпочла ядовитую на вид смесь лаймового сока с газированной водой.
– Какие планы на завтра? – спросил он.
– Работаем.
– Значит, никаких прощальных вечеринок для седого ветерана?
– Ты сам не хотел, чтобы мы устраивали тебе торжественные проводы.
– Значит, вы просто сбросились и купили мне какой-нибудь милый сувенир?
– Никому не хотелось превышать кредит в банке, так что извини… Кстати, когда заканчивается срок, на который тебя отстранили?
– Где-то после обеда, я думаю.
Ребус замолчал, вспоминая сцену в кабинете начальника полиции Корбина. Сэр Майкл Эддисон в гневе выбегает вон… А ведь сэр Майкл – приемный отец Джилл Морган. Джилл знакома с Нэнси Зиверайт. Нэнси, Джилл и Эдди Джентри находятся под тайным наблюдением, а Роджер Андерсон, Стюарт Джени и Джим Бейквелл просматривают записи их невинных забав… Он вздохнул. Похоже, все обитатели Эдинбурга так или иначе связаны друг с другом: каждый знаком с каждым если не напрямую, то через общих друзей, приятелей. Будучи детективом, Ребус довольно часто замечал эту связь людей и событий. Федоров и Андропов, Андропов и Кафферти, мир власти и преступный мир, верхние и нижние, чистые и нечистые… Сол Гудир знал Нэнси и ее компанию. И он приходился братом Тодду, а от него ниточка тянулась к Шивон и к самому Ребусу. И все они пребывали в постоянном движении, беспрестанно меняя партнеров, как в танцевальном марафоне. Как там назывался этот фильм? Что-то насчет загнанных лошадей… [26]26
Имеется в виду фильм С. Поллака «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» (1969).
[Закрыть] В общем, танцуй, пока можешь, потому что остальное не имеет значения.
Увы, вскоре Ребусу предстояло покинуть танцпол, и в этом заключалась главная проблема. Задумчиво сдвинув брови, он наблюдал за тем, как Шивон расстилает на коленях бумажную салфетку и склоняется над тарелкой чили, которое только что принес официант. Уже завтра, подумал Ребус, он окажется за пределами танцевальной площадки, а еще через пару недель затеряется в толпе зрителей и перестанет быть участником шоу. Он видел, как это происходило с другими полицейскими: уходя в отставку, на пенсию, все они обещали не терять связь с прежними друзьями, но каждый их визит только подчеркивал, какая глубокая пропасть пролегла между ними и их бывшими коллегами. Походы в бар, чтобы выпить, поболтать, обменяться сплетнями и новостями, будут случаться сначала раз в месяц, потом – раз в несколько месяцев.
А потом прекратятся совсем.
Разумнее всего было отрубить все разом. Так, во всяком случае, ему говорили. Но подумать об этом как следует Ребус не успел – Шивон спросила, не хочет ли он немного чили.
– Только возьми вилку, – предупредила она.
Ребус улыбнулся.
– Со мной все в порядке, – заверил он ее.
– Мне показалось, ты задумался о чем-то своем.
– О своем возрасте, – пояснил Ребус.
– Значит, завтра после обеда ты придешь в участок?
– Проводов не будет? – еще раз уточнил он.
Шивон покачала головой.
– В финале пьесы все дела должны быть раскрыты.
– Разумеется.
Ребус криво усмехнулся.
– Мне будет очень тебя не хватать, – произнесла Шивон, не поднимая глаз от тарелки.
– Только первое время, наверное, – ответил он, приподнимая свой пустой бокал. – Я, пожалуй, повторю.
– Ты же за рулем.
– Ты же не пьешь, значит, сможешь подбросить меня до дома.
– На твоей машине?
– Да, а потом я вызову тебе такси.
– Это очень щедрое предложение, Джон.
– Вовсе нет. Я сказал, что вызову такси, но это не значит, что я собираюсь за него платить, – сообщил Ребус и, поднявшись, направился к стойке.
Он все же заплатил. Прощаясь, Ребус сунул ей в руку десятифунтовую банкноту и кивнул.
Место для его «сааба» нашлось в самом начале Арден-стрит. Ребус уже собирался пригласить Шивон зайти, но тут из-за угла вынырнуло свободное такси. Шивон махнула водителю рукой, потом протянула Ребусу ключи от его машины.
– Повезло, – сказала она, имея в виду такси. Тогда-то Ребус и достал деньги, которые Шивон в конце концов взяла.
– Поезжай прямо домой, – напутствовал он.
Провожая взглядом удаляющееся такси, Ребус, однако, задумался, готов ли он сам последовать собственному совету. На часах было почти десять, но температура пока держалась намного выше нуля. Подойдя к дому, Ребус некоторое время стоял перед дверьми, глядя на окна своей гостиной во втором этаже. В окнах было темно. Дома его не ждала ни одна живая душа. Непроизвольно Ребус подумал о Кафферти, гадая, что снится бандиту, если только коматозные больные вообще способны видеть сны. Что они вообще чувствуют? На мгновение он задумался, не отправиться ли ему в больницу, чтобы немного посидеть с Кафферти. Не исключено, что одна из дежурных сестер предложит ему чашечку чая. Быть может, она даже окажется хорошей слушательницей, и тогда он сможет поделиться с ней своими мыслями и соображениями. Федорову проломили череп ударом сзади. На Кафферти тоже напали сзади, но ему нанесли всего один или два сильных и точных удара, тогда как поэта сначала зверски избили и только потом прикончили. Какая связь между двумя этими событиями? Андропов – вот единственный ответ, который приходил Ребусу на ум. Андропов и его высокопоставленные друзья, Меган Макфарлейн и Джим Бейквелл. Кафферти всячески ублажал Бейквелла и других банкиров, устраивая для них особые холостяцкие вечеринки, а Андропов тем временем готовился перевести свой бизнес в Шотландию, где новые друзья обеспечили бы ему режим наибольшего благоприятствования и защитили от уголовного преследования на родине. То, что обвинения, предъявленные Андропову в России, были очень серьезными, не имело для Бейквелла и компании решающего значения, потому что для таких людей бизнес всегда оставался на первом месте.
Спохватившись, Ребус вдруг понял, что по-прежнему глядит на неосвещенные окна собственной квартиры.
– Подходящий вечер для прогулки, – сказал он себе и, сунув руки в карманы, пошел по улице дальше.
Марчмонт засыпал, на Мелвилл-драйв почти не было машин, и даже на аллее под названием Джобоун-уок, пересекающей Медоуз, Ребус встретил всего нескольких прохожих – студентов, возвращающихся домой после дружеских вечеринок. Проходя под ведущей в аллею аркой, сделанной из настоящей китовой челюсти, Ребус уже не в первый раз задумался о том, кому пришла в голову столь экстравагантная идея. Когда-то, когда его дочь была совсем маленькой, они, гуляя, притворялись, будто кит глотает их обоих, как Иону или Пиноккио, но теперь… С аллеи доносились пьяные песни – на одной из скамеек, составив на землю пакеты с выпивкой, расположились бродяги. Старые больничные корпуса были превращены в новенькие жилые дома, изменившие привычные очертания линии горизонта. Ребус шел и шел, пока не добрался до Форрест-роуд. Там, вместо того чтобы двинуться дальше к Холму, он свернул на развилке у Грейфрайарз-бобби и вскоре оказался на Грассмаркет. Большинство пабов были еще открыты, перед дверьми ночлежек кучками собирались бездомные. Когда Ребус только переехал в Эдинбург, Грассмаркет-стрит была сущей помойкой – как, собственно, и большая часть Старого города. Теперь даже представить это было трудно.
Правда, находились люди, утверждавшие, будто Эдинбург никогда не меняется, но это было явным оговором – город менялся, и менялся постоянно. У «Пчелиного улья» и «Последней капельки» толпились курильщики, в лавочку, торгующую жареной рыбой и картошкой, выстроилась очередь. Когда Ребус проходил мимо, его обдало горячим воздухом от фритюрниц, и он несколько раз глубоко вдохнул воздух, наслаждаясь запахом раскаленного жира. Когда-то на Грассмаркет стояли виселицы, на которых десятками умирали сторонники Ковенантов; [27]27
Ковенант – название соглашений или союзов шотландских пуритан для защиты кальвинизма и независимости Шотландии; наиболее известны ковенанты 1638 и 1643 гг.
[Закрыть] быть может, подумалось Ребусу, теперь душа Федорова встретилась с ними где-нибудь в загробном мире.
Впереди замаячила еще одна развилка. Здесь Ребус свернул направо, на Кинг-стейблз-роуд. Проходя мимо автомобильной парковки, он ненадолго задержался. На первом уровне оставалась только одна машина. Минут через десять-пятнадцать стоянка закрывалась на ночь, и водителю пришлось бы волей-неволей искать себе новое место. Машина стояла на площадке рядом с тем местом, где произошло нападение на Федорова. Не обнаружив в пределах видимости никакой женщины в капюшоне, Ребус, закурив сигарету, двинулся дальше. Никакого отчетливого плана у него по-прежнему не было. До пересечения с Лотиан-роуд оставалось всего ничего, а там рукой подать – «Каледониан»… Интересно, подумал Ребус, Андропов все еще там?
И так ли уж ему нужно снова сталкиваться с русским?
– Подходящий вечер… – повторил Ребус вполголоса.
Потом он подумал о пабах на Грассмаркет. Гораздо разумнее было бы вернуться туда, принять «колпачок» на сон грядущий и на такси вернуться домой. Кивнув в знак согласия с собственными мыслями, Ребус повернулся и зашагал в обратную сторону. Поравнявшись со стоянкой, он увидел, как оттуда выезжает та самая, последняя машина. Урча мотором, она остановилась у бордюра, водитель выбрался наружу и, вернувшись к опустившемуся шлагбауму, включил механизм, закрывающий ворота. Широкие металлические полосы с лязгом поползли вниз, но водитель не стал ждать, пока они опустятся до конца. Вернувшись в машину, он поехал в сторону Грассмаркет.
Водителя Ребус узнал. Это был Гэри Уолш, один из двух сменных охранников. И его машина стояла на первом уровне… Но ведь когда Ребус его допрашивал, он заявил, что всегда оставляет машину напротив дежурки, то есть на втором этаже! Ребус подошел к воротам. Они были плотно закрыты, но примерно на уровне груди в них имелось небольшое смотровое окошко. Наклонившись, Ребус заглянул внутрь. Свет на стоянке горел – возможно, его не выключали и на ночь. В углу просторного зала первого этажа Ребус разглядел камеру наблюдения. Помнится, напарник Уолша говорил, что обычно камера направлена именно на то место, где был избит Федоров, но потом ее развернули в другую сторону. Что ж, подумал Ребус, смысл в этом есть. Если уж человек работает на многоэтажной парковке, то свою тачку он поставит там, где за ней можно присматривать, то есть – под объектив камеры наблюдения. Начхать на чужие машины, главное, чтобы своя была цела и невредима.
Ребусу вспомнились слова Макрея – «выглядит серьезнее, чем есть на самом деле». Все эти связи, которые он сумел нащупать… неужели и они – пустышка? Кэт Милз, она же Потрошительница, заигрывает с сотрудниками и приглашает Ребуса на свидание… Александр Федоров ездит в Глазго, ужинает с Риорданом, пьет с Кафферти и погибает в испачканных спермой штанах…
Женщина в капюшоне.
Федоров на парковке.
Выглядит серьезнее, чем есть на самом деле, или… или во всем этом действительно что-то кроется?
«Cherchez la femme, инспектор».
Поэт и его либидо… Ребус вспомнил, что у Леонарда Коэна есть альбом под названием «Смерть бабника». Одна из композиций так и называлась – «Никогда не возвращайся домой с эрекцией». А другая – «Настоящая любовь не оставляет следов».
Следов имелось в избытке – кровь на парковке, машинное масло на брюках убитого, сперма на нижнем белье.
Cherchez la femme…
Ответ был где-то рядом. Ребус почти физически ощущал его в воздухе.
25 ноября 2006 года. Суббота
День девятый
43
Ранним утром Ребус взял в автомате парковочный талон и, дождавшись, пока шлагбаум, судорожно дергаясь, встанет вертикально, въехал с Касл-террас на верхний уровень стоянки. Следуя знакам-указателям, он спустился на второй этаж, где находилось помещение охранников. Напротив стеклянной будки было много свободных мест. Выбравшись из «сааба», Ребус подошел к дверям дежурки и, постучав, толкнул дверь.
– Эй, в чем дело?!
Джо Уиллс сидел за столом, сжимая обеими руками чашку чая. Узнав Ребуса, он слегка расслабился.
– Здравствуйте еще раз, – приветливо кивнул Ребус. – Что, бурный вчера выдался вечерок?
Уиллс не побрился, его глаза были мутны и покраснели, к тому же он не надел галстук.
– Я только опрокинул пару стаканчиков, как вдруг мне на мобильник звонит эта стерва, Потрошительница, – принялся объяснять он. – Билл Прентис, мол, заболел, так не могу ли я выйти утром вместо него.
– И вы с радостью согласились, – закончил Ребус. – Несмотря ни на что. Потрясающая дисциплинированность и преданность служебному долгу. – Опустив взгляд, Ребус заметил на столе свежую газету. Причиной смерти Литвиненко стало отравление полонием-210. Что это за яд такой, Ребус понятия не имел.
– Так что вам нужно? – поинтересовался Уиллс. – Я думал, вы свои дела давно закончили.
Кружка охранника была украшена эмблемой городской радиостанции «Разговор».
– У вас случайно нет с собой молока? – спросил Уиллс без особой надежды, но Ребус уже переключил свое внимание на экраны камер наблюдения.
– Вы ездите на работу на машине, мистер Уиллс?
– Иногда. Не очень часто.
– Помнится, вы говорили, что попали в аварию.
– Ничего серьезного. Во всяком случае, тачка все еще бегает.
– Она сейчас здесь?
– Нет.
– Почему? – Уиллс собирался ответить, но Ребус остановил его, подняв вверх палец. – Кажется, я знаю. Если бы вас тормознула полиция и вы дыхнули в трубочку… Я угадал?
Уиллс кивнул.
– Весьма благоразумно с вашей стороны, – похвалил Ребус. – Но в те дни, когда вы приезжаете сюда на машине, вы, вероятно, ставите ее в такое место, где вам ее хорошо видно?
– Конечно. – Уиллс отхлебнул чая и сморщился.
– Иными словами, вы стараетесь оставить вашу машину в поле зрения одной из этих камер? – Ребус кивнул в направлении экранов. – Всегда на одном и том же месте, да?
– Как правило – да. А что?
– Ваш напарник тоже так делает? Впрочем, он, кажется, предпочитает нижний уровень.
– Откуда вы знаете?
Ребус пропустил вопрос мимо ушей.
– Когда я был здесь в первый раз… – проговорил он медленно. – На следующий день после убийства, помните?..
– Да.
– С камер первого этажа место, где произошло нападение, не просматривалось. – Ребус снова показал на экраны. – Вы сказали, что раньше одна из камер была направлена именно в эту точку, но потом ее развернули. А сейчас, как я погляжу, она снова смотрит туда же, куда и раньше. Вот мне и пришло в голову, а не направлена ли она на то самое место, где свою машину оставляет мистер Уолш?
– К чему это вы клоните?
Ребус изобразил любезную улыбку.
– Мне просто интересно, когда именно развернули камеру. – Подавшись вперед, Ребус навис над скорчившимся в кресле охранником. – Я уверен, когда вы отрабатывали вашу последнюю смену накануне убийства, она смотрела туда же, куда и сейчас. А потом с ней кто-то повозился.
– Я уже говорил вам: время от времени камеры поворачивают, чтобы…
Ребус наклонился еще ниже. Теперь его и Уиллса разделяло меньше шести дюймов.
– Вы ведь все знаете, не так ли? – проговорил он негромко. – Умом вы не блещете, но вы догадались, что произошло, гораздо раньше нас. Вы говорили кому-нибудь о своих догадках, мистер Уиллс? Или лучше поставить вопрос так: умеете ли вы хранить секреты? Я понимаю, вам не хочется доносить на своего товарища, чтобы жить спокойно и иметь возможность выпить винца на сон грядущий и чаю с молоком – утром, и все же я позволю себе дать вам один совет… И уверяю вас, что последовать ему в ваших же интересах… – Ребус выдержал многозначительную паузу. Убедившись, что полностью завладел вниманием охранника, он сказал: – Не говорите ничего Уолшу. Ни единого словечка, Уиллс, потому что, если вы проболтаетесь, а я об этом узнаю, я сделаю все, чтобы отправить в камеру не его, а вас. Поняли?
Уиллс не двигался, только чашка с остатками чая чуть дрожала в его руках.
– Я надеюсь, мы друг друга поняли? – спросил Ребус, чуть повысив голос. Охранник судорожно кивнул, но детектив еще не закончил.
– Адрес, – коротко приказал Ребус, бросая на стол перед Уиллсом раскрытый блокнот. – Я хочу, чтобы вы написали его своей рукой… – Некоторое время он смотрел, как Уиллс, отставив чашку в сторону, начинает писать.
– И еще одно, – добавил Ребус, забирая блокнот. – Когда я подъеду к выходу, вам придется открыть для меня шлагбаум бесплатно. Одни ваши тарифы за парковку уже содержат в себе состав преступления.
Шэндон, стиснутый с одной стороны каналом, а с другой – Слейтфорд-роуд, располагался на западной окраине города. Доехать туда можно было минут за пятнадцать, а в выходные и того быстрее. Тем не менее Ребус вставил в сидиолу первый подвернувшийся под руку диск, но это оказалась демозапись Эдди Джентри. Он поспешно извлек диск и, бросив его на заднее сиденье, поставил Тома Уэйтса, но «фирменный» дребезжащий баритон последнего показался ему слишком навязчивым, и он выключил музыку.
Гэри Уолш жил в доме двадцать восемь – таунхаусе, расположенном на узкой, извилистой улочке. Свободное место нашлось рядом с машиной самого Уолша, которую инспектор сразу узнал. Припарковавшись, Ребус тщательно запер дверцы «сааба». Верхнее окно было плотно зашторено, но ничего странного в этом он не увидел: если человек работает допоздна, только естественно, если он поздно встает. Дверным звонком Ребус решил пренебречь; вместо этого он громко постучал в дверь и прислушался. За дверью раздались шаги, потом дверь отворилась, и Ребус увидел перед собой тщательно и умело накрашенную женщину. Ее волосы и одежда тоже были в полном порядке, не хватало только туфель. Очевидно, женщина собиралась на работу.
– Миссис Уолш? – спросил он.
– Да. А вы?
– Инспектор уголовного розыска Ребус, – представился Ребус.
Пока женщина рассматривала его удостоверение, он внимательно изучал ее саму. На вид миссис Уолш было под сорок, может, чуть больше, следовательно, Гэри, которому не исполнилось и тридцати, исполнял при ней роль не только мужа, но и молодого любовника. С другой стороны, Уиллс нисколько не преувеличил, когда назвал миссис Уолш «потрясно красивой бабой». Она действительно очень хорошо сохранилась и буквально излучала энергию. «Зрелая женщина» – этот эпитет сам собой всплыл в мозгу Ребуса, но он тотчас подумал о том, что никто не может оставаться зрелым вечно и что вслед за зрелостью довольно быстро приходит увядание.
– Вы не возражаете, если я войду? – спросил он.
– А что произошло?
– Убийство, – сказал Ребус. Зеленые глаза миссис Уолш изумленно расширились, и он кивнул. – То самое – на автостоянке, где работает ваш муж.
– Гэри мне ничего не говорил…
– Вот как? Разве он не упоминал о русском поэте, которого нашли мертвым в самом начале Реберн-вайнд?
– Я читала в газетах, но…
– На русского напали на автостоянке. – Ребус заметил, что взгляд женщины затуманился. – Это произошло в прошлую среду вечером, незадолго до того, как закончилась смена мистера Уолша. – Ребус немного помолчал. – Вы действительно ничего об этом не знаете?
– Он ничего мне не говорил. – Миссис Уолш слегка побледнела.
Ребус раскрыл блокнот и достал газетную вырезку с фото, взятым с обложки одной из книг поэта.
– Его звали Александр Федоров… – начал он, но миссис Уолш уже вернулась в дом, прикрыв за собой дверь.
Ребус немного выждал, потом толкнул дверь и вошел следом. Прихожая была небольшой; рядом с ведущей на второй этаж лестницей висели на крючках с полдюжины курток и пальто. Одна из выходящих в прихожую дверей вела в кухню, вторая – в гостиную. Миссис Уолш была там – сидя на краешке низкого дивана, она застегивала на лодыжках ремешки туфель на высоком каблуке.
– Я опаздываю… – пробормотала она.
– Где вы работаете?
Ребус окинул гостиную взглядом. Большой телевизор, большая стереосистема, полки, битком набитые компакт-дисками и магнитофонными кассетами.
– В парфюмерном магазине, – отозвалась миссис Уолш.
– Думаю, пять минут ничего не изменят.
– Все равно Гэри сейчас спит, так что лучше бы вам прийти попозже. Впрочем, попозже он собирался отогнать машину на станцию обслуживания – починить CD-проигрыватель. С ним что-то…
Она не договорила.
– Что, миссис Уолш?
Она поднялась на ноги и теперь стояла нервно потирая руки и слегка покачиваясь, и Ребус подумал, что высокие каблуки здесь ни при чем.
– Кстати, у вас очень хорошее пальто, – сказал он, и миссис Уолш поглядела на него так, словно детектив вдруг заговорил на иностранном языке. – То, которое висит в прихожей, – пояснил Ребус. – Длинное черное пальто с капюшоном… В нем должно быть очень тепло и… уютно. – Он сухо улыбнулся. – Вы ничего не хотите мне рассказать, миссис Уолш?
– Мне нечего рассказывать, – проговорила она и огляделась по сторонам, словно в поисках потайной дверцы, через которую можно было бы улизнуть. – Нам нужно отогнать в ремонт машину, и…
– Вы это уже говорили. – Ребус подошел к окну и, прищурившись, посмотрел на стоящий у бордюра «форд-эскорт». – Ну, ничего не вспоминаете? Или, может быть, нам стоит разбудить Гэри?
– Мне пора идти на работу.
– Сначала вам придется ответить на несколько вопросов.
«Выглядит серьезней, чем есть на самом деле» – эти слова продолжали звучать в голове Ребуса. Федоров вывел его к Кафферти и Андропову, и он ухватился за представившуюся ему возможность, поскольку именно эти двое интересовали Ребуса больше всего. Он хотел, чтобы именно они оказались виновны. Быть может, заговоры и преступления мерещились ему там, где на самом деле ничего не было, и все же… Запаниковал же Андропов после одного-единственного разговора с ним, хотя это, конечно, вовсе не означало, что поэта убил он.
– Как вы узнали о Гэри и Кэт Милз? – негромко спросил Ребус.
Когда они сидели в пабе, Кэт заметила, что почти отказалась от романов на одну ночь. «Более или менее отказалась» – так она выразилась.
Жена Уолша с ужасом взглянула на Ребуса и снова рухнула на диван. Лицо она закрыла руками, размазывая безупречный макияж. «Боже мой!» – снова и снова повторяла она. Наконец миссис Уолш отняла руки от лица.
– Он столько раз говорил мне, что это было только один раз! Один-единственный раз, понимаете? И что он тогда совершил ошибку, большую ошибку!
– Но вы были уверены, что это не так, – добавил Ребус.
Гэри Уолш не производил впечатления человека, способного совершить только одну ошибку. Как только жена немного успокоилась, он, несомненно, снова начал погуливать, и только принимал большие меры предосторожности. Ничего удивительного – Гэри был молод, прекрасно сложен и обладал внешностью рок-звезды, тогда как миссис Уолш с каждым днем становилась все старше, хотя ей и удавалось скрывать следы разрушительной работы времени под слоем косметики.
– Вы решились на отчаянные меры, – негромко заметил Ребус. – Надели пальто с капюшоном, чтобы он все понял, а потом встали на улице, предлагая себя прохожим.
По щекам миссис Уолш потекли ручейки туши, плечи судорожно вздрагивали.
Ребус покачал головой. Федоров оказался не в том месте и не в то время. Соблазнительная женщина предложила ему бесплатный секс и отвела на автостоянку… на то самое место, которое просматривалось камерой видеонаблюдения. Там стоял автомобиль Гэри. Правда, Федоров об этом не подозревал, зато знала она – знала и не сомневалась: ее муж увидит, как она трахается с первым встречным, и поймет, что случится, если он и дальше будет ей неверен.
– Вы делали это, прислонившись к машине? – спросил Ребус. – К капоту или… – Он снова посмотрел на «эскорт», думая об отпечатках пальцев, о следах крови и, может быть, даже спермы.
– Н-нет. – Она почти шептала. – Внутри… Мы делали это внутри, в салоне.
– В салоне?
– У меня были ключи.
– Кажется, я понимаю. Ведь именно там…
Он не договорил, да этого и не требовалось: миссис Уолш кивнула в знак того, что – да, ее неверный супруг и Потрошительница занимались любовью именно в салоне машины.
– Это не я придумала, – добавила она, и Ребусу пришлось напрячь слух, чтобы расслышать.
– Заняться сексом в машине вам предложил мужчина, которого вы подцепили? – уточнил он, и миссис Уолш снова кивнула.
– В салоне, пожалуй, действительно удобнее, – согласился Ребус, и тут его поразила еще одна мысль.
Пропавший компакт-диск с записью последнего выступления Федорова… Миссис Уолш сказала – Гэри должен отогнать машину на станцию обслуживания, чтобы починить CD-проигрыватель.
– Что случилось с вашей сидиолой? – спросил Ребус, стараясь ничем не выдать своего волнения. – Его диск остался внутри, да? Он хотел слушать его, пока вы…
Она взглянула на него. Тушь, карандаш, пудра – все потекло, и под глазами у нее образовались жуткие черные пятна.
– Диск застрял внутри. Он не вынимался, и я… Но я ничего не знала! Я…
– Вы не знали, что мужчина убит?
Она с силой затрясла головой, и Ребус ей поверил. Все, что ей нужно было тогда, – это мужчина, причем любой мужчина. Когда же миссис Уолш добилась того, чего хотела, то просто выкинула его из головы. Она не спросила ни как его зовут, ни откуда он родом, возможно, она даже не посмотрела на его лицо, разве что мельком. Не исключено, что перед «делом» она даже опрокинула для храбрости пару стаканчиков.
А муж ничего не сказал ей о том, что случилось на том же месте почти в то же самое время. Даже словечком не обмолвился.
Погрузившись в задумчивость, Ребус продолжал стоять у окна. Семейные проблемы, ссоры, разборки… сколько их было за годы службы? Оскорбления, ложь, измены, ярость, копящиеся обиды и презрение… «Кого-то этот парень сильно разозлил». Внезапное или ставшее привычным насилие, попытки подчинить партнера, борьба за власть… А самое страшное то, что с годами любовь остывает или исчезает вовсе.
Именно в этот момент на лестнице появился заспанный Гэри Уолш. Он неуверенно спускался по ступенькам вниз, на ходу окликая жену:
– Эй, ты еще не ушла?..
Вот он пересек прихожую и вошел в гостиную – босой, взлохмаченный, в вылинявших джинсах и без майки. Одной рукой Гэри скреб свою безволосую грудь, а другой протирал глаза. Увидев в гостиной постороннего, он остановился и растерянно заморгал… потом перевел взгляд на жену, ища у нее объяснения. Увидев заплаканное, искаженное мукой лицо миссис Уолш, Гэри посмотрел на Ребуса. Секунда – и он узнал детектива. Узнал и сделал непроизвольное движение к двери, словно собираясь сбежать.
– Босиком, мистер Уолш? – насмешливо осведомился Ребус.
– Да я обгоню тебя даже в ластах, жирная свинья! – злобно огрызнулся Гэри.
– Ага, вот и та самая «вспышка ярости», о которой мы столько гадали! – сказал Ребус, и его губы чуть дрогнули в улыбке. – Не хотите ли рассказать нам, что случилось с Александром Федоровым, когда вы его настигли?
– Он заснул в машине… – глухо произнесла миссис Уолш, снова возвращаясь к событиям рокового вечера. Ее глаза опухли и покраснели, но она не отрываясь смотрела на своего молодого мужа. – Просто заснул, и все… Я никак не могла его разбудить – только потом я поняла, что он пьян, и… Я оставила его там.
Гэри отступил чуть назад и, прислонившись виском к дверному косяку, заложил руки за спину.
– Я не знаю, о чем она толкует, – протянул он. – Честное слово, не знаю!
Ребус достал мобильник и стал набирать номер. При этом он не отрывал взгляда от Уолша, а Уолш смотрел на него. Судя по его бегающему взгляду, он еще не отказался от мыслей о побеге.
Ребус прижал телефон к уху.
– Шивон? – сказал он. – У меня для тебя хорошая новость…
Не успел он продиктовать адрес, как Гэри вдруг круто развернулся и, одним прыжком оказавшись у входной двери, потянулся к замку. Дверь уже немного приоткрылась и в щели засияла вожделенная свобода, когда Ребус всем телом врезался в него сзади. Воздух с шумом вырвался из легких Гэри Уолша, ноги его подогнулись, и он, задыхаясь и кашляя, упал на колени. Из разбитого носа струйкой текла кровь.
Его жена, с головой уйдя в собственные переживания, казалось, ничего не заметила. Она по-прежнему сидела на низком диванчике в гостиной и молчала, закрыв руками лицо. Ребус подобрал с ковра мобильник. Его сердце билось часто-часто, в крови бушевал адреналин, и он подумал, что этой составляющей полицейской работы ему будет не хватать больше всего.
– Извини, Шивон, – сказал он в трубку. – Я тут столкнулся с одним парнем…
