Текст книги "Музыка под занавес"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

23

– Наш разговор будет записываться, Нэнси.

Губы Нэнси Зиверайт дрогнули.

– А как насчет адвоката?

– Тебе нужен адвокат?

– Не знаю…

Шивон знаком велела Гудиру включить магнитофон, в который уже вставила две кассеты – одну для следствия, другую – для самой Нэнси. Но молодой полицейский замешкался, и Шивон пришлось напомнить себе, что парень еще никогда не делал ничего подобного.

В комнате для допросов номер один было жарко и душно, словно она оттягивала на себя все тепло из соседних помещений. В радиаторах центрального отопления что-то шипело и хрипело, но перекрыть трубы было нельзя – кран, в несколько слоев замазанный старой краской, никто не трогал уже много лет. Зато в комнате номер три, находившейся всего через две двери, можно было замерзнуть.

– Вот эту и вот эту клавиши, – показала Шивон Гудиру, который, не выдержав жары, снял пиджак. По его рубашке под мышками расплывались темные пятна.

– Ага, хорошо…

Он нажал на клавиши, на магнитофоне загорелся красный огонек, и обе кассеты закрутились. Наклонившись к микрофону, Шивон назвала свое имя и должность, потом – имя и должность Гудира. Ее последние слова заглушил скрежет передвигаемого стула – молодой полицейский решил сесть поближе к столу. Заметив недовольную гримасу, появившуюся на лице Шивон, Гудир извинился быстрым кивком. Качнув головой, Шивон повторила представления, потом попросила Нэнси назвать свои имя и фамилию, после чего сама назвала время и дату.

Покончив с формальностями, она слегка откинулась на спинку стула. Перед ней лежала на столе папка с делом Федорова, раскрытая так, что была видна сделанная в морге фотография. Сама папка была набита чистыми листами бумаги, позаимствованной из ксерокса: это делало ее более солидной – и более устрашающей. (Увидев, как Шивон запихивает в папку чистую бумагу, Гудир восхищенно кивнул.) Для той же цели служила и посмертная фотография, которую Шивон временно сняла со «стены смерти». Она должна была напоминать Нэнси Зиверайт о том, что дело очень серьезное.

И Нэнси действительно чувствовала себя крайне неуютно. Приехавшие за ней Хейс и Тиббет не сказали ни слова о том, зачем ее везут в участок. На Гейфилд-сквер ее сразу поместили в комнату для допросов и оставили одну минут на сорок, не предложив ни воды, ни чаю. Зато появившиеся наконец-то Шивон и Гудир держали по стаканчику свежего чая со льдом (хотя Гудир и утверждал, что пить не хочет).

– Дополнительное психологическое воздействие, – объяснила ему Шивон. – Понятно?

Рядом с папкой лежали на столе мобильник Шивон, стопка бланков для записи показаний и ручка. Гудир тоже достал и открыл свой блокнот.

– Итак, Нэнси, – начала Шивон, – расскажи, пожалуйста, чем ты на самом деле занималась в тот вечер, когда нашла труп.

– Чего-о?..

Девушка так удивилась, что, задав вопрос, позабыла закрыть рот.

– По твоим словам, в тот вечер ты гостила у своей подруги… – Шивон притворилась, будто справляется с записями в папке. – …У Джилл Морган. – Она в упор посмотрела на Зиверайт. – У твоей лучшей подруги Джилл Морган.

– Да. Ну и что?

– Ты заявила, что возвращалась домой от Джилл. Но ведь на самом деле было не так? Ты солгала нам, Нэнси?

– Нет.

Шивон покачала головой:

– А вот мне кажется, что кто-то из вас двоих врет.

– Что она вам сказала? – В голосе Нэнси послышались твердые нотки.

– Мисс Морган убеждала нас, что ты шла не от нее, а к ней. Скажи, когда ты наткнулась на тело, у тебя были при себе наркотики?

– Какие такие наркотики?

– Те самые, Нэнси. Наркотики, которыми ты снабжала Джилл Морган.

– Эта гадина врет!

– А я думала – она твоя лучшая подруга. Подруга, которая станет выгораживать тебя и держаться твоей версии, хотя бы это грозило неприятностями ей самой.

– Она врет, – повторила Нэнси и прищурилась так, что ее глаза превратились в две узкие щелочки. – Врет!

– Зачем ей лгать? Зачем ей – твоей близкой подруге – клеветать на тебя?

– Это вы у нее спросите.

– Уже спросили. И факты, которые нам сообщила Джилл, совпадают с тем, что нам известно об этом деле из других, независимых источников. Один из свидетелей показал, что видел напротив автостоянки неизвестную женщину в плаще с капюшоном…

– Я же уже говорила – никакой женщины я не видела!

– Может быть, это потому, что ты и была той женщиной?

– Я совсем не похожа на картинку, которую вы мне показывали.

– Эта женщина предложила проходившему мимо мужчине заняться с ней сексом, а мы прекрасно знаем, зачем некоторые женщины поступают подобным образом.

– И зачем же?

– Затем, что им нужны деньги на наркотики, Нэнси.

– А я-то тут при чем?

– Тебе нужны были деньги, чтобы купить дозу и перепродать Джилл.

– Не нужны мне были никакие деньги! Джилл заранее дала мне сколько надо, ты, идиотка!

Шивон не отреагировала на оскорбление. Чуть прикрыв глаза, она ждала, пока Нэнси успокоится.

Наконец лицо девушки дрогнуло – она поняла, что сболтнула лишнего.

– Я имела в виду, что…

Нэнси не договорила. Ей необходимо было срочно что-то придумать, но она не знала – что.

– Джилл Морган дала тебе деньги, чтобы ты купила ей наркотик, – подсказала Шивон. – Скажу тебе откровенно, Нэнси, – откровенно и официально: меня это совершенно не интересует. Ты не похожа на крупного наркодилера. Начать с того, что любой толкач-профессионал, наткнувшись на труп, поспешил бы смыться, а не стал дожидаться приезда полиции. С другой стороны, ты все же осталась, из чего я делаю вывод, что на тот момент у тебя при себе ничего не было, а это, в свою очередь, означает, что ты либо ждала там своего поставщика, либо шла к нему.

– Ну и что?

– Я бы хотела знать, как было на самом деле.

– Ну, второе… – нехотя призналась Нэнси.

– То есть ты шла на встречу к поставщику?

Зиверайт кивнула.

– Нэнси Зиверайт утвердительно кивает, – сказала Шивон для записи. – Итак, ты никого не поджидала перед въездом на автопарковку?

– Я вам уже сказала!..

– Мне просто хотелось удостовериться. – Шивон снова сделала вид, будто листает страницы в деле. – Мисс Морган заявила, что собирается стать актрисой. Это так?

– Да.

– Ты когда-нибудь видела ее на сцене или на экране?

– Не думаю, чтобы она где-нибудь снималась.

– То есть ты сомневаешься?

– Ну, сначала она хотела писать для газет, потом – вести шоу на телевидении, потом решила, что будет моделью…

– Порхала как бабочка, ни на чем подолгу не задерживаясь, так, что ли? – уточнила Шивон.

– Называйте как хотите. – Нэнси пожала плечами.

– Но общаться с ней было, наверное, приятно?

– Ее часто приглашают в разные интересные места, – призналась девушка. – Но…

– Но она никогда не брала тебя с собой? – предположила Шивон.

– Не всегда. – Нэнси заерзала на стуле.

– Напомни-ка мне, как вы познакомились.

– Это было на вечеринке в Нью-Тауне… Я разговорилась с одним из ее приятелей, и он сказал – я могу к ним присоединиться.

– Ты знаешь, кто отец Джилл?

– Нет. Знаю только, что денежки у него водятся.

– Он – директор банка.

– Похоже на то.

Шивон перевернула еще одну страницу в деле. Сейчас ей очень не хватало Ребуса, с которым она могла бы обменяться идеями и догадками. Кроме того, он мог бы взять допрос на себя, а она тем временем успела бы собраться с мыслями. Тодд Гудир для этого не годился: он выглядел напряженным, слегка растерянным и заметно нервничал – во всяком случае, свой карандаш он глодал, словно какой-нибудь проголодавшийся бобер.

– Ты знала, что Джилл участвовала в одном из «кладбищенских туров»? – спросила она после небольшой паузы.

– А можно мне чего-нибудь попить?

– Мы почти закончили.

Нэнси нахмурилась – надулась, как капризный ребенок, готовый закатить истерику. Шивон повторила вопрос.

– Один раз она взяла меня с собой, – нехотя призналась Нэнси.

– Ну и как тебе?

– Нормально. – Нэнси пожала плечами. – Впрочем, было скучновато.

– Ты не испугалась?

В ответ Нэнси насмешливо фыркнула, и Шивон медленно закрыла папку с делом, делая вид, будто допрос окончен. Но у нее еще оставалось несколько важных вопросов, и, когда девушка сделала движение, собираясь подняться, Шивон задала первый из них:

– А ты помнишь плащ, в котором была Джилл?

– Какой плащ?

– Плащ, который она надевала, чтобы играть Безумного монаха?

– Ну, помню… А что?

– Ты никогда не видела этот плащ в квартире Джилл?

– Нет.

– А Джилл когда-нибудь приходила к тебе домой?

– Один раз. У нас было что-то вроде вечеринки.

Шивон притворилась, будто обдумывает ее слова.

– Я не собираюсь предъявлять тебе обвинение в торговле наркотиками, Нэнси, – сказала она. – Но мне бы хотелось знать, кто твой поставщик и как его найти.

– Этого я вам не скажу.

Ответ Нэнси Зиверайт прозвучал твердо, однако на стуле она сидела слегка подавшись вперед, готовая в следующую секунду подняться. Можно было не сомневаться, что мысленно она была уже далеко отсюда, а это означало, что с ответами на все последующие вопросы девушка станет торопиться и… и, возможно, скажет чуть больше, чем могла бы при других обстоятельствах.

Шивон пробарабанила пальцами по закрытой папке.

– Но ведь ты его хорошо знаешь?

– Кто вам сказал?

– На той вечеринке, где ты встретились с Джилл, у тебя с собой были наркотики. Вот почему тебе удалось так быстро подружиться с новыми людьми.

– Ну и что?

– Значит, не хочешь говорить, как его зовут?

– Нет.

– Как ты с ним познакомилась?

– Через одного приятеля.

– Через того, с которым ты вместе снимаешь квартиру? С крашеными глазами?

– Это вас не касается.

– Когда мы приходили к тебе в первый раз, Нэнси, из гостиной пахло… в общем, кумар стоял еще тот.

Девушка еще упрямей сжала губы, и Шивон покачала головой.

– Ты поддерживаешь контакт с родителями, Нэнси?

Этот вопрос, казалось, потряс ее.

– Мой папаша исчез в неизвестном направлении, когда мне было десять.

– А мама?

– Она живет в Уордиберне.

«Пригород, и не самый благополучный. Во всех отношениях», – подумала Шивон.

– Ты с ней часто видишься?

– А вы что, социальный работник? – огрызнулась Зиверайт.

Шивон снисходительно улыбнулась.

– Мистер Андерсон тебя больше не беспокоил?

– Пока нет.

– Думаешь, он вернется?

– Пусть лучше не пробует.

– Интересное совпадение, Нэнси: мистер Андерсон работает в банке отца Джилл.

– Ну и что?

– Джилл никогда не приглашала тебя на корпоративные вечеринки в банк, где мистер Андерсон мог тебя заметить?

– Нет, – отрезала Нэнси, ничего больше не прибавив.

Шивон тоже молчала. Откинувшись на спинку стула, она положила руки на столешницу.

– И все-таки давай уточним еще раз: ты не проститутка и Андерсон – не один из твоих клиентов. Так?

Нэнси Зиверайт мрачно взглянула на нее, словно собираясь сказать еще какую-то дерзость, но Шивон не дала ей этой возможности.

– Ладно, закончим на этом, – сказала она. – Спасибо, что согласились прийти, мисс Зиверайт.

– Как будто у меня был выбор!.. – пожаловалась девушка.

– Допрос закончен в…

Шивон посмотрела на часы и, назвав время, выключила магнитофон, достала обе кассеты и убрала их в два полиэтиленовых пакета. Один из пакетов она протянула Зиверайт.

– Еще раз спасибо, Нэнси. Констебль Гудир проводит тебя до выхода.

Нэнси схватила кассету.

– Разве меня не отвезут домой?

– Мы полиция, а не такси.

Девушка состроила гримасу, наглядно демонстрируя, что она думает о полиции. Прежде чем Гудир вывел ее в коридор, Шивон движением головы показала ему, что будет ждать наверху. Как только дверь за ним закрылась, она поднесла мобильник к губам:

– Ты все слышал?

– Почти все, – ответил Ребус.

До Шивон донесся щелчок зажигалки – детектив закуривал.

– Подобные трюки – особенно если повторять их достаточно часто – могут обойтись нам в небольшое состояние.

– Корбин запретил мне появляться только в участке. В любом другом месте я мог бы присутствовать, так что тебе решать, где проводить допрос.

Шивон засунула кассету в папку и взяла ее под мышку.

– Как тебе кажется, я выжала из нее все, что можно?

– Все нормально, Шив. Ты правильно поступила, оставив важные вопросы на самый конец… Я даже волновался, не забудешь ли ты их задать.

– Но я ничего не упустила?

– Нет, насколько я могу судить.

Шивон вышла из комнаты и с облегчением вздохнула: в коридоре было градусов на десять прохладнее.

– Только одно… – добавил Ребус. – Почему ты спросила ее о родителях?

– Сама не знаю. Быть может, потому, что в нашей работе слишком часто встречаются такие, как она: неполная семья, мать вкалывает от зари до зари, лишь бы не потерять работу, а тем временем оставленные без присмотра дети сбиваются с пути истинного.

– Ты ее что, жалеешь?

– Нет, но… Сам посуди, каково это – вырасти в Уордиберне и вдруг оказаться на вечеринке в Нью-Тауне.

– Она торговала там наркотой, – напомнил Ребус.

Дойдя до конца коридора, Шивон плечом толкнула дверь, ведущую на автомобильную стоянку. Ребус был там – сидел в своем «саабе» и держал телефон в одной руке и сигарету – в другой. Увидев ее, он выключил мобильник и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Шивон сунула свой аппарат в карман и скользнула в салон.

– Здесь все? – спросил Ребус и потянулся к папке в руках Шивон.

– Все, что я смогла скопировать, не вызывая ничьих подозрений.

Ребус вынул из папки дюймовую стопку чистых листов.

– Ты усвоила все, что необходимо знать настоящему мастеру.

– Так точно, учитель По.

– Ты смотрела фильм «Кун-фу»? Вот не знал, что тебе уже столько лет!

– Только в повторном показе. – Шивон покосилась на папку, которую Ребус положил на заднее сиденье. – Пока шел допрос, я молилась, чтобы тебе не вздумалось раскашляться или чихнуть.

– Я не рискнул даже закурить сигарету, – ответил Ребус.

Шивон пристально взглянула на него, но Ребус отвел глаза.

– Ну почему, – спросила она наконец, – ты не мог поступить по правилам хотя бы в этот раз?

– Потому что Корбин очень быстро достает меня до самых печенок, – объяснил он.

– Значит, Корбин принадлежит к абсолютному большинству, – усмехнулась Шивон.

– Может быть, ты и права, – согласился Ребус. – Кстати, Бейквелла ты планируешь допрашивать в парламенте?

Она кивнула.

– Я с тобой. Приглашаешь?

– Ну-ка, напомни мне, что означает быть отстраненным от дела? Я что-то подзабыла…

– Насколько мне известно, Шив, рядовые граждане могут беспрепятственно входить в здание парламента. Пригласи Бейквелла на чашку кофе, а я как бы случайно окажусь за соседним столиком.

– А может быть, ты лучше пойдешь домой, а я поговорю с Корбином – попробую его уломать?

– Ничего не выйдет, – серьезно сказал Ребус.

– Что именно не выйдет? Ты не пойдешь домой, или я не смогу убедить Большого Босса?

– Ни то ни другое не выйдет.

– Боже, дай мне терпения! – вздохнула Шивон.

– Аминь… – закончил Ребус. – Кстати о Боге… Я что-то не слышал, чтобы юный Тодд произнес хоть слово, пока ты допрашивала эту Зиверайт.

– Он наблюдал… учился.

– Ну тогда ладно. А все-таки признайся: тебе меня не хватало!

– Ты же сам только что сказал, что я провела допрос на уровне.

Ребус пожал плечами.

– Кое-чего она, возможно, все-таки не сказала.

– Ты имеешь в виду, что уж ты-то сумел бы заставить девчонку назвать имя поставщика?

– Ставлю двадцать фунтов – я узнаю, кто снабжает Зиверайт дурью, еще до наступления вечера.

– Ох, смотри, Джон!.. Если Корбин пронюхает, что ты все еще занимаешься этим делом…

– Скоро я уже не буду им заниматься, сержант. Через считаные дни я стану гражданским лицом, и он уже ничего не сможет со мной сделать.

– Джон… – Шивон очень хотелось отговорить его, но она знала, что пытаться – значит попусту сотрясать воздух. – Шли мне эсэмэски, если что, – сказала она наконец и, открыв дверцу, выбралась из машины.

– Ты ничего не замечаешь? – спросил Ребус, и Шивон, наклонив голову, посмотрела на него.

– А что?

Ребус взмахнул рукой, показывая на парковку.

– Вонь исчезла. Быть может, это знак…

Улыбаясь, он завел мотор и отъехал, а Шивон так и не успела спросить, хороший это знак или плохой.

24

– Нэнси дома? – спросил Ребус молодого парня, который открыл ему дверь.

– Нет.

Ребус кивнул. Он отлично знал, что Нэнси еще нет, потому что обогнал ее на Лит-стрит. По его расчетам, у него в запасе было минут двадцать – если, конечно, Нэнси вообще шла домой.

– Тебя зовут Эдди, точно? – спросил он. – Я был здесь пару дней назад.

– Я помню.

– А вот фамилию твою я что-то запамятовал…

– Джентри.

– Как у Бобби Джентри?

– В наши дни многие даже не помнят, кто она такая.

– Я старше многих, к тому же дома у меня есть ее альбомы. Можно войти?

Ребус заметил, что сегодня Эдди был без банданы, но глаза его, как и в первый раз, были густо подведены.

– Она просила меня приехать к трем, – жизнерадостно соврал Ребус.

– За ней уже приезжали…

Джентри явно не хотелось его пускать, но взгляд Ребуса подсказал парню, что сопротивление бесполезно. Отступив в сторону, он шире распахнул дверь, и детектив шагнул вперед, слегка наклонив голову. В гостиной пахло остывшим табачным дымом и чем-то, напоминающим масло пачулей; Ребус, впрочем, не был уверен на все сто, так как в последний раз сталкивался с этим запахом довольно давно. Подойдя к окну, он посмотрел вниз, на Блэр-стрит.

– Хочу рассказать тебе одну любопытную историю, сынок, – сказал Ребус, по-прежнему стоя к Джентри спиной. – Когда-то прямо напротив этого дома был перенаселенный квартал, а под ним – целый лабиринт подвалов и подвальчиков, в которых любили выступать разные оркестрики. Потом хозяин домов затеял реконструкцию, но, когда рабочие, которых он нанял, спустились в эти катакомбы, они начали слышать потусторонние стоны…

– Но в конце концов оказалось, что там по соседству располагался массажный салон, – закончил за него Джентри.

– А-а, так ты слышал эту историю. – Отвернувшись от окна, Ребус некоторое время рассматривал конверты с дисками – настоящими виниловыми пластинками, а не компактами. – «Караван»… – проговорил он. – Они были лучшими на фестивале в Кентербери… Не знал, что кто-то их еще слушает. – На этажерке в углу стояли и другие диски, среди которых Ребус увидел альбомы «Фейрпортс», «Пентангль» и Дэйви Грэма.

– Увлекаешься старьем? – спросил он.

– Мне очень нравятся старые вещи, – объяснил Джентри. Он кивнул в сторону другого угла. – Я сам играю на гитаре.

– Вот как? – Ребус внимательно посмотрел на шестиструнную акустическую гитару на подставке и лежавшую позади нее на полу двенадцатиструнку. – И хорошо играешь?

Вместо ответа Джентри взял с подставки шестиструнную гитару и опустился на диван, скрестив ноги. Когда он заиграл, Ребус увидел, что длинными ногтями на правой руке он пользуется как медиаторами. Мелодия была ему знакома, но названия он вспомнить не мог.

– Берт Янш? – предположил он, когда отзвучал последний аккорд.

Парень кивнул:

– Это из альбома, который он сделал вместе с Джоном Ренборном.

– В последний раз я слушал его много лет назад. – Ребус одобрительно кивнул. – Ты здорово играешь, сынок. Весьма жаль, что ты не можешь зарабатывать себе на жизнь музыкой, – может быть, тогда ты перестал бы торговать наркотиками.

– Что-о?!

– Нэнси нам все рассказала.

– Эй, постойте!.. – Джентри отложил гитару и поднялся. – Что это вы такое говорите?!

– Глухой музыкант? – Ребус пожал плечами. – Бывает.

– Я слышал, что вы сказали, я только не понимаю, с чего бы Нэнси вздумалось так говорить.

– В тот вечер, когда убили русского поэта, она шла на встречу к дилеру, с которым ты ее познакомил.

– Она не могла этого сказать. – Голос Джентри звучал уверенно, но его выдавал взгляд. – Я ни с кем ее не знакомил!

Ребус засунул руки в карманы и снова пожал плечами.

– Ну, подробности меня мало трогают. Она утверждает, что ты торгуешь, ты говоришь, что нет… Но ведь мы оба знаем, что здесь, в этой комнате курят всякую дрянь.

– Она сама достает эту дрянь у своего хахаля! – выпалил Джентри, но тут же поправился: – То есть на самом деле он ей вовсе не хахаль, просто она так думает…

– И как же его зовут?

– Я не знаю. То есть он пару раз заходил сюда, но Нэнси его даже не представила. Сам он называет себя «Сол» – говорит, мол, по-латыни это означает «солнце», но я сомневаюсь, что он действительно такой образованный, чтобы болтать на этом языке. К тому же никакой он не солнечный, наоборот – мутный какой-то чувак.

Ребус рассмеялся, словно шутки удачнее он в жизни не слышал. Джентри, однако, было не до смеха.

– Просто не верится, что Нэн пыталась втянуть меня в это дело! – пробормотал он себе под нос.

– Она втянула в это дело не только тебя, но и свою подругу, – сообщил ему Ребус. – Хотела заставить ее обеспечить себе алиби…

– Алиби?! – ахнул Джентри. – Господи, вы и правда думаете, будто Нэнси убила того мужика?..

Ребус снова пожал плечами.

– Скажи-ка, среди одежды Нэнси есть что-то вроде накидки или плаща с капюшоном? Ну, как монахи носят?

– Кажется, нет. А что?.. – Казалось, вопрос привел Джентри в замешательство.

– Ты когда-нибудь встречался с ее подругой Джилл?

– А-а, эта фря из Нью-Тауна? – Он поморщился.

– Значит, ты ее знаешь?

– Один раз она была у нас на вечеринке.

– Я слышал, Джилл и сама устраивает неплохие вечеринки. Не хочешь предложить ей, э-э… музыкальное сопровождение?

– Уж лучше я сам выколю себе глаза.

– Ты, вероятно, прав. Точно так же и я предпочел бы слушать Дика Гогана, а не Джеймса Бланта. – Ребус громко чихнул и вытащил носовой платок. – Этот парень, Сол… Ты, случайно, не знаешь, где он живет?

– Боюсь, что нет.

– Ну, не беда…

Ребус убрал платок и снова отвернулся к окну. До возвращения Нэнси оставалось совсем немного времени. Сейчас она, наверное, уже дошла до конца Лит-стрит и свернула на Норт-бридж, скоро она пересечет Хантер-сквер и…

– Ты только играешь или поешь тоже?

– Иногда.

– Но не в группе?

– Нет.

– Тебе нужно съездить в Файф. Один мой приятель говорит, что там есть неплохие площадки для игры на акустической гитаре.

Джентри несколько раз кивнул.

– Один раз я играл в Анструдере.

– Глупо считать Ист-Ньюк центром чего бы то ни было… Тем более что зимой там все закрыто.

Парень улыбнулся.

– Подождите минутку, ладно? – Он выскочил из гостиной и почти сразу вернулся. – Вот… – Джентри протягивал Ребусу компакт-диск в прозрачном пластиковом конверте, сквозь который виднелся сложенный пополам кусочек белой бумаги с названиями трех композиций.

– Моя демозапись, – с гордостью сообщил он.

– Круто, – сказал Ребус. – Это мне насовсем или тебе нужно его вернуть?

– Я всегда могу прожечь новый диск. – Джентри покачал головой.

Ребус похлопал диском по ладони.

– Что ж, спасибо. Надеюсь, это не взятка?

– Что вы! – Джентри в ужасе всплеснул руками. – Я просто подумал…

Ребус положил руку парню на плечо и заверил, что просто пошутил.

– Мне, пожалуй, пора, – добавил он небрежно. – Еще раз спасибо…

Он прощально помахал диском и, выйдя в коридор, направился к двери квартиры. Уже на лестнице Ребус столкнулся с Нэнси, которая, держа в руке пакет с кассетой, поднималась наверх. Ребус улыбнулся и кивнул в знак приветствия, но ничего не сказал. Несмотря на это, он чувствовал, что девушка провожает его взглядом. И верно: когда, спустившись на первый этаж, Ребус поднял голову, то увидел, что Нэнси не двинулась с места.

– Я только кое-что ему сказал, – приветливо пояснил Ребус.

– Что и кому вы сказали? – уточнила она.

– Твоему соседу Эдди. Тому самому, с помощью которого ты пыталась нас надуть.

И с этими словами он вышел из подъезда и отпер дверцу машины. «Сааб» был припаркован с нарушением правил, но на сей раз обошлось без штрафа.

– Удачный день, черт побери! – сказал себе Ребус и сел в салон. Только недавно у него дошли руки установить в «саабе» сидиолу, и сейчас он достал из конверта подарок Джентри и вставил в проигрыватель. Внимание его привлекли названия музыкальных композиций.

«Все мужчины Меган». «Страдающий певец». «Блюз преподобного Уокера». Черт побери, они ему уже нравились. Отрегулировав громкость, Ребус достал мобильник и позвонил Шивон.

– Готова спорить, что ты в пабе, – сказала она вместо приветствия.

– Побереги деньги, Шив, ты и так должна мне двадцатку.

– Не верю ни единому слову, – отрезала она.

– Поверишь, когда услышишь. Я сейчас на Блэр-стрит… – Ребус выдержал театральную паузу. – Нэнси Зиверайт достает дурь у парня по имени Сол. Ее сосед по квартире думает, что он сам называет себя в честь солнца, но мы-то с тобой знаем, что это не так.

– Сол? Неужели это…

– Надеюсь, Тодд тебя не слышит?

– Он готовит мне кофе.

– Как мило с его стороны.

– Значит, это Сол Гудир?.. – медленно проговорила Шивон, словно пытаясь осмыслить услышанное. – Что это у тебя играет? – спросила она после довольно продолжительной паузы.

– Сосед Нэнси. Он, оказывается, неплохой гитарист.

– Он не с тобой в машине, нет?

– Я думаю, сейчас он выясняет отношения с нашей мисс Зиверайт. Но он подарил мне диск со своими демозаписями.

– Это потрясающе, Джон. Думаю, ты и сам не помнишь, когда в последний раз ты слушал что-то, записанное после 1975 года…

– Но ты же подарила мне альбом «Элбоу»…

– Да, верно. – Шивон слегка откашлялась и вернулась к оставленной теме: – Значит, теперь нам нужно добавить в наш список и брата Тодда?

– Всегда приятно, когда есть чем заняться, – утешил ее Ребус. – Ну а как насчет Джима Бейквелла? Надеюсь, на него у тебя времени хватит?

– Я пока не смогла с ним связаться.

– А что Макрей?

– Хочет усилить нашу группу еще двумя десятками детективов.

– Почему не двумя сотнями?

– Он собирался отозвать с Фетис-авеню Дерека Старра, представляешь?

– Представляю. Это значит, что из начальника ты превратишься в заместителя.

– Если бы только у меня были заместители!

– Нужно было слушать меня, Шив, я мог бы дать тебе пару советов. Хочешь, встретимся вечером в пабе?

– Извини, но сегодня мне хотелось бы лечь пораньше.

– Извиняю, но не надейся, что я забуду об этой двадцатке. – Он дал отбой и сделал музыку погромче.

Джентри что-то мычал себе под нос в такт мелодии, но Ребус сомневался, что так было задумано с самого начала. Скорее всего, микрофон оказался слишком чувствительным. Первая вещь – «Мужчины Меган» – все никак не заканчивалась, и он спросил себя, существовала ли эта любвеобильная дама в действительности. В задумчивости Ребус продолжал разглядывать листок бумаги с названиями композиций, и вдруг ему показалось, что он различает с обратной стороны какие-то буквы. Вытащив из конверта сложенный пополам листок, Ребус развернул его. Как он и думал, там было написано название студии, где Эдди Джентри делал свою демонстрационную запись.

«Риордан студиоз».