Текст книги "Музыка под занавес"
Автор книги: Иэн Рэнкин
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
– Вам придется проехать с нами в участок.
– Какие-то проблемы? – Русский достал мобильник из кармана пиджака. – Если вы немедленно не объясните мне, что случилось, я буду вынужден позвонить в консульство.
– Бесполезно, – предупредила Шивон. – На вашей машине частные номера, поэтому дипломатический иммунитет на вас не распространяется. Или у вас дипломатический паспорт?
– Я – водитель российского консульства.
– И не только консульства… Садитесь в нашу машину, – добавила Шивон жестко.
Аксенов все еще держал в руке телефон, но не спешил им воспользоваться.
– А если я откажусь?
– В таком случае вас обвинят в неподчинении властям… и во всем остальном, что я только сумею придумать.
– Но я не сделал ничего… противозаконного.
– Именно это мы и хотим от вас услышать, но не здесь, а в участке.
– Но что будет с моей машиной? – возразил Аксенов.
– Никуда она не денется, – заверила Шивон. – А вас потом доставят прямо сюда… – Она попыталась улыбнуться как можно приветливее и дружелюбней. – Обещаю.
– Как получилось, что вы начали возить Сергея Андропова? – задала свой первый вопрос Шивон.
– Возить людей – это моя профессия. Так я зарабатываю себе на жизнь.
Они сидели в комнате для допросов Вест-Эндского участка, так как везти русского на Гейфилд-сквер Шивон не хотела. Гудир отсутствовал – она отправила его за кофе, он ушел и что-то долго не возвращался. Как и в других участках, на столе стояла двухкассетная дека, но Шивон не стала включать запись. Не делала она и никаких пометок в блокноте. Больше того, когда Аксенов попросил разрешения закурить, она благосклонно кивнула – настолько ей хотелось, чтобы он успокоился и расслабился.
– Вы хорошо говорите по-английски, – похвалила она. – Некоторые слова вы произносите как местный житель.
– Моя жена здешняя, из Эдинбурга, – пояснил он. – Мы женаты уже больше пяти лет.
Он глубоко затянулся и выдохнул струйку дыма, направив ее в потолок.
– Ваша жена тоже любит стихи?
Аксенов недоуменно уставился на нее.
– Ну?.. – поторопила Шивон.
– Она, конечно, читает, но в основном – романы.
– Значит, это вы – любитель поэзии?
Аксенов пожал плечами, но ничего не сказал.
– Вы читали Шеймаса Хини? А Бернса?
– А почему вы спрашиваете?
– Потому что за последние две недели вас дважды видели на поэтических вечерах. Может быть, вам нравятся только стихи Федорова?
– Говорят, что он – лучший российский поэт. Из современных, разумеется…
– Вы тоже так считаете?
Аксенов снова пожал плечами и уставился на тлеющий кончик сигареты.
– Вы приобрели экземпляр его последнего сборника?
– Не понимаю, вам-то какое до этого дело?
– Вы помните, как называется эта книга?
– Я не обязан отвечать на ваши вопросы.
– Я расследую два убийства, мистер Аксенов…
– А мне-то что?
Русский, похоже, начинал злиться, но как раз в этот момент дверь отворилась и вошел Гудир с двумя стаканчиками кофе.
– Черный, два сахара. Правильно? – спросил он, ставя один из них перед Аксеновым. – С молоком, без сахара…
Второй стаканчик оказался перед Шивон. Она кивнула в знак благодарности, потом чуть заметно дернула головой в сторону. Гудир понял намек и, сложив руки перед собой, занял позицию у дальней стены.
Аксенов затушил сигарету и достал новую.
– Когда вы отправились на вечер Федорова во второй раз, вы прихватили с собой вашего клиента, Андропова, – сказала ему Шивон.
– Разве? – притворно удивился русский.
– Так показывают свидетели.
Аксенов в третий раз повел могучими плечами и скорчил недовольную гримасу.
– Вы хотите сказать, этого не было? – спросила Шивон.
– Я ничего не хочу сказать.
– Это я заметила, – кивнула она. – В таком случае встает законный вопрос: что вы скрываете?
– Я ничего не скрываю.
– Вы работали в тот вечер, когда был убит Федоров?
– Я не помню.
– Не помните? Странно. Ведь это было чуть больше недели назад…
– Иногда я работаю по вечерам, иногда – нет.
– В тот день Андропов был у себя в отеле. В баре у него была назначена встреча…
– Ничего не могу вам про это сказать.
– Зачем вы ходили на эти поэтические вечера? – спросила Шивон, доверительно понижая голос. – Может быть, это Андропов вас просил? В смысле – просил туда отвезти…
– Довольно ходить вокруг да около! Если я нарушил закон – так и скажите.
– Вам так хочется, чтобы я предъявила вам обвинение?
– Мне хочется поскорее убраться отсюда.
Его пальцы, сжимавшие сигарету, начали чуть заметно подрагивать.
– Вы помните вечер в Поэтической библиотеке? – спросила Шивон, продолжая говорить негромким, уверенным голосом. – Помните человека, который записывал выступление Федорова? Его тоже убили.
– Я всю ночь оставался в отеле.
– «Каледониан»? – не поняла Шивон.
– «Глениглз», – поправил Аксенов. – Вечером, когда случился пожар, я был в «Глениглзе».
– На самом деле пожар произошел утром.
– Утром… вечером… какая разница?! Я всю ночь оставался в отеле!
– Ну ладно, – проговорила Шивон, гадая, с чего это он так разволновался. – И кого вы в тот день возили? Вернее – в ту ночь… Андропова или Стахова?
– Обоих. Они ездили вместе. Я привез их и все время оставался в…
– Вы уже говорили это несколько раз, – перебила Шивон.
– Потому что это правда.
– Допустим. Ну а в тот вечер, когда погиб Федоров… Вы так и не вспомнили, работали вы или нет?
– Нет, не вспомнил.
– Это очень важно, мистер Аксенов. Мы считаем, что убийца Федорова приехал на машине…
– Я не имею к этому никакого отношения! Эти ваши вопросы… они по меньшей мере неуместны!
– Вы так считаете?
– Да, я так считаю. Неуместны и оскорбительны!..
– Вы уже накурились? – спросила Шивон после как минимум пятнадцатисекундной паузы.
– Что? – Аксенов нахмурился.
– Ваша сигарета… – подсказала Шивон.
Аксенов уставился на пепельницу. Забытая им сигарета догорела до фильтра и погасла сама собой.
Договорившись, чтобы патрульная машина доставила Аксенова обратно на Квинсферри-роуд, Шивон вернулась в участок. В коридоре она наткнулась на Гудира, который встретил знакомых констеблей и теперь обменивался с ними последними новостями и слухами. Однако прежде чем она успела подойти к нему, зазвонил ее мобильник. Номер на экране был ей незнаком.
– Алло? – сказала она, поворачиваясь к Гудиру и его знакомым спиной.
– Сержант Кларк?
– Здравствуйте, доктор Коулвелл. Я сама собиралась вам звонить…
– Правда?
– Я думала, мне может понадобиться переводчик, но мы тут обошлись. У вас ко мне какое-то дело?
– Я только что прослушала диск, который вы мне привезли…
– Вы имеете в виду последнее стихотворение Федорова?
– Не только. Начала я, разумеется, с него, но в конце концов решила прослушать всю запись.
– Со мной тоже так было, – сказала Шивон, вспомнив, как они с Ребусом больше часа просидели в ее машине. – И что?
– Там в конце… – В голосе Коулвелл прозвучали нерешительные нотки. – Уже после того, как Федоров закончил отвечать на вопросы…
– Да?
– Этот человек, Риордан, случайно записал обрывок разговора…
«Черта с два – случайно!» – подумала Шивон, а вслух сказала:
– Да-да, я помню. Мне показалось, это Федоров что-то пробормотал себе под нос.
– Он говорил очень неразборчиво, поэтому сначала я тоже так подумала. Но потом мне показалось, что это не голос Александра.
– А чей же?
– Понятия не имею.
– Но это говорил русский?
– Да, тут никаких сомнений быть не может. Я проиграла это место несколько раз, и в конце концов мне удалось разобрать некоторые слова…
Шивон снова подумала о Риордане, который с неутомимостью маньяка направлял свой высокочувствительный микрофон то в одну, то в другую сторону, стараясь уловить, что говорят в публике.
– И что же сказал этот русский? – уточнила она.
– «Хоть бы он сдох». Я услышала это довольно отчетливо.
Шивон вздрогнула.
– Не могли бы вы повторить? – попросила она.
41
Ребус встретился с Шивон в кабинете Коулвелл, и они снова прослушали компакт-диск уже втроем.
– На голос Аксенова не похоже, – сказала Шивон.
Тут ее телефон зазвонил, и она, досадливо чертыхнувшись, поднесла его к уху. Это был Калум Стоун.
– Вы хотели поговорить со мной, сержант? – спросил он.
– Сейчас я занята, – ответила Шивон. – Я перезвоню.
Она дала отбой и слегка качнула головой, давай Ребусу знак, что ничего важного не случилось. Он кивнул в ответ и попросил еще раз воспроизвести нужный фрагмент записи.
– Бьюсь об заклад – это Андропов, – пробормотал Ребус некоторое время спустя.
Он сидел на стуле, подавшись вперед и упираясь локтями в колени. Полностью сосредоточившись на записи, он, казалось, вовсе не замечал Скарлетт Коулвелл, которая сидела на корточках возле CD-плеера меньше чем в трех футах от него.
– Вы уверены, что все правильно расслышали? – спросила у нее Шивон.
– Абсолютно, – ответила Коулвелл и еще раз повторила русские слова, которые она незадолго до этого записала латинскими буквами в блокнот Шивон.
– «Хоть бы он сдох»? – уточнил Ребус. – Так он сказал? Или все же: «Я хочу его убить», или «Я его убью»?..
– Нет. Менее категорично.
– Жаль… – Ребус повернулся к Шивон: – И все-таки с этим уже можно работать.
– Да, – согласилась она. – Допустим, это действительно Андропов. Но с кем он разговаривает? С Аксеновым? Больше вроде не с кем.
– А ты его отпустила.
Шивон пожала плечами:
– Никуда он не денется. Мы всегда можем вызвать его снова.
– Если только консульство не отправит его в Москву раньше… – Ребус посмотрел на нее. – Знаешь, что мне пришло в голову? Андропову нужен был свой человек в консульстве, чтобы через него узнавать обстановку в Москве. Если бы русские решили его арестовать, в консульстве, я думаю, об этом стало бы известно сразу.
– Аксенов – шпион Андропова в консульстве? Не исключено… – Шивон согласно кивнула. – И может быть, это еще не все.
– Ты считаешь, Андропов мог задействовать его в качестве убийцы? – Ребус задумался над этим предположением, потом вдруг заметил одинокую слезинку, выкатившуюся из глаз Скарлетт Коулвелл. – Извините нас, – сказал он. – Я понимаю, как непросто вам все это слушать, но…
– Главное, чтобы вы поймали того, кто убил Александра. – Коулвелл вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Сделайте это, пожалуйста.
– Благодаря вам, – уверил ее Ребус, – мы продвинулись в нашем расследовании сразу на несколько шагов. – Он взял в руки сделанный ею новый перевод стихотворения. – Я уверен, Андропов был в ярости, ведь Федоров выставил его алчным паразитом, жиреющим на страданиях своего народа, членом «мошеннической шайки», готовым за золото продавать все и вся.
– Он, безусловно, разозлился – разозлился настолько, что пожелал Федорову «сдохнуть», – согласилась Шивон. – Но означает ли это, что он решил, так сказать, взять процесс под свой контроль?
Ребус посмотрел на нее:
– Почему бы нам не спросить об этом у самого Андропова?
Шивон потребовалось больше часа, чтобы полностью ввести Дерека Старра в курс дела, но даже после этого он добрых пятнадцать минут пенял ей на то, что она «придерживала информацию», и только потом разрешил ей вызвать Андропова на допрос. Однако прежде им пришлось изгнать из комнаты для допросов трех детективов, устроивших там себе рабочие места. Те с ворчанием принялись собирать свое имущество.
– Здесь воняет, как в казарме, – заметил Старр, брезгливо морща нос.
– Может и так, – улыбнулась Шивон.
Только что она столкнулась в коридоре с Гудиром, который не преминул упрекнуть ее за то, что она бросила его в Вест-Эндском участке. Шивон действительно чувствовала себя немного виноватой – звонок доктора Коулвелл заставил ее позабыть обо всем, однако Гудиру она ответила только: «Привыкай». На это молодой констебль высказался в том смысле, что раз он ей не нужен, то он готов вернуться к патрульной работе, но Шивон отмахнулась. Сейчас ей было не до извинений.
Они уже отправили патрульный экипаж в «Каледониан». Минут через сорок машина вернулась, причем крайнее недовольство выражал не только сам Андропов, но и патрульные: время шло к восьми, небо потемнело, и в воздухе заметно похолодало.
– Могу я пригласить адвоката? – был первый вопрос, который задал полицейским Андропов.
– Вы уверены, что он вам нужен? – ответил Дерек Старр. В руках он держал взятый у кого-то взаймы CD-плеер и теперь многозначительно барабанил пальцами по крышке.
Андропов обдумал его слова, потом снял куртку, аккуратно повесил на спинку стула и сел.
Шивон, сидевшая за столом рядом со Старром, положила перед собой раскрытый блокнот и мобильный телефон. Она очень надеялась, что Ребус, сидящий в машине снаружи, не выдаст себя каким-нибудь звуком.
– Начинайте, сержант, – распорядился Старр, складывая руки перед собой.
– Сегодня днем я беседовала с мистером Аксеновым, – сказала Шивон. – И он сообщил нам кое-что интересное…
– Что же именно? – с деланым равнодушием отозвался Андропов.
– В частности, мистер Аксенов рассказал нам о поэтическом вечере, который прошел в Шотландской поэтической библиотеке… Вы, кажется, тоже там были?
– Это он вам сказал?
– Вас видели несколько свидетелей, сэр. – Шивон выдержала небольшую паузу. – Нам известно, что вы знали Александра Федорова еще в Москве и что вы с ним никогда не были близкими друзьями. Скорее наоборот…
– Кто вам это сказал? – перебил Андропов, но Шивон пропустила его слова мимо ушей.
– Итак, вы с Аксеновым поехали на поэтический вечер Федорова, в ходе которого поэт прочел со сцены новое стихотворение. В этом стихотворении он называет вас «дьяволом с неутолимым аппетитом», «алчным негодяем» и «мошенником». По-видимому, за последнее время его чувства к вам нисколько не улучшились, вы не находите?
Андропов пожал плечами:
– В конце концов, это только стихотворение.
– Но оно было адресовано лично вам. Ведь и вы, и Федоров – оба «дети Таганки».
Миллионер усмехнулся:
– Как и тысячи наших земляков.
– Да, кстати, – спохватилась Шивон. – Совсем забыла… Я же собиралась принести вам наши соболезнования.
– В связи с чем? – Андропов прищурился, и взгляд его стал жестким и пронзительным.
– В связи с несчастьем, которое произошло на днях с вашим близким другом. Вы уже побывали у него в больнице?
– Вы имеете в виду Кафферти? – Андропов, похоже, был не расположен играть в молчанку. – Мне сообщили, что с ним все будет в порядке.
– Для вас это, безусловно, приятное известие.
– Что, черт побери, она хочет сказать? – спросил Андропов, поворачиваясь к Старру, но Шивон не дала инспектору ответить.
– Мы бы хотели, чтобы вы прослушали одну любопытную запись… – сказала она, и Дерек Старр сразу включил плеер.
Послышался гул множества голосов, стук и скрежет отодвигаемых стульев, потом на мгновение наступила тишина, в которой отчетливо прозвучала короткая русская фраза.
– Узнаёте, мистер Андропов? – спросила Шивон, когда Старр остановил запись.
– Нет.
– Вы уверены? Может быть, хотите послушать еще раз?
– Лучше скажите прямо, к чему вы ведете?
– К тому, что у нас в Эдинбурге есть прекрасно оборудованный центр судебно-криминалистических экспертиз. Наши специалисты давно освоили методику идентификации человека по голосу и успешно ее применяют.
– Ну а мне-то какое дело?
– Никакого, если не считать того, что на этой записи запечатлен ваш голос, и это вы, мистер Андропов, пожелали смерти человеку, который вас публично унизил, – человеку, которому противно и ненавистно все, что дорого вам. – Она многозначительно взглянула на него. – И буквально в тот же вечер этот человек действительно умер или, точнее, был убит.
– Вы хотите сказать – это я его убил? – На этот раз смех Андропова был громче и продолжительнее. – Что за чушь!.. Как я мог незаметно уйти из бара, в котором выпивал с друзьями? Хотя, разумеется, я мог бы загипнотизировать вашего министра экономического развития, чтобы он поверил, будто я сижу перед ним и наливаю ему виски, тогда как на самом деле…
– Ваше желание мог исполнить кто-то другой, – холодно перебил Старр.
– Вам будет очень трудно это доказать, поскольку это неправда, – с явным удовольствием парировал Андропов.
– Скажите, зачем вы вообще пошли на этот поэтический вечер? – спросила Шивон.
Андропов неприязненно покосился на нее, но решил, что, ответив, ничего не потеряет.
– Борис рассказал мне, что был на таком же вечере несколько дней назад, и я… заинтересовался. Я никогда не слышал, как Александр читает свои стихи на публике.
– Мистер Аксенов не производит впечатления человека, который знает и любит поэзию.
– Может быть, ему поручили съездить туда в консульстве.
– Зачем?
– Чтобы выяснить, стоит ли ждать от Александра неприятностей. – Андропов сел на стуле поудобнее. – Александр Федоров был не столько поэтом, сколько профессиональным диссидентом. Он и жил-то главным образом на подачки западных либералов. Эта его Нобелевка тоже, знаете ли…
Шивон вопросительно взглянула на него, ожидая, что Андропов что-то добавит, но он молчал.
– И что вы почувствовали, когда услышали это его стихотворение?
На этот раз Андропов умудрился вложить в свое пожатие плечами некоторую долю смирения.
– Вы правы, я рассердился. Какая польза от поэтов? Разве они строят предприятия, создают рабочие места, обеспечивают людей сырьем и энергией? Нет, они только сотрясают воздух, произнося громкие слова… слова, в которые они часто вкладывают смысл, который не имеет никакого отношения к действительности. Запад выбрал, я бы даже сказал – выпестовал Александра Федорова именно потому, что в своих стихах он изображал Россию насквозь коррумпированной страной с прогнившим государственным строем. – Андропов сжал правую руку в кулак и только в последний момент сдержался, чтобы не грохнуть им по столу. Вместо этого он набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул через нос. – Вот почему я сказал, что желал бы его смерти, но и это тоже были просто слова.
– Тем не менее разве не мог Борис Аксенов воспринять ваше пожелание как приказ?
– Вы же видели его, сержант! Этакий увалень!.. Нет, он не убийца, хотя и похож на медведя…
– Медведи – хищники, у них есть когти и зубы, – счел необходимым заметить Старр, и Андропов метнул на него быстрый, неприязненный взгляд.
– Спасибо за информацию, сэр. Будучи русским, я, конечно, этого не знал.
У Старра покраснели уши. Чтобы отвлечь внимание от этого прискорбного факта, он снова нажал на кнопку воспроизведения, и они еще раз прослушали запись. Поставив плеер на паузу, Старр вновь забарабанил ногтями по крышке.
– Боюсь, у нас есть формальные основания для предъявления вам обвинения, – сказал он.
– Правда?! – Казалось, Андропов был искренне восхищен. – Любопытно, что на это скажет один из ваших лучших барристеров. [24]24
Барристер – в Великобритании адвокат, имеющий право выступать в высших судах.
[Закрыть]
– В Шотландии нет барристеров, – отрезал Старр.
– У нас они называются просто адвокаты, – пояснила Шивон. – К тому же на данном этапе вам нужен скорее солиситор [25]25
Солиситор – стряпчий, юрист, консультирующий клиентов и подготавливающий дела для барристеров. Имеет право выступать в низших судах.
[Закрыть] – это если мы все-таки решим предъявить вам обвинение.
Последние ее слова были адресованы непосредственно Старру: меньше всего Шивон хотелось, чтобы инспектор продолжил развивать данную тему.
– Итак? – с насмешкой спросил Андропов, который сумел быстро сориентироваться в ситуации.
Дерек Старр скрипнул зубами, но промолчал.
– Понятно… – Русский миллионер снова улыбнулся. – Если перевести ваше молчание на человеческий язык, я свободен и могу идти?
Он повернулся к Шивон, но Старр, кое-как совладав с собой, рявкнул:
– Только не покидайте Шотландию!
Эти слова заставили Андропова рассмеяться.
– Я вовсе не спешу покидать вашу чудесную страну, инспектор.
– Это потому что дома вас ждет уютный ГУЛАГ где-нибудь в Заполярье? – не удержалась Шивон.
– К чему так опускаться, сержант? Я был о вас лучшего мнения.
Он произнес это таким тоном, словно Шивон и вправду его разочаровала.
– Еще один вопрос. – Шивон как будто не слышала. – Я хотела бы узнать, не собираетесь ли вы на днях побывать в больнице? Как странно, что люди, которые имели неосторожность познакомиться с вами достаточно коротко, либо погибают, либо оказываются в коме.
Андропов молча поднялся со стула и снял со спинки пальто. Старр и Шивон переглянулись, но никто из них не мог придумать достаточно благовидного предлога, чтобы задержать его.
Русский коротко поклонился и повернулся к двери. Гудир уже ждал в коридоре, чтобы проводить его к выходу.
– Мы еще встретимся, – пообещал Андропову Старр.
– Буду с нетерпением ждать, инспектор.
– И мы настаиваем, чтобы вы передали полиции ваш паспорт.
Шивон попыталась оставить последний выстрел за собой, но Андропов только еще раз наклонил голову и вышел.
Старр тоже поднялся, закрыл дверь, потом обошел стол и сел напротив Шивон. Пока он ходил, Шивон взяла в руки мобильник и, притворившись, будто проверяет поступившие сообщения, прервала соединение с Ребусом.
– Если это кто-то из русских, – сказал Старр, – то, скорее всего, водитель. Но нам нужны доказательства. Неопровержимые доказательства, Шивон!
Шивон убрала в сумочку мобильник и блокнот и покачала головой.
– Андропов прав насчет Аксенова. Он не похож на наемного убийцу.
– В таком случае нужно еще раз проверить отель и убедиться, не мог ли Андропов каким-то образом последовать за Федоровым.
– Не надо забывать, что Кафферти тоже был в баре.
– Значит, нужно проверить и этот вариант.
– Проблема в том, – вздохнула Шивон, – что у нас есть еще один человек. Джим Бейквелл заявил, что он, Кафферти и Андропов сидели за одним столиком и расстались только в начале двенадцатого. А к этому времени Федоров был уже мертв.
– Получается, что мы вернулись к тому же, с чего начали? – раздраженно бросил Старр.
– Не совсем, – поправила Шивон. – Мы разворошили это осиное гнездо, так что результаты обязательно будут. Спасибо, что поддержал меня, Дерек, – добавила она, немного подумав.
Услышав это последнее признание, Старр заметно смягчился.
– Тебе следовало обратиться ко мне раньше, Шив, – сказал он. – Поверь, я не меньше твоего хочу, чтобы убийство Федорова было раскрыто как можно скорее.
– Знаю. – Шивон кивнула. – Но ведь ты собираешься расследовать его отдельно от того, другого дела, не так ли?
– Старший инспектор Макрей считает, что так мы скорее добьемся успеха.
Шивон кивнула, притворившись, будто соглашается с подобной постановкой вопроса.
– Завтра работаем? – спросила она.
– Наверху дали добро на сверхурочные, так что суббота – ваша.
– Последний день Ребуса, – негромко проговорила Шивон.
– Кстати, – добавил Старр, пропустив ее слова мимо ушей, – тот парень, который пошел провожать Андропова… он что, новенький?
– Его прислали из Вест-Эндского участка, – нашлась Шивон.
Старр сокрушенно покачал головой.
– С каждым годом сотрудники становятся все моложе, – проговорил он. – Скоро в уголовном розыске будут работать дети.
– Ну, как я справилась? – спросила Шивон, садясь на пассажирское сиденье.
– Три балла из десяти, Шив.
– Три балла?! – Она уставилась на него. – Ну хоть за это спасибо…
Шивон захлопнула дверцу. Ребус припарковался на улице напротив участка. Сейчас он смотрел прямо перед собой и лишь задумчиво барабанил по рулю пальцами.
– Я едва удержался, чтобы не наплевать на все и не явиться туда к вам, – добавил Ребус. – Как ты могла не заметить?!
– Не заметить чего?
Только теперь Ребус соизволил повернуться к ней:
– В тот вечер в Поэтической библиотеке Андропов сидел во втором или в третьем ряду. Он не мог не видеть микрофона…
– И что?
– А то, что ты задавала ему не те вопросы. Федоров его разозлил, и он не сдержался и пожелал поэту смерти. Согласись, что никакого физического вреда Андропов на тот момент Федорову не причинил, к тому же единственным человеком в публике, понимавшим русскую речь, был водитель. Но какое-то время спустя поэт действительно погибает, и у нашего друга Андропова появляется большая проблема…
– Запись?
Ребус кивнул.
– Совершенно верно. Он боялся, что сделанная Риорданом запись может попасть к нам, и если мы переведем его слова…
– Подожди немного… – Шивон крепко зажмурилась и с силой потерла переносицу. – У тебя случайно нет с собой аспирина?
– Посмотри в бардачке.
Она посмотрела и действительно обнаружила среди всякого хлама аптечную упаковку, в которой оставалось две таблетки. Ребус протянул ей начатую бутылку воды.
– Запей, если, конечно, не боишься проглотить порцию микроорганизмов.
Шивон покачала головой в знак того, что ей плевать на микроорганизмы, закинула таблетки в рот, запила водой и несколько раз энергично наклонила голову сначала к одному, затем к другому плечу.
– Я даже отсюда слышу, как хрустят твои позвонки, – сочувственно сказал Ребус.
– Не обращай внимания… Так ты считаешь, что Андропов не убивал Федорова?
– Допустим, он этого не делал. Чего в таком случае ему следует бояться больше всего? – Ребус сделал крохотную паузу, давая ей возможность ответить, потом проговорил с нажимом: – Того, что мы подумаем, будто он это сделал.
– А мы, разумеется, не поверили бы ему на слово…
– И это… – Ребус поднял палец. – Это возвращает нас к вопросу о том, кто убил Риордана.
До Шивон понемногу стало доходить.
– То-то Аксенов так разволновался, когда во время допроса я упомянула о смерти Чарльза. Он несколько раз повторил, что все это время находился в «Глениглзе».
– Может быть, он подумал, что мы собираемся его подставить?
– Так ты думаешь – Андропов мог…
Ребус пожал плечами:
– Все будет зависеть от того, сумеем ли мы доказать, что он покинул «Глениглз» поздно вечером или рано утром.
– Но почему ты считаешь, что Андропов решил действовать сам? Не проще ли ему было позвонить Кафферти и попросить что-то предпринять?
– Это не исключено, – согласился Ребус, продолжая выбивать по рулю какую-то затейливую мелодию. Примерно минуту оба молчали, пытаясь собраться с мыслями, потом Ребус сказал:
– В отеле «Каледониан» информацию о постояльцах выдавали с большим скрипом. Мне кажется, в «Глениглзе» будет не легче.
– У нас есть секретное оружие, – сказала Шивон. – Помнишь, во время саммита «Большой восьмерки»?.. Приятель нашего старшего инспектора Макрея руководил службой безопасности отеля. Он даже устроил ему что-то вроде экскурсии.
– Ты хочешь сказать, что Макрей может нам помочь? Что ж, надо попробовать…
Оба снова замолчали, на этот раз – надолго.
– Ты хоть понимаешь, что все это означает? – спросила наконец Шивон.
Ребус кивнул:
– Мы по-прежнему не знаем, кто убил Федорова.
– Но ведь Андропов сказал, что желал бы его смерти, а это что-нибудь да значит!
– Это не значит, что он вооружился монтировкой и поспешил претворить свои слова в дела. Если бы я убивал всех, кого мне случилось обругать, в Эдинбурге осталось бы очень мало студентов и велосипедистов… а также пешеходов, водителей и всех остальных.
– А я? Я бы осталась? – спросила Шивон.
– Возможно.
Ребус улыбнулся одними глазами.
– Несмотря на три балла из десяти?
– Если только вы не будете и дальше искушать судьбу, сержант.
