Текст книги "Музыка под занавес"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

«На месте ничего не нашли?» – поинтересовался Гейтс, вооружаясь дисковой пилой для распиливания ребер.

Ребус отрицательно покачал головой. Почему Федорова прикончили, продолжал размышлять он. Быть может, поэт пытался сопротивляться, чем разозлил нападавших? Или это было убийство на национальной почве? Скажем, кому-то не понравился его иностранный акцент…

«Убитый плотно поужинал, – сообщил Гейтс, вскрыв брюшную полость. – Карри под острым индийским соусом, если не ошибаюсь. И запил пивом. А может быть, опрокинул рюмочку-другую виски или бренди. Как вам кажется, доктор Керт?»

«Почти наверняка, коллега», – согласился второй патологоанатом.

Вскрытие шло своим чередом. Шивон клевала носом, а Ребус, сидя рядом с ней, следил за работой патологоанатомов и прислушивался к их замечаниям. Костяшки пальцев не сбиты, под ногтями ни частиц кожи, ни волокон одежды – ничего, что указывало бы на ожесточенную борьбу. Одежда была самой обыкновенной – такой ширпотреб можно купить в любом магазине любой из розничных сетей. Ее, разумеется, следовало отправить на более тщательную экспертизу, но Ребус сомневался, что это что-нибудь даст.

Отмытое от крови лицо мертвеца куда больше походило на портрет на обложке книги. Воспользовавшись тем, что Шивон все-таки задремала, Ребус вынул у нее из кармана книгу и обнаружил на обложке краткую биографию поэта. Александр Федоров родился в 1960 году в Ждановском районе Москвы, работал преподавателем литературы в одном из высших учебных заведений, получил несколько литературных премий и наград, является автором шести поэтических сборников для взрослых и одной книжки детских стихов.

Сейчас, сидя в своем кресле у окна, Ребус попытался вспомнить, какие индийские рестораны расположены поблизости от Кинг-стейблз-роуд. Завтра, решил он, завтра нужно будет посмотреть в телефонной книге. Нет, тут же поправился он. Не завтра, а уже сегодня.

На круглосуточной заправке Ребус купил номер «Ивнинг ньюс», чтобы еще раз пробежаться по заголовкам. В коронном суде продолжалось слушание нашумевшего «Мармионского дела»: стрельба в пабе в Грейсмонтском районе, один человек убит, один тяжело ранен. Подросток-сикх, подвергшийся нападению, отделался несколькими синяками и ушибами, но лишился волос, священных для его веры, о чем преступники знали или догадывались. А еще умер Джек Пэлэнс… Ребус не знал, каким он был в жизни, но на экране актер всегда играл роли крутых, уверенных в себе парней.

Ребус вылил в бокал остатки скотча и слегка приподнял, глядя в темноту за окном.

– За крутых парней, – произнес он и одним глотком осушил бокал.

Шивон закончила просматривать список индийских ресторанов. Наиболее подходящие – их набралось штук шесть – она подчеркнула, хотя по большому счету подходящими были все. Эдинбург не слишком большой город, перемещаться по которому – если только ты не на машине – довольно удобно. Им, однако, нужно было с чего-то начинать, и логично было заглянуть сперва в те рестораны, которые находились ближе всего к месту преступления, а потом – если ничего не удастся узнать – понемногу расширять круг поисков.

Покончив с ресторанами, Шивон загрузила свой ноутбук и, подключившись к Сети, проверила на поисковике фамилию Федоров. Поиск выдал несколько тысяч упоминаний. Небольшая статья о русском поэте имелась даже в «Википедии». Много материалов было на русском, но хватало и американских сайтов, на которых Федоров упоминался в связи со своей работой преподавателем в нескольких колледжах. С особенным интересом Шивон прочла рецензии, касающиеся последнего сборника «Астапово-блюз», из которых узнала, что часть вошедших в книгу стихотворений была посвящена великим русским поэтам прошлого, а другие содержали резкую критику нынешнего политического режима на родине поэта. Впрочем, Россию-матушку Федоров покинул уже больше десятка лет назад, и, по-видимому, не по своей воле. Его взгляды на политическую обстановку в России эпохи «постгласности» не могли не вызвать раздражения властей, так что в конце концов Федорову пришлось эмигрировать на Запад. В одном из интервью его даже спросили, считает ли он себя диссидентом. «Да, считаю, – был ответ, – только я принадлежу к диссидентам конструктивного толка».

Что бы это значило?

Шивон сделала еще глоток противного, чуть теплого кофе. «Это твое расследование, девочка, – сказала она себе. – Только твое и ничье больше». Ребус скоро уйдет – она не забывала об этом ни на секунду. Уже много лет они работали вместе, и теперь могли буквально читать мысли друг друга. Да, конечно, ей будет его не хватать, но это не означало, что она не может, не должна думать о своем будущем. О будущем, которое она будет строить уже без него. О, разумеется, время от времени они будут встречаться, чтобы пропустить стаканчик-другой или пообедать, и она будет делиться с ним последними сплетнями, рассказывать кое-что о текущих расследованиях, а Ребус, вероятно, будет и дальше «грузить» ее рассуждениями о старых делах, которыми он пытался ее заинтересовать в последнее время. И все же…

По телевизору шли двадцатичетырехчасовые новости Би-би-си, но звук был выключен. Судя по всему, пропавшего поэта пока никто не хватился. Что ж, на данном этапе она сделала все, что могла. Вздохнув, Шивон выключила телевизор и компьютер и отправилась в ванную комнату. Лампочка над раковиной давно перегорела, поэтому она разделась и вычистила зубы в тусклом свете, просачивавшемся из коридора сквозь приоткрытую дверь. Едва не ошпарившись, когда вместо холодного крана она открыла горячий (ей нужно было сполоснуть зубную щетку), Шивон перешла в спальню, где горел накрытый розовым платком ночник. Взбив подушки, она уложила их поудобней и, облокотившись на них спиной, пристроила на согнутых коленях «Астапово-блюз». В книге было всего сорок с небольшим страниц, однако, судя по ценнику, Крису Симпсону она обошлась в десять с лишним фунтов.

«Храни веру, которую я храню и которую потерял…»

Первое стихотворение в сборнике заканчивалось строками:

 
Истекала слезами и кровью страна,
Но он не смотрел на это,
Не желая видеть, как гибнет она,
Чтоб потом не держать ответа.
 

На титульном листе Шивон прочитала, что стихотворения в сборнике были переведены с русского на английский самим Федоровым «при помощи и поддержке» некой Скарлетт Коулвелл. Интересно, кто она такая?..

Шивон открыла второе в сборнике стихотворение, но успела прочесть только три четверостишия из четырех. Глаза ее сами собой закрылись, и она провалилась в сон.

16 Ноября 2006 г. Четверг
День второй

3

Шотландская поэтическая библиотека находилась в одном из бесчисленных переулков в окрестностях Кэнонгейта. В первый раз Ребус и Шивон умудрились пропустить нужный поворот и в результате уперлись в здание парламента и дворец Холируд. Там они не без труда развернулись и поехали обратно – и снова проскочили мимо.

– Здесь же совершенно негде припарковаться, – пожаловалась Шивон. Сегодня они ехали на ее машине, поэтому высматривать поворот на Крайтон-клоз входило в обязанности Ребуса.

– Мне кажется, мы только что проехали нужное место, – заявил Ребус, оборачиваясь назад. – Попробуй ненадолго остановиться на тротуаре. Мне нужно спокойно оглядеться.

Заехав на тротуар, Шивон включила сигнал аварийной остановки и сложила наружное зеркало заднего вида, чтобы его кто-нибудь не снес. Только после этого она покинула машину.

– Если мне выпишут штраф, платить будешь ты, – предупредила она.

– Мы здесь по долгу службы. Будем упирать на это.

Поэтическая библиотека помещалась в современном строении, ловко спрятанном среди более почтенных зданий. Женщина-администратор, сидевшая в вестибюле библиотеки, одарила их приветливой улыбкой, которая быстро погасла, стоило Ребусу предъявить служебное удостоверение.

– Пару дней назад у вас здесь проходил поэтический вечер Александра Федорова, – начал он.

– О да! – воскликнула женщина. – Великолепный вечер, должна вам сказать. Кстати, если желаете – у нас осталось несколько непроданных книг, подписанных самим мистером Федоровым.

Ребус покачал головой.

– Федоров приехал в Эдинбург один? Может быть, с ним был кто-то из родственников, члены семьи?..

Женщина слегка привстала на своем стуле. Ее тонкие пальцы впились в ткань темного кардигана.

– А что случилось?

– Боюсь, вчера вечером на мистера Федорова напали… – объяснила Шивон.

– Боже мой! – ахнула библиотекарша. – Что с ним? Он?..

– Мертв. Увы. – Ребус скорбно наклонил голову. – Нам необходимо поговорить с его родственниками или, в крайнем случае, с кем-то, кто может его опознать.

– Александр приехал в Эдинбург по приглашению университета и ПЕН-центра примерно два месяца назад… – Голос библиотекарши дрожал – как и ее губы.

– Что такое ПЕН-центр?

– Это писательская организация… и не только литературная. Она уделяет много внимания защите гражданских прав. – Теперь библиотекарша тряслась уже с ног до головы. – ПЕН-центр пригласил его, чтобы…

– Где жил мистер Федоров?

– Университет предоставил ему квартиру на Бакли-плейс.

– Он поселился один или с семьей?

Женщина покачала головой:

– Насколько я знаю, его жена умерла много лет назад. Детей у них, кажется, не было, что в данном случае можно считать благословением небес…

– А кто организовал этот поэтический вечер? Университет или, может быть, русское консульство?

– Нет. Это все Скарлетт Коулвелл…

– Его переводчица? – спросила Шивон.

На этот раз библиотекарша кивнула.

– Скарлетт сотрудничает с нашим русским отделом. У меня где-то был ее номер… – Трясущимися руками библиотекарша перебирала лежавшие перед ней на столе листки бумаги. – Как это ужасно – то, что случилось с Александром! Я просто не могу передать, какая это тяжелая, невосполнимая утрата…

– А на самом вечере не произошло ничего необычного? – спросил Ребус, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как бы между прочим.

– Необычного? – удивилась библиотекарша. Казалось, она даже не поняла, чего от нее хотят. Ребус, однако, не стал уточнять, и после секундного колебания женщина качнула головой:

– Нет, все прошло просто замечательно. Александр – превосходный поэт. Блестящие метафоры, отточенный ритм… Даже когда он читал стихи на русском, чувствовалось, что в каждом слове бурлят страсть и вызов. – Она ненадолго задумалась, словно вспоминая, потом вздохнула. – Мистер Федоров был счастлив подписать часть тиража для поклонников своего таланта.

– Вы говорите так, – вмешалась Шивон, – словно это был его первый успех.

– Вы не понимаете! Александр Федоров был настоящим поэтом! – воскликнула библиотекарша с таким видом, будто это все объясняло. – Ага, вот он… – Она выудила из груды хлама на столе листок бумаги с телефонным номером, но почему-то не спешила с ним расстаться. В итоге Шивон пришлось ввести телефон Скарлетт Коулвелл к себе в мобильник и поблагодарить библиотекаршу за предпринятые усилия.

Ребус тем временем огляделся по сторонам.

– Где именно проходил поэтический вечер?

– В зале наверху. На вечер пришло больше семидесяти человек.

– Но это событие, кажется, никто не снимал?

– Снимал?..

– Да. Для телевидения. Для потомства. Для истории.

– А почему вы спрашиваете?

Вместо ответа Ребус пожал плечами.

– Какой-то человек из музыкальной студии делал звукозапись выступления Федорова, – сказал библиотекарша.

– Имя? – Блокнот Шивон был уже наготове.

– Мисс Абигайль Томас. – Библиотекарша, впрочем, тут же осознала свою ошибку: – Вы, разумеется, хотите знать имя того парня, который делал запись? – Она ненадолго зажмурилась, припоминая. – Кажется, его звали Чарли, а вот фамилия… Вспомнила! Чарльз Риордан. У него своя музыкальная студия в Лите.

– Большое спасибо, мисс Томас, – проговорил Ребус торжественно и добавил: – Кстати, вы не подскажете, с кем нам можно поговорить по поводу… по поводу трагической кончины мистера Федорова?

– Я думаю, вы можете связаться с кем-нибудь из ПЕН-центра.

– А из русского консульства на вечере никто не присутствовал?

– Н-нет, не думаю.

– Вот как? Почему же?

– Он слишком открыто высказывал свое мнение относительно теперешней политической ситуации в России, и это мнение – уж поверьте! – было далеко не самым лестным. Несколько недель назад его даже приглашали на «Время вопросов».

– Вы имеете в виду политическое ток-шоу? – уточнила Шивон. – Я иногда его смотрю.

– Значит, Федоров говорил по-английски достаточно хорошо, – сделал вывод Ребус.

– Когда он этого хотел – да. – Библиотекарша кривовато улыбнулась. – Но если ему не нравились чьи-то доводы, он делал вид, будто ничего не понимает.

– Похоже, у мистера Федорова был не самый простой характер, – признал Ребус. Он давно заметил, что на столике рядом с ведущей наверх лестницей выставлены несколько книг Федорова, и теперь повернулся в ту сторону: – Это те самые книги, которые вы продаете?

– Да, разумеется. Хотите приобрести одну?

– Вы говорили – они все подписаны? – уточнил Ребус.

Абигайль Томас кивнула.

– В таком случае я возьму пять. – Он полез в карман за бумажником, и библиотекарша направилась к лестнице, чтобы отобрать книги. Перехватив устремленный на него удивленный взгляд Шивон, Ребус чуть слышно прошептал в ответ два слова.

Ей показалось, что эти слова были: «Интернет-аукцион».

К счастью, дорожная полиция не успела добраться до этого уголка Эдинбурга, поэтому дело обошлось без штрафа за неправильную парковку. Только водители мчавшихся по улице машин, которым автомобиль Шивон перегородил половину проезжей части, бросали на него откровенно неприязненные взгляды.

Открыв дверцу, Ребус бросил пакет с книгами на заднее сиденье.

– Как ты думаешь, следует предупредить ее о нашем приезде? – спросил он.

– Думаю, это было бы разумно, – ответила Шивон, набирая на мобильнике номер Скарлетт Коулвелл. – Скажи честно, ты хотя бы знаешь, как продавать книги через интернет-аукцион?

– Пока не знаю, но думаю – этому легко можно научиться, – ответил Ребус. – Скажи этой Коулвелл, что мы предпочли бы встретиться у Федорова на квартире. Это на случай, если настоящий поэт дрыхнет с похмелья у себя дома, а в морге оказался кто-то очень на него похожий. – Он зевнул.

– Сколько ты сегодня спал? – поинтересовалась Шивон.

– Думаю, столько же, сколько и ты.

Дозвонившись на коммутатор университета, Шивон попросила соединить ее со Скарлетт Коулвелл.

– Мисс Коулвелл?.. – проговорила она в телефон после небольшой паузы. – Ах, доктор Коулвелл… Простите великодушно!.. – Шивон покосилась на Ребуса, картинно закатывая глаза.

– Спроси, она сможет вылечить мой геморрой? – шепотом подсказал Ребус. В ответ Шивон толкнула его в плечо и стала пересказывать Скарлетт Коулвелл последние новости.

Через две минуты оба уже ехали на площадь Бакли-плейс, к шестиэтажному дому в георгианском стиле, стоявшему напротив куда более современных (и более уродливых) университетских корпусов. Одна из этих стеклянных башен была печально знаменита тем, что за ее снос проголосовало большинство жителей Эдинбурга. Словно почувствовав опасность, здание начало разрушаться само – штукатурка на его стенах во многих местах потрескалась и отвалилась, обнажая серый бетон.

– Ты училась здесь? – спросил Ребус, пока машина Шивон с грохотом неслась через университетский городок.

– Нет, – отрезала Шивон, которая как раз заметила свободное место на парковке. – А ты?

Ребус фыркнул.

– Ты забыла, что я этот… динозавр. В нашем бронзовом веке для того, чтобы стать детективом, диплом и академическая шапочка не требовались.

– Разве в бронзовом веке динозавры еще водились? По-моему, они вымерли раньше.

– Не могу сказать, поскольку в колледже я тоже не обучался. Как думаешь, у нас есть шанс выпить приличного кофе?

– Ты имеешь в виду – в квартире? – Шивон дождалась утвердительного кивка и добавила удивленно: – Ты действительно собираешься пить кофе мертвеца?

– Я пивал кофе и похуже.

– Почему-то я тебе верю. – Шивон выбралась из машины, Ребус последовал за ней. – Похоже, это она…

Доктор Скарлетт Коулвелл стояла на ступеньках крыльца, ведущего к двери, которую она уже отперла. Заметив детективов, она слабо махнула рукой. Шивон ответила на приветствие, потому что хотела быть вежливой, Ребус – потому что доктор Коулвелл оказалась на удивление красива. Ее длинные золотисто-каштановые волосы падали на плечи свободной волной, глаза были большими и темными, а фигура – волнующей и соблазнительной. На Скарлетт была мини-юбка, черные легинсы, высокие кожаные ботинки и короткая красная накидка. Порыв ветра заставил ее отбросить назад упавшие на лицо волосы, и на мгновение Ребусу показалось, что он видит рекламу молочных завтраков «Кэдбери».

Только потом он заметил, что тушь у нее на ресницах слегка размазалась. Вероятно, узнав о смерти Федорова, доктор Коулвелл плакала, однако свое имя она назвала детективам спокойно и по-деловому. Так же спокойно она пригласила обоих следовать за собой.

Покойный поэт жил на последнем этаже. Остановившись на верхней площадке лестницы (лифта в доме не было, поэтому, не доходя одного пролета, Ребус остановился передохнуть), доктор Коулвелл достала еще один ключ и отперла дверь квартиры Федорова.

Квартира оказалась совсем небольшой. Короткий, узкий коридор вел прямо в гостиную, в одном из углов которой была оборудована кухня. Крохотная ванная, тесный – но отдельный – туалет, маленькая спальня, из окон которой открывался неплохой вид на район Медоуз… Квартира находилась практически под самой крышей, поэтому потолки в комнатах были наклонными; они резко понижались к стенам, и Ребус спросил себя, не случалось ли Федорову приложиться макушкой, если утром он слишком резко садился на кровати. В целом от квартиры исходило ощущение не столько нищеты и убожества, сколько уныния и заброшенности. Можно было подумать, что смерть ее обитателя уже наложила на эти стены свою печать.

– Мы очень сожалеем о случившемся, – проговорила Шивон.

Они остановились в гостиной, и Ребус, не тратя времени зря, принялся оглядываться по сторонам. Мусорная корзина была полна смятыми листами с начатыми и незаконченными стихами, на полу рядом с колченогим диваном валялась пустая бутылка из-под коньяка, к стене над складным обеденным столом была прикреплена кнопками карта городских автобусных маршрутов. На столе стояла электрическая пишущая машинка. Ни компьютера, ни телевизора или музыкальной системы в комнате не было – только на подоконнике Ребус увидел простенький портативный радиоприемник с выдвинутой антенной.

Зато книг в квартире хватало. Они были разбросаны и разложены повсюду – книги на русском, английском и нескольких других языках. На поручне кресла висел страницами вниз полураскрытый греческий словарь. На каминной полке, предназначенной для украшений и безделушек, выстроились в ряд пустые жестянки из-под пива. Между ними были заткнуты приглашения на различные мероприятия – все датированные прошлым месяцем. В коридоре на полу Ребус заметил старый телефонный аппарат на длинном шнуре, поэтому сейчас он спросил, был ли у поэта мобильник. В ответ доктор Коулвелл отрицательно качнула головой, ее пышные волосы красиво всколыхнулись, взлетев и опав золотисто-каштановой волной, и Ребусу захотелось задать еще один вопрос, на который она могла бы ответить точно так же. Только многозначительное покашливание Шивон заставило его опомниться и взять себя в руки.

– А компьютер? Неужели у него не было компьютера? – спросил он.

– Я предложила ему пользоваться «макинтошем», который стоит у меня в офисе, но он отказался. Александр не доверял современной технике.

– Вы, вероятно, хорошо его знали?

– Я была его переводчицей. Когда университет выделил специальный преподавательский грант, я приложила все усилия, чтобы он достался ему.

– Где жил мистер Федоров, прежде чем приехал в Эдинбург?

– В Париже. А еще раньше – в Кёльне, Стэнфорде, Мельбурне, Оттаве… – Коулвелл грустно улыбнулась. – Он как-то по-детски гордился количеством штампов в своем паспорте. Кажется, ему даже пришлось заводить специальный вкладыш.

– Кстати… – вмешалась Шивон. – Когда мы… осматривали тело, то не нашли в карманах никаких документов – вообще ничего. Быть может, вы знаете, что обычно носил с собой мистер Федоров?

Коулвелл пожала плечами:

– Блокнот, карандаш… Какие-то деньги, наверное.

– Были ли у него кредитные карточки?

– Да, у Александра была платежная карточка. Он открыл счет в Первом шотландском банке и… Думаю, какие-то документы должны были остаться в квартире… – Она внимательно посмотрела на Шивон. – Вы считаете, что это было ограбление?

– На него, безусловно, кто-то напал, но с какой целью…

– Вы могли бы рассказать, каким человеком был Федоров? – вмешался Ребус. – Я имею в виду: если бы кто-то напал на него на улице, стал бы он сопротивляться?

– Да, скорее всего, да. Александр был физически крепким мужчиной, он любил хорошее вино и жаркие споры.

– То есть у него был горячий, взрывной характер? Вы это хотите сказать?

– Нет, я имела в виду не это.

– Но вы только что сказали, что Александр Федоров любил спорить.

– Ему это нравилось, – поправилась доктор Коулвелл. – Но он умел держать себя в руках.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Это было в Поэтической библиотеке. Когда вечер закончился, он захотел пойти в паб, но я торопилась домой – мне нужно было проверить и выставить оценки за несколько студенческих работ, пока не начались рождественские каникулы.

– С кем же он в таком случае отправился в паб?

– На вечере присутствовало несколько местных поэтов – Рон Батлин, Эндрю Грейг… Думаю, Абигайль Томас тоже пошла с ними, чтобы, по крайней мере, заплатить за напитки: Александр не умел считать деньги. – Она вздохнула, а Ребус и Шивон переглянулись. Похоже, им придется поговорить с библиотекаршей еще раз.

Прежде чем задать следующий вопрос, Ребус слегка откашлялся.

– Как вам кажется, доктор Коулвелл, вы смогли бы опознать тело?

Скарлетт Коулвелл пошатнулась. Казалось, вся кровь отхлынула от ее лица.

– Я… Это необходимо?

– Мне кажется, вы знали его лучше других, – мягко сказал Ребус. – Но, быть может, у мистера Федорова есть близкие родственники, которые могли бы…

Но доктор Коулвелл, похоже, уже справилась с собой.

– Хорошо. Я сделаю это… если надо.

– Если вы не против, мы можем отвезти вас в морг прямо сейчас, – предложила Шивон.

Коулвелл рассеянно кивнула. Пока она молчала, неподвижно глядя в пространство, Ребус потихоньку потянул напарницу за рукав.

– Позвони в участок, – велел он. – Узнай, смогут ли Хейс и Тиббет подъехать сюда с обыском. В первую очередь меня интересуют паспорт, платежная карточка, блокнот, другие документы… Если их здесь нет, значит, их, возможно, забрали грабители. Забрали и выбросили или же…

– У него должны были быть ключи, – подсказала Шивон.

– Верно… – Ребус снова огляделся по сторонам. – Трудно сказать, побывал здесь кто-то до нас или нет. А как вам кажется, доктор Коулвелл, в квартире ничего не пропало?

Коулвелл снова качнула головой и изящным жестом убрала с глаз упавшую на лицо прядь.

– Не думаю. Здесь всегда было не слишком… Творческий беспорядок, одним словом.

– Хорошо. – Ребус кивнул и снова повернулся к Шивон: – В общем, пусть Тиббет и Хейс мчатся сюда.

Кивнув, Шивон потянулась к мобильнику. Коулвелл что-то сказала, чего Ребус не расслышал.

– Простите, что?

– Через час у меня консультация со студентами, – напомнила она.

– Не волнуйтесь, вы не опоздаете. У нас еще много времени, – отозвался Ребус, но как-то равнодушно. – Ключи, – сказал он, протягивая руку Шивон.

– Что?

– Ты останешься здесь, чтобы впустить в квартиру Тиббета и Хейс, а я отвезу доктора Коулвелл в морг.

Шивон стрельнула в него глазами, пытаясь дать ему понять, что он совершает ошибку, но быстро сдалась.

– И пусть кто-нибудь из них подбросит тебя на Каугейт после обыска, – добавил Ребус, пытаясь подсластить пилюлю.