Текст книги "Музыка под занавес"
Автор книги: Иэн Рэнкин
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)
20
«КАПИТАЛИСТЫ» – гласил заголовок на пятой полосе «Ивнинг ньюс» (репортер явно слышал о труде Маркса). Далее следовал подробный отчет об ужине в одном из эдинбургских ресторанов с мишленовскими звездами. Русская делегация арендовала его целиком. Фуа-гра, устрицы, омары, телятина, филей, сыры и разнообразные десерты под шампанское, белое бургундское, выдержанное красное бордо и портвейн, заложенный на хранение еще до начала холодной войны. Репортер особо подчеркивал, что шампанское марки «Рёдерер кристаль» было излюбленным напитком русских царей. В целом ужин обошелся примерно в тысячу фунтов каждому из четырнадцати участников. Имена в заметке не назывались, и Ребус задумался, не было ли среди гостей некоего М. Г. Кафферти. На предыдущей полосе сообщалось о снижении количества убийств в городе: десять насильственных смертей в этом году против двенадцати в прошлом.
Они сидели в одном из пабов на Роуз-стрит. Местечко было неплохое, но в самое ближайшее время здесь могло стать довольно шумно: вот-вот должен был начаться матч Лиги чемпионов между «Селтик» и «Манчестер Юнайтид», и внимание большинства посетителей было приковано к большому телевизионному экрану на стене. Сложив газету, Ребус бросил ее обратно Гудиру, сидевшему за столом напротив него. Зачитавшись, он пропустил последние слова Филлиды Хейс, и теперь попросил ее повторить, что ответил Андерсон.
– «Это может ей аукнуться», – процитировала Филлида.
– Как бы ему самому кое-что не аукнулось… – проворчал Ребус. – И пусть не говорит, будто я его не предупреждал.
– К сожалению, – продолжал развивать свою мысль Тиббет, – неизвестную женщину в капюшоне видел на Кинг-стейблз-роуд только один свидетель. – Заметив, что Гудир снял галстук, младший детектив попытался ослабить узел на своем, но не преуспел. – К тому же его показания звучат довольно… расплывчато.
– Это не значит, что ее там не было, – возразила Шивон. – И даже если эта женщина – не убийца и не соучастница, она могла что-нибудь видеть или слышать. Что касается того, почему она не откликнулась на наши объявления… В одном из своих стихотворений Федоров писал о желании отвести глаза, «чтоб потом не держать ответа».
– И что, по-твоему, это может значить? – заинтересовался Ребус.
– Как минимум то, что у этой женщины могут быть свои причины лечь на дно. Люди не любят вмешиваться в подобные дела.
– Потому что в большинстве случаев у них есть основания не вмешиваться, – поддакнула Хейс.
– Ну а как Нэнси Зиверайт? – спросила Шивон. – Как вам показалось, она все еще что-то скрывает?
– Этот ее приятель определенно вешал нам лапшу на уши, – сказал Тиббет.
– Значит, стоит еще разок пройтись по ее показаниям?
– А на пленках ничего любопытного нет? – поинтересовалась Хейс.
Шивон покачала головой и показала на Гудира.
– Пока удалось выяснить только одно: покойный мистер Риордан очень любил подслушивать чужие разговоры, – объяснил тот. – Даже если для этого ему приходилось полдня ходить за объектом.
– Может, это извращение такое?
– Может быть, – кивнула Шивон.
– Да постойте же вы, в бога вашу мать!.. – вмешался Ребус. – Подробности – это, конечно, хорошо, даже замечательно, но я предлагаю взглянуть на события шире. Вспомните-ка, где Федоров сделал последнюю остановку, перед тем как его убили?.. В гостинице «Каледониан»! Он пил там с Большим Гором Кафферти, а меньше чем в десяти ярдах от него сидел один из русских. – Ребус потер лоб. – Если это совпадение, то довольно странное, вам не кажется?
– Можно кое о чем попросить вас, инспектор? – сказал Гудир.
Ребус повернулся к нему:
– О чем, сынок?
– Не упоминайте Бога всуе, пожалуйста.
– Тебя это задевает?
Гудир покачал головой:
– Просто я был бы рад, если бы вы оказали мне эту любезность.
– В какую церковь ты ходишь, Тодд? – спросил Тиббет.
– Святого Фотада в Саутонхолле.
– Ты там живешь?
– Нет, просто я там вырос.
– Я тоже ходил когда-то на службу, – сказал Тиббет. – Но когда мне исполнилось четырнадцать, перестал. Моя мама умерла от рака, и я больше не видел смысла о чем-то Его просить.
– Вновь, разорван нами планомерно, // Бог – то место, что опять целит, [13]13
Райнер Мария Рильке. «Сонеты к Орфею». Перевод А. Леонтьева.
[Закрыть] – продекламировал Гудир и улыбнулся. – Это тоже из стихотворения, но написал его не Федоров.
– Черт побери!.. – возмутился Ребус. – Стихи, цитаты, шотландская церковь… Я пришел в паб не для того, чтобы слушать нудятину!
– Вы не один такой, – сказал Гудир. – Шотландцы предпочитают скрывать свой ум, потому что умным людям мы не доверяем.
– Мы все отпрыски Джока Тамсона, [14]14
То есть «мы все – шотландцы».
[Закрыть] – поддержал Тиббет. – В смысле, мы должны быть одинаковыми.
– Нам нельзя отличаться от большинства, – кивнул Гудир.
– Видишь, чего ты лишишься, когда выйдешь на пенсию? – ухмыльнулась Шивон. – Умник на умнике сидит и умником погоняет.
– Значит, я ухожу на пенсию вовремя, – отрезал Ребус и поднялся. – А теперь, умники, прошу меня простить, но у меня семинар с профессором Мак-Никотином.
Роуз-стрит была в этот час довольно оживленной. Участницы предсвадебного девичника, одетые в одинаковые майки с надписью «Четыре свадьбы и один капец», переходили из паба в паб. Проходя мимо Ребуса, они послали ему несколько воздушных поцелуев, но потом были остановлены группой молодых людей, которые двигались во встречном направлении. Судя по всему, это были участники холостяцкой вечеринки, возглавляемые будущим женихом, пиджак и брюки которого были щедро заляпаны пеной для бритья, яйцами и мукой. Офисные работники возвращались домой после пары кружек пива. Туристы с детьми топтались посреди тротуара, не зная, как реагировать на бурную встречу представительниц невесты и друзей жениха. Опоздавшие к началу игры болельщики торопливо ныряли в пабы и спортбары.
Дверь позади Ребуса отворилась, и на улицу вышел Тодд Гудир.
– Никогда бы не подумал, что ты тоже куришь, – сказал Ребус.
– Я – домой. – Гудир на ходу пытался попасть руками в рукава куртки. – Деньги на следующий заход я оставил на столе.
– Не иначе на свидание торопишься?
– Угу.
– Как ее зовут?
Гудир ответил не сразу.
– Соня, – проговорил он наконец, так и не сумев выдумать уважительной причины, чтобы не называть Ребусу имени своей девушки. – Она работает в экспертно-криминалистической бригаде.
– И в среду она была на месте преступления?
Гудир кивнул.
– Вы, наверное, ее помните – ей двадцать пять, и у нее такие короткие, светлые волосы…
Ребус покачал головой.
– Не обратил внимания, – признался он.
Гудир обиделся было, но передумал.
– Вы ведь тоже когда-то ходили в церковь, не так ли? – проговорил он.
– Кто тебе сказал?
– Я слышал, как кто-то в участке упоминал об этом.
– Слухам лучше не доверять.
– Тем не менее у меня такое чувство, что это правда.
– Твое чувство тебя не подвело. – Ребус поднял голову и выпустил струйку дыма. – Я стучался в двери разных церквей, но так и не нашел ответов на свои вопросы.
Гудир задумчиво кивнул:
– То, что сказал Колин, так типично… Умирает любимый человек, и мы виним во всем Господа. Наверное, что-то похожее случилось и с вами, я угадал?
– Со мной ничего не случилось, – твердо ответил Ребус, краем глаза следя за участницами девичника, которые отправились на поиски очередной забегаловки. Партия жениха тоже провожала их взглядами; два-три кавалера, похоже, спорили, не наплевать ли на традиции и не двинуть ли следом.
– Извините, – сказал Гудир. – Я просто спросил…
– Любопытство до добра не доводит.
– Вам, наверное, будет очень не хватать вашей работы?
Ребус закатил глаза с видом мученика.
– Ну вот, опять!.. – пожаловался он в пространство. – Выходишь покурить, а попадаешь на «Время вопросов»!
– Пожалуй, я лучше пойду, – откликнулся Гудир с извиняющейся улыбкой.
– Постой…
– Да?
Несколько мгновений Ребус сосредоточенно разглядывал тлеющий кончик сигареты.
– Когда ты увидел Кафферти в комнате для допросов… ты встретился с ним в первый раз?
Гудир кивнул.
– Он знает твоего брата, да и деда тоже, коли на то пошло… – Ребус поглядел вдоль Роуз-стрит. – Паб Гарри Гудира когда-то находился в квартале отсюда – ты в курсе? Я только забыл, как он назывался…
– «Передышка».
– Точно… – Ребус утвердительно мотнул головой. – Когда твоего деда судили, я свидетельствовал против него.
– Я этого не знал.
– Задержание мы проводили втроем, но давать показания в суд отправился я один.
– А против Кафферти вы свидетельствовали?
– И оба раза он попадал за решетку. – Ребус сплюнул на мостовую. – Шив говорит, твой брат с кем-то подрался. Как он сейчас, нормально?
– Думаю, да… – Гудир смутился. – Извините, но мне действительно пора идти.
– Ступай. Увидимся завтра.
– В таком случае – спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Ребус проводил удаляющегося Гудира взглядом. По правде сказать, он казался ему неплохим парнем. И неплохим полицейским. Быть может, подумал Ребус, Шив и удастся что-то из него сделать.
Деда Гудира он помнил очень хорошо. Его «Передышка» была своего рода местной достопримечательностью: там вовсю торговали таблетками-стимуляторами, травкой, марафетом, изредка попадался и героин. Гарри был дилером средней руки и постоянно имел неприятности с полицией; одно время Ребус даже удивлялся, как ему вообще удалось получить разрешение на открытие паба. Несомненно, имела место передача денег из рук в руки – никак иначе Ребус не мог объяснить, почему чиновники из городской администрации пошли ему навстречу. Впрочем, купить влиятельных друзей в нужных местах можно было всегда: в свое время и у Кафферти было несколько «ручных» муниципальных советников, благодаря которым он неизменно дешево отделывался – вне зависимости от того, сколько ему приходилось за это платить. Пытался он купить и Ребуса, но у него ничего не вышло: инспектор к этому времени уже знал, что к чему.
«Не моя вина, что дедушка Гудир закончил свои дни в кутузке…»
Затушив сигарету, Ребус повернулся к дверям паба, но на пороге замешкался. Что ждало его внутри? Еще одна порция спиртного и компания юнцов: Шив, Фил и Кол, скорее всего, увлеченно обсуждают дело, перебрасываясь версиями и идеями точно мячиками. Какую лепту мог он внести в это?..
И, закурив еще одну сигарету, Ребус зашагал прочь. Сначала он свернул на Фредерик-стрит, потом – на Принсес-стрит. Подсвеченный прожекторами силуэт Эдинбургского замка как будто парил в воздухе на фоне темного ночного неба. В парке у подножия холма монтировали увеселительные аттракционы и многочисленные палатки, которым уже совсем скоро суждено было стать настоящим местом паломничества для покупателей, не успевших обзавестись подарками к Рождеству. Ребусу даже показалось, что он слышит музыку – должно быть, в парке работал каток под открытым небом. Стайки детей и подростков пробирались вдоль магазинных витрин, не обращая на него ни малейшего внимания. «Когда это я успел стать человеком-невидимкой», – удивился Ребус. Остановившись напротив одной из витрин, он взглянул на свое отражение в стекле – сутулые плечи, выпирающий живот и все остальное. Значит, он существовал, но дети продолжали как ни в чем не бывало скользить мимо, словно в их мире для него не нашлось места.
«Должно быть, именно так чувствует себя призрак», – подумал Ребус.
Добравшись до перекрестка, он дождался зеленого, пересек улицу и толкнул дверь, ведущую в бар «Каледониан». В этот поздний час в баре было многолюдно. Играл джаз, Фредди колдовал с шейкером и льдом, официантка ждала, пока он смешает последний коктейль, чтобы нести поднос с напитками к столикам, за которыми царило оживленное веселье. Сегодня все посетители бара выглядели людьми благополучными, преуспевающими, уверенными в себе и в своем будущем.
Многие прижимали к уху мобильные телефоны, ухитряясь одновременно говорить и с абонентом, и с соседями по столу. Один такой субъект сидел на облюбованном Ребусом табурете возле бара. Свободных мест у стойки не было, и детективу захотелось подойти и прогнать нахала, но он справился с раздражением и стал терпеливо ждать, пока Фредди разольет напитки.
Наконец официантка отошла, ловко управляясь с подносом, бармен поднял голову и сразу заметил Ребуса. Озабоченное выражение, появившееся на лице Фредди, подсказало детективу, что ситуация изменилась. При таком скоплении посторонних бармен вряд ли захочет отвечать на вопросы.
Тем не менее Ребус подошел к стойке.
– Мне как обычно, – сказал он, оглядываясь по сторонам. – Ты, я вижу, не преувеличивал, когда говорил, что по вечерам у вас бывает оживленно.
На этот раз вместе с бокалом Фредди подал счет, но Ребус только снисходительно улыбнулся, чтобы бармен знал – он ни на что не претендует. Налив в виски несколько капель воды, Ребус взболтал бокал и понюхал содержимое, одновременно оглядывая зал.
– Если вы их высматриваете, то зря. Они уехали, – негромко подсказал Фредди.
– Кто?
– Русские. Выписались сегодня после обеда. Сейчас, наверное, уже летят в свою Москву.
Ребус постарался скрыть разочарование.
– Я, собственно, хотел узнать, – сказал он, – не выяснил ли ты, кто был с Андроповым в тот день?
Бармен кивнул.
– Я собирался позвонить вам завтра, – сказал он, понизив голос до шепота, и оглянулся на официантку, которая подошла с очередным заказом: два красных вина и фирменное шампанское. Пока Фредди наполнял бокалы, Ребус прислушивался к разговору рядом. Два бизнесмена-ирландца, не отрывая взгляда от экрана телевизора, показывавшего (без звука) второй тайм футбольного матча, обсуждали какую-то сделку с недвижимостью. Сделка неожиданно сорвалась, и оба пришли сюда топить свое горе в вине. «Господь да пошлет им медленную и мучительную смерть» – таково было их основное пожелание неведомым врагам, за осуществление которого поднимались и опустошались бокалы.
Ребус всегда любил сидеть в барах и слушать разговоры о чужой жизни. Сейчас он задумался о том, не делает ли это его своего рода вуайеристом вроде Риордана.
– Как только у нас появится малейшая возможность поставить их раком… – говорил один из ирландцев.
Фредди воткнул бутылку шампанского в ведерко со льдом и вернулся к Ребусу.
– Это был министр экономического развития, – сказал бармен. – На парламентском сайте министры размещены первыми, иначе мне понадобилось бы гораздо больше времени.
– Как его зовут?
– Джеймс Бейквелл.
Ребусу имя показалось знакомым, но он никак не мог сообразить, откуда он его знает.
– Я видел его по телику пару недель назад, – сказал Фредди.
– Случайно, не в передаче «Время вопросов»? – предположил Ребус.
– Точно. – Бармен кивнул.
Да, подумал Ребус, он тоже видел Бейквелла в этой передаче. Министр то и дело пререкался с Меган Макфарлейн, а Федоров сидел как раз между ними. Тогда Бейквелл – новый лейборист по убеждениям – показался Ребусу несколько неотесанным: он либо не пожелал прислушаться к советам телевизионных гримеров, либо таков был его политический имидж. Пятидесятилетний, с копной взъерошенных темных волос, в очках в тонкой проволочной оправе, с мощной челюстью и ярко-голубыми глазами навыкате, он походил на шута горохового, но Ребус знал, что многие уважали этого человека за решительность, с какой он отказался от теплого местечка в Вестминстере ради возможности баллотироваться в шотландский парламент. Одно это делало его как минимум исключением из общего правила, ибо по глубокому убеждению Ребуса самые яркие политические таланты по-прежнему стремились в Лондон.
Не менее любопытным показался ему и тот факт, что Фредди не упомянул о спутниках министра. В самом деле, если встреча Бейквелла с русскими была официальной или, по крайней мере, протокольной, вместе с ним в зале должны были бы находиться секретари и советники, а так… Получалось, что поздним вечером министр экономического развития пьет один на один с русским бизнесменом… А потом к ним нежданно-негаданно присоединяется Большой Гор Кафферти.
Ребус помотал головой. Слишком много вопросов пульсировало у него в мозгу, и вопросов сложных – таких, на которые не ответишь с наскока. Допив виски, он оставил деньги на стойке и, немного подумав, решил идти домой. Именно в этот момент сигнал мобильного телефона известил его о поступившем сообщении. Шивон интересовалась, куда он подевался.
– Много же тебе понадобилось времени, – пробормотал Ребус себе под нос. Проходя мимо ирландцев, он услышал, как один говорит другому:
– Если бы эта скотина умерла в рождественское утро, лучшего подарка я бы не ждал!
Отель можно было покинуть двумя способами: собственно через бар и через вестибюль. Ребус избрал второй путь, хотя и не мог бы сказать – почему. Когда он обходил стойку регистрации, во вращающихся стеклянных дверях появились двое. Шедшего чуть впереди мужчину Ребус узнал сразу – это был водитель Андропова.
Следом за ним в вестибюль вошел сам Андропов. Увидев Ребуса, он замедлил шаг и прищурился, гадая, где они могли встречаться. Ребус продолжал как ни в чем не бывало двигаться к выходу. Приблизившись к Андропову на несколько шагов, он слегка наклонил голову в знак приветствия.
– А я думал, вы вернулись домой, – проговорил Ребус как можно небрежнее.
– Я решил задержаться еще на несколько дней, – ответил Андропов без малейшего акцента. Судя по выражению его лица, он никак не мог понять, кто перед ним.
– Я – знакомый мистера Кафферти, – напомнил Ребус.
– Ах да, конечно…
Водитель уже стоял рядом с Ребусом – опущенные руки сложены впереди, ноги слегка расставлены, центр тяжести чуть смещен вперед. Поза была достаточно характерной, чтобы признать в нем не только шофера, но и телохранителя.
– На несколько дней?.. – повторил Ребус. – Собираетесь развлечься, или у вас здесь еще какие-то дела?
– Наибольшее удовольствие я получаю, решая деловые вопросы. – Эта фраза прозвучала так, словно Андропов уже не раз ее повторял и ожидал в ответ смеха или улыбки. Ребус постарался оправдать его ожидания.
– Вы видели сегодня мистера Кафферти? – спросил он.
– Простите, я позабыл, как вас зовут.
– Джон, – подсказал Ребус.
– И что же связывает вас с мистером Кафферти, Джон?
– То же самое мне хотелось бы спросить у вас, мистер Андропов, – сказал Ребус, решив, что разоблачен, и дальше играть в кошки-мышки бессмысленно. – Нет ничего плохого в том, чтобы водить компанию с богатыми и влиятельными и принимать заигрывания политиканов всех мастей и убеждений, но, когда начинаешь встречаться тет-а-тет с профессиональным преступником вроде Кафферти, нужно быть поосторожнее.
– Я видел вас возле муниципалитета! – Андропов поднял вверх палец в черной перчатке. – И возле отеля тоже…
– Я из полиции.
Ребус предъявил свое удостоверение, и Андропов внимательно его изучил.
– Я что-нибудь нарушил, инспектор?
– Неделю назад вы встречались здесь с Джимом Бейквеллом и Моррисом Гордоном Кафферти…
– Допустим. И что?
– Одновременно с вами в баре находился еще один человек – ваш соотечественник, поэт Федоров. Меньше чем через двадцать минут после того, как он вышел из бара, его убили.
Андропов согласно кивнул:
– Это настоящая трагедия, инспектор. Мир остро нуждается в поэзии и в поэтах, ведь они властители наших умов.
– Я бы сказал, что в этой области у них имеются конкуренты.
Андропов предпочел пропустить его замечание мимо ушей.
– Уже несколько человек, – сказал он, – сочли необходимым предупредить меня, что ваша полиция видит в нападении на Александра нечто большее, чем простое уличное ограбление. Скажите, инспектор, что, по вашему мнению, с ним произошло?
– Об этом нам лучше поговорить в участке. Не согласитесь ли вы как-нибудь заглянуть к нам на Гейфилд-сквер?
– Не думаю, инспектор, что вам удастся извлечь из беседы со мной что-то полезное для следствия.
– Иными словами, вы отказываетесь.
– Позвольте мне высказать свою версию. – Андропов шагнул ближе, телохранитель повторил его движение. – Cherchez la femme, [15]15
Ищите женщину (фр.).
[Закрыть] инспектор.
– Что конкретно вы имеете в виду?
– Вы не говорите по-французски?
– Я знаю, что означает это выражение. Мне просто не понятно, на что вы намекаете. Или на кого…
– В Москве у Федорова была репутация, гм-м… большого любителя юбок. Как вам, вероятно, известно, одно время он преподавал в университете, но был вынужден оставить эту работу из-за обвинений в неподобающем поведении. По-видимому, соблазн оказался слишком велик: молоденькие студентки, знаете ли, и чем моложе, тем лучше… А теперь прошу меня извинить. – Андропов сделал движение к бару.
– Торопитесь к своему дружку-гангстеру? – предположил Ребус, но Андропов не обратил на его слова ни малейшего внимания.
Телохранитель последовал за хозяином; он, однако, счел необходимым обернуться и бросить на Ребуса угрожающий взгляд. Мол, не дай тебе бог встретиться со мной в темном переулке…
Ребус ответил взглядом, исполненным не менее грозного смысла: «Вы оба у меня в списке подозреваемых, приятель, и ты, и твой босс»…
Оказавшись, наконец, на улице, Ребус вдохнул морозный и свежий ночной воздух и решил, что пойдет домой пешком. Вскоре он, однако, почувствовал, что его сердце отчаянно колотится, во рту пересохло, кровь пульсирует в висках. Не желая сдаваться так скоро, Ребус прошел еще несколько сот ярдов, и только потом остановил такси.
