Текст книги "Музыка под занавес"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

31

Скарлетт Коулвелл ждала Ребуса в своем кабинете на Джордж-сквер. Кабинет находился на одном из верхних этажей, и из его окон мог бы открываться неплохой вид на город, но сегодня любоваться панорамой Эдинбурга мешала влага, осевшая на внутренней поверхности двойных стекол.

– Это у нас частенько случается, – извинилась доктор Коулвелл. – Подумать только: здание построено всего сорок лет назад, а уже разваливается.

Но Ребус смотрел не столько на окно, сколько на стеллажи, заставленные русскими книгами и учебниками. Стоящие на полках гипсовые бюстики Маркса и Ленина служили для них боковыми подпорками. Стена напротив была увешана картами и рекламными плакатами, среди которых затесалась фотография президента Ельцина, исполняющего какой-то незамысловатый танец.

Стол Скарлетт Коулвелл стоял возле окна. Он был обращен к комнате, и вплотную к нему стояли еще два сдвинутых вместе стола и восемь стульев, занимавших почти все свободное пространство. На полу в углу Ребус увидел электрический чайник.

Сидя возле него на корточках, доктор Коулвелл насыпала растворимый кофе в две кружки.

– Вам с молоком? – спросила она.

– Да, спасибо, – поблагодарил Ребус, разглядывая ее пышные волосы и стройное бедро, красиво обрисованное натянувшейся юбкой.

– Сахар?

– Нет, только молока.

Чайник закипел, Скарлетт разлила кипяток по кружкам и протянула одну из них Ребусу. Только потом она поднялась на ноги. Несколько секунд они стояли почти вплотную друг к другу, наконец Коулвелл еще раз извинилась за тесноту и вернулась на рабочее место. Ребус примостился на краешке одного из сдвоенных столов.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной.

Скарлетт Коулвелл подула на свой кофе.

– Не за что. Я очень расстроилась, когда узнала о… о мистере Риордане.

– Вероятно, вы встречались с ним в Поэтической библиотеке? – предположил Ребус.

Она кивнула и тут же энергичным жестом убрала назад упавшие на лицо волосы.

– И еще в «Силе слова».

Теперь уже Ребус кивнул:

– Это книжный магазин, где выступал мистер Федоров, верно?

Доктор Коулвелл движением руки показала ему на стену. Приглядевшись, Ребус увидел на ней фотографию, запечатлевшую Александра Федорова во время одного из выступлений: рот поэта был широко открыт, правая рука драматическим жестом воздета к потолку.

– Не очень-то похоже на книжный магазин, – заметил он.

– В конце концов выступление решено было перенести в более просторное помещение – в кафе на Николсон-стрит. И все равно мест для всех желающих едва хватило.

– Здесь он в своей стихии, – сказал Ребус, кивком указывая на фотографию. – Это вы его сняли?

– К сожалению, я почти не умею фотографировать… – проговорила Скарлетт Коулвелл извиняющимся тоном.

– У меня вышло бы еще хуже. – Ребус улыбнулся. – Значит, Чарльз Риордан записывал и это выступление?

– Да. – Она немного помолчала. – На самом деле это большая удача, что вы позвонили.

– Вот как?

– Потому что я сама собиралась звонить вам, чтобы попросить об одном одолжении.

– Что я могу для вас сделать, доктор Коулвелл?

– Есть один журнал, называется «Лондонское литературное ревю»… Там прочли некролог, который я написала для «Скотсмена», и решили напечатать одно из стихотворений Александра.

– Ну и что же? – Ребус поднес к губам чашку с кофе.

– Это одно из последних его стихотворений, оно на русском… Александр читал его в Поэтической библиотеке… – Она грустно улыбнулась. – Мне даже кажется, он закончил его буквально накануне. Проблема, однако, в том, что у меня этого стихотворения нет. И боюсь, нет ни у кого.

– А вы заглянули в его корзину для бумаг?

– Если я скажу «да», вы будете считать меня стервятницей?

– Вовсе нет. – Ребус покачал головой. – Но стихотворения вы так и не нашли, не так ли?

– Нет, не нашла. Вот почему я обратилась к одному милому молодому человеку из студии Чарльза…

– К Терри Гримму?

Она снова кивнула и снова нетерпеливым движением поправила упавшие на глаза волосы.

– Он сказал, что запись сохранилась… И что она – у вас.

Ребус вспомнил, как они с Шивон сидели в ее машине, слушая стихи, которые читал недавно умерший человек.

– Вы хотите взять ее на время? – спросил Ребус. Он был уверен, что Федоров действительно прочел несколько стихотворений на своем родном языке.

– Ненадолго. Я хотела бы попытаться перевести это стихотворение. Мне кажется, я должна сделать это в память о нем…

– Разумеется, доктор Коулвелл.

Она просияла, и Ребусу показалось, что, если бы не разделявший их стол, Скарлетт могла бы даже обнять его. Она, однако, только спросила, придется ли ей слушать диск в полицейском участке или она сможет взять его с собой.

Тут Ребус сразу вспомнил, что в участке ему нельзя появляться ни в коем случае.

– Я сам вам его привезу, – пообещал он.

Доктор Коулвелл еще раз улыбнулась, но ее улыбка внезапно погасла.

– Я совсем забыла… – проговорила она расстроенно. – Стихотворение в «Лондонское ревю» нужно представить уже на будущей неделе.

– Я постараюсь сделать так, чтобы у вас было как можно больше времени для работы, – сказал Ребус и добавил: – Жаль, что мы до сих пор не поймали убийцу Федорова.

Коулвелл погрустнела еще больше.

– Я уверена, вы делаете все, что в ваших силах.

– Спасибо за доверие. – Ребус усмехнулся. – Кстати, вы так и не спросили, зачем я попросил вас о встрече.

– Я подумала, вы сами скажете.

Ребус кивнул:

– Скажу. В последние дни я изучал жизнь Федорова – пытался выяснить, были ли у него враги…

– Самым серьезным врагом Александра было государство, инспектор.

– Это я уже понял. – Ребус кивнул. – Но мне удалось узнать кое-что еще. Один человек сообщил мне, что в свое время мистеру Федорову пришлось оставить должность преподавателя из-за многочисленных романов со студентками… Но с недавних пор мне начало казаться, что мой источник пытался намеренно ввести меня в заблуждение. Быть может, ничего такого не было, и я напрасно…

Доктор Коулвелл остановила его движением руки.

– Александра действительно уволили из университета. Он сам мне об этом рассказывал. Разумеется, обвинение было ложным: власти стремились избавиться от него любым способом…

Она произнесла эти слова таким тоном, словно ей до сих пор было больно за мертвого поэта.

– Прошу вас, не обижайтесь, доктор Коулвелл, но мне… я должен спросить: с вами мистер Федоров ничего себе не позволял?

– У меня есть постоянный партнер, инспектор.

– При всем моем уважении, доктор… – Ребус покачал головой. – Вы – красивая женщина, а у меня сложилось впечатление, что Александр Федоров был неравнодушен к женскому полу. И сдается мне, что никакой партнер, если только он не чемпион мира по боевым искусствам, его бы не остановил.

Скарлетт Коулвелл снова улыбнулась и тут же в приливе напускной стыдливости опустила взгляд.

– Да, – призналась она, – вы правы. После нескольких бокалов либидо Александра, гм-м… поднимало голову.

– Изящно сказано. Это его слова?

– Нет, мои. Мои собственные.

– Тем не менее Федоров, похоже, считал вас своим близким другом, иначе он не говорил бы с вами столь откровенно.

– Мне кажется, у Александра не было настоящих друзей. Это довольно распространенное явление среди писателей и поэтов – на всех остальных людей они смотрят как на материал для своих произведений. А как можно спать с человеком, зная, что впоследствии он об этом напишет и весь мир будет читать описание самых интимных мгновений твоей жизни?

– Кажется, я вас понимаю… – Ребус слегка откашлялся. – Но ведь Федоров должен был как-то… усмирять то самое либидо, о котором вы упомянули.

– О, у него были женщины, инспектор!

– Здесь, в Эдинбурге? Неужели снова студентки?

– Этого я не знаю.

– А как насчет Абигайль Томас из Поэтической библиотеки? Кажется, в первую нашу встречу вы упомянули о том, что она влюблена в Федорова.

– Если она и испытывала к нему какие-то чувства, то без взаимности, – отмахнулась Коулвелл, потом, немного подумав, спросила: – Вы действительно считаете, что Александра могла убить женщина?

Ребус пожал плечами. Он много раз пытался представить себе, как изрядно подвыпивший Федоров идет по Кинг-стейблз-роуд и вдруг натыкается на женщину, которая предлагает ему бесплатный секс. Пошел бы он с незнакомкой?.. Может быть. А с женщиной, которую он знал?.. Этот вариант казался Ребусу куда более вероятным.

– Скажите, в разговорах с вами мистер Федоров никогда не упоминал фамилию Андропов? – спросил он.

Коулвелл задумалась, беззвучно шевеля губами. Очевидно, она несколько раз повторила фамилию про себя, потом покачала головой:

– Извините, нет…

– А как насчет Кафферти?

– Тоже нет. – Она взглянула на него. – Похоже, вам от меня мало проку.

– Иногда, – наставительно сказал Ребус, – отрицательный результат не менее важен, чем положительный.

– Это как у Шерлока Холмса? Я никак не могу запомнить эту цитату. «Отбросить все…» Ну вы-то должны ее знать…

Ребус солидно кивнул, не желая, чтобы она сочла его недостаточно начитанным. Каждый день по дороге на работу он проходил мимо статуи Шерлока Холмса на углу Лит-стрит. Как он выяснил, статую воздвигли на том самом месте, где еще недавно стоял дом, в котором прошло детство Конан Дойла.

– Как там дальше?..

Ребус пожал плечами:

– Я, как и вы, никак не могу запомнить ее полностью.

Поднявшись, Коулвелл обогнула стол и, слегка задев Ребуса юбкой по ногам, протиснулась мимо него к полкам и сняла оттуда какую-то толстую книгу. Ребус успел заметить надпись на корешке – это был сборник цитат. Отыскав раздел, посвященный Конан Дойлу, она стала водить пальцем по страницам, отыскивая нужную цитату.

– Ага, вот: «…Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался». <sup>[20]20
  Артур Конан Дойл. Знак четырех. Перевод М. Литвиновой.


[Закрыть]</sup> – Коулвелл нахмурилась. – Опять я все перепутала – мне казалось, что речь шла о том, чтобы исключить наиболее вероятное – то, что лежит на поверхности.

– Гм-м… – глубокомысленно протянул Ребус в надежде, что она примет его мычание за согласие. Затем он поставил пустую кружку на стол. – Скажите, доктор Коулвелл, могу я, в свою очередь, обратиться к вам с просьбой?

– Услуга за услугу?..

Она прищурилась и захлопнула том. В воздух взвилось небольшое облачко пыли.

– Я только хотел попросить у вас ключ от квартиры Федорова.

– Вам повезло, инспектор. Какой-то человек из коммунального ведомства должен был заехать за ним, но так и не объявился.

– Кстати, что они собираются сделать с его вещами?

– Консульство обещало все забрать – ведь какие-то родственники у него, наверное, все же остались.

Она вернулась за стол и, выдвинув ящик, достала оттуда кольцо с ключами и протянула их Ребусу. Он кивнул и спрятал ключи в карман.

– У нас на первом этаже постоянно дежурит консьерж, – сказала Коулвелл. – Если меня вдруг не окажется на месте, можете оставить ключи у него. А вы не забудете про запись? – добавила она после короткой заминки.

– Можете на меня рассчитывать.

– Тот парень со студии сказал, что это – единственная уцелевшая копия. – Она вздохнула. – Бедный мистер Риордан – какая жуткая смерть!..

Выйдя на улицу, Ребус нашел лестницу, ведущую с Джордж-сквер на Бакли-плейс, и спустился по ней. Здесь было полно студентов, которые выглядели… как самые обычные студенты, погруженные в учебу, и он им даже немного позавидовал. У подножия лестницы Ребус ненадолго остановился, чтобы закурить сигарету, но в воздухе заметно похолодало, и он решил, что гораздо приятнее будет курить в помещении.

Квартира Федорова выглядела в точности так же, как в прошлый раз. Лишь на столе было разложено несколько листов бумаги, извлеченных из мусорной корзины и тщательно разглаженных. Очевидно, это Скарлетт Коулвелл искала среди черновиков следы последнего стихотворения Федорова. Глядя на них, Ребус вспомнил о своих шести экземплярах «Астапово-блюза» – и о том, что ему нужно найти человека, который мог бы продать их для него через интернет-аукцион. Внимательно осматривая комнату, он, однако, обнаружил, что нескольких книг Федорова недостает. «Тоже Коулвелл, – подумал он, – или здесь похозяйничал кто-то другой?» Сделанное открытие заставило его задуматься, не опоздал ли он с продажей книг: безусловно, появление на рынке большого количества экземпляров с автографом поэта должно было сбить цены. Пока Ребус раздумывал над этим, зазвонил его мобильник. Номер на экране показался ему незнакомым, но перед ним стоял международный код.

– Инспектор Ребус, полиция Эдинбурга, – сказал он в телефон. – Слушаю вас…

– Алло! Говорит Родди Денхольм. Это вы мне звонили?..

Выговор выдавал в нем человека, получившее неплохое образование.

– Да, мистер Денхольм. Спасибо, что перезвонили.

– Вам повезло, инспектор, – я ложусь довольно поздно…

– У нас здесь день.

– А в Сингапуре – ночь.

– Мистер Блэкмен говорил, что вы сейчас находитесь либо в Мельбурне, либо в Гонконге…

Денхольм от всей души рассмеялся. В его смехе Ребус уловил легкую хрипотцу, свойственную курильщикам.

– На самом деле я могу быть где угодно, – сказал он. – Даже в соседнем здании. Потрясающее изобретение – эти мобильные телефоны!

– Если вы находитесь в соседнем здании, сэр, то гораздо дешевле было бы просто встретиться и поговорить лицом к лицу, – заметил Ребус.

Денхольм снова рассмеялся:

– Вы так хотите меня видеть? Тогда кто мешает вам сесть на самолет и прилететь ко мне в Сингапур?

– Я стараюсь по мере сил не способствовать загрязнению окружающей среды окислами углерода.

Ребус глубоко затянулся и выпустил табачный дым к потолку.

– А вы сейчас где, инспектор?

– На Бакли-плейс…

– А-а, знаю… Университетский район, да?

– В квартире одного покойника.

– Простите, я не расслышал. Где, вы сказали?

– В квартире человека, который умер.

Последовала пауза, потом Денхольм сказал:

– Из таких мест мне еще не звонили. И чья же это квартира, если не секрет?

– Одного поэта. Его звали Александр Федоров. Вы о нем слышали?

– Да, конечно, но…

– Он был убит примерно неделю назад, и в ходе расследования всплыло ваше имя.

– Расскажите-ка поподробнее…

Эта фраза прозвучала так, словно Денхольм устраивался в кресле или на кровати в номере отеля. Ребус тоже опустился на диван и уперся локтем в колени.

– Нам стало известно, что вы работали над одним проектом – что-то вроде видеоинсталляции для нашего парламента. Звуковое оформление вы поручили одному специалисту…

– Чарльзу Риордану, – подсказал Денхольм.

– Вот именно. – Ребус немного помолчал. – К сожалению, он тоже погиб.

Родди Денхольм негромко присвистнул:

– Как это произошло?

– Кто-то поджег его дом.

– А записи?.. Записи целы?!

– Насколько нам известно – да. Записи уцелели.

Денхольм, по-видимому, уловил новые нотки в голосе Ребуса.

– Я, вероятно, кажусь вам самовлюбленным эгоистом, – начал он. – Но…

– Не беспокойтесь, – перебил Ребус. – Ваш агент мистер Блэкмен тоже спросил в первую очередь о пленках.

Денхольм смущенно откашлялся.

– Бедняга Чарльз…

– Вы хорошо его знали?

– Мы познакомились, когда я начал работать над парламентским проектом. Он показался мне достаточно симпатичным человеком – порядочным и весьма квалифицированным, но я бы не сказал, чтобы мы с ним много общались.

– Мистер Риордан работал и с Александром Федоровым.

– Вы намекаете, что я могу быть следующей жертвой?

По тому, как Денхольм это сказал, было трудно понять, шутит он или нет, поэтому Ребус просто ответил:

– Я так не думаю, сэр.

– И вызвоните не для того, чтобы меня… предостеречь?

– Просто мне показалось, что совпадение достаточно любопытное.

– Но ведь я совсем не знал Федорова – мы никогда не встречались.

– Зато один из поклонников вашего искусства знал Александра очень хорошо. Его фамилия Андропов. Сергей Андропов.

– Имя мне знакомо.

– Он – крупный предприниматель и коллекционирует ваши работы. Что интересно, Андропов рос вместе с Федоровым.

Денхольм снова присвистнул.

– Вы когда-нибудь встречались с Андроповым?

– Нет, насколько мне известно. – Денхольм немного помолчал. – И вы думаете, что Андропов убил Федорова?

– Мы стараемся учитывать все возможности.

– А как… что случилось с Федоровым? Андропов подбросил ему какой-то радиоактивный изотоп, как тому русскому парню в Лондоне?

– Вы имеете в виду Литвиненко? Нет. Федорова жестоко избили на улице. Проломили ему череп.

– Да-а, преступник явно не стремился придать происшедшему видимость несчастного случая.

– Нет, не стремился. Скажите, мистер Денхольм, почему вы избрали для вашего проекта именно Комитет по возрождению городов?

– Это не я – это они меня выбрали. Точнее, когда я поинтересовался, кто из парламентариев хотел бы поучаствовать в подготовке проекта, председатель этого комитета сказала, что она готова мне содействовать.

– Вы имеете в виду Меган Макфарлейн?

– Вот уж у кого нет недостатка в самомнении! Можете мне поверить, инспектор – уж я-то в этом разбираюсь!

– Охотно верю, сэр.

В трубке послышался звук, похожий на дверной звонок.

– Кажется, мне принесли ужин, – пояснил Денхольм.

– Не стану вас больше задерживать, – сказал Ребус. – Еще раз спасибо вам за то, что перезвонили.

– Пустяки, инспектор.

– Только одно, сэр… – Ребус выдержал паузу, чтобы полностью завладеть вниманием художника. – Прежде чем вы откроете дверь, убедитесь, что это действительно рассыльный.

С этими словами он выключил телефон и позволил себе улыбнуться.

32

– Здесь, наверное, совсем не много, если сюда все влезло, – задумчиво проговорила Шивон, вертя в пальцах небольшую флешку в пластиковом корпусе. Она сидела за столом инспектора Макрея, который куда-то уехал, а свой кабинет предоставил в ее распоряжение. Это оказалось весьма кстати: она привела сюда Терри Гримма, поскольку в помещении отдела происходило настоящее столпотворение.

– Вовсе нет, – возразил Гримм. – Здесь примерно шестнадцать часов записи. На флешку помещается и больше, но, к сожалению, огонь уничтожил почти все пленки.

И он кивком показал на мешки с вещественными доказательствами, которые привез с собой. Мешки были крепко завязаны, но в кабинете все равно витал запах горелой пластмассы.

– Вам ничего не бросилось в глаза? – спросила Шивон и тут же поправилась: – Я хотела сказать, может быть, что-то привлекло ваше внимание, что-нибудь необычное или странное?

Инженер покачал головой:

– Нет, ничего… Разве что вот… – Он сунул руку во внутренний карман куртки и достал компакт-диск. – Чарли записывал этого русского и раньше, несколько недель назад. Эта запись хранилась в студии. Я случайно на нее наткнулся и прожег для вас копию.

Он протянул диск Шивон.

– Спасибо.

Она кивнула.

– Что касается последней записи Федорова, – добавил Гримм, – то за ней охотилась какая-то профессорша из университета. Она звонила к нам на студию, но, насколько мне известно, единственная копия находится у вас.

– Ее фамилия, случайно, не Коулвелл? – уточнила Шивон.

– Что-то вроде того. – Гримм некоторое время рассматривал собственные пальцы. – Вы еще не знаете, кто его убил?

Шивон хмыкнула и показала на стеклянную перегородку между кабинетом начальника и отделом.

– Как видите, мы пока не празднуем.

Он кивнул, но его взгляд продолжал внимательно ощупывать лицо Шивон.

– Хороший способ уйти от ответа, – тихо сказал Гримм.

– Чтобы раскрыть такое дело, нужно сначала ответить на вопрос «почему», мистер Гримм, – серьезно ответила Шивон. – И если бы вы нам помогли, мы были бы вам весьма признательны.

– Я сам все время об этом думаю, – признался инженер. – Мы с Хейзл несколько раз обсуждали это между собой, но… – Он развел руками. – Ничего. Никаких идей.

– Что ж, если вам что-то придет на ум…

Шивон встала, давая понять, что разговор закончен.

Сквозь стекло ей было видно, что в отделе поднялась какая-то суматоха. Потом из толпы детективов вынырнул Тодд Гудир. Подойдя к дверям кабинета, он пару раз стукнул в стекло и вошел.

– Мне придется перебраться в комнату для допросов, чтобы хоть что-то расслышать на этих пленках, – пожаловался он. – В этом зверинце просто невозможно работать!..

Узнав Терри Гримма, он кивнул ему в знак приветствия.

– На каких пленках? – удивился тот. – Вы имеете в виду записи, сделанные в парламенте? Я думал, вы с ними давно закончили.

– Как бы не так…

Под мышкой Гудир держал стопку бумаг. Сейчас он протянул ее Шивон, и она увидела, что на них подробно записано содержание прослушанных кассет. Скучный, объемный, а главное – бесполезный материал. Шивон помнила, что в начале своей службы в полиции она тоже проявляла чрезмерную старательность, пока Ребус не научил ее отбрасывать второстепенное.

– Спасибо, – сказала она серьезно. – Вот, это тоже вам… – Шивон протянула Гудиру флешку. – Мистер Гримм говорит, что здесь – шестнадцать часов записи.

Тодд Гудир протяжно вздохнул.

– Как дела на студии? – спросил он у Терри.

– Ничего, справляемся понемногу, – ответил инженер.

Шивон тем временем перебирала принесенные Тоддом бумаги. Читать их у нее не было ни желания, ни – если на то пошло – времени.

– Было что-нибудь интересное? – как бы невзначай спросила она. – Что-то такое, на что вы обратили внимание?

Молодой констебль покачал головой:

– Ничего примечательного. То есть абсолютно…

– А представьте, как чувствовали себя мы! – неожиданно сказал Гримм. – Мы буквально днями просиживали над этими записями, слушая, как один политик повторяет немного другими словами то, что сказал до него другой политик… и так до бесконечности.

Гудир покачал головой. Он явно не горел желанием переквалифицироваться в инженеры звукозаписи.

Тем временем шум в рабочем зале немного улегся, и Шивон спросила Гудира, из-за чего разгорелся сыр-бор.

– Происшествие в морге, – небрежно объяснил он, подбрасывая на ладони флешку. – Кто-то предъявил права на тело Федорова и попытался его забрать. Инспектор Старр, естественно, заинтересовался и спросил, кто из нас сумеет доставить его на место быстрее остальных. – Он снова подкинул флешку в воздух. – Детектив-констебль Рейнольдс сказал, что водит машину лучше всех, но не все с ним согласились…

Только сейчас он заметил, что Шивон нахмурилась, и стушевался.

– Мне следовало сразу доложить вам, да? – спросил он.

– Вот именно, – негромко, но с угрозой в голосе произнесла Шивон и, повернувшись к Терри Гримму, добавила: – Констебль Гудир вас проводит. Еще раз огромное спасибо за помощь.

Как только они вышли, Шивон быстро спустилась на служебную стоянку и прыгнула в свой автомобиль. Мотор завелся сразу, и она рванула с места так, что завизжали покрышки. В эти мгновения ее занимал только один главный вопрос: почему Старр ничего ей не сказал… почему не обратился к ней. Вместо нее он взял с собой одного из ее парней, и кого?! Рэя Рейнольдса!!! Почему Старр так с ней обошелся? Может быть, потому, что она ушла из участка, ничего ему не сказав, и инспектор решил раз и навсегда поставить ее на место?

Иными словами, у Шивон хватало вопросов, которые ей хотелось бы задать инспектору Старру лично.

На Лит-стрит она повернула направо и сразу же резко свернула налево, на Норт-бридж, промчалась по ней к Трону и свернула направо, на Блэр-стрит, в очередной раз оказавшись напротив квартиры Нэнси Зиверайт. Дикторы в телике часто называли Лондон «маленьким городком», но это означало только одно: никто из них ни разу не был в Эдинбурге. Меньше чем через восемь минут Шивон уже сворачивала на стоянку возле морга. Ставя автомобиль рядом с машиной Рейнольдса, она спросила себя, удалось ли ей побить его время. Кроме их двух машин на площадке стоял большой «мерседес-бенц» устаревшей модели и два белых фургона без опознавательных знаков, принадлежавшие моргу. Обойдя их, Шивон протиснулась мимо «мерседеса» к дверце с надписью «Служебный вход» и, повернув ручку, без колебаний вошла. В коридоре, в который она попала, не было ни одного человека, пустой оказалась и комната для сотрудников, хотя из носика недавно вскипевшего чайника еще поднималась струйка пара. Миновав хранилище, Шивон отворила еще одну дверь и поднялась на этаж выше. Именно здесь находились главный вход, вестибюль и зал, где родственники дожидались процедуры опознания и где оформлялись все необходимые документы. Обычно в зале стояла гнетущая тишина или звучали приглушенные всхлипывания и сдавленные рыдания, но сегодня все было по-другому.

Николая Стахова Шивон узнала сразу – отчасти благодаря длинному тяжелому пальто, которое было на нем в их прошлую встречу, когда представитель русского консульства приезжал в участок. Рядом с ним стоял еще один человек – тоже русский, если судить по лицу и одежде. Он был лет на пять моложе Стахова, дюймов на пять выше и намного шире в плечах. Его Шивон видела впервые. Стахов пытался на хорошем английском в чем-то убедить Дерека Старра, который стоял перед ним, слегка расставив ноги и упрямо скрестив руки на груди. У него был такой вид, словно он готов броситься в драку. Рядом с шефом Шивон увидела Рэя Рейнольдса, позади полицейских стояли четверо служителей морга.

– У нас есть такое право, – продолжал втолковывать Стахов. – На нашей стороне не только закон, но и все морально-этические нормы.

– Полицейское расследование обстоятельств гибели вашего соотечественника еще не закончено, – возразил Старр. – И по закону тело должно оставаться в морге на случай, если потребуются какие-то дополнительные экспертизы.

Стахов, бросив взгляд через плечо, заметил вошедшую в зал Шивон.

– Рассудите нас, пожалуйста! – воззвал он, и Шивон сделала несколько шагов вперед.

– А в чем проблема? – спросила она.

Старр бросил на нее сердитый взгляд:

– Консульство намерено забрать тело Федорова, чтобы перевезти его на родину.

– Александр Федоров должен быть похоронен в своей родной земле, – напыщенно снизал Стахов.

– Это написано в его завещании? – осведомилась Шивон.

– Написано или не написано, но его жена похоронена в Москве, и…

– Как раз об этом я и хотела вас спросить, – перебила Шивон. Разговаривай с ней, Стахов был вынужден повернуться к Cтappy чуть ли не спиной, что, похоже, изрядно раздражало инспектора. – Как умерла супруга мистера Федорова?

– Она умерла от рака, – ответил Стахов. – Ей предлагали лечь на операцию, но она не согласилась, так как боялась потерять ребенка, которого вынашивала. – Стахов слегка пожал плечами. – К сожалению, ребенок появился на свет мертвым, а к тому моменту оперировать было уже поздно. После родов жена Федорова прожила всего несколько дней.

Шивон медленно кивнула. Эта печальная история, похоже, охладила страсти, и в зале снова пало тихо.

– Александр Федоров погиб больше недели назад, – проговорила она. – Восемь дней вы молчали, а теперь вдруг заторопились. Почему? Откуда такая спешка?

– Мы хотим только одного: вернуть тело на родину и похоронить со всеми почестями, подобающими… фигуре такого масштаба.

– У меня сложилось впечатление, – сказала Шивон, – что в России Федорова вовсе не считали сколько-нибудь заметной фигурой. Вы сами говорили, что в сегодняшней России Нобелевским премиям не придают большого значения.

– Правительства тоже могут менять свое мнение.

– Иными словами, вы действует по прямому указанию из Кремля?

Стахов был по-прежнему невозмутим:

– У Федорова нет близких родственников. В подобных случаях все заботы о погребении берет на себя государство. Я уполномочен затребовать тело Федорова для транспортировки на родину и последующего захоронения.

– Но мы не уполномочены вам его выдать, – вмешался в разговор Старр, который сделал несколько шагов и снова оказался в поле зрения русского. – Вы же дипломат и должны понимать, что подобные вопросы регламентируются протоколом.

– Что конкретно вы имеете в виду? – требовательно спросил Стахов.

– Мистер Старр имеет в виду, что мы будем держать тело у себя до окончания расследования или до постановления суда, предписывающего передать вам останки мистера Федорова.

– Это произвол, – резко сказал Стахов, теребя обшлага пальто. – Мы заявим официальный протест, и тогда вам уже не удастся скрывать происходящее от общественности.

– Вы можете обратиться в газеты, поддразнил его Старр. – Глядишь, что и выйдет.

– Инспектор шутит, – быстро сказала Шивон. – На самом деле единственное, что мы можем посоветовать, – это действительно обратиться в суд. Ничего другого вам просто не остается.

Стахов пристально посмотрел на ней и кивнул, потом круто повернулся на каблуках и зашагал к выходу. Гориллоподобный водитель двинулся следом. Как только дверь за иным закрылась, Дерек Старр шагнул вперед и схватил Шивон за руку.

– Что ты тут делаешь? – прошипел он.

Шивон вырвалась.

– Я должна была быть здесь с самого начала, – парировала она.

– Я же оставил тебя руководить работой в участке.

– Ты уехал, не сказав никому ни слова. Я сама узнала об этом совершенно случайно.

Инспектор Старр понял, что в этом споре ему не победить. Неловко отступив на полшага назад, он хмуро покосился на невольных свидетелей этого неприятного для него разговора – на констебля Рейнольдса и четверых сотрудников морга. Сделав над собой явное усилие, инспектор заставил себя держаться спокойно, почти дружелюбно.

– Ладно, обсудим это в другой раз, – проговорил он с наигранным добродушием.

Шивон, хотя и решила не ссориться с начальством, не смогла отказать себе в удовольствии немного помучить инспектора. Она сделала вид, что раздумывает, и наконец кивнула:

– Хорошо.

Инспектор Старр повернулся к сотрудникам морга.

– Вы правильно поступили, когда вызвали нас, – сказал он. – Если что-то подобное повторится – звоните немедленно. Номер вы знаете.

– Думаешь, кто-то попробует спереть жмурика посреди ночи? – спросил один служитель другого.

Тот ухмыльнулся.

– Давненько у нас не крали покойников, – отозвался он.

Шивон решила не уточнять, о чем это они.