Текст книги "Божья кузница (сборник)"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 60 страниц)

– Ну и отлично.

– А ты?

– Чувствую ли я свою вину?

– Нет. Хочешь ли ты наблюдатьза этим?

Она какое-то время молчала, ее дыхание было ровным, будто бы она уснула.

– Нет, не хочу, – ответила она наконец. – Но буду. За тех, кто уже не может этого увидеть.

Падение, падение. Невдалеке – по масштабам Вселенной – от ослепляющего горнила Полыни, в сотне километров от Небучадназара, тихие, как приведения, мелкие, как мошка, медлительные, как черепахи, Хаким и его исследовательская команда сконцентрировала все свое внимание на пяти внутренних темных массах. Мартин, в свою очередь, сконцентрировал внимание на дисциплине, добиваясь того, чтобы мысли каждого принадлежали только Работе.

Идя от одного к другому, от Венди к Потерянному Мальчику, он разговаривал с каждым, – утешал, ободрял, пока у него ни охрип голос и ни затуманились глаза. Он подумал, что именно так ободрял бы всех отец, будь он на его месте. Пространственно-временная пропасть, казалось, отступила – по крайней мере, не имела сейчас никакого значения в обманутом сознании Мартина.

Все было, как во сне, мрачно нереальном – малознакомое пространство «Черепахи» способствовали укоренению этого ощущения. Слишком часто у них менялся чувство принадлежности – Земле, Центральному Ковчегу, «Спутнику Зари». Они никому не принадлежали, только своей Работе.

Теодор Рассвет ненавидел именно это, – подумал Мартин. Его раздражала столь свободная жизнь-иллюзия, он нуждался в некой связующей правде, мостом перекинутой между тем, кем они были на Центральном Ковчеге и кем стали сейчас. Но цели и связи были потеряны.

Теодор был бы сейчас очень несчастным. А, может быть, он изменился бы, – как изменились все они, как изменилась Ариэль, и, отметая сомнения, предоставил бы все судьбе.

Но потом Мартин подумал: Нет, Теодор все бы сделал лучшим образом, не то что я. Если бы его выбрали Пэном, он, хотя и скучал бы по своему пруду и головастикам, тем не менее, осознавая свою ответственность, сконцентрировал бы всю свою энергию и направил бы ее на достижение цели. Дети уважали бы его.

Но Земля не просила о мести. Она молила выжить.

Вниз, вниз…

Мартин шел по «Черепахе», – от одного к другому, – представляя, как его отец или мать делали бы такой обход, стараясь дать детям то, что не способны были дать им момы.

Странно, что разговаривая со своими приятелями, в сознании Мартина всплывали, казалось бы, давно забытые картины и запахи – материнская грудь, аромат, исходящий от матери, – он походил на аромат роз в зале для гимнастики; улыбка на ее лице, когда она смотрела на него, качая колыбель, – такая всепрощающая, всепонимающая, любящая – подобной не могло появиться у момов.

Он помнил строгость отца, тем не менее, любящего его, Мартина, конечно же, не меньше матери; помнил, каким тот выглядел виноватым, когда ему приходилось наказывать сына, частенько самого напрашивающегося на шлепок. Мартин помнил, что отец после таких случаев впадал в депрессию, надолго запирался от него и от матери, которая всегда была на стороне сына и как могла успокаивала своего мальчика. Но шли годы, и шлепков становилось все меньше и меньше, к шести годам они исчезли совсем. Вспоминались дни, проведенные вместе до гибели Земли. Мартин никогда не забудет лето, когда отец вернулся из Вашингтона – они тогда исследовали реку на пароме, лес вокруг дома, много гуляли, разговаривали, и его отец, обычно молчаливый и неприступный для Мартина, вечно занятый работой, на этот раз был полон энтузиазма и сам, казалось, не прочь был подурачиться.

Детство Мартина было заполнено любовью, как солнечным светом. Мартин не забыл и семейных ссор, но они являлись частью картины, как морщины на коже, как горы на земной поверхности или как волны на море… подъемы и спады эмоций.

Память помогла связать воедино прошлое и настоящее…

– Мы так и не обнаружили никакой защиты, – произнес Хаким на восемнадцатый день. Вокруг него плавали дети. Они собрались в столовой, чтобы выслушать последние новости от исследовательской команды. – Активность планеты ни уменьшается, ни увеличивается. Но боюсь, мы имеем шанс получить сюрприз: столкнуться с искусственной разновидностью электромагнитной радиации.

Мартин, скрестив ноги, висел в воздухе в глубине столовой, рядом с Терезой. Когда Хаким закончил, он поднялся в центр комнаты.

– Итак, у нас есть выбор, – сказал он. – Или мы забрасываем манипуляторы и производители на Небучадназар, затем на Рамзес и ждем, надеясь, что они найдут достаточное количество сырья для того, чтобы выполнить свою задание. Или же мы можем превратить в бомбы все наше горючее и наибольшие из кораблей-челноков и сбросить их на одну из планет. Но только на одну, на большее нам не хватит исходных материалов.

– Давайте голосовать, – предложила Ариэль.

– Нет, мы не будем голосовать, – покачав головой, твердо произнес Мартин. – Это не тот случай.

– Но почему? – спросила Ариэль с бесстрастным, безжизненным выражением лица. На всех нас будто бы надеты маски покойников. Маски, говорящие без слов об отсутствии родного дома, об отсутствии всяческой ответственности.

– Потому что в данном случае решение должен принять Пэн, – объяснила Ариэли Стефания.

Мартин предполагал, что Ариэль в гневе покинет зал, но она не сделала этого. Она лишь расслабила руки, опустила веки и тяжело вздохнула. Затем она вновь открыла глаза и внимательно стала наблюдать за Мартином.

– Здесь присутствует еще несколько важных моментов, – продолжил Мартин. – Если подождать достаточно долго, мы сможем понять, попали ли мы в Герод или нет. И еще, если защиты действительно никакой нет, мы сможем, прежде чем разрушить Небучадназар, извлечь из его атмосферы газообразные вещества – до взрыва это сделать намного легче и быстрее, чем после…

– Подобно вампирам грабить атмосферу… – Эндрю Ягуар поморщился.

– Мы же все равно собираемся все взорвать, превратить все в пыль, – напомнила ему Мэй-Ли, ее тихий голосок напоминал птичье чириканье.

– Хаким, насколько близко мы должны подойти для разведки?

– Не думаю, что мы что-то выграем, если подойдем ближе, чем на несколько тысяч километров. Если будет нужно, мы можем воспользоваться дистанционной связью и создать обширную сеть базисных передающих линий. Это поможет нам собрать такое же количество информации, как если бы мы летали прямо над поверхностью… С помощью сенсоров, имеющихся у нас в наличии, мы можем послать импульсы любой частоты и дальности.

– Производители и манипуляторы должны сбрасываться с расстояния, непревыщающего сотню километров от «Черепахи», – вступила в разговор Стефания. – Хотя запас горючего бомбардировщика позволяет ему выйти на любую орбиту, никто из нас не может прожить в бомбардировщике больше сорока дней и… не сойти с ума. Мы могли бы вызвать сон, но я не думаю, что это будет оптимальным решением.

Итак, исходные данные детям ясны. Также было ясно, что никто из них не стремится к риску. Проработав с момерафом весь предыдущий день, Мартин нашел несколько приемлимых вариантов действий, примерно равных по пользе и риску. Сначала Тереза проверила его расчеты, затем Стефания. Мартин предполагал, что и Хаким ознакомился с ними.

– Мы пошлем сигналы на дальнее расстояние, – сказал Мартин, – и расширим базовую сеть передачи информации. Это влечет за собой наименьший риск. За несколько дней мы сможем собрать все необходимые нам сведения. Мы отправим бомбардировщики к Небучадназару, чтобы они разбросали в его атмосферу производителей и манипуляторов, а затем, как можно быстрее, сделаем тоже самое у Рамзеса. Если к этому времени мы по-прежнему не обнаружим никаких признаков активности Герода, то встретимся в назначенном месте с момами и, оценив оставшиеся ресурсы, наметим дальнейшие действия. Думаю, оптимальнее всего встретится с «Зайцем» через два года, а с момами – где-то через год, чтобы ознакомиться с собранной ими информацией.

Раздался всеобщий тяжелый вздох. Поработав с момерафом, дети и сами уже все поняли, но сейчас, услышав слова Мартина, они потеряли последнюю надежду, что все может закончиться очень быстро. Да, они знали, что он выберет наиболее консервативный и безопасный путь, но время, время…

Итак, больше трех лет. Не спать и бдить. Да и потом… У них наверняка, не останется достаточного запаса горючего для того, чтобы значительно ускориться, и для того, чтобы достигнуть Левиафана, потребуются века…

В крайнем случае, при таких обстоятельствах они могли бы спать. Но в таком продолжительном сне таилась опасность – корабль мог состариться.

Высказав вслух мысли, которые он сам себе еще не очень-то уяснил, Мартин почувствовал, что после этого план действий стал более реальным, но одновременно, он как бы пересек черту реальности. Они такие юные и вдруг говорят такие вещи…

Мэй-Ли захихикала, будто бы он высказал что-то нелепое. Но ее смешок повис в воздухе, никем не подхваченный.

– Бомбардировщики оптимальнее всего запустить через шесть дней, – сказал Хаким.

Небучадназар легко было увидеть невооруженным простым глазом – бриллиант среди менее ярких звезд. День ото дня он становился все ярче. Мартин приказал звездной сфере в столовой расширить обзор. Поев, дети обычно собирались группами и наблюдали, как росла в размерах их цель.

Дистанционная связь, сплев ткань фотонно-перехватывающих полей, расширила их представление о коричневатом мире, как если бы они имели глаз, диаметром в десятки километров.

В атмосфере не заменили никаких насекомых, на поверхности также не было никакой жизни, в верхних пластах почвы органическая химическая активность отсутствовала.

Почти неуловимые движения Небучадназара походили на слабое неритмичное сердцебиение. Сердце Небучадназара, так же, как и Рамзеса, билось не на поверхности, а где-то в глубине планеты.

Пока другие дети спали, Мартин просмотрел все выкладки Хакима.

Пять внутренних масс по-прежнему оставались загадочными. При их расположении относительно эклиптики, они не могли измерить объекты, но Хаким, с известной долей вероятности, предполагал, что одна из темных масс имеет диаметр около трех тысяч километров, весит не менее четырнадцати миллиардов триллионов килограммов и обладает плотностью воды. Темные массы могли быть многочисленными скоплениями нейтрино с огромными пространствами между собой, помещенными в какую-то оболочку… Или они могли быть резервуарами, наполненными водой… Навязчивая, но маловероятная гипотеза.

– У меня нет идей по поводу того, что они из себя представляют. – покачав головой, сказал Хаким с суровым измученным выражением лица. – Они меня очень тревожат.

Мартин вновь углубился в схемы и диаграммы, пытаясь призвать на помощь суперинтуицию.

– У Матери Войны тоже нет предположений? – поинтересовался он.

– Думаю, данные объекты вне компетенции момов, – ответил Хаким и замолк, однако было понятно, что он не договорил. Или они просто не говорят нам.

Но это было бы абсурдом.

– Нам следут воспользоваться дистанционной связью, – голос Мартина слегка дрожал.

– До сих пор нет никаких сигналов защиты, никакой реакции на наше присутствие, никакой подготовки к обороне, – заметил Хаким.

– Или мы их просто не обнаружили, – уточняя, добавил Мартин.

– Я бы увеличил время дистанционной связи, чтобы увеличить вероятность обнаружения каких-либо следов…

Подумав немного, Мартин кивнул:

– Хорошо, увеличим еще на двенадцать часов. Но позволь кому-нибудь другому вести наблюдение. А ты поспи.

– Нет, не могу, – покачал головой Хаким – Эго моя обязанность. Я наблюдаю, я произвожу расчеты, я информирую тебя… Нет, сейчас я не могу спать. – Он уставился на Мартина глазами из запавших орбит. Его волосы торчали во все стороны, лицо блестело от пота, от него слегка попахивало чем-то кисловатым.

– Я приказываю тебе поспать часов пять и помыться, – Мартин прикоснулся к шее Хакима. – Если ты доведешь себя то точки, то неизбежно начнешь делать ошибки. А нам ошибки ни к чему.

– Мне хватит и двух часов сна, – упрямо возразил Хаким. Затем он улыбнулся своей ангельской улыбкой, – Не беспокойся, душ я приму.

– Ну и отлично. Пусть Дженнифер сменит тебя.

– Мне потому нет покоя, что мы не знаем…

Когда сигнал дистанционной связи возвратился, Мартин решил посоветоваться с Стефанией и Гарпалом. Тереза и Джордж Кролик парили неподалеку, всем своим видом изображая, что им нет дела до встречи Пэна со своими предшественниками.

– Стефания, – обратился Мартин к девушке, – через двенадцать часов мы должны быть готовыми к отправке бомбардировщиков. Как ты думаешь, что я выпустил из виду?

– Мне кажется, ничего.

– Гарпал?

– Ничего. Мы сделали все, что могли… что знали, как сделать… Но…

– Все уж чересчур хорошо, – сказала Стефания, – ни защиты, ни какой-либо реакции – спокойная, почти мертвая планета. Ничего такого, чего мы ожидали увидеть, чему учились противостоять и…

– Правда, нет газообразных веществ. – заметил Гарпал, – а это делает дьявольски сложной задачу заправиться.

– Если здесь что-то и есть, так это только старая усталая цивилизация, спящая в могиле, устроенной по всем правилам высокого тезнического уровня, – заявила Стефания. – Не много чести в том, чтобы убить старого чудака, который, к тому же, не обращает на вас никакого внимания.

– У Полыни нет аналогов? – спросил Гарпал.

– Нет. Даже Мать Войны не может отыскать в архивах ничего подобного.

– Наверное, это ловушка. Кто-то специально создал эту мертвую систему, в которую мы будем втянуты и потеряем время, энергию и запасы горючего. Это летающий камуфляж, приманивающий отвратительными доказательствами прошлых грехов.

Мартин прикоснулся пальцем к носу и пожал плечами:

– Мать Войны считает, что доказательства достаточно убедительны, – он взглянул на Терезу, которая, казалось, дремала, взгляд полуприкрытых глаз остановился где-то на стене, выше головы Мартина.

– А что, если это действительно ловушка? И мы потеряем все ради ничего? – вмешался Джордж Кролик.

Мартин не ответил.

– Мы уже приняли решение, – спокойно сказала Стефания. – У нас нет доказательств, что это ловушка. У нас вообще ни в чем нет уверенности.

– А пять масс?

– Разве это добавляет уверенности? – усмехнулся Гарпал.

Мартин накрыл рукой коричневатое изображение Небучадназара, так похожее на грязный резиновый мяч. Исследовательская команда проводила совещание в столовой, и носовое помещение временно пустовало. Мартин воспользовался возможностью увидеть цель одному.

Мы же все равно уничтожим вас. Почему вы не реагируете? Почему столь молчаливы?

– Я не думаю, что это ловушка, – Мартин не заметил, как Вильям оказался рядом. – Скорее всего, они оставили Полынь, как жертву. Я думаю, это был их дом, но он стар сейчас, так же, как и они. Может быть, они – строители и проектировщики – остались ждать разрушения, остались ждать возмездия.

Мартин, нахмурившись, посмотрел на Вильяма через плечо. Вильям в ответ на его мрачный взгляд улыбнулся очаровательной улыбкой и приветственно поднял руку, как если бы они летали по разные стороны прозрачного носа корабля.

– Если мы высадимся на планету и хорошенько исследуем ее… исследуем пещеры, туннели – все, что там есть, мы непременно найдем виновников, дожидающихся Правосудия.

– Бог с тобой, Вильям, – воскликнул Мартин, отворачиваясь.

– Что за чудные мысли, да?

– Ты это сказал, а не я.

– Те, кто изготовил разрушителей, сами выдают себя и свой мир… Но нам этого мало. Мы хотим, чтобы от них не осталось и следа, не так ли? Получить только создателей, по сути лидеров, нам ведь недостаточно?

Мартин продолжал молчать, все больше и больше злясь. Эта фантастические домыслы были не только бесполезными, они были продуманно вредными, задевающие их моральные устои.

– Надеюсь, ты больше никому не высказавал своих догадок?

– Я держал свои глупые мысли про себя… Ты – исключение.

– Ну и отлично, – возможно, более резко, чем это было необходимо, произнес Мартин.

– Не будь слишком безжалостным, Мартин, – продолжал Вильям. – Ты сомневаешься, что создатели убийц вообще могут испытывать чувство вины, да? А ты разве не допускаешь, что они могут измениться после того, как выпустили роботов-разрушителей? А возможен и такой вариант: какое-то правительство тиранов построило и выпустило машины-разрушители, а затем оно было свергнуто, и на их место пришло другое. И вот это новое правительство пришло к выводу, что лучше всего для них будет оставить решение за нами, и, в крайнем случае, даже позволить нам разрушить их родной дом. Это было бы отлично, не правда ли?

– Отлично – не то слово, – ответил Мартин. Его гнев спадал. Вильям часто играл в подобные игры: что-то среднее между защитой дьявола и забавами необуздаемого чертенка.

– Я не лукавлю, Мартин. Мне кажется, что именно так оно и есть. Если это ловушка, то мы уже слишком близко к ней подошли… Да и потом, что это за вид ловушки, которая сработает только один раз? Ведь теоретически возможны дюжины, даже сотни Кораблей Правосудия. Мы зашли слишком далеко, чтобы это было ловушкой. Мы достанем их, Мартин.

В ответ Мартин просто кивнул.

– Ты, должно быть, чувствуешь себя очень странно сейчас, – мягко заметил Вильям. – Это уже так близко.

– Мы здесь. Именно этого мы так долго ждали и так долго тренировались тоже для этого, – сказал Мартин.

– Когда мы тренировались, мы никогда не представляли себе легкого задания. Так кто же они? Подсадные утки? Или виновники, обнажившие свою грудь? Что же нам делать? Прыгать на высокую стену, в надежде схватить уздечку? Или годами выжидать? Но ведь так можно сойти с ума.

– Мы сделаем это. Ты-то что чувствуешь?

– Оцепенение, – ответил Вильям. – Вместе с Фредом Соколом я должен отправиться на бомбардировщике и сбрасывать манипуляторы и производители.

– Я очень бы хотел быть вместе с вами.

Вильям кивнул:

– Да, мы находимся в привилегированном положении. Именно мы спускаем курок, мстя за Землю.

Какое-то время они молчали, разговор замкнулся, не придя ни к какому заключению.

– Я понимаю, что все это не очень здорово, Вильям, – сказал после продолжительной паузы Мартин. – Но ведь никто и не предполагал, что наш ждет что-то замечательное. Разве ты ждал чего-то другого?

Вильям ласково потрепал Мартина за шею.

– И все-таки, это должно было проходить не так. Это должна была быть шумная акция – опасная, но возбуждающая.

– Ты чувствуешь себя очень одиноким, да?

Вильям закрыл глаза.

– Я чувствую себя, как Роза Секвойа, – сказал он. – Интересно, как они там, на «Зайце»? Ведь им приходится делать даже меньше работы, чем нам. Войско второй линии.

– Ты одинок?

– Нет, Мартин. Правда, нет. Да, меня бросил любовник. Но ведь это так тривиально. К тому же, ты очень своевременно включил в команду «Черепахи» пару моих соотечественников. Они менее сдержанны, чем я . Уже есть предложения.

– Но не любовь, – заметил Мартин.

Вильям вновь закрыл глаза и кивнул.

– Да, большого чувства не предвидится. А как у тебя с Терезой?

– Мы до сих пор любим друг друга, – пристально наблюдая за лицом друга, произнес Мартин.

– Должно быть, это такой комфорт.

– Я никогда не переставал любить тебя, Вильям.

– Я не нуждаюсь в комфортных траханьях, – запальчиво воскликнул Вильям.

– Я не это имел в виду. Ты часть меня.

– Не очень-то значительная часть, – подчеркнул Вильям, искоса поглядывая на Мартина. На его губах промелькнула грустная улыбка.

– Очень значительная, – возразил Мартин. – Заниматься с тобой любовью – это прекрасно. Это был особый вид братства: только дающий и ничего не требующий взамен.

– Это можно сравнить с конвульсиями дистационной связи, – предложил свой вариант Вильям. Мартину был очень хорошо знаком этот тон, но он также знал, что это ровным счетом ничего не значило.

– Совсем не похоже.

– Мужчины лучше, чем женщины, знают, что хочет мужчина. Вот величайшее оправдание гомосексуальных связей.

– Вильям, остановись.

– Хорошо, – согласился Вильям, вновь становясь подавленным

– Когда я начинаю о чем-нибудь думать, сразу же перед моими глазами возникаешь ты. Я каждый раз представляю, как бы ты поступил в той или иной ситуации. Я постоянно мысленно разговариваю с тобой, как разговариваю и с Терезой. Вы мне как брат и сестра, нет даже более дороги.

Он действительно не лгал, но это не было и правдой. В последнее время он не так уж и часто вспоминал Вильяма. Но Мартин не хотел, чтобы Вильям узнал об этом. Он даже самому себе не мог в этом признаться. Ему хотелось смягчить травму, нанесенную Вильяму – тем более, что он, Мартин, до сих пор испытывал к другу огромную привязанность. Что это было? Какой вид любви?

– Ты говоришь, что думаешь обо мне, но живешь-то ты с Терезой.

Оба молча уставились на Небучадназар – планету, реального имени которой они не знали. Если у нее вообще было имя.

– Может быть, и они любили? – тихо сказал Вильям.

– Да будь они прокляты с их любовью! – воскликнул Мартин. Они уничтожили птиц в небе и рыб в море. Они украли наше детство. Они убили мою собаку. – Наконец-то у нас появилась возможность полностью освободиться и зажить собственной жизнью. Мы превратимся в тени, если придется заниматься этим вечность.

– Аминь, – произнес Вильям. – Скажи, ты хочешь увидеть Терезу в том платье?

– Да, очень.

– И мне тоже бы хотелось. Я и сам не прочь одеть что-нибудь особенное.

– Думаю, мы все наденем.

– Но первая…

Мартин заметил, что губы Вильяма раскрываются, но он не произносит ни слова – как в немом кино. Что это? Уход от опасной темы? Снисходительность?

А может быть, уход от опасной темы и был снисходительностью?

Нет места ни вздохам, ни утешениям, ни упрекам, ни словам прощения. Лес полон волков.

И ни доброта Бога, ни Правосудие не поможет им. Могла бы помочь природа, но природа стремится к балансу.

Лес также был полон и охотников.

Пилоты бомбардировщиков встретились на складе оружия. Там уже их поджидали Мартин и Мать Войны. Между ними висело изображение окрестностей Небучадназара, которое медленно, но необратимо менялось: лунный серп рос на глазах, до полной луны оставалось не более пары часов.

Тереза и Вильям плавали рядом со своими кораблями. По выражению их лиц трудно было понять, о чем они думают в данный момент. Вскоре к Вильяму присоединился Фред Сокол. Стефания в одиночестве стояла около своего корабля, Юэ Желтая Река – рядом со своим. Здесь же были и остальные пилоты семи готовящихся к вылету бомбардировщиков: Нгуен Горная Лилия, Джимми Шоколадка, Майкл Виноградник, Ху Восточный Ветер, Лео Персидский Залив и Нэнси Летящая Ворона.

Мартин старался скрыть свои чувства – скрыть, что больше всего на свете ему сейчас хотелось бежать и просить снисхождения у какой-нибудь сверхестественной силы, которая способна была проконтролировать события. В своем дневнике Мартин записал:

В это утро мы, как всегда, занимались любовью, потом завтракали. Мы поклялись друг другу, что обязательно поженимся, когда вернемся. « И у нас обязательно будут дети», – сказала она. Я не возражал. Когда мы выйдем из-под власти момов, мы станем дееспособными. Мы будем делать детей, любить друг друга, жить без оглядки, – иногда спорить, чувствовать то радость, то отчаяние. Но прежнее никогда не вернется к нам. Мы выполним нашу Работу, и все – мы свободны, мы никому ничего не будем должны. Ну, пожалуйста, Господи, сделай так…

Дети собрались в значительно меньшем, чем это было на «Спутнике Зари». помещении склада оружия. Тусклые, почти невидимые, поля не затемняли шеренгу Венди и Потерянных Мальчиков. Мартин почувствовал, что он должен сказать детям напутственные слова.

Ему перехватило горло, и какой-то момент он не мог выговорить ни слова. Сделай это. Мартин мучительно прочистил глотку, сглотнул слюну и произнес хриплым голосом:

– Вы самые прекрасные люди, каких только я знал. Вы все – добровольцы и мои друзья. Все пять лет мы знали, что нам предстоит сделать, какова причина, по которой мы посланы сюда. Мы всегда старались делать все, как можно лучше, и момы знают это.

Он повернулся к Матери Войны. Не было ни репетиций, ни предварительных дискуссий между ними, какова должна быть эта церемония, и Мартин подумал, – Черт тебя побери, если ты не введешь меня сейчас в курс событий, не скажешь что-нибудь.

Мать Войны не обманула его ожиданий.

– Вы действительно выполняли все, как нельзя лучше, – сказала она. – Чувствуя огромную ответственность, вы усердно тренировались. Это не соревнования, но симпатии момов на вашей стороне.

Они нам симпатизируют? Они способны на чувства?

– Корабль Правосудия с удовольствием работал с вами, – продолжала Мать Войны. – Но вы больше не дети. С сегодняшнего дня вы равноправные партнеры в деле Правосудия.

– Отлично, – откликнулась Ариэль.

– Мы проголосовали и приняли решение и теперь мы должны действовать, – сказал Мартин. Он поднял кулак, ясно осознавая всю символичность этого жеста. Внезапно его охватила яростная страсть, и он поднимал кулак все выше и выше, – Во имя Земли, во имя нас, во имя нашей памяти, во имя нашего будущего.

Его глаза стали влажными. Казалось, не плакала только Тереза – все остальные, чьи глаза встретились с глазами Мартина, не смогли сдержать слез. Ариэль вытирала слезы рукавом, ее одервеневшая фигурка и лицо, на котором застыло выражении муки и страдания, казалось, говорило: Господи, прокляни все это. Я ведь тоже человек.

Дети, не сговариваясь, потянулись к складу оружия. Мартин вошел туда последним, вслед за Матерью войны. Его глаза задержались на Терезе не более трех секунд, но в это мгновение спресовалась целая жизнь. Они одновременно отвели взгляд друг от друга – люк закрылся. Теперь только по изображению жезлов оставшиеся могли увидеть, как пилоты входят в бомбардировщики.

Открылись внешние люки корабля, и светящиеся поля вытолкнули бомбардировщики из «Черепахи».

Дети устремились в столовую, к полусфере, чтобы пронаблюдать, как корабли покидают «Черепаху». Мартин, выбитый из колеи, направился в носовую часть. Из исследовательской команды здесь были только Хаким и Дженнифер.

Хаким слабо улыбнулся Мартину. Дженнифер кругами летала вокруг звездной сферы, показывающей сейчас бомбардировщики, которые шли уже в сотнях метрах от хвоста «Черепахи».

– Все дети в столовой? – спросил Хаким, возможно, для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Мартин кивнул

– Я не могу там находиться, – тихо произнес он, – я чувствую себя дерьмом. Я не могу быть в толпе.

Хаким положил руку на плечо Мартина.

– Как вы думаете, все пройдет хорошо? – спросил Мартин.

– Не знаю. Я не телепат, – отозвалась крутившаяся сейчас в самом носу Дженнифер.

– Все пройдет хорошо, – спокойно сказал Хаким.

– Ты телепат? – простодушно спросила Дженнифер, как если бы он действительно мог им быть.

– Нет, – ответил он.

Дженнифер, нахмурившись, сосредоточила свой взгляд на звездной сфере.

– Вот Роза, может быть, действительно что-то знала бы, – неожиданно произнесла она.

Мартин постарался устроиться комфортно, насколько это было позволительно в носу: развернул гамак, прикрепил его к стенке и затем погрузлился в него. Но в это время Эндрю Ягуар просунул голову в люк, увидел Мартина и сказал:

– А мы заждались.

– Я останусь здесь, – сказал Мартин.

– Я имел в виду, что мы заждались приказов.

– В течение часа их не будет. Мы практически стоим на месте, «Черепаха» – на автопилоте. Бомбардировщики выполнят свою работу, мы соберем их вместе и, отойдя в сторону, понаблюдаем. Вам же все это известно.

– Известно, – согласился Эндрю. – И все-таки мы ждем. Нам необходимо быть всем вместе, Мартин.

Дженнифер засопела носом. Мартин закрыл глаза и с огромным усилием оторвался от гамака. Больше всего ему хотелось побыть сейчас одному или в компании людей, которых он сам бы выбрал.

В обстановке столовой не было ничего необычного, выдающего неординарность ситуации. Четыре пары занимались любовью с театральным шумом. Мартин обошел их и направился к оставленному для него месту, прямо под звездной сферой. К нему устремились десятки глаз – продемонстрировать сейчас слабость означало вонзить каждому из смотрящих на него нож под ребро. Вновь Мартину приходилось жертвовать личным во имя общественного…

Но почему? Вечное это «почему».

Хаким и Дженнифер появились вслед за ним. Гарпал Опережающий Время пододвинулся к Мартину поближе. Он остался единственным экс-Пэном на борту «Черепахи». Стефания руководила бомбардировщиками.

«Черепаха» задействовала все прежде пассивные сенсоры. Звездная сфера, разбившись на окна, показывала одновременно все бомбардировщики и окружающие их окрестности.

– До сих пор нет защиты, – покачал головой пораженный Хаким.

– Может быть, они боятся нас, – предположила Дженнифер.

Мартин окинул взглядом столовую, внезапно почувствовав острую неприязнь к своим компаньонам. Он постарался избавиться от подобного чувства, пытаясь погрузиться в какие-нибудь нейтральные эмоции.

Мать Войны, словно монумент, летела вдоль стены. Интересно, когда все закончится, сможем ли мы взять мома с собой и поместить его на пъедестал в центре города?

Фон исчез, теперь на экране начали появляться бомбардировщики вблизи – один за другим. Мартин узнал корабль Терезы. Он всеми силами старался сохранить спокойствие, но его ладони моментально стали влажными, сжало грудь. Нет защиты.

– Это жестоко, – пробормотал Эндрю. – Мы тоже должны что-то делать!

Мартин промолчал. Что они могли сделать? Лучшее, что они могли – это держаться всем вместе, быть бдительными, правильно оценивать то, что происходит.

Бомбардировщиков от Небучадназара отделяло сейчас не более четырех тысяч километров. Планета до сих пор не изменила своих внешних признаков – коричневая пыль с серыми заплатами, зеленые полосы минералов и черные пятна резервуаров. Атмосфера чистая и спокойная.

– Хаким, – тихонько окликнул Мартин приятеля. – Есть ли сообщения о сейсмических волнениях?

– Ничего нового. Те же ритмы низкого уровня.

– Спроектируй их для нас, хорошо?

Любое проявление активности кристаллов и их окружения проектировались на дисплей, находящийся рядом со звездной сферой.

– Может, это стоит первести во что-то более понятное нам? – предложим Мартин.

– Для этого я должен увеличить частоту поступаемых сигналов, повторяя их, как эхо.

– Ну и прекрасно, сделай это.

Обработанная таким образом информация о Небучадназаре становилась похожей на сердцебиение. Гудение и постукивание было искусственно созданным, но все же несло информацию, уши снабжались более естественной и понятной интерпретацией, чем глаза. Мартин быстро выделил реальный ритм звука – серию ударов то с возрастающей, то с падающей частотой.

– Корабль, находящийся между Небучадназаром и Рамзесом, произвел толчки, как при выстреле, – сообщила Дженнифер.