Текст книги "Божья кузница (сборник)"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 60 страниц)

Нью-Марс оправился от столкновения с ледяным осколком Европы на трехсот девятом году пребывания землян в состоянии холодного сна. После двух веков непрекращающегося дождя планета избавилась наконец от мглистой оболочки. Потоки воды промыли красную и коричнево-желтую поверхность Нью-Марса; температура поднялась и расчистила полюса от замерзшей массы двуокиси углерода, тем самым уплотняя атмосферу. В то время, столетие назад, планета представляла собой идеальное место для распространения примитивных растений. Ковер изо мха и лишайника лег на грязь и камни: во вновь образовавшихся морях зародился фитопланктон.

Вскоре на Нью-Марс в больших количествах возвратился кислород.

Изобилующие органическими веществами остатки Фобоса и Деймоса, смешанные с почвой высокогорных ферм, давали урожаи новых сортов зерна и сыграли не последнюю роль в успехе эксперимента по высаживанию лесов, подобных земным – в основном, хвойных. Через несколько десятилетий на Нью-Марсе появятся целые районы, которые будут выглядеть в точности как Земля. Нью-Марс, переняв грамматический род Матери-Земли, обещал превратиться в планету обширных зеленых степей и полузасушливых лесов, а также почти тропических долин в низменностях, богатых кислородом.

На планете обитало восемь тысяч человек – две трети от того, что осталось от человеческой расы. Еще одна треть по-прежнему проживала на Главном Ковчере; некоторые из этих людей изучали теорию планетарного менеджмента, некоторые ожидали своей очереди отправиться на космических кораблях в неисследованные края и выполнить приговор Закона.

Почти неограниченные запасы энергии, отсутствие оружия и отличные естественные условия сумели превратить жизнь на Нью-Марсе в идиллию. Как водится, только собственная глупость могла бы помешать людям.

Артур прошел между молочно-белыми стеклянными теплицами, поднялся на холм, с которого открывался вид на ущелье Файнмана. Далеко внизу скотоводы пасли первых животных, выведенных от генетического запаса. Там внизу было значительно теплее, чаще лили дожди, и многие жители планеты начали роптать на то, что в их, якобы, свободном обществе, появилось привилегированное сословие. Однако те области предназначались для скотоводов. Поддаться самым низменным инстинктам означало бы вновь расстроить планы Нянюшек; так уже случилось однажды на Главном Ковчеге, когда новоявленные политические деятели завлекли людей в сети анархии. Артуру не хотелось, чтобы подобное повторилось.

Дети и вправду не желают подчиняться дисциплине.

Никто не знал, кто послал им строгих преданных роботов-опекунов. Вероятно, люди никогда и не узнают этого. Артур подозревал, что сами благодетели не слишком доверяли своим подопечным; поэтому они предпочитали пока держаться в стороне.

Артур ущипнул себя за щеку и опустил на лицо защитную маску от холода. Потом поднял голову, посмотрел на восток и над скоплением розоватых звезд разглядел серебряную точку – Венеру, как и прежде окутанную облаками.

Рубен Бордз руководил первой исследовательской и разведывательной экспедицией на Венеру. Двадцать лет назад сырая мгла над Венерой немного рассеялась; в течение десяти лет шли дожди, ввергшие кислоты, находившиеся на поверхности, в химическую войну с расплавленными массами, выброшенными наружу за три века активной вулканической деятельности. Потом облака вновь сомкнулись над планетой, и только тогда Главный Ковчег отправил туда разведывательный отряд.

Артур не завидовал Рубену. Венера – тяжелый случай; пройдут века, прежде чем люди смогут заселить ее.

Если Артуру и хотелось что-то разглядеть в небе, так это Млечный Путь, а точнее – Сагиттариус. Артур тяжело переживал разлуку с Мартином. Лишиться связи с прошлым означало еще больше ценить будущее. Будущее Артура – Мартин, хотя им уже никогда не суждено увидеться. Уже полтора года по системе летосчисления Гордона отец и сын не имели известий друг о друге.

Мартин улетел на седьмом Корабле Закона с пятнадцатью товарищами всего лишь через восемь лет после разрушения Земли, еще до того, как большая часть спасенных погрузилась в холодный сон. Уже несколько веков корабль путешествует в межзвездном пространстве, то ускоряя, то замедляя свой полет, изучая безвестные дали, заправляясь энергией от мертвых ледяных спутников.

Между Скорпионом и Козерогом Артур отыскал Сагиттариус – созвездие Стрельца. Он поднял руку, обтянутую перчаткой. Где-то там, в кругу, описанном его подрагивающим пальцем, лежала система пожирателей планет. Небесный пейзаж стал внушать Артуру ужас. Гордон жалел, что не может вслед за Харри увидеть, как солнечные системы, объединившись, формируют «галактизм». Пока, судя по рассказам Нянюшек, Галактика представляет собой, в лучшем случае, поверхностно изученный рубеж и дикие джунгли – в худшем.

Пожиратели планет так и не появились. Первые следы из фальшивых межзвездных кораблей, их маскировочных сооружений встретились только в ста световых годах от Солнца.

Мартин, молчаливый, полный чувства собственного достоинства человек, очень похожий на отца, пробирался сквозь толпу начинающих штурманов к наблюдательной площадке корабля Закона. Узкий корабль, длиной в километр, походил на иглу. Все машины Закона были сделаны из земных материалов. Глядя на центр Галактики, такой невообразимо далекий, Мартин вспомнил, как спорил с Нянюшками в начале их путешествия.

Что если мы встретимся с цивилизацией пожирателей планет и окажется, что она изменилась? Что если они прекрасны и благородны? Если их культура процветает? Что если они сожалеют о прошлом? Мы все равно уничтожим их?

– Да! – отвечали Нянюшки.

– Зачем? Какая от этого польза?

– Таков Закон.

На самом деле создатели машин-разрушителей уже давно, тысячи лет назад, поняли свою ошибку. Они усеяли планеты вокруг своей родной звезды блуждающими маяками, гигантскими макетами и даже биологическими ловушками, созданными с помощью генной инженерии – совершенными во всех смыслах, кроме одного: они не могли ввести в заблуждение корабли Закона.

Три корабельных года назад Мартин ступил на поверхность такой планеты-фальшивки, дивясь способности врагов расходовать попусту столько энергии.

Тогда сложная система защиты на враждебной планете сработала, и земляне едва избежали западни.

Теперь они приближаются к тем, за кем так давно охотились…

Если их постигнет неудача, придут другие, более информированные, более осведомленные об опасностях и ловушках, скрывающихся в дебрях Галактики.

Несмотря на внутренние сомнения, Мартин был предан своим спасителям. Он часто думал о древнем Законе и об объединенных им сотнях зрелых цивилизаций. Глубоко в его душе холодная рациональная ненависть и жажда мести боролись с чувством справедливости.

Он знал, что, как ни странно и даже нелепо, им руководило прежде всего, одно подсознательное желание: отомстить за смерть единственного бесхитростного друга – собаки. Он отчетливо помнил испепелившие душу часы, проведенные в наблюдательной кабине Ковчега.

Многие из тех, кто находился на борту корабля Закона, родились на Главном Ковчеге и никогда не видели Землю. Но, тем не менее, они посвятили себя поискам ее губителей.

Каждый день, перед тем как на мир опускалась ночная тьма, Мартин произносил слова давно сочиненной им самим клятвы:

«Тем, кто уничтожил Землю: остерегайтесь ее детей!»

Так сохраняется равновесие…

Наковальня звезд

Пролог

Разрушенная самовосстанавливающимися машинами, прибывшими из далекого космоса, Земля погибла на исходе Эры Кузни Бога. Несколько тысяч людей все же были спасены роботами, посланными Благодетелями на защиту примитивных миров и цивилизаций от опустошения. Роботы успешно расправились с зондами-убийцами планет в пределах всей Солнечной системы, но Земля, тем не менее, была полностью уничтожена.

Пока на Марсе создавались условия для жизни, спасенные люди находились на борту огромного Центрального Ковчега. Здесь их ознакомили с Законом – галактическим кодексом, который определял поведение цивилизаций. Закон гласил, что цивилизации, создавшие самовосстанавливающиеся машины-убийцы, должны быть уничтожены. Теперь людям, с помощью Благодетелей, надлежало свершить Правосудие. Самые молодые обитатели Центрального Ковчега вызвались отправиться в далекое путешествие, чтобы сохранить равновесие в Галактике.

Часть 1

Мартин сидел на переднем сиденье отцовского бьюика, в сумерках середины лета мчащегося по автомагистрали в Арегону. Залитое дождем шоссе трудно было назвать пустынным. Серо-голубое, с красноватыми всполохами, небо отражалось на мокрой и темной поверхности дороги, делая ее золотистой; вспыхивая фарами и сигнальными огнями, мимо проносились тяжелые грузовики – дворники переднего ветрового стекла настойчиво смахивали дождевые капли, в которых отражался весь этот блеск и ослепительное сияние.

Мартин чувствовал тепло и запах шерсти собаки Гейдж, которая протиснувшись между сиденьями, положила лапы и морду ему на колени.

– Отец, – спросил Мартин, – скажи, космос действительно пуст?

Артур не отвечал. Не было больше никакого шоссе, не было больше Земли. Не было и отца на Ковчеге – он остался на Марсе, где прошли уже века.

Мартин Гордон пошевелился, стараясь проснуться. Он с трудом открыл глаза и расжал кулаки. Соленая слезинка попала ему прямо в горло; закашлявшись, он окончательно пришел в себя. Пятна и полосы желтого и белого цвета разбегались по стенам просторной комнаты с высоким потолком – как огни мчащихся машин.

Мартин никак не ожидал проснуться именно здесь. Рядом с ним, в гамаке, спала девушка с внешностью феи – с темными, почти черными волосами.

– С тобой все в порядке? – спросила она, открыв глаза и слегка улыбнувшись.

– Думаю, да, – ответил он. – Просто я видел сон.

Последнее время Мартин часто видел сны, – особенно с той поры, как стал жить с Терезой. Он видел сны о Земле – приятные, но в тоже время и тревожащие.

– О чем?

– О Земле. Об отце.

Спустя восемь лет после смерти Земли дети покинули Центральный Ковчег и Солнечную систему и отправились в путешествие на Корабле Правосудия.

Через два года после их отлета – по времяисчислению Ковчега – оставшиеся в живых земляне были погружены в глубокий сон.

В то время, как на Ковчеге прошло два года, для детей на корабле – лишь один. Скорость корабля росла, время текло для них все медленнее, приближаясь ко времени Вселенной – земной год проходил для них за шесть с половиной дней. Вообще, годы стали для них измерением прошлого; годы остались в мире, которого больше не существовало.

Если родители Мартина еще и были живы, то они, как и другие спасенные земляне, жили на Марсе, переселившись туда после трехвекового сна на Ковчеге.

Для Мартина и других детей прошло за это время лишь пять лет.

Тереза подвинулась к нему поближе и, глубоко вздохнув, обняла.

– Тебе снится всегда одно и то же, – пробормотала она и снова уснула. Тереза засыпала удивительно легко. Мартин смотрел на нее, все еще смутно понимая, что же происходит. Он пытался разобраться в несовместимости прошлого – невероятно далекого во всех отношениях – и этой девушки, веки которой подрагивали во сне, а грудь плавно поднималась и опускалась.

Да, нить, связывающая ребенка с родителями, обрывается только после его смерти.

– Пожалуйста, темноту, – попросил Мартин, и ленты огней на стенах погасли. Он отвернулся от Терезы и, закрывая глаза, уже вновь видел ярко-красные полосы света и несуществующее голубое шоссе.

Если бы водители осознавали, как красиво подобное скопление машин, как прекрасен дождь, и как мало впереди осталось таких сумеречных вечеров!

Корабль Правосудия был построен на Земле, выкроен и собран из кусочков ее мертвого тела. Небольшой, обособленный мир, передвигающийся в пространстве почти со скоростью света. Сотни лет отделяли его от пыли и камней, оставшихся от дома.

Еще в начале путешествия дети окрестили корабль «Спутником Зари». Корабль, пяти сотен метров длиной, своим внешним видом напоминал змею, проглотившую три яйца. Диаметр каждой ступени – дети называли их дома-шары – был около ста метров. Между домами, вокруг соединяющих перемычек, висели резервуары с запасами газообразных веществ: водорода, лития, гелия, азота, кислорода, углерода, а также цистерны с пищей и топливом.

Первые два дома-шара принадлежали детям: огромные пространства были поделены на множество кают-отсеков, обстановка и даже размеры которых с легкостью варьировались.

«Спутник Зари» напоминал Мартину большую пластиковую клетку, которую дома в Орегоне сконструировала его мать. В лабиринте желтых трубок и коробок со стружками обитали два хомяка. У них была столовая, спальня, колесо для бега и даже пластиковый шар, прозванный отцом «модулем дальнего следования», в котором хомяки могли выкатываться из своего жилища – на пол, на ковер, в углы комнаты.

Помещений на корабле оказалось даже намного больше, чем это было необходимо для восьмидесяти двух детей. Каждая Венди и каждый Потерянный Мальчик выбирали себе по личной каюте, а при необходимости, использовали еще две или три.

В третьем, самом дальнем доме-шаре находился тренировочный центр и склады оружия. Перемычки между домами были напичканы различными трубопроводами. Вторая перемычка казалась очень узкой из-за выступа, который, по мнению Мартина, являлся частью двигателя корабля. Как двигатель работал и где он располагался, детям никто не объяснил.

Корабль был полон загадок. Большая часть огромного, но легкого «Спутника Зари» состояла из того, что роботы-момы называли «фальшивой материей». Она имела определенные размеры, сопротивлялась сжатию, но не обладала силой тяжести; без горючего «Спутник Зари» весил чуть больше двух с половиной тысяч тонн.

Дети тренировались, пользуясь оружием, устройство которого им было неизвестно. Без особой необходимости им ничего не рассказывали.

Перемычки корабля, с их изобилием извивающихся труб, идеально подходили для гимнастики и игр. Вот и сейчас тридцать Потерянных Мальчиков и Венди, два кота и три попугая, сражались, используя в качестве снарядов скомканную мокрую одежду. Вдоль наружней стены корабля, ниже прозрачной части корпуса медленно ползли пласты воды. Повсюду лежали глубокие черные тени, предлагая полное раздолье для игры в прятки.

Мартин окинул взглядом своих приятелей. Сейчас они напоминали ему шайку уличных грабителей. Он обратил особое внимание на нескольких: на Ганса Орла из Раптора – курносого, широкоплечего и коренастого парня с сильными руками, светлыми, коротко стриженными жесткими волосами, Ганс был самым старшим на корабле, на год старше Мартина; на Паолу Птичью Трель – грациозную малышку, с длинными черными волосами, заплетенными в красивую косу; на Стефанию, по кличке Перо Крыла – девушку с волосами, стянутыми в компактный хвостик, ее умные глаза светились нежностью; и на крупную Розу Секвойю – взгляд Розы, как всегда, выражал расстерянность и недоумение.

Дети визжали, свистели, подзадоривая друг друга, перебрасываясь комками одежды и пиная ее туда-сюда среди труб. Во всей этой возне не принимала участие только стоящая в стороне Роза.

Уже четыре года дети находились в невесомости. Они летали по кораблю, отталкиваясь от стен, а там, где это было неудобно, использовали лестничные поля или попросту карабкались друг на друга. Но интереснее всего было все же летать, поэтому дети старались передвигаться, ни к чему не прикасаясь – это стало своего рода игрой.

Кошки то вертелись между детьми, то прятались в тени. Попугаи пронзительно вопили, якобы выражая недовольство всем этим беспорядком, но, тем не менее, как и кошки, повсюду следовали за детьми.

Мартин напряг губы и резко свистнул. Игра сразу же прекратилась, но вокруг по-прежнему стоял гвалт: выкрики и насмешки. Дети, явно рассержанные вмешательством, все же начали подтягиваться к Мартину. Лестничные поля, переплетясь друг с другом, остались висеть в слабо освещенном пространстве пространстве между трубами и своим внешним видом походили на вьющуюся бумагу, дрейфующую в воде.

Дети окружили Мартина. Многие из них были полураздеты, некоторые спешно приводили в порядок мокрую одежду.

– Пора тренироваться, – объявил Мартин, – а отдохнуть можно и потом.

Мартина выбрали Пэном полгода назад. Пэн отвечал за всю стратегию, а сейчас наиболее важным для них делом были тренировки – отработка взаимодействия. До Мартина Пэном побывали уже пятеро ребят, первой – Стефания Перо Крыла.

Рекс Дубовый Лист, Стефания Перо Крыла, Нгуен Горная Лилия, Жанетта Нападающий Дракон, Карл Феникс, Джакомо Сицилиец, Дэвид Аврора, Майкл Виноградник, Ху Восточный Ветер, Кирстен Двойной Удар, Джэкоб Мертвое Море, Аттила Карпаты, Терри Флоридская Сосна, Алексис Байкал, Друзилла Норвежка, Торкильд Лосось, Лео Персидский Залив, Нэнси Летящая Ворона, Юэ Желтая Река – сегодня именно они тренировались под руководством Пэна. Каждый день он занимался с новой группой; всего их было пять. Раз в год группы перемешивались. Дети, навыки которых становились отточенными, переходили в группу более сложного тренажа.

Кожа детей – а была она и желтой, и белой, и коричневой, и черной – блестела от пота. Стройные и коренастые, высокие и приземистые, с манерами, весьма далекими от почтительности, но отнюдь и не наглыми, – в каком-то смысле, они являлись семьей, командой, сплоченной пятью годами полета. Родители Мартина вряд ли бы одобрили такое общество, но, тем не менее, оно существовало… Пока.

Двадцать юношей и девушек кувыркались и подпрыгивали в воздухе, одевая влажные комбинзоны. Комбинзоны Венди были синими, а комбинзоны Потерянных Мальчиков – красными. Одевшись, они последовали за Мартином через вторую перемычку к третьему дому-шару. А в это же самое время Ганс Орел уже предлагал оставшимся продолжить игру.

Лица, руки и ноги большинства детей были испещрены рисунками, подчеркивающими – к какому семейству принадлежал их обладатель. Эта принадлежность отражалась и в кличках детей; клички соответствовали пяти тематическим группам: Географические названия, Птицы, Семейство Кошачих, Лакомства, Растения, Дарования – всего двадцать одно семейство.

Пэн обязан был отличаться от всех, и Мартин следовал этому правилу – более того, он вообще никогда не раскрашивал себя, хотя формально принадлежал к семейству Деревьев.

Мартин, Рэкс – на щеках которого было изображено по дубовому листу, Стефания – с перьями попугая в волосах – и остальные, разукрашенные в том же духе, поднимались по тускло освещенной второй перемычке, погрузив пальцы рук и ног в лестничные поля. Расположенные рядом и будучи разнообразных оттенков – красного, зеленого, голубого и желтого, поля образовывали неяркую радугу – будто бы кто-то пролил краску.

У каждого из детей в руках был небольшой жезл из стали и стекла – цилиндрической формы, без каких-либо кнопок и подвижных частей. Жезлы выполняли функции средств связи и открывали доступ к мозговому центру корабля, к библиотеке и момам. Но никто из детей не знал, где территориально располагаются библиотека и мозговой центр, так же, как они не знали, сколько на борту момов и куда те исчезают, когда пропадают с глаз.

В извилистом коридоре перемычки ощущался запах, присущий помещениям, неподалеку от которых проходят занятия физкультурой. Приглушенный звук голосов и блики света отражались от выступающих повсюду темных полусфер, изогнутых трубопроводов и разнообразных, но чаще кубических, со сглаженными углами, конструкций. Поток свежего, прохладного воздуха из кормового дома-шара становился все ощутимее. У детей было очень острое обоняние, они различали малейшие изменения запаха. Они узнавали друг друга по запаху так же хорошо, как и визуально. С той поры, как дети попали на «Спутник Зари», они ни разу не простужались; да и ничто на корабле, кроме кошек и собак, не могло вызвать у них аллергической реакции. Дети были вполне здоровы, продолжительность состояния невесомости никак не сказывалось на них – по крайней мере, не вызывало пагубных последствий. Незначительные раны и царапины заживали очень быстро. Беременность у девушек не наступала.

В течение пяти лет дети непрерывно обучались и тренировались – сначала под постоянным руководством момов, потом, когда общая организованность детей возрасла, под руководством лидеров и учителей, выбранных из их же рядов. В самом начале путешествия детей разделили на четыре команды: навигаторов, проектировщиков, механиков и исследователей. Мартин был зачислен в команду навигаторов и изучал приемы управления кораблем. Однако через несколько месяцев он нашел, что навигация – скучное и ненужное занятие, так как «Спутник Зари» управлялся автоматически. И хотя все дети знали, что получают знания для собственного же блага, применяли они их пока только в нескончаемых упражнениях и тренировках. Мартин стал все больше интересоваться механикой и исследованиями.

Миссия, к которой готовили детей, была чрезвычайно ответственной: если им удастся найти цивилизацию, которая создала машины-убийцы, уничтожившие Землю, они должны были провести там расследование и осуществить Правосудие. Суть Закона была объяснена детям в самом начале полета: «Все разумные существа, ответственные за изготовление самовосстанавливающихся машин и других аналогичных изобретений – средств разрушений, а также все причастные к такому производству, должны быть уничтожены.» Жестокая категоричность Закона, выраженная столь четкими и холодными словами, поразила каждого из детей.

Соблюдение Закона контролировалось и осуществлялось альянсом цивилизаций, а конкретно – Благодетелями, которые и строили Корабли Правосудия для поиска роботов-убийц и их создателей.

Закон также требовал, чтобы оставшиеся в живых земляне приняли участие в поисках и уничтожении убийц. Погубившие Землю, бойтесь ее детей!

Уничтожение развитой цивилизации было опасным и трудным делом – даже при наличии оружия, имевшегося на борту Корабля Правосудия. И все-таки, у этого маленького и сравнительно простого летательного аппарата имелись шансы уничтожить более мощный и сложный. Момы обучали детей тактике и общей стратегии: как использовать оружие, как избежать неожиданных столкновений, как защититься от мощных атак.

Но момы рассказывали далеко не все, что хотелось бы знать детям, поэтому со временем недоверие и неуверенность молодых землян возрастали.

Мартин старался не думать об этом, с головой погружаясь в учебу, тренировки и обязанности Пэна. Однако, как ни старался он отделаться от навязчивых мыслей, как ни пытался забыть Теодора Рассвета – этого ему не удавалось.

Теодор был другом Мартина – можно сказать, единственным другом в начале полета. Вдвоем, за разговорами, они проводили часы. Мартин помогал Теодору проводить анализы воды, взятой из земных водоемов, а также составлял компанию в изучении микроорганизмов, ракообразных, личинок насекомых из биологических архивов корабля.

Но на третьем году путешествия Теодор повесился, воспользовавшись для этого лестничным полем, а момы даже не попытались остановить его. Свобода выбора.

Момы никогда не воспитывали детей и не отдавали прямых приказов, но зато и не защищали детей друг от друга.

Интересно, вмешаются ли момы, если мы все разом попытаемся покончить с собой? Или если начнем воевать друг с другом?

За время путешествия уже трое покончили с собой.

Когда-то детей было восемьдесят пять…

Задумчивые и молчаливые, дети столпились в центральной части третьего дома-шара, неподалеку от Мартина. Здесь было светло, как в солнечный день, со всех сторон струились различные по яркости лучи и потоки мягкого серебристого света.

Последние три года дети тренировались на настоящих кораблях – тех, что планировалось, будут использоваться в реальном бою. Но пока они еще не совершали полетов в открытом космосе, а ограничивались полусферой, где хранилось оружие, довольствуясь имитацией. Но хотя эти смоделированные полеты были очень близки к реальности, дети уже начинали ворчать. Сколько можно играть в игрушки? Мартин очень хорошо понимал их настроение. Действительно, когда же будут настоящие полеты?

– Подойдите ко мне поближе, – обратился к детям Мартин. Они образовала около него полукруг. – Сегодня мы сделаем вот что … – он передал информацию со своего жезла на жезлы детей, и они смогли самостоятельно ознакомиться с тем, что он запланировал несколькими часами раньше. – Мы будем иметь дело с кинетическим оружием противника, с засадой, расположенной вблизи планеты. Планета – газовый гигант, и мы ведем «Спутник Зари» на дозаправку.

Графические изображения иллюстрировали описанную ситуацию. Дети и раньше выполняли это упражнение. Оно было очень полезным, так как совершаемые маневры можно было использовать и в иных ситуациях.

– Итак, давайте, начнем. Сегодня – четырехчасовое занятие в тройном темпе.

Дети застонали. Тройной темп был очень изнурителен, – правда, он давал им возможность побыстрее освободиться, а Мартину – еще до обеда успеть сделать отчет для момов за прошедшие десять дней.

Внешне арсенал оружия напоминал огромный прыщ на левом борту третьего дома-шара. Мартин повел группу к широкой перегородке, отделяющей склад от остального помещения. Гладкая, без каких-либо опознавательных знаков, вогнутая стена внезапно раскрылась – все сразу же ощутили холод. Стефания, улыбаясь, не преминула сделать великодушный жест:

– Ты первый, командир.

И Мартин первым полез в эту пещерную темноту.

Здесь хранилось все пилотируемое оружие, включая дистанционно управляемое, а также прочее мобильное, маневренное снаряжение.

Мартин окинул взглядом помещение. В невесомости понятия «верх» и «низ» имели весьма расплывчатое значение. «Вверх» обычно означало движение к носу корабля, «вниз» – к корме: можно было подняться в отсек, спуститься из отсека, подняться к носу корабля и опуститься к третьему дому-шару.

Внутри арсенала находились миллионы крошечных роботов – производителей и манипуляторов. Они серыми пузырями покрывали унылые серо-коричневые стены и походили на спорангий на листьях папоротника; некоторые были размером с микроб, некоторые достигали метра в ширину, большая часть не превышала размера человеческого ногтя. Производители могли проникать в глубь поверхности планеты и из имеющегося там сырья создавать оружие массового уничтожения. Манипуляторы проникали в оборудование и технику противника и разрушали их изнутри.

На кронштейнах висели матово-серые трубы – толщиной около трех метров и длиной от десяти до двадцати пяти метров. Цилиндры – яйцеобразные, блюдцеобразные, в виде запакованных сосисок с шипами, от пяти до двадцати пяти метров в поперечнике – были сложены в два, а кое-где и в три ряда. Все вооружение окутывало специальное ограничивающее поле.

Каждый раз, посещая арсенал оружия, Мартин чувствовал себя, как в музее абстрактной скульптуры или – в голову приходило странное сравнение – как внутри гигантской бактерии.

Стиль помещения, если вообще можно говорить о стиле таких примитивных форм, был вполне в духе роботов, Центрального Ковчега и Корабля Правосудия: утилитарность, приглушенные тона, повсюду мягкий, ничем не покрытый металл.

Когда-то Мартин, не поленившись, пересчитал все оружие, находящееся на борту корабля: девяносто единиц, не считая тех, что, как пузыри, торчали из стен.

– Давайте начнем, – предложила Стефания и устремилась к бомбардировщику. Вскоре все стояли рядом с лично к ним приписанными небольшими кораблями-челноками.

Двери бомбардировщиков и снайперов с легким шипением отворились. Дети, ловко подсаживая друг друга, залезли в машины. Как только люки бесшумно закрылись, трапы сразу же исчезли.

Мартин занял свое место последним и тут же ощутил, как кресло начало трансформироваться, плавно облегая его тело.

– Это судно принадлежит Мартину Кедру, – объявила машина холодным металлическим голосом. Мартин не понимал, почему голоса машин, голоса момов и голос мозгового центра так сильно отличаются друг от друга. Он был убежден, что все они – единое целое, и, тем не менее, голоса кораблей были металлическими, момов – теплыми, но безликими, а голос мозгового центра, который дети слышали очень редко – мягким и приятным.

Подобных вопросов – вопросов без ответов – на корабле было много.

Машина попросила Мартина перенести план действий на экран компьютера, и тренировка началась.

Они скользили по верхушкам облаков газового гиганта, в три раза большего, чем Юпитер, – в то время, как Корабль Правосудия, окутанный светящейся плазмой, лишь слегка задевал верхние слои атмосферы. Огромные, похожие на крылья, ковши «Спутника Зари», торможение которого достигало дюжины g, извлекали из плотной атмосферы сгустки водорода, метана и аммиака. Челноки-охранники летели впереди, и при внезапном столкновении с вооруженным врагом использовали энергетическое поле самого Корабля Правосудия.

Как всегда, дети отлично справились со своей задачей.

Подобные тренинги проводились уже в течение нескольких лет, для детей это стало привычным делом. Работа превратилась в игру, совершенно оторванную от реальной жизни. Имитация действий были очень прадоподобной, однако новых навыков у обитателей «Спутника Зари» давно уже не появлялось.

День за днем, месяц за месяцем, год за годом, они тренировались и тренировались, повторяя одно и то же…

Со временем Мартин все сильнее ощущал, как нарастает всеобщее раздражение. Он был Пэном уже шесть месяцев и чувствовал ответственность за настроение команды.

* * *

Пробираясь между многочисленными трубопроводами первой перемычки, Мартин направлялся в учебную комнату, находящуюся в первом доме-шаре. Там он должен был встретиться с момами – он отчитывался перед ними каждые десять дней.

На борту «Спутника Зари» текло свое время: в сутках было двадцать восемь часов, в месяце – три декады, в году – двенадцать месяцев.

Каждый раз, отчитываясь, Мартин рассказывал момам, чем занимались и чего достигли дети, а затем выслушивал замечания, если они, конечно, были.

Преодолев перемычку, Мартин поднялся в дом-шар и, спустившись вниз по длинному цилиндрическому коридору, оказался в его центральной части. У широкого люка лестничное поле остановилось, он толкнул дверь и, схватившись за металлический шест внутри, ловко проскользнул в помещение.

Здесь было темно и прохладно. Свет, проникавший из коридора, образовал причудливое пятно на вогнутой стене. До назначенного времени оставалось четверть часа. Пока Мартин был один.

В условиях невесомости учебная комната приняла форму двух колес, проезжавших одно сквозь другое и остановившихся в тот момент, когда их центры совпали. На одной из стен располагалось окно полусферической формы; но темное пространство за окном, наполненное мерцающими звездами, было все той же имитацией, как и многое другое на корабле. « Спутник Зари» двигался с такой скоростью, что Вселенная за бортом выглядела совсем не так, как эта симпатичная имитация. Звезды снаружи в действительности были размыты, искажены и сливались в одно мерцающее кольцо вокруг корабля, голубое – с той стороны, куда они летели, и красноватое, со множеством узких цветных полос в середине – с другой. Впереди лежало пространство, обманчиво кажущееся пустым, на самом же деле – заполненное губительной радиацией, позади – зияла другая темная яма, пораженная причудливыми частицами ренгеновского излучения с красным смещением – в ней гибли и видоизменялись галактики; мертвые звезды, как вампиры, пожирали вновь возникающих.