Текст книги "Божья кузница (сборник)"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 60 страниц)

– Момы наблюдали за этими звездами тысячу лет. Разве ты не знаешь этого?

Мартин нервно сглотнул слюну и отвернулся:

– Они говорят нам все, что необходимо.

Ариэль горько усмехнулась и качнула головой:

– Они специально вели корабль таким курсом, чтобы мы наткнулись на эти звезды. Теперь они или собираются использовать нас для убийства кого-то, или готовятся отправить нас самих на смерть. И я не одинока в таких предположениях. Многие считают, что это подлинное свинство.

– Но ты единственная нашла в себе силы выступить, – саркастически заметил Мартин. Он чувствовал, что терпение его на исходе.

Она внимательно всмотрелась в его лицо. В ее взгляде было более сожаления, нежели ненависти. Она видела в нем тупицу, неспособного на разумные поступки.

– Я не одинока, – повторила она – Запомни это, Мартин. И у нас есть свои… догадки. Но, черт побери, должны же момы, в конце концов, что-то сделать?

– А если нет? Тогда что? Ты покинешь нас?

– Нет, – резко ответила Ариэль, – Не будь ослом, Мартин. Я выберу кое-что позанятнее. Я убью себя.

Мартин уставился на нее широко раскрытыми глазами. Ариэль, отвернувшись от него, с силой оттолкнулась от искривленного цилиндра, монументом возвышавшегося посреди отсека.

– Не беспокойся, я дам им время подумать. Я, все же, надеюсь на то, что мы сможем сделать то, что должны. Но надежда эта становится все иллюзорней. Они обязаны рассказать нам все, Мартин, – крикнула она теперь уже со значительного расстояния.

– Ты же прекрасно знаешь, что они не сделают этого, – покачал головой Мартин.

– Нет, не знаю. Да и почему бы им не сделать этого? – Ариэль резко развернулась и медленно, как тигрица, стала наступать на Мартина. Лишь за секунду до столкновения она остановила лестничное поле.

Но Мартин даже не вздрогнул.

– У Благодетелей тоже есть дом, – сказал он. – Они же пришли откуда-то…

– Вот только не надо потчевать меня таким дерьмом…

– Ариэль, выслушай меня, пожалуйста. Ты же сама просила объяснений.

Она кивнула:

– Ладно, валяй.

– Если галактика полна волков, то вряд ли там появятся птички. Если мы узнаем о Благодетелях все, – кто гарантирует, что через несколько сотен, да хотя бы и тысяч лет, не важно, мы не превратимся в волков? А местоположение Благодетелей нам будет известно. Скажи, что, в таком случае, помешает нам отправиться к ним в гости?

– Это так… цинично, – процедила Ариэль. – Но если они так относятся к нам, почему же тогда оберегают?

На этот вопрос существовало много ответов, но ни один из них не был до конца убедительным. Мартин часто размышлял на эту тему. И теперь он попытался донести до Ариэль свои наиболее удачные, на его взгляд, теории.

– Они верят в гармонию. Кем бы момы ни были, но ведь именно они создали Корабли Правосудия, чтобы лишить возможности отдельные цивилизации рыскать по галактике и подчинять себе все вокруг. Может быть, все началось с самозащиты…

– Возможно, и сейчас все, что происходит, это не более, чем их самозащита.

– Нет, не думаю. Мне кажется, они просто надеются, что мы внесем свой вклад позже, когда возмужаем.

Ариэль безнадежно вздохнула.

– Момы сказали нам все, что могли, – продолжал убеждать ее Мартин, – Все, что мы должны знать. Без них мы никогда не сможем отомстить за Землю. Ты же понимаешь все это. У нас нет причин ненавидеть момов.

– Я не испытываю к ним ненависти, – сказала Ариэль.

– У нас куча работы. Нам надо многое обдумать и принять решение. Я бы хотел, чтобы мы все были вместе.

– О, я не хочу никого разочаровывать.

– Пожалуйста, не думай больше о самоубийстве. Это глупо.

Прищурившись, Ариэль посмотрела прямо в глаза Мартину:

– А вот это мое личное дело. Не трогай этого.

– Я и не собираюсь, – мягко произнес Мартин. Его гнев улетучился, появилось глубокое понимание того, куда они идут, что собираются делать. – Ты будешь заниматься только тем, чем захочешь.

– Мартин, откуда нам знать, как многое мы потеряли? – вырвался у Ариэли вопрос, кажется, неожиданный и для нее самой.

Мартин кивнул, он не мог с ней не согласиться:

– Да, ты права. У нас никогда не существовало возможности быть людьми, а еще меньше – детьми. Мы очень далеко от своего дома. Можно сказать, что его больше не существует. Но мы не повзрослеем, пока не выполним свою миссию. Но даже после этого нам не следует возвращаться в Солнечную систему, к моменту нашего возвращения там пройдут уже тысячи лет. Мы будем там чужими. И это не только твоя, это наша общая судьба. Мы должны держаться вместе.

Ариэль казалась испуганной.

Каким бесчувственным и слепым монстром, должно быть, кажусь я ей…

– Мы уже никогда не будем детьми, – продолжал Мартин, – Но надо жить, Ариэль. И не надо мне угрожать. Мы не хотим никого терять.

– Но почему момы сами не остановят тех, кто сотворил все это? – с надрывом произнесла Ариэль.

Мартин пожал плечами:

– Они не хотят превращать нас в скотину, или в зверей из клеток зоопарка. Может быть, поэтому, я не знаю… Они предоставляют нам столько свободы, сколько могут. Даже в свободе умереть не отказывают.

– Все это очень грустно, – прошептала Ариэль, глядя куда-то мимо Мартина. – Ну, ладно, все, пока!

Мартин с трудом проглотил слюну:

– Я…

– Пожалуйста, уйди.

Мартин резко вскочил, оттолкнулся от стены, затем от трубопровода, снова от стены, потом, переведя дыхание, он вызвал лестничное поле и направился ко второму дому-шару, где жил Вильям.

– Почему тебя не было на собрании? – Мартин старался говорить спокойно. Вильям Оперение Стрелы повернулся к нему и вылез из гамака.

– Я не хотел усугублять напряженность.

– Вообще-то, ты, как и любой другой, обязан присутствовать на собрании, когда обсуждается Работа. К тому же, ты не голосовал.

Вильям улыбнулся и пожал плечами.

– Думаю, никто не пострадал от этого. Я получил информацию и могу сделать собственные выводы, – его привычной экспрессивности пока почти не ощущалось. – А ты, Мартин, свои сделал?

– Мы собираемся исследовать…

– Я не об этом, – прервал его Вильям. – То, что вы там решили, было заранее предопределено. Я говорю о другом. Ты решил, кто ты есть? Что же ты, в конце концов, хочешь?

– Не понимаю, о чем ты, – Мартин и вправду был озадачен.

– Это важно для тебя. Это важно для Терезы.

– Я думал, у тебя нет возражений.

– Да, я сказал, что не возражаю. Но потом мы с тобой снова занимались сексом – это было в первый раз после того, как ты переспал с Терезой. И я увидел, что почти ничего не изменилось.

Мартин сидел в противоположном углу комнаты с таким угрюмым видом, будто его заставляли принимать горькие лекарства.

– Все равно, я не понял, чего ты хочешь от меня.

– Это потому, что твои мысли не со мной.

– Ты мне всегда нравился.

– Мартин, сколько у тебя было любовников?

Мартин посмотрел в сторону:

– Я не гомосексуалист, – сказал он.

– Ну конечно же. Ты не робкий мальчик, Мартин, ты просто немножко испугался… обидеть кого-нибудь… да еще своих собственных страданий.

– О как ты мудр… – начал было Мартин.

– Слушай, замнем это, – раздраженно прервал его Вильям. – Ты изображаешь меня, как какого-то проповедника, нечто вроде святого Франциска. Я вовсе не такой. Я – обычный гомосексуалист. Как и большинство из нас. Вот ты… и Тереза… Вы – нет, вы – другие.

– О, и она имела, и ее имели.

– Наверное… Но это ни о чем не говорит. Это не важно.

– У нее было любовников больше, чем у меня.

– Меня не интересует, сколько любовников было у Терезы. Меня интересует, сколько их было у тебя, – никогда раньше Вильям не спрашивал его об этом. Такие вещи редко становились предметом их обсуждения. В группе людей, столь тесно общающихся, все и так становилось общим достоянием.

– Это не важно.

– Некоторые говорят, что ты не слишком хорош, чтобы быть Пэном. У тебя мало связей, а для того, чтобы понять человека, нужно непременно переспать с ним. То есть, следи за логикой – тебе, как Пэну, следует переспать со всеми нами.

Мартин нахмурился:

– Никто до сих пор не говорил мне об этом.

– Они и не скажут, потому что они сплетники и трусы – все, без исключения, на корабле.

– Разве я чем-то отличаюсь от них?

– Ты постоянно стараешься не делать ошибок.

– О, боже, Вильям, о чем ты говоришь?

Вильям вытянул жилистые, отливающие бронзой, руки и ноги. Мартин отметил игру мускулов, пульсацию кожи на сильных руках, красоту и блеск бедра, но не почувствовал никакого физического влечения – он ощутил только гордость и восхищение гибкостью и силой друга.

– Я уже давно гомосексуал, – продолжал тем временем Вильям. – На корабле нас таких не так уж и много – всего восемь юношей и семь девушек. А ты со своей бисексуальностью можешь трахать кого угодно – народу предостаточно. Но я кое-что знаю о тебе, Мартин. На самом деле, ты гораздо более страстный, чем я. Я пробовал спать с девушками. Мне понравилось, но не более того. Поэтому теперь я сплю только с юношами. У меня их было двенадцать, а у тебя, я догадываюсь, пять или шесть. Так чего же ты боишься?

Мартин резко оттолкнулся от угла каюты.

– Я знаю, тебе противна идея подобного разделения, – Вильяма не остановил гневный порыв друга. – Ты не любишь принимать людей такими, какие они есть на самом деле. Но почему, Мартин?

Лицо Мартина выдавало его напряженное состояние.

– Ты сегодня что-то не в духе, – заметил он мрачно, ставя на свое место одну из стен, которая после его толчка отъехала куда-то за спину Вильяму.

Вильям рассмеялся:

– Я?

– Ты раньше никогда не был таким жестоким, – Мартин остановился в дверях.

Лицо Вильяма исказилось:

– Я не жестокий, – сказал он печально. – Я просто знаю, что будет дальше. И меня раздражает, что ты не хочешь этого знать. И все потому, что это касается тебя… и Терезы. Но все равно, ты – лучший из нас, – голос Вильяма потеплел. Так было всегда, когда он хвалил Мартина. – По крайней мере, так думаю я. Не зря тебя выбрали Пэном.

– Ты будешь следующим, – сказал Мартин, избегая взгляда Вильяма.

– Нет, не буду, – тихо возразил тот. – Возможно, следующим будет Ганс… Он хочет этого. Не буду скрывать, я представлял себя Пэном. Единственное, что могу сказать по этому поводу: уверен, при моем правлении многие юноши разнообразили бы свои сексуальные вкусы… – Он усмехнулся. – Нет, я никогда не стану старшим. Я солдат, а не генерал. Генерал – это ты, хотя и не веришь в это.

Мартин покачал головой:

– Я никогда не рвался к власти.

– Но, тем не менее, ты и не отверг предложение стать Пэном. Ты знаешь, что делает мудрый генерал? Вопреки умничающим сплетникам, он не трахается подряд со всем войском. Он наблюдает за всеми издалека, пытаясь понять, как можно использовать каждого, как сохранить безопасность, кем нужно пожертвовать, чтобы уберечь остальных, как выполнить миссию, порученную им. Ты согласен со мной?

В душе Мартин не был согласен с Вильямом, но ведь он всегда избегал прислушиваться к своему внутреннему голосу.

– Так ты согласен? – повторил вопрос Вильям.

– Один за всех и все за одного, – провозгласил Мартин, понимая, что это, конечно же, не ответ.

Но Вильяма, казалось, его слова вполне удовлетворили.

– Ну и отлично. И все же, тебе нужен человек, который поддерживал бы тебя…

– Вильям, это всего лишь благие намерения. Меня нельзя сделать лучше, нельзя изолировать от людей…

– Зачем изолировать? Просто тебе иногда необходимо побыть с другом, который умерит твой пыл. Мне нравится Тереза, но не можешь же ты… О боже, мне кажется. что я хожу вокруг да около того, что в действительности хочу сказать… Не можешь же ты быть с ней тем, кем был со мной, не можешь получить более сильные ощущения…

– Мне не хотелось бы ранить тебя и, тем более, потерять…

– Ты ничего не хочешь терять и никого не хочешь ранить, – Вильям приблизил свое лицо вплотную к лицу Мартина и взял его за плечи, – Но все равно, ты генерал. Правда, генерал, желающий убить двух зайцев сразу. Послушай старого мудрого Вильяма, Мартин. Неужели ты и вправду думаешь, что если ты переспал с кем-то, то вы непременно должны влюбиться в друг друга? Что, если ты был инициатором связи, то, значит, должен быть внимательным чуть ли ни всю оставшуюся жизнь – никогда не причинять боли партнеру и даже не сердить его?

– Оставь меня, – Мартин резко дернулся головой.

– Понимаю… Если они не любили тебя, ты чувствовал себя отвергнутым и обиженным… Мартин, ты хочешь любить всех, но ты не любишь. Это лицемерие. Мне кажется, ты хочешь слишком многого. Ты хочешь получить души своих любовников.

– Не такой уж ты и мудрый, Вильям, – сказал Мартин, отталкивая его. – Ты совершенно не понимаешь меня.

– Да, теперь я вижу, что Тереза тебе подходит. Она посмышленее тебя, да и посвободнее. Но… я умываю руки. Не хочу быть для тебя вторым. Я проиграл эту игру.

Увидев слезы в глазах Вильяма, Мартин не выдержал и тоже заплакал.

– Прости меня, – прошептал он, подлетая ближе и дотрагиваясь до шеи Вильяма. – Ты мне как брат.

– Мы останемся братьями, только не надо спать со мной из сострадания. Пощади меня. Я должен поверить, что смогу обходиться и без тебя.

– В этом нет здравого смысла. Но если ты этого хочешь…

– Все идет своим чередом, Мартин. Мы собираемся быть – кто солдатом, кто генералом, у нас есть Работа. И я думаю, она будет гораздо более трудная, чем мы только можем себе представить. Поэтому нет места никакому сумасбродству и лицемерию. На самом деле мы не принадлежим себе полностью, как бы нам ни хотелось в это верить, чтобы мы ни делали и чтобы ни делали момы. Но мы можем любить, и мы можем называть друг друга братьями и сестрами.

Открыв дверь, Мартин обернулся в пролете и сказал:

– Пожалуйста, не пропускай больше собраний.

– Не буду.

Эйрин Ирландка была для Мартина загадкой. Умная, рассудительная, с чистым взглядом. Поражало ее сильное, иногда даже переходящее в высокомерие чувство независимости. Мартин нашел ее в бассейне, на лице у девушки была маска. Мартину пришлось позвать ее дважды, прежде чем она заметила его. Выйдя из бассейна, Эйрин прошла мимо лестничного поля в раздевалку. Вода плескалась в сферическом пространстве; какое-то время можно было поплавать в воздухе, потом в воде, потом в брызгах и в пьянящем тумане, напоминающем облако.

Мартин не слишком любил плавать. Когда-то давно, в Орегоне, он чуть не утонул в речке рядом со своим домом, тогда ему едва лишь исполнилось четыре года. Эти воспоминания портили все удовольствие от плаванья в бассейне.

– Мне надо было присутствовать на собрании, да? – от нее пахло свежестью, чистотой и еще чем-то особенным. И хотя девушка была абсолютно голой, держалась она так, что всякое сексуальное возбуждение исключалось.

Эйрин, как всегда, была откровенна, естественна и ничуть не застенчива. Видимо, у нее даже не возникало подобных крамольных мыслей. Мартин тут же сравнил ее с Терезой. Ну, с Терезой и с его чувствами к ней было все понятно… А в Эйрин, несмотря на ее стройную фигуру, он просто нет находил никакой сексуальной привлекательности.

– Да, надо было, – менторским тоном произнес Мартин, которому на самом деле совсем не нравилось быть строгим и суровым. – Почему же ты не пришла?

– Я доверяю твоему решению, Мартин.

– Это не оправдание, Эйрин.

Она пожала плечами и снова улыбнулась.

– Тереза хорошая. Надеюсь, она не будет выпускать яд, работая с такими разгильдяйками, как я.

Мартин был истощен напряжением этого длинного дня. Лицо его покраснело.

– Эйрин, но почему ты такая тупица? Да, к тому же еще, тупица, жаждущая крови?

Приблизив к лицу Мартина свое, Эйрин прошептала:

– Может быть потому, что я боюсь.

Она завернулась в полотенце и его концом начала вытирать короткие волосы – большинство девушек на корабле предпочитали именно такую прическу. Поразительно зеленые глаза Эрин, выглядывающие из-под полотенца, выражали что угодно, только не нервозность или испуг. Какие бы чувства она не испытывала, на ее внешности это никак не отражалось.

– Я не поддерживаю Ариэль. Но не все со мной солидарны.

– Я рад и маленьким удачам, – усмехнулся Мартин.

– А что, Ариэль согласилась с большинством? Ну и что вы решили? Расскажи, мне интересно.

– Ариэль воздержалась. Так ты что, наблюдала за нами по жезлу?

– Конечно. Я не увиливаю, я просто ненавижу все эти формальности.

– Все это очень важно, – в десятый раз за сегодняшний день произнес Мартин. – Мы делаем эту Работу вместе, и необходимо, чтобы ты, как и любой другой, принимала в ней участие.

– Я понимаю, хотя и не очень-то верю в это, – Эйрин откинула полотенце и одела сначала шорты, затем рубашку, завязав ее узлом под грудью и аккуратно заправив хвостики. Сверху она натянула рабочий комбинзон. – Но я больше не буду нарушать общие правила.

Мартин хотел добавить что-то к сказанному, но потом, по-видимому, решив, что хватит разговоров на сегодня, кивнул и покинул бассейн, радуясь, что, наконец-то, он относительно свободен.

* * *

Вечеринка Венди затянулась дольше, чем предполагалась, и Мартин работал в своем отсеке в полном одиночестве, копаясь в материалах по теоретической подготовке и в старых источниках, которые добыл в корабельной библиотеке. За последние несколько часов его любовные терзания достигли своего пика, и не в силах больше ждать, он отправился на поиски Терезы. Он нашел ее именно там, где она и обещала быть. Мартин с облегчением вздохнул, досадуя на себя за свою тревогу и страх, что что-нибудь случится.

Венди выкраивали одежду из тканей, которую им поставляли момы. В каюте Паолы Птичьей Трели собралось около тридцати девушек. Дверь была открыта – Мартин вошел. Тереза и еще четверо девушек стояли на коленях. Кимберли Кварц переносила выкройки с жезла на широкий сборчатый кусок ткани, лежащий на полу. Тереза держала угол ткани, растягивая его, а Паола обводила выкройку синим маркером. Несколько девушек заметили Мартина и вежливо улыбнулись ему. Паола подняла голову, тогда уже и Тереза увидела его. На мгновенье Мартин испугался, что она рассердится, но Тереза, попросив Кимберли подержать угол ткани, подошла обнять его.

– Время летит так быстро, – сказала она извиняющимся тоном. – Прости, я опоздала.

– Нет проблем. Я тоже был занят. Пытался головой пробить кирпичную стену.

– Ты сможешь подождать еще минутку?

Он присел у двери и принялся осматривать комнату Паолы, в которой прежде не бывал. Она украсила стены картинами джунглей – широких зеленых листьев, цветов, насекомых. Попугай, порхающий по комнате, был в восторге от такого интерьера.

Только двое из детей не пришли на встречу. Могло быть и хуже.

Мартин стряхнул задумчивость и стал рассматривать нарезанные куски ткани. Когда он проходил мимо какой-нибудь девушки – разговаривающей, напевающей или с усердием шьющей – каждая отрывалась от своих занятий и приветливо кивала ему.

– Посмотри, – окликнула его Тереза. Она манипулировала кусками выкройки, собирая ее прямо в воздухе. Паола Птичья Трель и Донна Изумрудное Море с улыбкой наблюдали, как их проект претворяется в жизнь. Какаду Донны прихорашивался, сидя на стойке с образцами тканей.

– Это платье. Вот так оно будет выглядеть, когда его раскроят и сошьют, – разглаживая кусок ткани, объяснила Мартину Паола. Он никогда не обращал на нее особенного внимания, но сейчас, в присутствии Терезы, Мартин внезапно почувствовал расположение к ней, а заодно и ко всем Венди. И еще он пожалел о том, что в его характере не заложено вот такого, как у Паолы, спокойного, нетребовательного доброжелательства к другим.

– Это придумали Паола и я, – гордо сообщила Донна. Она была быстрая и нервная, с большими глазами, маленьким ртом и короткими светлыми волосами.

В результате их работы получилось длинное белое платье, украшенное волшебно переливающимся бисером.

– Это наряд для церемоний, – объяснила Тереза. Она приложила его к себе.

– Сейчас моя очередь, – запротестовала Паола, а когда Тереза передала платье ей, заметила, – Оно понадобиться нам, когда мы найдем нашу новую Землю, после того, конечно, как выполним нашу Работу. Первая Венди, которая ступит на планету, будет одета в это платье. Это будет бракосочетание детей с их новой Землей.

Мартина, никогда не слыхавшего о таких планах, охватило волнение:

– Да, это очень красиво.

– Хорошо, что тебе нравится, – обрадовалась Тереза. – А как ты думаешь, Потерянные Мальчики тоже захотят надеть что-нибудь особенное для Первого Шага?

– Не знаю, – расстерявшись, произнес Мартин. Он никогда не задумывался о том далеком времени. – Наверное, мы бы не отказались. А такие платья наденут все Венди?

Донна взглянула на Терезу:

– Но мы шьем только один наряд…

– Мартин прав. Ведь захотят все… – задумчиво произнесла Тереза.

– Еще изготовим, – поспешила успокоить всех Донна. – Это ведь отличный повод для новых посиделок.

Они сделали еще несколько примерок, затем Тереза начала прощаться.

Мартин проводил Терезу вниз – в сумрачный холл. Они прошли мимо Розы. Та, медленно приблизившись, лишь слегка кивнула им. Мартин не знал. как ему следует вести себя с этой девушкой – она была очень замкнута, не имела ни друзей, ни любовников. Роза постепенно выпадала из из маленького, тесного кружка.

Оглянувшись на Розу, Тереза сказала:

– Хорошо бы и для нее изготовить что-нибудь нарядное. Мартин, ведь и ей это необходимо.

– Я понимаю.

Тереза взяла его за уши и слегка притянула его к себе, требуя поцелуя.

– Ты был такой терпеливый… Разговаривал со всеми… Должно быть, тебе это совсем не просто. Ариэль была очень жесткой.

Мартин бросил взгляд вглубь коридора.

– Пойдем ко мне.. в мою каюту… – прошептал он между поцелуями.

– Зачем? – спросила она, прижимаясь к нему бедрами.

– Ты же знаешь, что я стесняюсь.

– Ты думаешь, нас кто-нибудь увидит здесь?

– Пойдем, пойдем… – он потянул ее за руку.

– Это потому что ты – Пэн? Да?

– Тереза…

– Ясно, – произнесла она задумчиво. – Любовнице Пэна – никаких приключений.

Он нахмурился, затем резко притянул девушку к себе и начал расстегивать ее комбинзон.

– Так ты хочешь, чтобы я проделал все вот так бесстыдно? – прошептал он ей на ухо.

– Кто-то же в нашей диаде должен быть авантюристом.

Он целовал ее, раздумывая над этим странным словом – диада. Они действительно были этой самой диадой, но Мартин никогда не называл так их отношения, приберегая его для того, что некогда было между ним и Вильямом. Хотя то, что он чувствовал к Терезе, несомненно, больше заслуживало этого слова.

– Ах, значит, свадебное платье… – приподнимая ее, пробормотал он.

– Для всех, – добавила Тереза, закрывая глаза и потираясь бедрами о его живот. – Опусти меня.

– Не раньше, чем ты скажешь, что я авантюрист.

– Ты авантюрист.

Мартин услышал что-то – дыхание или шорох одежды – и, обернувшись, увидел, что Роза возвращается. Ее отсек был где-то рядом – они были как раз на ее пути. Роза выглядела то ли смущенной, то ли огорченной. Не сказав ни слова, она повернулась и исчезла за поворотом.

– Извини, Роза, – крикнула ей вслед Тереза. – Ведь это и твой холл.

Но Розы уже не было. Мартин опустил Терезу и сделал серьезное лицо.

– Ты был прав, – сказала Тереза с сожалением. – Она слишком робка… Не нужно ей было нас видеть. Но это не имеет никакого отношения к тому, что ты Пэн. – Она натянула комбинзон. – Пойдем в твой отсек.

Он лежал рядом с Терезой, затопленный приятным чувством, которого не знал прежде – чувством полнейшей опустошенности. Он был свободен от забот, все его желания были удовлетворены, или, по крайней мере, забыты на время. Тереза лежала рядом, ровно дыша, но еще не спала. Мартин даже слышал, как открывались и закрывались ее веки. Медленно, утомленно. Такие насытившиеся животные.

– Спасибо тебе, – тихо произнес Мартин.

Она погладила его ногу своей:

– Ты все молчишь? Где ты витаешь?

– Я дома.

– Думаешь о Земле?

– Нет, – сказал он, – Я дома. Здесь. С тобой.

Это была правда. Впервые за тринадцать лет, здесь, в темноте, Мартин почувствовал себя дома. Дом – это несколько мгновений между трудностями и свершениями. Дом – он вне времени и пространства.

– Это очень приятно слышать, – прошептала Тереза.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Мартин. Но я не дома. Еще нет.

Он притянул ее к себя. Мгновения уходили. Он хотел бы задержать их, но не мог. Все временно, непередаваемо словами. Не дома. Нет дома.

В тренировочных шортах, с полотенцем на шее, Мартин направился в носовую часть корабля. Он разминался в гимназическом зале второго дома-шара вместе с Гансом Орлом и Стефанией Перо Крыла, когда туда вошел Хаким и сообщил, что у них, возможно, уже достаточно информации для принятия следующего решения.

Длинная носовая часть «Спутника Зари» выдавалась на сотни метров впереди первого дома-шара. Это была тонкая игла, толщиной всего три метра в оконечности. Хаким Хадж и еще трое из исследовательской команды – Ли Гора, Томас Фруктовый Сад и Луис Высокий Кактус – обслуживали станцию, расположенную в самом конце носовой части. Сквозь прозрачные стены станции открывался густой мрак, вызывающий ассоциации темной масляной краски, способной зачернить их души.

Два дня назад четыре тысячи дистанционных датчиков из третьего дома-шара послали сигналы в глубокий космос. Теперь они возвращались на борт «Спутника Зари» – посредством все той же «бесканальной связи», которой пользовались также и все корабли-челноки и прочее вооружение, находясь вне корабля. Информация, поступающая с дистанции до миллиарда километров, непонятным образом «просто возникала» в приемниках, причем ее невозможно было перехватить по пути – канала-то не существовало. Скорость передачи данных была фактически мгновенной. Дети называли такую передачу «ноуч».

Ни момы, ни библиотека, ни мозговой цент корабля ничего не сообщали в ответ на запросы о бесканальной передаче. Это было одно из рабочих средств, переданных без объяснений.

С такими дистанционными датчиками «глаз» «Спутника Зари» колосально увеличил поле видимости, радиус которой составлял примерно четыре с половиной миллиардов километров, – то есть, охватывал примерно две трети изучаемых звездных систем.

Хаким пересек пространство выступающей носовой части корабля, слегка подернутое дымкой, и спикировал к Мартину. Ли Гора и Луис Высокий Кактус, поигрывая жезлами, молча наблюдали за ними. Им тоже было что сказать, но они сдерживались, предоставляя возможность высказаться Хакиму.

– Все оказалось намного лучше, чем мы ожидали, – начал Хаким. – В самом деле, лучше. Наша задача: спуститься вниз на тысячу километров, и у нас есть необходимый для этого запас топлива. Ближайшая система обитаема. Хотя странно, она не потребляет столько энергии, сколько должна была бы потреблять высокоразвитая в техническом плане цивилизация. И все же, она наиболее активна и находится именно там, где мы и предполагали.

На жезле Хакима появились графики и цифры. Действительно, все совпадало достаточно точно.

– Мы просматривали звездные развертки и накладывали на них изображение первичного облака. Взрывная волна сверхновой инициировала процесс рождения звезды примерно девять миллиардов лет назад, остатки сверхновой рассеяли тяжелые элементы вдоль этих градиентов… – Палец Хакима прочертил алую линию вдоль цифр, отображающих наличие и колличественное содержание твердых металлов, то есть элементов, удельный вес которых превышал удельный вес водорода и гелия. Он ткнул пальцем в место наибольшего скопления подобных цифр. – Масленка находится как раз здесь, в этом магнитном поле. Лишь здесь элементы сконцентрированы в необходимой пропорции.

Красные цифры сгруппировались в изгибе магнитного поля, где теоретически – при определенной концентрации газов – могли сконденсироваться новые звезды.

– В радиусе сотни световых лет нет ни одной звездной системы, аналогичной Масленке, с тем же качественным и количественным составом, – подвел итог Хаким.

Мартин не произнес не слова, он еще полностью не осознавал всей важности этого известия.

– Надо бы собраться еще раз и поговорить об этом, – наконец задумчиво произнес он.

– Я доложу момам, – сказал Хаким.

Раньше они никогда не видели больше трех момов сразу, хотя и подозревали, что на самом деле их должно быть намного больше. Не единожды дети пытались проследить перемещение момов и сосчитать их – это было что-то вроде игры – но никогда не могли сказать наверняка, сколько же их было. Сейчас, когда все восемьдесят два человека – все Потерянные Мальчики и Венди – собрались в учебной комнате, чтобы принять окончательное решение, с ними были шестеро совершенно одинаковых момов – с абсолютно идентичными спокойными, нейтральными голосами.

У Мартина по коже побежали мурашки. Он сам, лично, считал момов на корабле и пребывал в уверенности, что их не более четырех. Ни означало ли увиденное, что «Спутник Зари» мог производить роботов по собственному усмотрению? Но в таком случае корабль сам представлял собой нечто вроде гигантского мома.

Собрать всех шестерых в одной классной комнате было в определенной степени неким символическим жестом… По крайней мере, так казалось Мартину.

Четверо момов сидели по периметру учебной комнаты – молчаливые и неподвижные, как часовые. Два мома расхаживали в центре, вокруг звездной сферы. Они терпеливо ждали, пока дети успокоятся, на что, впрочем, ушло не более минуты. Как только первый мом начал говорить, Мартин увидел Ариэль, входящую вместе с Вильямом и Эйрин.

Мом на трибуне вышел вперед и сказал:

– На данный момент увеличился объем информации о звездной системе-кандидате. Если корабль сейчас повернет к ней и начнет торможение, то у вас до момента входа в систему останется не более трех месяцев по корабельному времени. Торможение поглотит все ресурсы горючего, и мы должны будем заправиться в одной из звездных систем – в Масленке или в Подсолнечнике. Маловероятно, что в системе Огненной Бури достаточно газообразных веществ.

Перед детьми развернулась диаграмма их орбитального пути и поляра скоростей. Торможение в течение трех десятидневок, при одном g корабельного отсчета, должно снизить скорость до девяноста процентов скорости света и значительно повысить их «тау», что позволит занять положение, оптимальное для проникновения в систему Масленки. Затем планировалось торможение уже при двух g – в течение двадцати трех дней. Они должны войти в систему при скорости, едва превышающей семьдесят пять процентов скорости света, и пересечь ее менее, чем за четырнадцать часов. Система в диаметре превышала 11, 2 миллиардов километров.

Мартин заметил, что их траектория проходит через темные облака первичной материи, через плоскость эклиптики, а затем под южным полюсом Масленки, уже намного ниже плоскости эклиптики. Одну каменистую планету они минуют на расстоянии двух миллионов километров, другую – ста миллионов километров, как раз между ними – обе планеты находились по одну сторону системы.