Текст книги "Возвращение скипетра (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Он едва ли мог бы рассчитать ход лучше. Кочевники только что обнаружили, что больше не могут идти вперед. Теперь вражеские солдаты наступали на них сзади, как они и надеялись напасть на аворнцев. Повергнутые в замешательство, они начали отступать на юг. Они были храбры, да, но они никогда не были склонны терпеть бессмысленное избиение.

«Дави на них!» Закричал Грас. «Накажи их! Заставь их пожалеть, что они когда-либо пытались сражаться с нами! Клянусь богами, лучше бы им было!»

Аворнцы сделали, что могли. Это было меньше, чем надеялся Грас, хотя и не меньше, чем он ожидал. Ментеше мог бежать быстрее, чем его люди могли преследовать. На них было меньше доспехов, которые утяжеляли их. И им не нужно было беспокоиться о поддержании хорошего порядка, когда они ускакали галопом. Аворнцы сделали это, чтобы кочевники не перестроились и не контратаковали. Тогда многим Ментеше удалось сбежать.

«Мы победили их», – сказал Гирундо. «Мы отбросили их назад». Он позволил себе долгий, громкий вздох облегчения.

«Мы должны были сделать больше». Но Грас не мог заставить себя казаться слишком разочарованным. Они победили. Они отбросили Ментеше назад. «Какое-то время я не был уверен, что мы сможем держать голову над водой». Это было мягко сказано.

«Я тоже, ваше величество». Гирундо снова вздохнул, на этот раз театрально. "Когда они прорвались туда… У них был лучший генерал, чем кто-либо, кого мы видели во главе их раньше. И, боюсь, генерал, который у нас был, мог бы справиться с работой лучше. – Он скорчил гримасу.

«Я бы еще больше разозлился на тебя, если бы кочевники не одурачили и меня», – сказал Грас.

Гирундо погрозил ему пальцем – суетливый, глупый поступок, который можно увидеть на поле боя. «Разве ты не платишь мне за то, чтобы я был умнее тебя?»

«Полагаю, что да», – признал Грас. «Но на этот раз мы оба обошлись глупостью». Он сделал паузу. «Нам тоже понадобятся пленники, их довольно много. Мне нужно знать, кто был главным в Ментеше и кто сражался за него.»

«Он был грозен, кем бы он ни был», – сказал Гирундо.

Грас в тот момент не думал о вражеском генерале, хотя Гирундо был прав. Он задавался вопросом о повелителе, которому служил этот генерал. Неужели люди Санджара напали на него? Возвращение Коркута? Или их воины объединили свои силы, возможно, под знаменем Изгнанного?

Аворнийские солдаты привели к нему пленников Ментеше. Некоторые из пленников говорили по-аворнийски. Он использовал переводчика, чтобы поговорить с остальными. Одного за другим он спрашивал их: «Какому повелителю вы следуете?»

Некоторые из них сказали: «Коркут». Некоторые сказали: «Упавшая звезда». А некоторые сказали: «Санджар». Это ему очень мало помогло.

Он попробовал задать другой вопрос, спросив: «Какой повелитель командовал вашей армией?»

Большинство ментеше ответили «Бори-Барс», что дало ему имя их генерала.

Затем Грас спросил: «Какому князю служит Бори-Барс?» Некоторые из кочевников назвали имя Санджара, другие – Коркута. Грас почесал в затылке. Он не понимал, как один генерал может служить обоим принцам. Если уж на то пошло, Ментеше тоже этого не понимал. Они сердито кричали друг на друга. Грас вызвал Птероклса, задаваясь вопросом, сможет ли волшебник докопаться до сути.

Птероклс посмотрел на пленников. Он слушал их. Он склонил голову набок, пристально изучая их. Он что-то пробормотал себе под нос. «Я думаю, мне придется попробовать заклинание», – сказал он. "Это

... интересно".

«Рад вас заинтриговать», – сказал Грас.

Заклинание, которое использовал волшебник, немного напомнило Грасу то, которое он использовал для освобождения рабов. Оно включало в себя прозрачный кристалл, раскачивающийся на конце серебряной цепи, и вспышки света. Однако это были не радужные вспышки; это были искры чистого зеленого света, цвета только что проросшей травы под ярким весенним солнцем. Ментеше улыбнулся, когда искры закружились вокруг них.

Птероклс не улыбался; на его лице была маска глубокой сосредоточенности. После того, как он применил заклинание к трем или четырем кочевникам, он повернулся к Грасу и сказал: «Это очень интересно».

«Что такое?» Грас спросил, как он, несомненно, должен был сделать.

«Это нечто меньшее, чем рабство, и нечто большее, чем ничто», – ответил волшебник. "Это заставляет ментеше.. верить всему, что им говорят, ты мог бы сказать. Все они слышали, что этот Бори-Барс был против нас и за их принца, и они не беспокоились о том, кем может быть принц. Все они просто последовали за Бори-Барсом и совершили это нападение на нас ".

Грас беззвучно присвистнул сквозь зубы. «Похоже на то, что мог бы произнести Изгнанный, не так ли?»

«Что ж, я не вижу никого другого, кто извлек бы из этого больше пользы», – сказал Птероклс.

«Я тоже не могу», – сказал Грас. «Есть ли контрзаклятие?»

«Возможно, он есть. Хотя мне придется с этим разобраться», – ответил Птероклс. «Возможно, он нам не понадобится. Вы видели, как эти кочевники набросились друг на друга, как котел с крабами, когда поняли, что, в конце концов, они не были одной большой счастливой армией. На что вы хотите поспорить, что то же самое происходит в их лагерях прямо сейчас?»

«Это было бы неплохо». Грас живо представил себе, как гражданская война вновь вспыхивает среди ментеше. Он надеялся, что это правдивая картина. Но затем, мгновение спустя, он замерцал и погас. «Если Изгнанный захочет снова использовать это свое заклинание, он может собрать их вместе для новой атаки, не так ли?»

Птероклс выглядел задумчивым. "Это хороший вопрос, ваше величество. У меня нет для вас хорошего ответа. Я предполагаю, что заклинание не сработало бы так хорошо во второй раз; люди вспомнили бы, что произошло раньше. Если бы он захотел сделать это снова, ему, возможно, пришлось бы найти воинов, которые уже не были заколдованы однажды. Но я не могу ничего из этого доказать, пока снова не увижу магию в действии. Это всего лишь мое ощущение того, как все может сработать ".

«Хорошо. То, что ты говоришь, кажется мне разумным, но я не знаю, насколько это связано с тем, как работает магия», – сказал Грас. «Таким образом, Ментеше вполне могут снова объединиться против нас в большие армии, независимо от того, поцелуются ли Санджар и Коркут и помирятся ли они».

«Вот как это выглядит для меня», – сказал Птероклс. «Это случилось однажды. Я не понимаю, почему это не может случиться снова».

«Я тоже», – сказал Грас. «Хотя, клянусь бородой Олора, я хотел бы этого». Если бы Ментеше продолжали бросать все, что у них было, в его людей.. Нам просто нужно победить их всех, вот и все. Тогда, возможно, они не смогут удержать нас подальше от Йозгата.

Ланиус с тревогой ждал писем с юга. Рассказы Граса о том, что происходило, были скупыми, но, насколько мог судить Ланиус, в целом точными. В один из таких лет какой-нибудь еще не родившийся король, любящий историю, найдет в архивах письма Граса и потратит массу приятного времени на реконструкцию его кампаний.

Грас обычно писал письмо каждые несколько дней. У него не было четкого плана; даже если бы он был, причуды курьерской системы нарушили бы его. Ланиус научился не беспокоиться, когда проходила неделя или десять дней без вестей от другого короля. Все это означало, что курьер задержался или, возможно, Ментеше подстерег его.

Однако, когда прошло две с половиной недели, он начал беспокоиться. Он был не единственным во дворце, кто тоже беспокоился. Сосия и Эстрильда обе вспылили, казалось, без всякой причины. Даже Орталис вслух поинтересовался, что происходит.

Возможно, самым встревоженным человеком во дворце был Фулька. «Что произойдет, если там, внизу, что-то пойдет не так?» она спросила Ланиуса. «Превратят ли они бедного Отуса обратно в раба?»

Она прожила почти всю свою жизнь рабыней, и за ее плечами было всего несколько месяцев свободы. Но она знала, чего стоит свобода – вероятно, знала лучше, чем те, кто никогда не был без нее.

И ее страх заставил Ланиуса вспомнить о бедствиях, которые постигли другие аворнийские армии в прошлые годы, когда они пытались провести кампанию к югу от Стуры. «Надеюсь, что нет», – это все, что он мог ей сказать.

«Было бы ужасно, если бы они это сделали!» Воскликнул Фулька. «Ужасно!»

«Ты прав. Так и было бы», – серьезно согласился Ланиус. «И это было бы ужасно для всего королевства, не только для Отуса».

«О!» Фулька вложил в это слово больше удивления, чем большинство людей могли бы вложить в него. «Я даже не подумал об этом».

Если бы кто-то нормальный с рождения сказал такое, Ланиус бы посмеялся над ней, и тоже не по-доброму. Он простил Фульку с большей готовностью; у нее был повод сначала побеспокоиться о том, что касалось ее самой сокровенно. «Мир больше, чем ты думаешь», – сказал он, как мог бы сказать ребенку.

Фулька серьезно кивнул, так, как не кивнул бы ни один ребенок. «Да, ваше величество. Похоже на то».

Итак, был ли мир достаточно велик, чтобы в нем появился курьер, доставивший новую депешу из Граса? В течение следующих нескольких дней казалось, что это не так. Чем больше проходило времени, тем больше Ланиус беспокоился. Когда с юга действительно прибыл курьер, король едва не набросился на него. «С армией все в порядке?» он потребовал ответа.

Курьер только пожал плечами и вручил ему трубку для сообщений, которую носил с собой. «Это расскажет вам лучше, чем я могу, ваше величество», – ответил он. "Я не знаю, что там написано. Я только что проехал последний этап путешествия ".

"О". В отличие от Фульки, Ланиус наполнил это короткое слово самобичеванием. «Да, конечно».

Он открыл тубус, достал письмо и сломал печать. Он увидел, что это было письмо Граса, на котором был изображен нос речной галеры; по крайней мере, другой король все еще был жив. Он развернул пергамент и начал читать. Он не знал, что издал хоть звук, пока курьер не спросил: «Все в порядке?»

«Да, на самом деле лучше, чем все в порядке», – сказал король. «Победа – большая победа».

«Ах. Это хорошие новости». В улыбке мужчины было больше, чем небольшое облегчение. В историях часто говорилось о королях, которые наказывали гонцов, приносящих плохие новости. Ланиус никогда не находил в архивах ничего, что говорило бы, что какая-либо из этих историй была правдой, но это не мешало людям – и особенно курьерам – верить им. Король мог наказать курьера за плохие новости, в этом нет сомнений.

Ланиус надеялся, что он не из тех королей, которые это сделают, но как курьер мог быть уверен в этом?

В историях также говорилось о королях, которые вознаграждали гонцов, приносящих хорошие новости. Ланиус порылся в мешочке, который носил на поясе. Королям не нужно было часто тратить деньги, поэтому он не был уверен, что у него там. Его пальцы сомкнулись на монете. Он вытащил ее. Это была медь. Так не годилось. Он спрятал его обратно в кошелек и попробовал снова. Следующая монета, которую он нашел, была более гладкой между большим и указательным пальцами, что показалось многообещающим. Когда он вытащил ее, оказалось, что это золотая монета. Это было то, чего он хотел. С некоторой долей облегчения в собственной улыбке он вручил его курьеру. «Это за то, что содержится в письме».

«Большое вам спасибо, ваше величество!» Мужчина поклонился почти вдвое. Был ли он действительно так восхищен, как выглядел? Если был, то Ланиус дал ему слишком много. Король пожал плечами – он не мог забрать его сейчас и заменить серебром вдвое меньше.

Курьер снова поклонился и поспешил прочь. Возможно, он боялся, что король попытается вернуть часть того, что он дал. Ланиус снова перечитал письмо Граса. Ментеше еще раз убедились, что им не выстоять против нас, писал другой король. Если все пойдет так, как мы надеемся и как сейчас кажется, путь в Йозгат открыт.

Глаза Ланиуса вернулись к последнему пункту, не потому, что он его не понял, а потому, что он ему очень понравился. Путь в Йозгат открыт. Каждый аворнийский правитель веками мечтал написать подобное предложение. Теперь Грас, пожалуй, наименее легитимный правитель, которого видел Аворнис с момента потери Скипетра (возможно, за исключением выскочки-разбойника, основавшего династию Ланиуса), действительно сделал это.

И что произойдет, если аворнийская армия достигнет стен Йозгата? Почему, тогда, подумал Ланиус, я напишу Грасу и…

«Что у тебя там?» – спросил кто-то позади короля.

Он подпрыгнул и обернулся. Там стоял Орталис с ухмылкой на лице, потому что он напугал Ланиуса. «Это письмо от твоего отца», – сказал Ланиус.

"О". Улыбка Орталиса исчезла. «Ну, и что он говорит?»

«Он разбил ментеше к югу от реки Забат, где он остановился прошлой осенью», – ответил Ланиус. «Он разбил их, и путь в Йозгат открыт». Да, ему действительно понравилось, как это звучит.

«Полагаю, хорошо». Орталис казался гораздо менее впечатленным. Ланиус удивлялся почему, но ненадолго. Единственное, что Грас мог сделать, чтобы осчастливить Орталиса, – это упасть замертво.

Когда Грас впервые принял корону, Ланиус чувствовал то же самое, хотя его причины были скорее личными, чем политическими. Больше нет. Теперь

... Теперь отношения между ним и Грасом были – не так уж плохи. Во всяком случае, они оба двигались в одном направлении. Он не стал тратить время, пытаясь объяснить это Орталису, который не был таким. Он сказал: «Это важная победа», – и на этом остановился.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Грас жевал финики, засахаренные в меду. Он не мог решить, были ли они самыми вкусными из всех, что он когда-либо ел, или просто самыми приторными. Гирундо и Птероклс слизывали мед и липкие кусочки фиников со своих пальцев. Грас колебался всего мгновение, прежде чем последовать их примеру. Он не знал, что местные обычаи говорят о том, чтобы есть финики, но он знал, что его пальцы слиплись.

«Мы должны импортировать это», – сказал Птероклс – очевидно, они ему понравились.

«Теперь, может быть, так и будет», – ответил Грас. "Нужно придумать более причудливое название, чем «финики», – сказал Гирундо. «Нужно придумать название, которое действительно заставит людей захотеть выйти и потратить свое серебро. Как насчет чего-нибудь вроде „сахарный фрукт“?»

«Как насчет „винных плодов“?» Сказал Птероклс. «Из них действительно делают вино».

«Ты пробовал это?» Грас скорчил гримасу. «Оно густое, сладкое и противное».

«Я не так уж сильно возражал против этого», – сказал волшебник. «Я не думаю, что это зависит от того, что мы готовим из винограда, но это неплохо». Его пристрастие к сладкому должно было быть сильнее, чем у Граса.

«И даже если финиковое вино – самая мерзкая гадость по эту сторону от мочи мула, кого это волнует?» Весело сказал Гирундо. "Никто к северу от Стуры не узнает. В большинстве случаев то, чем вещи кажутся, важнее того, чем они являются на самом деле ".

«Я не знаю об этом», – сказал Грас.

«Любой волшебник скажет вам, что это правда», – сказал Птероклс. «Иллюзия, видимость, вера.. Это то, что имеет значение. В любом случае, как ты можешь с уверенностью сказать, что реально?»

«Хммм», – сказал Грас с недовольным урчанием глубоко в горле. Мерцающий свет ламп и запах горячего оливкового масла от ламп внутри его павильона были реальными. Как и жужжание комаров, которые залетали внутрь, несмотря на сетку перед откидной крышкой. Как и давление на его зад от табурета, на котором он сидел, и боль в бедрах после еще одного дня в седле. Он съел еще один финик и выплюнул семя. Вкус тоже был настоящим, как и то, как мед покрывал внутреннюю часть его рта.

Но затем Гирундо сказал: «Многие заклинания – не что иное, как иллюзия, не так ли?»

«Не совсем ничего, кроме», – ответил Птероклс, « но иллюзии – немалая их часть. Множество заклинаний превращают иллюзии в реальность».

«Как ты можешь с уверенностью утверждать, что реально?» Грасу нравилось возвращать ему слова Птероклса. Еще больше ему понравилось, когда волшебник покраснел, забормотал и не ответил.

«Я скажу тебе, что я хочу быть настоящим», – сказал Гирундо. "Я хочу, чтобы еще одна хорошая победа над Ментеше была реальной, прежде чем мы доберемся до Йозгата. Если мы победим их снова – я имею в виду, сделаем надлежащую работу по их победе, – они не будут настолько горячими, чтобы дышать нам в затылок ".

«Значит, ты хочешь спровоцировать их на нападение на нас?» Спросил Грас. «Можем ли мы устроить для них засаду?»

«Я бы с удовольствием попробовал», – сказал Гирундо. «Я буду смеяться, если мы сможем снять и это тоже. Это то, что проклятые кочевники всегда пробуют на нас. Клянусь богами, отплатить им их же монетой было бы сладко».

«Да, богами. Богами на небесах», – сказал Грас. В последнее время к ним не часто обращались в этих краях. «Не ...» Он позволил этому повиснуть. Гирундо кивнул. Он понял, о чем недоговаривал Грас. Грас продолжил: «Давайте поищем шанс сделать это и посмотрим, что из этого выйдет».

«Никаких гарантий», – сказал Гирундо. «Многое будет зависеть от местности и погоды и от того, как мы столкнемся с кочевниками или они столкнутся с нами».

«Я понимаю. Так всегда бывает», – сказал Грас, и генерал снова кивнул. Грас пожалел, что Гирундо упомянул о погоде. До сих пор в этом предвыборном сезоне все шло хорошо. Гирундо напомнил ему, что так не должно было оставаться.

Он беспокоился о летних дождях. Это могло превратить дороги в кашу и заставить аворнийцев ползти. Летний дождь так далеко на юге был не просто не по сезону; это было бы почти чудом. Конечно, это не обязательно остановило Изгнанного.

Однако несколькими днями позже армия встретила не дождь. С юга подул горячий ветер, полный облаков пыли и песка. Песок попал Грасу в глаза. Он завязал шарфом рот и нос, чтобы не глотать и не вдыхать его так много. Это помогло, но меньше, чем он хотел бы.

По всей армии мужчины делали то же самое. Некоторые из них тоже пытались завязать животным рты и ноздри тряпками. Лошадям и мулам это не понравилось. Не помогли и волы, тянувшие повозки с припасами.

Грас подумал о том, чтобы спросить Птероклса, была ли песчаная буря естественной или исходила от Изгнанного. Он пожал плечами, кашляя при этом. Какой в этом был смысл? Естественно или нет, армии пришлось пройти через это. Птероклс ничего не мог поделать с погодой.

Это продолжалось, и продолжалось, и продолжалось. Кружащаяся пыль закрыла солнце с неба. Из голубого купол над головой стал уродливым серовато-желтым. Гирундо, наконец, пришлось приказать армии остановиться. «Простите, ваше величество, – прокричал он, перекрывая вой ветра, – но я больше не имею ни малейшего представления, в какой стороне юг».

«Я тоже», – признался Грас. «Я просто надеюсь, что эта пыль не похоронит нас».

«Ты полон жизнерадостных идей, не так ли?» Сказал Гирундо.

«Веселый?» Эхом отозвался Грас. «Да, конечно». Он потер глаза, не то чтобы это принесло много пользы.

Шторм все еще бушевал, когда село солнце. Стало темнее, но ненамного. Солдаты сделали все, что могли, для себя и своих животных, устроившись так, чтобы провести ночь как можно лучше. Грасу хотелось бы попасть в свой павильон, но он не был уверен, что тот выдержит шторм. Он завернулся в одеяло и надеялся на лучшее. Когда он заснул, он удивил самого себя.

Он проснулся где-то посреди ночи. Ему нужно было время, чтобы понять почему. Чего—то не хватало – ветер не свирепствовал, как голодное дикое существо. «Хвала богам», – пробормотал он, хотя и сомневался, что они имели к этому какое-либо отношение. Он зевнул, перевернулся на другой бок и снова заснул.

Свет цвета крови и расплавленного золота заставил его приоткрыть веки. Если это не был самый захватывающий восход солнца, который он когда-либо видел, он понятия не имел, какой из прошлых лет превзойдет его. И чем ярче он становился, тем более странным становился пейзаж, который он показывал. Пыль и песок покрывали все, сглаживая очертания и приглушая цвета. Мир, возможно, превратился в желто-серый.

Когда он поднялся на ноги, пыль осыпалась с него и образовала небольшое облако вокруг него. Солдаты зашевелились и подняли пыль. Грас закашлялся. Он сплюнул – и сплюнул коричневым. Он чувствовал себя так, словно был покрыт насекомыми. Возможно, так и было, но подозревал, что вместо этого это песок и пыль.

Гирундо выпутался из одеяла и огляделся. Несмотря на то, что он был полностью закутан, его лицо и борода были такими же желто-серыми, как и весь остальной пейзаж. Видя это, Грас заподозрил, что он также был цвета грязи – почти цвета трупа.

Как и Грас, Гирундо сплюнул. Он выглядел возмущенным, когда его слюна тоже оказалась коричневой. «Что ж, – сказал он тоном наигранной веселости, – это было весело».

«Разве это не было справедливо?» Сказал Грас. «Еще немного, и это поглотило бы нас».

«Не тем путем, которым я планирую идти». Гирундо снова закашлялся. Пыль брызнула из его ноздрей, когда он это сделал.

«И как ты планируешь отправиться?» Поинтересовался Грас. Во рту у него был привкус грязи. Он отхлебнул из фляги с разбавленным вином, которую носил на поясе, затем снова сплюнул. Даже после этого во рту все еще был песок.

«Я?» Гирундо ухмыльнулся. «Я намерен быть убитым разгневанным мужем в возрасте ста трех лет. Это будет грандиозный скандал, я обещаю». Он говорил так, как будто с нетерпением ждал этого.

«Есть способы уйти и похуже», – сказал Грас. «Я помогу распространить сплетни после того, как это произойдет, я обещаю».

«О, кто бы тебя послушал?» Презрительно сказал Гирундо. «Ты был бы всего лишь стариком».

Они оба рассмеялись. Отчасти в этом смехе было облегчение. Они столкнулись с катастрофой из-за песчаной бури, и они оба знали это. Грас смотрел на юг. Дымка и пыль, все еще витающие в воздухе, скрывали горы Арголид. Был ли Изгнанный доволен тем, что он только что совершил, или он был разочарован, что не смог добиться большего? Конечно, он все еще мог справиться с чем-то большим (Грас предположил, что это была его буря, поскольку она казалась слишком сильной, чтобы быть естественной). Он мог послать больше ветра, пыли и песка. Или…

«Нам понадобятся разведчики», – сказал Грас. «Ментеше могут попытаться нанести нам визит рано утром».

«Пусть так и будет», – согласился Гирундо. «Не волнуйтесь, ваше величество. Я позабочусь об этом».

К тому времени многие аворнцы кашляли, отплевывались, терли глаза, проклинали бурю и поднимали в воздух все больше пыли при каждом движении. Когда разведчики рысью отправились занимать свои позиции вокруг армии, их лошади подняли еще больше пыли. «Как мы увидим ментеше, даже если они там?» Грас задумался.

«Я не знаю». Гирундо не казался обеспокоенным. «Я полагаю, мы увидим их так же, как они видят нас».

«Таким же образом ..? О,» сказал Грас. Любые кочевники, достаточно близкие, чтобы напасть, также были бы достаточно близко, чтобы сами попасть в шторм.

Еще больше пыли окружило солдат, когда они начали двигаться. Они продолжали ворчать, кашлять и хрипеть. Грас задавался вопросом, что шторм сделал с посевами, растущими здесь. Верно, зерно в этих краях взошло зимой, чтобы воспользоваться тем, что выпало под дождем. Но виноградные лозы, оливки и миндаль росли все лето. Могли бы они созреть должным образом, если бы были покрыты пылью? Смог бы домашний скот найти достаточно еды, если бы песок и пыль погребли траву? Он не знал. Вскоре он начнет выяснять.

У Птероклса была похожая мысль. Направляя своего мула вплотную к лошади Граса, волшебник сказал: «Интересно, что обо всем этом думают рабы».

«Вероятно, о том, что делает их скот», – ответил Грас. «Ты говоришь о тех, кто не был освобожден?»

«Ну, да», – сказал Птероклс. «Остальные просто... люди».

«Просто люди», – повторил Грас. Дело было не в том, что Птероклс ошибался. На самом деле, он был прав, и быть правым было так важно. «Кто бы мог подумать пару лет назад, что мы будем освобождать рабов тысячами? Вы сделали нечто изумительное, вы и все остальные волшебники».

«Благодарю вас, ваше Величество», – сказал Птероклс. "Там, в стране Черногор, Изгнанный изо всех сил старался сделать так, чтобы у меня никогда больше не было шанса что-либо сделать. То, что я здесь сделал – то, что мы здесь сделали, – это лучший известный мне способ отплатить ему ".

«Это хорошо, все верно», – согласился Грас. «Но я могу придумать кое-что еще лучше». Говоря это, он посмотрел на юг, в сторону Йозгата.

Окруженные загонщиками и королевскими гвардейцами, Ланиус и Архипастырь Ансер отправились на охоту. Ланиус сказал: "Я надеюсь, с Орталисом все в порядке. Я беспокоюсь, когда ему не хочется охотиться ".

«Я думаю, что только с нами ему не хочется сегодня охотиться», – сказал Ансер. «На днях он отправился на охоту с несколькими своими друзьями».

«Так ли это? Я этого не знал», – сказал Ланиус. Мысль о том, что у Орталиса могли быть друзья, слегка смутила его. «Кто они были? Ты знаешь?»

«Не совсем», – ответил Ансер. «Я не могу называть имен, если ты это имеешь в виду. Офицеры гвардии – впрочем, никого особо важного».

«Разве это не интересно», – сказал Ланиус, который обычно был вежливым и нейтральным и ничего более. Это все еще было вежливо и нейтрально, но это также было интересно. Возможно, любовь к охоте объясняла, почему Орталис общался с одними офицерами гвардии, а не с другими.

Затем Ансер сказал: «Я даже не знал, что некоторым из них нравится охотиться».

Ланиус почесал в затылке. В таком случае, он не знал, что означал выбор спутников Орталисом. Это делало все более интересным или менее? Еще одна вещь, о которой король не знал. Это дало ему пищу для размышлений.

Где-то высоко на дубе пронзительно закричала птица. «Это сойка»,

«Так оно и есть», – согласился Ансер. «Ты бы не знал, что это было, прежде чем мы начали охоту».

«Я многому научился», – сказал Ланиус, что также было правдой и вежливым.

Это оказалось недостаточно вежливо. Усмехнувшись, Ансер сказал: "Кое-чему из того, что ты узнал, ты, вероятно, хотел бы не знать. Но все в порядке – Орталиса сегодня нет с нами ".

Если даже Ансер пошутил о своем сводном брате… «Что должны подумать слуги?» Сказал Ланиус.

«Слуги никогда не думают о тебе ничего хорошего». Если бы Орталис сказал это, его голос прозвучал бы сердито – но, с другой стороны, Орталис часто звучал сердито. Ансер просто подумал, что это забавно. Он продолжал: «Ты знаешь, что говорят – никто не герой для своих собственных слуг».

«Нет, я полагаю, что нет». Что думают обо мне слуги? Ланиус задумался.

Он знал, что был довольно мягким, довольно покладистым. Грас был строже; по словам некоторых слуг, которые были во дворце всегда, его собственный отец был намного строже. Но что они на самом деле думали о том, как он проводил так много времени в архивах и со своими животными? Более того, что они на самом деле думали о том, как он заводил любовниц из их числа? Что они говорили о нем за его спиной?

Ну, в основном, он добр к ним. Он не причиняет им вреда, как сделал бы Орталис. В любом случае, это уже что-то. И когда они ему надоедают или об этом узнает его жена, он не оставляет их без присмотра. Я полагаю, могло быть и хуже.

Король так отчетливо услышал воображаемого слугу у себя в голове, что обернулся посмотреть, не слышит ли его реальный слуга. Конечно, он никого подобного не видел, поэтому почувствовал себя глупо. Но его лучшая догадка о сплетнях слуг казалась впечатляюще реальной. В любом случае, он не думал, что сильно ошибался. Он мог быть хуже. Слуги могли говорить вещи и похуже.

Ансер преследовал ту же дичь, но по другому пути. «Вам нужна помощь, жалующаяся на то, что вы никогда не приносите мясо во дворец, ваше величество?» сказал он с хитрой улыбкой. «Если ты этого не делаешь, может быть, тебе стоит научиться стрелять немного прямее»

Жаловались ли люди во дворце, и особенно люди на кухнях, или смеялись над тем, что Ланиус так часто возвращался домой с пустыми руками? Ему это тоже не приходило в голову, но, скорее всего, приходило. «Ну что ж», – сказал он. «Если мне придется стать лучником, чтобы возглавить Аворнис, королевство в беде».

Король и святыня дразнили друг друга, пока не добрались до леса. Ланиус был бы рад продолжать шутить, но Ансер относился к охоте гораздо серьезнее, чем к своему церковному посту. Он надел красную мантию, потому что так хотел Грас, но он пошел за оленем, потому что сам этого хотел.

Загонщики, как обычно, бесшумно исчезли среди дубов. Ансер направился к краю знакомой поляны. Ланиус последовал за ним. В скором времени ему предстояло немного пострелять, и, как обычно, он не очень-то этого ждал. Можно приговорить человека к смерти, а потом уйти и поужинать, не задумываясь. Почему ты не можешь застрелить оленя? Олень не сделал ничего плохого. И мне не обязательно самому убивать человека, подумал он. Были ли эти причины достаточными? Очевидно.

«На этот раз вы собираетесь попытаться поразить что-нибудь, ваше величество?» Спросил Ансер тихим и веселым голосом.

Ланиус почувствовал себя почти так же смущенно, как и тогда, когда Сосия впервые узнала о его интрижках со служанками. «Как давно ты знаешь?» спросил король.

«Уже довольно давно», – сказал ему Ансер. «Никто не мог быть таким плохим стрелком, как ты, если только он не сделал это нарочно. Это просто невозможно. Как ты убил того оленя?»

«Я не хотел». Признание показалось Ланиусу странным освобождением. «Он – напоролся на мою стрелу, полагаю, ты бы сказал».

«Зачем ты выходишь, если не хочешь ни во что стрелять?» поинтересовался архипастырь.

«Должно быть, это компания, которую я держу», – ответил Ланиус.

Ансер пристально посмотрел на него, подозревая иронию. Не обнаружив ее, он сказал: «Вам не нужно этого делать, ваше величество. Вы бы все равно нравились мне, даже если бы вы этого не сделали».

«Спасибо». Ланиус говорил это от всего сердца. «Но разве ты никогда не уходил с дороги ради друга?»

«Я не знаю, заходил ли я когда-либо так далеко с пути», – задумчиво сказал Ансер. «Ты же не просишь меня рыться с тобой в архивах».

«Это другое», – сказал Ланиус, который не хотел бы, чтобы бастард Граса – или кто-либо другой, за исключением, возможно, покойного Иксореуса, который любил их так же сильно, как и он, – рылся в архивах вместе с ним. "Ты бы плохо провел время в архивах, потому что тебе все равно, что в них. Я могу наслаждаться лесом независимо от того, снимаю я что-нибудь или нет. Здесь хорошо. Он просто пылился в архивах ".

Верховный владыка рассмеялся. «Хорошо, ваше величество. Я поверю вам на слово – и Орталису я тоже ничего не скажу. Вы вообще хотите возиться со стрельбой?»

После минутного раздумья Ланиус кивнул. "Да, я думаю, что так будет лучше. Иначе стражники и загонщики проболтаются, а это было бы не так уж хорошо. Ты можешь продолжать доставлять мне неприятности, когда я тоже промахиваюсь ".