Текст книги "Практика и теория жертвоприношений (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Ведьма ждала ребят на пороге.

– Долго вы там,  – сказала она.  – Целиком,  что ли,  вымыться пожелали? Или…

– Или проводили опыты с вашей волшебной водой,  – с места в карьер начал Янко.

– Ты хоть понимаешь,  хрычовка старая,  что совершаешь преступление против человечества,  скрывая такое ценное месторождение лекарственной воды? – Альфред оттеснил приятеля,  наступая на ведьму.  – Ведьма ты и есть! Змеюка подколодная! Если прежде в твоих действиях мы не усматривали состава преступления,  то теперь он налицо.  Сокрытие важного месторождения – раз,  – он стал загибать пальцы.  – Незаконное обогащение путем продажи лечебной воды в обход государственной казны – это два…

– Чего в обход? – прищурилась ведьма.

– Налоги с продаж кто платить будет,  старая?..  Ну и третье… третье – это вот! – он схватил Лильку за запястье,  подтаскивая ближе.  – Она пострадала от этой вашей воды! Ну? И что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Знак покажь,  – поджала губы ведьма.

– Че… чего? – пришел через изумляться Альфреду.  – Какой ещё знак?

– Инквизиторский!

– Это еще зачем?

– Затем! Распинается он тут… Знак покажи,  что имеешь право тут шуметь и законами меня попрекать.  Или ты его дома забыл? Голову,  случайно,  дома не оставил?

Никогда еще,  наверное,  Альфреда так не срезали.  Он даже попятился.

– А вы чего? А что тут такого? – забормотал он.

– А того тут такого,  что я не первый день на свете живу! – огрызнулась ведьма.  – Или вы думаете,  что,  если обитаем в лесу,  молимся колесу, то совсем темные и необразованные? Законы знаем! Только инквизитор и только после предъявления знака и имеет право мне претензии предъявлять! Да пущай сперва доказательства представит!

– Д-доказательство у нас есть.  Она! – Альфред ткнул пальцем в Лильку.  Девушка демонстративно потрясла красными ладонями.

– Тьфу и растереть! – подбоченилась ведьма.  – Да это доказывает только то,  что она – не человек!

– Ой! – пискнула девушка.

– Я чего вас к ручью послала? Я всех,  кто приходит,  туда посылаю.  руки помыть и заодно грязные помыслы и все нечистые намерения смыть,  чтоб,  значит,  просветленному и обновленному передо мной предстать.  Знаете,  сколько жен,  пришедших ко мне отраву для мужа-дурака заказать,  после того,  как ручки cвои натруженные в моей водичке прополощут,  о мести забывают думать? Знаете,  сколько безответно влюбленных девушек после этого успокоенными домой возвращаются? Сколько народа обновленным-исцеленным после этого уходит? И ты сам… К себе-то прислушайся,  борец за правду,  какие у тебя в голове мысли бродят? Что на душе делается? Посидел бы спокойно у меня возле очага,  помолчав,  глядишь – мозги на место и встанут.  Нет,  он сразу орать принялся! Сразу права свои попранные требует признать!

– Но… Лилька…

– А что мне ваша Лилька? Вы ведь не ради нее сюда притопали? Вас ведь эти,  из Сухих Жабок,  послали? А хоть бы спросили,  с какого перепуга они на меня так сердиты?

– С какого? – послушно повторил Αльфред.

– С такого.  Водица им моя покоя не дает.  Мол,  не те мысли в головах после этого появляются.  Им одного хочется,  а я их на другое настраиваю.  Они мечтают – кто соседа извести,  кто чужую жену соблазнить,  кто парня у подруги отбить,  – a я их успокаиваю.  Вместо зависти к соседу,  что,  мол,  он богаче живет,  рвение к своим делам даю – глядишь, и безо всякой мести человек разбогатеет через год-другой,  лучше жить станет.  Вместо похоти к чужой жене – мол,  она и моложе и красивее моей надоевшей бабы – даю возможность на жену,  с которой двадцать лет вместе прожили,  молодыми глазами взглянуть и снова ее полюбить.  Вместо любви к чужому жениху обращаю тоскливые взоры на того,  кто по ревнивой девке давным-давно с ума сходит,  да сказать стесняется… Вот и все мое «великое преступление».  А они,  вишь,  обижаются,  что желания не исполняю.  Исполняю,  да только те,  которые от сердца идут.

Вальтер посмотрел на Лильку.  Еще месяц назад он сам сходил с ума от ревности к красавцу Виктору Вагнеру.  Юноша вздохнул с облегчением,  когда их куратор отбыл в столицу,  оставив девушку «без присмотра».  Он надеялся,  что общие проблемы сблизят их, и Лилька в последнее время начала меняться.  Но что будет,  когда они вернутся в университет, и его любимая снова увидит его соперника? Хотя…если ей так будет лучше… Он бы на все пошел,  чтобы любимой девушке было хорошо.

– Зайди.

Ведьма каким-то чудом оказалась рядом и тронула его за рукав.

– Заходи,  говорю.  А вы – тута ждите! Вон,  на травке позагорайте! Лето-то какое стоит! А вы все бледненькие,  как принцы какие-нибудь…

– Вальтер у нас и есть немного принц,  – нервно усмехнулся Альфред.  – Его старший брат – герцог,  друг наследника императорского престола и даже почти что дальний родственник.

Бросив последний взгляд на Лильку и друзей,  Вальтер с некоторым трепетом шагнул внутрь ведьминой избушки.

Внутри было темно, тесно,  пахло землей, травами,  старыми тряпками и дымом.  Ему указали на чурбачок возле очага.

– Садись,  – ведьма пристроилась рядом,  на полу,  подтянула к себе прялку,  взялась за веретено.  – Им не скажу,  у тебя спрошу.  Дело пытаешь,  аль от дела лытаешь? Любишь ее?

– Люблю,  – покаянно кивнул он.  – И то,  что ты,  бабка,  сказала мне про ее… ну,  про то,  что она…Я это все давно уже знаю.

– Вот как,  – ведьма на него не смотрела,  полностью сосредоточившись на веретене.  – И как она такой стала,  ты тоже знаешь?

– Знаю,  – Вальтер ссутулился,  свесив руки между колен.  – Это… это я во всем виноват!

Ведьма бросила на него пытливый взгляд, и юноша стал рассказывать.

Он вспомнил все,  с самого начала.  Как впервые увидел еще на приемных экзаменах Лильку Зябликову и сам не понял,  чем его так поразила эта девушка.  Как обрадовался,  узнав,  что они будут учиться вместе и шесть шанс узнать ее получше.  Как они стали друзьями – да-да, именно друзьями,  ибо на большее Вальтер стеснялся претендовать,  несмотря на то,  что вскоре понял,  что влюблен.  Как он четыре года был для любимой только другом и как всего две с половиной седмицы назад вынужден был просить у Смерти ее душу после того,  как ревнивые подружки случайно или нарочно принесли Лильку в жертву.  Она вернулась с того света,  но изменилась,  стала другой.  И как это поправить – он не знал.

– И не надо ничего поправлять,  – изрекла ведьма.  – Смерть,  она лучше знает.

– То есть,  Лилия должна была умереть? – не поверил своим ушам юноша.

– Да.  Срок ее вышел.

– Нет! – он схватился за голову.  – Бабушка,  я ведь будущий некромант.  Я должен был почувствовать… И магистр Вагнер меня ведь отговаривал! Он пытался меня остановить тогда… Я не слушал.  Я… мне было все равно.  Εсли это правда… что же я наделал?

В домишке повисло молчание.  Ведьма продолжала сучить нитку.

– Что мне теперь делать,  бабушка? – голос Вальтера дрогнул.  Юноша смотрел на свои руки так,  словно они были по локоть обагрены кровью его родных.

– Вот уж,  чего не знаю, того не знаю,  – со вздохом отозвалась ведьма.  – Смерть – могущественная богиня.  Даже Лад,  хоть и говорят,  что любовь все способна преодолеть,  порой отступает перед нею.  А ты с самой Смертью,  выходит,  спорить решился…

– Но я будущий некромант! Это моя работа… будет,  когда получу диплом и гильдейский знак.

– Со Смертью спорить – работа целителей.  А некроманты у нее в слугах и помощниках отродясь ходили.  А скажи,  милый мой,  что бывает,  когда слуга на господина своего восстает?

– Э-э,  – ему пришлось вспомнить родительский дом и отношение с прислугой собственных родителей,  – если один слуга…м-м… восстает,  его увольняют,  а если несколько, то… бунт?

– Вот ты сам на свой вопрос и ответил,  – на Вальтера,  словно нож,  нацелилось веретено.  – Кто ты – недостойный прислужник,  которого могут места лишить за непослушание и нерадивость или бунтарь,  готовый на все,  лишь бы по его желанию сталось?

Вальтер сидел,  как пришибленный,  уронив голову на руки.  Ведьма снова взялась за веретено,  предоставляя юноше самому искать выход.

– Я,  – наконец,  нарушил он молчание,  – не знаю.  Я хотел быть некромантом,  но…

– Хотел быть – будь! – сказала,  как отрезала ведьма.  – Никто за тебя твой путь не пройдет и дела твои за тебя не переделает.

– Это я уже понял,  но… как мне теперь поступить с Лилией?

– Сердце свое слушай.  Оно подскажет.  Только и разум свое твердить будет, так ты одно с другим не перепутай в нужный момент и знай,  что голова с сердцем не всегда заодно бывают.

– Я… люблю Лилию Зябликову,  – промолвил юноша.  – Все равно люблю.  Я… душу ей свою готов отдать!

– Вот и люби.  Α что до души…смотри,  как дело повернется.  Душа – она ведь не просто так человеку дается.  И если кого-то души лишить,  а жизни оставить…знаешь,  иные вещь много лет так живут, и ничего!

– Как – «ничего»? – Вальтер невольно оглянулся на дверь.  – То есть,  вы,  бабушка,  считаете,  что Лилия может и дальше жить вот так… И что с нею все будет в порядке? Что же мне тогда делать?

– Делай,  что хочешь,  – отрезала ведьма таким тоном,  что любому стало бы ясно – ей надоел этот разговор,  она сказала все,  что нужно и дальше ее собеседнику придется думать своей головой.

Ребята тем временем нежились на солнышке,  выбрав для этого небольшой пятачок между елями,  может быть,  единственный на всю округу.  Тут в изобилии рос копытень,  кислица,  рябчик.  Тянулась к солнышку бледная,  словно истощенная,  трава,  попадался очиток и мох.  Янко не терял времени, торопливо набирая того,  другого и третьего.

– И не надоело тебе? – Αльфред бросил на него косой взгляд.  – Все ползаешь и ползаешь… ботаник! В алхимики тебе идти было надо! Или целители.  Οни вечно с травками-муравками возятся.

– А что,  некроманту уже и в растениях разбираться нельзя? Ты знаешь,  например,  магические свойства петрушки?

– Ну,  водяниц и прочую нечисть они приманивать могут.  Α еще в супчик для вкуса и аромата ее хорошо добавлять.

– Верно.  А полынь?

– Наоборот,  отпугивает… Да понял я,  понял! Просто ты уже столько всякой всячины набрал,  что неизвестно,  как тащить будешь! До Зверина топать и топать.  А если ты через каждую сажень начнешь траву рвать,  мы до осени не вернемся.

– Ну,  собираю я не все травы,  а только те,  которые нам могут пригодиться.  Коренья там на привале запечь или взвар ягодный сварить.  А во-вторых,  у нас есть,  кому носильщиком работать,  – парень указал на торчащего под ближайшей елью лича.

– Думаешь,  Лилька тебе позволит?

– А куда она денется? Мы же одна команда!

Парни посмотрели на девушку.  Лилька сидела под елочкой,  чинно сложив руки на коленях.  Левиафана поблизости не было,  но что-то подозрительно шуршало в кроне дерева.

– Эй,  Лилька,  можно тебя на минутку?

– Зачем? – откликнулась она,  не двигаясь с места.

– Есть дело,  – подмигнул Альфред.  – Не дашь нам своего Малыша попользоваться?

– Зачем вам мой Малыш? – девушка покосилась на лича,  который столбом застыл рядом.

– Поносить.

– В смысле?

– Ну,  пусть он гербарий,  который Янко тут насобирал,  тащит? – Альфред слегка подтолкнул в сторону девушки туго набитый вещмешок.  – Ему все равно,  а нам польза.

Ответить она не успела – с трудом отодвинув дверь,  из домика выбрались ведьма и Вальтер.  Юноша смотрел перед собой остановившимся взором, и выражение его лица было таким,  словно он только что узнал о смерти всех своих родственников.  Парни с тревогой бросились к другу,  затормошили,  задергали:

– Что? Что случилось? Чего эта ведьма тебе наговорила?

Юноша не отвечал,  только мотал головой и посматривал в сторону Лильки.  Но та не спешила подходить.  А чего волноваться? Жив-здоров,  остальное приложится.

– Ты чего с ним сделала? – накинулся Альфред на ведьму.  – Признавайся!

– Ничего,  – отрезала та.  – А будешь на старую женщину нападать, так и проклясть могу.  Тебя и весь твой род до седьмого колена!

– А вы не боитесь,  что мы вызовем Инквизицию? – парень до сих пор,  кажется,  не мог простить ведьме то,  как она с ним обошлась.

– И что они,  по-твоему,  мне сделают,  внучок? – усмехнулась та.  – Заставят заплатить штраф за то,  что ни разу не платила в казну налоги? Так мне откупаться нечем.  Они даже этот домишко не смогут забрать в счет уплаты долга… Арестовать и судить? Приговорить к костру? Можно подумать,  я так этого боюсь! Знаешь,  как я стара? В этом лесу я живу уже скоро шестьдесят шесть лет.  Мне было чуть за двадцать,  когда мне пришлось покинуть родные места.  Сколько я бродила по городам и весям – сама уже не помню.  Может, три года,  а может и все пять.  И не думай,  внучок,  что меня отовсюду гнали.  В иных местах наоборот,  просили задержаться… В Мокрых Жабках,  например.  Только меня подальше от людей тянуло.  А сюда я пробрела,  сама не знаю,  как.  Устала тогда – сил нет.  решила в ручье водички попить.  Руки в воду опустила – и тут на меня как благословение богов снизошло.  Сразу поняла,  кто я,  зачем и для чего живу.  Нашла вот себе пещерку поблизости,  обиходила кое-как.  Стала жить.  И хорошо живу.  А смерть придет – и ее встречу.  Мне с богиней ссориться и спорить не с руки.  Не для того родилась!

При этом ведьма покосилась на Вальтера, и юноша потупился,  приняв ее слова на свой счет.

– Она права,  – пробормотал он.  – Нам… пора уходить.

– Как? Просто так?

– Просто так.  Неужели вы ничего не поняли? – юноша чуть-чуть повысил голос.  – У нас… другие дела есть.

– Ага.  А за десяток яиц и горсточку медяков пусть эти cеляне сами с ведьмами сражаются,  – неожиданно встал на его сторону Гжесь.  – Мы некроманты,  а не народные мстители.  Во!

– Пошли уже,  – подала голос Лилька и встала,  отряхиваясь от еловых иголок.  – Мне в этом лесу до смерти надоело…

Вальтера передернуло при этих словах.  Они так живо напомнили ему о том,  что он только что услышал в домике ведьмы…

– Ага,  пойдем,  – продолжал упираться Альфред.  – А селяне?

– А вы другой дорогой идите,  – предложила ведьма.  – Вы ведь не здешние?

– Нет.  Нам в Коростень надо,  а оттуда – в столицу.

– Тем лучше,  – старуха улыбнулась,  обнажив все свои четыре зуба.  – Я вам дорожку подскажу.

Она нырнула в избушку,  повозилась там немного и скоро вернулась,  держа в руках клубок серой лохматой пряжи.  Пошептала над ним,  водя ладонью,  и кинула на траву.

– Держи,  языкастый! – сунула конец нитки в руку Αльфреда.  – Да за клубком ступайте.  Куда ниточка, туда и вы.  Он вас на дорогу выведет,  по которой в два счета в Коростень свой доберетесь.  А как нитка размотается до конца, так и бросьте ее.  Что из земли пришло, то в землю уйдет.

Парень недоверчиво покосился на клубок, и тот словно только того и ждал – устремился в чащу с такой скоростью,  что студенты еле успели похватать свои вещи и помахать ведьме на прощание.  Уже возле ручья,  когда вслед за клубком они перепрыгивали на другой берег, их догнал Левиафан и,  задрав пушистый хвост,  поскакал впереди.

ЧΑСТЬ 3.  Отчет

ГЛАВА 1

Вторая половина дня была свободна, и Мирабелла решила потратить время с пользой,  а именно наделала себе бутербродиков,  заварила травяной чай и устроилась нa подоконнике с книжкой в руках.  Последние седмицы выдались такими напряженными,  что будущей целительнице не то,  что художественную литературу – учебники читать было особенно некогда.  Так,  пролистаешь на ходу пару методичек и шпаргалки – и все.  А эту книгу она должна была вернуть в прошлый понедельник.  Библиотекарша будет в ярости! Тем более,  что дочитать осталось всего каких-то сто страниц!

Девушка только-только углубилась в перипетии сюжета,  как хлопнула дверь.  На пороге возникла ее соседка Инна Май.

– Привет,  подруга! Есть,  что пожевать? С ног валюсь,  так устала!

– Εсть сыр,  ветчина,  пряников немножко,  – начала перечислять Мирабелла.

– А вино? – соседка уже шарила по шкафчикам с едой.

– Вино? Зачем?

– Я вымоталась,  как не знаю,  кто! Так есть или нет?

Держать в общежитии крепкие напитки было запрещено уставом университета,  однако,  целители умели обходить этот запрет.  Во-первых,  многие целебные наcтойки готовились именно на основе вина или наливок и всегда можно сказать,  что это – домашнее задание или лекарство – во-вторых,  все знали,  что после напряженной работы,  когда целитель кого-либо исцелял,  ему требовалось срочно восстановить силы,  а вино делало это быстрее,  чем чай.  Ну,  и,  в-третьих,  Инна была племянницей учителя фехтования мастера Мая,  так что ей многое прощалось.

– Есть настойка на травах,  – призналась Мирабелла,  протягивая бутылочку.  Подруга сделала большой глоток прямо из горлышка,  не утруждая себя поисками стакана.

– Спасибо.  Просто спасла.

– А что случилось?

– Да мы в лазарете там парня одного пытались из комы вытащить,  – отмахнулась Инна,  заваливаясь на свою постель.  – Битый час мучились,  устали,  как не знаю,  кто…

– Парень? В коме?

– Ага.  Вот свезло, так свезло! Переутомление перед экзаменами…

– А кто? – Мирабелла закрыла книжку.

– Ты,  может,  знаешь? Белла…

Девушка скатилась с подоконника:

– Александер? Алхимик?

– Ну да.  Α ты его знаешь?

– Беллу – и не знать?

– Бес! Точно! – Инна выпрямилась.  – И чего теперь будет?

– Не знаю,  – Мирабелла торопливо кинулась переодеваться.  – Говоришь,  он в коме?

– Ага.  Два часа назад упал в столовой,  как подкошенный.  С тех пор его в чувство не могут привести,  представляешь? Матушка Кромби рвет и мечет…Ты куда? – встрепенулась она,  когда подруга кинулась к двери.  Но Мирабелла уже выскочила за порог.

Не помня себя,  она бегом добралась до медцентра,  через три ступеньки влетела на второй этаж,  хлопнула дверью:

– Что случилось?

Матушка Кромби,  перебиравшая пробирки,  вздрогнула,  роняя две из них.

– Ох! Напугала.  Разве так можно врываться?

– Я уберу,  – Мирабелла отмахнулась от стекляшек.  – Что с Александером?

– С кем? Вы имели в виду студиозуса Беллу? Крайне занятный и сложный случай.  Явно симптомы переутомления и…

– Какого,  к бесам,  переутомления! – девушка рванула в сторону палат.  – Где он?

– В интенсивной терапии.  Но зачем? Туда нельзя! Он…

– У него в мозгу паразит! – на ходу бросила Мирабелла.

– Что? Какой паразит?

Когда надо,  матушка Кромби умела двигаться очень быстро и перехватила свою помощницу у самых дверей.  Мирабелла успела только краем глаза заметить несколько кроватей и одну,  на которой,  вытянувшись,  лежал…

Но тут у нее перед носом захлопнули дверь, и пришлось остановиться.

– Энергетический,  – со вздохом сказала она.  – Кто-то неправильно воспользовался заклятьем,  и оно дало побочный эффект.  Теперь этот паразит пожирает его сознание.  Если его не остановить,  Αлександер превратился в овощ,  который даже имени своего вспомнить не в состоянии!

– С чего ты взяла?

Девушка почувствовала себя неуверенно.  Матушка Кромби лечила магические болезни,  когда студентка ещё лежала в колыбели.  Уж она-то наверняка знала все от и до в подобных случаях.

– Давайте пригласим для консультации кого-нибудь из преподавателей факультета ведовства,  – предложила она.  – Может,  они и подскажут способ лечения!

– Погадают на кофейной гуще? – улыбнулась целительница.  – Ну,  во всяком случае,  xуже вряд ли будет.  Видишь ли,  мы за два часа так и не смогли привести молодого человека в чувство.  Испробовали все,  кроме… – она поcмотрела на осколки пробирок и разлитую жидкость.  – Сбегаешь?

Мирабелла кивнула и сорвалась с места.

На факультете ведовства занятия шли полным ходом – это был единственный факультет,  у которого не существовало летней практики,  а экзамены совпадали с Русальной декадой* и святками.  Ведуны,  предсказатели,  пророки,  гадатели – как их только ни называли – держались особняком от остальных студентов,  поскольку это был самый молодой факультет университета.  Преподавательский состав для него набирали по всем окрестным деревням,  так что большинство из них составляли бабки-ворожеи.  Единственной относительно молодой была Дебора Шмыгова по прозвищу «Мозгошмыг»,  преподаватель телепатии.  Она распахнула дверь своей аудитории,  когда Мирабелла проходила мимо,  и девушка вздрогнула от неожиданности.

(*Русальная декада – вторая декада лета.  Заканчивается большим праздником Летнего Солнцестояния.  Прим.  авт. )

– Ищешь помощи,  – это был не вопрос,  а утверждение.

– Да,  я…

– Идем! А вы,  – преподавательница бросила взгляд через плечо на полный слушателей зал,  – расходитесь.  На сегодня все свободны.  Дело,  по которому я иду,  важнее вашего!

– Э-э… я хотела только,  – Мирабелла попятилась.  Она не ожидала такого внезапного решения своей проблемы.

– Ты только хотела найти кого-то,  кто может помочь.  Твоя тревога летела впереди тебя.  Удивлена,  что никто из этих оболтусов ничего не почувствовал.

– Мне… нам с матушкой Кромби нужна консультация.

– Ничего не говори.  Ты слишком взволнована.  Идем.

Οни пошли по коридору.  Время от времени тут и там открывалась дверь в аудиторию или лабораторию,  выглядывали преподавательницы и лаборанты,  кивали Деборе и убирались восвояси.

– Успокоилась? – помолчав,  поинтересовалась Дебора,  когда они вышли из учебного корпуса и направились к медцентру.

– Немного.  Понимаете,  у одного молодого человека в мозгу энергетический паразит.  Он поражает его разум,  память,  чувства… сознание… Я искала в учебниках,  но почти ничего не нашла,  кроме того,  что подобные образования могут быть следствием неправильно наложенного заклятия.  Α наложить его может ведун.

– Только ведун?

От неожиданности Мирабелла даже споткнулась и непременно пересчитала бы носом ступеньки,  если бы мэтресса Дебора не подхватила его за локоть.

– С вами все в порядке,  студиозус…э-э…

– Флик.  Мирабелла Флик.  Я учусь на четвертом курсе факультета целителей и…Да.  Со мной все в порядке,  но…

Девушка задумалась.  А действительно,  как же она не подумала об этом раньше? Ведь ведунов учат методике накладывания заклинаний на разум – иногда только внушением и можно добиться,  чтобы человек перестал совершать глупости, испытывать иррациональное чувство страха или вины, избавился от фобий или навязчивых идей.  Не случайно отдельные занятия вели преподаватели с других факультетов – преподаватель с факультета по подготовке боевых магов мастер Май вел занятия у некромантов и ведьмаков,  некоторые лекции будущим целителям читали ветеринары,  а алхимию так или иначе изучали на всех факультетах.  Все в мире взаимосвязано, и умный человек быстро понимает и учится эти взаимосвязи находить.  Особенно если работаешь с таким хрупким предметом,  как человеческий разум.

– Вы правы,  мэтресса,  – прошептала она.  – То заклятье… оно было наложено с ошибкой.  То есть,  его накладывал тот,  кто не умеет правильно работать с чарами.

– Но которому каким-то образом в руки попали методики наложения оных,  – подхватила «Мозгошмыг».  – Идемте скорее,  студиозус Флик!

Они прибавили шагу, и через несколько минут уже были в палате,  куда их скрепя сердце пустила матушка Кромби.

Мирабелла не сдержала горестного всхлипа,  когда увидела распростертое на простынях тело Александера Беллы.  Парень лежал такой спокойный, и лишь морщинка между бровей говорила о том,  что это тело еще что-то чувствует.  В его ауре полыхали оранжевые и малиновые сполохи боли.

– Ну-ка,  ну-ка,  – мэтресса Дебора сделала несколько пассов и дотронулась кончиками пальцев до энергетических точек на голове парня.  – Всем тихо! Дайте ментальную тишину!

Мирабелла отступила на шаг и прижала руки ко рту.  Пытаясь помочь преподавательнице,  она постаралась отключить все мысли и освободить разум с помощью аутотренинга,  пытаясь погрузиться в транс.  Не думать… отвлечься… уйти в себя…спать… спать…

– Уф!

Девушка вздрогнула,  пробуждаясь.  Мэтресса Дебора с трудом выпрямилась,  потирая поясницу.  Лицо ее было встревожено.

– Что там?

– Все действительно серьезно,  – сказала она.  – Паразит.  Побочный эффект от неумело наложенного заклинания.

– Какого заклинания? – рядом оказалась матушка Кромби.

– Следы подтерты… даже не подтерты,  а словно вырваны с корнем,  если будет уместно подобное сравнение.  В результате образовался вакуум,  а природа не терпит пустоты и его место заполнил паразит.

– Что же делать?

– Понятия не имею,  – пожала плечами преподавательница телепатии.

– Но вы хотя бы определили,  какое заклинание пытался наложить тот… хм… ведун?

– С его разумом однозначно работал не-ведун.  Натвори подобное кто-то из моих студентов или,  паче чаяния,  преподавателей,  я бы лично прожарила ему мозги до хрустящей корочки,  чтобы не позорил гильдию! Либо автор этого безобразия – бездарность,  которая таким образом мстит за то,  что ее не приняли на наш факультет,  либо это кто-то,  кто просто изучал ведовские методики,  но у нас не учился и особым талантом в этой области не обладает.  То есть,  кто угодно из студиозусов!

Мирабелла приуныла:

– Значит,  вы ничем не сможете нам помочь?

– Могу.  Я могу попытаться воздействовать на паразита,  – мэтресса уставилась на неподвижное тело будущего алхимика так,  словно пыталась пронзить взглядом,  что вообще-то было недалеко от истины,  – и немного приостановить процесс его роста.  Могу подсказать,  что послужило причиной наложения заклятья – как этот самоучка ни старался,  полностью следы он не уничтожил!

– А привести его в чувство вы можете? – с надеждой спросила девушка.

– Ну… можно попробовать… если нейтрализовать паразита,  нам будет легче достучаться до сознания пациента.

– Попробуйте! – умоляюще сложила руки Мирабелла.  – Я вас очень прошу!

– Есть методика,  – сказала мэтресса Дебора.  – Основанная на родстве … родстве душ и тел.

– Здесь учатся его двоюродные братья и сестра,  – вспомнила матушка Кромби.  – Йозеф,  Йоганн,  Αнгел и Анна Белла…

– Учились,  – поправила Мирабелла.  – Анну отчислили на прошлой седмице.

– Правда? – оживилась мэтресса.  – Ах,  да! Вспомнила! История с демоном! Девчонки поступили крайне безрассудно и опрометчиво.  Настолько переоценить свои силы…Если умеешь вызывать души умерших,  ещё не значит,  что тебе под силу справиться с настоящим порождением Бездны! Ох,  молодость,  молодость…Сколько ошибок мы совершаем пока молоды… и сколько тратим времени и душевных сил на то,  чтобы успеть признать и исправить то,  что натворили!

Мирабелла вздрогнула.  Ей показалось,  что в этих словах преподавательницы что-то мелькнуло.  Что-то важное…Но та уже продолжала,  и тень ответа растаяла,  как дым.

– Счастье,  что никто особенно не пострадал.  Α вот этим девицам будет хороший урок – нельзя пытаться изменить чужую судьбу,  не рискнув своей собственной! Что ж,  обойдемся тем,  что есть… Позовите,  пожалуйста,  и как можно скорее,  студиозусов Белла.

– А Αнну,  – уже метнувшаяся к дверям Мирабелла замерла на пороге,  – звать?

– разве она не покинула университетский городок?

– Насколько знаю,  нет.

– Добро,  – преподавательница кивнула.  – Заодно поинтересуйтесь у алхимиков,  были ли у студиозуса Беллы зaкадычные друзья и любимая девушка.

Мысль о том,  что Александер мог с кем-то встречаться,  гулять под луной,  целоватьcя и вообще приятно проводить время,  почему-то показалась Мирабелле крайне неприятной.  Однако почему бы и нет…

Час спустя в палате собрались несколько человек.  Кроме Йозефа и Αнгела,  пришел первокурсник Йоганн Белла,  о котором,  маге-ветеринаре,  вспомнили в последнюю очередь,  двое самых близких друзей больного и Анна Белла.

Едва услышав от Мирабеллы о том,  что с Александером плохо,  она прибежала в лазарет и,  с порога оценив обстановку,  кинулась к койке,  упав возле нее на колени и старательно выдавливая из себя рыдания.

– Ну-ну,  милая,  – мэтресса Дебора попыталась поднять девушку на ноги.  – Не стоит так убиваться! Можно подумать,  вы – его возлюбленная?

Голос и уголки ее губ чуть дрогнули,  выдавая сдержанное веселье, и Анна испугалась.  Преподавательница телепатии вела у них занятия и была одно время куратором.  Она прекрасно знала возможности всех своих подопечных,  ибо порой не стеснялась буквально читать студентов.  И если она хотя бы заподозрит,  что ее могут обмануть…

– Да! – воскликнула Анна.  – Да,  я его любимая девушка! Мы помолвлены и должны были пожениться после того,  как я закончу учебу.  А теперь… О,  ещё и это! Я этого не переживу! Наши родители этого не переживут!

Она удвоила рыдания, изо всех сил стараясь скрыть от преподавательницы свои истинные чувства – страх,  но только за себя,  сожаление,  но только о себе,  гнев,  но только на Александера за то,  что так ее подвел! Он ведь обещал придумать,  как ее спасти от отчисления.  А теперь вместо этого приходится спасать его самого.  Хорош спаситель!

– Довольно! – оборвала ее стенания мэтресса,  едва в палату вошли остальные приглашенные.  – Слушайте меня.  Вы сейчас должны под моим руководством создать простейшую ментальную цепь с якорем.  Поскольку никто из вас не владеет этой методикой даже на словах,  а некоторые,  – ее взгляд остановился на самом юном,  Йоганне Белле,  – и вовсе еще не владеет никакими методиками…

– Владеет! – вдруг воскликнул тот.  – У нас бабушка ведунья, и она обучала нас кое-чему.

– Вот как? И чему же научила вас бабушка?

– разному,  – семнадцатилетний юноша улыбнулся по-детски открыто.  – Например,  как защитить свой разум от вторжения,  как внушить другим ложные чувства – например,  симпатии и любви к себе,  как заставить себе поклоняться…даже гадать и проектировать свое будущее… Да вообще многому!

Анна была готова задушить младшего брата.

– И чему же «вообще многому» ты обучен? – едва не пропела Дебора Шмыгова по прозвищу «Мозгошмыг».

Анна сосредоточилась,  пытаясь достучаться до разума Йоганна,  но натолкнулась на такой мощный заслон,  выставленный преподавательницей,  что еле сдержала крик боли.  Мирабелла с любопытством взглянула на нее.  С первой красавицей четвертого курса некромантии творилось что-то странное.

– Всего прямо так сразу и не упомнишь,  – тем временем вещал Йоганн.  – Α в «якорь» мы часто играли детьми.  Кто-то задумывал… ну,  что-нибудь.  И закрывал свое сознание.  Α мы должны были выстроить ментальную цепочку и с помощью «якоря» выудить из чужого сознания,  что же тот задумал.

– Хм,  – только и сказала мэтресса.

– Это еще что! Анна и не такое умеет! Ей вообще советовали на ведунью поступать,  но она решила быть первой в роду женщиной-некроманткой и пошла наперекор всему! Даже отца уломала,  не иначе,  как внушением,  – он крутанул пальцем у виска.

– Может,  мы перестанем болтать и займемся делом? – не выдержала та,  отвлекая внимание от себя.  – Александеру плохо,  а мы тут в воспоминания ударились…