Текст книги "Практика и теория жертвоприношений (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Фык-фык-фык! – скривился кот.  – Нашел,  чем удивить! Тоже мне пр-роблема!

Кот в два прыжка вернулся,  снова вставая на задние лапы.  Передние коснулись ошейника.  Вальтер невольно поежился,  когда кошачьи когти скользнула по шее в опасной близости от сонной артерии – одна царапина, и он просто истечет кровью! – но все обошлось.  Несколько секунд кот сосредоточенно возился,  скрежеща когтями по заклепке.  Вальтер невольно морщился,  когда слышал скрежет металла – когти у кошака были ого-го какие!

Пахнуло грозой.  Что-то звонко хрустнуло,  словно сломался хрустальный бокал.  Шею юноши что-то укололо,  и Βальтер невольно вздрогнул,  когда на колени ему упал ошейник.  Сон.  Разумеется,  это сон!

– Вот так.  Хор-рошо! – кот отпрыгнул,  задрав хвост.  – Тепер-рь за мной!

Βальтер с трудом поднялся на ноги,  стараясь не опираться на руки.  Кот вертелся возле дальнего угла,  мурлыча и закатывая глаза,  как будто просился погулять.

– Βот тут пр-роход.  Надави пальцами,  чтобы…

– Я не могу,  – юноша присел на корточки, демонстрируя изуродованные ногти.

– Ого! И кто так с тобой?

– Не хочу об этом говорить,  – после допроса палач не просто сам проводил его в камеру,  но и обработал руки заживляющей мазью,  так что болело не слишком сильно,  но все равно три ногтя на левой руке налились фиолетовым грозным цветом,  а пальцы распухли.  Завтра ему обещали дыбу и каленое железо.

– Понятно.  Давай сюда р-руку!

Вальтер протянул кисть, и Левиафан принялся вылизывать пострадавшие пальцы.  Язык у кошака был жесткий,  колючий,  горячий.  От его прикосновений вверх до запястья и дальше чуть ли не до локтя растекалась волна тепла.  Неприятные ощущения тоже были, и юноша кусал губы,  чтобы не выдать себя ни единым звуком.  По сравнению с тем,  что пришлось пережить днем,  это была такая мелочь…

– Вот так-м вот,  – оторвался от своего занятия кот.  – А тепер-рь ищи пр-роход!

Вальтер немного размял пальцы.  Боль действительно ушла,  кажется,  даже начала спадать опухоль.  Во всяком случае,  самые простые пассы ему удавались.  Под руками воздух в камере уплотнился,  сгустился в туман,  и сквозь него на стене проступило темное пятно,  по которому пробегали голубые и белые искорки,  за которыми тянулись извилистые следы,  слагавшиеся в незнакомые узоры.

Вальтер удивился.  Ему еще ни разу не приходилось сталкиваться с такими чарами.  Это имело весьма отдаленное сходство с защитным плетением,  каковое они сдавали на зачете,  но некоторые символы юноша видел в первый раз.  Ему понадобилось минуты две, только чтобы отыскать систему в переплетении линий, и еще минут пять,  пока он сообразил,  куда и как тянутся нити.  Но вот как ими управлять и что они означают?

Левиафан все это время вертелся под ногами,  гнусаво мяукая,  словно просился не просто на прогулку,  а на любовное свидание после годичного воздержания.  Время от времени он завывал особенно противно,  выдавая не обычное кошачье «мяу»,  а какое-то: «Беэ-эо! Вэ-э-эо…»

– Можешь помолчать? – не выдержал Вальтер.  – Я пытаюсь сосредоточиться?

Из нескольких символов три ему удалось расшифровать,  еще два оставались под сомнением,  но был последний,  шестой,  который явно оказывался ключевым.  И что с ним делать?

– Уэ-э-э! – взвыл кот особенно противно.

– Знаешь, что? – не выдержал Вальтер.  – Или заткнись или помоги!

– Бу-э,  – в ответ Левиафан сделал вид,  будто его тошнит, и тогда Вальтер совершил то,  на что у него никогда раньше не поднималась рука даже в мыслях.  Он размахнулся и… пнул кота ногой.

Тот от неожиданности вякнул и…

Пролетел сквозь стену.

Секунду Вальтер оторопело таращился на вспыхнувший алым огнем неизвестный символ,  а потом сделал шаг.

Ему показалось,  что его замуровали в стене.  В нос,  уши,  рот словно набилась каменная пыль.  Сдавило грудь,  живот и пах.  Юноша попытался всхлипнуть от боли,  но воздуха не хватало.  Нельзя было пошевелить ни рукой,  ни ногой.  Он был обречен оставаться тут навеки,  застряв в стене и…

И тут его выбросило в коридор.

Легкие рвались от недостатка воздуха.  В голове шумело и звенело,  перед глазами все плыло.  Юноша без сил привалился к стене,  борясь с желанием упасть и отключиться.

– М-молодец,  хозяин! Пр-рошел! – шершавый язык прошелся по его лицу.  – Тепер-рь за мной! Не отставать!

– Что это было? – с трудом выдавил он,  выпрямляясь.  Нет,  он не спит.  Такого во сне точно быть не может!

– Потом р-раскажу! Тихо.  Молча.  Одно твое слово и…

Уж что-что,  а полог невидимости каждый студент учился набрасывать еще до первой сессии.  А как иначе проскользнешь мимо бдительных дежурных? Как незаметно подсмотришь в работу отличника? Как подслушаешь,  о чем за закрытыми дверями совещаются преподаватели? Как вообще что-то подслушаешь? Даже самый правильный студент знает это заклинание – хотя бы для того,  чтобы вовремя распознать того,  кто следит уже за ним.  И Вальтеру понадобилось всего несколько секунд на то,  чтобы накинуть на себя полог.

– За мной!

Задрав хвост,  Левиафан решительно пошагал по коридору.  Даже не пошагал,  а продефилировал,  как умеют только коты и хозяева жизни.  Не обращая ни на что внимания, добрался до запертой двери,  отделявшей собственно тюрьму от караульных помещений и,  задрав голову,  гнусаво завопил,  будя эхо.

– Му-я-а-а-ао! Мэа-а-а-у-у! Уо-а-а-ау! Уй-я-а-а-ау!

Эхо проснулось,  с готовностью подхватив кошачьи вопли.  Вальтер прикусил губу и попытался вспомнить,  есть ли заклинание глуxоты.  Зато в одной из камер,  мимо которой он только что прошел,  послышался отчаянный вопль:

– Заткнись,  скотина! Сволочи! Кто его сюда пустил?

– Уэ-э-э! – отозвался Левиафан на эту критику.

– Убейте меня! – в дверь камеры принялись чем-то колотить.

Кошачий концерт продолжался еще минуты три,  за которые Вальтер успел от души посочувствовать обитателю соседней камеры,  позавидовать глухоте стражников и проклясть их за ту же глухоту.

Наконец,  с лязгом отодвинули засов.  На пороге возник стражник с факелом в одной руке и табуреткой в другой.  Левиафан испустил поcледнюю руладу и замолчал.

– Ты глянь-ка, и правда кот! – сообщил стражник кому-то за спиной.  – И как ты туда пробрался?

Кот не удостоил его и взгляда.

– Ладно,  иди,  – стражник посторонился,  распахивая дверь чуть пошире.

Левиафан не тронулся с места.

– Иди уже! – дверь распахнули ещё чуть-чуть.

Кот продолжал стоять.

– Эй, ты чего? Ты проходить будешь или нет?

Левиафан и ухом не повел.  Вальтер,  стоявший у него за спиной,  начал слегка нервничать.

– Вот скотина,  – стражник сплюнул и начал закрывать дверь.  – Ну и оставайся тут до утра!

– Нее-е-ет! – взвыли из соседней камеры.  – Заберите его,  будьте людьми!

– Иди уже,  скотина! – дверь распахнули во всю ширь.  – Мне что,  до конца смены тут торчать?

Левиафан задрал хвост и медленно,  важно переступая лапами,  двинулся вперед.  Вальтер,  затаив дыхание,  за ним.

– Ну,  ты,  скотина,  лапами шевели!

Кот тут же шлепнулся на задницу и принялся вылизывать себе пузо.

– Ах, ты… – стражник занес ногу для пинка.

– Φык! – громко сказал Левиафан,  выпрямляясь.  Причем сказал он это настолько четко и ясно,  что стражник так и застыл с поднятой ногой,  мотая головой и усиленно морща лоб.  Вальтер так мимо него и просочился,  невольно вздрогнув,  когда за спиной лязгнул засов.

Пронесло.  Он был… ну,  пусть и не совсем на свободе,  но не в камере,  а в передней части тюрьмы,  где находилась караулка,  комната начальника,  кладовка и ещё несколько хозяйственных помещений,  назначение которых он так и не успел узнать.  И,  откровенно говоря,  что-то не горел таким желанием.

Несколько минут Левиафан совершал обход вверенной территории.  Да-да, именно такое сравнение приходило юноше на ум,  пока он вынужденно таскался за пушистым спасителем.  Такое впечатление,  что коту внезапно подвалило наследство в виде столь обширных охотничьих угодий,  и он вдумчиво изучает местность.

Сделав,  наконец,  круг по территории,  он подошел к входной двери и задрал морду.  Вальтер,  догадавшись,  что его ждет продолжение кошачьего концерта,  еле успел зажать уши руками.

– Му-э-э-э-у! Эу-у-у! Б-у-э-э-у! – разнеслось,  несмотря на меры предосторожности.

На сей раз караулка отреагировала быстрее.  Давешний стражник выскочил без факела,  но с алебардой и бутылкой.

– Т-ты… опять?

– Уяу-ау-ау! – закатывая глаза,  сообщил кот.

– Чего тебе еще? Гулять, что ли,  приспичило?

Радуясь,  что его поняли,  кот неожиданно испортил воздух.

Ядреный «аромат» подействовал сильнее,  чем гнусавые басистые завывания.  Стражник выматерился – Вальтер покраснел,  поскольку так у него в замке не выражались даже пьяные конюхи – и распахнул дверь настежь.

– Пошел вон!

Кот решил исполнить свой номер «на бис» и застыл в дверях памятником самому себе.

– Да ты будешь выходить или нет?

Левиафан подумал еще немного и… повернулся к двери задом.

– Ты!

Профессионализм стражника дал трещину.  Бросив оружие и бутылку,  он издал отчаянный вопль,  на который из караулки высунулись его собутыльники,  и диким зверем кинулся на кота.  Левиафан издал победный клич и сорвался с места,  гнусно завывая от восторга.  Игра «Поймай меня,  если жить надоело!» – ему определенно нравилась.

Оценив обстановку – и вдохнув «приукрашенный» продуктами жизнедеятельности кота воздух – двое других стражников присоединились к игре в догонялки,  оставив дверь распахнутой настежь.  Беги – не хочу,  что Вальтер,  поколебавшись, и сделал,  бочком-бочком просочившись через порог на свободу.  Пересечь неширокий – шагов десять – двор и отодвинуть засов на калитке было минутным делом,  но он не ушел далеко,  а решил все-таки подождать своего пушистого спутника.

И дождался.  Калитка,  через которую он выбрался,  распахнулась вторично, и,  напутствуемый руганью,  на улицу вылетел пушистый мяукающий шар.  Ловко приземлилcя на все четыре лапы и разразился ответным потоком ругани – по счастью,  на чистом кошачьем языке,  за что наслушавшийся уже брани Вальтер был ему в глубине души благодарен.

– Козлы! Ур-роды! Венцы природы! – вот единственное,  что подлежало переводу,  после чего Левиафан,  как ни в чем не бывало,  встряхнулся и поинтересовался.  – Ну,  хозяин,  ловко я их?

– Ловко,  – согласился юноша.  При первом же сказанном им слове полог невидимости рассыпался снопом искорок.  – Спасибо тебе.  Но… почему ты меня все время зовешь хозяином? Разве у Покровителей есть хозяева? Я думал…

– Эх ты,  котенок,  – кот уселся поудобнее и принялся вылизывать пострадавшие бока.  – Учить тебя ещё и учить…Да будет тебе известно,  мой юный па… хм… ученик,  что Покровители действительно не имеют права выбирать себе подопечных.  За нас все решают обстоятельства.  Мой предок,  например,  выбрал себе подопечного случайно.  Его ему принесли.  В мешке.  С переломом лапы.  Подопечный Покровителя вылечил,  причем действуя совершенно без задней мысли.  Οн не собирался воспользоваться ситуацией.  Он хотел только поставить на ноги больного кота и после этого выпустить животное на свободу.  Мой предок сам решил остаться и присматривать за этим человеком. * За них все решил случай.  Судьба, так сказать.  Как и за меня.  Я не выбирал подопечную.  Просто однажды меня,  маленького котенка,  сунули в руки девушке-подростку – и все.  Тоже случай,  ведь могли взять и кого-то другого из семьи.  Тебя я встретил уже потом и долго думал,  годишься ли ты моей подопечной в пару.  Я,  можно сказать, тебя принял сам,  без подсказок со стороны.  Поэтому и зову тебя хозяином,  а не подопечным.  И спас я тебя не ради тебя самого,  а ради нее.  Понимаешь?

(*См.  «Записки провинциального некроманта.  Как начать карьеру» – Прим.  авт. )

– Понимаю,  – вздохнул Вальтер.  От признания кота ему почему-то стало грустно.  – А я думал…

– А ты не думай,  а действуй.  Иногда оно полезнее! За мной!

И кот так решительно двинулся в темноту,  что Вальтер не стал спорить.  В конце концов,  пушистый проводник в чем-то прав – в двух шагах от тюрьмы особо не пофилософствуешь.

Кот,  как оказалось,  прекрасно знал старую часть города.  Правда,  передвигался он по ней какими-то странными зигзагами,  сворачивая на бегу в узкие проулочки и ничем не объясняя своих поступков.  Только один раз,  когда Вальтер заметил,  что беглецы уже третий раз проходят мимо одной и той же скобяной лавки,  Левиафан соизволил объяснить это тем,  что он, дескать,  путает следы и сбивает погоню с толку.

Как бы то ни было, из старой части города им удалось выбраться,  не столкнувшись с городской стражей и даже ухитрившись миновать ворота.  Правда,  для этого им пришлось сперва долго брести в кромешной тьме по пустырю,  потом едва ли не на заднице сползать по склону к берегу и уже там огородами пробираться на улицу.

– А откуда ты знаешь,  куда нам идти? – поинтересовался юноша на одном из перекрестков,  где кот в кои-то веки раз остановился,  принюхиваясь.

– А я не знаю,  – огорошил человека зверь.  – Это ты должен знать,  где ты и твои друзья ночевали эти дни.  Я,  если ты помнишь,  все это время дышал воздухом свободы! Так что вот,  человек,  я тебя вывел на простор,  а ты веди меня к моей подопечной.

Юноша задумался.  Левиафан был прав.  Он ведь сбежал до того,  как студенты разбили лагерь у реки.  Вопрос еще,  почему он сбежал? Но это можно выяснить и позже.  А сейчас…

Так.  Их палатки стояли на берегу реки.  От реки до кладбища было рукой подать.  Значит…Он принюхался.  Ну да,  сыростью тянет с двух сторон – сзади,  откуда они только что пришли и чуть впереди и левее.  И оттуда же несет слабым,  но заметным для любого некроманта ароматом смерти.  Значит,  кладбище в той стороне.

– Пошли! – Вальтер первым зашагал по улице,  махнув коту рукой.  Тот сперва отстал,  но потом догнал его в несколько прыжков.  В зубах кота болталась мышь.

– Ижвини,  – невнятно,  сквозь стиснутые челюсти,  прочавкал он,  – инштинкты.

Юноша кивнул, думая о своем.  Уже через полчаса он увидит своих друзей.  И Лилию… Как она там без него? Волновалась или нет? И что им теперь делать после того,  как он сбежал из тюрьмы? Следствие уже началось.  Сегодняшние пытки были довольно легкими – ну,  болела спина,  ну пальцы тоже,  так ведь можно все легко исцелить! – однако,  его побег вызовет массу ненужных вопросов.  И – что греха таить! – у них будут большие проблемы.

Ладно.  Главное,  встретиться с друзьями.  Α там они впятером что-нибудь придумают.

За околицей царила ночная темнота, и лишь благодаря ночному зрению Вальтер вышел к реке,  ни разу не напоровшись на кусты,  не споткнувшись о камень и не налетев лбом на дерево.  Но все-таки обрадовался,  когда наткнулся на тропинку.  Именно по этой стежке они ходили на кладбище.  По ней его уводили под арестом.  Еще несколько минут и…

Несколько минут растянулись сперва в три минуты,  потом в пять,  потом в десять,  а еще через некоторое время юноша уперся в чей-то забор.  Сердито залаяла собака,  почуяв чужого, и он отступил,  чтобы не привлекать внимания хозяев.  Насколько помнилось,  в стороне,  выше по течению,  но видимые со стороны лагеря, действительно находились какие-то домишки.  Неужели он вышел к ним,  промахнувшись мимо лагеря?

Пришлось возвращаться.  Тут немного помог Левиафан,  отыскав свежие следы.  Но минута,  другая, третья – а лагеря все не было.

– Он где-то здесь,  – сказал сам себе Вальтер и,  не сдержавшись,  крикнул: – Эй! Альфред! Янко! Где вы?

Эхо умчало его крик на тот берег реки.

– Погоди,  хозяин…

Кот прыжками умчался в темноту,  и немного спустя послышалcя его мяв:

– Нашел!

Юноша побежал на голос.  Сейчас он обнимет друзей.  Сейчас он…

Он еле успел затормозить перед темным пятном давно остывшего кострища,  рядом с которым сидел Покровитель.  Вокруг остались следы разобранного лагеря – дырки от колышек палаток,  примятая трава,  несколько полешков и сучья для костра.

– Что,  – ноги подогнулись,  и Вальтер опустился на колени,  – что тут произошло?

Левиафан сделал круг,  внимательно все обнюхивая.

– Ушли.

– А куда?

– Слушай,  хозяин,  я тебе Покр-ровитель или охотничья собака? Откуда я знаю? – обиженно задрал морду кот.

– Но Лилию ты же искал! – припомнил юноша события месячной давности.  – По следам,  между прочим!

– Во-пер-рвых,  я тогда искал только свою подопечную,  а это не одно и то же,  – зверь сел,  выпятив грудь.  – А во-втор-рых,  припом-мни,  сколько мы потратили на это времени?

Вальтер приуныл.  Что толку с того,  что он оказался на свободе? Друзья пропали,  о его судьбе они ничего не знают.  Что делать – неизвестно! Не возвращаться же в тюрьму? Хоть бы знать,  куда они отправились! Οн был пешком пошел,  если бы точно был уверен,  что знает,  где искать!

– Не гр-русти! – кошачий нос ткнулся в ухо.  – Утр-ро вечера мудр-ренее.  Найдем тебе какую-нибудь норку.  Там затаишься,  а я пойду на поиски.  Рано или поздно,  я мою подопечную отыщу…

– Если с нею ничего не случилось,  – вздохнул Вальтер,  поднимаясь на ноги.

– Α что с нею должно случиться?

– Ну… мне говорили,  что она… как бы тебе сказать…с нею не все в порядке,  – помявшись,  признался юноша.  – Даже будто бы она и не живая совсем…

Он примолк,  ожидая от Левиафана ответа.

– Не городи чепухи! – решительно отмахнулся тот хвоcтом.  – Если бы с нею что-то необратимое пр-роизошло,  я бы почувствовал.  Мы,  Покровители,  между прочим,  умираем,  когда погибает нaш подопечный.  А я,  как видишь,  жив-здоров!

– И с нею все будет в порядке?

– Непр-ременно.  Так что нечего р-рассиживаться! За мной!

Вальтер последний раз бросил взгляд на разоренный лагерь,  вздохнул и направился прочь.

Левиафан бодро шагал впереди,  задрав пушистый хвост и мурлыча так громко,  словно работал поводырем для слепого,  который ориентировался исключительно по звуку.  Немного сбавил громкость он уже на подходе к кладбищенской ограде, и Вальтер не сдержал вздоха.  Кладбище… рабочее место некроманта.  Можно сказать,  родной дом.  Не зря многие представители этой профессии селятся либо на территории кладбищ,  либо в непосредственной близости,  чтобы,  как говорится,  с закрытыми глазами дорогу найти.

Но с закрытыми или открытыми,  а место хорошее.  Даже сейчас юноша чувствовал особые эманации,  исходящие от захоронений.  Вспомнилась единственная его нормальная практика…Тогда был еще жив мастер Финт, и они думали,  что практика будет обычной,  как у всех однокурсников.  Но кто же знал,  что старый некромант внезапно скончается, и в его убийстве обвинят одного из практикантов? Да ещё по такому надуманному поводу,  как находка странного амулета? И ведь никто не хочет верить,  что он его действительно нашел!

Юноша остановился.  Свербевшая в глубине сознания мысль решительно пробивала себе дорогу.  Будь она материальна,  Вальтер бы уже чувствовал,  как она бьется изнутри о черепную коробку.  Его обвинили в убийстве.  Но что,  если убийца действительно был? И что,  если этот амулет – действительно улика? Значит,  там могут найтись и другие следы? И,  как знать,  не поможет ли ему это доказать свою невиновность? Вальтер мучительно переживал свой побег.  Честь не позволяла ему удирать от опасности,  и студент уговаривал себя,  что вернется,  едва отыщет след истинного преступника.

– Погоди-ка! Левиафан,  эй!

Ушедший вперед кот бросил взгляд через плечо и выразительно муркнул.

– А что,  если… – юноша кивнул в сторону кладбища.

– Н-ну…почему бы и нет?

– Пошли?

Не дожидаясь ответа пушистого проводника,  студент снова набросил на себя полог невидимости и полез через забор.

Ему удалось перевалить на ту сторону,  не разрушив защитного заклинания.  Мягко приземлившись в высокую кладбищенскую крапиву,  юноша на четвереньках пополз вдоль ограды,  стараясь производить как можно меньше шума.  Монахи-«смертники» обычно ночами патрулируют кладбище,  особенно сейчас,  когда штатный некромант умер.  По закону именно его помощник должен заступить на должность главного городского некроманта.  Таковым был мэтр Горяка.  Но встречаться с ним Вальтеру не хотелось.  Будет просто верхом невезения,  если окажется,  что его недруг уже успел переселиться в башню.  Тогда он наверняка уничтожит все,  что могло бы показаться уликой… и окончательно распишется в своей причастности к смерти старого начальника.

Кладбище жило своей жизнью.  Где-то ползала мелкая нечисть.  Несколько раз взвыл одинокий кладбищенский гуль,  но замолчал,  не встретив отклика.  Прямо над головой проплыла какая-то тень.  Время от времени приподнимаясь,  чтобы сориентироваться,  Вальтер ползком добрался до башни и перевел дух.

Дом был необитаем.  Об этом свидетельствовала не только темнота окошек,  но распахнутая настежь дверь и особый запах покинутого жилья,  который уже начинал проcачиваться изнутри.

Человек и кот остановились на пороге,  прислушиваясь к своим ощущениям.  Потом Вальтер сделал шаг.

Ничего не произошло.

Он перенес вес на другую ногу,  сделав второй шаг.  Опять ничего.  И это было странно,  поскольку коридор выглядел так,  словно здесь случилась местная война.  Обугленные стены.  Покореженный пол.  Просевший потолок.  Запах гари и озона.

– Ничего не понимаю,  – промолвил юноша вслух,  решаясь на третий шаг.  – Что тут произошло?

– Фф-ф-ф…

Он обернулся.  Левиафан так и торчал на пороге,  вздыбив шерсть и нервно дергая хвостом.  Кот уставился немигающим взором в дальний угол, и Вальтер действовал,  не раздумывая.  Он решительно обновил ослабший было защитный полог и,  наскоро сляпав огненный шар,  запустил в ту сторону отвлекающим заклинанием.

Вспыхнуло так ярко и бумкнуло так громко,  что не то,  чтобы монаxи-«смертники» в своих кельях – мертвецы повcкакали бы с мест.  Поражаясь такой отдаче,  Вальтер упал на колени,  захлопывая защитный контур и ругая себя последними словами.  Ведь хотел всего лишь спрятаться и немного тут осмотреться! А что теперь? Опять в бега?

Но грохот стих,  треск – тоже, и ничего не произошло.

– Нет,  ну что за молодежь нынче пошла? – внезапно раздался знакомый голос.  – Вваливаются в чужой дом,  ломают,  крушат,  портят… И хоть бы совесть у кого проснулась!

Этот голос… Вальтер был готов отдать правую руку за то,  что уже слышал его прежде и прекрасно узнал.  Но как такое возможно? Юноша осторожно поднял голову.

– Э-э… мастер Финт? Вы… живы?

– Частично,  – призрачный силуэт обнаружился в том самом углу,  куда несколькими минутами ранее таращился Левиафан.  – Часть меня здесь и жива.  Α другая часть сейчас лежит в часовне в домовине, дожидаясь погребения.

– Вы призрак,  – это был не вопрос,  а утверждение.

– Можно сказать и так.  Частица меня живет в этих стенах,  этой мебели и вообще… Я уже объяснял твоим приятелям.

– Моим… – Вальтер вскочил на ноги.  Страх испарился.  – Моим приятелям? Они тут были? Все вместе? И… Лилия? Я хочу сказать – та девушка,  она…

– Девушка… странная девушка… была такая… подозрительная,  – закивал призрак.  – Она тебе нравится?

– Не то слово,  – вздохнул юноша.  – Я ее люблю.

– А вот я бы не стал! – категорично заявил призрак.  – Понимаю,  у всех вкусы разные,  но эта девушка…

– Я знаю,  – решительно пресек славословия собеседника студент.  – Лилия полмесяца назад чуть не умерла.  Я с трудом вымолил у Смерти ее душу… пришлось принести клятву некроманта, и лишь после этого богиня согласилась вернуть Лилии жизнь…

– Или подобие жизни.

– Что?

– Что слышал.  Твоя возлюбленная – почти ходячий мертвец.  Ты знаешь это? Она до сих пор не полностью жива.  И не качай головой.  Когда сам окажешься по ту сторону жизни,  начнешь чувствовать такие вещи.  Свояк свояка чует издалека! Я не стал ничего говорить этим парням,  которые пришли с нею,  но тебе,  раз ты признался в нежных чувствах,  обязан открыть правду.

Вальтер помотал головой,  пытаясь уложить в голове мысли.

– Я… благодарен вам за совет,  – процедил он,  – но,  если вас не затруднит…

– Понимаю.  Не лезь не в свое дело, так это надо понимать? Эх,  молодежь! Ты хоть вежливо просишь, другой вон просто послал…

– Кто? Мой…э-э… родственник?

– Да при чем тут Валентин? Этот,  можно сказать,  был образцом хороших манер.  Тебе до него расти и расти,  несмотря на воспитание.  Иногда так и хотелось прикрикнуть на него – ты,  мол,  некромант при исполнении или монашка?

– Вы знали моего дядю? – загорелся Вальтер.  – Что с ним случилось? Скажите!

Призраки не могут не ответить на прямо заданный вопрос, тем более,  если спрашивает некромант.  Тем более,  если речь идет о его кровном родственнике.  И призрак мастера Финта шевельнул грудью,  имитируя глубокий вздох.

– Валентин? Помню ли я твоего родственника? Естественно! Я его учил.  Да-да,  когда-то я был преподавателем в университете.  И твой куратор,  когда еще не только не декан,  но даже и не аспирант,  по три-четыре раза не мог сдать мне зачет по заклинаниям.  Валентину же светила аспирантура.  А он возьми и уйди в полевые некроманты.  Какие он надежды подавал! Собственно,  он и меня сманил.  Мол,  что вам тут киснуть,  профессор? Неужели не хотите на старости лет почувствовать вкус настоящего дела? Так мы с ним и покинули университет вдвоем.  Он согласился на место моего помощника…

– И погиб?

– Не совсем так.  Пропал без вести.  Ему понадобилось отлучиться по делам.  Он уехал и… не вернулся.  Мэтр Горяка принес мне известие о его кончине.  Но где и как это случилось,  отказался говорить.  Мол,  на нем лежит заклятье и все такое… я проверил – действительно,  с его памятью поработали.  Но кто? Сам Валентин или его убийца? Следов найти мне не удалось.

– А сейчас? Сейчас вы эти следы…ну… можете отыскать?

Вальтер затаил дыхание.  От ответа призрака могла зависеть вся его жизнь.

– Имеешь в виду,  что из Бездны все виднее,  чем с земли? Правильно думаешь,  но…

– Есть какие-то ограничения? – догадался юноша.

– Конечно.  И самое главное – подумай сам,  надо ли это тебе знать сейчас?

Призраки не могут задавать вопросов живым.  Конечно,  бывают исключения,  но в этот раз вопрос так явственно прозвучал,  что Вальтер задумался всерьез.  И с тревогой понял,  что его собеседник прав.  Εго обвинили в убийстве старого некроманта.  Он был арестован и бежал из-под стражи.  У него нашли «улику», и теперь ему надо как можно скорее раздобыть доказательства своей невиновности.  В довершение всего друзья куда-то делись,  не оставив следов.  И половины проблем достаточно,  чтобы испортить жизнь,  а он тут сидит и о семье рассуждает! И так родителям его арест доставит массу хлопот.  Даже если обвинение не подтвердится,  все равно это такой скандал…

– Вы правы,  – Вальтер тяжело опустился на ступеньки лестницы,  обхватив голову руками.  – Я сам не знаю,  что на меня нашло.  Столько всего свалилось… Я ведь по другому поводу сюда явился.

– Γовори быстрее,  – предложил призрак.  – Несмотря на то,  что вроде как привязан к этому месту,  мне тяжело оставаться тут так долго.  Выматывает,  знаешь ли…

Вальтер коротко рассказал про найденный амулет.

– И теперь они не верят,  что я его просто подобрал тут,  у вас! – в заключение он обвел рукой комнату.  – То есть,  не тут,  а на втором этаже.  Требовали признания… Насколько понимаю,  именно на находке этой вещицы и строилось все обвинение.  А я даже не знаю,  что это такое! Ну,  амулет.  Ну,  найден на месте преступления… Но ведь амулеты бывают разными! Этот…

– Этот ничей! – огорошил его мертвый некромант.

– То есть – как?

– А вот так.  Он не принадлежал ни мне,  ни моему убийце,  ни тем более тебе.  Его оставил там кое-кто еще.  И,  насколько я понимаю,  обвинители уверены,  что ты знаешь этого человека,  раз схватил случайно оброненную им вещицу! Вот они и пытаются выйти на ее иcтинного владельца через тебя! Только и всего!

Вальтер только покачал головой.  Вот уж точно – из иномирья все видится иначе.  Но если ищут не убийцу, то,  выходит…

– Вас убил мэтр Горяка?

Сказал – и сам удивился своей смелости.  Предположить такое? Чтобы подчиненный поднял руку на начальника?

– Скажи пожалуйста… Сам додумался или кто подсказал?

Поведение,  интонация,  жесты,  мимика – все в призраке старого некроманта в это время настолько напомнило юноше профессора на экзамене,  что он сразу почувствовал себя увереннее.

– Вопрос можно?

– Χоть и не ты меня вызывал,  но… задавай! – призрак залихватски отмахнулся.  Мол,  гулять так гулять!

Прямой вопрос предполагает прямой ответ, тем более,  что задает его призраку некромант.  И ответ был дан:

– Не знаю.

– Почему?

– Сам подумай,  раз такой умный! Чему вас только в университете учат?

– Многому.  И не только жертвы приносить,  но и думать.

– И мне можно узнать,  что ты надумал?

– Можно.  Это элементарно.  Только что я вам наглядно доказал,  профессор,  что вас убил именно мэтр Горяка.

– Профессор… хм!

– Но вы были им!

– Допустим.  И каковы же ваши рассуждения… студиозус фон Майнц?

– Элементарные,  – Вальтер в самом деле настолько уверенно себя почувствовал,  что уселся поудобнее.  – Жертва всегда знает,  кто ее убил – кроме случаев отравления, ибо порой трудно точно установить,  кто именно подсыпал яд.  Ну, и еще на войне – в силу, так сказать,  специфики данной… обстановки.  Во всех остальных случаях убитый знает,  кто его убил.  И если провести соответствующий обряд, дух явится с того света и укажет на истинного убийцу.  Это судебная практика,  она используется довольно широко.  Однако,  на лекциях по теории жертвоприношения у нас была отдельная тема,  посвященная тому,  как можно обезопасить себя от мести жертвы.  Если помните,  профессор,  мы,  некроманты, иногда вынуждены приносить жертвы.  А ведьмаки – еще и убивать.  Пусть сейчас жертвы редко,  кому случается приносить,  меры предосторожности никто не отменял.  Следовательно,  раз вы не знаете,  кто вас убил,  значит,  убийца обезопасил себя от мести с вашей стороны.  Сделать это мог только некромант.  А единственный некромант в округе,  кому могла быть выгодна ваша внезапная кончина – ваш помощник мэтр Γоряка.  Я не прав?

Призрак какое-то время чесал бороду.

– Логика безупречна,  – изрек он по зрелом размышлении.  – В суде себя не хотите попробовать,  молодой человек?

– Знаете,  нет.  Мне уже предлагали переквалифицироваться в алхимики,  в боевые маги и даже в ведьмаки.  Но быть некромантом мне пока нравится больше! Но,  профессор,  – подумав немного,  воскликнул он,  – тогда вы должны знать,  чей это амулет! Ведь он принадлежит человеку,  которого может разыскивать мэтр Горяка… не знаю только,  зачем!

– При встрече сам задай ему этот вопрос,  – ответил призрак.  – Если найдешь его.