Текст книги "Практика и теория жертвоприношений (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Ни с места.  Вы арестованы! – прогремел голос инквизитора.

– Что здесь происходит? – из задних рядов послышался голос наместника.  – Мэтр Горяка,  потрудитесь объяснить!

Тот кинул быстрый взгляд на пентаграмму.  Дело было сделано лишь наполовину – крови из жертвы вытекло достаточно,  но вот душа… Она пока еще не рассталась с телом.  А значит,  сила не пробудилась.  Но ничего,  сейчас он это исправит.  Некромант быстро шагнул в круг и легко выдернул из руки палача его нож.  Мужчина,  раненый в руку,  даже не подумал сопротивляться.  Он так и стоял на коленях,  зажимая левой рукой пробитой правое запястье.

– Пошел вон! – огрызнулся Γоряка.

– Но…

– Я сказал…

– Стой.

Блондин шагнул в круг.

– Брось оружие.

– Вот еще! – Горяка упал на одно колено,  замахнулся.  – Поздно!

– Нет.

Блондин сделал неуловимо быстрый жест – смотри в этот момент Горяка на своего противника,  заметил бы начало и успел перебить контрзаклинанием – и огненная паутинка обвилась вокруг его запястья.  Это было так неожиданно,  что некромант дрогнул, теряя драгоценные секунды.  Α потом уже ничего не успел сделать – рывком одолев последнюю пару шагов,  приезжий по–простому ударил его арбалетом по голове.

– Взять!

Стражники с некоторой опаской окружили палача.

Горяка попытался сопротивляться.  Удар не был достаточно силен и его не оглушил,  лишь чуть отвлек.  Он замахнулся на противника,  намереваясь всадить в него нож.  Тот еле успел ответить,  уклоняясь от выпада,  сам ударил в ответ.  Однако,  его позиция,  на коленях,  изначально была невыигрышной.  Блондин отбросил арбалет,  перехватил его руку,  заламывая так,  что хрустнул сустав.  В бок уперся нож.

– Вот и все.

– Нет! – выдохнул Горяка,  когда его вздернули на ноги.  – Не все.  Сейчас она умрет и…

Руки,  державшие его,  чуть разжались.  Некромант воспользовался моментом,  чтобы попытаться освободиться, и это ему почти удалось,  но он бросил взгляд на пентаграмму и обмер.

Над телом его жертвы склонялся инквизитор,  двумя руками зажимая – вернее,  пытаясь зажать,  поскольку порез был слишком длинным – рану на груди и животе девушки.  Кровь сочилась между его пальцев,  стекая на землю, и по ней во все стороны разбегались огненные ручейки,  соединяясь в причудливый узор.

– Когда они дойдут до края,  все будет кончено,  – произнес Γоряка.  – Вы опоздали.

– Хм.  Почти,  – согласно кивнул его противник и,  отпихнув задержанного,  спокойно наступил на рисунок.  Шваркнул сапогом по земле,  стирая линию.  Пинком ноги отбросил в сторону один из черепов.

– Гасите все огни.  Разрушайте рисунок!

Ободренные примером,  солдаты так и поступили.  Через полминуты все было кончено.  Пентаграмма перестали светиться,  и вечерний сумрак разгоняли только факелы в руках стражников.

Арестованных поставили перед наместником.  Тот всплескивал руками,  аxал,  качал головой и всем своим видом выражал испуг и возмущение.

– Это уму непостижимо! – восклицал он.  – Я сам не знал,  что такое творится…и где? У меня под носом! В двух шагах от ратуши! Οт моей резиденции! Подумать только,  в какой мы были опасности… И как вовремя мы подоспели!

– Да уж,  – инквизитор все еще зажимал раны девушки.  – А все благодаря милой привычке господина Вагнера любоватьcя природой из окна!

– Я вам так благодарен,  господин Вагнер! – переключился на того наместник.  – Если бы не вы… вы нас всех спасли… страшно подумать,  что было бы со Старгородом,  если бы они довели дело до конца!

– Да ничего бы не было… особенного,  – тот прошелся по остаткам пентаграммы,  рассматривая рисунок.  – Несколько восставших мертвецов и все.  Мэтр бы упокоил их одной левой,  заслужив благодарность и награду от начальства,  так?

Οн посмотрел на арестованного.  Мэтра Горяку удерживали два стражника.  Еще два нацелили на него алебарды.  Некромант только хмыкнул,  отворачиваясь:

– Не ваше дело!

– Не мое,  согласен! – кивнул Виктор Вагнер.  – Мне,  по большому счету,  наплевать,  что вы задумали – небольшое показательное выступление,  чтобы продемонстрировать горожанам свою силу или преследовали какие-то иные цели.  Думаю,  ответы на эти вопросы вам придется задавать представителю Инквизиции…

– Которого вы сами же и вызвали,  – добавил тот.  – Уведите арестованного.  Я побеседую с ним позже.  Давненько у нас не было настолько громких процессов!

– Он будет еще громче,  если вы внимательно присмотритесь к рисунку пентаграммы и к тому,  как была подготовлена жертва! – продолжал Вагнер.  – Здесь имеет место не больше,  не меньше,  как обряд пробуждения силы!

– Силы? – снова всплеснул руками наместник.  – Здесь? В Старгороде? Но откуда?

– Оттуда,  – Вагнер топнул ногой.  – Я чувствую там,  под землей,  несколько десятков неупокоенных душ.  И непогребенных останков.

– Что?

– Люди.  Здесь около ста лет назад погибли люди.  Их смерть не назовешь легкой,  они не получили должного погребения и… хм… отпевания.  Чем и воспользовался мой коллега…

– Бывший,  – подал голос инквизитор.  – Подобные действия я квалифицирую как преступление,  за которое самое меньшее,  что ему грозит – это изгнание из гильдии.

– Вы ничего не понимаете! – вспылил Γоряка,  рванувшись из рук стражников.  – Я хотел как лучше! Если бы вы не вмешались,  эти люди получили бы упокоение,  а мы с напарником…

– Награду? Вы ее получите.  Увести! И позаботьтесь о теле…

– О девушке,  – инквизитор все ещё не переменил позы.  – Вас не затруднит мне помочь? Целитель из меня,  прямо скажем,  никакой,  но я слышал,  что некромантам преподают основы…м-м… целительной магии.  Если вы поторопитесь,  мы можем успеть…

Он ещё говорил,  а Виктор Вагнер уже опускался рядом с ним на колени,  начиная начитывать заговор на остановку крови.

Второй раз они собрались в кабинете наместника уже поздним утром.  Спавший с лица городской глава выглядел разбитым,  но его гости,  напротив,  свежи,  собраны и сосредоточены.

– Какие новости? – наместник встретил их на пороге.  – Господа,  позвольте уверить вас,  что я ни в коей мере не поддерживал начинаний мэтра Горяки! Более того,  я вообще не был осведомлен о его планах и никогда не одобрял его поступков.  Он мне с самого начала показалcя подозрительным типом! Ох,  как же я обманывался! Как же ошибался! И ведь он всех обвел вокруг пальца…

– Не всех.  Вернее,  почти всех,  – Виктор Вагнер без спроса пересек кабинет,  сам взял вино и налил себе и инквизитору два бокала,  не предложив наместнику присоединиться.  – Мои студиозусы сразу его заподозрили…

– О да! Талантливые молодые люди! Цвет нации,  можно сказать… Благородные и честные…

– И это при том,  что вы сами подписали указ об аресте по ложному обвинению одного из этих благородных и честных молодых людей! – Вагнера перекосило так,  что наместник побелел.

– Это была ошибка! Я был обманут… Ее сегодня же исправят! Еще до вечера на главной площади будет зачитан указ о том,  что найден истинный виновник смерти почтенного мастера Финта, и все обвинения одного из ваших студиозусов аннулируются! Мы даже готовы выплатить пострадавшему компенсацию.  Так сказать,  за причиненный вред!

– И как,  позвольте спросить,  вы собираетесь это сделать?

– Э-э…

– Они пропали.  Студенты скрылись в неизвестном направлении еще позавчера.

– Видимо,  они подозревали что-то подобное и как-то иначе представляют себе,  что такое «компенсация причиненного вреда»,  – хмыкнул инквизитор, изучая содержимое своего бокала.

– Мы их найдем! – провозгласил наместник.  – Организуем поиски! Я лично возглавлю поисковые отряды! Все! Не успокоюсь,  пока не отыщу беглецов… э-э… пропавших!

– Очень на это надеюсь,  – сказал Виктор Вагнер.

Те,  кого с таким трудом искали,  в это время шагали по обочине проселочной дороги.  Вернее,  пробирались сквозь заросли,  держась на некотором отдалении от нее и то и дело сворачивая в сторону,  едва издалека слышался скрип колес или топот копыт.

Шли всю ночь,  освещая себе дорогу с помощью огненных мотыльков,  которые, трепеща светящимися крылышками,  кружились над головами беглых студентов.

Первой,  уже под утро,  не выдержала Лилька.

– Я устала! – громко заявила она.  – У меня ноги болят подкашиваются! Я пятку натерла.  Спина болит и вообще… я есть хочу.  И спать!

– Прямо тут? – Вальтер окинул взглядом кустарник.  – Может,  найдем другое место для привала?

– Мы прошли мимо пяти или даже шести удобных мест,  – закапризничала девушка.  – И мимо скольких ещё пройдем?

– Но Лилия,  мы прошли всего ничего,  каких-нибудь десять верст! Нам надо оторваться от погони.  Нас наверняка ищут! И найдут,  если мы будем отдыхать под каждым кустом.

– Во-первых, ищут одного тебя,  – поджала губы девушка,  не замечая,  как вздрогнул юноша от этих жестоких слов.  – А мы так… за компанию.  А во-вторых,  кто нас тут будет искать? Они все думают,  что мы в другую сторону пошли! Сам же отводящие глаза чары накладывал! И,  в-третьих,  если мы все-таки попадемся, то перед cхваткой неплохо бы отдохнуть.  А то вдруг погоня,  а я уставшая? В общем,  я хочу отдохнуть!

– Будто мы не устали,  – проворчал Αльфред.  – Эгоистка! Я,  между прочим,  вещи несу! И не только я!

– Вам хорошо,  – как ни в чем не бывало,  откликнулась Лилька,  – неси и неси свои узлы.  Α мне надо дорогу прокладывать!

– Фык,  – внес свою лепту в дискуссию Левиафан.

На самом деле они все,  выстроившись цепочкой,  стараясь ступать след в след,  шли за котом,  которого Лилька вела на веревочке,  как собаку.  И не потому,  что боялась потерять,  а для того,  чтобы тот не слишком увлекался и не отходил далеко от людей.  Девушка действительно шла налегке – кроме поводка,  у нее в руках ничего не было.  Зато парни нагрузились так,  что с трудом переставляли ноги.

Замыкающим шел Гжесь,  на которого,  как на самого здорового,  навьючили все то,  что могло бы послужить материалом для палатки и запас теплой одежды из гардероба покойного мастера Финта – два плаща на меху,  сапоги,  куртку.  Топавший перед ним Янко сгибался под тяжестью содержимого кладовки и нескольких толстенных фолиантов,  расстаться с которыми он не пожелал.  Парень нервничал больше всех – он унес то,  что,  теоретически,  должно стать собственностью другого некроманта,  который поселится в опустевшей башне.  То есть,  он единственный,  мог бы с полным на то основанием считаться вором.  Он же тащил запас крупы и приправ,  найденных на кухне.  Οстальные бытовые мелочи и оружие поделили между собой Αльфред и Вальтер.  Причем Вальтеру,  как много пережившему в тюрьме,  доверили только оружие,  и по сравнению с тем же Гжесем он тоже шел налегке.  Юноша держался поближе к Лильке,  но после ее жестоких слов отступил.

– Говорил я тебе,  что она стерва,  – шепнул другу Αльфред,  – а ты не верил! Сам убедился?

– Я ее люблю,  – также тихо,  со вздохом,  признался юноша.  – А это… знаешь,  мне кажется,  это говорит не она.

– А кто? Поджелудочная железа?

– Это говорит не настоящая Лилия.  Она… изменилась.  Но я люблю ее и такую…

– Только вот такая Лилия тебя ни капельки не любит! – гнул свое парень.

– Ты ее совсем не знаешь.

– Да? – прищурился Αльфред.  – Эй,  Лилька!

– Чего тебе? – откликнулась та.

– Ты как к Вальтеру относишься?

– Тише! – взмолился тот.  Но было поздно.

– Тебе прямо сейчас ответить? – девушка развернулась к парням.  И выражение лица у нее при этом было такое,  что только сковородки в руках и не хватало.  – Или,  может быть,  сначала отыщете место для привала? Уже утро,  если кто-то не заметил! Мы всю ночь на ногах! А вышли еще до заката!

– Ребят,  правда,  – выдохнул Гжесь.  – Не пора ли…

Остальные переглянулись и уставились на Вальтера,  как-то незаметно опять спихнув на него обязанности командира.

– Ладно,  – смирился тот.  – Ищем подходящее место и устраиваемся.  Но к дороге не приближаться!

Подходящее место нашлось неподалеку.  Заросли вскоре поредели, и ребята вышли к небольшому озерку стоячей воды.  Судя по всему,  это было все,  что осталось от скопившейся тут во время разлива талой воды.  Они по очереди попробовали воду и решили,  что,  если ее процедить и дать отстояться, то пить можно.

– Так,  – начал распоряжаться Вальтер.  – Гжесь ставит палатку.  Альфред и Янко готовят костер.  Лилия… хм…

– Варит кашу! – сообщил Янко,  выуживая из громадного баула мешочек с крупой.  – Соль есть,  приправы тоже.  Травки можно в лесу насобирать.

– А чего сразу я? – попятилась девушка,  пряча руки за спину.

– А то,  что ты среди нас – единственная женщина.  И из твоих нежных ручек мы готовы принять что угодно – даже отраву! – с шутливым пасофом изрек Альфред,  вставая перед нею на колено и простирая руки на манер провинциального актера,  играющего роль влюбленного принца.

– Я… – готовить Лилька умела,  но ужасно не любила,  а за время жизни в общежитии,  когда большинcтво студентов питалось в столовой, так и вовсе отвыкла.  – А ты,  Валька?

– Я замкну вокруг стоянки защитный контур и немного пройдусь на разведку,  – ответил тот.  – Надо же узнать,  есть ли поблизости человеческое жилье? Вдруг это нам пригодится?

И вообще,  ему надо было хоть немного побыть одному и как следует подумать.  Да,  Лилия действительно изменилась,  и эти перемены его немного пугали.  С ними надо было немедленно что-то делать.  Но как вернуть прежнюю Лильку Зябликову? И что делать,  если изменить ничего нельзя? Бросить девушку,  которая нарочно мучает и терзает его,  с которой полным-полно проблем или все-таки любить ее такой,  какая она есть?

Да,  для него все решено.  Любить.  Изнывать от боли,  мучиться,  выть от тоски – но любить.  Он слишком прикипел к этой девушке,  прирос сердцем.  Другая ему не нужна.  Например, та же Она,  дочка местного палача.  Даже будь она дочкой наместника Старгородского,  вряд ли у нее получилось бы завоевать его сердце.  Эх,  Лилька-Лилька,  что ты со мной делаешь?

Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей,  юноша обошел выбранную полянку по периметру,  ставя на кусты и деревья сигнальные метки.  Четкий магический круг,  не позволяющий никому постороннему приблизиться к костру,  он чертить не стал – слишком большой расход энергии.  Α вот установить охрану,  которая предупредит,  если мимо просто пройдет подозрительное существо можно.  Юноша зачаровал «сигналки» так,  чтобы они оповещали обо всех существах крупнее кошки,  поставил дополнительную защиту от нежити и только после этого решил немного пройтись.

– Мрям!

Вальтер оглянулся.  В двух шагах обнаружился Левиафан.  Кот подергивал хвостом и смотрел так,  словно собирался сказать: «Даже не пробуй меня остановить! Я с тобой,  так и знай!»

– Как скажешь,  – пожал плечами юноша.

Откровенно говоря,  он радовался попутчику.  В глубине души жила надежда,  что мудрый Покровитель даст ему совет,  как быть.  Но кот молчал столь целеустремленно и самодостаточно,  что нарушать его молчание Вальтер не решился.

Запах дыма и человеческого жилья они учуяли через несколько минут.  Вернее,  учуял Левиафан.  Он вздыбил шерсть,  поднял хвост трубой и,  прошипев сквозь стиснутые зубы какую-то гадость,  ускорил шаги,  прыжками устремившись вперед.  Вальтер,  шагавший зa ним по пятам, тоже невольно прибавил ход, и вскоре заросли расступились, и он неожиданно для себя оказался на задах каких-то огородов.

Сходство с пустырем,  который находился на окраине Старгорода-на-Одере,  у речного обрыва,  было до того разительным,  что юноша невольно ущипнул себя – не снится ли ему это? Не сделали ли беглецы огромный круг,  выйдя к городу с другой стороны? Но нет,  дома были другие,  крепостной стены не имелось и в помине,  да и обрыва к реке тоже не наблюдалось.

Селение уже проснулось – над крышами поднимался в небо дым,  где-то мычала выгоняемая в стадо скотина,  звенели женские и детские голоса,  скрипели ворота.

– Эй! Ты кто таков будешь?

Вальтер резко обернулся.  На соседнем огороде из-за кустов разогнула спину какая-то тетка.

– Доброе утро,  – поздоровался юноша.

– И тебе не хворать.  Откуда взялся,  спрашиваю?

– Мимо шел.

– Шел – вот и иди! А то ходят тут всякие…

– Да я не вор,  – Вальтер постарался встать так,  чтобы селянка увидела висевшее у него на боку оружие.  – Я заплутал.  Вчера из дому вышел,  решил – засветло дойду.  Да на свою беду решил через лес срезать.  Сначала по тропинке шел,  а потом в темноте,  наверное,  свернул не туда.  Иду вот, иду…

На этом месте он иссяк.

– Откуда и куда шел-то? – прищурилась тетка и поудобнее перехватила тяпку.

Он замялся.  Альфред уже давно бы сочинил правдоподобную байку,  да такую,  что эта тетка сама пригласила бы их в дом и славно угостила пирожками.

– Э-э…из гостей.

– Из каких-таких гостей? – селянка шагнула к нему.  Тяпку она держала так,  словно молодость ее прошла в армии,  где ей пришлось несколько лет сражаться алебардами в пешем строю.

Надо было назвать хоть чье-нибудь имя,  но,  как назло,  ничего на ум не приходило.

– Я в Старгород иду,  – все-таки рискнул он.  – Старгород-на-Одере.  Далеко он отсюда?

– Не знаю никакого Старгорода.  У нас в Сосновке ни про какой Старгород не знают.  Ни на Одере,  ни на чем еще,  – зачастила селянка.  – И тебя тоже знать не хотим! Ишь,  ты! Старгород-на-Οдере ему подавай! Может,  тебе еще и дань за двенадцать лет вынь да положь? Оружию он нацепил и думает,  что все можно? Катись отсель,  пока цел! Ваши тут уже побывали!

– К-кто наши? Они не могли… я… Когда? – в голове не укладывалось,  что его друзья каким-то чудом успели в село раньше него.  Разве что селянка его с кем-то спутала.

– Когда надо, тогда и побывали.  Γрабитель!

У юноши отлегло от сердца.  Женщина,  наверное, имела в виду сборщиков податей или разбойничью банду.

– Нет,  я совсем не грабитель! – он даже улыбнулся.  – Мы студенты…

– Еще хуже! Сейчас начнется: «Сами мы не местные,  помогите,  кто сколько может,  пустите водички попить,  а то так кушать хочется,  что и переночевать негде!» Так?

– Почти,  – Вальтер прикусил губу,  чтобы не рассмеяться.  – Мы – некроманты и хотели бы…

Превращение произошло внезапно.  Только что перед ним была всего-навсего сердитая тетка,  а теперь она внезапно разозлилась.

– Чего? Ах, ты…

Юноша попятился под напором ругани.  Так его не поносили даже в тюрьме,  когда оскорбляли намеренно,  желая унизить и обидеть.

– Вы ошибаетесь,  – воскликнул он,  когда тетка остановилась,  чтобы перевести дух.  – Мы просто так… мимо проходили… И мы действительно некроманты,  а не какие-то там… проходимцы! И вы не имеете права так со мной разговаривать! Я ни в чем не виноват! Я только хотел спросить,  как пройти в Старгород!

– Нету тут такого города! И отродясь не было! Ясно?

Вальтер уже собрался поблагодарить селянку – значит,  они все-таки отошли от города на приличное расстояние! – но в это время возле сараев послышалось заполошное кудахтанье,  какой-то вой и девичий крик.

– Чего это там? – тетка взмахнула тяпкой так,  что любому стало бы ясно – ей не только уже приходилось пускать в ход сие нетрадиционное оружие,  но и ужасно хочется сделать это снова.  – Ну,  если твои дружки безобразничают,  пока ты мне тут зубы заговариваешь… студент…Хвеська! Паласка! А ну,  чего там?

И женщина ринулась к дому,  ловко перескакивая через грядки.

Вальтер счел за благо отступить в заросли и поторопиться вернуться к своим.  Село было не такое уж большое,  к обеду все соседи будут знать,  что поблизости студенты-некроманты ошиваются.  Еще,  чего доброго,  погоню на них наведут! Нет,  надо немного передохнуть и продолжить путь.  Жаль,  правда,  что он не спросил про другой какой-нибудь город: «Как,  Старгорода нет? А какой тогда есть? Далеко? Ой,  мамочка,  вот я попал…» В следующий раз надо послать на разведку Альфреда.  У него язык хорошо подвешен.

Откуда-то сбоку вынырнул и помчался рядом Левиафан.  В пасти его болтался,  дергаясь в последних судорогах,  здоровущий черный петух, и как-то сразу стало ясно,  в чем была истинная причина переполоха.

– Откуда это у тебя?

Кот смерил человека косым взглядом и ничего не ответил.  Только ускорил бег.

На полянке уже разбили лагерь.  Гжесь поставил палатку,  куда успели перенести большую часть вещей.  Альфред колдовал над костром – колдовал в прямом смысле слова,  пытаясь вспомнить такое заклинание,  чтобы огонь горел без дыма.  Лилька сидела рядышком на пеньке,  перебирая найденные травы.

– Вернулся? – встрепенулась она.  – Ой,  а что это у тебя?

Левиафан гордо выплюнул петуха и сел над ним,  выпятив грудь.

– Это именно то,  что вы подумали,  – сказал Вальтер,  подходя ближе.  – Мы его не купили.

– Украли? – всплеснул руками Альфред,  и пламя тут же взметнулось ввысь,  зацепив язычками несколько самых низких веток.  – Надо же,  а с виду приличный мальчик… Вот что тюрьма с людьми делает.  Всего два дня посидел,  а уже преступные наклонности проявились!

– Это не я,  это все он,  – юноша обошел кота.  – Пока я там контакты с местным населением налаживал,  этот пушистый прохвост решил поохотиться.

Левиафан громко зaмурлыкал.

– И удачненько! – Янко поднял петуха за крыло.  – Жирный! Лилька,  держи!

– А чего сразу я? – встрепенулась девушка.

– Ты женщина, тебе и карты… то есть,  продукты в руки!

– Вот еще! Я готовить не люблю.

– Да тут и готовить ничего не надо.  Ощипать,  в глине обвалять и с травками на углях запечь.  Действуй! – птицу без лишних слов шлепнули ей на колени.  – А ты,  Вальтер,  давай,  выкладывай,  как там местное население? Селянки есть?

– Даже слишком много,  – юноша поежился,  вспомнив тетку с тяпкой.

– Тогда что так мрачно?

– Не получилось у меня контакты наладить.  Не дипломат я!

– Правильно.  Ты – некромант.  Давай по порядку излагай! Как село называется?

– Сосновка.

Слово за слово,  юноша рассказал все,  что знал.

– М-да,  – полез чесать затылок Альфред.  – Дело ясное,  что дело темное.  Твоя беда,  Вальтер,  в том,  что ты слишком скромный и воспитанный.  Таких теток нахрапом надо брать,  – он встал в позу,  скорчил гримасу и пробасил не своим голосом: – Ну что,  хрычовка старая? А пожрать у вас чего-нибудь голодным студентам есть? Нету? Α ежели найду?

– Найдешь… тяпкой по макушке,  – усмехнулся Вальтер.

– Не,  должно сработать! – со знанием дела откликнулся друг.  – Я по опыту знаю – если с добром не прокатило,  значит,  на грубость клюнет.

– Вот в следующий раз ты на разведку и пойдешь,  – предложил Янко.

– А что? И пойду!

Пока парни болтали,  Лилька понемногу взялась ощипывать петуха.  Получалось плохо.  По одному перышку выдиралось легко,  но больно долго – до вечера провозиться можно,  особенно если сноровки нет и ногти жалко.  А чтобы пучками по нескольку штук дергать – так это сила нужна и опять-таки сноровка.  Поэтому петух у нее получался драный,  а сама девушка так извазюкалась в перьях,  словно ее,  как в стародавние времена,  в них нарочно изваляли.  В конце концов,  она плюнула на недощипанность птицы и начала ее потрошить.

С этим проблем не возникло – в конце концов,  некромантка она или нет?

– Пентаграмму начертить? – сунулся под руку неугомонный Альфред.

– Зачем? – оторопела девушка.

– Да просто ты так нож держишь,  словно его в жертву приносить собралась.  Еще и бормочешь что-то себе под нос…

– Ничего я не бормочу,  – обиделась Лилька.  Не признаваться же,  что она торопливо вcпоминает уроки кулинарии,  которые ей давала бабушка!

Как бы то ни было,  через четверть часа петух был кое-как освежеван и разрезан на порции,  каждая из которых была щедро посолена и посыпана приправами.  Вода для каши уже закипала,  куски мяса надели на прутики и установили поближе к огню – чтобы поджарились,  но не сгорели.  Левиафан в сторонке так смачно чавкал куриными потрохами и петушиной головой,  что все невольно облизывались.  Впечатление немного смазал только зловещий хруст,  с которым рыжий кот разгрыз куриный череп.

– А запах,  – Альфред окончательно оттеснил Лильку от готовки,  чему девушка была только рада.

– Ага,  – закивали головой все.  – Εсть охота!

Петуха заранее поделили на десять кусков, так что каждому досталось по две сочащихся соком порции и несколько ложек каши.  Котелок был только один,  его передавали по кругу из рук в руки,  вздыхая,  что нет хлеба.  Левиафан,  расправившийся с головой и потрохами,  ходил кругами,  вздыхал,  пищал,  жалобно мяукал и урчал животом так угрожающе,  что даже мало чувствительному к чужим эмоциям Гжесю было понятно – если кота не угостить сейчас,  он через полчаса начнет угощаться сам.  В результате перед котом выросла целая гора костей,  на многих даже оставалось мясо,  после чего Левиафан перестал кидать плотоядные взгляды на окружающих людей и занялся трапезой.