Текст книги "Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

– Возможно и противоположное: этот офицер безопасности застал кого-то за определенными действиями, – заметил Боннетт.

– Какими действиями? – рявкнул Спарроу. Он повернулся к шкафчику с левой стороны коридора. – Джо, помоги мне надеть защитный костюм.

Открыв шкафчик, он достал его.

Гарсия принялся помогать ему.

Спустя некоторое время до них донесся голос Спарроу, искаженный устройством связи, вмонтированным в костюм:

– Лес, принеси дезинфекционный мешок и свинцовый ящик. Оставь их здесь, около люка. Джо, надень другой костюм и помоги мне вытащить его.

Рэмси, будешь вести наблюдение и записывать на камеру моменты, которые я укажу. Возьми дублирующий счетчик радиации моего костюма. Возможно, у меня не будет времени смотреть на него.

– Есть, сэр, – сказал Рэмси.

Гарсия натягивал второй костюм. Боннетт повернулся кругом к двери, ведущей в машинное отделение.

Спарроу скользнул в люк и неуклюже двинулся по коридору. Одновременно с этим счетчик радиации на пульте Рэмси начал отсчет.

– Здесь жарковато, – сказал он. – 5000 миллирентген в час.

– Вижу. Переключись на сканер, встроенный в мой шлем.

Рэмси переключил один из экранов на прием информации со шлема Спарроу. На экране появилась огромная перчатка, очевидно, Спарроу. Рука потянулась к трупу и стала шарить по его одежде.

– Обрати внимание, – заговорил Спарроу. – Он оставил записку. Включи магнитофонную запись: я буду читать и фотографировать. Датировано 16 апреля, 8.45.

«День посадки на судно, – думал Рэмси. – В это время мы шли по тоннелю».

– «Коммандеру X. А. Спарроу от лейтенанта Артура X. Фосса, SYO-2204829, – продолжал читать Спарроу. – Тема: дополнительная инспекция Службой безопасности подводной лодки «Фенианский Таран», сегодня».

Командир, откашлявшись, продолжал читать:

– «Согласно последним предписаниям Службы безопасности я выполнял специальную проверку ядерного реактора. Она производилась после очередной проверки отсека экипажем. Мне следовало быстро проползти по коридору и проверить торцевую крышку и механизмы ручного управления. Я не надел защитный костюм, так как опасался, что не успею незамеченным завершить свое задание».

Гарсия подошел к началу тоннеля. В защитном костюме он походил на пришельца из иных миров.

– Мне сюда идти, командир? – спросил он.

– Подожди пока, Джо, – ответил Спарроу и продолжил чтение:

– «Проползая по тоннелю, я случайно отключил счетчик радиации и не получил сообщения о получении предельной дозы. – Спарроу начал читать быстрее. – Я заметил, что снят гафниевый замедлитель дублирующего реактора. Его спрятали в коридоре. Я его заметил, когда проползал непосредственно над ним. Я не мог ошибиться, что был именно он. Я включил счетчик и увидел, что получил смертельную дозу радиации».

Спарроу замолчал.

– Господь, будь к нему милостив, – произнес он и продолжил чтение:

– «Было очевидно, что отсутствие стержня замедлителя со временем приведет к взрыву, но когда это произойдет – неизвестно. Возможно, взрыв мог произойти и на базе. Поэтому я поспешил установить его на место. Кроме этого, я соединил провода системы сигнализации, разрезанные скорее всего с целью скрыть диверсию».

Спарроу остановился. Рэмси на экране увидел, как перемещается записка, – командир поднялся.

– Джо, ты не заметил каких-либо необычных сигналов системы сигнализации? – спросил Спарроу.

– Ни одного, – ответил Гарсия.

Проворчав что-то себе под нос, Спарроу продолжил чтение:

– «После установки глушителя я проверил коммуникатор на другом конце отсека. Он был сломан. После этого я пополз обратно, раздумывая над тем, что следует принять лекарство для смягчения собственной гибели. Но входной люк оказался запертым снаружи. Я оказался в ловушке. Я пытался привлечь внимание к себе, крича в вентиляционное отверстие, но ответа не было. Мой собственный коммуникатор оказался бесполезным за защитной стеной».

Спарроу окончил чтение.

– Это все объясняет, – произнес он.

– Что именно? – склонился Рэмси к микрофону, встроенному в пульт.

– Вентиляционные шахты проходят по всему судну. Они должны быть открыты, но если шахту перекрыть, мы вполне можем ничего не услышать, – и он замолчал.

Рэмси мысленно повторял действия офицера безопасности: один в коридоре, зная, что умирает и ничто не может его спасти. И в последние минуты жизни он пытался спасти остальных.

«Смог ли бы я поступить так благородно?» – подумал Рэмси.

– Он зарезал себя, чтобы избежать медленной смерти в одиночестве, – произнес Спарроу. – Нигде не сказано, что он знает, кто устроил диверсию в реакторе и запер его.

– Он бы мог привлечь наше внимание, – произнес Рэмси. – Если бы он замкнул провода…

– Если бы он замкнул все контакты и повыдергивал из реактора все замедлители, – перебил его Гарсия.

– Но такая ловушка…

– А откуда он мог знать, что именно там можно сделать? – бушевал Гарсия. Его голос дрожал от переполняющих его эмоций. – Но самоубийство!

– Джо, кто из портовых рабочих последним покинул корабль? – спросил Спарроу.

– Два ядерщика, которых я провожал с борта. Но я точно помню их живыми.

«И снова Гарсия», – подумал Рэмси.

– Джо, а кто были… – перегнувшись через перила, обратился он к нему. Но, вспомнив, что защитный костюм не пропускает звуки, заговорил в микрофон.

– Джо, а кто были эти люди?

Прозрачное стекло шлема Гарсии повернулось к Рэмси.

– Два новичка. Их имена можно посмотреть в списке допуска на судно.

– Записывай дальше, Рэмси, – произнес Спарроу и начал читать:

– «Кто бы ни устроил диверсию в отсеке реактора, он рассчитывал, что лодка взорвется в подводном тоннеле. Последствия этого взрыва могли вывести на долгий срок из строя базу подводных лодок – до тех пор, покуда не будет построен новый тоннель. Очевидно, что врагам известно о существовании этой базы. Это следует сообщить в Службу безопасности, – капитан понизил голос. – Пожалуйста, скажите моей жене, что в последние минуты я думал о ней».

– Эти грязные сволочи, – Гарсия задыхался от волнения.

Спарроу держал записку перед камерой, встроенной в костюм, и Рэмси фотографировал ее.

– Там есть что-нибудь еще? – спросил Рэмси.

– Записная книжка. Похоже, записи в ней велись в кодах Службы безопасности. Здесь приписка лейтенанта Фосса: «Убедитесь, что эта книжка попала в Службу безопасности, отдел 22».

Рэмси увидел ее на экране.

– Записывай все страницы в той последовательности, как я тебе показываю, – произнес Спарроу и перелистал ее страницы перед камерой. – У меня есть содержимое его карманов. Я выхожу.

И капитан повернулся к выходу из коридора.

Боннетт вернулся из кладовой, неся в руках большой дезинфекционный мешок и маленькую свинцовую коробку.

– Я все слышал по коммуникатору, пока ходил за этим барахлом. О Господи, как бы мне хотелось собственными руками задушить крысу, повинную в смерти этого парня, – взглянув снизу вверх на Рэмси, произнес он.

– Ты имеешь в виду того, кто собирался уничтожить всех нас, – заметил Рэмси. Он склонился над встроенным в пульт микрофоном.

– Джо, тебе бы лучше взять у Леса это барахло. Он не должен без костюма приближаться к тоннелю.

Из громкоговорителя раздался голос Гарсии:

– Правильно.

Он отправился на палубу двигательного отсека и вернулся в тоннель с дезинфекционным мешком и свинцовой коробкой.

Спарроу вышел из тоннеля.

– Рэмси, записывай каждый предмет по мере того, как я буду складывать вещи в ящик. Один портативный счетчик радиации, модель XXVII, один коммуникатор типа браслет, один фонарик, один бумажник, в котором находится следующее: фотография женщины с ребенком с надписью «Любим тебя, Нан и Пегги», одна идентификационная карта на имя лейтенанта Военно-Морского флота Артура Хармона Фосса, SYO-2204829, один пропуск на базу, один пропуск в столовую, одни водительские права, бумажные деньги и монеты в сумме шестнадцати долларов и двадцати четырех центов.

Он повернулся к коридору и поднял небольшой узелок, с трудом начал развязывать руками в неповоротливых перчатках уголки носового платка.

– И еще: одна перьевая ручка, одно колечко с четырьмя ключами, одни щипчики для ногтей, одна миникамера. Пленка красного цвета: фильм испорчен радиацией. Карманный магнитофон с чистой пленкой.

Спарроу опустил узелок в ящик. Гарсия запечатал его.

Рэмси взглянул на часы и запомнил время. «Интересно, какие реакции Спарроу фиксирует сейчас дистанционный измеритель эмоций?» – спросил он себя.

– Что там с реактором? – выпрямившись над свинцовой коробкой, спросил Гарсия.

Спарроу кивнул в сторону входа в тоннель – нелепый жест фигуры в громоздком костюме.

– Примерно так, как он описал. Там все так, как и должно быть, за исключением коммуникационной коробки. Разбита. Интересно, зачем?

– Возможно, тот, кто ее разбил, ожидал проверки, – заметил Гарсия.

– Возможно.

Рэмси пробежался пальцами по кнопкам портативного пульта управления, выравнивая направление движения подводной лодки, отклоненной от курса встречным течением. Убедившись в правильности показаний, он перегнулся через перила. Гарсия и Спарроу укладывали тело офицера безопасности в дезинфекционный мешок.

– Лес, когда мы вынесем его из коридора, обработай это место дезинфицирующим средством. И доложи о показаниях счетчика радиации, – сказал Спарроу.

Рэмси резко повернул переключатель микрофона на пульте.

– Командир, возможно, эту записку подбросили, чтобы сбить нас с толку. Вам это не приходило в голову? Мне кажется, офицер мог воспользоваться магнитофоном.

– Осознавая вероятность того, что оно может быть стерто? Нет, сэр, – заметил Гарсия.

Он втащил упакованное в мешок тело под подъемник двигательного отсека.

– Лес, завершив дезинфекцию, надень костюм и еще раз проверь в этом коридоре торцевую крышку и ручное управление. До достижения предельной нормы у меня осталось восемь минут.

Боннетт подтвердил указание.

Гарсия положил счетчик на дезинфекционный мешок.

– Жарковато, – заметил он. – Нам следует спустить его за борт в течение двенадцати часов. В противном случае буду не в силах отвечать за воздухоочистительные фильтры.

Тем временем Боннетт спустился по правому борту на нижний уровень двигательного отсека, достал защитный костюм и подошел к дезинфекционной камере у входа в коридор.

Гарсия, ослабив канат, повернулся к Спарроу.

– Командир, почему бы тебе не позволить Лесу помочь тебе здесь, а я бы проверил тоннель. Он же в моем ведении.

Лицевой щиток защитного костюма повернулся к Боннетту, стоявшему в раздумье перед дверью в коридор.

– Хорошо, Джо. Лес, помоги мне здесь.

Боннетт подошел к Спарроу.

Гарсия направился к двери в тоннель, обернулся и взглянул на Рэмси. В своем костюме с кварцевой лицевой панелью он походил на одноглазое чудовище. Он забрался в коридор и, согнувшись, пополз вовнутрь. Через некоторое время в громкоговорителе раздался его голос.

– Ты со мной, юнга?

– Слышу тебя.

– Судя по счетчику моего костюма, здесь радиация выше, чем он может показать. Я на полпути. Нашел коробку коммуникатора. Он сломан. (Пауза.) Теперь я около пульта ручного управления. (Длинная пауза.) В зеркалах не видно явных следов диверсии на поверхности реактора. Все в порядке. Я выхожу.

В мозгу Рэмси крутилась одна единственная мысль: «Если Гарсия на самом деле шпион, что он делал там на самом деле? Почему он был так заинтересован в том, чтобы самому выполнить эту проверку?»

Интересно, а удалось бы ему самому придумать повод, чтобы лично изучить этот коридор?

«Скорее всего нет, – думал он. – Спарроу не рискнет подвергать троих членов экипажа почти предельной дозе облучения. Он лишится резерва на случай, если снова возникнет необходимость лазать в эти коридоры».

Рэмси решил выполнить тщательную проверку, используя внутренние камеры.

Спарроу и Боннетт поднимали дезинфекционный мешок к отливной трубе, расположенной под втянутой боевой рубкой.

– Рэмси, перейди с пультом к дальней переборке. Этот мешок все же пропускает радиацию.

Энсин исполнил приказание, поставив пульт на перила трапа. Оставив Боннетта управляться с лебедкой, командир прошел через дезинфекционную камеру и вернулся уже без костюма. Когда он взглянул на Рэмси, на его лице отражалось беспокойство.

– Джо возвращается?

– Он на пути назад, – ответил Рэмси.

– В идентификационной карте Фосса было сказано, что он католик, – произнес Спарроу. – Спроси Джо, прочитал ли он молитву об усопшем.

Рэмси передал вопрос.

Гарсия, появившийся на входе в тоннель, приостановился.

– Он не мог быть католиком, – произнес он. – Или так, или его убили. Истинный католик никогда не совершит самоубийство.

Спарроу, слышавший слова Гарсии в динамике громкоговорителя, воскликнул от неожиданности:

– Господи Иисусе! Он прав!

Немного подумав, он нажал кнопку нагрудного микрофона.

– Ты прочтешь молитву?

– Когда мы закончим с этим делом, – ответил Гарсия. Закрыв дверь в коридор, он запер ее, зашел в дезинфекционную камеру и вышел уже без костюма.

Боннетт поднялся по центральному трапу, закрепил подъемник на бортовой линии палубы и, вернувшись на нижнюю палубу, стал разматывать шланг дезинфектора. После этого начал опрыскивание.

Спарроу и Гарсия поднялись по трапу и встали рядом с Рэмси.

– В полночь мы поднимемся на поверхность, чтобы совершить погребение, – произнес Спарроу. Он повернулся и вышел через дверь номер один, не глядя на пакет, лежащий на подъемнике.

Рэмси, глядя сверху вниз на суетящегося Боннетта, снова почувствовал себя свидетелем шоу марионеток. «Последний акт, сцена первая».

– Время моей вахты. Пойду на центральный пост, – Гарсия взял у Рэмси портативный пульт управления, с ним спустился по центральному трапу и проскользнул в люк в задней переборке.

Рэмси пошел вслед за ним, у двери обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на одинокий мешок, раскачивающийся в сетке подъемника, – запакованное тело. Повернувшись, он прошел через командный отсек, направился прямо к себе в каюту и сразу же достал записи дистанционного измерителя.

Никаких значительных отклонений!

Он пометил ленты для последующей идентификации и, сложив их под второе дно, лег на койку. Всем телом он ощущал слабые вибрации подводной лодки, казавшейся живым организмом. Ему казалось, что он вписывается в обстановку каюты с ее сетью труб над головой, вентиляционными каналами, трансляторами электронных приборов, встроенными в стену микрофонами и громкоговорителями.

Рэмси засыпал, представляя, что он глубоководная рыба, пытающаяся найти путь к далекой высоте – на поверхность, к свету. Вся загвоздка заключалась в сильном давлении, державшем его в ловушке на глубине, как в тисках.

В полночь они предали океану тело лейтенанта Фосса. Была холодная беззвездная ночь, море катило огромные волны. Гарсия читал молитвы. Рэмси, дрожа, стоял на мостике.

– В руки Твои предаем его душу.

Последний акт, последняя сцена – для лейтенанта Фосса.

А они вернулись домой, в глубину, будто спасаясь с места преступления. Рэмси содрогнулся при виде потустороннего взгляда капитана. Он услышал, как Спарроу читает первую главу из Книги Бытия: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездной, и Дух Божий носился над водою…»

Откуда-то из дальних уголков памяти Рэмси всплыло продолжение: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет».

«Если есть Бог на свете, пусть сделает, что в его силах, для этого храброго парня», – подумал Рэмси. Это была первая молитва, слетевшая с его губ со времен детства. Энсина поразило появившееся жжение в глазах.

«А что, если Гарсия шпион?» – вспомнив голос Гарсии, подумал он.

Эта мысль заставила его поспешить в электронный отсек, чтобы изучить внутренними камерами коридор, в котором произошла диверсия. На камерах был виден только дальний конец отсека реактора. На первый взгляд все было исправно. Рэмси переключился на камеру центрального поста – посмотреть, чем занят Гарсия. Офицер-механик стоял склонившись над поручнями, идущими вдоль левой переборки, побелевшими пальцами вцепившись в них и прислонившись лбом к холодному металлу обшивки.

«Похоже, он нездоров, – подумал Рэмси. – Следует ли мне спуститься и помочь ему?»

Тем временем Гарсия выпрямился и с силой ударил кулаком по стене. В этот момент «Таран» мягко качнуло подводным течением. Гарсия повернулся к приборам, скорректировал отклонение. Рэмси видел, как слезы катятся по его щекам.

Рэмси резко выключил экран, чувствуя, что подсматривает за скрытыми движениями человеческой души, за тем, чего никто не должен видеть. «Что за странная реакция для психолога! Что со мной происходит?» – разглядывая руки, подумал он. Рэмси снова включил экран. На этот раз Гарсия спокойно выполнял обязанности вахтенного.

Рэмси вернулся в каюту, явственно ощущая, что упускает из виду нечто жизненно важное. Почти час он лежал на койке, пытаясь понять, что же это такое. И когда наконец заснул, его снова посетил сон о рыбе.

К началу своей вахты он проснулся с чувством, будто совсем не спал.

Это было время, когда людям казалось, что вот-вот должны разрешиться наиболее важные проблемы мореплавания. Корабли теперь могли ходить в глубине, не поднимаясь на бушующую штормами поверхность океана. Но, как и тысячи раз до этого, когда люди решали одну проблему, вместо нее появлялись несколько новых.

В глубине океана текли великие соленые реки. Их течение не было очерчено твердыми границами берегов. Пластиковая баржа, прицепленная к «Тарану» 600-футовым тралом, крутилась и дергалась, ее заносило иногда на угол, достигающий 60° к основному курсу. Когда течение шло вниз, «Таран» запрокидывало, и приходилось прилагать усилия, чтобы скорректировать ситуацию. Когда течение устремлялось вверх, «Таран» начинал «клевать носом». Палуба подводной лодки часто ходила ходуном, как при замедленном шторме.

Автоматика четко реагировала на большую часть отклонений от курса, но часто суммарные погрешности влекли за собой серьезные ошибки. Поэтому вахтенный офицер постоянно имел при себе транслятор показаний гирокомпаса.

Боннетт перенес один из трансляторов на пульт удаленного управления: во время своей вахты он Должен был заходить в двигательный отсек. Небольшой транслятор автоматического таймера, установленный рядом с гирокомпасом, показывал семь дней, восемь часов и восемнадцать минут от момента отплытия. «Таран» шел в океанских глубинах в нейтральной зоне к югу от Исландии.

«Может, наша миссия окажется простым заданием. Все детекторы указывают на то, что мы одни в этих водах», – думал Боннетт. Ему вспомнилась ночь накануне отплытия, когда он спрашивал, будет ли Хелена верна ему. «Черт, сколько жен моряков…»

В верхнем углу пульта управления зажглась янтарным огнем сигнальная лампочка: кто-то вошел в отсек центрального поста.

– Я на трапе второго уровня в двигательном отсеке, – произнес он в нагрудный микрофон.

– Продолжай свою работу. Мне просто не хочется отдыхать, решил пойти еще раз все проверить.

– Хорошо, командир, – Боннетт повернулся, чтобы проверить ведущие контрольные приборы на переборке реакторного отсека. Даже после того, как они обнаружили тело погибшего офицера безопасности, Боннетт все еще ощущал тяжелый запах в этом носовом отсеке.

Неожиданно его внимание привлекло отклонение стрелки на пульте управления. Температура воды за бортом упала на десять градусов: они вошли в холодное течение.

В селекторе внутренней связи раздался голос Рэмси:

– Говорит Рэмси. Мои приборы показали падение температуры за бортом на десять градусов.

– Что это ты там делаешь, юнга? – сказал Боннетт в нагрудный микрофон.

– В твое дежурство я всегда нервничаю, – ответил Рэмси. – Мне было не заснуть, и я спустился, чтобы проверить приборы.

– Умный мальчик, – сказал Боннетт.

– Рэмси, доложи, на какой глубине проходит холодное течение, – прервал их Спарроу. – Если позволяет наш предел погружения, мы можем спрятаться под этим течением и прибавить скорость. Десять градусов отлично скрывают шум.

– Есть, командир. – И после небольшой паузы: – Приблизительно шесть тысяч восемьсот футов.

– Лес, спускай ее.

Боннетт поставил блок управления на поручни трапа, включил электронное управление рулями глубины. Внезапное изменение показаний прибора измерения давления подтвердило его внутреннее ощущение: они спускались слишком быстро. Течение шло вверх, поднимая трос с баржей. Боннетту пришлось попотеть, прежде чем ему удалось выровнять наклон судна до безопасных трех градусов.

«Таран» опустился на глубину 6780 футов.

Рэмси в электронном отсеке смотрел на транслятор ведущего прибора измерения давления: 2922 фунта на квадратный дюйм. Инстинктивно он взглянул на часть корпуса судна, просвечивающую сквозь лабиринт трубок и кабелей. Он пытался отбросить мысль о том, что может случиться, если корпус не выдержит и взорвется: Кусочки белковой кашицы, плавающие среди обломков.

«Что сказал Рид?» Слова учителя Рэмси вспомнил ясно, в мозгу всплыл даже беспристрастный тон голоса инструктора: «Взрыв внешнего оборудования на сверхглубинах может вызвать ударную волну, способную расколоть подводную лодку. Конечно, все закончится раньше, чем ты успеешь понять, что случилось».

Рэмси вздрогнул.

«Как Спарроу реагирует на возросшую опасность? – подумал он. И после этого: – На самом деле меня вряд ли беспокоит что-либо помимо его способности сохранить мне жизнь».

Эта мысль глубоко потрясла Рэмси. Он внезапно оглядел электронный отсек, будто видя его впервые, будто он только сейчас проснулся.

«Какой я после этого психолог? Разве об этом я должен думать?»

Вместо ответа как бы извне пришла мысль: «Ты прячешься от собственного страха. Хочешь стать частью этого экипажа, маленьким, ничего не значащим винтиком, перекладываешь ответственность и принятие решений на других. Типичный механизм психологической защиты».

А после пришел ответ: «Ты боишься собственного исчезновения».

– Как будто я умер не родившись, – произнес он, мягко разговаривая сам с собой. – Вообще никогда не был рожден.

Он заметил, что весь в поту и дрожит. Штепсельные гнезда лежащего перед ним тестового пульта, казалось, смотрели на него тысячью вопиющих глаз. Неожиданно ему захотелось завыть, но он не мог пошевелить ни единым мускулом.

«Если бы сейчас объявили тревогу, я был бы беспомощен, – подумал он. – Я не могу даже пошевелить пальцем».

Он попытался усилием воли заставить себя пошевелить указательным пальцем правой руки, но ничего не вышло.

«Если я пошевелюсь, то умру!»

Кто-то тронул его за плечо, и он почти потерял сознание в приступе ужаса. Голос мягко говорил у него над ухом, но казалось, что он кричит настолько громко, что барабанные перепонки с трудом выносили его.

– Рэмси, успокойся, мальчик.

– Ты храбрый человек, Рэмси. Ты держался дольше, чем большинство новичков.

Рэмси почувствовал, что его тело сотрясает настолько сильная дрожь, что все померкло у него перед глазами.

– Я ждал этого, Рэмси. Здесь каждый мужчина проходит через такое состояние. Раз уж ты миновал его, то дальше все будет в порядке.

Глубокий, отеческий голос. Спокойный. Сострадающий.

Всем своим существом Рэмси хотел повернуться, прижаться лицом к этой сочувствующей груди и не прячась заплакать навзрыд.

– Пусти их, пусть льются, – говорил Спарроу. – Здесь нет никого, кроме меня, а я уже проходил через это.

Рэмси с трудом переводил дыхание, и сначала медленно, а потом все быстрее из глаз покатились слезы. Он согнулся на скамье, закрыв лицо руками. Спарроу положил ему руку на плечо, и все это время он ощущал ее тепло, ее силу.

– Я испугался, – прошептал Рэмси.

– Покажи мне человека, который не боится, и я покажу тебе слепца или идиота, – произнес Спарроу. – Мы мучаемся от того, что слишком много думаем. Это плата за наш разум.

Спарроу убрал руку с плеча. Рэмси услышал, как открылась и закрылась дверь. Подняв голову, он посмотрел на тестовый пульт, лежащий перед ним, включенный переключатель внутренней связи.

Из динамика раздался голос Боннета:

– Рэмси, ты не можешь снять показания эхолота?

Рэмси прокашлялся.

– Есть.

Он протянул руки к пульту, сначала медленно, потом с растущей уверенностью.

– Над нами достаточно холодно, чтобы скрыть ускорение, – ответил он.

Из громкоговорителя раздался голос Спарроу:

– Лес, ускорение. Рэмси, мы в пределах девяноста фунтов до ограничений по давлению. Будешь на вахте с Лесом, пока тебя не сменят.

Электрические моторы «Тарана», включенные на полную катушку, казалось, голосили по покойнику.

– Есть, командир, – ответил Рэмси.

– Что случилось? Я слышу моторы! – раздался из динамика голос Гарсии.

– Холодный пласт, – ответил Спарроу. – Пока есть возможность, пойдем со скоростью в пять узлов.

– Я нужен?

– Приходи просто так.

Рэмси с удивительной ясностью слышал эти голоса, раздающиеся из селектора, видел стоящий перед ним пульт с удивительной четкостью, вплоть до крошечных царапин и потертостей штепселей.

Вернулось воспоминание о внезапной беспомощности и деталь, воспоминаний о которой избегал его разум: Спарроу по селектору просил доложить показания эхолота. «И когда я не ответил, он немедленно пришел на помощь».

Но вслед за ней в голову полезла другая мысль: «Он просто знает, что я зеленый. И всегда знал».

– Рэмси. – В дверях отсека стоял Спарроу.

Рэмси уставился на него. Спарроу вошел и присел на табуретку, стоявшую напротив двери.

– Кто ты, Рэмси?

Тот прокашлялся.

– О чем вы?

– Здесь каждый вынужден сражаться с собственной тенью. Ты долго держался.

– Я вас не понимаю.

– Наша жизнь заставит тебя рано или поздно встретиться лицом к лицу с твоими же страхами.

– Откуда вы узнали, что я испугался?

– Здесь, на глубине, каждый испытывает страх. А теперь ответь на мой вопрос: кто ты?

– Сэр, я – офицер-электронщик, – Рэмси пристально посмотрел на командира.

Слабая улыбка тронула глаза и губы Спарроу.

– Мы живем в печальном мире, Рэмси. В конце концов Служба безопасности для своего успокоения подсовывает нам человека, – выпрямился он.

Рэмси молча слушал.

– А теперь давай взглянем на твою маленькую коробочку, – предложил Спарроу. – Мне очень любопытно.

Он встал, вышел на трап и повернулся. Рэмси пошел за ним.

– Почему ты не хранишь это в отсеке? – спросил Спарроу.

– Обычно я проверяю его в свободное время.

– Можешь не оправдываться.

Спарроу спустился на нижнюю палубу, а вслед за ним шел Рэмси. Они вошли в каюту энсина. Из-за переборки раздавалось жужжание индукционного двигателя.

Рэмси уселся на койку, вынул из-под нее коробку, положил на стол и открыл ее.

«Мне нельзя показывать ее с близкого расстояния», – подумал Рэмси. Он заметил, что система маскировки была включена.

Спарроу с удивлением разглядывал коробку.

«И что он ожидает найти?» – подумал Рэмси.

– Расскажи мне вкратце об его устройстве, – попросил Спарроу.

Рэмси указал на циферблат.

– Он показывает амплитуду первичного поискового импульса. На первых моделях был встроенный эхолот.

Спарроу кивнул. Рэмси показал на группу сигнальных лампочек.

– Они показывают разделение импульса по частотам. Красная загорается при отсутствии сигнала соответствующей частоты. По каждой из этих лампочек можно определить, какие блоки отключены.

Спарроу выпрямился и испытующе взглянул на Рэмси.

– На лентах, установленных внутри, непрерывно выполняется запись результатов, – продолжал Рэмси.

– Мы подробнее вернемся к этому в другой раз, – сказал Спарроу и отвернулся.

«Наверное, он ожидал увидеть новые приборы Службы безопасности», – думал Рэмси.

– А почему Служба безопасности направила тебя к нам? – спросил Спарроу.

Рэмси молчал.

Спарроу повернулся и посмотрел на него, будто что-то взвешивая.

– Не буду принуждать тебя к откровенности, – сказал он. – Впереди достаточно времени до нашего возвращения домой. – Его лицо приняло горькое выражение. – Служба безопасности! Да половина наших неприятностей связана с ними.

Рэмси не произнес ни слова.

– По счастью, ты хороший офицер-электронщик, – произнес Спарроу. – И нет сомнений, что именно поэтому тебя к нам прислали. – На его лице неожиданно появились признаки нерешительности. – Ведь ты человек из Службы безопасности, верно?

«Если он действительно так считает, я смогу скрыть свое настоящее задание. Хотя мне это и не по душе», – подумал Рэмси.

– Мне были даны указания, сэр, – ответил он.

– Конечно, – произнес Спарроу. – Это был глупый вопрос.

И снова нерешительность во взгляде.

– Хорошо, я буду… – внезапно командир замер.

Рэмси тоже чуть не выдал своего удивления. Вшитый в его шею шарик только что резко свистнул! Он знал, что аналогичное устройство у Спарроу также отреагировало на сигнал.

Спарроу повернулся к двери и побежал на центральный пост. Рэмси ринулся вслед за ним. Они остановились перед огромным главным пультом. Сидящий за монитором Гарсия обернулся.

– Что-то случилось, командир?

Спарроу не ответил. В его мозгу безостановочно крутились слова, рожденные уничтожением за последние месяцы двадцати подводных буксиров: «Из ушедших двадцати двадцать не смогли дойти…»

Рэмси, стоя позади Спарроу, удивительно четко осознавал напряженную атмосферу, повисшую в помещении центрального поста, вопросительное выражение лица Гарсии, пощелкивание автоматических приборов, колебания палубы под его ногами.

Шарик, вживленный в шею, начал посылать ритмичные сигналы. Гарсия отступил на шаг от пульта.

– Что случилось, командир?

Спарроу жестом попросил его замолчать и повернулся направо. Рэмси пошел за ним. Сигналы стали затихать. Неверное направление.

– Возьми пеленгатор сигналов, – произнес Спарроу, через плечо обращаясь к Рэмси.

Рэмси повернулся к задней переборке, снял с полки прибор и, включив его, присоединился к Спарроу. В динамике пеленгатора в такт сигналам встроенных в шею шариков раздавался пульсирующий свист.

Спарроу повернул налево. Рэмси следовал за ним. Звуки пеленгатора становились все громче.

– Шпионский радиосигнал! – сказал Гарсия.

Спарроу подошел к пульту управления погружением. Рэмси неотступно следовал за ним. Звуки в пеленгаторе становились все громче. Они прошли мимо пульта, и сигналы стали затихать. Командир и Рэмси повернулись и встали лицом к пульту. Теперь пеленгатор звенел с удвоенной силой.

«Гарсия был один. Не мог ли он запустить сигнальное устройство?» – подумал Рэмси.

– А где Лес? – спросил Спарроу.

– В носовом отсеке, – ответил Гарсия.

Спарроу, казалось, пытался глядеть сквозь стоящую перед ним стену.

«Возможно, он думает, что Боннетт посылает этот сигнал», – подумал Рэмси. В порыве внезапного отчаяния возникла мысль: «Неужели это возможно?»

– Лес! Быстро на центральный пост на второй палубе! – скомандовал Спарроу в нагрудный микрофон.

Боннетт подтвердил, что слышал приказ, и они тут же услышали звуки его шагов, грохочущие по металлическому трапу. Командир отключил микрофон.