Текст книги "Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

– Мой дистанционный измеритель эмоций – всего лишь усовершенствованный «вампир».

– Ах, да. А почему настолько велико значение инженера-электронщика?

– Управление внешними исполнительными двигателями осуществляется посредством закодированных волновых импульсов. Если у погруженной подводной лодки электронные системы откажут, она больше не всплывет.

– Отлично. Теперь снова пройдемся по плану.

– Не надо!

– Начнем с отсека реактора. Подробно!

– Сервопривод двигателя!

Во время ночных гипнофонных сеансов мозг Рэмси затопляли потоки новых знаний: основной корпус, резонансный корпус, корпус реактора… система компенсации давления… напорный бак… блоки управления реактором… исследования и замеры… управление рулями глубины… механизм газораспределения… проверка реактора… автоматические ультразвуковые навигационные пульты… датчики состояния воздуха… автоматический таймер, модель IX… внешние и внутренние телевизионные камеры, спецификации обслуживания… настройка гирокомпаса… управление буксировкой… пластиковая баржа, нефть, компоненты… игловидные торпеды… система внешнего крепления торпед… системы наведения торпед… шифровальные системы… системы… системы…

Временами Рэмси казалось: еще немного, и его голова расколется, как орех.

На четвертый день обучения в его апартаментах появился доктор Оберхаузен. В неглаженом костюме он походил на взъерошенного дрозда. Доктор вошел неслышно и примостился неподалеку от Рэмси, сидящего в очках визуализатора, подключенных к системе обучения.

Рэмси снял с глаз устройство со встроенным экраном и повернулся к доктору.

– А, пришел великий инквизитор!

– Ты удобно устроился, Джонни? – казалось, незрячие глаза видели его насквозь.

– Нет.

– Отлично. Тебе и не должно быть комфортно, – доктор уселся поудобнее, кресло звонким скрипом отозвалось на его движение. – Я пришел поговорить о Гарсии – офицере-механике экипажа.

– А что с ним случилось плохого?

– Плохого? Разве я говорил об этом?

Рэмси, полностью сняв визуализатор, откинулся в кресле.

– Говорите толком.

– Ах, эта нетерпеливая молодость! – воскликнул доктор Оберхаузен. – У тебя есть досье на Гарсию?

– Вы же знаете, что есть.

– Достань его, пожалуйста, и прочитай, что в нем написано.

Рэмси, нагнувшись вправо, взял папку регистратора с полочки журнального столика и открыл ее. На внутренней стороне обложки была фотография Гарсии: невысокий (рост – пять футов и семь дюймов), стройный, смуглый латиноамериканец. Черные курчавые волосы. Губы в сардонической улыбке. В облике человека, изображенного на фотографии, сквозило что-то дьявольское. Снизу рукой Рэмси было приписано: «Член команды Истона по водному поло. Любит гандбол».

– Прочти мне, – попросил доктор Оберхаузен.

Рэмси, перевернул страницу.

– Тридцать девять лет. Начал с рядовых. В прошлом механик ЦПО. Имеет лицензию радиолюбителя. Родился в Пуэрто-Мадрине, Аргентина. Отец – фермер, владеет ранчо крупного рогатого скота. Мать умерла при рождении дочери, когда Гарсии было три года. Вероисповедание: католик. Носит на шее четки. Перед каждой миссией получает благословение священника. Жена: Беатриса, тридцать один год.

– У тебя есть ее фотография? – спросил доктор Оберхаузен.

– Нет.

– Очень жаль. Мне говорили, что она просто красавица. Продолжай, пожалуйста.

– Учился в Нью-Оксфорде – этим объясняется наличие британского акцента.

– Мне было так горько, когда погибли Британские острова, – заметил доктор Оберхаузен. – Такая восхитительная культура. С непоколебимыми древними традициями. Но в этом ее слабость. Продолжай, если тебе не трудно.

– Играет на волынке, – прочитал Рэмси и взглянул на доктора. – Это уже нечто – латиноамериканец играет на волынке!

– Не вижу в этом ничего странного, Джонни. При определенном настрое это успокаивает.

Рэмси поднял глаза в потолок.

– Успокаивает! – он взглянул на шефа ОПсих. – Зачем мне это читать?

– Мне бы хотелось получить полные данные о Гарсии, прежде чем преподнести тебе «десерт» от Службы безопасности.

– Что именно?

– Возможно, именно Гарсия – один из тех самых законсервированных агентов, доставивших Службе безопасности столько бессонных ночей.

Рэмси фыркнул.

– Гарсия! Это абсурд! С той же уверенностью можно подозревать и меня!

– Они и тебя тоже проверяют, – произнес доктор Оберхаузен. – А что касается Гарсии – может, да, а может, нет. Представители контрразведки передали описание предполагаемого вражеского агента на подводных лодках. Оно точно совпадает с описанием Гарсии. Служба безопасности чуть было совсем не отменила операцию. Я убедил их продолжить, предложив, что ты в первую очередь будешь следить за Гарсией.

Рэмси открыл цветную фотографию на обложке и вгляделся в сардонически улыбающееся лицо.

– Думаю, что мы гоняемся за призраками. Именно этого и добивается Восточный Альянс. Если мы ищем причины психических срывов, то именно образ мыслей Службы безопасности – лучший друг паранойи, ее слабоумный наставник.

Доктор Оберхаузен поднялся из ротангового кресла. Оно вновь ответило на его движение скрипом тростника.

– Только не говори этого представителю Службы безопасности, который придет давать тебе инструкции относительно Гарсии, – заметил он. – И еще: коммодор уже точит нож, чтобы расправиться с тобой в случае провала миссии.

– За это нужно благодарить вас, – ответил Рэмси.

– Я о себе забочусь сам, – произнес доктор Оберхаузен. – И не нужно поддаваться страху.

Доктор показал на визуализатор.

– Продолжай учебу. А у меня есть и другие дела.

Рэмси подождал, пока за стариком закроется дверь, и отшвырнул папку на журнальный столик. Сделал двадцать глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Минуту спустя он наклонился вправо, достал папки двух других членов экипажа и принялся за изучение.

Коммандер Харви Актон Спарроу. Сорок один год. На фотографии был изображен высокий, худощавый мужчина с густыми светлыми волосами, резкими чертами лица и сутулыми плечами.

«Он похож на профессора провинциального колледжа, – подумал Рэмси. – Интересно, не обусловлено ли это его детским желанием преподавать математику? Возмущает ли его тот факт, что родители принудили его последовать старой семейной традиции?»

Отец: контр-адмирал Актон Орвелл Спарроу, погиб на подводном крейсере «Плунгер» в сражении в Ирландском море 16 октября 2018 г.

Мать: Дженина Коби Спарроу. Инвалид (сердце), проживает в государственном доме престарелых в Ватер Пойнте. Жена: Рита. Тридцать шесть лет. Блондинка. Детей нет.

«Знает ли Спарроу, что жена не верна ему? – спросил сам себя Рэмси. – Об этом знают почти все их друзья».

Квалификация: навигатор – высшая; офицер-артилерист – высшая; офицер-медик (расширенный курс оказания первой медицинской помощи и синдромы повышенного давления) – отлично; общий курс подводных лодок – высшая.

Рэмси взял следующую папку.

– Лейтенат-коммандер Лесли (Отсутствует) Боннетт. Тридцать восемь лет. На фотографии изображен крепкий мужчина, высотой больше шести футов, с черными волнистыми волосами (искусственная завивка?), орлиным носом и сходящимися на переносице бровями. Напоминает задумчивого орла.

Сирота от рождения. Воспитывался в приемном доме Кэйп Нестон для нежелательных детей.

«Для нежелательных!» – подумал Рэмси.

Женат четыре раза. Двое детей – по одному от первых двух жен. Состоит в браке с четвертой: Хеленой Давис Боннетт. Двадцать девять лет. Мисс Джорджия 2021.

«Нежелательных, – думал Рэмси. – Несет в себе бессознательный стереотип мести женщине, вследствие того, что мать его бросила».

Квалификация: навигатор – хорошо, интендант – отлично; командир артиллерийской боевой части – высшая (командир минно-торпедной боевой части – стаж четыре года); общий курс подводных лодок – отлично с поощрением.

Рэмси взглянул на заметки психологического портрета: «Воздерживается от продвижения по служебной лестнице. Не хочет брать на себя функции командира из-за недостаточной приспособляемости вследствие глубоко скрытого чувства неуверенности».

«Нежелательных, – думал Рэмси. – Вероятно, Боннетт воздерживается от продвижения по службе потому, что видит в своем командире образ отца».

Рэмси бросил папки на журнальный столик и предался размышлениям.

«Клубок сложно переплетенных связей.

Спарроу и Боннетт – протестанты, а Гарсия – католик.

Религиозные разногласия? Никаких.

Эти люди стали хорошо сработавшимся экипажем. Факты говорят сами за себя: их подлодка действовала наиболее эффективно.

Какой эффект произведет потеря Хеппнера, офицера-электронщика? Возмутила ли их его замена?

Черт! История с Хеппнером совершенно непонятна! Совершенно не видно причин происшедшего. Мирное детство, спокойная семья. И два печальных события: несчастная любовь в двадцать четыре и психотический криз в тридцать два. Скорее это похоже на Боннетта. Нежелательного. Или капитана Спарроу. Фрустрированного[81]81
  Фрустрация – невозможность снятия психического напряжения (исполнения желаний) вследствие внешних условий или внутренних конфликтов.


[Закрыть] математика».

– Вы спите?

Это пришел Рид, вечный репетитор.

– Три часа, – сказал он. – Я принес план-схему электронного отсека на «демоне глубин».

Он протянул Рэмси чертеж и начал объяснять, попутно показывая на схеме.

– Здесь стойка, здесь зажимной патрон. Здесь инструменты. Здесь портативный токарный станок. Вакуумные насосы. Разъемы тестовых устройств.

– Хорошо, я умею читать.

– Вы должны уметь в полной темноте найти разъемы тестовых устройств, – не унимался Рид. Он плюхнулся прямо в ротанговое кресло, где незадолго до этого сидел доктор Оберхаузен. – Завтра мы начнем тренировки на макете.

– Завтра же суббота, Клинт! – Рэмси с удивлением воззрился на педагога.

– Вы не выйдете отсюда раньше 18.00, – склонившись над планом, заметил Рид. – Сконцентрируйтесь на схеме штепсельных разъемов. Здесь рубильник аварийного освещения. Вы должны находить его с одной попытки.

– А что, если с двух?

Рид разогнулся и смерил Рэмси суровым взглядом.

– Мистер Рэмси, есть кое-что, что вы должны прочувствовать так, чтобы это стало вашей второй натурой.

– Да? И что же?

– На подводной лодке нет незначительных деталей.

Коммандер Спарроу торопливо шел по тоннелю и, зайдя в слабо освещенный прожекторами сумрак подземного причала для подводных лодок, замедлил шаг. На лицо упала капля с высокого, потонувшего в темноте потолка – на нем конденсировался легкий туман. Спарроу шел сквозь муравейник снующих машин, суетящихся и деловито спешащих людей. Перед ним открылся возвышающийся над причалом силуэт похожей на кита подводной лодки. Под лучами прожекторов на гигантской сцене стояла 140-футовая вагнеровская примадонна.

В голове всплыли последние инструкции Службы безопасности.

– Ваш экипаж является одним из самых проверенных, но тем не менее вы должны остерегаться шпионов.

– В моем экипаже? Послушайте, я долгие годы знаю этих людей. Боннетт ходит со мной уже восемь лет. Джо Гарсия и я служили вместе еще до войны. Хеппнер и… – его лицо покраснело. – А что это за новый электронщик?

– О нем не беспокойтесь. В настоящий момент эксперты уверяют, что на лодке нет вражеских сигнальных устройств.

– Тогда зачем мне в шею вшили этот жучок?

– Это дополнительная предосторожность.

– Кто этот новый человек? Что он собой представляет?

– Это один из лучших электронщиков. Посмотрите на его учетную карточку.

– Ограниченный опыт боевых действий в пограничном патруле? Да он почти что сухопутный!

– Но взгляните на его квалификацию!

– Ограниченный опыт боевых действий!

Окрик одного из водителей вывел Спарроу из задумчивости. Он взглянул на часы: 07.38 – двадцать две минуты до отплытия. Живот неприятно потянуло. Спарроу ускорил шаг.

«К черту эти штучки Службы безопасности, которые они так любят вытворять в последний момент!»

За черным бархатом водоема около причала поблескивали трубы, окаймляющие судовой тоннель. Другим концом 160-мильный тоннель, ведущий сквозь подводные глубины Каньона Де Сото, выходил в Мексиканский залив. А за ним уже был враг, который как-то внезапно и ужасающе набрал силу.

Эффективность его действий против судов, подобных лодке Спарроу, достигла ста процентов.

Командиру почудилось, что этот тоннель подобен гротескным родовым путям. А пещера во чреве горы Джорджия – фантастической матке. И люди в своей лодке уходят выполнять боевое задание, словно рождаясь в другом мире, хотя не имеют никакого желания туда попадать.

Интересно, а что в ОПсих подумают о такой ассоциации? «Наверно, они сочтут ее проявлением слабости, – подумал он. – А почему я не могу иметь недостатков? Вести боевые действия в океанских глубинах – полторы мили ниже уровня моря, – чувствовать неумолимое давление воды, – все это способствует выявлению человеческих слабостей. Это прессинг, и очень сильный. Четыре человека, в постоянном напряжении, находятся в темнице из пластика и стали как в темнице собственной души».

Еще одна машина проехала перед носом Спарроу, он пропустил ее, не отрывая глаз от лодки. Теперь он был уже недалеко от нее и мог разобрать буквы, написанные на выдвижной боевой рубке, возвышающейся высоко над ним: «Фенианский[82]82
  Фениан – легендарный ирландский воин.


[Закрыть] таран, S1881». Длинным изящным кружевом с нее свешивался посадочный трап.

Держа в руках контрольную ведомость, к Спарроу подбежал командир порта, круглолицый коммандер-лейтенант.

– Коммандер Спарроу!

– Да? Привет, Майерс, – не останавливаясь, повернулся к нему Спарроу. – Все группы технической подготовки ушли?

Майерс шел на шаг позади него.

– Большинство. Вы похудели, Спарроу.

– Дизентерия, – ответил тот. – Отравился фруктами в Гленн-Гарден. Появился мой новый офицер-электронщик?

– Я его не видел, а его вещи прибыли уже давно. Забавно. В его багаже была опечатанная коробка. Так на так, – он жестами показал ее размеры. – Адмирал Белланд дал добро.

– Начальник Службы безопасности?

– Он самый.

– А почему она опечатана?

– Говорят, что в ней находятся очень тонкие инструменты для настройки поискового оборудования широкого радиуса действия. Опечатано для того, чтобы какой-нибудь усердный досмотрщик не свел на нет всю их работу.

– Понятно. Надо думать, что это оборудование широкого радиуса действия уже установлено?

– Да. Вы его проверите в боевых условиях.

Спарроу кивнул.

При приближении двух офицеров несколько человек, сидевших у подножия посадочного трапа, резко вскочили. Спарроу и Майерс остановились.

– Вольно, – произнес Спарроу.

– Шестнадцать минут, капитан, – протянув руку Спарроу, сказал Майерс. – Удачи, всыпьте им как следует!

– Постараемся, – ответил тот.

Майерс круто повернулся и направился в глубину порта.

Спарроу повернулся к стоящему у трапа крепкому мужчине с орлиным лицом. Это был старший помощник Боннетт.

– Привет, Лес!

– Рад тебя видеть, командир, – ответил Боннетт. Переложив пакет под левую руку, он попрощался с тремя сопровождающими и повернулся к Спарроу. – Куда вы с Ритой пошли после вечеринки?

– Домой, – ответил Спарроу.

– И мы тоже. Завершена последняя проверка Службы безопасности, – указав на лодку, сказал Боннетт. – Но мы немного задержимся. Замена Хеппнера еще не прибыла.

– И где же он? – неподдельно удивился Спарроу, почувствовав, как от бессильной злобы свело живот.

Боннетт пожал плечами.

– Единственное, что мне известно: звонили из Службы безопасности и сказали, что возможна задержка. Я им ответил…

– Безопасности?

– Именно так.

– О Господи Иисусе! – рявкнул Спарроу. – Неужели им каждый раз нужно тянуть до последнего момента? Они и меня… – он замолчал. – Все ясно.

– Они говорят, что делают все, от них зависящее.

Спарроу представил трудоемкую подготовку, проведенную на «Фенианском таране», сложные секретные операции для обеспечения безопасности его выхода в море.

– Возможно, для установления новой даты выхода потребуются еще сутки.

Боннетт взглянул на часы.

– Я говорил им, что 08.00 – крайний срок. Они даже не удосужились ответить… – Услышав позади себя шаги, он замолчал.

Мужчины обернулись и увидели, как к ним приближаются трое людей: два сопровождающих несли сверхмощный электронный шифратор, а за ними шел невысокий кудрявый человек со смуглым латиноамериканским лицом, одетый в рабочую форму. Под мышкой он нес небольшой электронный детектор.

– Дон Хосе Гарсия, – произнес Спарроу.

Гарсия переложил коробку под левую руку и зашел на пирс.

– Командир! Рад тебя видеть!

Спарроу отошел в сторону, пропуская сопровождающих с их грузом, и вопросительно посмотрел на коробку детектора под мышкой Гарсии.

– За Бога и Отечество. Иногда мне кажется, что я превысил кредит, предоставленный мне Богом, – он перекрестился. – Ребята из Службы безопасности промурыжили нас полночи в этой плавучей сточной трубе. Мы уже прочесали ее от носа до кормы четыре раза. Ни пылинки лишней. А теперь им хочется устроить очередную проверку уже после того, как мы двинемся по тоннелю! – он поднял брови. – Отвечай же!

– Мы должны это сделать, – ответил Спарроу. – Я выделил время до первого сеанса связи для всесторонней глубоководной проверки.

– Ну ладно, – усмехнулся Гарсия. – Ты знаешь, я спокоен и готов к этому.

Спарроу улыбнулся в ответ, ощущая, как внутренняя напряженность начинает постепенно рассасываться.

Боннетт выразительно посмотрел на часы.

– Двенадцать минут…

С громким воем электрического мотора подъехала служебная машина. Трое мужчин обернулись на звук. Машина подъехала к темному краю причала, освещая сырой бетон одинокой фарой, будто блуждающим глазом циклопа. Чуть свернув в сторону, она резко остановилась. Позади шофера сидел рыжеволосый мужчина с круглым простодушным лицом, держа в руках форменную фуражку.

«Наверное, это новый офицер-электронщик», – увидев в петличках знаки отличия энсина, подумал Спарроу, усмехнувшись при виде того, как мужчина облегченно вздохнул, когда машина остановилась. Безрассудство шоферов портовых машин было притчей во языцех.

Новичок водрузил фуражку на рыжеволосую голову и вышел на причал. Освободившись от его веса, машина приподнялась, шофер резво вырулил и, нажав на газ, поехал обратно.

Энсин подошел к Спарроу и отдал честь.

– Энсин Рэмси, – представился он.

– Рад приветствовать тебя на борту, – приложив руку к голове, ответил Спарроу.

Рэмси отдал командиру послужной список.

– Не было времени пересылать его по инстанциям.

Спарроу передал бумаги Боннетту.

– Это мистер Боннетт, старший помощник. – Затем повернулся к латиноамериканцу: – Мистер Гарсия, механик.

– Рад познакомиться, – сказал Рэмси.

– Скоро мы развеем твои иллюзии, – ответил Гарсия.

Спарроу улыбнулся, подал руку Рэмси и с удивлением отметил сильное мужское рукопожатие. Парень только выглядел рыхлым. Боннетт и Гарсия тоже протянули руки.

Рэмси быстро систематизировал свои первые впечатления от личной встречи с экипажем. Его не покидало ощущение странности первой встречи с людьми, с которыми он уже давно заочно познакомился. Энсин прекрасно понимал, что это следует держать в тайне. Эпизоды частной жизни этих людей, вплоть до имен их жен, – все это никак не мог знать новичок.

– Служба безопасности предупреждала, что вы можете задержаться, – пояснил Спарроу.

– Интересно, что еще они придумали? – поинтересовался Рэмси. – Я думал, что меня исследовали уже со всех сторон.

– Поговорим об этом позже, – ответил Спарроу. Он почесал тонкий шрам на шее, куда хирурги Службы безопасности вшили динамик системы обнаружения.

– Отправляемся в 8.00. Мистер Гарсия проводит тебя на борт. Поучаствуешь в утомительной процедуре – поможешь ему выполнить финальную проверку, будете искать шпионские маячки, пока мы проходим тоннель.

– Есть, сэр, – ответил Рэмси.

– Твои вещи прибыли много часов назад, – сказал Гарсия. Взяв Рэмси за рукав, он подтолкнул его к трапу. – Пойдем, посмотришь на них.

Они быстро полезли вверх по трапу.

Все это время Рэмси задавался вопросом, когда же ему удастся остаться в одиночестве и проверить показания дистанционного измерителя, он беспокоился, что покажут первые записи о Спарроу.

«Он странно почесывал шею… – думал Рэмси. – Пытался скрыть нервозность. Но она проскальзывает в скованности движений».

Стоя на пирсе, Спарроу повернулся, чтобы взглянуть на водоем около причала, испещренный полосами прожекторов.

– Вот мы и уходим, Лес.

– Ты думаешь, у нас получится, командир?

– Всегда получалось.

– Да, но…

– «Ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали, – процитировал Спарроу. – Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света» – капитан взглянул на Боннетта. – Более двух тысяч лет назад Павел написал это в послании к Римлянам.[83]83
  Послание к римлянам святого Апостола Павла, глава 13, стих 11–12.


[Закрыть]

– Мудрый был парень, – заметил Боннетт.

В доке раздался свист боцманской дудки. Быстро подъехал кран, занеся стрелу, чтобы снять посадочный трап. Портовые рабочие быстро прилаживали крюки, вопросительно поглядывая на двух офицеров.

Вдоль причала сновали люди, в их движениях сквозила живость и целеустремленность. Спарроу на прощание взглянул на них.

– Нас просят, – произнес он и жестом дал знак Боннетту следовать за ним. – Как говорится, пошли в ногу.

Они взобрались на боевую рубку. Боннетт нагнулся к кабельным кронштейнам, удерживающим поплавок их телеперископа, и привычно осмотрел крепеж, отметив, что все готово к погружению. Схватившись за перила, он соскользнул в подводную лодку.

Спарроу остался наверху. Окружающий водоем казался большим озером. Командир вгляделся в темноту потолка.

«Здесь должны быть звезды, – подумал он. – Прежде чем опускаться в морские глубины, человек должен посмотреть на звезды».

Далеко внизу на пирсе человеческие фигурки быстрыми движениями отцепляли магнитные крюки. На мгновение Спарроу почувствовал себя пешкой, которую приносят в жертву. Было время, когда капитаны управляли своими кораблями, выводя их из дока, кричали в мегафон команды. А теперь все происходило автоматически – все делали машины или люди, такие же, как машины.

Тросы раскачивались в воздухе, стукаясь друг о друга. Вода белой пеной вскипала за кормой буксира. На мгновение «Фенианский таран» застыл, будто не желая отправляться, и медленно и тяжело повернулся к выходу из бассейна.

Высвободили очередной разъем, и еще один крюк отпустил корму. Люди в магнитных ботинках прыгали по пластинам глушителя на корме «Тарана», отцепляя буксирные тросы и электрические кабели от длинной пластиковой трубы, распростертой в темных водах бассейна. Спарроу, находясь в башне, слышал их крики, и они казались ему криками разыгравшихся детей. В воздухе запахло маслом. Значит, они прошли мимо вентиляционной шахты.

«Ни фанфар, ни медных труб, никаких церемоний отплытия, – подумал он. – Мы как тростник, колеблемый ветром.[84]84
  Тростник, трость – в Священном Писании символ ненадежности и хрупкости помышлений и дел человеческих пред лицом Господа. Здесь – параллель со следующими стихами: «Иисус начал говорить народу об Иоанне: что смотреть ходили вы в пустыню? Трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы?.. Пророка? Да, говорю вам, и больше пророка…» Евангелие от Матфея, глава 11, стих 7–9.


[Закрыть] Куда мы идем и кого увидим в этой пустыне? Нас там вряд ли ждет Иоанн Креститель. Но выход в море – тоже своеобразное крещение».

Где-то в темноте прогудела сирена.

«Всегда проверяй того, кто рядом с тобой. Например, эта придумка Службы безопасности: при звуке гудка предъяви идентификационную карту окружающим. Чертова Безопасность! Когда я выхожу в море, я отчитываюсь только перед Богом и ни перед кем другим».

Спарроу оглянулся – посмотрел назад через устройство внешнего наблюдения, установленное в башне.

«Нефть. Война требует чистое вещество, рожденное в отложениях горных пород растущего континента. Растительное масло не подойдет. Война не употребляет растительную пищу. Война плотоядна».

На подъемных канатах «Таран» приподняли и поставили на подвижной блок, при помощи которого его спустят в подводный каньон и, далее, в залив.

Спарроу взглянул на пульт управления центрального поста: зеленый световой сигнал показывал, что путь свободен. Он повернул переключатель на пульте, включив стоп-сигнал на корме, и привычным движением прошелся по тумблерам: башню следовало втянуть. Она мягко вошла внутрь подлодки, ее крышка из металлопластика сложилась и встала в установочные пазы.

Над пультом управления висело переговорное устройство.

– Готовность к погружению, – надев его, произнес Спарроу и сконцентрировал внимание на пульте управления погружением.

Откуда-то сзади послышался металлический голос Боннетта, искаженный переговорным устройством:

– Давление в норме.

Один за другим красные сигналы на пульте управления погружением меняли цвет на зеленый.

– Пульт зеленый, мы готовы – сказал Спарроу. Теперь он ощущал давление на корпус и странную тяжесть в желудке. Командир включил сигнал оповещения наружных рабочих о том, что подводная лодка готова к спуску по тоннелю.

«Таран» приподнялся и накренился. Корпус отозвался глухим лязгом. По верхней части погружающейся лодки побежали янтарные огни: они шли по узкому чреву тоннеля. Двадцать часов можно ни о чем не думать. Спарроу, взявшись руками за перила позади пульта управления погружением, соскользнул вниз на узкий трап, ведущий в двигательный отсек. Скользя по нему ногами, чувствуя, как он мягко отзывается на шаги, капитан зашел в отсек центрального поста, задраив за собой люк. На мгновение его взгляд задержался на чеканной металлической тарелке ручной работы, которую Хеппнер повесил над дверью. На ней была выгравирована цитата какого-то ученого мужа девятнадцатого века: «Только сумасшедший будет терять время на изобретение подводной лодки, но если ее все-таки изобретут, то только безумец спустится на ней в морские глубины».

Начинаясь на шельфе залива у излучины полуострова Флорида, каньон Де Сото прорезал мягкий известняк полуострова подобно гигантскому железнодорожному тупику: глубиной от четырнадцати фатомов в заливе Апалачи до более двухсот шестидесяти фатомов в точке, где он выходит в открытый океан к югу от отрога Сан Блаз и к востоку от Тампа.

Выход тоннеля для подводных лодок располагался в стене каньона на глубине пятидесяти фатомов. Отсюда открывался сумрачный мир, где пушистыми опахалами развевались бурые водоросли, росли красные ветви горгонианских кораллов, яркими искорками проносились стайки рыбок – обитателей рифов.

«Фенианский таран» покинул темную дыру тоннеля как морское чудище, выползающее из своего логова. Лодка развернулась, распугивая рыб, и легла в ил цвета жженой умбры, покрывающий дно каньона. Ее достигли импульсы гидролокатора. Им ответили детекторы, встроенные в корпус судна, контрольные приборы навигационного пульта зарегистрировали их.

Голос Гарсии с сильным акцентом, неестественно скрипучий в атмосфере с повышенным содержанием кислорода, повторил контрольный перечень. Спарроу наблюдал за главным пультом управления, мерцающим огнями, как новогодняя елка.

– …течи отсутствуют, груз сбалансирован, очистка воздуха и давление в норме, в атмосфере отсутствует азот, телекамеры работают без помех, телеперископ на поверхности работоспособен; перископ показывает… – в громкоговорителе раздался его смех. – чайка! Она пыталась сесть на его надводную часть, когда я начал опускать перископ. Искупала задницу в воде!

Его перебил скрипучий голос Боннетта:

– А что там наверху, Джо?

– Ясно. Только что рассвело. Сегодня будет отличный клев.

– Разговорчики! – это Спарроу резко перебил болтунов. – Могли наверху засечь эту чайку, а вместе с ней и перископ?

– Никак нет, командир.

– Лес, доложи о состоянии атмосферы. Всем проверить «вампиры». Немедленно докладывать о любых отклонениях.

Тщательная проверка продолжалась.

– Нахожусь в отсеке индукционного двигателя. Здесь избыточная электростатика, – прервал тишину Рэмси.

– Ты шел туда по нижнему коридору гребного вала? – спросил Гарсия.

– По нижнему.

– Я с этим уже сталкивался. Там износилось изоляционное покрытие пола. Я как раз собираюсь это исправить.

– Прежде чем войти, я заземлился.

– Спустись вниз, Джо. Лес, а ты где? – спросил Спарроу.

– На трапе второй палубы в машинном отделении.

– Смени Джо на главном пульте. Рэмси, иди в радиорубку. Связь с базой через одиннадцать минут.

– Есть, командир.

Спарроу спустился со своего места у пульта управления, расположенного прямо под каютой Гарсии, к двери на первой палубе. Она была специально открыта для визуального наблюдения за приборами, установленными непосредственно на защитной переборке отсека атомного реактора.

«Носовой отсек, вот что меня беспокоит, – подумал он. – Мы можем заглядывать в него, используя телекамеры, и приборы дадут нам знать о том, что происходит. Но мы не можем ничего там потрогать руками. Мы не в состоянии по-настоящему прочувствовать это место».

Он протер лоб большим красным платком.

«Что-то не в порядке», – Спарроу был командиром подводной лодки, который чувствовал себя одним целым со своим кораблем.

Его раздумья прервал искаженный переговорным устройством металлический голос Гарсии, изрыгающий испанские проклятия.

– Джо, что случилось?

Он повернулся кругом, будто намереваясь пройти сквозь переборки.

– Кусок тряпки на роторе генератора. При каждом обороте он задевал индукционное кольцо. Вот тебе и статическое электричество Рэмси.

– Это было сделано специально?

– А ты когда-нибудь видел шелковые обмотки генератора? – в системе громкой связи раздался хрип. – О Господи, что за черт!

– Исправь эти обмотки, – произнес Спарроу. – Рэмси, где ты?

– В радиорубке, настраиваю передатчик.

– Ты слышал, что сказал Джо?

– Да.

– Сообщи на базу о неполадках в обмотке. Скажи им…

– Командир! – раздался голос Гарсии. – Здесь в атмосфере присутствуют пары масла!

– Смесь масла с искрами статического электричества равняется взрыву! Откуда оно поступает?

– Минуточку, – послышалось клацанье металла по металлу. – Открыт сливной кран в системе подачи масла. Чуть-чуть, но достаточно для хорошего душа на полной нагрузке.

– Рэмси, включи это в отчет для базы, – сказал Спарроу.

– Есть, командир.

– Джо, я возвращаюсь, – произнес Спарроу. – Проверь машинное отделение с лупой.

– Я уже начал.

– Командир, вы не пошлете сюда, наверх, Рэмси, после того как он завершит разговор с базой? Мне нужна помощь для проверки главного пульта, – попросил Боннетт.

– Ты слышал, Рэмси, – переспросил Спарроу.

– Так точно.

– Выполняй.

– Есть.

Спарроу отправился на корму, спустился на нижнюю палубу, пробрался по коридору гребного вала в конусовидной формы машинное отделение. Большую часть помещения занимало сверкающее бронзой индукционное кольцо с проволочной обмоткой. В ноздри ударил сильный и тяжелый аромат масла. Гарсия с увеличительным стеклом в руках склонился над обмоткой и проверял индукционное кольцо.

– По отдельности все мелочи, – произнес Спарроу. – Но соедини их вместе, и кранты!

Гарсия повернулся, в его глазах отражались яркие огни рабочего освещения.

– Мне не нравится то, что происходит, командир. Это плохое начало. Мы начинаем миссию, как обреченные.

Спарроу глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Резким движением он нажал кнопку переговорного устройства.

– Рэмси, когда свяжешься с базой, запроси разрешение на возвращение.