Текст книги "Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 146 (всего у книги 388 страниц)

Такое повышенное внимание к ее особе вызвало у Луциллы некоторое беспокойство. Дункан, кажется, тоже разволновался. Он уже судорожно сжимал в ладони рукоятку пистолета. Молчание затянулось, неловкость усилилась. Во внешности старухи было что-то от Бене Гессерит.

Дункан первый нарушил молчание, обратившись к башару:

– Кто это?

– Я спасу ваши головы, – ответила старая женщина. У нее был тихий скрипучий голос и тот же странный акцент.

Луцилла напрягла память, призвав на помощь хранилище Чужой Памяти, чтобы сравнить накидку с другими образцами. Так и есть, это накидка, которую носили в древности проститутки.

Луцилла едва не покачала головой. Конечно, эта женщина не могла быть гулящей. Но как же быть с драконами, вышитыми золотом по черной ткани? Луцилла вновь присмотрелась к старческим чертам увядшего лица. Глаза слезятся от множества возрастных болезней. В местах, где веки отделены от носа морщинами, притаилась сухая корка. Нет, она слишком стара, чтобы быть гулящей.

Старуха заговорила с Бурцмали.

– Думаю, что для нее подойдет эта одежда, она сможет ее носить.

Женщина начала снимать с себя накидку с драконами и произнесла, обращаясь на этот раз к Луцилле:

– Это для тебя. Носи ее с достоинством, нам пришлось пойти на убийство, чтобы раздобыть эту накидку.

– Кого же вы убили? – спросила Луцилла.

– Послушницу Досточтимых Матрон! – в хриплом голосе женщины прозвучала гордость.

– Почему я должна надеть эту накидку? – жестко спросила Луцилла.

– Ты поменяешься со мной одеждой, – сказала старуха.

– Я не сделаю этого без объяснений, – Луцилла оттолкнула протянутую ей накидку.

Бурцмали шагнул вперед.

– Вы можете ей доверять, – сказал он.

– Я друг ваших друзей, – проговорила старуха. Она тряхнула накидкой перед Луциллой. – Вот, возьми ее.

Преподобная Мать снова заговорила с Бурцмали:

– Я должна знать твой план.

– Мы оба должны это знать, – согласился с Луциллой Дункан. – На каком основании нас просят доверять этим людям? Кто уполномочил вас на это?

– Тег, – ответил Бурцмали. – И я.

Он посмотрел на старуху.

– Можешь все рассказать им, Сирафа. У нас много времени.

– Ты наденешь эту накидку и пойдешь в ней вместе с Бурцмали в Исаи, – сказала Сирафа.

Сирафа, подумала Луцилла. Имя звучит очень похоже на имена представителей чистых линий Бене Гессерит.

Сирафа внимательно посмотрела на Дункана.

– Да, он еще слишком мал. Мы замаскируем его, и он пойдет отдельно.

– Нет! – отрезала Луцилла. – Мне приказано его охранять.

– Не будь дурой, – грубо ответила Сирафа. – Они будут искать женщину твоей наружности с молоденьким мальчиком. Они не станут придираться ни к воительнице Досточтимых Матрон, идущей под руку со своим ночным кавалером… ни к Мастеру Тлейлаксу и его свите.

Луцилла облизнула языком внезапно пересохшие губы. Сирафа говорила, как настоящий Домашний Проктор.

Сирафа бросила накидку на спинку дивана. Женщина осталась в леопардовом обтягивающем костюме, который позволял видеть стройное тело, с округлостями, которые выдавали тело более молодое, чем лицо. Сирафа провела рукой по лицу и морщины сразу стали мельче, открылось почти молодое лицо.

Лицедел?

Луцилла уставила в женщину тяжелый взгляд. Никаких других признаков, что это лицедел, не было. Однако…

– Снимайте свою накидку, – приказала Сирафа. Теперь и голос ее стал более молодым, в нем появились командные нотки.

– Вы должны это сделать, – вмешался в разговор Бурцмали. – Сирафа займет ваше место в качестве приманки. Это единственный способ проскочить.

– Проскочить куда? – поинтересовался Дункан.

– К кораблю-невидимке.

– И куда он доставит нас? – спросила Луцилла.

– В безопасное место, – ответил Бурцмали. – Мы получим шир, но больше я ничего не могу сказать. Шир тоже выветривается со временем.

– Но каким образом я сойду за тлейлаксианца? – спросил Дункан.

– Верьте нам и все будет сделано, – ответил башар. Он снова посмотрел на Луциллу. – Преподобная Мать?

– Вы не оставляете мне выбора, – призналась Луцилла. Она расстегнула застежку и сбросила накидку, потом сняла с корсажа кобуру с пистолетом и положила оружие на диван. На ней был надет серый леопардовый костюм, и Луцилла заметила, что Сирафа обратила внимание на ножи, заткнутые за голенные ремни.

– Иногда мы носим и черные костюмы, – сказала Луцилла, надевая накидку с драконами. Выглядела эта одежда тяжелой, но в действительности оказалась на удивление легкой. Одежда пришлась настолько впору, что казалась пошитой специально для Преподобной Матери. Сзади на шее было какое-то шероховатое пятно. Луцилла пощупала его пальцами.

– В этом месте ее поразил дротик, – пояснила Сирафа – мы все сделали очень быстро, но кислота немного разъела ткань. Глазом этот дефект не виден.

– С внешностью все в порядке? – спросил Бурцмали у Сирафы.

– Очень хорошо. Но мне надо ее проинструктировать. Они не должны делать ошибок, иначе их прихлопнут, как мух, – Сирафа как-то по-особому хлопнула в ладоши.

Где я видела этот жест? – спросила себя Луцилла.

Дункан коснулся плеча Луциллы и сообщил ей на тайном языке: Хлопок руками! Это меньеризм Гьеди Один.

Хранилище Чужой Памяти подтвердило это сообщение. Значит, эта женщина член сообщества, которое хранит старые обычаи этой планеты?

– Парню пора идти, – сказала Сирафа. Она сделала знак двоим сопровождавшим. – Ведите его к месту.

– Мне это не очень нравится, – не удержалась от реплики Луцилла.

– У нас нет выбора! – рявкнул Бурцмали.

Луцилле осталось только согласиться. Она понимала, что надо положиться на клятву верности, которую Бурцмали дал Общине Сестер. Да и Дункан вовсе не ребенок, напомнила она себе. Его реакции прана-бинду кондиционированы в нем старым башаром и ею самой. У гхола были такие способности, что соперничать с ним мог далеко не всякий. Она молча посмотрела, как Дункан вышел в сопровождении двух мужчин.

Когда они ушли, Сирафа обошла диван и встала перед Луциллой, упершись руками в бедра. Их взгляды встретились.

Бурцмали нервно откашлялся и потрогал кучу одежды, брошенной на стол.

В глазах Сирафы было что-то повелительное и одновременно притягательное. Глаза были светло-зеленые с белыми склерами. Никаких контактных линз или других искусственных заслонов.

– Выглядишь ты очень правдоподобно, – сказала Сирафа. – Помни, что ты совершенно особая представительница этой профессии, а Бурцмали твой клиент. Ни один обычный человек не должен тебе мешать.

В тоне женщины Луцилла уловила какой-то скрытый намек.

– А есть такие, которые могут помешать?

– На Гамму сейчас съехались посольства великих религий, – ответила Сирафа. – С некоторыми из них ты никогда не сталкивалась. Они явились сюда из так называемого Рассеяния, как вы это называете.

– А как называете их вы?

– Ищущие, – Сирафа подняла руку в умиротворяющем жесте. – Не бойся, у нас один враг.

– Досточтимые Матроны?

Сирафа отвернулась и с отвращением сплюнула на пол.

– Посмотри на меня, Бене Гессерит! Меня учили только одному – убивать их! Это моя единственная функция и единственная цель!

– Из того, что мы узнали, можно заключить, что ты очень прилежно училась, – осторожно произнесла Луцилла.

– В некоторых отношениях я, вероятно, несколько более искусна, чем ты, а теперь слушай! Ты – сексуальный адепт. Понимаешь?

– Но почему нам должны мешать священники?

– Ты называешь их священниками? Ну ладно… пусть так. Они могут помешать по любой причине, которую ты даже не можешь себе представить. Секс для удовольствия, враг религии, а?

– Я не принимаю подделок в священной радости, – сказала Луцилла.

– Да защитит тебя Тантрус, женщина! Есть много разных священников среди Ищущих, есть и такие, которые не прочь предложить немедленный экстаз вместо обетованного потом.

Луцилла чуть не улыбнулась. Неужели эта самодеятельная киллерша Досточтимых Матрон воображает, что может давать советы Преподобной Матери, как вести себя с представителями религии?

– Здесь есть люди, которые только маскируются под священников, – сказала Сирафа. – Они очень опасны. Самые опасные из них те, кто исповедует религию Тантруса, и объявляют, что секс – это исключительная форма поклонения, которую принимает их Бог.

– Как их распознать? – Луцилла уловила искренность в тоне Сирафы и восприняла ее слова как предостережение.

– Это не главное. Надо действовать так, словно ты не видишь никакой разницы. Первая забота – это удостовериться, что тебе заплатят. Ты, как я полагаю, стоишь пятьдесят соляри.

– Ты так и не сказала мне, чем они могут помешать, – Луцилла обернулась и посмотрела на Бурцмали. Она заметила, что он снимает с себя боевое снаряжение. Она снова посмотрела на Сирафу.

– Некоторые из них следуют древнему обычаю, согласно которому они имеют право отобрать тебя у Бурцмали.

В действительности некоторые из них попытаются попробовать тебя.

– Слушай внимательно, – сказал башар. – Это очень важно. Бурцмали будет одет, как сезонный рабочий. Иначе как объяснить, что у него на руках мозоли от постоянного употребления оружия? Ты будешь называть его Скар – это распространенное в этих местах имя.

– Но как мне вести себя, если в дело вмешается священник?

Сирафа достала из кармана маленький кошелек и протянула его Луцилле, которая зажала его в ладони.

– Здесь двести восемьдесят три соляри. Если подойдет кто-то, кто идентифицирует себя с Божеством… Ты запомнишь это, Луцилла? С Божеством?

– Как я могу это забыть? – в голосе Преподобной Матери появились насмешливые нотки.

– Если привяжется такой, то ты вернешь пятьдесят соляри Бурцмали и выскажешь ему свое сожаление. В этом же кошельке находится твоя карточка на имя Пиры. Ну-ка произнеси свое имя!

– Пира.

– Нет. Ударение надо ставить на последнее «а».

– Пира!

– Так подойдет. Теперь слушай меня очень внимательно. Ты и Бурцмали будете идти по улице поздно ночью. Предполагается, что у тебя уже были клиенты. Должны быть свидетельства. Следовательно, ты… э-э-э-э… отдашься Бурцмали перед тем, как вы выйдете отсюда. Ты понимаешь?

– Какие тонкости! – сказала Луцилла.

Сирафа восприняла эти слова как комплимент и улыбнулась, но улыбка вышла какой-то слишком натянутой. Какая чуждая у нее реакция!

– Еще один вопрос, – сказала Луцилла. – Если мне придется ублажать Божество, то как я после этого найду Бурцмали?

– Скара!

– Да, как я потом найду Скара?

– Он будет ждать тебя поблизости. Скар отыщет тебя, когда ты выйдешь.

– Понятно, значит, если в дело вмешивается Божество, то я возвращаю Скару сто соляри и…

– Пятьдесят!

– Думаю, что нет, Сирафа, – Луцилла медленно покачала головой. – После того, когда я ублажу это Божество, оно поймет, что пятьдесят соляри – это слишком маленькая сумма.

Сирафа поджала губы и посмотрела на Бурцмали.

– Ты предупреждал меня, но я не предполагала, что…

Луцилла слегка воспользовалась Голосом:

– Ты не можешь ничего предполагать, пока я сама тебе этого не скажу!

Сирафа нахмурилась. Ее несколько озадачил Голос, но она тем не менее не утратила своей надменности, когда снова заговорила:

– Ты хочешь сказать, что не нуждаешься в советах по сексуальному разнообразию?

– Это верное допущение, – сказала Луцилла.

– И мне не надо объяснять тебе, что твоя накидка – это отличительный признак адепта пятой ступени Ордена Горму?

Теперь настала очередь Луциллы нахмуриться.

– А что если я продемонстрирую способности, превосходящие эту пятую ступень?

– Ах, вот как, – протянула Сирафа. – Скажи, ты собираешься прислушиваться к моим словам?

Луцилла коротко кивнула.

– Очень хорошо, – продолжила Сирафа. – Ты можешь вызывать у себя вагинальные биения?

– Могу.

– В любой позиции?

– Я прекрасно владею любой своей мышцей.

Сирафа взглянула на Бурцмали.

– Это правда?

Башар стоял сзади очень близко от Луциллы.

– Иначе она бы этого не говорила.

Сирафа снова заговорила, сосредоточенно глядя куда-то на подбородок Преподобной Матери.

– Мне кажется, что это осложнит все дело.

– Пока ты не усвоишь, что мои способности воспитывались отнюдь не для продажи. У них совершенно другая цель.

– Я уверена в этом, – быстро согласилась Сирафа. – Но сексуальная живость есть сексуальная…

– …живость! – в тон ей подхватила Луцилла. В ее голосе проявился полный гнев Преподобной Матери. Неважно, чего добивается Сирафа, но ее надо поставить на место.

– Так ты говоришь: живость? Я могу изменять вагинальную температуру. Я знаю пятьдесят одну точку, в которой можно возбудить любого мужчину. Я…

– Пятьдесят одну? Но их же только…

– Пятьдесят одну! – рявкнула Луцилла. – Кроме того, я знаю последовательности плюс две тысячи восемьдесят сочетаний. Кроме того двести пять сексуальных позиций…

– Двести пять? – Сирафа была ошеломлена. – Но ты же не хочешь сказать…

– На самом деле их больше, если учитывать мелкие нюансы. Я – импринтер, а это значит, что я владею тремястами ступенями оргазмической амплификации!

Сирафа откашлялась и облизнула губы.

– Тогда должна тебя предупредить, чтобы ты сдерживалась. Не проявляй свои способности в полную меру или… – она снова взглянула на Бурцмали. – Почему ты не предупредил меня?

– Я предупреждал.

В его голосе послышались насмешливые нотки, но Луцилла не обернулась, чтобы убедиться в этом.

Сирафа сделала два глубоких вдоха.

– Если возникнут какие-то вопросы, то скажешь, что проходишь испытания на высшую ступень. Это может снять подозрения.

– А если меня спросят о самом испытании?

– О, это очень легко. Загадочно улыбайся и молчи.

– А что мне говорить, если они спросят об Ордене Горму?

– Пригрози, что доложишь своему руководству о таком любопытстве. Все расспросы тотчас прекратятся.

– А если нет?

Сирафа пожала плечами.

– Сочини любую подходящую, на твой взгляд, историю. Твоя уклончивость может привести в замешательство даже Вещающего Истину.

Лицо Луциллы разгладилось. Она обдумывала ситуацию, в которую попала. В это время она услышала, что сзади к ней вплотную подошел Бурцмали-Скар! В этом обмане она не видела особых сложностей. Это будет даже забавной интерлюдией, которую можно будет потом внести в записи Капитула. Сирафа улыбнулась Бурц… Скару! Луцилла обернулась и посмотрела на своего клиента.

Бурцмали стоял позади нее совершенно голый. Его форма, шлем и оружие были аккуратно сложены возле кучи тряпья.

– Я вижу, Скар не возражает против вашей подготовки к бегству, – сказала Сирафа, указывая рукой на восставший член башара. – Я удаляюсь.

Луцилла слышала, как Сирафа вышла сквозь серебристую занавесу. Внезапно Луциллой овладела злоба.

– Здесь сейчас должен был стоять гхола!

Глава 33

Ваша судьба – забывчивость; главный урок вашей жизни – это потери и обретения; вновь потери и вновь обретения.

Лето II, Голос из Дар-эс-Балата

«Именем нашего Ордена и его нерушимой Общины Сестер это донесение признается надежным и заслуживающим внесения в Хроники Капитула».

Тараза смотрела на слова, появившиеся на ее настольном дисплее с чувством непреодолимого отвращения. Лучи утреннего солнца отбрасывали желтоватые блики на экран, придавая фразе какой-то туманный и мистический вид.

Сердито выпрямившись, Тараза встала из-за стола и направилась к южному окну. На улице занимался новый день, и деревья на внутреннем дворе отбрасывали длинные темные тени.

Надо ли мне прибыть туда лично?

Все в ней сопротивлялось такому решению. Эти апартаменты казались такими… такими надежными. Но это была глупость, и Тараза чувствовала всю безвыходность положения всеми фибрами души. Бене Гессерит присутствовал на планете Капитула уже больше четырнадцати столетий, но все же это пристанище считалось лишь временным.

Левой рукой она оперлась о гладкий прохладный подоконник. Из каждого окна комнаты открывался великолепный вид. Сама комната – ее пропорции, мебель, цвета – все было подобрано архитекторами и строителями так, чтобы создать максимум комфорта и поддержки для обитателей.

Тараза попыталась погрузиться в этот уют и комфорт, но на этот раз попытка не удалась.

Спор, который только недавно отзвучал в этой комнате, оставил в душе горький осадок, хотя стороны говорили вежливые слова, ни на йоту не повышая голоса. Советницы проявили упорство и (она согласилась с ними практически безоговорочно) привели разумные и основательные доводы.

Самим превратиться в миссионеров? И как быть с Тлейлаксу?

Она прикоснулась к панели управления и открыла окно. В помещение проник теплый ветерок, напоенный ароматом цветущего яблоневого сада. Сестры не без основания гордились садами, которые они насадили здесь, в цитадели своей власти и силы. Такого сада, как здесь, не было ни в одном Убежище и ни в одном зависимом Капитуле, которые опутали все планеты, населенные людьми со времен Старой Империи.

Узнаете их по плодам их, подумала она. Некоторые из старых религий проявляли великую мудрость.

С высоты своего кабинета Тараза могла видеть весь квартал зданий Капитула. Тень высокой сторожевой башни неровной линией пролегала по крышам и пересекала двор.

Подумав об этом, она решила, что все строение Капитула слишком мало, чтобы вместить такую великую власть, как у Бене Гессерит. За кольцом садов находились частные владения, эти резиденции были, в свою очередь, окружены богатыми плантациями. Эти поместья занимали вышедшие в отставку Сестры и особенно верные семьи, заслужившие такую милость. На западном горизонте высились зубчатые вершины гор, покрытые иногда сверкающими снегами. В двадцати километрах к востоку простиралось взлетно-посадочное поле космопорта. На открытых пространствах, окружавших Капитул, паслись стада особых животных, которые были весьма чувствительными к посторонним запахам. Эти парнокопытные начинали метаться и дико мычать, если к ним приближался человек, не отмеченный специальным запахом. Внутренние дома, окруженные заборами с колючей проволокой были расположены тогдашним башаром так, чтобы никто, пересекший вьющиеся по земле каналы, не остался незамеченным.

На первый взгляд все носило характер случайного нагромождения, но в действительности здесь царил железный порядок. И именно это олицетворяло Общину Сестер, думала Тараза.

Позади раздалось вежливое покашливание. Оно напомнило Таразе о тех, кто вчера до хрипоты спорил с ней в Совете, а теперь терпеливо ждали, когда она их примет.

Ждут моего решения.

Преподобная Мать Беллонда хотела убить Одраде, «и делу конец». Но решение по этому поводу так и не было принято.

На этот раз ты все-таки сделала это, Дар. Я ждала, что ты проявишь независимость, но такое!

Беллонда, старая, рыхлая и толстая, с холодными глазами и славившаяся своей природной порочностью требовала, чтобы Одраде осудили, как изменницу.

– Тиран сокрушил бы ее немедленно! – стояла на своем Беллонда.

Неужели это все, чему мы у него научились? – удивлялась Тараза.

Беллонда говорила, что Одраде не только Атрейдес, но и Коррино. В ее роду было множество императоров, вице-регентов и могущественных администраторов.

Это подразумевает неуемную жажду власти.

– Ее предки пережили Салуса Секундус! – не переставала повторять Беллонда. – Неужели мы никогда ничему не научимся после наших скрещиваний?

Мы научились создавать таких, как Одраде, подумала Тараза.

После того как Одраде пережила муки Пряности, ее послали на планету Аль Данаб, эквивалент Салуса Секундус. Там ее намеренно тренировали для дальнейшей посылки на Ракис. Природа на Аль Данабе была суровой, почти как на прежней Дюне, – высокие скалы и русла пересохших рек, холодные ветры, сменявшиеся знойными пустынными бурями, засухи, чередующиеся с обильными ливнями. Это считалось достаточной испытательной площадкой для тех, кто отправлялся на Ракис. Те, кто выживал в этих условиях, выходили из испытания крепкими, стройными и мускулистыми. Одраде оказалась крепче, чем многие другие.

Как мне разрешить ситуацию?

Самое последнее донесение Одраде гласило, что любой мир, даже такой принудительный, какой был создан Тираном, создает ложную ауру, которая может оказаться смертельной для тех, кто слишком сильно в нее поверит. В аргументах Беллонды были как сильные, так и слабые стороны.

Тараза посмотрела на Беллонду, которая стояла в дверном проеме. Как она безобразно разжирела! И все еще красуется впереди всех нас!

– Мы имеем не больше возможностей ликвидировать Одраде, чем возможностей ликвидировать гхола, – сказала Тараза.

Беллонда ответила тихим, спокойным голосом:

– Они оба сейчас слишком опасны для нас. Посмотрите, как ослабила нас Одраде своим рассказом о словах, которые она обнаружила в сиетче Табр!

– Разве послание Тирана ослабило меня, Белл?

– Ты знаешь, о чем я говорю. У Бене Тлейлаксу нет морали.

– Не меняй тему разговора, Белл. Твои мысли мечутся из стороны в сторону, словно мухи вокруг цветов. Что ты действительно здесь учуяла?

– Тлейлаксианцы! Они сделали этого гхола для своих целей. А теперь Одраде хочет, чтобы мы…

– Ты повторяешься, Белл.

– Тлейлаксианцы изготовляют ярлыки. Их подход к генетике – это не наш подход. Это вообще не человеческий подход. Они фабрикуют монстров.

– Они действительно их фабрикуют?

Беллонда вошла в комнату и, подойдя к Таразе, закрыла от Верховной Матери нишу со статуэткой Ченоу.

– Союз со священниками Ракиса – да, но не с Тлейлаксу! – накидка Беллонды зашелестела, когда она взмахнула сжатыми кулаками.

– Белл! Верховный Священник Ракиса – подделка. Его роль исполняет лицедел. Ты хочешь сказать, что согласна на союз с ним?

Беллонда сердито покачала головой.

– Верующих в Шаи-Хулуда – легион! Ты найдешь их везде. Какова будет их реакция, если всплывет наш обман?

– Нет, ты не права, Белл! Мы поняли, что в этом деле уязвимы только тлейлаксианцы. В этом Одраде права.

– Нет, не права! Если мы заключим с ними союз, то они останутся уязвимыми, а вместе с ними и мы. Нам придется служить планам тлейлаксианцев. Это будет похуже, чем наше многовековое подчинение Тирану.

Тараза видела порочный блеск в глазах Беллонды. Ее реакция была вполне понятной. Ни одна Преподобная Мать не могла вспомнить без содрогания те притеснения, которые испытывал Орден во время правления Тирана. Он бил их так, что Сестры не знали сегодня, уцелеют ли они завтра.

– Ты думаешь, что таким глупым союзом мы обеспечим себе вечные поставки Пряности? – спросила Беллонда.

Это был опять все тот же старый как мир аргумент, поняла Тараза. Без Пряности и мук ее трансформации не может существовать институт Преподобных Матерей. Шлюхи из Рассеяния наверняка имеют целью захват меланжи. Они хотят отнять Пряность у Бене Гессерит и наложить на нее лапу.

Тараза подошла к столу и села на кресло-собаку, которое приняло очертания ее фигуры. Это была проблема. Присущая только Бене Гессерит проблема. Хотя Сестры непрерывно искали и экспериментировали, им так и не удалось до сих пор найти подходящий заменитель Пряности. Космическая гильдия нуждалась в Пряности не меньше, чем Сестры, но они могли заменить ее иксианскими машинами. У Гильд-навигаторов была альтернатива.

У нас ее нет.

– И мы до сих пор не знаем, что тлейлаксианцы сделали с нашим гхола!

– Одраде откроет эту тайну.

– У нас нет достаточных оснований прощать ей измену!

Тараза заговорила, не повышая голоса:

– Мы ждали этого момента много поколений, а ты предлагаешь уничтожить весь проект одним махом, – она стукнула ладонью по столу.

– Блистательный ракисский проект больше не принадлежит нам, – заявила Беллонда, – и, наверное, никогда уже не будет принадлежать.

Сосредоточившись, Тараза попыталась снова оценить этот набивший оскомину аргумент. Он уже обсуждался во время последней встречи, состоявшейся вчера и закончившейся ничем.

Был ли проект гхола запущен первоначально Тираном? Если так, то что они могут сделать? Что они должны сделать?

За время долгого обсуждения мнение меньшинства было знакомо всем. Швандью мертва, но ее сторонники живы, и, кажется, Беллонда примкнула к ним. Не связала ли себя Община Сестер фатальными обязательствами? Сообщение Одраде о надписях в сиетче Табр можно расценивать как грозное предупреждение. Одраде подчеркнула это, рассказав, что эти надписи вызвали у нее обострение чувства опасности. Ни одна Преподобная Мать не могла бы легко пройти мимо такого сигнала.

Беллонда выпрямилась и скрестила руки на груди.

– Мы никогда не ускользаем из-под влияния наших учителей из раннего детства и от тех образцов, которые они нам преподали, не правда ли?

Это был типичный аргумент для диспугов Бене Гессерит. Он напоминал Сестрам об их особенной восприимчивости к образцам.

Мы внутренние аристократы, и власть унаследуют наши отпрыски. Да, мы восприимчивы и блестящее подтверждение тому – Майлс Тег.

Беллонда выбрала свободное кресло и села, не отрывая взора от лица Таразы.

– На пике Рассеяния мы потеряли около двадцати процентов наших неудачниц, – сказала она.

– Я не считаю неудачницами тех, кто вернулся к нам.

– Но Тиран наверняка знал, что это произойдет!

– Рассеяние было его целью, Белл. Это его Золотой Путь выживания человечества.

– Но мы же знаем, как он относился к Тлейлаксу! И тем не менее он не уничтожил его!

– Он желал разнообразия.

Беллонда стукнула кулаком по столу.

– Он наверняка предвидел все это!

– Мы уже набили мозоль на языке, споря об этом, – устало возразила Тараза. – И все же я не вижу способа избежать того, что сделала Одраде.

– Это небывалое унижение!

– Вовсе нет. Разве мы когда-нибудь были в униженном положении при императорах до Тирана? Нет, даже при Муад'Дибе!

– Мы все еще находимся в ловушке Тирана, – обвиняющим тоном сказала Беллонда. – Скажи мне, почему тлейлаксианцы продолжали производить его любимых гхола? Проходят тысячелетия, а этот гхола продолжает вы пархивать из их чанов, как пляшущая кукла.

– Ты думаешь, что тлейлаксианцы продолжают следовать приказам Тирана? Если так, то ты споришь не со мной, а с Одраде. Она создала блестящие условия для того, чтобы проверить это.

– Ничего он не приказывал! Он просто сделал этого гхола чрезвычайно привлекательным для Бене Тлейлаксу.

– Но не для нас?

– Верховная Мать, сейчас мы должны любой ценой вырваться из ловушки Тирана! Причем прямым способом.

– Окончательное решение за мной, Белл. Я склоняюсь к союзу, хотя и мягкому.

– Тогда давайте убьем хотя бы гхола. Шиана может иметь детей. Мы могли бы…

– Это будет не сейчас, и вообще Шиана предназначена не для программ скрещивания!

– Но такой момент может наступить, и тогда мы будем обсуждать такую возможность. Что, если ты ошибаешься относительно силы предзнания Атрейдесов?

– Все твои предложения, Белл, направлены на отчуждение нас от Ракиса и Тлейлаксу.

– Община Сестер выдержала пятьдесят поколений на нашем запасе меланжи. По большей части за счет рационального поведения.

– Ты полагаешь, что пятьдесят поколений – это достаточно длинный срок, Белл? Ты понимаешь, что такое отношение – это причина того, что не ты сидишь в моем кресле?

Беллонда гневно выпрямилась, кресло заскрипело под ее тяжестью. Тараза видела, что ей не удалось убедить оппонента. Беллонде нельзя больше доверять. Видимо, именно ей придется умереть. Но где здесь благородная цель?

– Это приведет нас в никуда, – произнесла Тараза. – Оставь меня.

Оставшись одна, Верховная Мать снова обдумала послание Одраде. Зловеще. Было совершенно ясно, почему Беллонда и другие с такой яростью отреагировали на него. Но это, кроме всего прочего, говорило о том, что власть ускользает из ее, Таразы, рук.

Нет, не настало еще время Общины высказывать последнюю волю и писать завещание.

Странно, но и Беллонда, и Тараза испытывали один и тот же страх, который, правда, привел их к диаметрально противоположным решениям. Интерпретация Одраде надписей на камнях Ракиса содержала в себе старинное предупреждение.

И это тоже пройдет.

Погибнем ли мы сейчас, раздавленные бесчисленными ордами, явившимися из Рассеяния?

Но… тайна чанов с аксолотлями почти в руках Общины.

Если мы добьемся этого, то добьемся всего!

Тараза оглядела убранство комнаты. Власть все еще не ускользнула из рук Бене Гессерит. Капитул остается сокрытым от всех любопытных за оградой из кораблей-невидимок, и никто не знает местоположения Капитула, кроме Сестер, знание которых запечатлено в их головах. Они невидимы. Но… ведь бывают и случайности. Так что, пока невидимы.

Тараза расправила плечи. Прими меры предосторожности, но не живи в их тени, испытывая постоянный страх. В этом деле очень полезна Литания против страха.

Если бы это предупреждение исходило не от Одраде, то не было бы так страшно продолжать идти по Золотому Пути, не было бы так боязно потревожить тень Тирана.

Этот проклятый талант Атрейдесов!

Не более чем обыкновенное тайное общество?

В отчаянии Тараза заскрипела зубами.

Чужая память – ничто, если она не ведет к благородной цели.

Но что, если это правда, и Орден больше не слышит музыку жизни?

Будь он проклят! Этот Тиран достает их даже из могилы.

Что он пытается сказать нам? Его Золотой Путь вне опасности. Рассеяние было предусмотрено. Люди распространились на множество планет во множестве направлений. Человечество выбросило свои побеги в разные стороны, как иглы ежа.

Видел ли он возвращающихся из Рассеяния своим внутренним взором? Видел ли он безобразное бородавчатое пятно на своем Золотом Пути?

Он знал, что мы будем подозревать, что его власть над нами сохранилась. Он знал это!

Тараза подумала о бесчисленных посланиях Заблудших, которые теперь стремились вернуться к своим корням. Замечательное разнообразие людей и их изделий сочеталось с не менее замечательной степенью секретности и интриг. Корабли-невидимки, оружие и невероятно сложные приборы – разные народы и разные способы.

Некоторые из этих достижений необычайно примитивны, по крайней мере на первый взгляд.

Но они хотели чего-то большего, чем меланжа. Тараза понимала тот мистический порыв, который гнал этих людей назад.

«Мы хотим знать ваши старые секреты».

Послание Досточтимых Матрон было еще более недвусмысленным: «Мы возьмем то, что хотим».

Одраде все рассудила очень правильно, подумала Тараза. У нее в руках Шиана. Скоро, если верить Бурцмали, туда прибудет и гхола. У нее в руках Мастер Мастеров Тлейлаксу. Скоро она покорит весь Ракис!

Если бы только она не была Атрейдес.

Тараза вновь бросила взгляд на слова, продолжавшие мерцать на ее настольном проекторе. Сравнение нынешнего Дункана Айдахо со всеми предыдущими, которые были убиты. Каждый следующий гхола немного, но отличался от своих предшественников. Это было вполне ясно. Тлейлаксианцы что-то совершенствовали в своих системах. Но что? Очевидно, мастера Тлейлаксу искали способ улучшения лицеделов, имитировать других людей не просто, как копии с той же памятью, а всю личность, с ее идентификацией, мышлением и чувствами. Это будет форма бессмертия, более притягательная, чем та, которой тлейлаксианцы достигли в настоящее время. Вот почему тлейлаксианцы так послушно делали гхола.