Текст книги "Поцелуй навылет "

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

– Оставь Дэна и поговори немного с Гартом и его сыном. Ты им очень понравилась.

Фоби посмотрела на него, еле сдерживая слезы, и встретила в его глазах такое же отчаяние.

– Я пойду на кухню, – без всякого выражения сказала она.

Заставив себя не смотреть в сторону Дэна, она вышла из гостиной и сразу почувствовала запах гари. Следуя за ним, она пришла на кухню.

Она отпрянула, как только открыла духовку, размахивая перед собой руками, чтобы рассеялся дым и можно было увидеть, что горит. На противне были аккуратно выставлены восемь горшочков с острой запеченной закуской.

– Вы же обожжетесь, глупые. – Она оттолкнула собак и посмотрела на шипящие горшочки. Несколько обугленных стеблей, торчащих под разными углами, навели ее на мысль, что у Джин должно было получиться суфле из спаржи.

– Черт, – пробормотала она, оглядываясь вокруг и ожидая внезапного вдохновения.

Под кухонными полотенцами Фоби нашла чашки с нарезанными овощами, в нижнем отделении духовки – зажаренный бифштекс с горчицей. В холодильнике обнаружила лимонный мусс, а также упаковку сыра «Филадельфия», покрытого плесенью, четыре бутылки вина «Долина охотника», три яйца, немного майонеза и засохший имбирный стебель. Но, кроме тающего на столе сыра бри и разнообразных салатов, ничто нельзя было использовать в данный момент в качестве основного блюда.

Один взгляд на конечный результат своих усилий вызывал у Фоби расстройство желудка.

– О боже! – воскликнула она, когда на кого-то натолкнулась, отступив на пару шагов.

Прежде чем она успела понять, что происходит, под платье скользнули две горячие ладони и крепко сжали ее ягодицы.

По острому мускусному запаху Фоби определила, что это был Гарт Дрейсон. Она не собиралась позволять ему подобное поведение. Развернувшись, она с размаху ударила его по лицу пластиковой лопаткой.

– Иисус! – послышался тихий сдавленный крик, который оказался ей хорошо знаком. Правда, она чаще привыкла слышать его в момент оргазма, чем после хорошего хука справа.

– О боже... – Она прикрыла рот рукой и попыталась не рассмеяться.

На нее смотрели блестящие серые глаза, расширившиеся от боли и шока.

– Какого черта ты это сделала?! – Дэн приложил ладонь к горящей щеке.

– Извини. – Фоби откашлялась, чтобы подавить новый взрыв смеха. – Я думала, это Гарт.

– Спасибо...

С лица Дэна постепенно исчезало мрачное выражение, сменяясь ленивой улыбкой, от которой у Фоби останавливалось сердце. Ее желание засмеяться мгновенно пропало, как лопнувший мыльный пузырь.

– Дьявол...

Теперь она знала, что испытывала жена Лота, когда смотрела на Содом. Ей требовались темные очки, чтобы спрятать восторг в глазах. «Я не соль земли, – захотелось ей закричать, – я ее столп!»

Вместо этого она выпалила:

– Мне так жаль, Дэн. Я понятия не имела, что ты придешь.

Его взгляд блуждал по ее телу с радостью старшеклассника, который получил свой первый автомобиль «астон-мартин».

– Боже, я рад, что ты здесь. Я так по тебе скучал...

Он осторожно коснулся ее щеки.

Фоби отшатнулась, испугавшись жаркого пламени, которое разгоралось внутри. Вместо отвращения, которое она так хотела ощутить, их случайная встреча вызвала трепет и взрыв безрассудства.

Она отступала, пока не прижалась к стене.

– Я пришел, чтобы наполнить свой бокал, – прошептал он, следуя за ней. – А сейчас я думаю о том, что наполнил бы его с большим удовольствием.

Дэн остановился, его губы находились в дюйме от ее.

Фоби заглянула в его умоляющие глаза, и ее тело задрожало от страсти. Затем оба рассмеялись.

– Боже, что это такое?

Фоби оглянулась и заметила, что он рассматривал обугленные остатки суфле Джин. Противень немного остыл, и собаки осторожно облизывали края горшочков.

– Суфле из спаржи, – вздохнула она, помешивая в большой керамической чаше блюдо, которое должно было все исправить.

– Только не говори мне, что вместо суфле мы будем есть это. – Он смотрел, как брызги липкой массы цвета хаки пачкали ее платье.

– А что здесь не так? – Она вытерла каплю большим пальцем и засунула ее в рот. Ее чуть не вырвало от отвращения. – О боже! – Фоби бросила лопатку в липкой гуще и застонала. – Где Джин?

– Полагаю, она все еще показывает моей жене свои папоротники. – Дэн поставил чашу в раковину. – Это какое-то рыбное блюдо?

Он посмотрел на завернутую в фольгу форель.

Фоби кивнула.

– Тогда поставь это в духовку. – Он протянул ей поднос. – Рыбу можно подать как основное блюдо. Я вернусь в гостиную, отвлеку внимание.

– Ты действительно собираешься купить этот дом? – спросила Фоби.

– Я не уверен. – Он обвел взглядом кухню. – В этом доме выросла целая семья, и они обожают его. Для меня это все равно что усыновить взрослого ребенка. На каждом предмете отпечаток Ситонов. Кроме того, он на самом деле слишком большой для нас.

– Им очень нужны деньги, – выпалила Фоби, осознавая, что не должна была этого говорить, но и не могла ничего скрывать от него. Ощущая неловкость, она засунула рыбу в духовку, чтобы спрятать горящие щеки.

– Я знаю, – вздохнул Дэн, не сводя глаз с ее ног, любуясь их линией, когда Фоби наклонилась.

– Хватит смотреть на мои трусы, – заворчала Фоби выпрямляясь.

– Мне нужно вернуться в гостиную, – сказал он, но вместо этого подошел к ней. – И последнее, Фоби...

– Да? – Она быстро обернулась, и ее губы встретились с его губами.

Целовать Дэна было все равно что съесть первую ложку мороженого. Однажды начав, было невозможно остановиться. Дэн улыбался, целовал ее и называл по имени одновременно. Она чувствовала только прикосновения его губ, языка и носа. Вспоминая давно забытые ощущения, Фоби казалось, что она падает на огромную водяную кровать. Постепенно их поцелуи становились все более жадными.

– Ты самая красивая и сексуальная женщина из всех, кого я знаю, – пробормотал он, продолжая целовать ее.

– Не разговаривай, если у тебя занят рот, – так же невнятно ответила она.

– Не буду... – Его язык снова оказался у нее во рту.

Его пальцы коснулись уха, Фоби почувствовала, как к груди прижимаются маленькие пуговицы его рубашки, а своим бедром она ощутила твердую выпуклость в его брюках. Ее охватило такое сильное желание, что она забыла обо всем на свете. Когда ее бедра случайно коснулась холодная бутылка, которую он продолжал держать в руке, она застонала от восторга, и ее пальцы скользнули от лацканов пиджака вниз к молнии на его брюках.

Они оторвались друг от друга, тяжело дыша, будто дети, которые устроили соревнования – кто дольше всех продержится под водой.

– О боже... – Темные волнистые волосы Дэна защекотали шею Фоби, когда он опустил голову к ней на грудь с восторженной улыбкой. – Где ты была все это время?

Это был счастливый риторический вопрос, а не желание узнать, где она провела последний год.

Фоби с трудом сглотнула, силясь оттолкнуть его, извиниться, отчитать их обоих и поспешно уйти. Но какая-то гарпия внутри нее заставляла запустить пальцы к нему под ремень и прижимать Дэна к себе как можно сильнее. Она ненавидела себя за слабость, но слишком его любила, чтобы разыгрывать добродетельность. Он продолжал ласкать ее рот своим горячим языком, и она чувствовала слабый вкус вина.

– Я думаю, за вами скоро отправят поисковую экспедицию. – Со стороны дверей послышался саркастический голос. – Гарт Дрейсон грозится съесть цветочный горшок. Я вижу, вы утоляете свой голод другим способом. Очень занимательно.

Саския прислонилась к двери, глядя на них с нескрываемым презрением. На ней снова был старый красный халат. Между пальцами в желтоватых пятнах тлела сигарета.

– Я... – Дэн закашлял, чувствуя себя крайне неудобно, и наклонился, чтобы взять шардоне. – Я отнесу вино.

Он задержался у двери и посмотрел на Фоби. В его глазах отражалось сильное беспокойство и потребность сказать больше, чем позволяли эти несколько секунд.

– Попрощайтесь, голубки, – резко сказала Саския.

– Не забудь про форель, – довольно неуверенно произнес он и вышел в холл, бросив на Саскию взгляд, полный яда и ненависти.

Саския прошлась по кухне, едва замечая остатки сгоревшей еды и царивший беспорядок.

– Ты отвратительна, – выплюнула она, глядя Фоби в лицо с другого конца стола, на котором продолжал таять сыр бри.

Фоби прислонилась к плите и закрыла глаза, не ощущая исходящего от нее жара. Она до сих пор чувствовала, как пряжка от ремня Дэна врезается ей в живот. Казалось, что в нее выстрелили в упор. Тело застыло в смертельном оцепенении.

– Я полагаю, это был Корпус? – Саския сделала затяжку, у нее тряслись руки. – Тебе не повезло в том, что папа с ним знаком, – с ненавистью продолжила она. – Ты не подумала о том, чтобы сказать, что его зовут Дэниел Нишем. Неудивительно, что папа хотел вышвырнуть тебя вон. Бедняга, он стремится поскорее избавиться от тебя и одновременно пытается сделать так, чтобы Дэн купил дом. Если роскошная Мицци обо всем узнает, то ему не поздоровится.

Фоби зажала руками уши.

– Замолчи, Саския. Зачем ты все это говоришь?

– Потому что я понятия не имела, что ты такая расчетливая сука.

Саския стряхнула пепел прямо в салат и прищурилась.

– Ты все знала с самого начала, не так ли? Неудивительно, что ты не хочешь мне помочь. Ты чертовски сильно желаешь снова запрыгнуть в кровать к Дэну, да? Наверное, именно поэтому ты вообще сюда приехала.

– Саския, замолчи!

– Конечно, он никогда не разведется с женой, ты это знаешь? – Саския злорадствовала. – У нее куча денег и будет еще больше, когда умрет ее отец. Это произойдет очень скоро, судя по ее рассказам.

– Саския, я...

– Я подозреваю, тебе достанется несколько обедов в дешевой гостинице и комната, записанная на папочку Смита, – продолжила Саския. – Или несколько минут быстрого секса, если у него нет времени.

– Заткнись! – Фоби разрыдалась. – Почему ты так жестока?

Глаза Саскии наполнились слезами.

– А ты не знаешь, да? – Она бессильно опустилась на стул, не заботясь о том, куда падает пепел с сигареты. – Ты была моей последней надеждой, Фредди. Ты такая храбрая и упрямая. – Ее голос задрожал. – Я всегда так сильно тебе завидовала. Я молилась о том, чтобы ты согласилась. Но какого черта, ты не обязана мне помогать. Тебе наплевать на меня.

Фоби смотрела на Саскию вне себя от злобы и унижения. Саския совсем помешалась. Все было несущественно, если это никак не могло повлиять на ее планы мести.

В кухню влетела Джин, сжимая в руке пустой бокал. Внезапно она остановилась напротив обгорелых остатков еды на подносе. Театрально раскачиваясь, наклонилась над ними и взвыла:

– О боже!!!

– Я поставила рыбу в духовку, – сказала ей Фоби, пытаясь не выдать голосом своего состояния. – Через несколько минут она будет готова.

– Что? – запинаясь, спросила Джин, продолжая сквозь слезы смотреть на остатки суфле.

– Форель. Я подумала, что ее можно подать в качестве первого блюда.

– Да-да... Мне кажется, это великолепная идея... – Джин вздохнула и с раздражением произнесла, слегка покачиваясь: – Боже, Тони так разозлится, черт его побери. Я совершенно забыла про еду. Я разговаривала с Мицци Нишем. Ей нравятся наш дом и сад.

Она посмотрела на Фоби и улыбнулась. Но затем на ее лице появилось обеспокоенное выражение.

– Фред, ты хорошо себя чувствуешь? Ты очень бледна.

– Фредди уезжает сегодня в Лондон, – объявила Саския, прежде чем Фоби успела открыть рот.

– Что? – Голос Джин звучал невнятно, хотя она прилагала большие усилия, чтобы не показать, как она пьяна. – Это нелепо, Саския. Мы как раз садимся за стол. Фредди не может уехать.

– Фредди не голодна, – твердо сказала она, глядя на Фоби, стоявшую за спиной у матери.

– Глупости! – Джин повернулась к Фоби. В ее глазах сверкало раздражение. – Не будь ребенком, Фредди. Если ты плохо себя чувствуешь, так и скажи. Ты можешь пораньше лечь спать.

– Я хорошо себя чувствую. – Она неподвижным взглядом смотрела на Саскию.

– Она просто хочет домой, не так ли Фредди? – Саския встала и беззвучно произнесла «Дэн», сделавшись похожей на терьера, который угрожающе оскалился.

– Тогда в чем дело? – потребовала ответа Джин. Фоби продолжала смотреть на Саскию в безмолвной растерянности.

В ярости та продолжила:

– Что подумают Дрейсоны? Им пришлось уговаривать Хью, и она пообещали ему купить какой-то сверхновый чип для компьютера, если он согласится прийти. А теперь он... ой!.. будет сидеть рядом с пустым стулом и смотреть на растения Шейлы. Знаешь, Фредди, это довольно бесчувственно с твоей стороны.

Фоби хотела задушить Саскию и броситься к Джин, чтобы она крепко ее обняла, но так ничего и не сделала. Стояла у холодильника, оцепенев от ужаса, ясно представляя, как Саския вплывает в гостиную и рассказывает всем присутствующим, о том что застала Фоби и мужа Мицци за жарким поцелуем на кухне.

– Привет, Шейла. Это я. Позови Рега... Спасибо. – Саския придерживала трубку плечом, чтобы зажечь сигарету, пока Шейла искала Рега.

– Привет, Рег. Я хотела попросить тебя об огромном одолжении. Фоби нужно на вокзал, чтобы успеть на последний поезд в Лондон... Да, я знаю... Дело в том, что у нас небольшая вечеринка... Спасибо, большое спасибо, ты такой милый... Хорошо, через пять минут.

Фоби не могла поверить своим ушам.

– Джин, мне очень жаль... – начала она, зная, что любое придуманное объяснение будет бесполезным. – Пожалуйста, прости меня.

– Мне правда нужно сегодня уехать...

– Тогда уезжай, – огрызнулась Джин, не поворачиваясь к ней. – Лучше иди и собери свои вещи.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – закричал Тони, врываясь на кухню за очередной бутылкой вина. – Мы должны были сесть за стол час назад. Все уже напились.

– Фоби уезжает в Лондон, – радостно объявила Саския.

– Что, прямо сейчас? – Тони посмотрел на Фоби, в его глазах бушевала ярость. – Ты не можешь так поступить, иначе это покажется слишком очевидным.

– О чем все сегодня говорят? – воскликнула Джин. – Сначала ты чертовски несправедлив к Фоби, и она чуть не плачет при гостях. Затем эта Мицци начинает без умолку трещать о том, что этот дом был бы для них идеален, как будто он выставлен на продажу, а это не так... Теперь Саския болтает всякую чепуху, а Фредди собирается удрать в Лондон... И вдобавок ко всему, – ее обычно негромкий голос стал пронзительным от эмоций, – кто-то пытается отравить моих собак!

Она указала на раковину, где стояла керамическая миска для собак с зеленой вязкой массой, украшенная недожаренной форелью.

Тони нетерпеливо посмотрел на нее.

– Помолчи, дорогая. Ты пьяна. Саския, приготовь матери большую чашку черного кофе и переоденься во что-нибудь другое. Фредди, я хочу с тобой поговорить.

– Наша семья терпит полный крах! – в слезах закричала Джин. Она твердо решила дать выход накопившимся чувствам. – Никто не разговаривает друг с другом, мы прячемся по разным комнатам! Наши дочери несчастны, не считая Сьюки, но она слишком нас стыдится, чтобы приезжать к нам. Даже Фредди не хочет остаться. У нас нет денег, влияния в обществе, любви друг к другу... Наша первая за несколько месяцев вечеринка – настоящий провал...

– Потому что ты напилась раньше, чем приехали гости, – огрызнулся Тони. – Фоби, ты мне нужна на пару слов.

Его гневный приказ испугал Фоби, но она продолжала стоять и смотреть на Джин, готовая расплакаться. Саския находилась рядом и презрительно улыбалась.

– Всем привет! – В дверях появилось загорелое и обветренное лицо Рега.

– Кто-то хотел на вокзал? – запинаясь, спросил он.

– Фоби, мы должны об этом поговорить, – настойчиво повторял Тони.

– Фредди, не уходи. – Джин внезапно взмолилась, будто ребенок, которого оставляли в школе в первый день семестра.

Саския стояла так близко, что Фоби чувствовала запах сигарет, виски и даже слабый аромат ее шампуня. Пальцы Саскии больно впивались ей в спину.

– Я только соберу вещи, Рег, – пробормотала она. Смотреть на несчастное лицо Джин было невыносимо.

Когда Фоби попыталась попрощаться и еще раз извиниться, Джин и Тони полностью проигнорировали ее.

Только Саския, поддавшись внезапной смене настроения, заплакала.

– Пожалуйста, пойми, почему я это делаю, Фредди. – Схватив Фоби за руку, она обняла ее. – Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Я кое-что передала для тебя Регу. Подумай об этом, хорошо?

В первый раз Фоби вырвалась из ее объятий.

– Надеюсь, ты скоро забудешь его, Саския, – честно сказала она. – Но я не буду твоим личным наемным убийцей.

Она пошла за Регом, который бросился вперед по еле различимой в темноте дорожке к гаражам, как получившая команду ищейка. Оглядываясь на ярко освещенное кухонное окно, Фоби увидела, как Джин плакала, опустив голову и закрыв лицо руками.

Уже в поезде, Фоби достала папку, которую ей передал Рег. На ней едва разборчивыми каракулями Саскии было написано только одно слово – Феликс.

Даже не открыв папку, Фоби засунула ее назад в сумку.

9

Фоби приехала в Лондон после полуночи с чувством огромного облегчения оттого, что вернулась.

В квартире все было вверх дном. Рядом со спальней Флисс валялись две спортивные сумки.

Кто бы это ни был, он явно не стеснялся своего присутствия, с интересом подумала Фоби. Последний парень Флисс так боялся оставить что-нибудь в квартире, что каждое утро перед уходом тщательно собирал свои вещи, как разведенный муж, чтобы потом не пришлось возвращаться.

Выпив полпакета сока, Фоби легла на пол и посмотрела на потолок.

Перед глазами возникло лицо Дэна, как на фреске Микеланджело – окруженное маленькими пушистыми облаками и толстыми херувимами с трубами на фоне ярко-голубого неба, покрытого паутиной трещин.

«Я так по тебе скучал», – сказал он, и в его серых глазах засияла любовь.

Фоби крепко закрыла глаза, но его лицо никуда не исчезло, будто высеченное на внутренней поверхности век.

_____

До нее смутно доносились какие-то голоса.

– О, Фоби вернулась. Это ее сумка. Наверное, она спит. Завари нам свежий чай, мне нужно в туалет. Она тебе понравится, хотя она немного сумасшедшая.

– Я вижу.

– Фоби! Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

– Флисс! – Фоби повернула голову и увидела россыпь коричневых веснушек. – Где я?

– В кухне на полу с ногами в холодильнике, – резко сказала Флисс. – Что чертовски негигиенично. Лед растаял и залил мою еду. Теперь все наверняка испортилось. И на тебе мое платье, которое я вчера искала целый час. Оно стоило мне месячного заработка.

– О... – Фоби приподнялась, упираясь локтями в пол, и опрокинула коробку апельсинового сока. Проследив взглядом по всей длине своего тела, она увидела в голубоватом свете полностью размороженного холодильника две ступни, очень белые и очень мокрые. Они составляли разительный контраст с лицом, которое выглядело так, словно побывало в очень горячей печке.

– Ты напилась? – требовательно спросила Флисс. Она знала, что после изрядной дозы спиртного Фоби демонстрировала чуждое всякой логике стремление заснуть в ее шкафу, на кухонном столе, в ванне и довольно часто просто на полу. Холодильник был новой и нежелательной вариацией.

– Нет, я так не думаю. – Фоби покачала головой и заметила, как тапки большого размера угрожающе прошли менее чем в одном футе от ее ноги.

– Это Айен. – Флисс вздохнула с раздражением. – Айен, это Фоби, моя бывшая соседка по квартире. Сегодня она съезжает.

– Привет, Фоби.

Она посмотрела вверх, чтобы увидеть уже знакомые глаза, которые ей мягко улыбались. Он обладал пушистыми волосами орехового цвета, ямочками, мальчишеской улыбкой и точеным подбородком. Он определенно вызвал бы борьбу с нанесением увечий, если бы прошел через спальню девочек в пансионате. Он как будто сошел с обложки модного каталога.

– Рада с тобой познакомиться, Айен, – улыбнулась Фоби. Она захлопнула дверцу холодильника с небрежным видом, словно спать подобным образом было для нее обычным делом. Затем посмотрела на сердитую Флисс и спросила, желая вернуть ее расположение.

– Вы были в ночном клубе?

– До шести утра. – Флисс закатила глаза, из которых пока не исчезло недовольное выражение. – Мы только что позавтракали в том дешевом кафе, которое так тебе нравится.

– «Ночной пикник»? – Фоби оживилась, обрадованная тем, что Флисс воспользовалась ее рекомендацией. Она осторожно попыталась встать и взвыла от боли.

– Да. – Флисс наблюдала за ней без всякого сочувствия. – Они содрали с нас по три фунта за недоваренные яйца и подгоревшие тосты, плавающие в масле.

– Ясно. – Фоби попыталась посмотреть на нее так же равнодушно, как отнеслась Флисс к ее страданиям, но глаза выражали только боль. В ступни возвращалась чувствительность, но это было похоже на вливание кислоты в открытую рану. Иголки и булавки быстро сменились щипцами и молотками.

Если бы она чувствовала себя лучше, то засунула бы в рот два пальца, чтобы ее вырвало. Но все, что она могла сделать, это раздеться и забраться в ванну. Она направила душ на ступни и вздохнула от облегчения, когда колющие струйки горячей воды постепенно размораживали их.

Когда она появилась вновь, Флисс и Айен не наслаждались любовными играми за дверью спальни, как она предполагала. Они сидели на диване и пили кофе во вполне стандартной позе. Оба были одеты для работы. Вместе они смотрелись на редкость нелепо. Фоби решила, что этот роман продлится столько же времени, сколько она продержится на новой работе. Если она вообще найдет работу.

– Я только почищу зубы. – Флисс вскочила, бросив на Фоби взгляд, который означал «поговори с ним». Она исчезла в наполненной паром ванной.

Что-то в голубых глазах подруги навело ее на мысль, что Флисс не испытывала большой радости от нового романа. Она лишь тогда влюблялась по-настоящему, когда ее избранник был к ней совершенно безразличен.

– Где ты работаешь, Айен? – вежливо спросила Фоби, задерживаясь в дверях.

– Что? – Он посмотрел на нее и чуть не пролил кофе на светлые льняные брюки. Очевидно, он не привык к подобным утренним разговорам.

– Я работаю в благотворительном обществе недалеко от станции метро «Фаррингдон». Мы занимаемся сооружением ночлежных домов для бездомных. Честно говоря, я начал вчера. До этого я год жил в Перу.

– Как интересно. – Фоби приподняла бровь. Его работа определенно вызывает уважение у Флисс. Однако он не совсем блондин, и не производит впечатления изнеженности. Кроме того, у него слишком крупные зубы. Два месяца, решила она и ушла к себе в спальню.

Через десять минут она услышала, как хлопнула дверь и вниз по лестнице загрохотали ботинки. Фоби обхватила себя руками в ожидании Флисс. Подруга должна была войти с минуты на минуту, чтобы продолжить отчитывать ее за фетишизм и испорченную еду, но Фоби знала, что это только предлог. Намного больше Флисс хотелось рассказать про Айена и спросить про ее выходные у Ситонов. Но через две минуты дверь хлопнула еще раз. Послышался глухой стук деревянных башмаков вниз по ступенькам.

Решив, что скоро Флисс позвонит, она устроилась удобнее в постели и обвела взглядом комнату, жалея, что она не убрала ее перед тем, как уехать.

В робкой попытке оживить выцветшие обои семидесятых годов, Фоби приклеила на стены несколько плакатов, заменила желтые в оранжевую полоску занавески на недорогие жалюзи и нанесла визит в цветочный магазин, чтобы купить комнатные растения. Но от жары клей растаял, и плакаты свисали вниз к полу. Жалюзи запутались наверху, а все растения засохли. Обмотанная полотенцами, как мумия, Фоби подвинулась к краю кровати и бросила всю раскиданную в пределах досягаемости одежду в корзину с грязным бельем.

Как только она наклонилась, чтобы взять колготки, зазвонил телефон, и она вскочила с кровати, чтобы успеть подойти к телефону до того, как заработает автоответчик.

– Тебе нужна работа.

Это была Флисс. Она дышала тяжело, как собака в сауне, преодолев расстояние от Айлингтона до Кенсингтона за рекордно короткое время.

– Быстро ты добралась. Как тебе это удалось?

– Убедила шофера автобуса ехать без остановок. – Послышался шум помех. – И не меняй тему разговора. Тебе нужна работа.

– Я знаю. – Фоби уселась на пол и подтянула ноги. – Может, Ла Грегори нужна помощница, чтобы точить ножи?

Флисс засмеялась.

– Ах, Фоби, спустись с небес на землю. Если я посоветую взять тебя на работу, а ты снова продержишься неделю, что обо мне тогда подумают? И прежде чем ты спросишь, отвечаю: нет, о других предложениях я не слышала.

– Это значит, что Жоржет действительно кого-то ищет?

– Не совсем, – уклончиво сказала Флисс. – Она просто упомянула, что она думает о расширении и корпоративной работе. Но пока это только мысль.

– Ясно... – Фоби задумчиво обкусывала ноготь, прислонившись к кровати. – И когда я смогу зайти? Ты поможешь составить мне резюме, которое ей понравится?

– Нет, нет, нет! – в настоящем ужасе воскликнула Флисс. – Мне нужна эта работа, иначе я не смогу купить глину для моих скульптур. Черт! Она уже приехала.

Ее голос стал тише, когда она наклонилась, чтобы выглянуть из окна.

– Послушай, забудь об этом, Фоби. Было бы замечательно, если бы ты здесь работала, но тебя выгонят раньше, чем она попросит первую чашку кофе. Мне нужно идти. Встретимся в кафе после обеда. Я рано заканчиваю, а в ателье сегодня приходит водопроводчик...

– Хорошо. Где?

– В «Бочке», около четырех. Хотя нет, подожди. Приезжай сюда ко мне. Жоржет может решить, что ты ей нравишься, она немного сумасшедшая. Но ни при каких обстоятельствах не упоминай, что именно я о ней тебе рассказала. Я слышу, как она поднимается по лестнице. Пока.

Послышались короткие гудки.

Тихо напевая, Фоби повесила трубку. Работа у Жоржет Грегори стоила того, чтобы из-за нее сесть на диету, покрасить волосы и лгать, размышляла она. Она устраивала вечеринки для знаменитостей, куда хотел попасть каждый.

Жоржет Грегори была самым влиятельным устроителем торжеств. Ни одна уважающая себя хозяйка в престижном районе Лондона не организовывала большой вечеринки без участия Жоржет. Она заботилась о табличках с именами, заказывала цветы и даже предлагала услуги своего шеф-повара. Только Жоржет могла позаботиться обо всем.

Должно быть, Ла Грегори – это женщина из светской элиты, с громовым голосом и увешанная жемчугами, решила Фоби, поправляя льняной костюм, который ее мать прислала из Гонконга. Даже Флисс, чей стиль в одежде был ей очень хорошо знаком, раз в неделю одевалась прилично в ее честь.

Через три часа Фоби выглядела так, словно являлась членом благотворительной организации, выстроившейся для рукопожатия с английской королевой. По сравнению с яркими, блестящими нарядами, которые она обычно носила, ее туалет выглядел скучно и блекло.

Скромная юбка кремового цвета сочеталась с белой блузкой и темно-синим пиджаком. Фоби даже проглотила свою гордость и надела такие же темно-синие туфли лодочки, которые она купила в лечебных целях. Какое-то время из-за вросшего ногтя на пальце ноги она не могла носить ничего другого.

Она зашла в комнату Флисс, где находилось большое зеркало, и едва узнала тощую, костлявую девицу, которая на нее смотрела. Единственное, что напоминало прежнюю Фоби, были ее блестящие, каштановые, коротко подстриженные волосы.

Она как раз завивала их электрическими щипцами Флисс, когда раздался звонок в дверь.

– Да? – не прерывая своего занятия, Фоби подошла к домофону. Шнур от щипцов для завивки натянулся до предела. Она продолжала укладывать влажные волосы, ожидая ответа. От каждого нового завитка с шипением поднимался пар. В голове мелькнула безумная мысль, что это Дэн, и она тут же возненавидела себя за пустые надежды.

– Это мы, сестричка, – раздался хрипловатый голос.

Фоби уронила щипцы на ковер. Застонав, она прислонилась к стене, чтобы не упасть.

Только у ее сестры Милли был голос американского певца Барри Уайта, заболевшего ларингитом. А «мы», очевидно, означало, что она привела своего долговязого друга.

– Что заставило тебя появиться в такое время? – мрачно спросила Фоби. – Я почти двадцать лет не видела тебя до полудня.

– Заткнись и впусти нас, глупая корова. Я умру без кофе.

Через несколько минут она стояла перед открытой дверью квартиры, тяжело дыша.

– Вот это да! Иди и посмотри на это, Гоут! Ты умрешь от смеха. Тебе что, не хватило денег на полную перманентную завивку, сестричка? Только не говори мне, что это модно. Выглядит ужасно.

– Входи.

Одетая в кожаные брюки и черный мохеровый свитер, бесформенный, как медуза, Милли направилась прямиком на кухню и исчезла за дверцей холодильника.

– Вот дерьмо! Вы что, обе на диете? – громко сказала она, изучая его содержимое.

Фоби ничего не сказала. Она ждала, когда хриплые и неразборчивые звуки материализуются в физическое тело. Наконец появилась голова с жирными волосами, заплетенными в косички, за которой последовала грязная армейская полушинель и разбитые кроссовки с красными шнурками.

– Привет, Гоут, – поздоровалась Фоби с другом сестры, стараясь не смотреть на измятые, собравшиеся в складки джинсы. Они выглядели так, словно их тащили позади машины, разбрызгивающей навоз.

Гоут прошел мимо, волоча ноги и наклонившись к полу, под углом в сорок пять градусов. Он издал хрюкающий звук откуда-то из глубин горла, который так и не превратился в слово. Для Гоута это было длинным монологом.

– Мы как раз проходили мимо, – сказала Милли, когда Фоби зашла на кухню. – Наша королева-мать в своем последнем письме из Гонконга попросила меня проверить, жива ли ты тут.

Она уже отрезала шесть кусков хлеба Флисс со злаками и, опираясь локтем на чайник, открывала упаковку сливочного масла. Тем временем Гоут опустился на диван в гостиной, подтянув костлявые колени к редкой козлиной бородке, и начал переключать каналы телевизора.

– Вы немного заблудились, да? – Фоби прищурилась, недоверчиво глядя на сестру. – Айлингтон не самое лучшее место для ваших кутежей.

Милли была немного ниже, чем Фоби, и ее тело имело более плавные изгибы. Такие же темные волосы и глаза цвета лайма, жирно подведенные и густо накрашенные черной тушью. Ее нос с проколотой ноздрей, золотым колечком, отличался от носа Фоби более правильной формой. Красивый рот был похож на бутон розы.

– Да... Это не совсем то, что нам нужно. – Милли поочередно выдвигала ящики в поисках ножа.

– Что ты этим хочешь сказать? Вы переехали?

– Нет. – Милли намазывала масло на хлеб. – Пока нет.

– Правда? – Фоби в ужасе провела рукой по волосам. – А когда?

– Нам дали неделю. Они сносят здание.

– Бедняжка. – Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно и не выдал мрачных предчувствий. – И где же вы теперь собираетесь жить?

Повернувшись, Милли как раз хотела спросить, нельзя ли ко вторнику сюда перевезти шесть электронных гитар, два спальных мешка, четырехфутовый кактус и самую полную коллекцию записей Морриссея на этой стороне Оксфорд-стрит. Однако слова застряли в горле, как только она наконец заметила, во что была одета ее сестра. Взгляд остановился на туфлях-лодочках.