Текст книги "Поцелуй навылет "

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

Засмеявшись, Фоби подхватила одной рукой Яппи и приняла приглашение Феликса.

В гостиной было меньше народу, чем она ожидала увидеть. Звучал чарльстон. Несколько пар поддерживали вежливый разговор. Они выглядели слегка нелепо в своих костюмах, очень стараясь оставаться в образе. Снаружи было еще светло, и красноватое сияние заходящего солнца придавало комнате таинственный вид полуосвещенного грота, что усиливало нереальность происходящего.

В холле зазвонил колокольчик. Вошли Дилан и Саския.

Лицо Дилана оживилось, когда он заметил Феликса. Его фальшивые усы были в пене от пива, а монокль постоянно выпадал.

– Вот ты где, старина! – грубо захохотал он и бросился к нему навстречу, путаясь в широких штанах от военного мундира. – Чертовски хорошее представление, да? Ты уже выпил?

Великолепный мундир был слишком длинным и слишком узким для Дилана.

– Я одолжил его у одного приятеля в два метра ростом, который работает в охране, – понизив голос, объяснил он. – Он убьет меня, если на него упадет хоть крошка – в следующие выходные он должен присутствовать на свадьбе. Медали сделаны из шоколада. Попробуй. Они уже тают.

– Немного позже. – Феликс удержал Фоби за руку, когда она захотела отойти в сторону. – Кого ты изображаешь, Дилдо?

– Полковника Пигги Пинчботтома – и я знаю, что на мне мундир лейтенанта, можешь мне этого не говорить. – Дилан сделал глоток из своей бутылки пива, смешно шевеля усами, и нервно взглянул на Фоби. – Ты выглядишь великолепно, куколка.

– Спасибо, дорогой. Она улыбнулась в ответ, очень желая знать, как выглядит на самом деле. По изумленному морганию Саскии она решила, что ее внешность претерпела изменения к лучшему после фиаско с пурпурным нарядом.

– Как прошло путешествие в Штаты, старина? – спросил Дилан Феликса, прижимая усы, которые начали отклеиваться.

Пока они разговаривали, Фоби освободилась от пальцев Феликса, сжимавших ее руку, и ускользнула, чтобы налить себе вина.

Саския повернулась в ее сторону.

– Можешь мне показать, где находится кухня? – вежливо попросила ее Фоби. – Прошу прощения, – извинилась она перед сэром Деннисом.

– Спасибо, Фредди. – Саския обняла ее, как только они вышли из комнаты. – Ты выглядишь потрясающе.

– Мне уже говорили. – Она вздохнула, прижимая к себе Яппи. – У меня еще не было возможности увидеть себя.

– Что?

– Все сделал Феликс.

Саския ревниво сощурилась:

– Это Феликс так тебя одел?

– Да. Ему тоже не особенно понравилось пурпурное платье.

– Предполагаю, это объясняет то, почему это платье не оставляет простора для воображения, – со злостью пробормотала Саския. – Ему действительно нравится выставлять все напоказ.

– Хочешь сказать, у меня что-то торчит?

– Нет, но платье практически прозрачное, как и эти трусики. Когда ты стоишь спиной к свету, то выглядишь довольно рискованно. Не то чтобы мне это не нравилось. Это сделает боль Феликса еще мучительнее, когда ты его бросишь.

Фоби провела рукой по влажным волосам и прерывисто вздохнула, чувствуя растущую уверенность, что она не сможет этого сделать.

– Люди уже прибывают, а я до сих пор не знаю и половины персонажей. – Она вздохнула.

– Обычное дело. – Саския направилась к двери, позванивая жемчужинами. – Манго еще не вышел – очевидно, у него ужасные солнечные ожоги. Он почти весь день проспал в саду.

– Он этого заслуживает.

– А Пэдди появился всего на пять минут, одетый в крайне нелепые штаны, прежде чем он натянул свою кожаную куртку и отправился в бар вместе с Селвином, Жасмин и Надей – к большому ужасу Айена. У Флисс легкий стресс.

Саския ошиблась в оценке состояния Флисс – она переживала на кухне сильнейший стресс, выпив уже половину огромного бокала джина с тоником и наедаясь салатом с колбасой.

Жоржет – самая великолепная экономка в платье от Коко Шанель – полностью заменила Флисс, раскладывая еду по тарелкам, расставляя бокалы с напитками по подносам и протягивая бумажные носовые платки Флисс, которая неожиданно разразилась слезами.

– Девочки! – с облегчением вздохнула Жоржет, ослепительно улыбаясь Саскии и Фоби. – Вы не могли бы отнести это в гостиную?

– Конечно. – Саския схватила несколько тарелок с закусками и вернулась к гостям.

Закрыв Яппи в чулане вместе с дорожной сумкой, которая служила ей постелью, и небольшим количеством еды, Фоби избавила щенка от опасности быть растоптанным. Подхватив большую корзину с домашними чипсами с чесноком, она ободряюще потрепала Флисс по плечу, проходя мимо.

– Ты в порядке? – прошептала Флисс подруге.

– Папа Римский – иудей?

– Ты отлично справишься. – Флисс вновь с жадностью набросилась на салат. – Устрой ему сущий ад. Ты собираешься сделать это после убийства, да?

Перекладывая лосося на овальное блюдо, Жоржет навострила уши.

– Во время расследования, которое будет проходить в гостиной?

– Таков наш план. – Фоби закрыла глаза.

– Удачи.

– Я не думаю, что смогу это сделать, Флисс.

– Глупости – ты должна это сделать, черт возьми! – она быстро допила свой джин с тоником, поправила шляпку-колокол и снова надела пенсне. – Я собираюсь заставить Манго покинуть свою комнату.

Когда она исчезла в коридоре, Фоби крепко сжала корзину с чипсами и выпила половину бокала вина для храбрости.

– Итак, сегодня особенная ночь. – Жоржет проскользнула мимо нее с упаковкой майонеза. – Все готово для окончательной развязки, дорогая?

– Нет.

– Прошу прощения, дорогая?

– Я люблю его, Жоржет. – Фоби прислонилась к сушилке. – Я слишком сильно люблю его, чтобы это сделать. Я знаю, что это сумасшествие, эгоизм и предательство, но я искренне верю, что он не попытается ранить меня так, как ранил Саскию. Я не могу так поступить с ним. – Она отвернулась, борясь со слезами. – Это уничтожит его.

– Тогда не делай этого, – просто сказал Жоржет.

– Это не так легко. Саския в полном отчаянии. И я дала ей слово.

Жоржет вытерла руки кухонным полотенцем и подошла к Фоби. Она взяла ее за плечо и повернула к себе.

– Саския переживет, если ты не сделаешь этого, – твердо сказала она. – У нее прекрасная семья, множество друзей, которые всегда поддержат ее, дорогая. Ей будет больно, но с ней все будет хорошо. Ты потеряешь Феликса, и тебе нужно спросить себя, сумеешь ли ты с этим справиться. Помни, что ты совершенно не обязана делать этого, если ты не хочешь. Ты можешь уехать прямо сейчас.

– Я не могу. – Фоби часто моргала. – Если я этого не сделаю, она все ему расскажет. И она расскажет журналистам, а это сразу уничтожит его карьеру.

– О боже! – вздохнула Жоржет, с сочувствием посмотрев на потолок. – Она одержима. Меня предупреждали об этом.

– Что?

– До меня дошли слухи, что история уже просочилась в бульварную прессу, дорогая.

– История?

– Точнее, попытка предательского убийства.

– О боже, бедный Феликс. Я этого не вынесу. – Фоби задрожала. Она почувствовала ужасный холод. Ноги сделались ватными.

– Ты по-настоящему любишь его, дорогая?

Фоби кивнула.

– Как ни смотреть на это, сегодня наша последняя ночь, ведь так? – Ее лицо сморщилось. – И я так люблю его, что едва могу сдерживаться. Я начала по минутам считать время, которое нам осталось провести вместе, и это убивает меня.

– Я думаю, – Жоржет глубоко вздохнула, – что тебе следует вернуться в гостиную, найти его и все рассказать. Абсолютно все, Фоби. Прямо сейчас.

– Я не могу! – задохнулась она. – Саския...

– К черту Саскию! Ты любишь его, дорогая. Он тоже тебя любит, по всей видимости. Сюзи говорит, что эта история в любом случае попадет во все газеты. Ты должна спасать свою...

– Сюзи?

– Ты должна рассказать ему об этом, пока еще не слишком поздно, Фоби. – Жоржет сжала ее руки еще крепче, говоря негромко и горячо. – Если ты во всем признаешься и расскажешь о своих чувствах, то у тебя будет шанс сохранить вашу любовь. Когда эти ужасные слухи появятся в прессе, вы с Феликсом сможете создать единый фронт, чтобы опровергнуть их, – вы будете держаться за руки, улыбаться перед камерами и высмеивать их. Это даже могло бы стать неплохой рекламой для Феликса.

– Сюзи Миддлтон – твоя падчерица, не так ли? – Фоби резко отступила. – Это она послала тебя сюда?

– Да, она моя падчерица, но...

– Вот почему ты помогаешь Флисс. – Глаза Фоби расширились от ужаса. – Ты шпион Сюзи, да? Поэтому ты так заботишься о паблисити Феликса?

– Я хочу помочь тебе, Фоби. – Жоржет вздохнула. – Ты больше не можешь сохранять контроль над ситуацией, и я хочу тебе помочь.

– И создать Феликсу хорошую рекламу? Очень благородно с твоей стороны.

– Сюзи действительно попросила меня следить за развитием событий. – Жоржет убрала блестящие черные волосы за уши и спокойно посмотрела на Фоби. – Но не из-за чертовой карьеры Феликса. Кроме того, он ее уже уволил. Она заботится об этом маленьком негодяе так же, как и ты. Она и раньше вытаскивала его из довольно серьезных неприятностей.

Фоби прижала ладони к лицу.

– Тебе не кажется, что сейчас довольно поздно за нее вступаться?

– Скажи ему, Фоби. Ради вас обоих. Я присмотрю за Саскией.

– Эй, здесь еще осталось белое вино? – В дверях показался Дилан.

Развернувшись, Фоби выбежала из кухни.

Ее сердце билось о ребра, как свинцовый маятник. Весь следующий час она напивалась и старалась избегать Феликса. Поскольку с каждой минутой прибывало все больше гостей, делать это становилось все проще.

Фоби посмотрела на часы. Три часа и четыре минуты до того, как она навсегда потеряет Феликса. Но почему она избегает его?

Окруженный толпой друзей в гостиной, Феликс почесывал затылок под шляпой и весело смеялся, когда какая-нибудь девушка с восторженными криками ощупывала его мускулы.

Фоби смотрела на него из холла, и ей казалось, что ребра сжимаются все сильнее.

Внезапно Феликс поднял взгляд и посмотрел прямо на нее. Он улыбнулся счастливой улыбкой и беззвучно произнес: «Ты в порядке?»

Фоби со слезами на глазах отвернулась и бросилась бежать в противоположном направлении.

В самом темном углу холла она выпила три бокала белого вина подряд. Она знала, что была близка к потере сознания от избытка алкоголя, но бессознательность внезапно показалась ей намного предпочтительнее ответственности. Жизнь алкоголика в ее глазах становилась невероятно заманчивой.

Фоби выпила немного водки и посмотрела на часы. Два часа и сорок восемь минут.

Флисс вновь появилась в гостиной с невероятно красным Манго. Он излучал жар, словно радиатор, и светился сердитым красным цветом от платиновых волос до резиновых подошв парусиновых туфель.

В первый раз за вечер Фоби разразилась громким смехом, забыв о своем горе под действием спиртного и почувствовав странную беззаботную эйфорию.

– Это не смешно, – прошипел Манго. – Я в агонии.

– Если ты окажешься жертвой, то тебя будет нетрудно выследить. Я уверена, что ты светишься в темноте.

– Нет, я пылаю, – огрызнулся Манго и ушел, оставляя Флисс рядом с Фоби.

Фоби с облегчением вздохнула, выпила еще немного водки.

– Манго гей, Флисс.

– Что? – Флисс прислонилась к ней, теряя равновесие.

– Прости меня. – Фоби виновато закусила губу и еле сдержала пьяную отрыжку. – Я знаю, что мне нужно было сказать об этом несколько недель назад, но ты была так увлечена им, что не стала бы меня слушать, ты же знаешь.

– О! – Брови Флисс взлетели к шляпе, и она некоторое время смотрела на Фоби, стараясь осознать услышанное. Затем она начала хохотать. Повиснув на руке Фоби и тревожно наклонившись к полу, она тряслась от смеха, пока не схватилась за живот.

– Какая же я дура, – с трудом сказала она, выпрямляясь с помощью руки Фоби. – Неудивительно, что у него на лице было такое отвращение, когда я намазывала его каламином. Бедняга. А мне так это нравилось. Боже, кажется, я немного перебрала, Фоби. По-моему, я только что сказала ему, что он самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела!

Фоби поморщилась:

– И что он ответил?

– Он просто согласился со мной! – Флисс вновь взвизгнула от смеха. – Он выглядел таким серьезным и искренним, что мне стало противно. Боже, что за полный идиот...

Фоби вовремя подхватила Флисс, чтобы она не упала.

Выпрямившись, Флисс вытерла выступившие слезы.

– Все равно я солгала ему, когда сказала, что он самый сексуальный мужчина на земле, подружка. Феликс намного превосходит его в сексуальности. А Дилан, пожалуй, самый милый.

– Добрый и забавный, преданный и талантливый, – подсказала Фоби.

– Знаешь, по-моему, он мне нравится, Фоби. – Флисс задумчиво кивнула. – Как ты думаешь, подружка, у меня еще есть шанс? Кажется, он довольно сильно увлечен Саскией.

Фоби посмотрела на серьезное лицо подруги и рассмеялась, крепко обнимая ее.

– Ты права – ты действительно дура! Иди к нему.

В этот момент в дом ворвался Пэдди вместе с Селвином, Жасмин и Надей, которые только что повергли в шок местных жителей в баре. Брюки Пэдди сочетались с очень дырявыми носками, открывающими участки волосатых ног, кроссовками с шестнадцатью дырками, плоской кепкой, джинсовой рубашкой и хулиганской кожаной курткой.

Почти все в холле повернулись, чтобы посмотреть на него.

– Я по уши в долгах, да, – провозгласил он с сильным ирландским акцентом.

Он кивнул Селвину.

– Поэтому я собираюсь насладиться этой хорошенькой служанкой, чтобы забыть о своих печалях. – Он кивнул в сторону Нади, которая оказалась одета в костюм французской горничной.

Под шум аплодисментов он прошел в гостиную неверной походкой как раз в тот момент, когда Стэн прокричал голосом рыночного зазывалы, что серебряный поднос ждет потенциальных подозреваемых в убийстве.

– Началось. – Флисс прислонилась к Фоби для поддержки.

Стэн выключил громкую музыку. С мрачной торжественностью он обошел шестнадцать подозреваемых со своим серебряным подносом.

Один за другим гости взяли по запечатанному конверту и отошли в сторону, чтобы незаметно от остальных заглянуть внутрь.

Жасмин, одетая в красное платье-тунику с открытой спиной, в котором она казалась еще тоньше, прижала свою карточку к костлявой груди и направилась к двери, задержавшись рядом с Феликсом и его компанией. Она жгла его лицо взглядом, в котором застыло страдание.

– Привет, Феликс.

– Жасмин. – Он откашлялся.

– Будь осторожен, дорогой. – Она помахала у него перед носом нераскрытым конвертом, трясясь с головы до ног от ненависти. Она была так истощена, что казалось, ее кости почти гремели. – Я несколько лет жду возможности вонзить нож тебе в спину.

– Тебе придется встать в очередь, – сухо пробормотал он.

– Я тоже так думаю. – Огненный взгляд Жасмин переместился на Фоби. – Всем известно, кто стоит вначале, верно?

Фоби посмотрела на нее с пьяной, нервной тревогой.

Подмигнув ей, Жасмин развернулась и вышла из комнаты. Белая кожа ее спины натягивалась на костях, как брезент палатки на колышках.

Думая, что это было частью представления, несколько человек захлопали и радостно закричали. Зная, что это была совсем другая игра, но тем не менее наслаждаясь ею, Милли тоже восторженно захлопала и подмигнула Саскии, которая сильно побледнела и нервно наблюдала за реакцией Феликса.

Но он не обратил ни малейшего внимания на эту сцену, ободряюще улыбнулся Фоби и взял еще одну банку кока-колы. Усталый после перелета, он не пил ни капли спиртного. Это очень беспокоило Саскию. Она уже видела, как помутнели глаза у Фоби.

Фоби раскачивалась всего в двух шагах от Феликса, когда брала свой конверт. Она попыталась скрыться в маленьком кабинете.

– Почему ты избегаешь меня? – требовательно спросил Феликс.

– Я не избегаю... – Фоби резко вздохнула, – я просто обхожу гостей.

– Ты чем-то расстроена. – Он присел рядом с ней и разорвал конверт.

Фоби отвела взгляд и начала открывать свой. Очень сложный дизайн, подумала она. Этот конверт было труднее открыть, чем упаковку печенья. Она взвыла от разочарования и атаковала его зубами.

Посмотрев на карточку, Фоби обнаружила, что там ничего не написано. Она перевернула ее несколько раз и внимательно изучила, задумавшись, было ли маленькое пятнышко в уголке крестиком или туда просто попало немного пепла от сигареты.

– Мы можем отправить ее на химический анализ, если ты не уверена, – рассмеялся Феликс, наблюдая за ней.

– Мы не должны смотреть на карточки друг друга. – Она угрюмо спрятала свою карточку.

– Это довольно сложно, если ты размахиваешь ею у меня перед носом.

– Ты...

– Нет. – Феликс поцеловал ее в губы. – Мы с вами жертвы, мисс фон Дайк.

– Я всегда считала себя жертвой случая. – Фоби отодвинулась от него и взглянула на часы. Два часа и двадцать две минуты.

– У тебя жаркое свидание? – Феликс внимательно посмотрел на нее.

– М-м-м. – Фоби сглотнула, преисполненная решимости больше не думать о времени и провести с ним эти два часа так, как она провела последние две недели – в трусливом притворстве, что все хорошо. Она уже была достаточно пьяна, чтобы попытаться это сделать.

– И с кем у тебя это жаркое свидание? – сухо спросил он.

– С владельцем нью-йоркского ночного клуба по имени Тесс Тикл.

– Тостерон, – рассмеялся он. – Я так люблю тебя, когда ты расстроена.

– Я тебя просто люблю, – сказала Фоби.

Феликс замер.

– Ты действительно так думаешь?

– Думаю что? – Она протянула руку и потрогала ткань оксфордских брюк Феликса.

– То, что ты сейчас сказала?

– Я всегда думаю то, что говорю. Спроси у меня что-нибудь – все что угодно, – и я дам тебе честный ответ.

Феликс нервно облизнул губы.

– Спроси у меня что-нибудь, – требовала она.

Он прижал пальцы к губам, не отрывая от нее взгляда.

– Спроси меня, Феликс, – умоляла Фоби, чувствуя, как колотится ее несчастное сердце.

– Все что угодно?

– Да, – прошептала она, отводя взгляд в сторону, уверенная, что сейчас разрыдается.

– Ты согласна жить со мной?

– Что?

– Ты будешь жить со мной? – Он прикоснулся к краю ее платья и улыбнулся. – В болезни и здравии, в бедности, в Лондоне и в грехе? До конца... э-э-э... наших дней?

Фоби посмотрела на него в немом оцепенении.

– Это предложение? – прохрипела она, чувствуя, как у нее закружилась голова и разбежались мысли. – Потому что если это предложение, то ты должен снять свою шляпу.

– Я не верю в брак. – Феликс перевернул шляпу трясущимися от волнения пальцами. – Я думаю, что никогда в него не верил.

– Я тоже, – нервно сказала Фоби. – Мне никогда не шел белый цвет – я выгляжу в нем слишком невзрачно. Кроме того, я бы не знала, что мне делать с тремя тостерами и набором соусников, соковыжималок и блюд для пудинга.

– Я говорю серьезно. – Феликс смотрел на нее не отрываясь. – Я никогда не хотел жениться так, как я хочу жить с тобой. Раньше я всегда все разрушал – я чувствовал, что меня загнали в угол, и мучился как в аду. Сейчас все совершенно по-другому, и это пугает меня.

Фоби закусила губу:

– Меня тоже.

– Тогда живи со мной. Мы будем бояться вместе.

Больше всего на свете желая сказать «да», она отвела взгляд и закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.

– Я ужасная неряха в домашних делах.

– Знаю. Я тоже.

– Я не умею готовить.

– И я тоже.

– Я сушу свои трусики на батарее.

Придвинувшись к Фоби, Феликс очень нежно поцеловал ее в шею.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Он опустился к ее плечу, целуя ее более страстно, его рука проскользнула под платье, пальцы задержались на подвязках чулок.

Фоби отпрянула, испуганная тем, что ему хватало всего несколько секунд, чтобы она почти потеряла сознание от возбуждения.

– Я кое-что должна тебе сказать, – выдавила она, прижимаясь к толстой оконной раме и неподвижно глядя на дверь.

– Да? – Феликс отодвинулся и с раздражением потер глаза.

Фоби взглянула на него, и ее внезапно охватил страх. Она молча смотрела на него, замечая холодное выражение его лица, беспокойный взгляд глаз, дрожащие пальцы.

Стараясь взять себя в руки, Феликс опустил подбородок и весело приподнял брови.

– Что?

В его взгляде было что-то особенное. Она не могла объяснить почему, но ей показалось, словно ее ударили по лицу. Он знал. Он уже все прекрасно знал!

Не сказав ни слова, она встала и вышла из комнаты как можно быстрее, оглушенная этой мыслью.

Добравшись до холла, она врезалась в Милли.

– Ужин готов, сестренка, – взволнованно прохрипела она. – Выглядит великолепно – множество еды для вегетарианцев. Я отправила Гоута за сумкой, так что скоро мы сможем пополнить запасы. Ты в курсе, что твое платье почти совершенно прозрачное?

Как только Фоби удалось проскочить мимо нее, она бросилась на кухню, чтобы разрыдаться на груди Жоржет. Кухня была заполнена пьяными незнакомыми людьми в одежде двадцатых годов, которые радостно поглощали еду и спиртное. Жоржет здесь не было.

Фоби выбежала в сад, вдыхая плотный, теплый воздух и наблюдая за мотыльками, пляшущими в лучах искусственного света. Темно-синее небо пересекали серебристые облака, словно полоски жира на тонких ломтиках бекона.

В тени дома у кухонной стены целовалась парочка. Когда Фоби проходила мимо, она заметила блеск рыжих волос и сияние качавшихся шоколадных медалей.

– Твои усы приклеились к моей груди, – захихикал знакомый голос.

– Без паники, – засмеялся в ответ низкий голос. – Нас этому учили. Я настоящий профессионал. Поверь мне, я сделаю все самым лучшим образом. Вот это да – они просто великолепны!

Фоби спустилась по ступенькам к лужайке, пробежала мимо еще одной целующейся пары и ворвалась в теплицу.

Гоут и его команда унесли оттуда мебель еще утром. Она съежилась на полу и прижала к глазам кулаки.

Через пять минут ее нашел Феликс.

– У тебя есть радиокомпас или что-то подобное? – взвыла она.

– Нет, я лишь следовал за тобой, – просто ответил он. – Я целую вечность стоял снаружи, размышляя, стоит мне входить или нет.

– Ты потерял свою шляпу. – Фоби украдкой покосилась на него в сумраке.

– Шляпу, сердце. Какая разница? Кто-то сорвал ее у меня с головы в холле. Они довольно сильно разбушевались. – Феликс опустился на пол рядом с ней. Его лицо оставалось в тени.

– Дилан целуется с Флисс перед кухней.

– Знаю, я их видел. Селвин обнимается с Надей в саду.

– Это были Селвин и Надя?

– Да. Я что-то сомневаюсь, что он будет платить. Когда дело дойдет до убийства, все будут невероятно пьяны, – нервно продолжил он. – Здесь начнется кровавая резня, и никто... Черт, Фоби! Что здесь происходит?

– Сядь, Феликс. – Она прижала кулаки ко лбу.

Он сел так близко, что они прижимались друг к другу всем телом от плеча до лодыжки. Она ощущала, как бьется его сердце, как поднимается и опускается грудь, как дрожит его тело.

– Я по-настоящему люблю тебя. – Она с силой давила на лоб костяшками пальцев. – Поверь мне, я люблю тебя больше всего на свете. Я сошла с ума. Полностью потеряла рассудок.

Улыбаясь от облегчения, Феликс прижался губами к ее шее.

– Но через два часа я должна сделать самую большую глупость в своей жизни.

– Нет, – прошептал он. – Нет, Фоби.

– Ты знаешь, что происходит, да? – Она уставилась невидящим взглядом на покрытую плесенью стеклянную крышу.

– До меня дошли слухи...

– Это правда.

Он медленно отодвинулся от нее и несколько секунд сидел молча, подтянув колени к подбородку.

– Я так и думал.

– Ты знал? – Фоби повернулась к нему, рассматривая темный профиль, прямой нос, напряженную челюсть.

– Вся эта ложь, – Феликс повернулся к ней, – и то, что ты так много знала обо мне. Потом ты очень смутно говорила о твоих отношениях с Саскией. Я обо всем догадался в Штатах.

– И ты все равно приехал?

– Я люблю тебя, Фоби. Знаю, это настоящее безумие, но я доверяю тебе.

– Клянусь Богом, тебе не стоит этого делать.

– Я не верю, что ты так поступишь. – Он прикоснулся пальцем к ее лицу и обвел его по контуру. – Мне наплевать, почему ты решила познакомиться со мной, кто попросил тебя это сделать или что ты обо мне знаешь. Я расскажу тебе все, ты это знаешь. Я не думаю, что ты это сделаешь.

– Вернись сегодня в Лондон, Феликс, – попросила она.

– Нет.

– Пожалуйста!

– Нет, я никуда не убегу. – Его пальцы коснулись ее лба и переместились к щеке. – Ты – одна из немногих людей в моей жизни, в которых я верю достаточно сильно, чтобы не убежать от них. Я знаю, что ты не сможешь сделать это для нее, если ты меня любишь.

– Мы можем притвориться, – в отчаянии прохрипела Фоби. – Ради Саскии.

Феликс вновь прижался подбородком к коленям и замолчал. На лужайке перед теплицей расположились несколько девушек, чтобы покурить травку и обсудить своих любовников. Одна из них залилась визгливым смехом, когда они начали сравнивать размеры и пропорции.

– Это уже не игра, – наконец сказал Феликс чуть слышным голосом. – Если ты любишь меня, ты этого не сделаешь. Все очень просто. Ты это знаешь.

Он провел дрожащей рукой по волосам, поднялся и ушел.

Фоби смотрела, как по лужайке двигалась его тень.

Расхаживая по дому, как исполнительница главной роли в представлении, Саския считала минуты до полуночи. Она играла так, словно от этого зависела ее жизнь, наслаждаясь своей ролью мстительницы, высоко держала голову перед приятелями Феликса. Ей было очень легко изображать баронессу Би Ривз, сумасшедшую писательницу детективов, которая таила злобу на всех своих бывших мужей. Намного труднее было бродить по дому и не сорваться, думая об отсутствии Феликса и Фоби.

Этим вечером Саския в первый раз увидела их вместе и почувствовала себя так, словно ее столкнули с небоскреба.

Теперь она знала, что Дилан был прав. Она испытывала такую боль, ревность, зависть и злобу, что хотелось стучать кулаками в стены, бить ногами в двери, кричать во все горло. А еще ее трясло от страха, потому что она увидела, насколько сильным было взаимное притяжение между ними, о котором предупреждал Дилан, и это навсегда уничтожило ее наивные мечты и надежды вернуть любовь Феликса.

42

За пять минут до полуночи Дилан и Флисс, вышли из сада, привели в порядок свою одежду и бросились всех предупреждать, что скоро погаснет свет.

– Я собираюсь объявить имя человека, который унаследует мое состояние, ровно в полночь! – провозгласила Флисс и заметалась по дому, задувая свечи. – Кажется, надвигается буря.

– А, старый охотничий кинжал моего дедушки! – Флисс посмотрела на бутафорский нож, лежавший на обеденном столе, который им предстояло вернуть в театр. – А он что здесь делает?

– Я думаю, она приняла ЛДС, – пробормотал один художник, друг Флисс по ателье в Камдене.

Почти все гости давно перестали играть свои роли и начали веселиться, поэтому им пришлось срочно входить в образ. Манго, потерявший теннисную ракетку, которой он собирался обороняться в том случае, если он окажется жертвой, лихорадочно разыскивал ее.

Селвин поправил накрахмаленный чепец Нади и коварно улыбнулся.

– Помнишь, кто ты такая?

– Кажется, Диззи Окел, полоумная служанка. А ты?

– Перегрин Фитцакоффин, испорченный старший сын леди Эвтаназии, лишенный наследства.

– Не могу вспомнить, я убийца или нет?

– На всякий случай лучше кого-нибудь отправить на тот свет. Так будет безопаснее.

Опустив на кончик носа темные очки, Айен затрясся от бешенства и бросил на Селвина взгляд, полный ненависти.

Пока Милли, сделав глоток пива «Стронгбоу», отряхивала от пыли широкое пончо Гоута, Пэдди, который казался единственным человеком, играющим свою роль всю ночь, хлопал Гоута по спине.

– Где Фоби и Феликс? – спросила Флисс Дилана за минуту до полуночи. – Все остальные здесь. Я не видела их несколько часов.

– Вот Фоби. – Дилан кивнул в сторону двери.

Посмотрев на нее, он внезапно почувствовал, как понизилась его температура, а вены превратились в замерзшие трубки. Он с отчаянием начал искать взглядом Феликса.

– Я собираюсь начать. – Флисс взглянула на часы. – Пора. Всем внимание! Друзья, родственники, бывшие и нынешние любовники, враги и прислуга. – Она широко улыбнулась Жоржет. – Как вы догадываетесь, я собрала вас здесь, потому что решила в своем преклонном возрасте... Проклятье!

Все погрузились в полный мрак намного раньше, чем она рассчитывала.

Началось столпотворение. Кто-то смеялся, кто-то кричал, кто-то воспользовался темнотой для ласк, но большинство бросилось бежать, спотыкаясь о мебель, бутылки...

На своем посту Стэн зажег сигарету и вытянул ноги, наслаждаясь пятиминутным отдыхом. Он решил, что вполне может включить свет и через десять минут.

Когда свет погас, Фоби стояла у лестницы. Она крепко схватилась за перила и решила не двигаться с места. Но какой-то пьяный споткнулся о нижнюю ступеньку и сбил ее с ног. Кто-то другой тяжело наступил на ее руку и вылил ей на спину свой напиток.

Она добралась до стены и поползала вдоль нее, пока хохочущих, кричащих и распростертых на полу людей не стало меньше. Когда она протянула руку, чтобы опереться о стену и встать, ее ладонь коснулась обитой сукном двери, которая вела к лестнице черного хода. Выпрямившись с большим трудом, она отряхнула с себя пыль и прошла за дверь. В дальнем конце коридора слышались голоса и смех людей, находившихся на кухне. Рядом с ней никого не было. Вокруг стояла полная тьма. Держась за стену для опоры, Фоби внезапно почувствовала нелепый страх и желание расплакаться, словно она опять была робкой десятилетней девочкой, с которой вновь сыграли злую шутку сестры Ситон.

Повернув налево, Фоби нащупала перила лестницы черного хода. Очень осторожно она поставила ногу на нижнюю ступеньку и медленно поднялась к первой площадке, прислушиваясь к бульканью горячей воды в трубах. Маленькое окошко пропускало слабый луч света. Посмотрев вниз, Фоби заметила, что у нее тряслись руки, а большое янтарное кольцо, которое Феликс надел ей на палец, трепетало, как светлячок.

Внезапно она услышала, как обитая сукном дверь со скрипом открылась и вновь захлопнулась за ее спиной, впустив на мгновение громкий смех и крики из гостиной. Затем кто-то начал подниматься по ступенькам, намного увереннее, чем это делала она.

Стараясь не шуметь, Фоби сняла туфли и торопливо пошла по узкому коридору ко второму лестничному пролету. Задержалась у двери, которая вела на главную площадку, и услышала за ней протяжный голос Селвина, говорившего: «Иди сюда, моя маленькая служанка», сопровождаемый вскриками и хихиканьем.

Помолившись, чтобы ее преследователь подумал, что она ушла через эту дверь, Фоби открыла ее и побежала вверх по ступенькам, с ужасом прислушиваясь, как некоторые из них скрипели у нее под ногами, словно деревья во время бури.

Теперь медленные и уверенные шаги доносились с первой лестничной площадки.

Фоби снова двинулась вперед, но застыла на месте, когда шаги за спиной стихли. Ее сердце неистово колотилось, она часто дышала, обливаясь холодным потом.

Это нелепо, твердо сказала она себе. Это всего лишь игра. Небольшое развлечение. Но когда заскрипели ступеньки второго пролета лестницы, она чуть не вскрикнула. На этом этаже находились чердачные помещения, в некоторых из них был недостаточно надежный пол. Фоби хорошо это знала, потому что она пряталась здесь бесчисленное количество раз, чтобы поплакать или избежать постоянных насмешек сестер Ситон. Она пошла на ощупь вдоль стены и поднялась еще на пару ступенек, прежде чем проскользнуть в комнату по правой стороне. У противоположной стены нащупала дверь в другую маленькую комнату, которая наверняка когда-то принадлежала бедному слуге.