Текст книги "Поцелуй навылет "

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)

– Знаю-знаю! – Пирс встал, с ужасом думая о том, что ему предстоит. Отпрянув от сигаретного дыма, он снова посмотрел на часы и вздохнул.

– У тебя запланирована встреча с Топаз на девять часов? – Портия взглянула на него. – Можешь позвонить отсюда и подтвердить ее, если хочешь.

– Не вижу смысла продолжать этот разговор. – Он взял пальто и ключи, бросив на нее пренебрежительный взгляд. – Я позвоню тебе завтра. Надеюсь застать тебя в другом настроении.

– Не стоит беспокоиться. – Портия смотрела, как он идет к двери. – Я занята весь день. Возможно, я смогу принять твой телефонный звонок в три часа дня. В это время обычно звонят мои остальные любовники.

– Что? – Пирс повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Ты больше не являешься единственным агентом моего сердца, дорогой. – Она потушила сигарету и улыбнулась.

– Ты встречаешься с кем-то еще?

– Не-е-ет, не совсем, – протянула Портия. – Но я подумаю, что будет справедливо предупредить тебя о том, что я ищу альтернативное представительство.

В первый раз с момента их знакомства Пирс расхохотался. Громкий, сердечный смех совсем не подходил к его характеру. Его зеленые глаза ярко блестели от восхищения, тонкие аристократические губы разошлись, обнажая все зубы, пломбы и розовый язык. Он прижал к животу пальто, переживая последний приступ бурного веселья, и с изумлением посмотрел на нее. Взгляд умных, глаз увлажнился.

– Ты, – он старался подавить смех и вновь говорить спокойно, – ты можешь быть такой же холодной и расчетливой, как и я, правда? Я бы никогда не поверил в это.

– Да. – Портия почесала подбородок и посмотрела на него с легким смущением.

– Мне это нравится. – Он задумчиво кивнул. – Боже, я этим восхищен.

– Спасибо. – Портия сглотнула, думая о том, что именно она сейчас сделала.

– Разумеется, лучше купить себе другого любовника, который сделает тебя счастливой. – Он пожал плечами, протягивая руку к замку на двери. – Кроме того, меня вряд ли можно назвать исключительным, правда?

Портия слабо улыбнулась.

– Но ты еще примешь меня в восемь вечера, как было назначено?

– Конечно.

– Я позвоню тебе на этой неделе. Пообедаем вместе. – Как всегда, он не попрощался.

35

В этот вечер Фоби отправилась в квартиру Дэна, имея в запасе много времени.

Через полчаса она сидела у могильной плиты на кладбище, стуча зубами от холода. Волосы намокли от моросящего дождя.

Через час она все еще сидела у могильной плиты, закрыв лицо руками. Она не заметила, что моросящий дождь усилился и превратился в настоящий ливень. Ее одежда насквозь промокла.

Фоби просидела еще полчаса, наблюдая, как небо у горизонта из металлически-серого превращалось в черное, а на улицах зажигались фонари, похожие на зрелые апельсины. Она знала, что совершила один из самых трусливых поступков.

В квартире, расположенной на третьем этаже, света не было.

Она зашла очень тихо. За дверью квартиры номер 1 играла музыка из «Панорамы», у порога стояло несколько ящиков, набитых упаковочной бумагой. Запах свежей краски стал еще сильнее.

Фоби поднялась по лестнице. Когда она зашла в квартиру, у нее чуть не разорвалось сердце. Очевидно, в ее отсутствие кто-то решил устроить здесь любовное гнездышко.

Он даже застелил кровать, подумала Фоби, посмотрев на жесткое белое полотно и большие взбитые подушки.

На новом столе лежали бесплатные журналы, инструкции к некоторым электронным приборам, справочник «Желтые страницы» и большой красный конверт. Увидев на нем свое имя, написанное мелким острым почерком Дэна, Фоби подавила всхлип.

На поздравительной открытке оказался пейзаж, составленный из металлических частей, струн и наждачной бумаги. Очень по-мужски и очень в стиле Дэна. Когда Фоби открыла ее, оттуда выпал небольшой конверт из бюро путешествий. Наклонившись, чтобы поднять его, она прочитала привычное сокращенное сообщение, оставленное на открытке.

Ф

С днем рождения

Д

х

Внутри бумажного конверта оказалось два билета первого класса на самолет во Флоренцию. Они были датированы выходными днями августовского праздника.

Фоби засунула их назад в конверт и бросила его на стол без малейшего сожаления. Она чувствовала возмущение и злость.

Перевернув конверт, Фоби зачеркнула свое имя и написала над ним имя Дэна. Затем она положила туда ключи от квартиры и задержалась, высунув язык, чтобы лизнуть клейкую поверхность, и размышляя, стоит ли ей оставить записку. Ей хотелось написать большой, залитый слезами роман о том, как она его когда-то любила и какой виноватой и несчастной она себя сейчас чувствовала. Она хотела сказать ему, что все произошло только по ее вине. Что она никогда не была любовницей в материальном смысле, никогда не хотела отдельной квартиры, выходных в Италии, цветов, приглушенных телефонных разговоров и золотого браслета, чтобы в одиночестве смотреть на него во время рождественских праздников. Фоби не была достаточно сильной для этого. В ее жизни не было места для неполных отношений.

Фоби старалась поддерживать контакт со всеми своими бывшими парнями. Случалось, что в отдельные пьяные моменты между ними вспыхивало желание и так же быстро проходило. Перспектива оборвать все связи казалась ужасной, но в ситуации с Дэном другого выбора у нее нет. Он был настойчив, как коммивояжер, нечувствителен к ударам, как груша для бокса, и неутомим, как терьер, который не перестанет сжимать зубы и трясти головой, пока его не оттащат. Эти качества сделали его лучшим в своей профессии, он мчался по жизни в водовороте энергии, который нес его от одной победы к другой. Дэну были чужды сомнения и неуверенность, из-за которых остальные теряли сон. Фоби всегда восхищалась его неустанным, бесконечным оптимизмом и недостатком моральной этики, но она знала, что он никогда не отпустит ее по своей воле, придумывая один предлог за другим. Он будет держаться за нее из принципа.

Единственный способ избавиться от Дэна, подумала она, состоял в том, чтобы сделать то же самое, что сделал Феликс с Саскией, Жасмин и многими другими. Ранить его сильнее, чем он был способен ранить ее.

Она склонилась над открыткой и начала грызть кончик ручки, перечитывая краткие слова, лишенные тепла.

Ф

С днем рождения

Д

х

Фоби закусила губу начала изменять запись, замечая, что слова расплываются у нее перед глазами.

Фоби больше не любит тебя. Спасибо за поздравление.

С днем рождения, она замечательно его провела, но она не поедет во Флоренцию.

Даже не пытайся звонить ей. Никогда. Она просто повесит трубку. Ты ей больше не нужен. Она невероятно счастлива с Феликсом, который занимается любовью лучше всех и не храпит. У него нет неприятного запаха изо рта и ему не нужно бежать к жене сразу после секса.

Желаю удачно провести жизнь.

P. S. Мне не понравился ковер.

х

Засунув открытку в красный конверт вместе с ключами, она оставила его на столе и вышла из квартиры раньше, чем успела еще раз подумать о том, что сделала.

На следующее утро Фоби разбудил телефонный звонок.

– Это твоя сестра, – выдохнула Милли. – Возможно, ты возненавидишь меня за это, но прошлой ночью красавчик Феликс снова взялся за старое.

– Что? – Фоби похолодела.

– Он подобрал бродячую собаку, погладил ее по головке, а потом раскрутил ее за виляющий хвост и бросил.

Фоби закрыла глаза.

– Где?

– В «Барелле». Он был вне себя от ярости. Он пришел в бар, чтобы увидеть тебя. Полагаю, ты была с Дэном?

– Нет. – Фоби прислонилась к двери на кухню. – Все кончено. Капут. Финито. Занавес упал. Осталось слишком мало сожалений, чтобы говорить о них, и слишком много слез, чтобы справиться с ними с помощью трех упаковок носовых платков.

– Фоби, я так горжусь тобой!

– Я бы тоже хотела собой гордиться, – вздохнула она. – Расскажи мне о Феликсе.

Услышанное не принесло ей облегчения. Он действовал по своему обычному сценарию. Когда Милли и Гоут вошли в бар, Феликс уже разговаривал с девушкой, которая была очень уродлива, если верить краткому описанию Милли. Когда ее глаза зажглись невероятным, восторженным поклонением, он расправился с ней так же легко, как солдат расстреливает автоматной очередью котенка.

– Он просто сошел с ума, Фоби, – закончила Милли. – Боже, он так чертовски красив, умен и забавен, что ради него стоит умереть. Но у него не все в порядке с головой.

– Нет, – с жаром сказала она. – Он лишь невероятно беспомощен и несчастен.

– Что? – Милли сардонически рассмеялась.

– Он причиняет боль людям, потому что страдает сам, – попыталась объяснить она. – Единственное, на что он может полагаться, – это полное, категорическое неприятие. Он ненормальный, да, и ему становится легче, когда он унижает других людей. Но он не рассчитывает на то, что их нервные окончания не омертвели, как у него. Он так отчаянно хочет, чтобы его любили, и он так уверен в том, что никто никогда не полюбит его, что старается убить любовь раньше, чем она умрет естественным путем.

– Фоби, – осторожно начала Милли, – ты накурилась гашиша, приняла ЛДС или что-нибудь еще?

– Нет. – Она горестно вздохнула. – Но я собиралась выпить чаю.

– Фоби, скажи мне, что тебе наплевать на Феликса Сильвиана и его сумасшедшие поступки. Это так?

– Кажется, у нас кончилось молоко.

– Ведь ты не любишь его, Фоби?

– Мне придется сходить в магазин и поискать что-нибудь со сроком годности не меньше месяца.

– Фоби, ты очень, очень сильно обожжешься. Он уничтожит тебя, сестренка.

– Я и так уничтожена.

– А Саския умрет от горя. Она просто умрет, если ты так с ней поступишь.

Фоби не смогла ответить.

– Я начинаю думать, что тебе было бы лучше остаться с Дэном.

– Спасибо, Милл.

Флисс пришлось вызвать из студии, чтобы рассказать ей о самоубийственной вечеринке, которую сегодня устраивала Фоби. Разговаривая по телефону, она была очень краткой.

– Я занята, Фоби, – рассеянно пробормотала она. В трубке слышалась громкая музыка.

– Сегодня вечером к нам придут Феликс и Дилан.

– Как мило, – прошипела Флисс. – Если ты хочешь попросить у меня в долг двадцать фунтов на джин и закуски, то тебе не повезло. Я надеюсь, что ты не собираешься взять мою бутылку французского красного, которая стояла открытой всю неделю?

– Мне нужно, чтобы ты пришла, – со слезами в голосе сказала она. – Пожалуйста.

– Я буду работать всю ночь.

– Пожалуйста, Флисс, – всхлипывала Фоби. – Ты нужна мне. Почему ты так ужасно себя ведешь?

– Если ты не догадываешься, тогда ты, очевидно, ни разу не открывала свои большие зеленые глаза в тех немногих случаях, когда ты показывалась дома.

– Послушай, я знаю, что дома жуткий беспорядок, но сегодня я все уберу, обещаю. Просто вернись вечером домой на пару часов.

– Фоби, меня совершенно не волнует тот факт, что сейчас я вижу на полу только твой хлам вместо ковра и что каждый раз, когда мне нужна кружка для чая, я должна идти в твою чертову спальню, чтобы найти там хотя бы одну, в которой растет как минимум плесень.

– Нет, ты это говоришь не серьезно, – тонким голосом сказала Фоби.

– Ладно, я немного преувеличила, – мрачно призналась Флисс. – Но что на самом деле выводит меня из себя, так это твоя чокнутая сестра, расхаживающая по нашей квартире со своим ненормальным приятелем, которая съедает все мои продукты и крадет мою одежду. А еще тот факт, что я отвечаю на звонки твоих друзей, выслушиваю болтовню твоей матери, имею дело с твоими заемщиками и женатым любовником, а также являюсь советчицей для чертовой Саскии! Я хочу иметь собственную жизнь, Фоби, пусть скучную и бедную событиями по сравнению с твоей бурной, отчаянной, увлекательной жизнью.

– Моя жизнь совсем не такая веселая, Флисс, – сквозь сжатые зубы пробормотала Фоби, едва сдерживая слезы. – Прямо сейчас я бы охотно с кем-нибудь поменялась.

В полном отчаянии и начавшейся панике она решилась на грязную игру.

– Если ты придешь, то сможешь расспросить Феликса о Манго.

– Мне это не нужно, – холодно сказала Флисс. – Что-нибудь еще?

Фоби закрыла глаза и пошла напролом.

– Ладно, – пробормотала она. – Вчера вечером я бросила Дэна, а моя сестра только что сказала мне, что Феликс приблизительно в это время вернулся к своей любимой игре в одном из центральных баров Лондона, потому что он думал, что на самом деле я трахалась с Дэном. Саския убьет меня за это, если сумеет найти меня раньше, чем я сама себя убью. Ты ужасно нравишься Дилану. Феликс, несмотря ни на что, ужасно нравится мне. И я сожгу все твои наброски, заметки для вечеринки, если ты не появишься здесь к восьми.

Флисс взлетела вверх по ступенькам через полчаса.

– О, Фоби... – Флисс бросилась к ней и крепко обняла. – Прости меня за то, что я была такой стервой.

– Нет, это я стерва, – рыдала она. – Ты молоток.

– По пальцам, хочешь сказать, – засмеялась Флисс. – Просто сейчас у меня ужасный стресс. Я приготовлю нам чаю.

Она взяла с сушилки кастрюлю, наполнила ее водой и понесла к плите. Поставив шипящую кастрюлю на горячую поверхность, она неловко пробормотала:

– Я действительно нравлюсь Дилану Эбботу? – Рыжие локоны упали на румяные щеки.

– Очень.

– Но он не особенно интересный, да?

– Он очень милый, – с негодованием взвыла Фоби.

– Ладно. – Флисс взяла с сушилки две кружки и начала хлопать дверцами буфета, занятая поисками пакетиков чая. – Тогда мы должны потрясающе выглядеть. Можно, я возьму платье от Готье?

– Тогда я возьму туфли на ленточках.

Выпрямившись, Флисс ухмыльнулась, а потом озабочено закусила губу.

– Тебе же на самом деле не нравится Феликс, правда? После всего, что он сделал с Саскией?

Фоби мыла блюдце в третий раз, фактически оттирая рисунок своими руками в резиновых перчатках.

– Нет, – солгала она. – Я только хотела, чтобы ты как можно быстрее вернулась и отчитала меня.

– У тебя прекрасно получилось, – рассмеялась Флисс. – Боже, тебе нужно было слышать, что Саския твердила о тебе и Феликсе всю эту неделю. Она лезла на стены, как верхолаз, принявший наркотики. Если ты не пройдешь через это, у нее крыша поедет, и она никогда не оправится.

– Что у нее поедет? – Фоби вылавливала в мыльной пене ножи.

– Ну, крыша. То есть она сойдет с ума. Есть такое выражение.

– Ax, это. – Фоби атаковала ножи щеткой. – Знаешь, у меня такое чувство, что сегодня вечером крыша поедет у Феликса.

Одетая в одно из легких, устрично-розовых платьев Портии, Фоби так тряслась, что Флисс заставила ее выпить большой бокал бренди до прихода Феликса и Дилана.

– Спасибо за уборку, – благодарно сказала она между глотками.

– У меня не было другого выбора, – ухмыльнулась Флисс. – Ты была в таком состоянии, что легко перевернула бы машину. У тебя месячные?

– Нет, надо мной висит проклятье, – улыбнулась Фоби, стуча зубами от волнения. Она с ужасом думала о том, что Феликс может вообще не прийти, или что сразу перейдет к тактике под названием «Я бы не плюнул в твою сторону, даже если бы ты горела».

– Ты действительно думаешь, что он собирается опередить тебя? Начать свою игру первым?

Она пожала плечами.

– Понятия не имею, что он сделает. У меня такое чувство, что ничего хорошего ждать не придется.

Феликс появился точно в назначенное время с огромной коробкой, которую он держал перед собой, словно дымовую шашку. Распространяя вокруг себя терпкий аромат лосьона после бритья, он выглядел невыразимо красивым, одетый в зеленый костюм великолепного покроя, под которым была шелковая белая рубашка и подтяжки кофейного цвета. Его недавно вымытые волосы сияли чистотой, а синие глаза искрились злостью.

Фоби мгновенно поняла, что его отношение к ней совершенно поменялось. Внешне он излучал вежливое, почтительное, мягкое английское обаяние, но ей казалось, будто при этом он держал за спиной нож, выжидая момент, чтобы совершить внезапное нападение. Она почти слышала его напряжение.

– С днем рождения. – Он крепко поцеловал ее в щеку и всучил коробку. – Ты прекрасно выглядишь, дорогая.

Несмотря на широкую, обаятельную улыбку, его голос холодил.

Фоби держала коробку, в которой что-то тревожно шевелилось. Один угол был очень мокрым.

– Ты тоже неплохо выглядишь.

Но Феликс, похожий на ягуара в клетке во время кормежки, уже повернулся к Флисс, сияя такой же широкой улыбкой.

– Привет! Ты, наверное, Джесс. Дилан ушел за выпивкой, он будет здесь через минуту. Классное платье.

– Спасибо. Привет... – Флисс неловко сглотнула и робко провела влажными ладонями по своему платью от Готье, сраженная наповал его бесконечной сексуальностью. Его присутствие было подобно лесному пожару.

Он небрежно осмотрел квартиру.

– Мы не особенно хозяйственные, – извинилась Флисс, залившись краской с головы до ног. Стоя позади него, пока он продолжал смотреть по сторонам, она взглянула на Фоби и беззвучно произнесла:

– Он так великолепен.

Фоби многозначительно расширила глаза, но Флисс вновь уставилась на Феликса. Ее веснушчатое лицо порозовело от неприкрытого восхищения его красотой.

– Я как-нибудь приведу сюда Пирса. – Феликс приподнял бровь, заметив увешанную трусами батарею. – Ему здесь понравится.

Он повернулся к Фоби, впиваясь в нее взглядом.

– Пирс – это твой агент, да? – Она до сих пор сжимала коробку.

– Какая у тебя прекрасная память, дорогая. – Он снова послал ей божественную улыбку, но его тон был уничтожающим, а взгляд крайне недружелюбным.

– Как прошел твой вчерашний обед? – Фоби неловко откашлялась, решив не поддаваться его провокациям.

– О, ты знаешь – нож, вилка, тарелка, еда... Как обычно, – беззаботно ответил он.

Флисс рассмеялась, не замечая, что Феликс продолжал буравить Фоби глазами, словно он прижимал к ее виску пистолет.

Когда он опять повернулся к Флисс, его взгляд упал на коричневый пуф с разорванной обивкой.

– Скажите, здесь можно сидеть или вы держите слона, страдающего глистами?

– Всем привет! – В дверях появился Дилан. – Прощу прощения, никак не мог найти магазин. Я принес шампанское.

Он зашел, сжимая в руках по бутылке «Боллинджера», с растрепанными волосами и вывернутым наизнанку воротничком. Он поцеловал Фоби в обе щеки.

– С днем рождения, дорогая! Ты еще не открыла свой подарок.

Фоби посмотрела на свою вздрагивающую коробку. Она продолжала крепко держаться за нее для поддержки, так напуганная внезапной переменой отношения Феликса, что совсем забыла об ее беспокойном присутствии.

– Кажется, он открывается сам, – удивленно заметила она. Маленькая розовая мордочка разорвала бумагу.

– Привет, Флисс, – робко добавил Дилан, едва взглянув на подругу Фоби.

– Привет. Тогда открой его, Фоби. – Флисс смущенно металась по квартире, передвигая тарелки с чипсами на несколько жизненно важных дюймов. Затем она бросилась к магнитофону, чтобы поставить диск, как было запланировано. Она даже не взглянула на Дилана, остро осознавая его восхищение и отчаянно боясь разрушить его предубеждение каким-нибудь глупым поступком.

Коробка угрожала вырваться у нее из рук. Фоби поставила ее на пол, и розовая мордочка быстро исчезла с взволнованным, рассерженным лаем.

– Точно такие звуки издает утром мой брат, – пробормотал Феликс, мельком заглядывая в спальню Фоби. О, моя любимая песня. Как мило, что ты это знаешь.

Застыв от его жгучего сарказма, Фоби разорвала бумагу, помогая тому существу, которое сидело внутри.

Пока в песне «На распутье» рассказывалось о ночи любви, проведенной в номере дешевой гостиницы, она открыла крышку коробки и задохнулась от удивления. На нее недоверчиво смотрели два карих глаза. Затем весело поднялись уши, одно белое и одно коричневое. Маленький толстый хвостик восторженно колотился о стенку коробки. Фоби рассмеялась с восхищенным изумлением и осторожно протянула руку.

Розовый язык размером с почтовую марку лизнул ее пальцы, а хвостик задвигался еще быстрее, отчего все маленькое, пятнистое тельце начало дрожать и извиваться.

– Что там? – Флисс наклонилась к открытой коробке.

– Щенок, – со слезами на глазах рассмеялась Фоби. – Джек-рассел-терьер.

Она взяла на руки маленький комочек. На шее у щенка была широкая розовая ленточка, такая большая, что он казался похожим на ребенка, которому в шутку повязали взрослый галстук.

– Он совсем как Рэббит. – Фоби счастливо посмотрела на Феликса и позволила щенку облизать ее подбородок и обнюхать рот. – Спасибо. Он просто великолепен. Огромное спасибо.

Фоби рассмеялась, когда щенок попытался укусить ее занос.

На мгновение стальной взгляд Феликса угрожал смягчиться, когда он увидел, как Фоби зарылась лицом в шерсть непоседливого комочка. Но он лишь чуть приподнял голову и засиял широкой искусственной улыбкой модели.

– Рад, что он тебе понравился, – кратко ответил он. – А теперь мы можем что-нибудь выпить?

Дилан неуклюже откашлялся.

– Я открою одну из них. – Он покачал бутылками шампанского и скрылся на кухне.

Фоби опустила беспокойного щенка на пол, где он немедленно присел и обильно помочился на ковер хозяина квартиры, прежде чем спрятаться за диваном, как водитель автомобиля, покидающий место аварии.

– Он болен? – Фоби обеспокоенно последовала за щенком.

– Укачало в машине, – пробормотал Феликс. – Поверь мне, ты бы тоже себя так чувствовала, если бы Дилан целых двадцать минут вез тебя на предельной скорости.

Смех Флисс превратился в нервный кашель, когда она увидела холодное выражение его лица.

– Его тошнит, – озабоченно заметила Фоби.

– Боюсь, в этом виноват Манго. – Феликс зажег сигарету «Честерфилд». – Он дрессировал его несколько дней. Обычно его тоже тошнит за диваном.

– Он и на ковер писает? – Фоби взглянула на него через плечо.

– М-м-м, но обычно он его поднимает.

– Я... э-э-э... я помогу Дилану найти бокалы! – Флисс бросилась на кухню.

Феликс и Фоби молча смотрели друг на друга.

– Вчера я очень разозлился, – сказал Феликс без всякого выражения на лице. – Я зашел в бар, чтобы увидеть тебя, но тебя там не было. Тогда я напился.

– Я знаю, – пробормотала она.

– Знаешь?

– Там была моя сестра.

Феликс ничего не сказал.

На кухне Дилан и Флисс пытались продлить бессодержательный разговор. Дилан медлил возвращаться потому, что хотел остаться с Флисс наедине, а Флисс задерживалась, чтобы дать Фоби и Феликсу возможность побыть одним. Она до сих пор избегала смотреть Дилану в глаза.

– Я слышал, что ты скульптор? – Дилан шумно откашлялся, снимая проволоку с пробки бутылки.

– М-м-м... – Флисс нервно скрылась за дверцей холодильника, разыскивая сельдерей, и внезапно обнаружила, что она не может сказать ни слова о своей работе, хотя обычно она могла рассуждать на эту тему бесконечно, нагоняя на всех скуку.

Из звукоусилителей, расположенных в гостиной, раздавалась веселая музыка.

Фоби вступила в схватку с Феликсом, который находился в самом взрывоопасном состоянии.

– Хочешь узнать, почему я вчера разозлился? – прошептал он, трясясь от злобы. – Полагаю, тебе уже и так все известно. Уверен, что твоя маленькая сестра все тебе рассказала, когда ты вернулась от своего женатого любовника. Ты проклятая шлюха, Фоби.

– Феликс, я...

– Ты обхватываешь своими длинными ногами любого, у кого есть позолоченная карта, да?

– Подожди мину...

– Дэн был очень краток по телефону, правда? – оборвал ее Феликс еле слышным голосом. – Я полагаю, в этот момент вы трахались?

– О чем ты говоришь? – Фоби ошеломленно заморгала.

– Значит, он не сказал, что я звонил? – Феликс приподнял голову. – Кажется, он был немного рассеян.

– Вчера вечером ты позвонил в квартиру? – выдохнула она. – В квартиру Дэна?

– Угадала, дорогая. – Он потянулся за сигаретой. – Ты не настолько глупа. Ты сама дала мне номер, помнишь?

– О боже. – Фоби закрыла лицо руками. Видимо, Феликс позвонил, когда Дэн ждал ее в квартире, и решил, что они были там вместе. А Дэн бросился к телефону, думая, что звонила она.

– О боже. Я все испортила, – простонала она в ладони.

– Нет, Фоби, – прошипел Феликс. – Ты всего лишь трахалась с Дэном. Полагаю, мне нужно подождать лет десять и жениться на ком-нибудь другом, чтобы ты обратила на меня внимание, так? Я хочу, чтобы ты знала, – выдохнул Феликс, заставляя Фоби убрать руки от лица и посмотреть на него, – что я пришел сюда только из-за Дилана, которому так чертовски сильно понравилась твоя подружка, что он умолял меня об этом весь день. Я пришел, чтобы он оставил меня в покое.

– Феликс... – Фоби моргнула, чтобы его красивое лицо перестало расплываться у нее перед глазами.

– Даже не думай делать большие глаза и разыгрывать передо мной растерянность. – Он отвернулся. – «Между мной и Дэном все кончено, Феликс». «Я не хочу быть любовницей, Феликс». Ты так двулична, что я удивлен, как ты можешь смотреть прямо!

Он посмотрел в сторону кухни, и его голос из стального сделался дружелюбным и добродушным, когда он крикнул остальным:

– Что там с шампанским, Дилдо?

Фоби прислонилась к дивану, пораженная тем, что он мог говорить так радостно и бодро.

– Думаю, черт возьми. – Рассмеявшись, появился Дилан с бутылкой шампанского и четырьмя бокалами в сопровождении Флисс, которая несла поднос с закусками. В волосах у нее запутались крошки сыра, а из-под ремешка часов выглядывал лист сельдерея.

– Выглядит великолепно, дорогая. – Феликс ухмыльнулся ей и опустился на диван.

Флисс покраснела, поставив поднос на кофейный столик. Она обнаружила, что чрезвычайно робела в его присутствии.

Фоби, которая стояла спиной к остальным, незаметно вытерла слезы и подумала, убежать ли ей прочь или остаться и продолжить битву.

В этот момент Феликс протянул руку и заставил ее сесть к нему на колени. Нежно обняв ее, он положил подбородок ей на плечо.

– Я собираюсь покормить эту прекрасную маленькую птичку, – рассмеялся он, потянувшись за чипсами.

Фоби, зажатая в его объятиях, словно детеныш в сумке кенгуру, не могла решить, что за спектакль он собрался разыграть.

– Съешь немного чипсов, дорогая, – выдохнул он ей на ухо, держа угощение в дюйме от ее рта и запечатлев долгий поцелуй на ее плече. – А я пока полакомлюсь тобой.

Дилан, старавшийся распределить шампанское в четырех разных бокалах, взглянул на Фоби и внезапно заметил выражение ее глаз. Через секунду снизу послышался яростный лай, и щенок, с которого капало шампанское, выскочил из-под кофейного столика.

– Я знаю, что ты не самый большой любитель животных, Дилдо, – засмеялся Феликс, подмигивая Флисс, – но тебе не кажется, что топить щенков – это ужасный поступок даже для тебя?

С этого момента его поведение следовало предсказуемому образцу. Если в комнате были Флисс или Дилан, он не отходил от Фоби ни на шаг, обаятельный и внимательный, словно жиголо на высокооплачиваемой работе. Когда они оставались одни, он не замечал ее присутствия.

Фоби переместилась на другой конец дивана, прижимая к себе неугомонного, темноглазого щенка, и боролась со слезами.

Флисс и Дилан едва смотрели друг на друга.

– Мы можем рассказывать анекдоты, – в отчаянии предложил Дилан.

– Ты начинаешь. – Феликс кивнул ему, лениво поглаживая бедро Фоби.

– Хорошо. – Дилан сделал большой глоток из своего бокала и нервно взглянул на Флисс, размышляя, насколько некорректным и неприличным он может быть.

Он благоразумно выбрал безобидный и понятный анекдот. И, к сожалению, такой же несмешной.

– Прошлой ночью я с друзьями пошел в бар, – с надеждой начал он, – и они сказали: «Дилан, почему у тебя на голове гриб?» Тогда я ответил: «Эй...»

– «Со мной не соскучишься!» – хором закончили Флисс, Феликс и Фоби со стоном разочарования.

Флисс попросила извинения, чтобы выйти в туалет, а затем она позвала Фоби, чтобы та смогла помочь ей найти якобы выпавшие контактные линзы, чтобы организовать срочную встречу в ванной.

– Что ты делаешь, Фоби? – требовательно спросила Флисс. – Феликс сходит по тебе с ума. Он не отходит от тебя ни на шаг, а ты ведешь себя как чертов зомби.

– Он изменился, Флисс. – Фоби начала поправлять перед зеркалом свой макияж, чтобы чем-нибудь заняться.

– Он божествен, – вздохнула Флисс, подтягивая колготки. – Я знаю, что внутри он чудовище, но я понятия не имела, что он может быть таким забавным и раскованным. Боже, сразу видно, почему ни одна женщина не может сказать ему «нет».

– Это не тот Феликс, с которым я была в Париже, – тихо сказала Фоби, барабаня пальцами по двери. – Он в ярости. Он внезапно начал играть по своим правилам, и я не могу с этим справиться.

– Ты должна, черт возьми, – настаивала Флисс. – Ради Саскии. Ты должна собраться с духом, Фоби. – Флисс маячила у нее за плечом, посылая ее отражению убедительный взгляд блестящих глаз. – Пора нарушить его правила, подружка! Я знаю, как ужасно притворяться, что тебе кто-то нравится, но ты пообещала Саскии, что сделаешь это. Ты не можешь сейчас сдаться только из-за того, что он проверяет на тебе свое мастерство соблазнителя.

Она вздохнула почти мечтательно:

– Я бы хотела, чтобы Саския попросила меня это сделать. Феликс – воплощение мечты всех девушек!

– В таком случае, – Фоби прерывисто вздохнула, – помоги мне и прояви чуть больше интереса к Дилану. Он делает отчаянные попытки поговорить с тобой.

– Я старалась. – Флисс смотрела прямо перед собой, подкрашивая ресницы, чтобы избежать взгляда Фоби.

– Каждые пять минут ты предлагаешь ему чипсы. Вряд ли это можно назвать великолепным началом разговора, – справедливо заметила Фоби. – Ты ему действительно нравишься. Поговори с ним.

– Я обязана это делать? – спросила Флисс, освобождая себе место у зеркала, чтобы подкрасить губы. – Он такой скучный.

Фоби глубоко вздохнула, понимая, что Дилан не дотягивал до эстетического минимума Флисс. Она решила снова проявить несдержанность.

– Он пишет те книги, которые ты читаешь с открытым ртом, сжимая в руке носовой платок. Он и есть Генриетта Холт, Флисс. Самый успешный автор романов в издательстве «Красная роза». Феликс рассказал мне в Париже.

– Дилан – это Генриетта Холт?

– Ш-ш! – Фоби нервно взглянула на дверь. – Дилан не догадывается, что Феликс об этом знает. Ради бога, не проговорись. Я уверена, что мне не следовало говорить тебе об этом.

– Я рада, что ты мне рассказала.

– И ты должна признать, что у него потрясающие глаза. – Она проверяла почву.

– Потрясающие, – с энтузиазмом согласилась Флисс, бросая бумагу в мусорное ведро. – Ты на самом деле в порядке?

– Нет. – Фоби храбро улыбнулась. – Но я думаю, что мне придется призвать скрытые резервы сил и победить Феликса в его игре. Ради Саскии.

_____

– Успокойся, – прошипел Дилан Феликсу, когда тот начал перебирать письма, предназначенные для Фоби. – Она великолепна, правда?

– Она шлюха.

Дилан резко вздохнул:

– Я говорю о Флисс.

– Мокрая курица. – Феликс подошел к картинам на стене. – А это место похоже на помойную яму.

– Мне здесь нравится – в стиле семидесятых.

– Хочешь сказать, пора отсюда убираться? – Феликс осушил свой бокал. – Они настоящие неряхи.

– Мы тоже.