Текст книги "Поцелуй навылет "

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

– ...Или ты думаешь, что тебе сойдет это с рук? Сукин сын!

– Сука – это слишком хорошее слово для моей проклятой матери, дорогая.

– Лучше не зли меня, Феликс. Я хочу услышать твои дерьмовые объяснения.

– А я думал, что ты зашла ко мне выпить чашечку чая. Отдай мне телефон, дорогая, а потом мы обменяемся последними сплетнями.

– Ни за что! Ты не подойдешь к телефону, пока не скажешь мне, какого черта...

– Отдай мне телефон, Фании!

Фоби благоразумно повесила трубку.

– Что там такое? Автоответчик? – Саския, которая стояла у двери, чтобы иметь возможность слышать разговор, взволнованно смотрела на нее.

– Нет. Кажется, к нему заглянула Фании Губерт.

– Черт! – Саския кусала губы, сузив глаза. – Она всегда старалась привлечь его внимание, еще когда мы с ним встречались. Тощая кляча! Они были в постели, да?

– Нет, но я почему-то уверена, что Феликс лежал перед ней на красном ковре. Через час или около того я попробую позвонить еще раз.

Когда Фоби позвонила вновь, Феликс был в душе, смывая с себя остатки старой пиццы Дилана, которую в него швырнула Фании.

Дилан работал в баре, автоответчик был сломан, и Феликс бросился к телефону в надежде, что звонил Пирс с последними новостями из Америки.

– Алло? – Он держал трубку так, чтобы на телефон не капала вода.

– Привет. – Фоби сглотнула и попыталась успокоиться. – Это Франсес.

– Кто?

Фоби заскрипела зубами, понимая, что Саския находится близко.

– Спасибо за покупки для меня. – Она немного понизила голос.

– Привет! Да, я вспомнил. Подожди минутку, дорогая, мне нужно взять полотенце. С меня течет вода.

Фоби закрыла трубку рукой и перевела взгляд на Саскию.

– Что он делает? – нетерпеливо прошептала она.

– Берет полотенце.

– Попытайся договориться с ним о встрече сегодня вечером.

– Сегодня? Разве это не слишком рано? Я хочу сказать...

– Это я. Извини, что пришлось ждать. Как у тебя дела? – Феликс вернулся и теперь мурлыкал в телефонную трубку, словно довольный тигренок.

– Прекрасно. – Фоби постаралась не смотреть на Саскию, которая начала яростно жестикулировать. – Послушай, я скоро уйду, но сначала я хотела бы встретиться с тобой и забрать счет за покупки. Может, мне лучше выслать тебе чек?

– Нет.

– Ладно, тогда большое спасибо.

– Но ты можешь передать его мне лично, – засмеялся он.

– Ах да, понимаю. – Фоби чуть не упала с кровати, когда на нее навалилась Саския, пытаясь подслушать разговор.

– Вообще-то, – лениво продолжил Феликс, – я скоро уеду на пару дней и чек по почте не успею получить. Лучше принеси его сама. Куда ты сейчас едешь? Я в Ноттинг-Хилле. Приезжай сюда, если тебе по пути.

Саския неистово закивала.

– Не совсем. Мне нужно в Камден, а потом я еду в Хайгейт.

– Зачем тебе нужно туда ехать? – Феликс говорил томным, дразнящим голосом, как будто это его не особенно интересовало.

– Мне не нужно туда ехать – я так хочу.

– Ясно. Думаю, мы как-нибудь с тобой еще встретимся. – В его голосе звучало равнодушие.

Фоби закрыла глаза. Она все испортила. Саския так сильно вцепилась в ее руку, что Фоби почти чувствовала, как у нее появляются синяки.

– Я тоже так думаю, – пробормотала она, скрестив пальцы и кратко помолившись. – Может, в полседьмого?

Последовала долгая пауза.

– Где? – спросил Феликс. По его голосу Фоби поняла, что он улыбается.

На этот раз на другом конце провода были сделаны два облегченных вздоха.

– Знаешь кафе «Деланси» в Камдене?

– Увидимся там. – Он повесил трубку.

Оставляя Саскию давать указания Флисс, которая должна была находиться в кафе инкогнито на случай возникновения проблем, Фоби начала яростно рыться в шкафу.

Феликс, провозгласивший себя сторонником пунктуальности, появился еще позже, чем Фоби. Он вошел в кафе «Деланси» в семь вечера, одетый в потрепанные джинсы и старый свитер, который был ему слишком велик. На этот раз он уделил своей внешности минимум внимания. Выглядел так, словно испытывал сильное похмелье. Глаза покраснели, а на подбородке пробивалась светлая щетина.

Чувствуя, что ей требовалось действовать более активно, чтобы очаровать Феликса, Фоби откинулась на спинку стула и засияла самой лучезарной улыбкой, когда он приблизился к столику.

Ответная улыбка Феликса была не так ослепительна. Он тяжело опустился на стул, даже не поздоровавшись, и с раздражением отмахнулся от меню, которое протянул ему услужливый официант.

– Бутылку красного вина, – резко сказал он. – Подойдет любое старое дерьмо. А теперь проваливай.

После ухода официанта Феликс начал вертеть в руках сигарету, пока не сломал ее. Затем он откинулся на спинку стула и взглянул на Фоби.

– Привет. – Она поздоровалась с ним очень низким голосом и послала ему одну из самых обольстительных улыбок.

Он не ответил, сохраняя недовольное выражение лица. Вместо этого он молча рассматривал ее около минуты.

Решив не попадаться на эту удочку, Фоби продолжала улыбаться.

– Черт, здесь так жарко, – наконец пробормотал он, снимая свитер, под которым оказалась серая футболка. Глядя на нее, у Фоби зародилось подозрение, что когда-то она была белой. – Ты принесла чек?

Она молча наклонилась к своей сумке. Вместе с Саскией они носились в поисках банкомата, в котором остались наличные. У нее в кошельке лежало двести фунтов в новеньких хрустящих купюрах. Они пришли к выводу, что идея с чеком была не самой удачной – это неизбежно обнаружило бы тот факт, что она была Фоби Р. С. Фредерикс со счетом в банке «Барклей».

– Сколько я тебе должна?

– Около сотни. – Он достал другую сигарету и раздраженно защелкал зажигалкой, от которой разлетались только искры.

Фоби положила банкноты перед ним. Затем взяла из пепельницы коробок, чиркнула спичкой и поднесла пламя Феликсу.

Бросив зажигалку, он крепко схватил Фоби за руку и приблизил горящую спичку к своему лицу, чтобы прикурить сигарету. He отпуская ее, провел большим пальцем по ладони Фоби и сжал ее пальцы, державшие спичку.

– Мне больно, – тихим шепотом предупредила Фоби.

– Я знаю. – Феликс продолжал сжимать ее пальцы. Наверняка он тоже чувствовал обжигающий огонь, но будто не замечал его.

– Ради бога! – Фоби наклонилась, чтобы задуть спичку, но другой рукой Феликс стремительно зажал ее рот.

Он держал ее руку, словно кузнец, сжимающий в тисках подкову, а потом начал медленно подносить горящую спичку к лежащим перед ним банкнотам.

Широко улыбаясь, он подержал угасающее пламя под уголком двадцатифунтовой банкноты, и она мгновенно загорелась. Через пару секунд все купюры были охвачены огнем.

От их столика начал подниматься дым. Официант, который к тому времени вернулся с невероятно дорогой бутылкой красного вина, бросил взгляд на маленький пожар и схватил с соседнего столика графин. В следующее мгновение Феликс, Фоби и стол оказались облитыми холодной водой с кубиками льда и ломтиком лимона.

Когда Феликс перестал зажимать ей рот, Фоби пробормотала торопливые бессвязные извинения и начала вытирать колени промокшей салфеткой. Ее лицо пылало от смущения под любопытными взглядами большинства изумленных посетителей кафе.

– Мы можем пересесть за другой столик? – невозмутимо спросил Феликс и взглянул на официанта. Казалось, происшествие никак на нем Не отразилось.

– Что? – Фоби уставилась на него.

– Что? – Официант чуть не уронил бутылку красного вина стоимостью в тридцать фунтов.

– Прямо сейчас, если вы не против, – отрывисто сказал Феликс. – Вон тот нам подойдет.

– С тобой все в порядке? Пойдем, дорогая.

Феликс усадил Фоби в углу алькова и придвинул ближе свой стул, загородив ей выход, прежде чем сесть на него и прижаться коленями к ее ногам. Затем он взял табличку с надписью «заказано» и бросил ее куда-то назад.

Фоби отодвинулась от него как можно дальше и попыталась совладать с дикой яростью. Самоконтроль никогда не принадлежал к ее лучшим качествам, и она сдерживалась не более трех секунд, прежде чем взорваться.

– Это, – в бешенстве прошипела она, – был самый глупый, самый ребяческий и бессмысленный пример надменного эксгибиционизма, который я когда-либо видела!

Феликс смотрел на Фоби с немым восхищением.

– Я не могу поверить в то, что можно быть таким эгоистом, – выпалила она, – и выказывать такое пренебрежение к ценности этих денег. Они важны для людей, которые, в отличие от тебя, не настолько привилегированны, чтобы их только что напудренные задницы мягким бархатом вытирали льстецы и подхалимы каждый раз, когда они спускают воду. Большинству людей жизнь не преподносит подарков на блюдечке с голубой каемочкой, награждая их невероятной глупостью и достаточной привлекательностью, чтобы они надували губки перед фотообъективами за огромные деньги, гору подарков и бесплатное траханье!

Не отрывая взгляда покрасневших глаз от ее лица, Феликс восхищенно рассмеялся.

Проигнорировав его, Фоби заскрежетала зубами и закончила свою гневную тираду:

– Вместо того чтобы лезть из кожи вон, изображая передо мной проклятого эстета, – продолжала она клеймить его, – ты мог бы взять эти деньги и протянуть их первому попавшемуся бездомному, отнести их в собачий приют. Конечно, это не выглядело бы так чертовски круто, но это было бы справедливо, черт возьми!

– Это, – Феликс провел языком по улыбающимся губам и задержал на ней взгляд усталых синих глаз, – было великолепно. Мне так чертовски стыдно, что я больше не хочу жить.

– Что? – в ужасе воскликнула Фоби.

В этот момент к ним на цыпочках подошел официант и остановился, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он держал в руках забытую бутылку красного вина и явно собирался с духом, прежде чем осторожно налить немного вина в бокал Феликса на пробу.

Феликс обернулся и с широкой улыбкой взглянул на съежившегося официанта, проявляя уважительное отношение и истинно британский шарм. Он вдохнул аромат вина и рассыпался в многословных похвалах, состоящих из льстивых эпитетов, затем долго извинялся за устроенный им ранее «маленький пожар», настаивая на том, чтобы возместить причиненный ущерб.

Когда официант исчез, Феликс зажег очередную сигарету «Честерфилд» от пламени свечи и виновато посмотрел на Фоби.

– Прости, я в дерьмовом настроении.

– Правда? Это успокаивает, а то я как раз думала, что ты полное дерьмо.

– А я думаю, что ты настоящая сука. – Феликс бесстрастно затянулся и сощурил глаза. – Но мне хочется тебя трахнуть.

– Большое спасибо.

– Не за что. – Улыбка Феликса от губ распространилась по всему лицу, когда он наливал в ее бокал вино.

Это была отработанная, разрушительная, соблазнительная улыбка. Фоби казалось, что он укладывал женщин в постель с помощью одной только улыбки. Она испытывала непреодолимое желание вырвать один за другим его ровные белые зубы и сделать из них ожерелье для Саскии.

– Я возбуждаю тебя? – тихо спросил Феликс, сощурив синие глаза.

Самодовольный кретин! – в ярости подумала Фоби.

Он определенно возбуждал в ней бешенство. Ни о каком сексуальном влечении не могло быть и речи.

Фоби решила уйти прямо сейчас, и начала тайком нащупывать под столом сумку. Тут Феликс неожиданно произнес фразу, услышав которую она схватилась за толстую твердую ножку стола для поддержки.

– Не хочешь поехать со мной в Париж на следующей неделе?

Она еще крепче сжала толстую ножку стола, покрытую мягкой тканью. Это был классический Феликс, взволнованно подумала она. Они с Саскией и не мечтали о том, что он так быстро вытянет из рукава первую из своих любимых карт. Предложение провести вместе выходные. Это являлось частью стандартного ухаживания Сильвиана.

Внешне Фоби сияла загадочной улыбкой, словно Мона Лиза, но внутри она испытывала сильнейшую панику.

Что ей сказать? Саския пока не подготовила ее к такому повороту событий.

– Я не могу, – наконец ухитрилась выдавить Фоби. К счастью, можно было подумать, что ее голос охрип от внезапного разочарования.

– Почему? – Феликс выглядел угрожающе. Перспектива быть отвергнутым его явно не устраивала.

Фоби внезапно вспомнила недавний выговор Саскии и торопливо нашлась с ответом.

– Потому что я уезжаю по делам.

– А-а. – Феликс опустил взгляд и с раздражением стряхнул пепел.

– В Париж, – спокойно добавила она.

Феликс снова взглянул на нее. Затем улыбнулся, словно Чеширский кот, который только что сделал двойной прыжок и оказался перед миской со сливками.

– Когда ты вылетаешь?

Фоби замешкалась. Она думала о том, сколько времени потребуется, чтобы заказать билет до Парижа. А что, если все билеты распроданы? Каким образом они смогут это устроить?

– Мне нужно посмотреть в ежедневнике, – сказала она, продолжая крепко сжимать ножку стола, чтобы успокоить свои нервы. – Мне кажется, компания еще не заказала мои билеты – в последнее время все только и ждут сезонного снижения цен. По-моему, они хотят, чтобы я вылетела в среду.

– Давай полетим вместе, – предложил он. У меня есть лишний билет, я могу взять с собой того, кто будет вытирать мою задницу. У тебя сильный удар справа?

Фоби ухмыльнулась:

– Милый, сначала я вытру тобой пол.

Феликс вытянул левую руку и очень мягко коснулся щеки Фоби.

– Теперь ты можешь отпустить мою ногу, – выдохнул он. – Но я бы этого не хотел.

– Что?

Кусая губы, Фоби отпрянула и посмотрела вниз на свою руку. Она держалась за ногу Феликса – твердую и теплую, которую ошибочно принимала за ножку стола и которая поддерживала ее во время лжи.

Фоби не отпустила ногу. Вместо этого снова посмотрела Феликсу в глаза и скопировала его довольную улыбку, очень медленно проводя рукой вверх по ноге к бедру и ощущая твердые мускулы. Она подумала о том, что ей нужно было сделать, чтобы завести его, заставить извиваться от невероятного возбуждения.

В первый раз за всю эту нелепую историю Фоби почувствовала, что начинает испытывать удовольствие. Она так много лгала, что теперь это перестало ее волновать.

– Хочешь поиграть в одну игру? – внезапно спросил Феликс. Он погасил окурок и потянулся к заднему карману джинсов.

Вздрогнув, Фоби засмеялась и кивнула. Отпустив его бедро, она наполнила вином пустой бокал Феликса и сделала один осторожный глоток из собственного бокала.

Феликс вертел между пальцами правой руки монету в пять пенсов, рассматривая Фоби через густые загнутые ресницы.

– Мы собираемся заключить пари? – Она потянулась за кошельком.

– Нет. – Феликс ленивым движением подбросил монету в воздух и поймал ее, сжав в кулаке. – Орел или решка?

– Решка.

– Хорошо, – выдохнул Феликс, и Фоби почувствовала на губах горячий воздух. – Если решка, то ты целуешь меня первая; орел – я целую тебя.

Он поднял правую руку и опустил глаза.

Следуя за его взглядом, Фоби мельком успела увидеть блестящий уменьшенный профиль Елизаветы Второй, прежде чем оказалась вовлеченной в один из самых эротических поцелуев, которые ей когда-нибудь доводилось испытывать.

Теплые руки гладили ее шею, колючий подбородок Феликса коснулся ее подбородка, и он провел им по щеке Фоби до линии роста волос. Жаркий поцелуй начался медленно, постепенно превращаясь в жадный и яростный. Феликс набросился на нее так, словно умирал от голода, но уже через секунду нежно и неторопливо пробовал на вкус каждый дюйм ее рта.

Невольно Фоби почувствовала сексуальное возбуждение. Ее пальцы гладили его бедра в мягких джинсах, а ноги прижимались к его коленям. Столкнувшись с таким телесным притяжением, она решила ответить на поцелуй так, словно хотела получить олимпийскую золотую медаль за технику исполнения и художественное мастерство.

Они неохотно разделили пылающие губы, чтобы набрать воздуха в легкие. Пальцы их рук сплетались. Они смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша, смеясь и прижимаясь лбами.

– Бо-же... – Феликс присвистнул, проводя носом по его щеке и снова завладел ее ртом, погружая в него язык, словно щенок Лабрадора, который в первый раз увидел море и теперь с жадностью пытается выпить его.

Язык погрузился еще глубже, встречаемый ласками языка Фоби. Через мгновение поцелуй сделался агрессивнее – Феликс почти кусал ее губы – его рука уже находилась у нее между ног. Оторвавшись от губ Фоби, чтобы сделать вдох, он снизошел да самого медленного, нежного и ленивого поцелуя, с которым обычно приносят завтрак в постель воскресным утром.

Фоби показалось, что это было самым странным чувством близкой связи, установившейся между ними в первый раз за весь вечер. Она была почти уверена, что он совершенно точно знал, кто она такая и чем она занималась. Более того, это абсолютно не волновало его.

«Зато меня это волнует, – в ярости подумала Фоби. – Мне не все равно, что он чуть не убил Саскию, что он считает меня легкой добычей, что я фактически продаю себя второй раз за эти выходные. Все, что он делает, так волнует меня, что я не смогу заснуть в ближайшие несколько ночей, думая об этом!»

– Я ненавижу тебя, – прошипела она в его открытый рот.

– Я тоже тебя ненавижу, – выдохнул он в ответ, хватая ее язык зубами и обводя своим вокруг его кончика до тех пор, пока она со всей силы не ущипнула его за бедро, чтобы он остановился.

В тот самый момент, когда пальцы Феликса ласкали нежную кожу бедер Фоби, а его язык пробовал на вкус ее рот, Флисс заказывала у официанта большой бокал бурбона и кока-колу, даже не посмотрев на его сияющее, умоляющее о чаевых лицо.

Официант проследил за ее взглядом.

– Отвратительно, правда? – презрительно фыркнул он.

– Нет, – вздохнула Флисс. – Всем это нравится.

Кроме Фоби, мысленно добавила она, когда увидела, что ее подруга наконец оторвалась от божественного, жадного рта Феликса и начала с умышленной медлительностью пить красное вино, чтобы взять себя в руки.

Посмотрев вперед, она заметила наблюдающую за ней Флисс и, к удивлению Феликса, не извиняясь, протиснулась мимо него и направилась в туалет.

Подождав, пока наполнят ее бокал, Флисс последовала за ней.

Туалет был общий. Его вряд ли можно было назвать идеальным местом для обмена информацией.

– Черт, Фоби, ты так исколота щетиной.

– Он хочет, чтобы на следующей неделе я отправилась с ним в Париж.

– Не может быть! Молодец, подружка, у тебя получилось!

– Что мне сказать?

– «Да», глупая корова. Саския будет вне себя от радости.

– Ты видела, как мы облизывали друг друга?

– Конечно! Боже, Фоби, он действительно так хорош, как выглядит?

– Он жалкий, похотливый, аморальный маленький ублюдок, Флисс.

– Он так хорош?

– Послушай, я не знаю, что мне делать дальше. Он просит мой номер телефона. Саския хочет, чтобы я дала номер Портии, но она через пару дней вернется из Штатов. Может, лучше дать ему наш?

Флисс сморщила веснушчатый нос.

– С этой толпой народа, которая у нас постоянно зависает? А если Стэн, Клаудия, твоя сестра или кто-нибудь еще снимет трубку, а он попросит позвать Франсес?

Фоби кивнула и закусила губу.

– Ладно, я что-нибудь придумаю.

– Подожди. Давай я немного припудрю тебя.

– Спасибо. – Фоби выпятила горящий подбородок. – Знаешь, Флисс, есть еще кое-что.

– Только не говори мне, что он приглашает тебя вечером к себе домой.

– Нет, не это. Я думаю, что он по какой-то причине сильно расстроен. Когда он появился, то был в напряжении, как натянутая струна. Сначала я подумала, что у него похмелье, но... Сейчас мне кажется, что он плакал, Флисс. Происходит что-то странное, и я умираю от желания выяснить, что именно.

– Тогда спроси его.

– Ни за что. Ты знаешь, что говорит Саския: пытаясь узнать, что у него на уме, ты быстрее выдашь себя.

– Я никогда не встречала мужчину, которому не нравилось бы обсуждать свои личные проблемы.

– Я не уверена, что он из тех мужчин.

– Как хочешь. – Флисс пожала плечами, подкрашивая собственные губы. – Но если бы я была на твоем месте и только что целовала его так, как ты, то я бы спросила.

– А что мне сказать о своей профессии? Он хочет знать, потому что я... э-э-э... я сказала пару слов о том, что все равно еду в Париж по делам.

– Медиа-консультант, – без колебаний ответила Флисс. – Срабатывает всегда. И как можно больше неопределенности.

– Чем он занимается?

– Понятия не имею, но у меня ни разу не было проколов. Тебе лучше вернуться. Ты все делаешь замечательно.

_____

С широкой улыбкой на лице Фоби проскользнула на свое место, но внутри у нее продолжала шевелиться паника.

Феликс, успевший допить бутылку красного вина, барабанил длинными пальцами по столу. К нему явно вернулось мрачное настроение.

Фоби придвинула к нему свой бокал и взяла сумку.

– Ты уже уходишь? – спросил он, сделав глоток из бокала Фоби и на мгновение показавшись почти потерянным.

– Да, я скоро уйду. – Она поправила ремешки своей сумки и снова поставила ее на пол. – Но сначала я хочу узнать, что произошло.

– Что? – Он прищурился.

– Когда ты пришел сюда, то был просто невыносим.

Феликс в раздражении провел рукой по чистым спутанным светлым волосам.

– Правда? – Он задал встречный вопрос. – Почему же ты тогда не ушла?

– Я почти решила уйти, но потом подумала, что мне нравится, когда мои пальцы жгут огнем. – Она дважды провела указательным пальцем по пламени свечи, слишком быстро, чтобы успеть почувствовать боль. – Можешь назвать это жарким свиданием.

Феликс наблюдал за ее движениями, и по его лицу распространилась гипнотическая улыбка.

– Значит, ты думаешь, что я опасен?

Фоби вздрогнула, зная, что ему бы понравилось, если бы она ответила «да». Но она слишком ненавидела его, чтобы доставить ему такое удовольствие.

– Я знаю, что ты по какой-то причине злишься.

– Правда? – Отводя взгляд в сторону, Феликс изобразил полное равнодушие и скуку.

– Что случилось?

– Ничего. – Он потянулся к следующей сигарете.

– Хорошо, – вздохнула Фоби, наклоняясь, чтобы поднять сумку.

Перекинув ремень через плечо, она встала и попыталась держаться так прямо, как только могла позволить широкая поверхность стола.

– Подожди, мне нужен твой номер телефона. – Феликс преградил ее дорогу.

Фоби помедлила.

– Тогда ты мне скажешь, почему сначала выглядел так, словно увидел привидение.

Феликс заставил себя слабо улыбнуться и опустил взгляд, играя со спичечным коробком, лежащим перед ним. Он явно чувствовал себя неуютно.

– Сядь, – побормотал он.

Фоби в ту же секунду оказалась на своем стуле.

– Я не собираюсь ничего тебе рассказывать, – спокойно сказал он, – но спасибо, что ты спросила.

– Черт! – Она снова встала.

Рука Феликса по-прежнему преграждала ей путь. Фоби попыталась пройти.

– Я... черт возьми, сядь, Фоби!

Она села. Затем чуть не откусила нижнюю губу, когда сообразила, как он только что назвал ее.

Феликс вытаскивал из коробка спички и аккуратно раскладывал их на столе перед собой.

– Я посмотрел в твой бумажник, – тихим голосом сказал он. – Почему ты лгала мне, Фоби Фредерикс?

– Раздвоение личности, – выдавила она.

– Ерунда. – Спички аккуратно ложились друг на друга.

– Одержимость псевдонимами.

– Конечно. – Он достал из коробка еще одну спичку.

– Хорошо, тогда я просто такая же скрытная, как и ты.

Зажав спичку между пальцами, словно сигарету, Феликс задумчиво посмотрел на нее.

– Мне нравится твое лицо.

– Что?

– Мне нравится твое лицо. Его нельзя назвать красивым, но оно невероятно притягательно. Хотя, я бы посоветовал тебе выбросить эти цветные линзы. Мне больше понравились те зеленые, которые у тебя были в среду.

От унижения Фоби не могла вымолвить ни слова, чувствуя мурашки по всему телу. Она была уверена, что он разоблачил ее, что он вспомнил, как Саския упоминала «Фредди Фредерикс», которая будет подружкой невесты, или видел на столе в своей квартире адресованный ей конверт, когда Саския еще жила с ним.

Вот почему весь вечер он был охвачен едва контролируемой яростью, подумала она. Он с самого начала подозревал их глупый план мести. Несмотря на это, он целовал ее, паршивец! Она приготовилась к желчной яростной тираде. Но услышав то, что он сказал в следующую минуту, она чуть не проглотила измученный поцелуем язык.

– Я разозлился, потому что сегодня вечером позвонила моя мать. Поэтому я опоздал.

Фоби изумленно моргнула:

– Твоя мать?

– Да.

Феликс погрузился в молчание, сосредоточившись на своих спичках, из которых он выкладывал решетку.

– И что такое сказала твоя мать, что ты так расстроился? – Фоби старалась говорить ровно, чтобы не выдать своего удивления неожиданной сменой тактики.

Феликс рассмеялся, но внезапно оборвал свой смех. Он взглянул на нее, сжимая в пальцах спичку.

– Ты не можешь перестать говорить как психиатр? – прошипел он. – Ты хотела, чтобы я рассказал тебе. Я не нуждаюсь в терапии. Она сука, вот и все. Она сука, и она разозлила меня. Теперь мы можем сменить тему разговора?

Он поднес ко рту сжатый кулак и с раздражением укусил указательный палец. Фоби почувствовала, что если она продолжит задавать вопросы, то он перевернет стол.

– Хорошо, я дам тебе мой номер телефона. – Она достала из сумки записную книжку, украдкой заглянула в нее и переписала номер новой квартиры в Хайгейте, вырвав страницу и протянув ее Феликсу быстрее, чем она задумалась о последствиях.

– Я скоро переезжаю, но еще несколько дней ты сможешь найти меня там, – объяснила она.

– Понятно. – Феликс взял записку. Его руки немного тряслись. Он все еще был напряжен и не мог сконцентрироваться на каком-нибудь предмете дольше, чем на одну секунду. – Я позвоню тебе позже.

– Позже?

– Сегодня вечером, чтобы сообщить время полета, – огрызнулся он. – Мы вылетаем завтра вечером.

– Завтра? Я... э-э-э... я не думаю, что смогу составить тебе компанию. – У Фоби закружилась голова от мыслей о Дэне и о том, что ей нужно уладить недоразумение с квартирой, попросить кого-нибудь отработать ее смены в баре и составить план действий с Саскией.

– Нет, можешь.

– Я нужна на работе.

– Ерунда. Ты полетишь в Париж совершенно бесплатно, поселишься в пятизвездочном отеле, будешь ходить в лучшие рестораны и получишь сопровождение на все вечеринки. Если хочешь, я даже буду спать с тобой – это тоже можно рассматривать как часть бесплатного пакета услуг.

Фоби моргнула. Испорченный сукин сын, который час назад сидел за ее столиком, снова вернулся. Она едва могла провести с ним шестьдесят минут, не говоря уже о нескольких днях в Париже. Прости, Саския.

Она молча встала и с трудом протиснулась мимо него.

На улице Фоби оглянулась и посмотрела в окно. Феликс все еще сидел за столиком, схватившись руками за голову.

Фоби перешла дорогу и снова оглянулась. Он заказывал вторую бутылку вина. Затем осмотрелся и заметил столик, за которым сидели две девушки, хихикая и украдкой разглядывая его. Одна была высокой и хорошенькой, другая обладала заурядной внешностью, маленьким ростом и казалась костлявой. Когда Фоби направилась к станции метро, Феликс послал второй девушке широкую ослепительную улыбку.

Квартира в Хайгейте была холодной и неуютной. Лампы светили слишком ярко, запах краски отравлял воздух. На кухне в новом белом буфете не было даже пакетика чая. Везде валялся мусор, а недавно доставленная микроволновая печь в картонной коробке стояла прямо на полу, покрытом зеленой кафельной плиткой, словно импровизированный стол. Фоби села на коробку и несколько минут грызла ногти, прежде чем найти в себе достаточно сил, чтобы приблизиться к телефону.

Перед тем как записать сообщение, она набрала номер телефона квартиры Портии. Саския сняла трубку после первого гудка.

– Ты рано вернулась. Как прошла ваша встреча? – Она тяжело дышала в трубку.

– Он хочет, чтобы завтра я полетела с ним в Париж.

Повисла долгая пауза. Фоби услышала, как Саския зажгла сигарету и глубоко затянулась.

– И что ты сказала? – прошептала она, выдохнув дым.

– Я не совсем уверена, о чем мы договорились, – вздохнула Фоби. Она кратко рассказала о событиях вечера, умышленно сокращая количество, долготу и страстность поцелуев. Вместо этого сосредоточилась на его нелепых мальчишеских обидах на мать в надежде, что Саския начнет видеть его недостатки.

Но она попросту пришла в ярость.

– Какого черта ты спросила его о матери? – леденящим душу шепотом сказала она. – Разве я не говорила тебе никогда не упоминать его семью?

– Я думала, что ты имела в виду его отца и младшего брата, это дьявольское отродье. И как я могла знать, что у него было плохое настроение из-за звонка матери? Я тоже раздражаюсь, когда моя мать часами отчитывает меня за то, что мне никак не удается выйти замуж и нарожать ей внуков, но я не сжигаю после этого кучу денег.

– Мать Феликса – совсем другое дело, – вздохнула Саския. – Насколько я знаю, это первый раз, когда она по своей воле решила с ним связаться, с тех пор как банку был возвращен чек на оплату последнего семестра школы.

– Она так плоха?

– Фоби, имя матери Феликса – Филомена Риалто.

– Как? – Фоби подавила смех. Имя показалось ей чрезвычайно нелепым.

– Известная голливудская алкоголичка. Она просыхает лишь в тех редких случаях, когда ей нужно показать журналисту из «Хелло!» свой дом в Малибу или принять участие в очередном европейском мини-сериале самого низкого пошиба, откуда ее обычно выгоняют. Большую часть времени она сидит на таблетках и подписывает документы на очередной развод.

В памяти у Фоби всплыло смутное воспоминание о том периоде студенчества, когда она ночи напролет смотрела телевизор за бутылкой пива.

– В семидесятых годах она случайно не снималась в фильмах ужасов? – захихикала Фоби. – Там она выкатывала глаза, хлопала накладными ресницами и кричала во все горло, когда к ней приближался Оливер Рид с ножом для разделки мяса.

– Это она и есть. – Саскию явно раздражало веселье Фоби. – Тогда она была настоящей звездой – невероятно красивая, немного похожая на Бардо.

– А в восьмидесятых годах она появлялась на телевидении в ток-шоу, выпускала кассеты с комплексами физических упражнений и писала книги с советами о том, как сохранить красоту, так?

– Да. Время от времени она прилетала в Англию, останавливалась в «Ритце» и посылала своего агента отправить открытку в школу Феликса, чтобы сообщить ему, в каком шоу он может ее увидеть. Не заезжая к нему, возвращалась в Штаты. Она даже не звонила. Это мне рассказал Дилан. Некоторое время вместе с ней жил Манго – она как раз бросила Джослина и уехала в Голливуд. Но Феликс никогда не получал приглашения. Сейчас она снимается в какой-то мыльной опере и читает свои реплики с идиотского экрана, потому что не способна запомнить их.

– Почему ты не упомянула об этом в досье, Саския?

– Потому что Феликс ничего не говорил. Кое-что мне рассказал Дилан, довольно много я узнала от Манго, а остальное выяснила сама. – Саския на секунду замолчала, чтобы затянуться сигаретой. – Он ненавидит говорить о матери, не терпит даже упоминания ее имени. Однажды, когда мы с друзьями собрались у него дома, по телевизору показывали один из ее старых фильмов. Мы смеялись над ним, но Феликс пришел в бешенство. Совсем обезумев, он чуть не разнес всю квартиру, мы еле остановили его.