Текст книги "Поцелуй навылет "

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

– Что он сделал? – спросила она хриплым от ярости голосом. – Я полагаю, он не стал показывать тебе свои последние фотографии из отпуска?

Саския съежилась.

– Он вышел из дома. Дилан бросился за ним, но он исчез. Тогда Дилан вернулся назад, сказал, что ему очень жаль, и мы выпили по чашке чая, как делают все англичане в критические моменты. Мы ждали Феликса. Потом легли спать.

Фоби уставилась на нее.

– Отдельно. – Саския закатила покрасневшие, припухшие глаза. – Феликс вернулся через час или около того, разделся и лег в кровать, не говоря ни слова. Мы часто улаживали наши ссоры в постели, но такого не было никогда. Он на меня набросился. У нас был самый невероятный секс. Он длился часами, и внезапно превратился в кошмар – по-настоящему яростный и пугающий.

– И ты удивляешься почему? – Фоби опустила подбородок на колени, не обращая внимания на маленькие лапки, которые скреблись в дверь позади нее. Неожиданно она почувствовала, как ее сердце разрывается от смеси ярости и ревности, хотя в последнем она с трудом могла признаться даже самой себе.

Саския вновь вытерла глаза ночной рубашкой и проигнорировала вопрос.

– Я полагаю, это твой подарок на день рождения? – Она оглянулась на дверь, за которой кто-то жалобно скулил и царапался.

Фоби кивнула.

Саския взяла с кровати помятую открытку и уставилась на нее мокрыми глазами.

– Он никогда не делал для меня ничего подобного.

– Он сказал, что был пьян. – Фоби обнаружила, что она смущенно пожимает плечами. – Ему помог Дилан.

Сморщившись, Саския сделала несколько глубоких, прерывистых вздохов, чтобы успокоить свое дыхание, и отбросила открытку в сторону.

– Я думаю, ему нужно было встать на чью-то сторону, и он выбрал Дилана. – Она потерла лоб тыльной стороной руки. – Некоторое время он вел себя так, словно ничего не случилось. Он был мрачен и отрешен, но у него и так часто бывало подобное настроение. Не было скандалов, слез, сцен – ничего. Это путало. Несколько раз я пыталась извиниться, объяснить, как мы были пьяны, но он отвечал так, словно я вообще ничего не говорила. Я... Я... – она старалась сдерживать всхлипы, – я так сильно любила его, что просто надеялась и молилась, что он простит меня. Так сильно, так слепо, что я начала в это верить. Знаешь, я так любила его, что простила бы ему, даже если бы он переспал со всеми моими подругами, родственницами и знако...

– Ну конечно! – с изумлением и недоверием сказала Фоби.

– Простила бы! – завопила Саския. – Я любила его, Фредди. И сейчас люблю. Больше всего на свете. Больше своей гордости и самоуважения. Больше, чем ты можешь представить.

Фоби сильно сжала руками колени.

– Остальное ты знаешь, – вяло сказала Саския. – Он отсиживался несколько дней дома, много пил и целыми днями играл с Диланом в компьютерные игры. Затем он преодолел свою угрюмость и снова стал обаятельным, как будто отчаянно стремился все простить и забыть. Я была в экстазе. А потом он повернулся и вышвырнул меня, как дешевую шлюху, которой он понравился из-за своего богатства, привлекательности и мастерства в сексе. Он обошелся со мной как с использованной, одноразовой вещью.

– Ты спала с его лучшим другом, – тихим голосом напомнила ей Фоби.

Саския в смятении посмотрела на нее, и звук ее голоса стал еле слышным от ужаса.

– Ты ведь не любишь его, да?

– Я не собираюсь унижать его, – прошипела она, намеренно уклоняясь от ответа на вопрос.

– Ты любишь его. – Саския вновь закрыла лицо руками. – Фредди, как ты могла? Ты же знаешь, что он уничтожит тебя, правда?

Фоби обнаружила, что не может возразить. Она была совершенно измучена.

– Он сделает с тобой то же самое, что сделал со мной, – продолжила Саския. – Обещаю, что так оно и будет. Ты ничем не отличаешься, Фредди. Я знаю, что сейчас ты думаешь по-другому. Я знаю, как прекрасно быть с Феликсом, поверь мне. Но он уничтожит тебя. Он выбросит тебя, как пакет с мусором.

– Вообще-то я не собираюсь спать с Диланом, – прошептала она.

Саския вздрогнула.

– Ты действительно думаешь, – тихо сказала она, – что он бросил меня только из-за этого? Он и раньше это делал. Он все равно бросил бы меня. И он сделает то же самое с тобой.

– Почему?

Саския посмотрела на Фоби, и ее покрасневшие глаза расширились от страха.

– Ты просто обязана сделать это первой, Фредди. Может быть, не только ради меня, но и ради себя.

– Ради себя? – Она потерла лоб и глубоко вздохнула. – Я не уверена, что заслуживаю того, чтобы пройти через мельничные жернова.

– А Жасмин? – продолжала спорить Саския. – А все эти бедняжки, над которыми он издевается в баре? Флисс рассказала мне, что уже на этой неделе он разделался с какой-то одинокой, некрасивой девушкой. Ты не думаешь, что она заслуживает, чтобы за нее отомстили?

– Возможно. – Фоби не могла смотреть ей в глаза. – Но я не могу сделать это за всех. Может быть, я сделала бы это ради тебя, но я больше не думаю, что смогу. Не сейчас.

«Я так люблю его, – молча добавила она. – Я люблю его. И сейчас я хочу быть с ним, а не с тобой. Я хочу, чтобы он был здесь. Я люблю его».

– Видишь, почему я не рассказала тебе о ночи с Диланом, – в отчаянии и в слезах простонала Саския. – Я знала, что ты отреагируешь именно так. Что ты найдешь оправдание его жестокости. Да, я спала с его другом – другом, который и так большую часть своей жизни проводил в нашей постели, который был так неотделим от Феликса, что иногда было трудно воспринимать его одного. С другом, который делил с Феликсом все. Даже любовниц. Даже Джейни.

– Что?

– Она никогда не была по-настоящему подружкой Дилана, Фредди. – Они оба с ней спали. Они устроили соревнование, чтобы посмотреть, кто победит. Они и раньше так делали, и всегда Дилан добродушно признавал свое поражение. Им это нравилось. Сольное выступление Феликса раньше было командной игрой.

– Только не Дилан. – Фоби уставилась на нее. – Нет. Я не верю тебе.

– Они начали сходить с ума еще в университете. Дилан принимал много кокаина, – вздохнула Саския. – Им было по девятнадцать, они были популярны, испорченны, желанны и очень сексуальны. Дилан сыграл бы в «русскую рулетку» с одним пустым отделением в барабане, если бы Феликс попросил его об этом. Он обожал его. Он сам мне это сказал.

– Они оба намеренно разбивали сердца? – Фоби укусила себя за палец, чтобы сдержать слезы, щекочущие глаза.

– Да. Они называли это охотой – как невинную школьную игру. – Слезы Саскии высохли. Теперь она икала через регулярные интервалы. – Они находили девушку, преследовали ее и ухаживали за ней дуэтом – ты знаешь, как они неотразимы вместе, как они вспыхивают на фоне друг друга. И когда она выбирала одного из них – точнее, Феликса, – им становилось скучно, и они находили себе другую мишень, оставляя ее опустошенной.

– Но Дилан влюбился в Джейни, так? – Фоби закрыла глаза, вспоминая, как пренебрежительно Феликс рассказал ей эту историю и назвал любовь Дилана глупой и щенячьей. Он так беззаботно, так весело отмахнулся от нее.

– Точно. – Саския убрала с лица свои зеленовато-светлые волосы. – На этот раз, когда Джейни, как и следовало ожидать, выбрала Феликса и этот маленький ублюдок повел себя в соответствии с правилами игры и сказал, что она ему больше не нужна, Дилан остался с ней. Он вытирал ее слезы, слушал ее болтовню о том, как она любит Феликса, и в отчаянии попросил ее выйти за него замуж. Но она не хотела его знать. Она быстро достала свой паспорт и уехала вместе со своим разбитым сердцем. Дилан больше никогда не играл с Феликсом в эту игру.

– Тогда он продолжил играть в нее один, пытаясь играть роль Немезиды в своей сумасшедшей жизни. С тех пор Дилан только беспомощно смотрел на то, как его друг разбивает сердца женщин ради собственного удовольствия. Он все рассказал мне в ту проклятую ночь. Он пытался предупредить меня.

– В ту ночь, когда ты переспала с ним?

– Да, Фредди, я спала с лучшим другом Феликса, – злобно прошипела Саския. – Да, я все испортила. Да, Феликсу было больно и горько. Но я не заслужила того, чтобы из-за этого моя жизнь превратилась в руины. Я не заслужила того, чтобы меня разорвали на части. Я не заслужила того, чтобы меня унизили, назвали куском дерьма и вышвырнули вон. Я не заслужила этого, Фредди.

Фоби поморщилась, услышав собственные слова, которые она говорила двадцать четыре часа назад, но теперь она считала невозможным поступить в соответствии с ними.

– А он?

– А он заслуживает, черт возьми! – Саския ударила кулаком по кровати. – Ты не видела, как он это делает. Он спокойно улыбался и наслаждался этим. Это доставляло ему удовольствие. Он снова играл в свою проклятую игру.

– Ты занималась сексом с Диланом. – Фоби в отчаянии закрыла руками лицо.

– Ты просто этого не видишь, да? – взвыла Саския. – Я выбрала Феликса, а не Дилана. «Охота» закончилась традиционно. Все было как в старые добрые времена. Феликс победил, и он парил в облаках. Я была ему больше не нужна. Он вышвырнул меня, Фредди. И я обещаю, что он сделает с тобой то же самое. Я это знаю. Ты просто должна сделать это первой.

– Я не могу, – прохрипела она. – Я больше не верю в то, что поступаю правильно.

– Если ты этого не сделаешь, – пригрозила Саския, – то я расскажу ему, что мы с тобой замышляли.

– Нет! – Фоби закрыла рот рукой, не веря своим ушам.

– О да, – с ледяным спокойствием сказала Саския. – И он не сможет справиться с этим. Я расскажу ему о запланированных встречах, о досье, о поддельном приглашении на вечеринку «Разоблачения», о телефонных звонках за советом. Я расскажу ему, что твои одежда, походка, речь и действия с момента вашей первой встречи были тщательно спланированы, чтобы соблазнить его. Я расскажу ему, что он смотрел в зубы краденой лошади. Он просто возненавидит тебя за это.

Фоби подумала об этом и в страхе закрыла глаза. Затем она подумала о единственной альтернативе, которую предлагала ей Саския, и снова открыла их, не сумев сдержать слез.

– Разве он будет ненавидеть меня меньше, если я брошу его на глазах у всех его друзей?

– Да, если я расскажу о нашем маленьком обмане прессе.

– Что? – Фоби уставилась на нее.

– Очевидно, я смогу неплохо на этом заработать. – Саския заморгала распухшими веками. – Любимый плейбой Англии одурачен двумя старыми школьными подругами. Как современный Казанова пал перед безработным менеджером по телефонным продажам.

Фоби задохнулась.

– Дэн тоже заслуживает нескольких упоминаний, – продолжила Саския. Вновь появившиеся слезы искажали ее резкий, издевательский тон. – Я уверена, что его главные соперники из «Ньюз» предложат неплохую цену за эту историю.

Фоби сжала руками голову и уставилась на нее:

– Саския, ты сошла с ума.

– Я в отчаянии, Фредди. В полном отчаянии.

– Ты действительно хочешь причинить ему такую боль?

– Нет. Я до сих пор люблю его. Я не хочу заставлять его так страдать. Но я хочу, чтобы он перестал причинять боль другим людям. Не притворяйся, что ты не видела, как легко он это делает, Фредди. Он манипулирует, рискует, ищет острых ощущений. Все, что он делает, – это игра. Как ты думаешь, почему я выбрала тебя?

Фоби уткнулась лбом в колени.

– Я выбрала тебя, потому что ты тоже можешь играть. Я знала, что он полюбит тебя. Думаю, я знала, что ты тоже его полюбишь. Я ненавидела эту мысль, но я наполовину ожидала этого. Вот почему сейчас я веду себя как настоящая стерва. Это мой единственный шанс.

Фоби так сильно прижалась лицом к коленям, что у нее заболели глаза, и перед ними поплыли разноцветные картинки, как в калейдоскопе.

– Я всегда завидовала тебе, – продолжила Саския бесцветным голосом.

– Ты? – Фоби недоверчиво посмотрела на нее. – Мне? Ну, конечно.

Саския вздрогнула:

– Ты всегда была такой отчаянной и независимой. Ты была единственной, кому было на все наплевать, кто никогда не шел за толпой.

– Защитный механизм. – Она снова опустила подбородок на колени, совершенно опустошенная. – Я не могла убежать. У меня не было старших сестер, компании верных друзей, свиты поклонников. Даже мои родители находились в другом полушарии. Поэтому я выкрасила волосы в красный цвет, проколола каждую доступную часть тела и притворилась, что меня ничто не волнует.

– Я хотела быть тобой, – тихо сказала Саския, вертя в руках открытку.

– А я хотела быть тобой, – вздохнула Фоби, вновь близкая к слезам.

Одно мгновение Саския смотрела на нее так, словно она собиралась броситься к ней и обнять ее. Потом она отвела взгляд в сторону и сделала глубокий, прерывистый вздох.

– Решать тебе. – Она встала с кровати. Ее голос был холодным, безжизненным и тяжелым, как могильная плита. – Или ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, или через несколько недель ты откроешь газету и увидишь себя, Феликса, меня и Дэна, политыми грязью, и упоминания о нашей мстительной игре.

Она прошла мимо Фоби к двери.

– Не заставляй меня это делать, Саския, – прошептала она, и ее голос оборвался.

– У меня нет другого выбора, – сквозь зубы ответила Саския, открывая дверь. – Если я этого не сделаю, то сойду с ума.

Когда она открыла дверь чуть шире, в комнату с радостью ворвалось крошечное, пятнистое существо и подбежало к Фоби, скуля от восторга и благодарности.

– Она очень милая. – Саския посмотрела, как щенок забирался к Фоби на колени, так неистово виляя хвостом, что снова падал. – Похожа на ту дворняжку, которая когда-то у тебя была – Титбит.

– Рэббит. Да, похожа.

– Тебе следует назвать ее Фурией, – предложила Саския едва слышным шепотом. Схватив сумки с одеждой Портии, она ушла.

38

– Феликс, это Сюзи.

– Сюзи, дорогая! Как ты поживаешь, черт возьми?

– Прекрасно. У тебя очень веселый голос.

– Я в хорошем настроении. Им понравился материал для «Диос»?

– Очень, но я звоню по другой причине.

– Правда? Ты звонишь не для того, чтобы постараться убедить меня побрить голову и лежать на раскаленных углях для их нового ролика? Хочу предупредить тебя, что я только с прошлой недели перестал выглядеть как полярник и у меня очень чувствительная задница.

– Нет.

– Тогда ты хочешь, чтобы я позировал в одних трусах на леднике в Норвегии для очередной статьи в «GQ» о нижнем белье? Или надел шубу во время сухого сезона на Кубе для итальянского каталога?

– Нет, Феликс.

– Сюзи, дорогая, у тебя все в порядке? Кажется, ты даже не пытаешься предложить мне работу.

– Нет. Мы можем встретиться на этой неделе и пообедать вместе?

– Звучит очень заманчиво, дорогая, но у меня другие планы.

– Всю неделю?

– Каждый день. Мой ежедневник забит, как почтовый ящик победителя лотереи.

– Тогда мне придется объявить предмет разговора – Фоби Фредерикс.

– Фоби? Ты ее знаешь?

– Нет, лично не знаю. Это довольно сложное и довольно деликатное дело.

– Да?

– Вы... э-э-э... видитесь друг с другом?

– Ну, я только что видел ее и думаю, что она тоже меня видела. Полагаю, это означает, что мы видели друг друга.

– Не шути, Феликс. Это серьезно. Ты довольно сильно увлечен ею, да?

– Я довольно сильно люблю ее, Сюзи. И это не твое дело!

– О боже, я этого боялась. Мне жаль, Феликс. Я знаю, что ты считаешь меня назойливой старухой, но мне кажется, что я должна тебя кое о чем предупредить. Я и так слишком долго откладывала. Послушай, до недавнего времени у Фоби была связь с Дэниелом Нишемом – он работает на «Сателлит ньюз», – и...

– Послушай, Сюзи, я все это знаю. Кстати, между ними все кончено. Фоби...

– Именно поэтому я звоню. Я только сегодня это узнала. Мне кажется, Дэн вышел на тропу войны, Феликс.

– Что? Он собирается зайти сюда и поколотить меня? Подожди, сейчас я выгляну в окно. Нет, я его не вижу.

– Феликс, он собирает о тебе всю грязь. Я знаю парня, который работает в той же компании в отделе по связям с общественностью. Он говорит, что Жасмин атакуют журналисты из «Ньюз». Полагаю, что Саскию Ситон тоже. Кроме того, их обеих спрашивают о Топаз Фокс.

– Ты знаешь, что в последнее время ее имя упоминается очень часто, дорогая. Я не вижу никакой...

– А еще они просматривают все статьи о твоих родителях.

– Представляю, сколько им понадобится времени. Они будут читать их дольше, чем «Книгу Страшного суда».

– Феликс, это тебя совсем не беспокоит?

– Нисколько. Фоби знает обо мне все. Это одна из причин, почему я люблю ее. Дэн не может раскопать ничего, что я ей уже не сказал.

– Боже, я так не хотела говорить тебе об этом! Фоби Фредерикс – старая подруга Саскии, Феликс.

– Я знаю. – Они вместе учились в школе. Куда ты клонишь? Знаешь, я ужасно устал.

– Фоби – агент-провокатор Саскии. Она действует в ее интересах. Они все согласовали между собой... Феликс?.. Ты слушаешь меня? Феликс?

– Я не верю тебе.

– Дэн Нишем тоже все знает, и я полагаю, что он вскоре собирается этим воспользоваться. Он уже уговаривает руководство «Ньюз» поместить историю в газеты в тот же день, который Саския выбрала для того, чтобы заклеймить тебя позором. В воскресенье она будет во всех таблоидах. Что означает, что ты можешь попрощаться с мистическим проектом Пирса в тот же момент, когда Фоби Фредерикс попрощается с тобой.

– А я прощаюсь с тобой прямо сейчас, Сюзи. Я не знаю, чего ты собираешься добиться этой ложью, но позволь мне сказать – единственный агент-провокатор здесь – это я!

– Что?

– Считай это небольшой провокацией. Ты уволена! Ты больше не будешь моим агентом, дорогая.

– Феликс, ты не можешь так поступить! Феликс? Феликс!.. Феликс? Черт!

Следующие две недели Фоби виделась с Феликсом каждый день.

Единственным выходом для нее оставалось смотреть на их отношения так, словно она смотрит на ребенка, которому осталось жить всего неделю. Она могла проплакать эту неделю или сделать ее лучшим временем своей жизни. Если бы она плакала, то ребенок страдал бы, и возможно, умер до рождения. Если она будет жить полной жизнью, наслаждаться каждой секундой, сделает эту неделю лучшей в своей жизни, тогда у нее останется надежда, что произойдет какое-нибудь чудо и спасет его. Поэтому она сократила десять месяцев осторожного, внимательного ухаживания до десяти дней бурного, великолепного, наполненного смехом водоворота.

Ее удивляло то, что Феликс казался таким же отчаянным, энергичным и так же хотел сделать все и сразу. Казалось, что две отдельные жизни перестали существовать, и они жили одной – яркой.

Они много ели, еще больше занимались любовью, разговаривали до хрипоты и смеялись, как обкуренные.

Никогда в своей жизни Фоби не чувствовала себя так глупо, и это ее совершенно не заботило. Она улыбалась всем подряд, когда была с Феликсом и без него. Она обнаружила, что глупо ухмыляется пассажирам в метро, бизнесменам на улицах и плакатам с призывом заняться благотворительностью. Она вела с ним воображаемые разговоры, когда его не было рядом. Иногда вслух, прямо в общественном транспорте. Она выглядела лучше, чем могла думать, при таком малом количестве сна и таком большом аппетите. На нее все смотрели. Одним из побочных эффектов влюбленности, начала думать Фоби, было то, что ей делали больше неприличных предложений, чем супермодели с классной одеждой и шаткой моралью, которая также являлась единственной наследницей смертельно больных родителей.

Казалось, им с Феликсом совсем не требовался сон. В три часа утра они все еще разговаривали, танцевали, смеялись или занимались любовью. Фоби никогда не испытывала ничего подобного без помощи романов Джеки Коллинз или легких наркотиков.

И это было так же недешево. Деньги кончались у нее чаще, чем у азартного игрока.

– Я заплачу, – снова и снова настаивал Феликс.

– Нет, – мычала Фоби, вспоминая, сколько денег он потратил на Саскию, и отказываясь следовать ее примеру.

– Ты, – рассмеялся Феликс, – сумасшедшая и упрямая корова с забавными идеями. И я люблю тебя за это.

В субботу они просидели до глубокой ночи в полуподвальном ресторане, потом отправились в клуб, где они протанцевали несколько часов, и наконец, в шесть часов утра, зашли в закусочную «Шпага и якорь» на Смитфилдском рынке, чтобы позавтракать и выпить пива.

– Я люблю тебя.

– Нет, не любишь.

– Люблю.

– Нет.

– Ты любишь меня?

– Это хитрый вопрос. Я могу получить подсказку?

– Ты собираешься уйти от меня, Фоби. Скажи, ты же не собираешься бросить меня?

– Мы говорим о ближайшем будущем или об отдаленных перспективах?

– Ты хочешь совершенно измучить меня. Сейчас ты нужна мне больше всего в жизни. Я так боюсь потерять тебя.

– Меня довольно сложно потерять.

В то утро Фоби вернулась в Айлингтон и проплакала несколько часов. Это был один из тех немногих случаев, когда она не выдерживала. После обеда она пошла в магазин товаров для детей и купила Феликсу длинный пластиковый поводок, который надевался на руку непоседливым малышам.

– Теперь ты меня не потеряешь.

Казалось, его невероятно тронул этот подарок, и теперь он настаивал на том, чтобы гулять по Гайд-парку вместе с ней и Яппи, держа их на длинных поводках.

Во время этой недели щенок получил имя Яппи.

Иногда Фоби случайно сталкивалась с Диланом на кухне, когда она кормила щенка. Дилан был добрым, дружелюбным и небрежным, как всегда. Он обнимал и целовал ее при встрече, когда искал свой бумажник, носки или счет по кредитной карте.

Она всегда отворачивалась, хотя и не могла объяснить почему. Это было частью верности Феликсу, которой никто не просил. Тем не менее Дилан казался смущенным и обиженным. Он быстро перестал говорить с ней о Флисс, заметила она. Вскоре весь их разговор крутился вокруг Яппи.

В его случайных взглядах было что-то такое, отчего Фоби мгновенно готовилась к обороне, даже если Дилан просто хотел попросить ее передать пакетик чая. Она так хотела восхищаться им, но чувствовала, что он ей не доверяет. К счастью, большую часть времени он дипломатично проводил вне дома.

– Обычно Дилан заглядывает каждые две минуты, чтобы предложить кофе, – однажды заметил Феликс, когда они лежали в постели. – На этой неделе он почему-то залег на дно.

– Я бы назвала его глубоководной рыбой.

– Наверное, это из-за Яппи. Он ненавидит собак.

– М-м-м. – Фоби думала совсем другое.

После обеда Феликс и Фоби взяли с собой щенка и отправились по магазинам. Нагруженные резиновыми мячиками, кольцами и палками для жевания, которые были почти такого же размера, как сама Яппи, они задержались перед магазином антикварной одежды, на витрине которого Фоби обнаружила великолепное, сверхсексуальное платье двадцатых годов.

– Это платье, – она присвистнула, – просто идеально для вечеринки Флисс.

– Предупреждаю, что если ты его наденешь, то я всю ночь буду ходить за тобой с эрекцией.

– Значит, ты сможешь это сделать? – Она отвела взгляд, одновременно охваченная восторгом и ужасом.

– Ну, прямо сейчас нет. Мне нужно немного больше...

– Я имею в виду, ты сможешь прийти на вечеринку?

– Ах, это. – Феликс усмехнулся. – Я не уверен. Кажется, я вылетаю из Лос-Анджелеса в пятницу вечером. Это значит, что я должен успеть к главному веселью.

– Давай посмотрим на это платье.

Вскоре выяснилось, что платье стоит почти столько же, сколько Фоби должна Флисс за оплату квартиры.

– У меня нет таких денег, – уныло сказала она.

– Я куплю его для тебя. – Феликс сменил бейсболку на войлочную шляпу.

– Ни за что!

– Фоби, ради бога, я видел твои банковские счета. Сначала я думал, что встречаюсь с богатой крошкой, пока не увидел у последней цифры букву «Д».

– Я не возьму его у тебя.

– Почему?

– Потому что я сумасшедшая упрямая корова с забавными идеями.

– Хотя бы померь.

Когда Фоби надела платье, даже она с трудом узнала себя в пыльном зеркале во весь рост. Она сделала быстрое движение из чарлстона и встала на носочки, держа перед собой воображаемый мундштук.

– Снимай его, – угрюмо сказал Феликс, заметив, как у продавца, уставившегося на Фоби, запотевают очки, и как он облизывает губы. – Мы идем домой.

Дома они несколько часов подряд занимались любовью.

Не обращая внимания на свои новые игрушки, Яппи сидела рядом с кроватью и с рычанием наблюдала весь процесс.

Пока Феликс не улетел в Лос-Анджелес, они проводили оставшиеся до отъезда дни в постели. Яппи была выдворена на кухню, чтобы не мешала им наслаждаться друг другом.

– Я хочу еще один день, – выдохнул Феликс в живот Фоби за день до отлета.

– Я хочу еще одну жизнь, – пробормотала она в подушку.

– Что?

– Я хочу тебя. – Она прикоснулась к мягким шелковым волосам, которые она так любила, и погладила такую теплую и такую знакомую шею, которую она до сих пор не устала целовать.

– Я люблю тебя – нет, не люблю, – засмеялся Феликс, опережая ответ Фоби. – На самом деле, я не люблю тебя больше всех, кого я когда-либо не любил в своей жизни. Я очень сильно не люблю тебя, Фоби Фредерикс.

– Я тоже не люблю тебя. – Фоби поцеловала его в голову и почувствовала, как последние песчинки падали на дно их отношений.

Несмотря на отчаянные попытки сохранить контроль над собой, у нее по щекам потекли слезы.

– Что такое? – Феликс внезапно приподнялся, стараясь остановить губами ручейки слез. – Пожалуйста, скажи мне.

Фоби отвернулась от него, испытывая отчужденность и безнадежную потребность в утешении. То, что она хотела сказать ему, являлось единственной темой, которую ей нельзя было затрагивать.

Когда до отлета осталось двадцать четыре часа, он попытался убедить ее лететь в Лос-Анджелес вместе с ним.

– С нами полетит Пирс – он будет контролировать нас каждую минуту, но в целом он довольно безвреден. Ты ему понравишься.

– Я нужна Флисс, чтобы помочь ей с организацией вечеринки, – объяснила Фоби, зная, что без него она будет медленно умирать.

– А мне нужно, чтобы ты держала меня за руку.

– Я пообещала, что помогу отвезти необходимые вещи, – в заключение сказала она, испытывая ненависть к самой себе.

– Если я не приеду в субботу, то постараюсь появиться хотя бы в воскресенье.

– Не стоит, правда. К тому времени все будут мучиться похмельем и помогать с уборкой.

– Я захочу увидеть тебя.

– На выходных я буду лесбиянкой, которая не расстается со своей трубкой, помнишь? Я даже не подумаю посмотреть сквозь фальшивые ресницы в сторону великолепного Тесса Тостерона.

– Тогда я разденусь и ворвусь к тебе силой. Если будет нужно, в парике. И в платье.

Отъезд был неизбежен. Когда он собирал вещи под потерянными взглядами Фоби и Яппи, Феликс спросил, где устраивается вечеринка.

– В доме Саскии. – Фоби внезапно захотела предупредить его, дать ему возможность обо всем догадаться. Она отчаянно желала дать ему шанс избежать будущей катастрофы. – Ферма Дайтон. Сейчас она пустует.

– В доме родителей Саскии? – Он застыл.

– Да. Они только что продали его. Дом передадут в руки новых владельцев через несколько дней после вечеринки.

– Она тоже там будет?

– Да.

Он продолжал укладывать вещи в тяжелом молчании.

Когда за ним пришло такси, Фоби взяла Яппи и некоторые свои вещи, приготовившись уходить.

– Это тебе. – Феликс протянул ей сумку, когда она направилась к ступенькам.

Внутри оказалось то самое сногсшибательное платье двадцатых годов, которое она мерила на этой неделе. Оно было завернуто в огромное количество бумаги.

Она взглянула на него, и ее глаза наполнились слезами.

– Феликс, я...

– Не стоит меня благодарить. Просто забирай его и проваливай в Беркшир. – Он сказал это с такой яростью, что Яппи слетела вниз по ступенькам, как будто ее пнули ногой.

Фоби протянула сумку назад, возненавидев себя за гордость.

– Я не собиралась благодарить тебя. – Она посмотрела ему в глаза, зная, что никого в своей жизни так не любила и никогда не чувствовала такого страха потерять свою любовь. – Я собиралась сказать тебе, что оно мне не нужно. Я сказала тебе это во время примерки. Я не могу принимать от тебя дорогие подарки, потому что ничего не могу подарить тебе в ответ.

– О, ради бога...

– Мне нужен ты. Можешь понять это своей тупой головой? Не избыток одежды и украшений от модных дизайнеров. Я люблю их, потому что они являются частью тебя, но они не нужны мне. Мне нужен ты. Пока, Феликс. Удачи.

Он поймал ее на нижней ступеньке лестницы и поцеловал так, словно им предстояло принять участие в смертельно опасной военной операции. Фоби поцеловала его в ответ, отчетливо осознавая, что единственное, что она не смогла бы купить ему в качестве подарка, – это еще немного времени.

– Почему я чувствую себя так, словно мы прощаемся навсегда? – нервно рассмеялся он. – Ради бога, мы увидимся снова меньше, чем через неделю.

Фоби отпрянула, не в силах сдерживать потоки слез. Она наклонилась, чтобы подхватить Яппи, и прижала ее извивающееся теплое тельце к своей пустой груди.

Посмотрев в глаза Феликса ровно столько времени, чтобы запомнить каждую симметричную крапинку, она бросилась назад в Айлингтон.

В баре «Лиса и заяц», расположенном чуть дальше по Дуглас-стрит, Дилан прилагал отчаянные попытки соблазнить Флисс с помощью семи бокалов ликера «Бейлиз» и «Куантро». Она выглядела почти отвратительно и была едва в сознании. Единственное, что Дилану удалось развязать, – это ее язык.

– Сейчас Феликс должен быть над Ирландией. – Он посмотрел на часы.

Казалось, Флисс больше ни на что не реагировала. Рыжие волосы упали ей на грудь, и она прижалась носом к его плечу. Дилан взволнованно выпрямился вне себя от возбуждения.

Когда посетителей попросили сделать последний заказ, он осторожно потряс ее за плечо.

– А? – взгляд ее блуждающих глаз на мгновение задержался на нем, а веснушчатое лицо сморщилось. Она напоминала соню, только что пробудившуюся от спячки и с удивлением смотрящую на весеннее солнце.

– Ты сможешь идти сама или мне лучше взять такси?

– Это бар? – Флисс выглядела сбитой с толку.

Испытывая ненависть к себе, Дилан воспользовался своим преимуществом.

– Можно тебя поцеловать?

Она бессмысленно уставилась на него.

– Разве ты не голубой? Я думала, тебе нравится Феликс. Мне нравится Манго. – Она сонно ухмыльнулась. – Ты его знаешь?

– Отчасти. – Дилан беспокойно сглотнул.

– Держу пари, тебе он тоже нравится, да? – Флисс хихикнула. – Какой мужчина...

39

В пятницу вечером Манго неохотно отправился в Дайтон вместе с Диланом, который также согласился подвезти на своем ржавом «Рено-5» двух подружек Флисс.

Флисс все упаковала в свой «Хонк» и уехала еще утром, по пути сделав краткую остановку в Сохо, чтобы забрать из «Бареллы» коробки с напитками.

– В обед я встречаюсь с матерью Саскии, чтобы получить у нее ключи, – сказала она Дилану. – Думаю, будет лучше, если я поеду одна.

– Она не знает, что мы с Феликсом примем участие в вечеринке? – обеспокоено спросил он.

– Разумеется, нет.

– Но Саския, конечно, обо всем знает?

– О да. Саския знает.

Девушки на заднем сиденье издавали восторженные крики, рассматривая разрушающееся великолепие Дайтона.

– Ты когда-нибудь был здесь? – Дилан припарковался рядом с пыльным синим «пежо» Флисс.