Текст книги "Поцелуй навылет "

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

Тема общего дня рождения заставила Фоби с болью подумать о Саскии. Их день рождения был в это воскресенье, виновато вспомнила она. Неожиданно она поняла, что больше часа беззаботно смеялась, даже не вспомнив об истинной причине своего нахождения здесь.

Феликс провел рукой по горловине ее серебристого трико.

– А ты делал кому-нибудь предложение? – шутливо спросила она, молясь о том, чтобы ее голос не прозвучал слишком резко.

– Тебе бы этого хотелось? – Он понизил голос и лукаво улыбнулся.

– Нет, спасибо. – Фоби отпрянула, понимая, что ее вопрос был не слишком удачным. – Я просто поинтересовалась.

Феликс приподнял подбородок, на котором пробивалась щетина, и почесал его обкусанными ногтями.

– Да, я делал предложение. На самом деле я даже был помолвлен, – пробормотал он, не глядя ей в глаза.

– Сколько раз?

Феликс рассмеялся.

– Странно, но у меня такое чувство, что ты уже знаешь ответ. – Он посмотрел на стол и начал вертеть в пальцах пустой бокал. – Дилдо уже посвятил тебя?

Фоби застыла от страха, понимая, что она выдает информацию, которую ей сообщила Саския.

– Это всего лишь вопрос. – Она небрежно пожала плечами. – Я уверена, что Дилан не скажет мне даже твой размер обуви, пока ты не дашь на это свое согласие. У меня такое чувство, что тебя никто никогда не бросал.

Феликс ухмыльнулся и дотронулся до воротника ее куртки.

– Это утверждение?

– Скажи мне сам.

Он пожал плечами.

– Нет, меня никогда не бросали. А что, ты собираешься дать мне отставку? Или ты хочешь дождаться того, чтобы бросить меня у алтаря, когда мы с Диланом во фраках будем смущенно обмениваться банальными замечаниями со священником?

У Фоби потемнело в глазах, когда она почувствовала неуклюжую иронию в его вопросе.

– Если бы я так поступила, что бы ты сделал? – Она пыталась сохранить легкий, непринужденный тон, но ей не особенно это удавалось.

– Наверное, напился и уехал бы за границу.

Взяв себя в руки, Фоби обольстительно улыбнулась:

– А если бы я шла к алтарю, одетая в несколько акров чистого шелка и со старыми голубыми подвязками, взятыми в долг, ты сделал бы то же самое?

Феликс рассмеялся:

– Как настоящий сукин сын. Хотя, сначала я хотел бы посмотреть на подвязки. – Он обнял ее за плечи. – Иди ко мне. Ты красивая, – просто сказал он, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать ее.

– Нет, это ты красивый, – честно сказала Фоби, совсем не заботясь о том, как банально это прозвучало.

– Что это значит?

Тщеславный негодяй. Чего он от нее хочет? Подробного перечисления всех аспектов его великолепного тела?

Она наклонилась к нему и поцеловала его еще нежнее, чем он.

– Ты забавный негодяй, который все время приводит меня в ярость, – выдохнула она. – Это делает тебя красивым в моих глазах.

Фоби отодвинулась и увидела на его лице широкую улыбку.

– Я люблю тебя, – засмеялся он.

– Нет, не любишь, – ухмыльнулась Фоби.

На расстояние, которое Фоби и Дилан прошли за пять минут, ей и Феликсу потребовалось больше получаса. Они целовались на каждом углу, набрасывались друг на друга у каждой двери и задерживались перед каждым перекрестком. Они стянули сласти из киоска, работающего допоздна, и играли в классики на тротуаре, словно маленькие дети.

Они вели себя глупо, но Фоби блаженствовала. Дэн был слишком строг и слишком озабочен своим имиджем, чтобы целоваться на каждой автобусной остановке или позволить себе стащить яблоко с прилавка круглосуточного магазина.

Она всегда представляла Феликса таким же тщеславным, если не больше. Саския рассказывала, что ему были свойственны романтические прогулки рука об руку, во время которых они задумчиво смотрели друг другу в глаза, прислушиваясь к полночному бою часов. Этот хохочущий, забавный Феликс был для нее открытием. Она не думала ни о чем, кроме буйного удовольствия, от которого перехватывало дыхание и колотилось сердце.

Как ей хотелось, чтобы его поцелуи не были так восхитительны! Они наверняка избалуют ее и заставят потускнеть впечатление от поцелуев с Дэном.

При мысли о нем она оттолкнула Феликса.

– Что случилась? – Феликс крепко держал ее, положив подбородок ей на плечо. Затем он посмотрел на Фоби большими умоляющими глазами.

– Ничего. – Она взглянула на небо и обнаружила Большую Медведицу – единственное созвездие, которое она могла определить.

Несмотря на все попытки, ей не удалось избавиться от образа Дэна, возникшего у нее перед глазами. Он маячил среди звезд и посылал ей обаятельную улыбку. В последний раз она видела его неделю назад в той квартире, где она совершенно ничего не сделала – точно так же, как она ничего не сделала для того, чтобы найти работу и оплатить свои долги, растущие со скоростью снежного кома.

Ее жизнь была настоящим хаосом, и она еще больше усложнила ее своим согласием на предложение Саскии, выполнить которое оказалось намного сложнее, чем ей представлялось вначале.

Фоби знала, что люди, которые стремятся причинить боль другому человеку, почти всегда сами являются жертвами. Ее преследовали мысли о несчастливом детстве Феликса. Фоби терзало предчувствие, что их месть может привести к прямо противоположному эффекту и сделает Феликса жестоким вдвойне.

– Я люблю тебя. – Он провел рукой по шее Фоби и приблизил к себе ее лицо.

– Нет, не любишь. – Она закрыла глаза и отдалась поцелую, в котором растворились все ее беспокойные мысли.

32

Громкая музыка играла в пульсирующем ритме. Мелькали огни, вскрикивали люди, стекал пот. Извивающиеся тела на мгновение озарялись интенсивным разноцветным светом и вновь погружались в темноту.

Фоби ничего не могла поделать. Она наслаждалась каждой секундой. Танцевать с Феликсом было все равно что оказаться в раю. Она почти ничего не видела от капель пота, ее волосы намокли и слиплись, а серебристое трико сверкало, словно средневековая кольчуга.

Они касались друг друга бедрами и двигались в такт музыке.

Совершенно забыв об усталости, Фоби продолжала танцевать, не думая ни о чем на свете.

– Они прекрасная пара, – крикнула Исси Дилану. Они стояли на небольшом балконе, расположенном над танцевальной площадкой. Принимая во внимание уровень громкости звука, крик являлся единственно возможной формой общения.

– Что? – прокричал он в ответ, прижимаясь к решетке балкона, чтобы избежать контакта с ее худым бедром.

Он посмотрел на часы. Почти пять часов утра. После обеда ему нужно было выходить на работу. Все приятели Феликса разошлись несколько часов назад, чтобы отправиться в постель. Только Фоби и Феликс продолжали танцевать, черпая силы из обуреваемого их желания.

Дилан никуда не ушел, несмотря на зевоту и слипающиеся глаза, чтобы составить компанию Исси. Она сказала, что потеряла свой гардеробный номерок. Это означало, что ей придется ждать до закрытия клуба, чтобы забрать свою куртку. По своей природе Дилан был терпелив и великодушен, но сейчас он с трудом боролся с желанием спрятаться от нее. Она немного нравилась ему, но от ее липкого, назойливого внимания хотелось съежиться, как слизняку, которого посыпали тальком. Дилан знал, что она положила на него глаз, но он слишком устал и не испытывал к ней достаточно сильных чувств. Больше всего на свете ему хотелось посадить ее в такси и пойти домой, чтобы одному выспаться в своей кровати.

Он снова посмотрел на танцплощадку. Исси была права: Феликс и Фоби потрясающе смотрелись вместе, неосознанно двигаясь с почти животной гибкостью. Серебристое трико Фоби поднялось почти до неприличия, когда она кружилась вокруг Феликса, держа руки над головой.

Медленно потягивая пиво из бутылки, Дилан смотрел на то, как Феликс провел рукой по спине Фоби и прижал ее к себе. Теперь они двигались в одном быстром ритме, не переставая смеяться.

Дилана пугало то, как идеально они подходили друг другу. Он знал, что ему не следует вмешиваться в личную жизнь Феликса, поэтому мучительно страдал, когда Феликс делал один неверный шаг за другим. Но сейчас, когда он сделал верный шаг, Дилан боялся за него еще больше.

_____

Танцуя с Феликсом и одновременно целуя его, Фоби смутно почувствовала, как кто-то похлопал ее по плечу.

Обернувшись, она обнаружила, что почти столкнулась с гигантом, одетым в футболку от Вествуд и запачканные краской черные кожаные брюки. Его глаза прятались за маленькими круглыми темными очками, густые волосы были стянуты в конский хвост, а на подбородке виднелись первые признаки светлой козлиной бородки, которая топорщилась под улыбающимся губами.

– Стэн! – задохнулась она, освобождаясь из объятий Феликса.

– Все хорошо, подружка? – Он раскачивался в танце напротив нее, усердно работая локтями под сопровождение скрипа кожи брюк. – Сначала я подумал, что у тебя есть двойник.

– Что? – Фоби видела, как двигались его губы, но не могла расслышать ни одного слова из-за оглушительной музыки.

Они нашли свободный диван в той части помещения, где звук их голосов был почти слышимым.

– Что ты здесь делаешь? Я думала, что ты ненавидишь ночные клубы, – прокричала Фоби на ухо Стэну.

– Я получил бесплатное приглашение, – крикнул он в ответ. – Они тоже здесь, но моя подружка изучает испанский язык, и она уже ушла.

Он снял очки, под которыми оказались очень красные глаза. Он явно был мертвецки пьян.

Фоби засмеялась.

– Стэн, это Феликс.

– Все хорошо, приятель? – Стэн протянул ему руку.

– Ты был на вечеринке по случаю премьеры «Разоблачения». – Феликс осторожно пожал его руку. – Ты еще отдал Фоби свою рубашку.

– Разве ты не попал тогда во все газеты? – Стэн так небрежно развалился на диване, что практически соскальзывал с него на пол.

Феликс пожал плечами.

– Думаю, я тебя узнал. – Стэн послал Фоби многозначительный взгляд и без всякого стеснения захихикал.

Фоби сглотнула и посмотрела на Феликса, который казался сбитым с толку.

– Пойдем?

Он кивнул.

– Я только посмотрю, не хочет ли Дилан поехать домой. – Он поцеловал ее в щеку и отошел. Фоби глядела ему вслед, восхищаясь его походкой, ярким цветом волос и тем, как все провожают его глазами.

– Это Феликс, который был с Саскией? – Стэн все еще смеялся. – Я не узнал его сразу из-за новой прически. Довольно смело, да?

– Это было нужно для работы, – пробормотала Фоби в его защиту, передвигаясь к противоположному концу дивана и стараясь игнорировать Стэна.

– Ты довольно хорошо взялась за него, так? Я видел вас на танцплощадке. – Стэн придвинулся к ней.

– Что? – Фоби взглянула на него, ощущая, как лицо быстро заливается краской.

– Ты не отрывалась от его губ, подружка, – захихикал он. – Тебе не кажется, что ты слишком вошла в роль? Я видел, как вы танцевали – вы оба практически трахались.

– Это не твое дело.

– Она знает, что ты здесь? – Он снова надел темные очки. Он явно имел в виду Саскию.

– Я встречаюсь с ней завтра. – При мысли об этом Фоби печально вздохнула. – Она хочет, чтобы я на выходные приехала в Беркшир.

– На прошлой неделе я ходил с ней в ресторан. Она ужасно выглядит, – засопел он.

– Ты пригласил Саскию? – Фоби с изумлением уставилась на Стэна.

– Да. Я подумал, что ей нужно немного развлечься, но она прорыдала весь вечер. Она сказала, что ты и этот вонючка в Париже.

– Мы вернулись сегодня. – Фоби разозлилась, услышав оскорбление в адрес Феликса. – Она была сильно расстроена?

– Она была разбита. – Стэн встал. – Я не знаю, во что ты играешь, подружка, – он так низко наклонился, что его нос оказался практически прижатым к ее носу, – но я думаю, что тебе лучше быстрее взять себя в руки.

– Оставь меня, черт возьми! – Фоби вскочила с дивана и побежала через танцплощадку в фойе клуба, где столкнулась с Феликсом.

– Все хорошо? – Он положил руки ей на плечи.

– Прекрасно! – проблеяла она притворно веселым голосом.

– Ты уверена?

– Лучше некуда.

– Где твой друг?

– В собачьей будке, – прошипела она.

Феликс приподнял одну бровь.

– Послушай, Дилан остается до конца, чтобы составить компанию какой-то девушке, пока за ней не приедут. Хочешь уйти?

– Да, пожалуйста.

– Он друг Дэна или что-то в этом роде? – наугад пробормотал Феликс. – Поэтому ты так расстроилась?

– Нет, он не знает Дэна. – Фоби искала в карманах жетон от гардероба.

– Тогда что случилось?

– Ничего.

– Ты лжешь, милая, – с сарказмом сказал он. – Фоби, посмотри на меня, ради бога.

– Он сказал мне держаться от тебя подальше, – вздохнула она.

– Что? – Феликс горько рассмеялся. – Ему-то какое дело?

– Это сложно объяснить.

– Он думает, что я плохой парень, да? – Феликс ухмыльнулся. – Что я хочу испортить тебя своими, безнравственными уловками плейбоя?

– Что-то в этом роде.

– Дилан тоже сказал мне пару слов насчет тебя.

– Пару слов?

– Он сказал – я цитирую: «Эта девушка опасна». – Он скопировал низкий, серьезный голос Дилана.

– Дилан так сказал? – Фоби с удивлением посмотрела на него.

– Да. – Феликс повернулся, лукаво глядя на Фоби.

– Приятно знать, что друзья одобряют нас, – пробормотала она, чувствуя нелепую обиду.

– Значит, нам не понадобится много свадебных приглашений. Меньше расходов на банкет.

– Думаю, я вряд ли появлюсь в церкви.

– Я заплачу твоему отцу пятьдесят фунтов, чтобы он притащил тебя к священнику силой.

– Если только так.

– Я тебя люблю. – Он поцеловал ее в нос.

– Не любишь.

Снаружи было уже светло. Низкое солнце заволакивала дымка, и оно с трудом поднималось над высокими царственными зданиями, мимо которых бесцельно шли Фоби и Феликс. Они никуда не направлялись и болтали глупости.

– Я подумал, что нас могла бы обвенчать священник-женщина, а мы закутались бы в черную рыболовную сеть и одели бы пажей как секс-рабов, чтобы позлить родителей.

– Мы могли бы изменить клятву и поклясться лгать друг другу и изменять со всеми подряд, вместо того чтобы любить, почитать и слушаться друг друга.

– Кольца от банок кока-колы и торт из трех ярусов с гашишем.

– Естественно.

– Конечно, моя мать шокирует всех своим декольте до пояса.

– Моя застегнет пуговицы до подбородка и появится в огромной, как церковная скамья, шляпе и меховым манто в тон.

– Папа сойдет с ума и начнет приставать к ней.

– Мой тоже.

– Манго добавит в напитки наркотики и пришлет несколько телеграмм якобы от моих нынешних жен, живущих в Тобаго.

– Милли сделает то же самое. Что может привести по меньшей мере к одному смертельному исходу и многочисленным телесным повреждениям.

– Я думаю, нам следует ее отменить, а ты?

– Или сбежать вместе?

– Не-е-ет, тебе не удастся приставить лестницу к моему окну. Наши бдительные соседи тебя линчуют.

Солнце, которое сияло прямо у них над головой, виднелось сквозь листву деревьев Гайд-парка, ярко освещая их кроны.

– Ты мне очень нравишься, правда. – Феликс притянул ее к себе.

– Ты тоже мне очень нравишься. – Фоби уткнулась лицом в его шею и засмеялась.

Я пересплю с ним, безрассудно решила она. Я должна переспать с ним. Ничего не могу с собой поделать, потому что я хочу знать, на что это похоже. Только один раз.

Она чувствовала, как нарастает возбуждение, когда Феликс вытолкнул ее на проезжую часть и крепко поцеловал прямо перед пронзительно сигналившим черным такси.

– Что ты делаешь в выходные? – спросил он.

– Уезжаю в Беркшир. Давняя договоренность.

– Можешь придумать какой-нибудь маленький предлог, чтобы не ехать?

– Нет.

– Хорошо, – мрачно заключил он. – Сначала мы покатаемся верхом, а потом ты поедешь в свой Беркшир.

– Ты не устал?

– Нет.

Значит, я не пересплю с ним, подумала Фоби. Как ей хотелось не чувствовать такого сильного разочарования.

Спустя почти два часа они сидели на передних местах второго этажа автобуса, поставив ноги в пыльной обуви на противоположное сиденье. Они заглядывали в мелькающие окна, наблюдая, как лондонцы поджаривают тосты, заваривают чай и потягиваются после воскресного валяния в постели.

– Тогда приходи к завтраку, – уговаривал он Фоби, потянувшись к ней, чтобы прижаться носом к ее шее. – Я приготовлю огромный пирог.

Качая головой, Фоби отодвинулась.

Теперь она так остро реагировала на каждое прикосновение его тела, что вздрагивала при любом движении Феликса, поэтому она намеренно избегала его взгляда и очень старалась держаться от него подальше. Ей нужно было сосредоточиться в преддверии расспросов Саскии, но ее нервы были натянуты как струна, и она сходила с ума от желания вновь почувствовать его прикосновения. Ей казалось невозможным спуститься с головокружительной высоты, на которой она оказалась из-за вновь обретенной страсти и старомодных чувств. Каждый раз, когда Фоби думала, что ей удалось избавиться от чувства волнующего, беззаботного счастья, Феликсу нужно было лишь коснуться ее, чтобы она вновь начинала парить в небесах.

Чтобы отвлечься, она стала рассматривать владельца двух собак, который выводил своих питомцев на прогулку, бодро шагая в сторону Гайд-парка. Рыжие сеттеры бежали за ним, путаясь в поводках. Увидев, как они радостно привязали своего хозяина к фонарному столбу, Фоби громко рассмеялась.

– Мне нравится, как ты смеешься, – тихо сказал Феликс, делая пальцами маленькие легкие шаги по ее ноге. – У тебя великолепно грязный смех.

Фоби с раздражением скрестила ноги и украдкой покосилась на него.

– Знаешь, – он смотрел прямо перед собой, явно находясь в собственном мире и не осознавая того, какое действие оказывала его рука на дрожащее бедро Фоби, – у меня никогда не было настоящего детства.

– Полагаю, именно поэтому сейчас ты такой большой ребенок, – выпалила Фоби и тут же пожалела об этом.

На мгновение лицо Феликса сделалось таким застывшим и непроницаемым, словно он был сэром Ланселотом, который готовился к рыцарскому турниру. Но потом он усмехнулся. Повернувшись к ней, он рассмеялся, и от его прекрасного рта к глазам побежали морщинки. Вздрагивая от смеха, он сказал:

– Возможно, ты права.

Фоби обнаружила, что ее ноги снова выпрямились и прижались к его ногам.

– Я думаю, что ты такая же. – Феликс вновь стал смотреть в окно.

– Большой ребенок? – ухмыльнулась Фоби.

Он покачал головой и внезапно посерьезнел:

– Я думаю, что у тебя было паршивое детство. Поэтому сейчас ты цепляешься за плывущий обрубок дерева. Я хочу сказать, мы знаем, что в нескольких метрах от нас на берегу реки растут крепкие деревья, но мы боимся отпустить кусок прогнившего, и продолжаем цепляться за него, понимая все это время, что нас несет вниз по течению.

Фоби с сомнением приподняла бровь.

– Хочешь сказать, что я цепляюсь за обрубок? – осторожно спросила она.

– Дэн, – медленно начал Феликс, – вот твой обрубок.

– Дэн?

Она сглотнула, уверенная в том, что ей не хочется сейчас говорить о Дэне. От звука его имени ее бросало в дрожь, как от скрипа чего-то острого по стеклу.

– Честно говоря, я не думаю, что мое детство было таким же адским, как твое, – быстро сказала она, пытаясь отвлечь его от короткого слова, начинающегося на «Д».

– Может быть. – Феликс погрузился в деликатное молчание, рассматривая головы пассажиров, стоящих в очереди перед автобусом.

Как только Фоби с облегчением откинулась на спинку сиденья, благодарная за перерыв, он быстро повернулся к ней. Его рука поднялась выше по ее бедру.

– Что ты собираешься делать с ним, Фоби? Ты собираешься сказать ему, чтобы он оставил тебя в покое? – нервно спросил он.

– Я не знаю, – выдавила она. – Он может не позволить мне уйти. Иногда он чрезвычайно упрям и ведет себя чертовски властно.

– Ты любишь его?

Фоби наблюдала, как расплывалась у нее перед глазами надпись: «Штраф 50 фунтов».

– Я привыкла так думать, – пробормотала она.

– А что ты думаешь сейчас? – Феликс говорил так тихо, что его голос был едва слышен в шуме двигателя автобуса.

– Я думаю, что сейчас мы достигли того момента, когда я должна определить болевой фактор, – неуверенно сказала она, оглядываясь вокруг. – Я знаю, что ненавижу многое в наших отношениях. Я ненавижу обман, тайный сговор и недостаток близости. Я ненавижу плакать из-за несостоявшихся свиданий, рвать на себе волосы в выходные из-за того, что не могу позвонить ему, или прикоснуться к нему, или рассказать о том, что случилось что-то удивительное. Но я думаю, что это удел всех любовниц.

– Тогда брось его! Ты можешь звонить мне каждый чертов день, держать меня в объятиях целую вечность, рассказывать мне множество удивительных вещей и быть так близко ко мне, как ты сама этого хочешь. В самом деле, брось его. Он тебе больше не нужен, потому что у тебя есть я.

– А я думала, что тебя пугают привязанности. – Фоби неловко улыбнулась.

– Тебя тоже. – Феликс пожал плечами. – Но сейчас ты хочешь меня больше, чем Дэна.

Фоби захотела высмеять его спокойное высокомерие. Но она обнаружила, что не может. Вместо этого комок, застрявший у нее в горле, начал распухать, словно дрожжевое тесто, оставленное в теплой кухне. Она поняла, что Феликс попал в самую точку. Сейчас она хотела его больше всего на свете. Ее пульс бился мощными, быстрыми толчками, ноги отказывались ей служить, она дышала очень часто и поверхностно. Это не было притворством, разыгранным в соответствии с инструкциями Саскии; это было жаркой страстью Фоби Фредерикс в ее самом неуклюжем проявлении.

Оставшуюся часть пути они провели в молчании.

Феликс провожал ее до Пэддингтона, целуя ее на автобусной остановке, рядом с закусочной «Кейси Джонс», у билетной кассы, по дороге к платформе и через открытое окно поезда.

– Зачем тебе нужно в Беркшир? Я хочу, чтобы мы пошли ко мне домой, приняли горячую ванну, хорошо позавтракали и выспались.

– Я пообещала подруге приехать в гости. Она болеет, – добавила она, решив, что это было почти правдой.

– Скажи ей, чтобы она быстрее поправлялась, и возвращайся ко мне. – Поезд тронулся, но Феликс старался не отставать. – Я люблю...

– Пока, Феликс. – Фоби начала закрывать окно.

_____

– Садись в машину, – прошипела Саския, кивнув в сторону пассажирской дверцы.

– Ты выглядишь невероятно загорелой. – Фоби озабоченно сглотнула, не совсем уверенная в том, что ей делать с таким холодным приемом.

– Солнечные ванны. – Саския уселась в машину. – Садись.

Когда они развернулись, чтобы покинуть парковку, номер газеты «Ньюз» соскользнул с крыши по ветровому стеклу на капот, и часть страниц попала под «дворники». Саския так резко нажала на тормоза, что Фоби почувствовала себя автомобильным инструктором, который принимает экзамен у нерадивой ученицы.

– Мне нужен раздел «Дневник». – Саския выскочила из машины, отпуская сцепление так, что машина заглохла.

Саския встретила ее совсем не так, как она ожидала, подумала Фоби. Она не потребовала отчета о последних событиях, связанных с Феликсом. Вздрагивая от чувства вины, Фоби в ужасе подумала о том, что Саския почувствует исходивший от нее запах Феликса. Она открыла окно и пристегнула ремень безопасности.

– Почему ты вся в пыли? – спросила Саския, садясь в машину и увеличивая обороты двигателя, когда они ждали своей очереди на выезд к кольцевой дороге.

– Сегодня утром я ездила верхом. – Фоби нервно закусила губу.

– В Лондоне?

– В Гайд-парке. Сначала мы были в клубе. Тогда это показалось нам хорошей идеей.

Фоби не сказала больше ни слова, пока она не услышала под автомобильными колесами шум гравия.

– Боюсь, дома страшный беспорядок, – извинилась Саския, когда они мчались по подъездной аллее. – Везде пыль и грязь.

– О, тебе не стоит...

– Твой женатый любовник в этом месяце купил дом.

Фоби опять замолчала. Боже, ей не нужно было приезжать.

Джин и Тоник их не встречали. К ним бросились лишь собаки, виляя хвостами, чтобы поприветствовать Фоби, когда она выходила из «гольфа».

– Где «рэнджровер»? – Она осмотрелась. – Рег куда-то уехал?

– Продан. – Саския выбралась из машины и потянулась за своими сигаретами и краской для волос. – A Рег и Шейла ушли.

– Ушли? – Фоби схватилась за ручку двери машины в качестве поддержки.

– Кажется, сейчас они живут рядом с Ридингом.

Фоби хотелось разрыдаться. У нее даже не было возможности попрощаться с ними и пожелать им удачи.

Когда она зашла в дом, большой ком эмоций, который распухал у нее в горле, угрожал взорваться и превратиться в громкий, детский всхлип. Дом был удручающе пуст.

Фоби боролась с нелепым желанием броситься на пыльный пол и громко закричать. Она также испытывала глупую, странную необходимость оказаться в крепких объятиях Феликса, почувствовать силу его поцелуев и услышать его бесконечные сумасшедшие признания в любви.

– Мне так жаль, Саския, – пробормотала она, блуждая повлажневшими глазами по пустым стенам.

– Ничего тебе не жаль, черт возьми! – Спотыкаясь, Саския направилась в сторону кухни, откуда доносились протяжные слабые звуки оперной арии. – Теперь все принадлежит этому таблоидному монстру. Ты сможешь приезжать сюда, чтобы потрахаться на лоне природы, когда Мицци будет в отъезде.

Она хлопнула зеленой дверью, за которой начинался небольшой коридор.

Фоби задержалась и на мгновение уткнулась лицом в шерсть Лабрадора, который сочувственно остановился рядом с ней, прежде чем последовать за Саскией.

Джин была такой же чопорной, немногословной и неприветливой, как ее дочь.

Когда Фоби вошла, она едва взглянула на нее. К Фоби бросился Тэббит, по-собачьи улыбаясь от радости, и возбужденно закрутился у нее под ногами.

– Хочешь пить? – Саския держала в руках чайник.

– Кофе, пожалуйста. – Фоби подавила зевок и осторожно улыбнулась Джин. – Привет.

– Фредди только что приехала из Парижа, мама. – Саския положила в три огромные кружки по одной десертной ложке растворимого кофе.

– Правда? – Джин рассматривала стопку писем. – Как мило. Ты ездила с другом?

– Почти. – Фоби в изумлении уставилась на Саскию. Что за игру она затеяла? Она еще крепче прижала к себе Тэббита.

– Это объясняет слова твоей матери о том, что ты не отвечаешь на ее звонки. Фоби знала, что Джин придиралась к ней из-за того, что была расстроена, но от резкого замечания ей еще больше захотелось расплакаться. Она снова проглотила огромный комок в горле и в ужасе заморгала, когда заметила свадебные приглашения, рассыпавшиеся рядом с коробкой «Выбросить».

– Я могу чем-то помочь? – тихо спросила она.

– Нет. – Джин барабанила пальцами по столу. – Правда, мне бы очень помогло, если бы вы обе перестали путаться у меня под ногами.

Ее голос дрожал, когда она боролась со слезами и бессильной яростью.

«Она даже не посмотрела мне в глаза», – грустно подумала Фоби.

– Мы пойдем в сад. – Саския поставила кружку с кофе перед матерью и вышла через кухонную дверь на задний двор.

Фоби последовала за ней. Она поднялась по покрытым мхом ступенькам и пошла по густой высохшей траве в своих сапогах из змеиной кожи, думая о том, какими броскими и безвкусными они здесь кажутся.

Саския вела ее мимо заросшего сорной травой салата к старой теплице, которая раньше была местом их детских игр.

Саския поставила кружки с кофе на шаткий стол и присела на подлокотник шезлонга.

– Ты думаешь, что я похудела?

– Конечно похудела. – Фоби взяла свою кружку и неловко подула на кофе. – И очень сильно. Не могу поверить, что тебе удалось сбросить так много фунтов за такое короткое время.

– Я делала много упражнений и принимала таблетки.

– Я не спала с ним, Саския. – Фоби внезапно поняла, что происходит.

– Нет? – Голос Саскии превратился в высокий, напряженный писк неверия.

– Нет.

– О, спасибо... спасибо, спасибо тебе, Фредди! – Смеясь и плача от внезапно отпустившего ее напряжения и бурного облегчения, Саския бросилась к ней и заключила ее в объятия.

Чтобы разрядить обстановку; Фоби позволила Саскии закружить ее в сложных пируэтах.

– Ты не поверишь, какое я чувствую облегчение! – всхлипывала Саския, улыбаясь. – Я прошла через семь кругов ада, думая об этом. О боже! Какая же я стерва, если думала, что ты это сделаешь. Ты простишь меня, Фредди? Простишь подозрительную, коварную идиотку?

Фоби вздрогнула и тоже заставила себя улыбнуться.

– Ты была в огромном напряжении, а я никак не помогла тебе. У меня кончились деньги, и я не могла звонить часто.

– Ты должна рассказать мне все. От начала до конца. Держу пари, Феликсу понравились эти сапоги, да?

– Да.

Фоби позволила себе несколько раз зевнуть и постаралась не думать о Феликсе, который свернулся под большим роскошным одеялом в своей кровати с ее номером журнала «Стройные ноги и все остальное», настолько захватившем его, что он отказался его вернуть.

Возможно, сейчас он уже спит после такой беспокойной ночи, подумала она. Его длинные, угольно-черные ресницы лежат на загорелых щеках, а прямой нос касается руки.

Через несколько минут Фоби поняла, что меньше всего Саския хотела ее слушать. Она уселась, скрестив ноги, на подушке старого кресла-качалки, поддерживая рукой подбородок, не отрывая от Фоби зачарованного взгляда серо-голубых глаз, и почти сразу начала спорить с ней и придираться, как будто она могла что-то изменить в ходе рассказа.

– Он не мог сказать это! – взвыла она. – Феликс никогда не говорит о своих родителях. Он выходит из себя при одном упоминании о них.

– Возможно, он заговорил о них из-за того, что был пьян, я не знаю. – Фоби потерла лоб, неожиданно чувствуя, что она безнадежно несправедлива к Феликсу. – Я думаю, что звонок матери на прошлой неделе спровоцировал его. Может быть, он захотел выпустить пар.

– Скорее всего, он тебе соврал, чтобы ты его пожалела, – это классическая тактика Феликса.

Оставляя это без комментариев, Фоби попыталась рассказать Саскии о том, как он постепенно разоблачал ее собственную ложь, но Саския почти не слушала ее.

– В ту ночь он вернулся к себе в гостиницу?

– Я же сказала, что он остановился в квартире той девушки по имени Миа. Я думаю, она была стилистом. Но она сказала ему убираться почти сразу как появилась я.

– Значит, он остановился у тебя?

– Да.

– Тогда вы действительно спали вместе?

– Если то, что я отключилась на кровати рядом с ним, полностью одетая, означает, что мы спали друг с другом, то да.

– Но ты сказала, что не спала с ним! – Саския схватилась руками за голову.

– Я не спала с ним. Я была без сознания.

– Вы не трахались?

– Конечно нет, черт возьми! В ту ночь я была еле жива.

– Но ты целовала его.

– Мы целовались еще в Кадмене, – напомнила ей Фоби. – Я рассказывала тебе об этом. В Париже я едва могла закрыть рот и сжать зубы.

– Тебе понравилось?

– Что?

– Ты меня слышала. – Саския посмотрела на нее через пальцы. – Тебе понравилось целовать Феликса?

– Если я скажу «нет», ты мне поверишь?

– Нет. – Саския прижала ладони к глазам. – Прости меня, Фоби. Прости. Я знаю, что я попросила тебя это сделать. Я знаю, что я неблагодарная стерва. Но мне так больно. Мне просто... так... больно.

– Я знаю. – Фоби закрыла глаза. Ей тоже было больно. – Он сказал, что любит меня, Саския.

Ее голос почти оборвался, когда она произносила эти слова.

Последовавшее молчание длилось несколько напряженных, тяжелых минут. Лицо Фоби застыло от чувства вины.