Текст книги "Поцелуй навылет "

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

– Это другое, – огрызнулся Феликс.

– Нет, не другое, – вздохнул Дилан, взглянув в сторону двери в ванную. – Просто успокойся, черт возьми, ладно?

Кусая губы, он знал, что ему следует забрать Феликса домой, заставить его протрезветь и устроить ему разнос за то, как он обошелся с Фоби.

Вместо этого он открыл вторую бутылку шампанского и налил себе еще один бокал для храбрости, умышленно ничего не предлагая Феликсу. Он чувствовал себя ужасно из-за своего эгоизма, но ему хотелось вновь попытать удачи с Флисс.

Феликс в убийственном молчании потянулся к бутылке.

– Как ты думаешь, что они там делают? – Дилан опять начал сверлить взглядом дверь в ванную.

– Топят щенка! – Феликс сделал глоток прямо из бутылки. – Откуда мне знать, черт возьми?

Дилан внимательно посмотрел на него. Синие глаза Феликса искрились сарказмом и презрением. Он излучал нервное напряжение, избыток адреналина и глубокое несчастье. Несмотря на уверенные движения и ясный взгляд, он был очень пьян. Он начал пить текилу задолго до пяти вечера. Дилан знал, что Феликс мог лучше всех скрывать все признаки опьянения, но потом наступал момент, когда он больше не мог контролировать свои действия. В таком состоянии Дилан видел его лишь несколько раз.

– Не делай этого, Феликс, – взмолился он.

– Почему? – потребовал он ответа, подняв бутылку с широкой, спокойной улыбкой. – Она вела себя как последняя шлюха, и она заслуживает соответствующего отношения. Она и сама не против, правда? Прости меня, если я вдруг оглох, но я не слышал ни одной жалобы. Тогда почему нет?

– Ты знаешь почему, – спокойно сказал Дилан, чувствуя, как руки сжимаются в кулаки.

– Потому что ты хочешь получить удовольствие с ее маленькой рыжеволосой подружкой? – рассмеялся Феликс. – Вперед! Это совсем не трудно. Она легкая добыча.

– Потому, – пробормотал он, едва сдерживая злость, – потому что Фоби другая. Именно поэтому сейчас ты так чертовски невыносим.

– Она шлюха. – Феликс сделал еще один большой глоток шампанского и обернулся, когда дверь ванной открылась.

– Фоби, дорогая, – промурлыкал он, проходя мимо Флисс, и привлек к себе Фоби в привычном нежном поцелуе, от которого можно было потерять сознание.

На мгновение Фоби застыла, но потом она обвила свои руки вокруг его шеи, выгибаясь ему навстречу, и начала отвечать на поцелуй. Ее глаза не отрывались от его глаз, бросая дерзкий вызов.

Фоби захотелось выпить еще, но открыть бутылку не получалось.

– Я сам все сделаю, – выдохнул Феликс у ее шеи, неожиданно оказавшись позади нее.

– Расслабься, – оттолкнула его она. – Я уверена, что ты справлялся и с более трудными вещами.

– С тобой, моя дорогая, ничего не стоило справиться.

Фоби заметила выражение самодовольного превосходства на лице Феликса.

– Бокал вина, дорогая? – с улыбкой спросил Феликс.

– Нет, спасибо. – Фоби устремилась назад в гостиную.

Флисс и Дилан теперь были неразлучны.

Чувствуя себя лишней, Фоби подошла к магнитофону и поставила кассету Кэта Стивенса. Затем она угрюмо пробралась к самому отдаленному пуфу и уселась на него, как стервятник на труп. Кэт негромко напевал «Лунную тень». Фоби закрыла глаза и пожелала оказаться как можно дальше отсюда. Когда она снова открыла их, то обнаружила, что смотрит прямо на Феликса. Он стоял в дверях кухни и наблюдал за ней. Фоби заметила, что выражение его лица смягчилось и стало почти нежным.

Когда зазвонил телефон, она чуть не подпрыгнула до потолка от неожиданности.

Феликс, стоявший рядом с телефоном, снял трубку.

– Привет, – он насмешливо улыбнулся Фоби и отвернулся в сторону, – вы попали в будуар Фоби Фредерикс.

Увидев рядом с телефоном фотографию в рамке, он наклонился и начал рассматривать ее, продолжая говорить.

– Боюсь, сейчас она не может подойти к телефону. Кажется, она куда-то ушла. Что-нибудь передать? Алло? Алло? Как странно – никто не отвечает. – Феликс повесил трубку и присел, чтобы ближе рассмотреть фотографию.

– Наверное, звонили мне! – взвыла Флисс. – Я как раз жду звонка.

Фоби с такой яростью уставилась на спину Феликса, что она почти ожидала увидеть две дырки в его мятой шелковой рубашке, словно прожженные лазером. Схватившись за стену, она с трудом выбралась из пуфа.

– Как ты смеешь, черт возьми! – злобно прошипела она, когда ей удалось встать. – Ты маленький, испорченный кусок дерьма!

– Кто смеет звонить, – пробормотал Феликс, выпрямляясь с фотографией в серебряной рамке. – Полагаю, это был всемогущий Дэн?

Он кивнул в сторону телефона и снова посмотрел на фотографию.

– Должен сказать, что ты была чрезвычайно уродливым ребенком, Фоби. Скажи мне, ты сделала операцию, чтобы исправить уши и косоглазие, или все прошло само собой? А это что за идиот с бакенбардами? Полагаю, что этот ковыряющий в носу гном – твоя сестра, а похожая на...

Слишком разозленная, чтобы говорить, Фоби с такой яростью дала ему пощечину, что он на мгновение закрыл от боли глаза. Но его спокойная улыбка осталась на месте.

– Не знаю, как вы, ребята, – рассмеялся он, – но я бы с удовольствием посмотрел какой-нибудь фильм. У вас, случайно, нет «Истории любви»?

Каким-то образом, стараясь утопить свое отчаяние в вине, Фоби продержалась до конца вечера.

Дилан повернулся к Фоби:

– С тобой все хорошо, дорогая?

– А? – Она взглянула на него и обнаружила, что по ее щекам текут слезы.

– Такая большая плакса, – засмеялся Дилан, успокаивающе обнимая ее за плечи и прижимая к себе.

Фоби прижалась щекой к его теплой, пахнущей дезодорантом рубашке и тоже попыталась рассмеяться.

– Я всегда плачу на свадьбах, похоронах и при получении перечня банковских счетов, – фыркнула она, украдкой бросив взгляд на Феликса.

Он ревниво наблюдал за Диланом.

Не замечая его неудовольствия, Дилан взъерошил волосы Фоби и поцеловал ее в макушку.

Феликс уставился на Фоби.

Она посмотрела на него и улыбнулась, меняя тактику.

Широко зевнув, она потянулась на диване и выпрямила затекшие ноги, вращая ступнями.

– Закрой рот, – пробормотал Феликс.

Посмотрев на него, Фоби насмешливо приподняла брови и продолжила зевать.

– Сам закрой.

В следующее мгновение он оказался рядом с ней, так сильно прижимаясь губами к ее губам, что диван чуть не опрокинулся назад. Она даже не успела набрать воздуха в грудь и теперь отчаянно боролась с Феликсом, чтобы сделать вдох.

Застонав от злобы и унижения, Фоби попыталась схватить пепельницу, решив размазать ее содержимое по блестящим чистым волосам Феликса. Но он уже отпустил ее, освобождая ее губы. В его глазах появилось выражение раскаяния и ненависти к себе. Убирая руку от шеи Фоби, он неожиданно прижался лицом к ее плечу.

– Прости меня.

По-прежнему не позволяя ей встать, он начал целовать ее шею – сначала так медленно и нежно, что она почти не чувствовала прикосновений его губ. Немного отодвинувшись, он освободил ее руку и провел своими пальцами по всей длине руки к плечу, проскользнув под шелковую бретельку ее платья. Все это время он покрывал ее горло поцелуями с отчаянной, виноватой нежностью.

Затем его губы скользнули ниже, а пальцы начали снимать бретельку с плеча.

Фоби внезапно почувствовала такое возбуждение, что чуть не потеряла сознание.

Она закрыла глаза, пугаясь своей реакции, но ничего не могла сделать с приступами взволнованного возбуждения, которое распространяло жар по всему ее телу и ускоряло биение пульса. Она так хотела его, что была готова взорваться.

Из ванной послышался громкий шум спускаемой воды.

Когда Феликс придвинулся к ней еще ближе, очень медленно целуя кожу ее груди, постепенно опускаясь к соску, Фоби в отчаянии попыталась оттолкнуть его, чтобы сохранить контроль над ситуацией. Но чувствуя, как прижимаются его бедра, а его язык скользит по горячей коже, она задохнулась, впиваясь пальцами в его спину. Боже, она должна это остановить.

Наконец Фоби освободила вторую руку и оттолкнула его.

Пока Фоби поправляла бретельку, Феликс выпрямился на диване рядом с ней, сердито проводя рукой по волосам. Взяв с кофейного столика пачку сигарет, он зажег одну из них дрожащими руками.

– Где Флисс? – Дилан опустился на расшатанный стул. – Боже, какой он неудобный. Неожиданно стул развалился, и Дилан оказался на полу, продолжая сидеть на мягком круглом сиденье.

Висевшее в воздухе напряжение мгновенно исчезло при виде ошеломленного выражения лица Дилана. Он начал смущенно и многословно извиняться и предпринял пьяную попытку починить стул. Потерпев неудачу, он захихикал.

Флисс, ворвавшаяся в гостиную, чтобы увидеть, что произошло, упала на коричневый пуф с порванной обивкой, пытаясь сдержать смех.

– Они так напились, что будут смеяться не меньше часа. – Феликс повернулся к Фоби. – Давай потрахаемся.

Она уставилась на него. Его глаза были похожи на два кубика льда в бокале голубоватого шампанского. Мстительный, коварный негодяй снова вернулся.

– А что мы будем делать остальные пятьдесят пять минут? – Она подняла подбородок и ответила на его немигающий взгляд.

– Я спрошу тебя, какое сегодня число, а ты будешь думать над ответом.

– Я должна буду ответить правильно? – Фоби продолжала смотреть на него. – Боюсь, мне понадобится больше времени.

Флисс сползла с пуфа на пол, все еще вздрагивая от смеха.

– Кто-нибудь хочет сыграть в карты? – хихикая, спросила она. Поднявшись с большим трудом, она натолкнулась на книжный шкаф, когда снова подумала о Дилане и стуле.

– Прекрасная идея! – Дилан, осмотрев остальные предметы мебели, благоразумно уселся на пол.

– Вы тоже будете играть, да? – Он взглянул на Феликса и Фоби.

– Мы уже играем.

В последовавшей игре в карты Флисс и Дилан бессовестно мошенничали, но оба были слишком пьяны, чтобы представлять серьезную угрозу для Фоби, у которой наступила редкая полоса удачи. Она выигрывала почти каждую игру. Феликс проигрывал одну игру за другой и мрачнел все больше и больше. По мере увеличения количества проигрышей его недовольство стало соответствовать ее возрастающей язвительности.

– Ты великолепно играешь в «сердца», Фоби. – сказал Дилан, сдавая большую часть карт на пол.

– Все потому, что у нее такое холодное сердце, – огрызнулся Феликс.

– Лучше такое, чем никакого, – пробормотала она.

– Тогда его нельзя разбить. А на твоем, моя дорогая, уже нарисована маленькая мишень.

– Полагаю, никто не потрудится нарисовать мишень на твоем чувствительном месте. Для твоего эго не хватит красной краски.

Через час непрерывного поглощения вина, в чем его первенство никто не пытался оспорить, и продолжая проигрывать в карты, от язвительных комментариев Феликс перешел к угрюмому, тяжелому молчанию. Он бросал на Фоби странные взгляды, в которых смешивались ярость и восхищение. Однако он больше не делал попыток преодолеть расстояние между ними. Когда наступила ее очередь сдавать и она наклонилась к нему, чтобы поднять упавшую рядом с ним карту, он отпрянул, словно к нему потянулся извращенец в кинотеатре.

Устав от постоянных споров с Феликсом, Фоби с трудом держала подбородок высоко и едва сдерживала слезы. Она не могла избавиться от воспоминания, какое возбуждение он заставил ее почувствовать час назад. Как, несмотря на его агрессивность и манипуляции, она могла желать его больше, чем она когда-либо желала Дэна? Она подозревала, что хотела его больше всего на свете. Эта мысль пугала ее и лишала самоконтроля.

Феликс, известный своей выносливостью, был близок к потере сознания. Прислонившись к стене, он сфокусировал взгляд на Фоби, схватил ее за руку и вытащил из квартиры. Там он развернул ее, прижался к ней длинным, стройным телом и поцеловал без всякой нежности. Она чувствовала вкус вина, сигарет и марихуаны. Когда его губы опустились к ее горлу, Фоби закрыла глаза и попыталась оттолкнуть его.

Феликс прижал ее к себе еще крепче и опустил голову к ней на грудь.

– Ты любишь этого Дэна больше, чем меня? – пробормотал он грустным, голосом.

– Я не люблю тебя, Феликс, – медленно ответила она, испытывая боль от этой лжи.

Он рассмеялся ей в шею.

– Значит, Дэн твой мужчина? – приглушенно сказал он, прижимаясь влажными губами к ее коже. – Как чертовски мило. Я бы бросал рис на вашей свадьбе, но меня, наверное, не пригласили бы, правда? Но ты тоже не собиралась там появляться, да? Я уверен, мы могли бы посмотреть видеозапись. Ты будешь в шляпе с мокрым носовым платком. Держу пари, ты великолепно выглядишь в шляпах. Очень модно и сексуально...

Он оборвал себя и погрузился в грустное молчание.

Фоби сделала глубокий, прерывистый вздох.

– Все кончено, Феликс, – прошептала она.

– Нет! – Он схватил ее голову и поднял ее лицо вверх, чтобы она могла видеть его искаженное болью лицо. – Нет, не кончено, черт возьми! Не говори так. Пожалуйста, не говори так. Я знаю, что сегодня вел себя как последнее дерьмо, но мне было так больно. Не смей говорить, что все кончено. Я люблю тебя, Фоби.

Она посмотрела в его наполненные слезами глаза.

– Я говорила обо мне и Дэне, – выдохнула она.

Феликсу потребовалось несколько секунд, чтобы понять ее. Постепенно его глаза перестали метаться так, словно он смотрел в дуло ружья, и засветились внезапной надеждой.

– Хочешь сказать... прошлым вечером... – дрожащим голосом спросил он, – ты не была...

– Я сказала Дену, что все кончено.

– Правда? – Феликс прижался подбородком к ее голове.

– Правда. Навсегда.

– Ради меня?

– Феликс! – крикнул внизу Дилан. – Ты отключился прямо на лестнице или что-то случилось?

Феликс мягко приподнял за подбородок лицо Фоби и неторопливо поцеловал ее в губы.

Когда ее руки проскользнули под пиджак и коснулись его теплой спины, ноги подогнулись от вспыхнувшего желания.

Феликс облокотился о стену за ее головой и начал целовать более требовательно, тяжело дыша между поцелуями. Когда он прижался к Фоби бедрами, их желание стало невыносимым настолько, что они были готовы принять горизонтальное положение прямо на лестничной площадке.

– Феликс! – прокричал Дилан с первого этажа. – Я уже дважды прочитал «Указания Томпсона» здесь, внизу.

Фоби и Феликс не обратили на него внимания. Их поцелуи стали неистовее.

Дилан начал читать «Указания Томпсона» вслух.

– «Неотложная помощь – наберите 999», – пьяным голосом прочитал он.

Рука Феликса начала пробираться под платье Фоби. Она дрожала от скользящего прикосновения его горячих пальцев.

– Уход за животными, – продолжал читать Дилан монотонным голосом. – Коммунальные услуги. Бизнес. Собрания...

Руки Феликса опустились по животу Фоби и сомкнулись вокруг ее бедер. Когда она выгнулась к нему навстречу, он крепко схватил ее и прижал к стене, пока она не обвила ногами его талию.

– Защита окружающей среды. Правительственные учреждения. Здоровье... Я чертовски беспокоюсь за тебя, Феликс! Ты там не умер? – Послышались шаркающие шаги. Когда Феликс целовал ее в плечо, Фоби вытащила у него из-за пояса рубашку, и ее руки оказались под шелковой материей. Она рассмеялась от радости, трогая мышцы брюшного пресса, теплые и твердые.

– Послушай, я поднимаюсь, чтобы посмотреть, все ли у тебя в порядке, – еле разборчиво прокричал голос со второй лестничной площадки.

Очень неохотно Феликс оторвался от губ Фоби и поставил ее на землю, продолжая прижиматься к ней всем телом.

– Уже иду! – крикнул он в ответ, снова наклоняясь к приоткрытым губам Фоби.

Дрожа, она засмеялась. В следующую секунду оба разразились, поддерживая друг друга, чтобы не упасть.

Округлив глаза в притворном ужасе, Феликс прижался губами к подбородку Фоби и игриво укусил его.

– Пойдем ко мне. – Он обнимал ее. – Я не могу отпустить тебя.

– Нет, Феликс. – Очень осторожно она освободилась из его объятий, стараясь отдышаться и вновь обрести решительность.

– Тогда позволь мне остаться у тебя, – выдохнул он, потянувшись к ее губам.

– Не думаю, что это хорошая мысль. – Фоби виновато покачала головой и отодвинулась от него.

– Фоби! – умолял он, наполовину шутя, наполовину угрожая. – Ты не можешь так поступить со мной.

«Ты не знаешь, как непросто сделать это», – подумала она. Ее сердце стучало в груди, как кулак по двери, ноги так ослабели от желания, что она передвигалась, словно рожденный час назад жеребенок.

Оставшись без поддержки, Феликс слегка покачнулся и ухватился за стену.

– Ты не можешь так поступить, – повторил он умоляющим голосом.

– Могу, Феликс. И я поступаю именно так. – Фоби улыбнулась, протянув руку к двери, чтобы проверить, что она еще не захлопнулась.

– Почему? – Он прислонился к стене и задышал шумно и взволнованно.

– Сегодня ты относился ко мне так, как обычно относятся к тому, что прилипает к подошве ботинка, – тихим голосом сказала она.

– Я знаю, но...

– Может быть, ты думал, что твое поведение оправдано, – перебила она его, намереваясь сказать свою речь до того, как она потеряет решимость, – но ты издевался надо мной, ты унижал меня, и ты намеренно пытался уничтожить мою уверенность в себе. Ты не оказал мне ни доверия, ни уважения, ни сочувствия. А это очень больно, Феликс.

– Я... – Он заморгал, совершенно ошеломленный.

– Я знаю, что ты пьян. Я знаю, что ты был рассержен и оскорблен, что ты чувствовал потребность отомстить, – продолжила она. – Поверь мне, я не какая-нибудь непорочная девственница, которая заслуживает того, чтобы ее через каждую лужу переносили на руках. Но больше никогда не смей так вести себя со мной. Никогда!

Она слышала, как Дилан медленно и неуверенно поднимался по предпоследнему пролету лестницы, явно делая больше шагов в стороны, чем вверх.

Феликс продолжал держаться за стену и смотреть на нее, охваченный чувством вины перед ней и ненависти к себе из-за того, что слишком напился, чтобы как-то ответить на справедливые слова Фоби.

– Спокойной ночи, Феликс. – Она сделала шаг вперед и нежно поцеловала его в щеку, отстраняясь, когда он попытался удержать ее. – Спасибо за щенка, он очень милый. Я позвоню тебе завтра, когда ты протрезвеешь.

Она попятилась к двери и протянула руку, чтобы закрыть ее.

– Обещаешь? – Феликс сделал неверный шаг в сторону. – Подожди! Боже, я никогда больше не буду так все портить. Обещаешь, что позвонишь мне завтра?

Фоби прижалась щекой к двери и улыбнулась.

– Обещаю.

– Фоби, я лю...

Она тихо закрыла дверь.

Флисс сидела на диване в гостиной, полусонная, с открытым ртом и не зажженной сигаретой, зажатой пальцами левой руки.

Фоби попыталась навести порядок. Она отнесла бокалы, бутылки, пепельницы и остатки еды на кухню, где до сих пор на ее дорожной сумке вверх животом спал щенок. Широкая розовая лента служила ему подушкой.

Фоби опустилась рядом с Флисс на колени и осторожно разбудила ее.

Мрачная и неприятно удивленная, Флисс молча направилась в свою спальню. Однако у двери она обернулась.

– Ты великолепно справилась, подружка. – Она сонно улыбнулась, чуть приоткрыв глаза. Рыжие волосы торчали в разные стороны. – Саския будет вне себя от радости, когда узнает об этом. Знаешь, он действительно любит тебя, это точно.

– Спасибо. – Фоби грустно посмотрела в сторону. Ее глаза остановились на коробке, в которой сидел щенок, а на ней она обнаружила неоткрытый конверт с открыткой.

– Знаешь, мне кажется, я понравилась Дилану. – Флисс плюхнулась на кровать прямо в одежде и отключилась.

Вытащив открытку из конверта, она поняла, что та была сделана вручную.

На первую страницу плотной красной бумаги Феликс приклеил свою самую неудачную фотографию с проездного билета на метро. На ней он выглядел глупым деревенщиной. Под ней он нарисовал немного странное тело, которое определенно принадлежало к показательному образцу наивного искусства. Тем не менее оно выглядело невероятно забавным в своих нелепых пропорциях, одетое в полосатые мужские купальные трусы двадцатых годов и с мускулами размером с футбольный мяч. Ступни были просто огромными, колени – страшно костлявыми, а крошечные кисти рук имели всего по три пальца.

Этот рисунок окружали маленькие ярлычки, написанные аккуратным мелким почерком, от которых к различным частям тела отходили стрелки.

Фоби громко рассмеялась, когда прочитала их.

«Небольшое брюшко к 1998 году. Потом появится пивной живот». «Родимое пятно в форме маленького Гебридского острова – забыл его название». «В семнадцать лет здесь появилось три волоска. Купил шампанское. С тех пор не выросло ни одного. Продолжаю надеяться». «Шрам в форме перевернутой буквы Y, оставшийся с тринадцати лет после рискованного эксперимента в спальне над тем, как привлечь девушек с помощью танцев. Колено яростно врезалось в ночной столик. Успех у девушек оставался недостижимым несколько лет». «Родинки в крайне неудачных местах – не смейся, когда ты их увидишь».

Фоби слегка наклонила голову. Стрелка таинственно исчезала за полосатыми плавками. Она и так довольно неплохо рассмотрела Феликса в Париже и теперь понятия не имела, где они могли быть. При мысли о том, что когда-нибудь она это выяснит, и от воспоминания о недавно испытанном головокружительном волнении на ступеньках, она упала на подушки и улыбка не покидала ее лица.

Фоби снова посмотрела на открытку, читая несколько оставшихся надписей. Ей казалось вдвойне трогательным, что такой физически безупречный человек, как Феликс, мог указать все свои недостатки, а некоторые их них чрезвычайно смущали своим открытым юмором и самоиронией.

Внутри открытки был большой заголовок:

«ВЫ ВИДЕЛИ ЭТОГО МУЖЧИНУ?»

Под ним стояло несколько строк, как в анонсе голливудского блокбастера:

Он празднует день рождения рядом с тобой.

Он вооружен подарком.

Она опасна.

Она великолепна.

Дилан смеется.

А проклятый подарок кусает меня за ногу,

когда я это пишу.

Внизу Феликс написал: «На первой странице открытки есть несколько географических указателей на тот случай, если ты захочешь совершить экспедицию. Мы оба желаем тебе незабываемого, великолепного двадцать четвертого дня рождения. С любовью, Феликс. ххх.»

Там же было приклеено вырезанное из фотографии лицо Дилана, который напоминал сумасшедшего дровосека. До конца открытки оставалось не больше дюйма свободного места, поэтому нарисованное тело Дилана было похоже на туловище маленького Твидла Ди из «Алисы в Стране чудес». Рядом с ним была только одна запись «Дилан».

На цыпочках Фоби прошла на кухню, чтобы посмотреть на щенка, который свернулся на дорожной сумке, как впавшая в спячку мышь, затем танцующей походкой вернулась в спальню и легла в постель. Она прочитала открытку не менее двадцати раз, прежде чем выключить свет.

– Я люблю его, – прошептала она, целуя маленькую фотографию. Больше всего на свете она теперь желала оказаться у него дома.

Повернувшись, чтобы прижаться горящей щекой к подушке, она увидела рядом с кроватью телефон и в ужасе закрыла глаза.

Я не перезвонила Саскии, вспомнила она с таким тяжелым чувством вины, что ее кровать должна была провалиться на три этажа и с грохотом приземлиться в самой нижней квартире.

36

На следующее утро, когда больше не осталось никаких предлогов, чтобы отложить звонок, Фоби позвонила Саскии на работу.

– Она снова в Беркшире, дорогая, – недовольно ответила ей Жоржет. – Что-то говорила про химчистку. Она должна была вернуться вчера. Я здесь завалена работой.

– Мне жаль.

– Очень на это надеюсь – ведь ты рекомендовала ее. Полагаю, нет никаких шансов, что мне поможет Флисс?

– Она в ателье.

– Проклятье. Как идут дела с Феликсом?

– Прекрасно. Знаешь, мне пора идти...

– Не старайся проявлять вежливость, дорогая. Ты не хочешь, чтобы я совала нос в твои дела, понимаю. Увидимся на августовском празднике. Все идет по плану?

– Насколько мне известно, да.

– Конечно, тебе все известно. Ты делаешь всю грязную работу. Должна сказать, не могу дождаться финала. Я возьму с собой Денниса.

– Кого? – Фоби чуть не подавилась.

– Моего мужа, Денниса. Он все узнал и решил, что это прекрасная идея.

– План мести? – Фоби чуть не подпрыгнула до потолка от изумления.

– Нет, дорогая. Вечеринка с таинственным убийством! – рассмеялась Жоржет. – Он привезет меня в субботу вечером. Он тоже с нетерпением ждет праздника.

– Хотела бы я сказать то же самое, – огрызнулась Фоби, вешая трубку.

Она позвонила в Дайтон, то на другом конце провода услышала шипение Саскии:

– Я полагаю, вчера вечером к телефону подошел Феликс?

– О боже, значит, когда он снял трубку, звонила ты? Я думала, это был Дэн...

– Вы были в постели? – резко перебила она Фоби.

– Нет.

– Не лги мне.

Фоби решила храбро встретить ее тираду и во всем признаться. То есть почти во всем.

– Значит, он думал, что в понедельник вечером ты была с Дэном? – Саския присвистнула. – Боже, меня удивляет, что он до сих пор не бросил тебя.

– Он почти сделал это.

– Ты должна все исправить за эту неделю. Проводи с ним как можно больше времени. Нам срочно нужно встретиться, чтобы спланировать несколько романтических сюрпризов, которыми ты его удивишь. Я так думаю, сейчас ты не можешь взять напрокат машину?

Фоби обнаружила, что мысль об очередном этапе планирования с Саскией слишком мучительна, чтобы ее обдумывать. Она посмотрела на кипу счетов, лежащих прямо перед ней.

– Саския, я должна найти работу.

– Не беспокойся из-за этого, наше дело намного важнее, – нетерпеливо прервала она, невосприимчивая к таким мелочам жизни, как оплата счетов и необходимость есть или дышать. – Ах да, ты не могла бы собрать сегодня утром всю одежду Портии и сказать мне, когда я смогу зайти и забрать ее? Она требует ее вернуть.

– Боже! Кажется, Милли успела стащить почти половину вещей. – Фоби обеспокоено закусила губу.

– Тогда как можно быстрее забери их у нее, Фредди. Портия сойдет с ума. Здесь я в безопасности, но мама заставила меня убрать мою проклятую комнату.

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала она. – Ах да, Феликс подарил мне на день рождения щенка.

– Что он сделал? – голос Саскии понизился до зловещего рычания.

– Он подарил мне щенка, – уклончиво повторила Фоби. – Сейчас она спит на диване.

– Какой породы? – потребовала ответа Саския.

– Джек-рассел-терьер – с короткими ногами. – Фоби снисходительно посмотрела на четыре маленькие белые лапки, которые подергивались в глубоком сне, прерываемом тявканьем.

– Это она пищит, как хомяк, которого мучают?

– Думаю, да. – Фоби откашлялась. – У нее еще нет имени. Я подумала, что ты поможешь мне придумать его.

– Прекрати, Фоби, – грустно пробормотала Саския. – Хватит предлагать мне пососанные леденцы в качестве утешительного приза. Назови это маленькое чудовище как хочешь и сделай так, чтобы оно не попадалось мне на глаза. Я заберу одежду сегодня вечером.

После обеда Фоби дошла пешком до станции метро «Ланкастер-Гейт» и встретилась с Феликсом в Гайд-парке.

Он ждал ее у фонтанов, одетый в свои старые джинсы и помятую темно-синюю футболку. Козырек зеленой бейсболки заслонял глаза от лучей заходящего вечернего солнца. Он сидел на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье, и смотрел в воду, не замечая Фоби, которая медленно подходила к нему. В переброшенной через плечо старой матерчатой сумке она несла щенка, который восторженно осматривался по сторонам. Разноцветные уши встали торчком, и он взволнованно залаял, когда увидел Феликса.

Феликс повернулся и рассмеялся, наклоняясь к маленькому комочку и одновременно целуя Фоби.

– Как она спала? – Он высадил щенка на траву, и та в возбуждении забегала кругами, обнюхивая все подряд.

– Неплохо. – Фоби взглянула на Феликса. Под глазами у него были черные круги, и появившейся щетины хватило бы для того, чтобы отшлифовать несколько деревянных ящиков. – Полагаю, лучше, чем ты.

Феликс отвел взгляд и бесконечно долго смотрел на фонтан, прикусив нижнюю губу невероятно ровными верхними зубами.

– Пожалуйста, прости меня за прошлую ночь. – Он снова повернулся к ней. – Я вел себя как негодяй.

– Да. – Фоби подняла темные очки на голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и улыбнулась.

– Я был уверен, что ты сегодня не позвонишь. – Он протянул руки и взял в ладони ее лицо, нежно поглаживая большим пальцем ее губы.

– Я была уверена, что позвоню, – засмеялась она. – Я ужасно назойливая. И я отчитала тебя, значит, мы квиты.

– Мы не расстаемся? – Он с лукавой улыбкой приподнял бровь.

– Определенно нет, – заметила она. Затем она натянула козырек бейсболки ему на нос и убежала, преследуемая перевозбужденным, лающим щенком.

– Ей уже сделали прививки? – спросила Фоби, когда Феликс поймал ее за руку и притянул к себе.

Щенок, который, по-видимому, ничего не боялся, уже подбежал к стаффордширтерьеру, имевшему на редкость недружелюбный вид, и теперь восторженно прыгал вокруг него, как будто под травой был спрятан батут. Пес осторожно покосился на него и никак не отреагировал, сосредоточившись на обнюхивании корней дерева.

– Понятия не имею. – Феликс пожал плечами, снимая темные очки с Фоби и надевая их себе. – Я купил ее в «Харродсе», так что думаю, что она привита.

– Ты купил ее в «Харродсе»? – Фоби не смогла сдержать улыбку, когда она повернулась, чтобы взглянуть на щенка Феликса.

Боже, он выглядел великолепно даже в ее солнечных очках в стиле Джеки Онассис, изумилась она.

– Ужасно глупо, знаю, – рассмеялся он. – Вообще-то я зашел купить себе носки. Я не знал, что на этих выходных у тебя день рождения. Я просто увидел ее, подумал о тебе и Рэббит, и следующее, что я помню, – это как она носится по моему дому.

– Домашние животные не продаются в «Харродсе» рядом с носками, Феликс, – заметила Фоби, уткнувшись ему в плечо.

– Поэтому я поднялся наверх. – Он улыбнулся ей. – Ладно, я заказал ее. Ты должна признать, что она довольно кусачая.

– Она великолепна, – рассмеялась Фоби, наблюдая за щенком. Ей уже наскучил высокомерный стаффордширтерьер, и она подбежала к хохочущему малышу, извиваясь всем своим крошечным телом. Малыш неловко бросил ей палочку от мороженого, за которой щенок мгновенно ринулся, подпрыгивая на бегу, прежде чем гордо подбежать к ним со своим трофеем. Палочка торчала изо рта под косым углом, словно мундштук сигареты.

– Когда ты ушел, я нашла открытку. – Фоби наклонилась, чтобы взять палочку, и снова бросила ее. – Она превосходна – я смеялась целую вечность.

– В понедельник мы с Диланом напились и представили себя ведущими детской передачи «Блю Питера», – признался Феликс. – Я боялся, что она покажется тебе ужасно глупой. Я почти решил не отдавать ее тебе, но Дилан настоял. Он особенно гордился своим коренастым телосложением.

– Открытка мне очень понравилась, и она совсем не глупая, – возразила Фоби. – А где находятся твои неудачные родинки?

– Ах, эти. Потом покажу, – пообещал Феликс.

Фоби посмотрела в сторону на искрящееся оранжевое отражение солнца в Серпантине, как будто на воде горел бензин.

«Я должна спросить его, – сказала она себе. – Я не могу позволить, чтобы это случилось. Этому нельзя случиться. Я люблю его, но мне нельзя. Я должна спросить его».