Текст книги "Поцелуй навылет "
Автор книги: Фиона Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)
– Может, пойдем в кафе «Богема»? – торопливо сказала одна из них, испуганно оглядываясь на Фоби.
– Да, здесь слишком много народу, – вздрогнув, выдавила вторая, в сверхмодной шляпке-котелке семидесятых годов, – закрывавшей ее коротко подстриженные волосы.
Фоби раздраженно звенела бокалами. Кажется, Селвин и его приятели не собирались оккупировать единственный свободный столик. Вместо этого они расположились у стойки, и пили «Кровавую Мэри» быстрее, чем лимонад «Лоуренс Аравийский». При каждом взгляде на Фоби они не могли сдержать смеха. Она с мрачным видом опустошала пепельницы, мыла их и ставила на место мокрыми, чтобы их сигареты погасли, если они захотят их туда положить.
– Еще три «красных», милая. – Селвин внезапно наклонился к ней. Его манчестерский выговор, от которого ему не удалось избавиться, несмотря на три года учебы в Оксфорде, так как, в его понятии, говор ассоциировался с имиджем плохого парня, звучал хрипло и сексуально, как никогда. Раньше Фоби восхищалась его способностью говорить так, словно он поправлялся от тяжелой формы ларингита и курил «Мальборо» впервые за несколько недель. Сегодня вечером она в первый раз подумала, что он говорит, как Филлис из сериала «Улица Коронаци».
– Мне та-а-ак жа-а-аль, – Фоби отодвинулась от запаха лосьона после бритья, который исходил от него, – я неда-а-авно приехала из Шве-е-еции, и я не о-о-очень хорошо-о-о говорю по-англи-и-ийски. Что-о-о зна-а-ачит «кра-а-асных»?
Приятели Селвина согнулись от смеха.
Том, который подошел к столику поглазеть на белокурого друга Селвина под предлогом того, что ему нужно унести пустые бокалы, вместо него взглянул на Фоби, и его челюсть отвисла.
– Три «Кровавые Мэри», дорогая. Ты знаешь, как их делать? – Селвин сверкнул белыми зубами и подмигнул ей.
– Да-а-а, зна-а-аю. – Фоби понимала, что ее голос звучал устрашающе, как у героя из комедии «Маппеты».
– Из какой части Швеции ты родом? – он понизил свой хриплый голос до уровня шума работы двигателя «феррари» на холостом ходу.
Подавив вздох, Фоби жизнерадостно улыбнулась и отвернулась, чтобы взять бутылку водки, отчаянно пытаясь вспомнить какой-нибудь город в Швеции.
– Из Стокго-о-ольма. – Она исчезла под стойкой бара, чтобы достать томатный сок.
Вместе с ней присел Том, которому понадобился коробок спичек. Он громко закашлял и уставился на нее непонимающим взглядом.
– Как интересно. – Селвин посмотрел оценивающим взглядом на ее зад, когда она наклонилась за соусом «Табаско», стоявшим на нижней полке, и понизил голос почти до рычания: – Пойдем ко мне домой, займемся чем-нибудь более интересным, – сказал он по-шведски.
Как он посмел заговорить по-шведски, с яростью подумала она. Флисс рассказывала ей, что однажды он провалил экзамен по французскому языку, потому что ему понравилась экзаменатор, и он притворился, что не знает разницы между словами «слуховой» и «оральный».
– М-м-м, – пробормотала она в надежде, что это прозвучало очень по-шведски.
Когда она выпрямилась, Селвин грыз соленый арахис и улыбался, словно голодный волк.
– Прошу прощения.
Она удалилась, чтобы обслужить другого посетителя.
Феликс появился час спустя. Когда он вошел, осматривая помещение через круглые солнечные очки с темно-синими стеклами, которые на любом другом человеке выглядели бы вульгарно, на мгновение наступила полная тишина.
Подняв взгляд, она заметила Тома, мечтательно смотревшего в сторону спиральной лестницы, которая спускалась с улицы в бар. Он с таким усердием вытирал полотенцем бокал, что отломилась ножка.
– Он само совершенство... – Том издал еще более глубокий вздох.
Фоби закусила губу и снова почувствовала отвратительный вкус помады. Наблюдая, как Феликс идет по залу, она все больше убеждалась в абсолютной невыполнимости своей задачи.
Когда он проходил мимо, то посетители не просто обернулись, чтобы посмотреть ему вслед, – они поворачивали головы на сто восемьдесят градусов, словно совы. Стулья скрипели, словно сверчки, вставая на две ножки, бокалы задерживались в нескольких дюймах от раскрытых ртов, а пальцы убирали со лба волосы, чтобы ничто не мешало расширенным глазам рассмотреть Феликса. Фоби сомневалась, что королева-мать вызвала бы больше внимания, если бы она зашла в бар и заказала кружку пива «Гиннесс».
Она почувствовала легкий толчок в ребра, когда мимо стремительно прошел Том в раздражении оттого, что его не подозвали жестом руки или громким криком «гарсон».
– Извините, пожалуйста. Я бы с удовольствием выпил кружку «Гиннесса», – послышался мягкий, вежливый голос, словно с ней заговорил ведущий детской телевизионной передачи.
– Что? – Фоби оторвала взгляд от газеты и с удивлением посмотрела на обладателя голоса.
– Мне бы хотелось выпить кружку «Гиннесса», – улыбнулся Феликс, и в его взгляде не было ни малейшего намека на насмешку, которую должен был вызвать ее нелепый внешний вид.
– Да, конечно, – запинаясь, сказала Фоби. Она внезапно вспомнила, что друзья Сэла считают ее шведкой, и добавила:
– Я вам его-о-о пригото-о-овлю.
От услышанного брови Феликса слегка приподнялись, но он не успел ничего сказать, потому что к нему подошли друзья.
– Почему ты не в школе, маленький паршивец? – Он взъерошил светлые волосы юноши.
– Ха-ха-ха. – Тот поцеловал его в обе щеки, отчего Том, вернувшись за стойку бара, чтобы выписать счет, вздохнул еще громче.
– Они божественны, – шепнул Том на ухо Фоби, когда Феликс и светловолосый юноша начали что-то тихо обсуждать.
– Почему-то я в этом сомневаюсь. – Фоби наполнила бокал так, чтобы пена переливалась через край и осталась у Феликса на лице, когда он начнет пить. С громким стуком она поставила бокал на стойку.
– Спасибо. – Он посмотрел на нее и улыбнулся.
Его улыбка околдовывала. Фоби прищурилась и изогнула ярко-розовые губы в кривой полуулыбке, больше напоминающей гримасу.
– А, наша шведская евангелистка. – Юноша проследил за взглядом Феликса и захихикал. – Ты сделаешь это для меня?
– Ни за что, Манго, – холодно ответил он, продолжая смотреть на Фоби, что приводило ее в замешательство.
Отступив назад, она поправила очки и еще больше скривила губы.
– Послушай, с тобой ничего не случится. – Манго протянул Фоби пустой бокал, приподняв светлые брови. – На этот раз просто двойную водку, Ульрика. – Честное слово, Феликс, нет никакого риска.
– «Смирно-о-ов»? – спросила она. – Или «Абсо-лю-у-ут»?
– Помолчи, дорогая. – Манго отмахнулся от нее и повернулся к Феликсу, устремив на него прямой, открытый взгляд. – Ты же всегда это делаешь.
– Забудь, братишка. – Феликс вытащил искривленную сигарету из смятой пачки и начал постукивать ею по стойке бара. Он до сих пор смотрел на Фоби, которая выбрала самый плохой сорт водки вместо чего-нибудь приличного. Затем она добавила в бокал несколько подтаявших кубиков льда и кусочек лимона с четырьмя косточками и налетом плесени.
Повернувшись, Фоби злобно улыбнулась Феликсу и поставила приготовленный напиток перед Манго.
Конечно, Феликс и Манго – братья, вспомнила она, поспешно отвернувшись к своему кофе и кроссворду. Вот почему юноша сразу показался ей знакомым. Он обладал теми же признаками, которые делали Феликса неотразимым, но в другом соотношении. Его волосы были светлее и не такими густыми, нос длиннее, а глаза ближе посажены. Если бы он надел солнечные очки Феликса, то выглядел бы, без всякого сомнения, вульгарно.
Вот, с грустью подумала она, объект желаний Флисс.
Игнорируя вошедших в бар продавцов из магазина, расположенного неподалеку, которые положили на стойку несколько хрустящих десятифунтовых банкнот, только что полученных их банкомата, она грызла кончик ручки и убийственным взглядом сверлила бумагу. Записывая предпоследнее слово, она старалась не слушать мягкий, томный голос Феликса. Он как раз отвечал на вопрос Сэла о том, «чего хочет этот грабитель Пирс Фокс».
Вскоре разговор зашел о журналистике, и Селвин, неспособный говорить больше нескольких минут о чем-то другом, кроме собственной персоны, рассказал о том, что работает над изложением биографии какой-то знаменитости, которая появится в одном из выпусков воскресного приложения.
– Эта старая толстая карга поила меня чаем с кислыми сливками, забывала мое имя и пыталась затащить меня в постель. В доме воняло кошачьей мочой, а все зеркала были занавешены, потому что она не выносила вида своего морщинистого лица.
– Как мерзко, – вздрогнул Манго.
– Но трахается она неплохо.
Неожиданно Фоби почувствовала чье-то близкое присутствие. Ей в ноздри ударил острый запах лосьона после бритья и сигарет «Честерфилд», словно дым от горящего дерева. Она ощущала рядом с собой тепло другого тела.
– «Насыщение», – предложил мягкий полушепот.
– Что? – Фоби подняла взгляд и чуть не упала со стула, поспешно отодвигаясь в сторону.
Феликс задумчиво смотрел на газету.
– «Насыщение», – повторил он. – «Наступает после приема пищи». На-сы-ще-ни-е – подходит.
– Прошу-у-у проще-е-ения? – Фоби прижалась к посудомоечной машине, чтобы ее лицо оставалось в тени.
– Для человека, который едва говорит по-английски, ты неплохо справилась с призовым кроссвордом. – Феликс дружелюбно рассмеялся.
– Черт!!! – Внезапно почувствовав, что ее голые ноги прижимались к горячему металлу, Фоби сделала скачок вперед, схватила газету и принялась обмахивать ею обожженные бедра, перепрыгивая с ноги на ногу.
– Прекрасный выбор слова.
Метнув на него злобный взгляд, она заковыляла еще более неуклюжей походкой к столикам, чтобы обслужить владельцев десятифунтовых банкнот. Когда она вернулась к своему кофе, то обнаружила, что Феликс исчез вместе с газетой.
– Жалкий вор, – пробормотала Фоби, хватая оставленный кем-то «Экспресс». Она открыла страницу со своим гороскопом, который гласил, что ей следует уделить больше внимания своим финансовым делам и подумать о том, как найти работу своей мечты, в то время как на личном фронте все остается спокойным.
– Тебе крупно повезло, малышка. Исполняй любой их каприз, – вздохнул Том, у которого только что закончилась смена. Он снял передник и танцующей походкой направился в гардероб.
– Что? – Фоби как раз читала гороскоп Дэна – глупую болтовню о сжигании мостов и переоценке отношений с близкими людьми.
– Я видел, что самый симпатичный из них заговорил с тобой. – Том подмигнул и покосился в сторону Феликса и его приятелей. Они с шумом толпились у автомата для продажи сигарет. – Только подумай – они могут остаться до закрытия!
Осмотревшись, Фоби заметила, что Феликс продолжал бросать на нее долгие задумчивые взгляды. Она проигнорировала его. Фоби не собиралась позволить ему сыграть в его любимую игру – ни сейчас, ни в будущем.
Оказавшись дома, она обыскала квартиру в надежде обнаружить следы недавнего присутствия Дэна, но он снова не оставил после себя ни запаха лосьона, ни смятого постельного белья.
Падая на кровать с полным ртом вишневого джема с косточками, она зарылась лицом в подушку, на которой утром лежала голова Дэна, и закрыла глаза, упиваясь перспективой долгих часов сна.
Затем одна свесившаяся с кровати нога коснулась чего-то жесткого. В полусне Фоби наклонилась, чтобы передвинуть этот предмет, и ее пальцы нащупали папку со сведениями о Феликсе.
Фоби застонала. Она пообещала Саскии, что сегодня вечером все прочитает. Подавив зевок, она взяла папку и взглянула на свои старые электронные часы. Они показывали почти час ночи.
Запивая чаем последний бутерброд, Фоби начала перелистывать страницы.
Наконец, в три часа утра свет в ее спальне погас.
17
Фоби проспала до трех часов дня, разбуженная непрерывно звонящим телефоном. Автоответчик был выключен со вчерашнего дня, так как Флисс гладила свои вещи и забыла вставить вилку в розетку.
Когда Фоби, зевая, подняла трубку и сказала «алло», то услышала короткие гудки.
Она как раз пользовалась зубной нитью, когда ее внезапно осенило, что пропущенный звонок мог исходить от Дэна. Вероятно, он пытался связаться с ней со вчерашнего дня, но автоответчик был отключен. Может быть, он всего на пару минут ускользнул от Мицци и ее пронзительного голоса сразу после воскресного обеда, чтобы позвонить ей, а она не успела подойти к телефону.
Фоби натянула летнее платье на бретельках, на котором не хватало нескольких пуговиц, и обула старые босоножки, стараясь не удаляться от переносного телефона, лежащего на ее кровати.
Кто-то яростно зазвонил в дверь.
– Где ты была? Я начала думать, что тебя нет, – проскрипел знакомый голос.
Это была Милли.
Вздохнув, Фоби нажала на кнопку, открывая дверь, и отвернулась, чтобы вытереть телефон, издающий крайне неприятный запах. Но через секунду раздался второй звонок.
– Да?
– Спускайся сюда и помоги мне занести весь этот хлам, – потребовала ее сестра.
– Какой хлам?
– Вещи Саскии. Мы с Гоутом случайно встретились с ней на улице. Бедняжка тащилась сюда пешком от станции метро. Она только что ушла за сигаретами.
– Саския переезжает к тебе? – прокричала Милли из кухни. Она готовила себе бутерброд из остатков творожного сыра, маленьких помидоров, коричневых ломтиков авокадо и лаваша.
– Надеюсь, что нет, иначе Флисс сойдет с ума, – застонала Фоби, осторожно заглядывая в чемодан, лежащий рядом с ней.
То, что она увидела, не прибавило ей оптимизма. На нее смотрели несколько футболок, затем показался блейзер шестнадцатого размера и спортивный костюм.
Рядом с диваном нестройно зазвонили оба телефона – обычный и переносной, спасенный Фоби из мусорного контейнера. Через секунду раздался звонок в дверь.
– Я подойду к телефону, а ты открой дверь. – Милли потянулась к аппарату.
Саския появилась несколько минут спустя, с трудом преодолев последние ступеньки. Она совершенно не обрадовалась тому, что Милли и Гоут еще никуда не ушли. Тяжело опустившись на расшатанный стул, она едва поздоровалась с Фоби.
– Можно нам чего-нибудь выпить, сестренка? – весело спросила Милли.
Саския испустила резкий прерывистый вздох и взглядом приказала Фоби отделаться от них.
– Э-э-э... Вчера я видела Феликса. – Фоби присела на диван рядом с ней в ожидании очередного нескончаемого потока слез. – Он был в «Барелле».
Саския внезапно притихла.
– Он тоже тебя видел? – прошептала она.
– Что-то в этом роде. – Фоби вспомнила свой маскарад с платком и темными очками. – Я была переодета.
Саския так яростно кусала губы, что они покраснели.
– С кем он был?
– Со своим братом – кажется, его зовут Манго – и еще с несколькими друзьями. С ними был брат Флисс Селвин.
– Селвин – брат Флисс?
– Да. Разве ты не знала?
Саския покачала головой. Ее движения казались автоматическими.
– И как... – Ее голос напоминал кваканье лягушек в маленьком пруду в разгар жаркого летнего дня. – Как он выглядел?
Фоби помедлила с ответом. Саския мучила себя, и Фоби не испытывала ни малейшего желания сыпать ей соль на раны.
– Нормально. – Она пожала плечами. – Мне он показался немного худым и нездоровым.
Саския продолжала сидеть неподвижно, только сильнее закусила губу и еле заметно кивнула.
– Он был не с девушкой? – Ее голос становился все тише и тише.
Фоби отрицательно покачала головой.
Прижав ладони к крепко закрытым глазам, Саския вытянула ноги, обутые в поношенные сандалии, и положила их на картонную коробку.
– Я все еще люблю его, Фредди, – выдохнула она едва слышно. – Я так его люблю...
– Я знаю. – Фоби обняла ее.
В первый раз Саския с благодарностью приняла ее сочувствие. Она крепко ухватилась за Фоби и тихо всхлипывала, отчего промокала тонкая ткань платья Фоби, и она чувствовала влагу слез на своей коже. Саския приглушенно заговорила.
– Я не хочу, чтобы ты причинила ему сильную боль, понимаешь? – пробормотала она. – Я просто хочу, чтобы ты его немного встряхнула.
Фоби смотрела вперед застывшим взглядом. Она втайне предполагала, что Саскии следовало бы возлагать поменьше надежд на ее способность причинить Феликсу боль, но она также знала, что должна скрывать свои сомнения, пока эмоциональное состояние Саскии было таким неустойчивым.
– С ним все будет хорошо. Возможно, он будет немного растерян и унижен, но никто не собирается ломать ему жизнь, – заверила ее Фоби. – Он лишь поймет, что ты была и есть само совершенство и каким сукиным сыном он оказался.
«Или он попросту меня проигнорирует, и наша затея будет иметь обратные последствия», – подумала она.
– Ты правда так думаешь? – Саския подняла залитое слезами лицо, отчаянно требуя подтверждения.
Фоби убрала с ее лица прядь волос и кивнула, возненавидев себя за трусость.
– Значит, ты считаешь, что он захочет меня вернуть?
Фоби сдержала возмущенное восклицание, что он ее не достоин.
– Возможно, ты сама не захочешь, чтобы он вернулся, – осторожно сказала она.
– Я уже сейчас этого хочу! Разве не видно? – Саския с яростью оттолкнула ее и поднялась с дивана. – О боже, Фоби, разве не ясно, что я приму его назад сегодня, сейчас, в эту самую минуту, стоит ему только попросить об этом.
Она потянулась за сигаретой.
Фоби выпрямилась и посмотрела на ее дрожащие руки. Саския в спешке сломала две сигареты, прежде чем достать третью и зажечь ее.
– В таком случае, – медленно сказала Фоби, понимая, что нервы у Саскии натянуты, словно струны арфы, – мне кажется, мы выбрали неправильную тактику.
– Почему?! – возмутилась Саския. Видимо, она так не считала.
Фоби закусила губу и в последний момент передумала. Сначала она собралась отказаться от участия в плане, сказать Саскии, что ей самой нужны перемены, а не Феликсу. Она чуть не начала сыпать широко используемыми в психологии банальностями, типа «ты никогда не перестанешь любить его, если не научишься вновь любить себя» или «месть может быть сладкой, но она оставляет после себя горький привкус». Но какое она имела право читать ей мораль, когда она сама считала невозможным смотреть на Дэна иначе чем через розовые очки для влюбленных, пораженных слепотой?
– Может быть, – вместо этого она решила пойти окольным путем, – именно ты должна проучить Феликса, а не я?
– Ну да, конечно!
– Сейчас я просто отвратительна. Я прекрасно знаю, что он не захочет даже взглянуть на меня, кроме как в одной из своих мерзких игр. – Саския нетерпеливо бросила сигарету и подошла к дивану, чтобы взять еще одну. – Кроме того, сейчас я не чувствую в себе достаточно сил.
Она взглянула на Фоби. Ее лицо казалось застывшей маской несчастья.
– Давай посмотрим правде в глаза: я не смогу этого сделать, потому что все время думаю о нем. А ты к нему совершенно равнодушна.
– Не совсем. – Фоби засунула в рот палец. – Я ненавижу его за то, что он с тобой сделал.
Саския вздрогнула.
– Поэтому именно ты преподашь ему урок, а не я. Но сначала – не грызи ногти, Фредди! – сначала я должна научить тебя тому, как заполучить мистера Дерьмо. – Она кивнула в сторону сумок и коробок, которые загромождали пол.
– Что в них? – Фоби заметила, что распухшей от жары лодыжки Саскии коснулось нечто, похожее на страусиное перо.
– Часть я одолжила у Портии, – объяснила она. – Остальное – это те вещи, которые я больше не могу надеть. Конечно, там нет ничего слишком вызывающего, чтобы Феликс не смог узнать вещи. Еще я привезла несколько бутылок рома от дедушки.
– Они знают обо всем, что произошло? – неловко спросила Фоби. – Портия и твой дедушка?
– Боже, нет! Портия пришла бы в ужас, а дедушка достал бы свой мушкетон, если бы услышал об этой истории с Феликсом.
– И ты... э-э-э... хочешь остановиться здесь, пока мы составляем план и все остальное?
Саския покачала головой:
– Спасибо, но я поживу у Портии, пока она в отъезде. Я здесь только для того, чтобы оставить вещи и забрать ключи.
– Она в отъезде?
– В Америке, по-моему.
Саския порылась в чемодане и достала новую пачку сигарет «Мальборо лайтс».
– Портия позвонила сегодня вечером, чтобы извиниться. Вчера по телефону мы немного поспорили, – объяснила она. – Ее не будет около двух недель, и я подумала, что мы сможем воспользоваться ее квартирой в качестве опорного пункта и места первых жарких свиданий Франсес. Это добавит таинственности.
– Кто такая Франсес?
– Ты глупая! – Саския зажгла сигарету и поморщилась, когда ей на глаза попалась сумка, которую недавно осматривала Фоби. – Черт, эта сумка моя. Я собиралась оставить ее в Фулхэме. Тебя можно назвать Франсес Куртолье – просто, но со вкусом. А еще... – она запустила руку в сумку с порванными ручками, – я записала тебя к парикмахеру на завтра, в десять часов утра. Салон находится на Саутэмптон-стрит. В среду устраивается большая частная вечеринка в клубе «Нерон», – продолжила Саския. Ты разыграешь из себя Золушку на балу, и Феликс не сможет не заметить тебя. Потом ты его очаруешь и уйдешь пораньше.
– И сяду в такси с ботинками седьмого размера, перевешенными на шнурках через плечо?
– Ты поедешь на метро. – Саския криво улыбнулась. – Наш бюджет не настолько велик.
_____
Главный стилист салона красоты по имени Лу держал прядь отросших волос. Он приподнял очень тонкую и очень изогнутую бровь и взглянул на Фоби.
– Итак, в черный цвет? – Лу приподнял вторую бровь.
– Что? – Кое-как выщипанные брови Фоби тоже взмыли вверх, и они уставились друг на друга, словно парижские актеры-мимы.
– Да, моя сладкая. Так у меня записано. Черный цвет, коротко, шокирующе.
– Я действительно так сказала?
– Да. – Лу поджал губы и наклонил голову набок. – Не самая лучшая стрижка для твоего лица, но с твоими скулами и длинной шеей может получиться неплохой эффект. Посмотрим, что у нас выйдет. Я люблю вызов.
Фоби слабо улыбнулась и решила, что она задушит Саскию.
– Боже, ты выглядишь потрясающе! – Саския оторвала взгляд от журнала «Вог», который она держала в руках. Ее голубые глаза расширились от изумления, когда через час появилась Фоби.
Лицо Фоби раскраснелось от сушки волос феном. Она подняла руку, чтобы взъерошить непривычные черные локоны, уложенные гелем, но Лу крепко схватил ее за руку и повел к своему столу в нетерпеливом ожидании чаевых.
– Разве она не прекрасна? – Он кивнул Саскии, поспешно отводя взгляд от ее собственной копны крашеных волос, светлых у корней. – Я был не совсем уверен, что у нас получится, но теперь мы неотразимы, не правда ли, моя сладкая?
– Конечно, мой милый, сладкий малыш. – Фоби приторно улыбнулась ему и посмотрела на свое отражение в одном из огромных зеркал в позолоченных рамах.
Это было действительно смело. Очень, очень смело, подумала Фоби. Короткие блестящие волосы аккуратно обрамляли лоб и уши, спускаясь к шее, постепенно уменьшая свою длину, пока на затылке не осталось нечто, похожее на щетину. Они были такими черными и сияющими, что она почти видела в их отражении свое ошеломленное лицо.
– Тебе нужно будет подстригать волосы на затылке и подкрашивать корни раз в две недели, а остальные волосы раз в месяц, моя сла... э-э-э... Фоби. – Лу в последний раз провел рукой по ее волосам, довольный своей работой, и танцующей походкой направился к столу, чтобы выписать счет.
– Ты выглядишь потрясающе, – повторила Саския и обошла Фоби, словно турист из Японии, осматривающий статую Эроса.
– О боже! – Фоби уставилась на счет. – По-моему, один ноль здесь лишний. В «Далиле» цены значительно ниже. – Ее кредитная карта не переживет такого потрясения.
Лу поморщился, чувствуя себя глубоко оскорбленным. Он не предполагал, что имел дело с представительницей класса пролетариата, пусть даже красивой. Остальным его клиентам и в голову бы не пришло взглянуть на счет, перед тем как небрежно бросить на стол свои блестящие кредитки Amex и заглянуть в туго набитые кошельки, чтобы оставить двадцать фунтов чаевых.
– Я заплачу, – быстро вмешалась Саския.
– Даже и не думай, Саския. – Фоби подумала, что сможет выписать чек и датировать его тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом в надежде, что этого никто не заметит. – Это мои волосы.
– Но это моя месть.
Под удивленным взглядом Лу Саския оттолкнула Фоби и достала свою собственную кредитную карточку.
После того как они обошли Саут-Молтон и Бонд-стрит, с угрожающей скоростью наполняя сумки покупками, Фоби и Саския заглянули в небольшое кафе, чтобы выпить сока и джин-тоника, прежде чем расстаться.
– Я заплачу, – заявила Саския, схватив счет до того, как Фоби его заметила.
Когда они вышли на Дэйвис-стрит, Фоби остановилась у магазина «Вивьен Вествуд» и начала рыться в сумке в поисках телефона Жоржет Грегори.
– Саския, я знаю, что тебе не понравится, если я снова заговорю о деньгах, – выпалила она, боясь огорчить ее, – но я беспокоюсь... Нет, не спорь!.. и я пообещала, что передам это тебе. Может быть, ты о ней слышала – она организует торжества. Флисс подрабатывает у нее пару дней в неделю, но она ищет кого-нибудь на постоянную работу. Она великолепна, хотя немного странная, и она может помочь с Феликсом.
Фоби сглотнула. «Зачем я это сказала?» – с ужасом подумала она.
Саския, которая сначала выглядела устрашающе, внезапно засияла, словно выиграла партию в бильярд.
– Спасибо, – прерывающимся от волнения голосом поблагодарила она. – Она действительно сможет помочь?
– Я думаю, она больше заинтересована в том, чтобы ты у нее работала, и она очень хорошо платит.
– Ладно. – Саския торопливо засунула записку с номером телефона в карман и опустила глаза. Э-э-э... Я не уверена, что хочу сейчас работать. Знаешь, я не особенно хорошо печатаю, и в настоящее время я с трудом выношу свою собственную компанию, не говоря уже о том, чтобы на кого-нибудь работать. Но все равно спасибо, Фредди, правда. Не только за это – за все. За то, что ты здесь. Я очень тебе благодарна.
Сильно покраснев, она поцеловала Фоби в обе щеки и быстро ушла. Фоби слышала шуршание, которое издавали ее трущиеся друг о друга бедра, обтянутые джинсами.
Когда Саския исчезла в парке Гросвенор-сквер, Фоби закрыла глаза и прислонилась к нагретым солнцем перилам, обжигающим кожу, словно раскаленное железо. Она так жалела о принятом решении, но не хотела себе в этом признаваться, понимая, что было слишком поздно отступать.
Повесив сумку на плечо, она направилась к Дьюк-стрит.
Ей казалось, что Саския стала ее тенью. Она просачивалась сквозь камни на мостовой, выглядывала из-за углов, скользила по стенам и преследовала ее повсюду.
Вернувшись в квартиру, она обнаружила, что Флисс сделала короткую остановку, прежде чем снова куда-то умчаться. В стиральной машине крутилось ее белье, на кровати Фоби лежала плитка шоколада, а на холодильнике висела очень грубая записка, адресованная «улизнувшим похитителям салата».
Но еще большее беспокойство у нее вызвала огромная корзина цветов, которую оставили на кухонном столе. Она была размером с холодильник, но издавала несравненно более приятный аромат. Все цветы, с завистью заметила Фоби, были красными. Бутоны, тесно прижатые друг к другу, словно в тех букетах, которые продают в палатках перед выходом из метро запаздывающим неверным мужьям, были красными, как приемная Жоржет.
Очевидно, Айен сумел переубедить Флисс. Неудивительно, что Окончательный Разрыв не состоялся.
– Жалкий позер, – пробормотала Фоби голосом старой угрюмой ведьмы. – А у алтаря на меня будет с любовью смотреть Дэн, – после короткого размышления добавила она.
18
Пирс оказался настолько педантичным в своей неверности, что он не просто заказал себе и Портии разные места в самолете. Он заказал два разных полета, пользуясь услугами двух разных авиакомпаний.
Если и была такая особенность, которая действительно притягивала Пирса к Портии, то этим являлось ее абсолютное хладнокровие. В самой отчаянной ситуации она проявляла резкий, бесстрастный прагматизм, присущий героине фильмов пятидесятых годов.
Позже она позвонила, кратко и смущенно объяснив, что принимает его приглашение. Она даже не подумала о том, чтобы позвонить на его мобильный телефон. Трубку взяла Топаз и крикнула, что с Пирсом хочет поговорить Шер, которая почему-то «очень себя жалеет». Ее совершенно сбил с толку прерывистый голос Портии и ее интонации женщины из светского общества. Это означало, что она произносила свое имя как «бедная Шер».
Именно в ту секунду Пирс осознал, как глупо и необдуманно он поступил, предложив Портии сопровождать его. После ее звонка ему пришлось сочинить невероятную историю о том, что Шер занята поисками рекламного агента для альтернативной презентации. К счастью, вскоре его болтовня ей наскучила, и она перевела разговор на детей. Первый раз за последние недели он с энтузиазмом начал обсуждать эту тему. В настоящее время Топаз так много читала о деторождении, что могла часами рассуждать о зачатии, менструальном цикле и женских хромосомах.
Пирс выпил немного минеральной воды и достал свой телефон, чтобы позвонить в отель и проверить, что забронированные для него и Портии номера находились на разных этажах и в разных зданиях, как ему пообещали.
_____
Нервничая, Портия ждала своей очереди, чтобы сдать багаж. Перед ней стояли два американца, наверняка из Калифорнии. На ногах у нее были совершенно новые босоножки от Маноло Бланик, которые она купила на июльской распродаже. Они были ей немного малы и не очень подходили по цвету к одежде, но она не придавала этому большого значения. Портия собиралась снять их в самолете и расстегнуть в такси, а как только она окажется в номере Пирса, то устроится на мягком диване и снова их сбросит.
– Извините, но вы летите не первым классом, – раздраженно объявила служащая аэропорта.
– Что? – Портия взглянула на нее, закончив устанавливать на весы свой багаж, вес которого почти не превышал норму. – Только не говорите мне, что я полечу на дешевых местах.
– Нет, у вас туристический класс. – Женщина опустила подбородок, почти упираясь им в бронзовую от искусственного загара шею, и злорадно улыбнулась. – Будьте так любезны и заберите свой багаж. Вам следует встать в соседнюю очередь.
Сжимая зубы, Портия перетащила сумки на плохо управляемую тележку для багажа и направилась в комнату для курения, полную стульев в пятнах никотина, кашляющих пассажиров и сверкающих серебряных пепельниц. Портия оставалась там до последней минуты, потягивая водку с клюквенным соком и выкурив половину пачки легких сигарет. Ее полет уже объявили, поэтому ей пришлось поторопиться. Портию препроводили на самые дешевые места, потому что в туристическом классе не осталось свободных.
– Вы не против, если ваше место будет у прохода в салоне для курящих? – ехидно спросил служащий. – Других мест не осталось.
– Ничего, как-нибудь справлюсь. – Портия ответила лучезарной улыбкой, ощущая действие выпитой водки и думая о том, что ей предстоит провести с Пирсом целых две недели.
Однако через двенадцать часов полета с пересадкой в Сиэтле ее приподнятое настроение улетучилось, и она почти не думала о Пирсе. Если бы рядом с ней не сидел очень привлекательный ученый, который тоже летел на Западное побережье на таком же дешевом месте, подумала Портия, то сразу после прибытия она взяла бы обратный билет. Но Герби, преподающий в исследовательском институте в Сан-Антонио, оказался очень забавным. Он взволнованно попытался заговорить с ней и расплескал повсюду содержимое своего бокала. Портия значительно оживилась, несмотря на пятно от мартини, оставленное на ее шифоновых брюках. После волнующих объятий и поцелуев в туалете и незаметных прикосновений при снижении, Портия пошла к выходу, чувствуя себя усталой совсем не от долгого перелета и смены часового пояса.
