Текст книги "Осенний безвременник: сборник"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Полгар Андраш,Божидар Божилов,Атанас Мандаджиев,Том Виттген,Рудольф Кальчик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 51 страниц)

Старший лейтенант завел Влаха в уже знакомую ему комнату. Коллега следователя незаметно повесил на дверь снаружи табличку «допрос» и сел за пишущую машинку.

– Так какие часы вы хотели продать? – начал старший лейтенант.

Влах несколько минут сидел молча. «Здена ждет к ужину, – подумал он. – А эти чего-то хотят от меня. Но не видно, чтобы они что-то знали. Надо выиграть допрос, причем надо сделать все, чтобы они больше не приходили. Чего им надо?»

– Вы же знаете, – ответил он наконец. – Старье, переделанные из карманных. Я вам говорил.

– Какой марки?

– Бог их знает, из каких они переделаны. Я просто так в объявлении указал марку «Победа».

– Где вы давали объявление? В какой газете?

– Вы же знаете. В «Иране».

– Неправда, – возразил лейтенант. – Никакой Эмил Влах из Вымперка в «Праце» объявление не давал. Эти часы действительно марки «Победи». И совсем нестарые. Я же сказал, что нам нужна ваша помощь. Послушайте, нам интересны не вы, а часы, а еще больше – те, кто их к нам провозит. Мы ищем группу контрабандистов. Если скажете нам правду, то выйдете сухим из воды. Мелкий перекупщик. Не за что будет вас наказывать, разве только какой-то штраф. Не портите себе жизнь, вы ведь недавно женились, захотите иметь детей…

В эту минуту Влах с огромной нежностью вспомнил Здену. «Бог ты мой, – мелькнула мысль, – а если они вдруг придут домой с обыском! Я ведь ничего не спрятал, слишком понадеялся на себя. Они ищут контрабандиста, а мне отводится роль перекупщика. Если я буду молчать, они пойдут ко мне домой и найдут часы. Была бы возможность хоть немного подумать…»

– Поверьте, товарищи, – ответил он тихо. – Речь шла действительно о старых переделанных часах.

– И об объявлении в «Праце»?

– Да.

– Я вам кое-кого представлю, – рассмеялся следователь. – Напрасно вы прикрываете какого-то негодяя или даже целую группу.

В комнату вошли Картак и Громадка. Капитан положил перед Влахом большую фотокопию объявления в «Вечерней Праге».

– Там на ваше имя пришла куча писем, – сказал он спокойно. – Уже могли бы продать часы.

– Ну что, – вступил в разговор майор, – поможете нам? Так «Победа» или старые часы?

Вопрос прозвучал почти равнодушно, но сердце майора сжалось. «Не надо мне твоего признания, – думал он. – Достаточно одних-единственных часов, и я докажу, что ты совершил убийство на Якубской улице, и предам тебя суду, как обещал Ольге Краусовой. Правда, у тебя еще есть возможность выскользнуть из наших рук, если хорошо спрятал награбленное».

Влах долго разглядывал фотокопию, потом поднял глаза на майора. Он уже решил начать крупную игру – в перекупщика.

«Победа», – признался он. – У меня их несколько, с белыми и черными циферблатами. Некоторые без ремешков.

Пишущая машинка яростно застучала. Майор тоже вел свою игру, он заставил Влаха выкинуть очень большую карту, и тот уже не мог взять ее обратно.

– Откуда они у вас?

– В начале сентября я поехал в Прагу продать гармонь по объявлению какого-то учителя. Часа в два дня я зашел в ресторан «Золотой гусь» на Вацлавской площади пообедать. Через две минуты ко мне подсел незнакомый мужчина. (Да, незнакомые мужчины действительно бывают, но нигде их не встречается так много, как на допросах.) Мы разговорились. Он расспрашивал меня о семье, о материальном положении. Мы выпили литр вина, заплатил незнакомец. И тут он предложил мне продать несколько наручных часов по цене ниже магазинной. Сказал, что за каждую проданную единицу я получу тридцать крон. Накануне свадьбы мне нужны были деньги, и я взялся за это дело. У незнакомца при себе было пять штук часов, он передал их мне и посоветовал предлагать часы по объявлению.

– Он не сказал вам своего имени? Не дал адреса?

– Нет.

– Как он выглядел?

Невероятно, какую фантазию может проявить человек, попавший в отчаянное положение. Тихий, замкнутый Влах вдохновенно описал неизвестного мужчину. Прекрасное описание, с ним можно идти куда угодно. Такое точное, словно у Влаха не было иных забот, как запоминать каждую мелочь.

Но – внимание! Влах и неизвестный оказались вместе в ресторане «Золотой гусь», а ведь именно здесь сидела преступная компаний, планировавшая «большой удар» в Странянах. Более того, описанный Влахом портрет неизвестного в точности совпал с портретом Йозефа Горака, который был застрелен в лесу около Индржихова Градца. Случайность?

Картак посмотрел на взволнованное лицо Громадки, затем на руки служащего склада, покрытые каштановыми волосами, улыбнулся капитану и с сомнением покачал головой: видимо, господин Случай опять шутит с нами. Мы ведь совершенно точно знаем, что банда Горака не имела ничего общего с убийством в Странянах.

Картаку ничего не стоило одной фразой повергнуть Влаха в замешательство, но он не стал этого делать. Он внимательно и добросовестно слушал, понимающе молчал или кивал.

Значит, «незнакомый мужчина» дал Влаху пять штук часов и договорился вскоре встретиться с ним около часового магазина в Писеке (того самого магазина, в который, по словам его заведующей, в воскресенье перед убийством несколько раз заходил худощавый мужчина лет двадцати пяти с выразительными глазами).

– Я встретился с ним недели через две, – продолжал Влах, – Незнакомец спросил меня, сколько удалось продать. Ничего, ответил я, не было возможности. Покажи мне часы, потребовал он. Я их показал. Договорились снова встретиться через неделю. И еще…

– Ну, что еще?

– Он дал мне сто крон на бензин. Я был на мотоцикле.

Потом Влах, по его словам, встречался с неизвестным еще три раза, все там же, в Писеке, рядом с часовым магазином, и, наконец, 8 и 10 ноября около гостиницы «Шимак» в Волыни. Там он сообщил таинственному мужчине, что продал одни часы за пять сотен. Тот был очень недоволен, сказал, что пять сотен мало. Но потом, хотя Влах и не хотел этого, дал ему еще шестнадцать штук часов, чтобы всего теперь было двадцать. При последней встрече договорились, что снова встретятся не скоро – 10 марта, в Волыни. Влах снова должен будет показать оставшиеся часы.

– Сколько их сейчас у вас и где они?

– Девятнадцать. В квартире. Одни я подарил жене. Остальные в чемодане в стенном шкафчике.

Майор кивнул. В комнате наступила абсолютная тишина. Игра в «перекупщики», казалось Влаху, удалась. Он был доволен: «Лишусь часов, но мне останется хорошо спрятанный чемодан с золотом и серебром. Главное – в убийстве меня не подозревают».

– Ну что ж, – сказал старший следователь, – этого парня в Волыни мы в марте подождем. Но часы вынуждены забрать у вас. Вы ведь это понимаете?

– Да.

– Так что можем заканчивать допрос. Вы не хотели бы еще что-нибудь добавить?

– Нет. Только нельзя ли как-то ко мне домой без форменной одежды… Не хотелось бы, чтобы жена… Мне будет очень стыдно перед ней…

– Ваша жена нездешняя, – сказал майор, – и никого из нас не знает. Скажите, что у вас на складе проверка и вы приехали с проверяющими обобщить ей об этом. Понимаете?

Влах удовлетворенно кивнул.

С ним отправились местный следователь и Громадка, который все время шел в двух-трех шагах сзади.

– Это я, Здена, – крикнул Влах вглубь квартиры, включая свет в прихожей. Он быстро открыл стенной шкафчик в коридоре и подал капитану пять штук часов. – У меня еще дела на работе. У нас проверка. Меня привезли на машине, чтобы я предупредил тебя.

Он прошел в спальню, в темноте на ошупь открыл крышку чемодана, вытащил какой-то пакетик и передал его Громадке.

– Ты где? – раздался голос из кухни, и в прихожую вошла молодая женщина.

Громадка стоял за полуоткрытой дверью в комнату, в трех шагах от Влаха, который наспех прощался с женой. Он сказал ей, что придет поздно. Ничего особенного, на складе у него все в порядке, но проверяющие пришли лишь к вечеру, так что это затянется. Нет, ужинать будет потом. Женщина вернулась на кухню, а капитан и Влах вышли на улицу, где в темноте их ждала машина. Громадка ощутил на себе вопрошающий взгляд.

– Нам надо еще заехать в отделение, – сказал он. – Подпишете нашу расписку о приеме девятнадцати часов. Мы ведь тоже учреждение.

Дул холодный ветер, но капитан вспотел от волнения и был рад, что не сидит за рулем. Руки его беспокойно сжимали пакетики с часами. Несколько минут езды до отделения показались ему очень долгими.

Влаха отвели в комнату для допросов, старший лейтенант сел напротив него. В соседнем кабинете возвращения Громадки ждали шесть человек. Под ярким светом настольной лампы капитан развернул оба пакетика. «Победы»! Девятнадцать штук! На столе лежал список часов с номерами из странянского дела. Капитан сверил номера четырех часов, бросил список и опустился на стул.

– Совпадают. Все четыре. Нет необходимости продолжать.

Игра в жмурки закончилась, уголовный розыск раскрыл дело. В соседней комнате сидел убийца Ольги Краусовой. Оставалось взять у Влаха отпечатки пальцев, подготовить план допроса и добиться признания.

Картак сидел неподвижно, вспоминал тот вечер в августе – мертвую Ольгу, боль и отчаяние, которые он испытал, и свое обещание разыскать убийцу с помощью обыкновенной милицейской работы. Обещание выполнено.

Картак встал, открыл дверь в соседний кабинет и сказал прямо в глаза Влаху:

– Сегодня вы домой не вернетесь. Мы выяснили новые важные обстоятельства.

Влах вскочил со стула.

– Часы же у вас! Какие еще обстоятельства?

– Новые, – сухо ответил майор. – Возьмите у него отпечатки пальцев.

Через несколько часов Влаха снова допрашивали. С ним уже не играли в добродушную игру в перекупщика.

– Так когда вы были в «Золотом гусе»?

– В начале сентября.

– Точнее?

– Не помню.

– Тогда я скажу. Вы там вовсе не были. В сентябре у вас не было ни одного свободного дня. Это подтверждает перфокарта на вашем предприятии, подтвердят и свидетели. Незнакомого мужчину вы выдумали, и никаких часов никто вам не давал. Может быть, признаетесь во всем? Знаете ведь, признание облегчает вину.

– Мне не в чем признаваться. Я был в Праге.

И он снова начал рассказывать о незнакомом мужчине, о встречах с ним в Праге, в Писеке и Волыни, путая даты встреч и другие сведения. Все это сочинительство стоило ему немало сил.

– Не знаю, чего вы от меня хотите, в который раз произнес он.

– Подойдите на минутку, – сказал майор.

На столе лежали: крупный снимок отпечатка левого пальца – след номер 5 из странянского дела об убийстве, снимки кровавых следов кед с подошвой в ромбик, куча часов марки «Победа» и листок бумаги с двумя столбиками чисел.

– Садитесь, – предложил Картак, – и хорошо посмотрите сюда. Ведь это – прекрасный отпечаток вашего пальца, который вы оставили на большом металлическом будильнике. Это – следы кед, которые были у вас на ногах. Вы спешили, нечаянно вступили в лужу крови и оставили рядом на полу кровавый след подошвы. Номера часов, изъятых у вас, полностью совпадают с номерами часов, украденных после убийства. На вашем месте я бы сдался.

Неожиданно для всех Влах жутко разрыдался. «Готов, – решили следователи. – Придет в себя, и тогда составим протокол о признании». Однако Влах даже не думал об убийстве в Странянах, он думал о жене, живой, любимой, которая напрасно ждет со вчерашнего вечера. «Это конец, это конец! Лишь немного больше месяца мы были вместе. Я хотел, чтобы ты была счастлива, чтобы тебе не нужно было дрожать над каждой кроной, чтобы ты хорошо одевалась. У меня хватило мужества убить, Зденечка, но я боялся продавать. Лучше бы выбросил все это, тогда они ничего не узнали бы. Теперь они меня не выпустят. А я только хотел, чтобы нам с тобой было хорошо!..» Он рыдал от жалости к своей погубленной жизни. А потом вдруг снова стал все отрицать.

– Вы имеете в виду то убийство в ювелирном в Странянах? – спросил Влах.

– Это сказали вы. Но речь действительно идет о нем.

– Последний раз я там был весной.

– И 30 августа, в полдень.

– В тот день я был на работе. Посмотрите мою перфокарту.

– Мы уже видели, – ответил старший лейтенант усталым голосом. – В тот день вам поручили проверку уборочных бригад. Утром вы пробили перфокарту, потом могли передвигаться как хотели, причем на мотоцикле. До Странян рукой подать. У магазина вам пришлось подождать – там были солдат и девушка. Они ушли около двенадцати. Та девушка видела, как вы забиваете дверь двумя гвоздями. Но продавщица этого уже не могла видеть – она была мертва.

Перед Влахом положили снимки разбитой женской головы.

Влах смотрел на них и молчал. Потом со страхом взял их в руки. Картак положил ему ладонь на плечо.

– Не бойся. Теперь будет легче. В чем вез молоток?

– В портфеле, – ответил убийца.

– Ты набил чемодан – тот, что там нашел, – до отказа, и большой будильник туда не поместился. Так?

Влах кивнул.

– Поэтому ты поставил его на ближайшую полку?

– Да.

– А чемодан?

– Он дома. Зарыт под кроличьей клеткой. Вы бы его все равно не нашли. Но я не хотел убивать ее! За неделю до этого я попытался взломать замок, но не удалось. Только тогда я понял, что придется идти в магазин в рабочее время.

– И с помощью убийства достичь семейного счастья. Но разве это возможно?

В других комнатах и в коридоре перед комнатой, где проходил допрос, ждали те, кто на протяжении долгих недель в кромешной тьме искали убийцу. Ждали и курили, говорили шепотом. Потом из комнаты для допросов вышел старший лейтенант, бледный, глаза воспаленные.

– Приготовьте две лопаты, – сказал он. – Пойдем копать. Он признался.

Машина остановилась перед облупленным домиком. Дверь была открыта. Майор вошел в прихожую. Из кухни к нему выбежала молодая женщина.

– Эмила тут нет! – взорвалась она. – Его всю ночь не было дома. У него какая-то проверка на работе. Разве она может продолжаться до утра? Вы…

– Майор Картак. Из криминальной службы. Мне надо поговорить с вами.

– Разденьтесь, – сказала она испуганно. – В кухне тепло. В других комнатах не топим.

Не снимая пальто, он сел в чистенькой кухне на белый стул, «Теперь держись, девушка. Ты красивая, у тебя такой порядок, и ты будешь вести себя хорошо. Я умею читать в глазах людей – это тебе будет очень тяжело». Вздохнул, посмотрел в пол, потом на нее.

– Я принес вам плохую весть. Приготовьтесь. Никакой проверки вчера на складе не было. Мне нужны часы, которые подарил вам муж. Это женские часы марки «Победа».

Она, не двигаясь, прошептала:

– А зачем?

Его вдруг охватило желание сказать ей, что в часах есть скрытый дефект и что он их обменяет… Но он не имел права так поступить. Через минуту сюда придут за чемоданом.

Женщина встала как во сне, взяла с буфета часы и положила их перед майором, который все еще молчал.

– Они принадлежат кому-нибудь другому? – спросила осторожно. Он кивнул в знак согласия.

– Краденые?

– Они имеют отношение к убийству, – произнес он медленно, следя за реакцией собеседницы. – Вы наверняка слышали о нем. Ювелирный магазин. Тридцатого августа в Странянах.

– Эмил их у кого-то купил? Почему его еще нет дома? Почему он не приехал с вами?

Майор взял часы, положил их в карман и встал. Услышал, как перед домом остановилась еще Одна машина.

– Потому что… час назад он во всем признался. Убил он ради вас, чтобы вы жили в благополучии, имели прекрасную мебель, одежду…

Она не плакала, только тихо стонала, вцепившись в кухонный стол. Кто-то вошел в прихожую, раздались голоса.

– Прощайте, – сказал Картак. – Мне жаль вас, – и быстро вышел из кухни.

В прихожей он отдал старшему лейтенанту дамские часики, попрощался и быстро сел в машину.

– Прошу тебя… – обратился он к капитану.

– Я знаю, – Громадка кивнул и подал ему сигарету. – В этом деле уже вторая.

– И последняя, – сказал Картак. – Эти убийства меня уже выматывают…

― НЕМЫЕ СВИДЕТЕЛИ ―

Середина мая 1953 года. Разразившаяся после обеда весенняя гроза постепенно перешла в нудный холодный дождь, который не кончился и к ночи. Небольшой вокзал на станции Врбов у Пештян погрузился во тьму. Света не было ни на путях, ни в зале ожидания, только с улицы через окна проникал слабый луч фонаря.

В зал вошел высокий, крепкого сложения молодой человек. Он сел, фонарь осветил его мокрое от дождя лицо. В зале ожидания сидели еще несколько человек: изредка в темноте можно было уловить чуть слышный шепот двух влюбленных; пожилой господин, видимо не в своем уме, время от времени принимался разговаривать сам с собой; женщина баюкала ребенка.

Молодой человек посмотрел вниз, на освещенный участок давно не мытого пола, перевел взгляд на свои ботинки. На них налипла грязь, она попала даже на носки, он это хорошо видел. Молодой человек встал и вышел из зала ожидания. Он услышал звонкое журчание воды и пошел на этот звук. Вода стекала по трубе с крыши в железную бочку. Он отмыл от грязи ботинки и носки и вернулся в зал ожидания. На этот раз сел в темноте. Влюбленные продолжали шептаться. Помешанный смеялся.

– Так лучше, – произнес вполголоса мужчина, только что вымывший ботинки. Он уже не мог молчать, ему необходимо было говорить, хотя бы с самим собой, как тому сумасшедшему. Ему никто не ответил, и он замолчал. Тихо сидел и слушал звук воды, льющейся в бочку, бессвязную речь помешанного, раздражающий шепот влюбленных. Внутри у него все кипело от ужасного, нестерпимого разочарования.

Подошел поезд, и все уселись в вагоны. Поезд двинулся к Пештянам, все дальше от Врбова, от той глухой деревни, от одинокого дома, омытого ночным дождем, в котором на кухонном полу остались лежать двое мертвых – мужчина и женщина. Об их участи знает пока только один человек на свете. Около мертвых на полу валяется ствол от немецкого пулемета.

Конец первой недели августа. Теплое раннее воскресное утро.

На остановке «Проспект Революции» из трамвая вышла хорошо сложенная молодая женщина с длинными черными волосами – яркая представительница южнославянского типа – с черной нейлоновой сумкой в одной руке и тремя бумажными розами – в другой. Щуря усталые глаза от яркого утреннего солнца, женщина понюхала цветы и рассмеялась – искусственные. Цветы напомнили ей вчерашний вечер и бессонную ночь. Это были приятные воспоминания, но теперь ей хотелось только одного – поскорее добраться до дома, рухнуть в постель и спать, спать, спать… Осталось совсем немного, скоро дом.

И тут она увидела высокого молодого человека в сером костюме, который ждал ее у ворот дома.

– Ярош? – Она удивилась. – Что ты тут деваешь? И где ты был целый год?

– Можно войти?

– Ну, входи. Только на минутку. Я сплю на ходу.

Разговаривая как старые друзья, оба вошли в дом.

В понедельник 22 августа, в то время дня, когда уже идет к концу час пик, к постовому на проспекте Революции обратился крайне взволнованный мужчина. «Я мясник, – сказал он, – но не спекулянт и не потерплю, чтобы люди оговаривали меня. Пожалуйста, пойдемте ко мне, сами все увидите. Здесь недалеко, за углом, на Соукеницкой улице. Соседи говорят, что я натаскал домой мяса столько, что уже не в состоянии его съесть и оно протухло. В доме действительно какой-то запах, но не из моей квартиры». Постовой отправился с мясником.

Так в Праге началось расследование запутанного уголовного дела. Прежде чем оно было закончено, криминалистам пришлось постранствовать по всей Чехословакии,

На Соукеницкой улице выяснилось, что мясо в холодильнике у мясника есть, но в небольшом количестве и свежее. Запах шел из коридорчика на первом этаже, где жила официантка Агнеша Зимова. Двери ее квартиры были заперты. Единственное окно, выходившее на типичный пражский дворик, загорожено плотной шторой, но штора примерно на двадцать сантиметров не доходила до верхнего края окна. Мужчины решили взять лестницу и заглянуть через эту щель в комнату. На беспорядочно скомканной постели белело тело мертвой женщины.

Постовой нес службу в карлинском отделении. Он сразу позвонил своему начальнику, а тот с быстротой молнии передал информацию в криминальную службу городского управления общественной безопасности и на Бартоломе-евскую улицу. Оттуда до Соукеницкой рукой подать. Поэтому через несколько минут детективы уже были на месте, легко и быстро открыли двери.

Они оказались в крохотной квартирке, где царил страшный беспорядок. Мебель, собранная «с бору по сосенке», покрыта толстым слоем пыли, кругом грязь. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Агнеша Зимова, живущая проституцией и в последнее время даже не пытавшаяся прикрыть это свое ремесло профессией официантки (в начале августа она как раз вернулась из тюрьмы после трехмесячного отбывания наказания за тунеядство), умерла насильственной смертью. Видно, что отчаянно боролась за свою жизнь. Это было зверское убийство. Его главным, но не единственным орудием послужил нож. После содеянного преступник подошел к умывальнику. Расследование началось с поиска возможных мотивов убийства.

Нередко ответ может подсказать простой осмотр места преступления. Два опытных криминалиста занимались этим много часов с необычной тщательностью. Кто не знает этой работы, никогда не поймет, что можно искать в такой маленькой квартирке целых два дня. Но для этих двоих открытый шкаф, выдвинутые ящики, разбросанные по полу вещи были чем-то вроде страниц открытой книги, и они читали их.

Между шкафом и постелью стоял небольшой столик, покрытый толстым слоем пыли. Зимова, видимо, после возвращения из тюрьмы еще не делала уборку. Поэтому небольшой прямоугольный участок посредине стола, на котором пыли было значительно меньше, бросался в глаза. Младший лейтенант Заградка задумчиво смотрел на него. На этом месте, несомненно, что-то стояло, причем недавно. Рядом со столиком электрическая розетка. Может быть, здесь стоял радиоприемник? Очевидно, он был без антенны, поскольку в комнату антенна не была проведена. Возможно также, что тут стоял электропроигрыватель. Около печки лежал чехол от чемодана, но сам чемодан отсутствовал. Нашли черную нейлоновую сумочку, абсолютно пустую, без единой кроны. Не удалось найти ни одной драгоценности, ми одного украшения, которые должны были бы здесь иметься, так как, во-первых, этого требовала профессия Зимовой, а во-вторых, она наверняка получала такие подарки от мужчин. Однако у нее не оказалось даже часиков.

Итак, самый вероятный мотив убийства – ограбление.

Прежде всего необходимо было выяснить, когда совершено преступление. Ответить на этот вопрос оказалось нелегко, Лето стояло жаркое, окно в комнате было закрыто. Труп настолько разложился, что по нему определить точное время смерти женщины оказалось невозможно. Одно было очевидно: убийство совершено не менее недели назад. А это значит, что преступник имел солидный выигрыш во времени.

Преступник действовал осмотрительно, своей визитной карточки в виде отпечатков пальцев или других следов не оставил. Тем важнее было установить, какие вещи убийца похитил у Зимовой. Они могли стать «немыми свидетелями». Избавился он от них или оставил у себя? Это, пожалуй, единственная ниточка, ведущая к преступнику, и, если правосудию повезет, она и в самом деле может вывести на него.

Но что исчезло из квартиры на Соукеницкой улице? Этого Заградка не знал. Мог только строить предположения и искать подтверждение им.

Расследование сосредоточилось на опросе приятельниц убитой по ресторанам, барам, буфетам. Обычно «ночные бабочки» не жалуют сотрудников общественной безопасности. Но насильственная смерть одной из них напугала остальных, и они разговорились. Вскоре привычки и образ жизни Агнеши Зимовой пражские криминалисты знали как свои пять пальцев. Получили информацию и о ее связях – более или менее постоянных клиентах, любовниках и случайных знакомых. Удалось полностью выяснить тайну малозапыленного четырехугольного пространства на столике. Там действительно стоял электрический проигрыватель марки «Супрафон», модель Н/3-50, номер 100382-0253. Эту информацию дала подруга Зимовой, которая ходила вместе с Агнешей покупать проигрыватель. А в магазине узнали и очень важный для дальнейшего расследования его заводской номер.

Однако была в этом деле еще одна загадка, настоящая головоломка. При осмотре места происшествия работники службы безопасности нашли на столе письмо. Его содержание интереса не представляло. Однако почтовый штемпель на конверте свидетельствовал о том, что письмо пришло три дня назад. Как оно оказалось на столе в запертой снаружи квартире, если Зимова была убита не меньше недели назад? Кто-то заходил? Но зачем?

Во входной двери квартиры было отверстие для корреспонденции, просунутые в него письма и газеты просто падали на пол. Это же письмо лежало на столе. Вот уж действительно загадка так загадка! Она могла бы задержать расследование или увести его в сторону от правильного пути, если бы после многочасовой работы и размышлений не родилось самое простое объяснение: кто-то из сотрудников общественной безопасности (не криминалист), вошедший вместе со всей группой в квартиру Зимовой, увидел на полу у двери письмо и автоматически, не раздумывая, положил его на стол, чтобы никто на него не наступил. Никто ничего не заметил. Это лишний раз доказывает, как важно, чтобы на месте происшествия абсолютно все оставалось без изменений. Решив эту загадку, криминалисты вздохнули с облегчением: и без того работы хватало.

Постепенно установили, что у Зимовой похитили золотой браслет, золотую цепочку, мужские наручные часы, будильник, брошь о виде бантика. И это далеко не все. Опись украденных вещей сообщили во все подразделения криминальной службы страны.

При попытке определить время убийства расследование столкнулось с большими трудностями. Сначала попробовали выяснить, кто в последний раз видел Агнешу Зимову живой. Как часто бывает в таких случаях, свидетельские показания оказались весьма разноречивыми. Один из жильцов дома заявил, что восемь дней назад Зимова одалживала у него лимон, чтобы приготовить шницель. Ждала гостя? Может быть, даже того, кто потом убил ее? Нашелся еще один свидетель, живущий на противоположной стороне улицы. Он сообщил, что 7 августа, в воскресенье, в восемь часов утра пошел за мотоциклом в сарай, расположенный во дворе дома, где произошло убийство. Ворота дома еще были заперты. Окало них стоял высокий плотный молодой человек. Мотоциклист отпер ворота. Мужчина вошел вместе с ним под арку и свернул в левый коридорчик, ведущий к квартире Зимовой. Когда мотоциклист выводил свою машину на улицу, то вновь увидел того же мужчину, Он опять стоял у ворот и поджидал кого-то. Никогда раньше свидетель этого человека в доме не видел. А тот, несомненно, ждал Зимову.

Показания этого свидетеля расходились с показаниями жильцов дома. Большинство из них заявили, что в воскресенье Зимова была жива и здорова и наслаждалась недавно обретенной свободой. Работники, участвующие в расследовании, больше доверяли показаниям тех, с кем Зимова жила в одном доме. Они не подозревали, что мотоциклист почти точно назвал час ее смерти и что он видел убийцу Агнеши Зимовой.

Хотя городское управление общественной безопасности и служба с Бартоломеевской улицы проделали огромную работу, опросили множество людей, первый раунд выиграл убийца.

11 октября, в десять часов утра, на одной из улиц города Готвальдова случилась мелкая квартирная кража. В тот день на этой улице толпились молодые парни, призываемые в армию. Многие уже с утра успели выпить. Поэтому никто не обратил внимания на высокого молодого человека, который покачивающейся походкой прошел от вокзала до улицы Готвальда. Около десяти часов он остановился у дома Петра Собчака и осторожно огляделся. Как будто все спокойно. Он быстро вошел во двор. Никого.

Молодой человек подошел к окну прихожей, толкнул его. Оно было не заперто, лишь притворено. Человек пролез через него в прихожую, оттуда прошел в комнату. На столе лежали мужские наручные часы. Он взял их и даже поставил стрелки по кухонным часам. Было ровно десять. Потом осмотрел гардероб. В каком-то пиджаке нащупал бумажник, открыл его: что-то около двух сотен. Бумажник и часы сунул в карман и стал осматривать другие шкафы, выдвигать ящики, разгребать постели. Ничего интересного. Пролистал несколько книг: между страниц тоже могли быть вложены деньги. Но ничего не обнаружил. Оставалось осмотреть лишь старинный сундук. Взялся за крышку и тут услышал шаги. Спрятался за портьеру, которая укрывала его со стороны двери. Но окно за портьерой выходило на улицу, и оттуда раздались крики нескольких женщин:

– Здесь он! Здесь!

Сотрудник общественной безопасности подошел к портьере.

– Выходи, Ярош, и не делай глупостей.

Ярош Гавел был известный рецидивист, и однажды уже его поймали здесь же, в квартире Собчака. Вместе с сотрудником общественной безопасности он вышел на улицу, где бранились и кричали женщины, и спокойно пошел рядом с ним. Но вдруг бросился наутек. До окраины города было совсем недалеко. Гавел вбежал в какой-то двор, попал в садик и, перепрыгнув через забор, оказался на другой улочке. Через минуту перед ним расстилалось поле, дальше виднелся лес. Рецидивист Ярош Гавел, много раз арестовывавшийся за воровство, избрал нелегкую роль беглеца от правосудия.

В Готвальдовском отделении криминальной службы знали Яроша Гавела как облупленного. Этот двадцатипятилетний молодой человек воровал с детства. Он пробовал трудиться в столярной мастерской, но сбежал оттуда, работал в сельском хозяйстве, но и там не задержался. Уволился с завода безалкогольных напитков, оставил и много других рабочих мест. Он уже давно не работал, только воровал и чаще находился в тюрьме, чем на свободе. В начале мая он вернулся по амнистии после долгого заключения и через несколько дней попал в легочный санаторий в городе Визовицы на лечение – собственно, на продолжение лечения, поскольку в тюремной больнице его тоже лечили.

Теперь же он начал «партизанить» в лесу около Визовиц. Прочесывать такой густой лес было бесполезно. Криминалисты решили дождаться, пока Гавел сам выйдет, а тем временем принялись изучать его образ жизни и поведение после возвращения домой в мае, полгода назад. Что бросалось в глаза, так это его слабость к женщинам, особенно к женщинам легкого поведения. Оперативники легко установили имена и адреса его знакомых. Оставалось ждать, когда Гавел вынырнет из холодного мокрого леса и направится куда-нибудь под крышу в горячие женские объятия.

Криминалистов заинтересовало одно странное обстоятельство: тяжело больной рецидивист, все время лечившийся в Визовицах, тратил денег гораздо больше, чем позволяли его возможности. Откуда они у него? В конце августа в санатории у него конфисковали какой-то пистолет, из которого он в пьяном виде выстрелил. Кроме того, он продавал разные вещи, ходил по пивным, платил за всю компанию, разъезжал на такси.