Текст книги "Осенний безвременник: сборник"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Полгар Андраш,Божидар Божилов,Атанас Мандаджиев,Том Виттген,Рудольф Кальчик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 51 страниц)

16

Способ скрыться, по всей вероятности, был заранее продуман. К участку убийца добрался по реке, но не с противоположного берега, а вдоль этого. Прячась за ивами, свисавшими над водой, он мог незаметно подобраться к садовому участку Люка, привязать лодку к сходням и выйти на берег. Заметил ли его Люк или нет?

Оставив убитого на клумбе с осенним безвременником, преступник снова сел в лодку и проплыл вдоль берега метров пятьсот. Там он вылез из лодки и потопил её. Сотрудники полиции подняли лодку. Осталось уточнить, от этого ли места преступник добежал до улицы Незабудок и сел там в «трабант», который видели несколько местных жителей. Если эта версия правильна, то убийцами не могут быть Кройцман, Готенбах и фрау Зайффарт. Кройцман пришёл на участок с улицы, иначе он не увидел бы Готенбаха. Фрау Зайффарт скрылась через участок Рандольфа. Маловероятно, что она потом вернулась, прошла к сходням и поплыла вверх по реке. В числе подозреваемых остаются сожительница Люка, Андреас Билеке и Юстус Шиффель.

Старший лейтенант в третий раз поехал к директору Шиффелю. Нужно было либо исключить его из числа подозреваемых, либо найти веское доказательство его причастности к преступлению и сосредоточить расследование на нём.

Ещё на лестнице Симош услышал громкие рыдания девушки. Он позвонил. Дверь ему открыл Шиффель, в сером костюме – видно, собрался куда-то идти. Он пригласил старшего лейтенанта в гостиную и предложил ему рюмочку коньяка. Подмигнув Симошу, Шиффель сказал:

– Простите, я на минуточку. С моей племянницей не всё в порядке, – и вышел в соседнюю комнату.

Симош услышал, как он уговаривает девушку. Рыдания почти уже стихли, но вдруг она громко крикнула: «Нет, у телефона была девушка! А я так верила тебе!» Шиффель снова стал уговаривать её.

Старший лейтенант осмотрел комнату. Рядом с открытым секретером стояла наполовину уложенная дорожная сумка, поспешно накрытая полотенцем. Значит, Шиффелю помешали упаковывать вещи. На крышке секретера лежал проездной билет. Симош встал, тихо приблизился к секретеру и рассмотрел билет. Конечным пунктом следования был Мосдорф. Название местности ни о чём не говорило.

В соседней комнате установилась тишина. Потом хлопнула дверь и раздались шаги в коридоре. Когда Шиффель вернулся в гостиную, старший лейтенант уже сидел на своём месте, держа в руке рюмку с коньяком.

Шиффель подсел к гостю и, прежде чем поднять в его честь рюмку, поинтересовался:

– Чем могу служить?

Вместо ответа Симош заметил:

– Ваша племянница очень к вам привязана, не правда ли?

Директор с облегчением рассмеялся.

– Вы давно уже поняли, что к чему. Она чрезвычайно горда и благоволила ко мне лишь потому, что видела во мне идеал. Ну, а теперь наткнулась на маленькую человеческую слабость.

– Собираетесь жениться?

Шиффель пакачал головой:

– По крайней мере я верил, что она для меня единственная в мире. Но я не хочу ещё раз заводить семью.

– Вы ещё неплохо смотрелись бы рядом с этой длинноногой красавицей.

– Лестно слышать. Но я слишком опытен, чтобы обманывать себя. Дело не в возрастной разнице, дело в моём нежелании иметь привязанность к кому-либо, стеснять себя. Я хочу жить так, как хочется. Подавлять свои чувства и сердечные порывы – это не для меня. Кроме того, не хочу изо дня в день терпеть недостатки своей дражайшей половины, да и свои слабости демонстрировать тоже не хочу.

– Это звучит довольно пессимистично.

– Так всё и было бы, если бы я не делал выводы из своего жизненного опыта. Но я делал их и поэтому построил жизнь по своему усмотрению.

– Не трудно так жить? – спросил Симош. – Нужны деньги, время, нервы.

Директор вновь наполнил рюмки. Симош почувствовал, что Шиффелю хочется поговорить. Возможно, этот разговор служит для него своеобразным оправданием своего поступка по отношению к девушке, которую он только что так бесцеремонно выставил за дверь. Возможно также, что к разговору его побуждает желание изложить свои взгляды малознакомому, равнодушному к ним человеку. Ведь не станешь же о них распространяться перед молодыми девушками или перед коллегами по работе. А фрау Лампрехт, которая охотно разделила бы с ним своё одиночество, знает его как облупленного.

– Совсем не трудно! – ответил Шиффель. – Наоборот, фантастически интересно! Ничто так не убивает, как однообразие. И в работе, и в личной жизни. На работе я преодолеваю это зло, импровизируя, выдвигая новые идей, принимая ответственные решения, а также имея дело с таким небезопасным фактором, каким является человек. А что нового может быть в супружестве? Заранее знаешь каждый жест, каждое проявление эмоции своей половины, знаешь, как можно воздействовать на неё. Всё движется по наезженной колее. Супруги чаще всего любят друг друга автоматически, И здесь нет места ни фантазии, ни романтике. А тут вдруг знакомишься с юным существом, которое само для себя ещё загадка. Поверьте, очень интересно помочь такой девушке познать свой собственный характер и – насладиться жизнью. А что касается потери времени, то вы рассуждали бы об этом иначе, если бы вам пришлось когда-нибудь терять время из-за болезни. Много времени, и это в лучшие годы! Если бы вы месяцами были прикованы к постели или креслу. Нет, я хотел бы использовать оставшееся мне время на то, чтобы вновь и вновь решать загадку по имени Женщина.

Он поднял рюмку, и Симош выпил за его здоровье.

– Говорите, нервы… Конечно, если ты не садист, то женские слёзы разрывают тебе сердце. И всё же эти слёзы пустяк по сравнению с ревностью супруги! Ну, довольно об этом. Наверняка вы пришли не ради того, чтобы выслушивать моё жизненное кредо.

«Собственно говоря, Да, – подумал Симош, – но вам об этом незачем знать. Только жаль, что не на все вопросы сразу получаешь ответ».

17

Старший лейтенант оказался прав. Кройцман не находил себе покоя. Внутреннее напряжение, мучившее его с момента смерти Люка, всё ещё не ослабевало. Ни о чём другом он не мог думать. Вот и теперь вместо того, чтобы пойти в «Шарфе Эккё» И выпить пива, он сидел дома и размышлял. О себе, о своей жизни, в которой не происходило ничего особенного вплоть до того вечера, когда Люк путём шантажа добился от него алиби для себя. Причём шантажировал, не имея для этого никаких оснований.

Короткими твёрдыми шагами Кройцман ходил из угла в угол, судорожно сжав за спиной руки и опустив голову, словно намеревался проломить стену. Ну что он за человек? На работе есть неплохие парни, так нет, дружил с каким-то Олафом Люком. Долгие годы. Знал ведь, что Люк живёт на средства Яны, видел, что и после её смерти он тратил гораздо больше, чем зарабатывал. Однако не спрашивал ни о чём, даже ничему не удивлялся. «Я не способен отличить овцу от волка в овечьей шкуре, – думал он. – Как же я найду того, кто ещё хитрее и хладнокровнее, чем Люк? Криминалисты наверняка умнее меня и то до сих пор не знают, кто убийца. Ищут на ощупь в темноте». Он подсунул им Готенбаха, а они сказали, что тот не мог убить Люка за те несколько минут, на которые Кройцман потерял его из виду. Нужно вырваться из их рук.

Шесть часов утра. Город ещё погружён в сумерки. Фары проезжающих мимо машин шарят по асфальту. К вокзалу с грохотом подкатывают городские электрички, дикторы оповещают о прибытии поездов дальнего следования. На вокзале обычное оживление.

Кройцман вышел из здания вокзала, понаблюдал некоторое время за подъезжающими и отъезжающими такси, а потом пешком пошёл в Сторону Александерплац. Утро было прохладное, моросил мелкий дождь. Кройцман поднял воротник пальто и сунул руки в карманы. Следовало бы доехать до Алекса на электричке, а там пересесть на метро, но у него ещё много времени. Человек, к которому он собрался, не уходит, как все, по утрам на работу.

Дождь усилился. На Алексе Кройцман спустился в метро и проехал две остановки в сторону Панкова[24]24
  Панков – район Берлина.


[Закрыть]. Дальше пошёл пешком, свернул на улицу Средцкичштрассе. Пройдя несколько домов, остановился, оглянулся. Улица была почти безлюдна. Из соседнего дома вышли две женщины, выразили недовольство погодой и раскрыли зонтики. По противоположной стороне улицы мимо него плёлся долговязый неуклюжий парень, втянув непокрытую голову в плечи.

Кройцман нажал на ручку двери и вошёл в дом. Выше по лестнице захлопнулась дверь какой-то квартиры. Кто-то спускался вниз. Кройцман прошмыгнул через чёрный ход во двор и притаился между мусорными контейнерами. Когда всё стихло, он поднялся на четвёртый этаж, включил свет и увидел, что табличка с нужной ему фамилией по-прежнему висит на своём месте. С площадки пятого этажа он понаблюдал некоторое время за дверью с этой табличкой, всё было тихо.

В восемь часов Кройцман позвонил в квартиру Внутри хлопнула дверь, но никто не открывал. Он опять нажал на кнопку звонка. Мужской голос крикнул: «Да, да! Минуточку!» Затем послышалось, как в туалете спустили воду. Наконец кто-то подошёл к двери.

Стоявшему перед ним мужчине можно было дать лет шестьдесят. Седые волосы, морщинистое лицо, глубокие складки в уголках рта. Заспанный вялый старик, которому не дали досмотреть утренний сон.

– Что вам надо?

Он прикрыл рот ладонью, сдерживая зевоту. Взгляд его был недовольным, но в то же время всезнающим и хитрым. Он словно изобличал во лжи. Этот взгляд подействовал на Кройцмана как сигнал тревоги. С таким человеком нужно быть начеку.

– Я хотел бы видеть господина Даля, – сказал он.

– Так рано? – Вопрос прозвучал без упрёка, в голосе слышалось только удивление.

– Но уже восемь.

Старик запахнул халат на груди, будто ему холодно.

– Не говорите, уже. восемь!

Он пропустил Кройцмана в квартиру. В полутьме прихожей Кройцман сжал кулаки.

– Вы господин Даль?

– Вы сами ещё не представились, – сказал старик вместо ответа.

– Я Олаф Люк.

– Мужчина кивнул и показал, куда идти.

– Можете подождать здесь. Господин Даль вот-вот придёт. Обычно он приходит в восемь.

– А вы кто?

– Хозяин квартиры, Леман. Моё имя указано на табличке.

– Я зайду ещё раз, попозже. – Кройцман повернулся к выходу.

– Тогда вы можете его опять не застать. Он всегда приходит в восемь, но сейчас мне что-то не верится, что уже так поздно.

Кройцман взялся за ручку двери.

– Что вы так волнуетесь, молодой человек? Мы сейчас всё выясним, я позвоню в справочную времени.

Старик скрылся в одной из комнат, оставив Дверь приоткрытой. Кройцман услышал жужжание телефонного диска. Он рванул входную дверь и понёсся вниз по лестнице. Перед домом столкнулся с тем самым прохожим – долговязым неуклюжим парнем, втянувшим голову в плечи. Тот был мокрый насквозь, на его слишком широком пальто не хватало одной пуговицы.

– Проклятое чучело огородное!

Кройцман хотел оттолкнуть парня в сторону, но резкая боль в плечах заставила его остановиться как вкопанного. Руки его оказались за спиной.

– Доброе утро, господин Кройцман, – сказал долговязый. – Я лейтенант Ольбрихт из криминальной полиции. Теперь мы поедем к старшему лейтенанту Симошу. И без фокусов, пожалуйста.

– Этот, наверху, тоже работает на вас?

– По дороге в Дрезден мы можем беседовать о погоде или о футболе. Если, конечно, вы не будете Слишком рьяно нападать на дрезденское «Динамо».

18

Кройцман жадно пил воду из стакана, предложенного ему Симошем. Он не привык к долгим разговорам, и у него пересохло в горле. Но он хотел говорить. Слишком тяжела была ноша, которую он взвалил на свои плечи, скрывая правду.

– Меня интересовали только деньги, – сказал Люк. – Я не хотел причинять вреда человеку. Сначала всё шло по плану…

– Олаф, – прервал его Кройцман, – не рассказывай мне об этом. Такое признание, оно ведь нелегко даётся. Не надо.

– Ты думаешь?…

– Человек-то умер, хотел ты этого или нет.

– Эта смерть была так бессмысленна, – продолжал Люк. – Я не хочу, чтобы и моя жизнь потеряла смысл. Откровенно говоря, я сижу по горло в дерьме, но выберусь непременно, можешь мне поверить. Надо исчезнуть.

– Они тебя найдут.

– Не найдут, если ты мне поможешь. Ведь ты знаешь один адресок.

– Это не выход.

– Выход, единственный выход!

– Я сам не знаком с этим типом из Берлина. Так, понаслышке. Это слишком опасно.

– Опасно оставаться здесь.

– Это даже не его адрес. Сам он живёт на Западе, а сюда приезжает в гости.

– И, возвращаясь, кого-нибудь прихватывает с собой.

– Вероятно, он пошёл на это только один раз, и то ради близкого ему человека. Но рисковать ради незнакомого…

– Кто этим занимается, тот насобачился.

– Забудь об этом.

– Тогда мы оба будем отвечать за ограбление почты, а ты ещё и за убийство человека. Скажу, что я был только свидетелем. Допускаю даже, что украденные деньги полиция найдёт у тебя…

– Значит, путём шантажа он выманил у вас не только алиби, но и адрес, – констатировал Симош.

– Он сказал, что либо даёт мне пять тысяч за адрес и имя, либо заявит на меня в полицию как на убийцу.

– В тот вечер Люк ждал вас на своём садовом участке, чтобы вручить деньги?

Кройцман кивнул.

Следовательно, из семи тысяч, обнаруженных на даче, пять предназначались Кройцману.

– Вы собирались дать ему адрес?

– Собирался ли я его убить? Собирался ли дать ему адрес? Да ни то, ни другое. Я хотел с ним серьёзно поговорить. То, что он натворил, было просто непостижимо для меня, как и то, что он собирался сделать.

– Почему вчера вы поехали в Берлин?

– Вы сказали, что он снял со своего собственного счёта шестьдесят тысяч, почти ничего на этом счёте не имея. Зачем? Я подумал, что деньги понадобились ему для посредника, а тот, видимо, оказался ещё хладнокровнее Олафа и убил его. Я хотел удостовериться, правильно ли моё предположение.

– Вы слишком во многом хотели удостовериться без нас, господин Кройцман. Я уже пытался доказать вам это в отеле, в номере Готенбаха. Почему вы тогда рассказали мне лишь полуправду о попытках Люка шантажировать вас?

– Не очень-то хорошо знать подобные адреса:

– Не очень хорошо вредить полиции при расследовании дела об убийстве. Откуда же Люк узнал имя и адрес посредника, если вы ему не сказали?

– В тот день, когда Люк потребовал; «Давай адрес, или убийцей будешь считаться ты», я сломя голову понёсся в Берлин; чтобы посмотреть, существует ли вообще этот адрес. А также чтобы выяснить, можно ли с этим человеком договориться. От вас я узнал, что Олаф приблизительно в то же время находился в Берлине. Олаф большой прохиндей, как я теперь понял. И я подумал, что он мог следить за мной и узнать адрес.

В определённой степени признание Кройцмана показалось приемлемым и совпадало с полученными по делу данными. Люк хочет покинуть ГДР, чтобы избежать наказания за ограбление почты. Он путём мошенничества снимает со своего собственного банковского счёта шестьдесят тысяч марок, чтобы иметь возможность расплатиться за организацию побега. И всё же что-то тут не так. Посредник Даль из Берлина был арестован незадолго до убийства Люка. За его квартирой ещё велось наблюдение. Поэтому в качестве убийцы Даль исключался. Но если Люк не знал посредника, для чего он добывал шестьдесят тысяч марок? Или он узнал об аресте Даля слишком поздно? И где же деньги? Может быть, они у того, второго, который был с ним в Берлине? Кто этот второй?

– Разве не безумная идея – положить на свой счёт пятьдесят марок, а снять шестьдесят тысяч? – сказал Симош. – . Способен Люк на такие идеи? Или эту мысль подал ему кто-то другой?

– Я думаю об этом всё время, – ответил Кройцман. – Один парень действительно шутил по этому поводу. Однако просто так. Знаете, как говорят: мне не мешало бы выиграть в лотерею или получить наследство. Но тот парень, мне кажется, не имел никакого отношения к Люку.

– Как его зовут?

– Не знаю. Знаком с ним поверхностно. В тот раз он сидел в «Шарфе Экке». Он часто там бывает.

– Значит, вы его узнаете, – твёрдо сказал Симош.

– Ясное дело.

– Люк бывал в «Шарфе Экке»?

– Да. До женитьбы, да и позднее тоже.

– Сегодня вечером мы пойдём туда вместе. И будем сидеть до тех пор, пока вы не увидите этого парня.

Кройцман ухмыльнулся:

_Через два дня только мы и останемся там посетителями.

– Почему?

– У этих людей нюх на полицию. Да и нюха не понадобится, если вы появитесь там одетый с иголочки.

– Можно одеться иначе.

– Сегодня у меня ночная смена. А этот парень появляется там в самое разное время.

– Спасибо за помощь. Когда пивная открывается?

– В одиннадцать.

«Туда пойдёт Ольбрихт, – решил старший лейтенант. – У него будет повод возгордиться своей неряшливостью, которая вдруг приобрела такое значение». Симош приказал увести Кройцмана и связался с лейтенантом по телефону.

Через несколько минут Ольбрихт вошёл в кабинет. Светло-голубая рубашка, галстук в красно-серую полоску, серый пиджак, чёрные брюки со складкой как только что отточенный нож, начищенные до блеска ботинки.

В общем, респектабельный человек с головы до ног. И улыбался он скромнее, чем обычно. Симош застонал:

– Я вызывал лейтенанта Ольбрихта!

– В вашем распоряжении.

– Мне нужен тот, в мятых брюках и в свитере, который выглядит так, будто его взяли напрокат у борца тяжёлой весовой категории.

– Того больше нет.

– Свитера?

– Ольбрихта.

– Что это на вас нашло? – вскричал Симош.

– Сейчас объясню, – ответил лейтенант с несвойственной ему серьёзностью. – Вы часто меня увещевали, чтобы я не ходил таким расхристанным, а я не слушался. Я говорил себе: кому это нужно – наряжаться? И потом, мне некогда, я целиком поглощён своей работой. Но сегодня, когда я задержал Кройцмана, он бросил на меня презрительный взгляд и обозвал огородным чучелом.

– Это оскорбление при исполнении…

– Это правда, – прервал своего начальника лейтенант. – Нельзя доводить дело до того, чтобы кто-то мог назвать криминалиста огородным чучелом, притом вполне справедливо. – Он поправил галстук. – Если змея чувствует себя в своей новой коже так, как я, значит, ей не очень-то приятно, – признался он. – Но чему быть, того не миновать.

– В данный момент вам не миновать снова натянуть на себя свой старый свитер. Наденьте его поверх рубашки, а галстук снимите. Этого достаточно-

Пока Ольбрихт ходил за свитером, старший лейтенант размышлял о различной силе воздействия добрых пожеланий и презрительно брошенных оскорблений.

… На третий день Симош сам сидел с электриком в «Шарфе Экке». После второй кружки пива он пошутил:

– Вам не кажется, что вы ведёте весёлую жизнь на наши деньги?

– Это вы называете весёлой жизнью? Я собирался остаток отпуска провести в Тюрингском лесу, а не в пивнушке.

Вошли два посетителя. Старший лейтенант узнал в одном из них Андреаса Билеке. Тот тоже узнал Симоша, подошёл к столу и протянул ему руку.

– Вот это да! Вы? – парень был удивлён.

– Тс-с, – Симош приложил палец к губам.

– Мне интересно, – зашептал Билеке, – кого вы выслеживаете в этих святых местах? Убийц или осквернителей парков?

– Подчас сам не знаешь, – ответил старший лейтенант.

Билеке направился к соседнему столику.

– Я, кажется, большой дурак, – со злобой проворчал Кройцман.

– Что случилось?

– Не понимаю. Третий день вы таскаете меня сюда, чтобы я показал вам человека, которого вы знаете лучше меня.

– Это он? – Симош едва сдерживал волнение.

– В тот вечер я не сел в зале, а подошёл к стойке, потому что хотел опрокинуть только одну кружку пива. Рядом за столом сидел с приятелями этот парень. Он любит поговорить. Кто-то выиграл по лотерейному билету две марки восемьдесят пфеннигов, и они здорово над ним потешались. И тут этот тип выложил свою идею: надо, мол, открыть счёт в банке, положить на него двадцать марок и, как только выдадут чековые книжки, снимать с них деньги, большими суммами и проворно. Один из них выразил сомнение: «Когда ты вернёшься домой с полными карманами денег, там тебя уже будет ждать криминальная полиция». А этот чудак ответил: «Не так скоро. По меньшей мере, я буду богачом целую ночь, а может быть, и весь следующий день, потому что почта работает не очень уж быстро». Его слова никто не принял всерьёз. Да и сам он тоже.

– А где в тот вечер сидел Люк? – поинтересовался старший лейтенант.

– Его не было. Это точно.

– Идите домой. Но если ещё раз попытаетесь сунуть свой нос в мои дела, то я отправлю вас в надёжное место.

– Я уже вышел из игры?

– Никто ещё не вышел из игры. Если у вас чистые руки, вам нечего бояться.

– Ну ладно. Желаю приятно провести вечер. – Кройцман направился к выходу.

Старший лейтенант подозвал официанта, заказал два пива и подсел к Андреасу Билеке.

19

– Мне представляется дело так, – рассуждал Симош. – Первый вариант. Олаф Люк сознательно снял со своего пятидесятимарочного счёта шестьдесят тысяч, так как собирался бежать на Запад. Второй вариант. Люк снял шестьдесят тысяч, потому что полагал, что имеет их. В этом случае его обманули. Но кто и почему? Ведь каждому известно, что превышение счёта вскоре обнаруживается.

– Поэтому его и убили, – заметил Ольбрихт.

– Итак, преднамеренное убийство. Мотив – корысть.

– Только за что конкретно этот кто-то должен был выплатить ему шестьдесят тысяч марок? – удивился лейтенант.

– Люк мог кого-то шантажировать.

– Но требовать такую сумму?… – произнёс Ольбрихт скептически.

– Всё возможно. После смерти жены Люк оказался в втеснённом материальном положении и вынужден был либо довольствоваться малым, либо добывать деньги нечестным путём. Он ограбил почту, убил почтового служащего и грозил всё свалить на своего лучшего друга, если тот не поможет ему бежать за границу. Ведь ом и к Яне-то прилип, так как чувствовал, что пропадёт, если не откажется от своей лёгкой «красивой жизни».

Лейтенант посмотрел на часы.

– Через полчаса я еду в Берлин к фройлайн Гёрнер. Сегодня она возвращается из Сочи. Надеюсь, она вспомнит гот день, когда познакомилась с Люком в ювелирном магазине.

– Будем надеяться, что она захочет вспомнить. После того, как провела две недели в Сочи со своим женихом.

– Ну, что-нибудь да придумаем. – Лейтенант поднялся, застегнул пуговицу на пиджаке и снял с брюк ниточку. – Я совсем уже привык к аккуратности, – усмехнулся он.

Симош по-прежнему держал в поле зрения всех подозреваемых.

Фройлайн Заниц продолжала работать на почте, никого к себе не приглашала и выходила из дома только за продуктами или погулять с собакой. Она похудела и побледнела, в уголках губ пролегли скорбные бороздки.

Директор Шиффель в последний день освобождения от работы по болезни съездил за город и теперь снова энергично и деловито руководил своим заводом.

Кройцман вёл размеренный образ жизни.

Фрау Зайффарт как будто успокоилась с тех пор, как полиция стала наблюдать за ней лишь издали. Её муж, по всей вероятности, никогда не узнает, как стал отцом. И это хорошо, считал старший лейтенант.

Андреас Билеке колесил на своём грузовике, напевая и болтая. Между поездками он сидел в «Шарфе Экке» и со всеми делился своими идеями.

Переводчик, распрощавшись с группой английских туристов, провёл полдня в Берлине. Здесь он получил группу туристов из Голландии и два дня был с ними в Дрездене. Затем Готенбах намеревался поехать в Плау-эн, чтобы провести вечер в кругу семьи и снова упаковать чемодан.

Обычные будни. Ни один из тех, кто мог оказаться убийцей Люка, не был отмечен каиновой печатью. И всё же кто-то носил на лбу эту невидимую печать.

– Когда зазвонил телефон, старший лейтенант с надеждой подумал, что звонит Ольбрихт из Берлина. Но ошибся.

– К вам пришли, – доложил дежурный. – Молодой человек по имени Андреас Билеке.

– Пропустите.

С шапкой в руке Билеке протиснулся в дверь и подошёл к столу Симоша.

– Добрый день, – протянул ему руку старший лейтенант. – Садитесь.

– У меня мало времени. Я уже в рейсе, просто сделал десятиминутный перерыв, потому что вы очень уж интересуетесь, с кем я поделился своей грандиозной идеей обогащения. Подробно об этом я трепался только в пивнушке. Но теперь вспомнил, когда эта идея пришла мне в голову. Меня тогда только приняли на работу, и две недели я развозил господ начальников, прежде чем мне доверили грузовик. Однажды мы ехали с коллегой Шиффелем, который теперь работает директором и о котором вы недавно спрашивали. Тут меня и осенило, как можно быстро разбогатеть, и я тотчас высказал ему свою идею, не удержался…

– И как же отреагировал ваш пассажир?

Билеке непринуждённо рассмеялся:

– Как любой разумный человек. Принял за шутку.

Снова раздался телефонный звонок.

– Вот и всё. Приветик. – Вилекя направился к двери.

Прикрыв рукой трубку, Симош крикнул ему вслед:

– Прошу вас, никому не сообщайте о нашем разговоре.

– Всё будет в порядке, – заверил Билеке.

Женский голос в трубке произнёс:

– Отель «Нева».

Симош представил себе лицо блондинки с правильными чертами и холодными глазами.

– Он собирался сегодня уезжать.

– Правильно, – ответил старший лейтенант.

– Он остаётся. Приехала его жена.

– Неожиданно?

– Конечно. Пахнет скандалом.

– Они в номере?

– Он уехал на машине.

– На какой машине? – раздражённо спросил Симош.

– А его жена приехала на голубом «трабанте».

– Ах, вот как. Большое спасибо. – Симош положил трубку и отправился в отель «Нева». Блондинка у столика администратора едва заметно кивнула ему, и он вошёл в лифт.

– Что там ещё? – раздражённо спросил женский голос, когда он постучал в номер Готенбаха.

Симош вошёл. Женщина сидела в кресле, положив ноги на кушетку. Её подбородок упирался в грудь. Она предложила Симошу сесть и, слегка приподняв голову, произнесла:

– Я чертовски устала!

Казалось, приход Симоша её нисколько не удивил. Так как старший лейтенант ничего не ответил, она стала разглядывать его сонными глазами.

– В связи с Люком, да? Муж только что рассказал мне об этой истории.

– В каких отношениях вы были с Люком и его женой?

– Я была не очень-то высокого мнения о них обоих.

– Почему?

– Они были мне совершенно чужие люди.

– Ваша золовка мечтала о тихой семейной жизни,

– Почему же она никогда к нам не приезжала? Мой муж был очень к ней привязан. Мы могли бы собираться все вместе. В Дрездене или в Плауэне. Вот у неё и была бы семья, не пришлось бы просаживать деньги на этого ветрогона.

«Надо было отдать их вам для покупки дома», – мысленно добавил Симош.

– Вы не могли бы рассказать что-нибудь о Люке? Может, у вас были какие-то подозрения? Может быть, вы знали о чьём-либо враждебном к нему отношении или слышали чью-то угрозу в его адрес?

Она покачала головой.

– Я знаю только то, что всё время он жил на средства Яны и в конце концов довёл её до такого отчаяния, что она предпочла уйти из жизни.

– У вашего мужа были серьёзные разногласия с Люком по поводу наследства?

– Мой муж всё вам рассказал. Мне осталось только добавить, что именно я пыталась одурачить Люка. Мы предложили ему больше денег, чем другие покупатели, но думали не переводить их на его счёт, когда он оформит садовый участок на нас. С моральной точки зрения это, может быть, и не очень безупречно, но если подумать, как ом обошёлся с Яной, то…

– Почему вы так себя разоблачаете?

– Потому что я знаю, что дважды два – четыре. В отличие от Вольфрама. События последних дней совсем сбили его с толку. Вы ищете убийцу Люка и думаете, что это тот человек, который пообещал ему много денег и не выплатил их. Но Люк не принял наше предложение, можете проверить все документы. Наших имён вы нигде не обнаружите.

Может быть, всё так и есть, как она говорит, а может, это сознательное желание выглядеть откровенной. Однако есть неоспоримые факты. Во-первых, долги Готенбаха и то, что ему срочно нужны были деньги, большая сумма. Во-вторых, ненависть Готенбаха к своему шурину,

– Где сейчас ваш муж? – спросил Симош.

Она сняла ноги с кушетка и стала шарить ими по полу в поисках шлёпанцев.

– У директора Шиффеля. – Она бросила беглый взгляд на старшего лейтенанта.

– Они знакомы?

– Мы узнали от Олафа, что он хотел купить садовый участок вместе с яхтой.

Шаги за дверью заставили её замолчать. В комнату ввалился Вольфрам Готенбах. При виде старшего лейтенанта он не смог скрыть недовольство.

– Вы?

– Мы договорились, что, прежде чем возвратиться в Плауэн, вы придёте ко мне.

– Я собирался вам сейчас звонить.

Готенбах снял пальто.

– Ваша жена сказала, что вы побывали у господина Шиффеля.

– Это она послала меня к нему. – Он рухнул на кушетку, которая заскрипела под его тяжестью. – Моя жена всегда думает о сегодняшнем дне, у неё практический ум, – констатировал он без тени упрёка.

– Как это понимать? Разве поездка к Шиффелю имеет отношение к сегодняшнему дню?

– Мы, хотели удостовериться, интересуется ли он по-прежнему садовым участком после смерти Люка.

– Что? Вы же хотели непременно сохранить участок для себя. Вам дорога память.

Готенбах беспокойным жестом провёл рукой по волосам. Он явно избегал взгляда, Симоша.

– Со смертью Люка садовый участок перестал быть объектом споров. Моя жена права; считая, что надо его продать.

– Потому что вам нужны деньги, – закончил его мысль Симош, – и довольно большие деньги. Мы уже касались однажды этой темы. Идея купить дом принадлежит вам или вашей жене?

Готенбах сидел, опустив голову, как наказанный школьник. Его жена встала и положила руку ему на плечо. Казалось, она хочет защитить его.

– Это была его идея. О деньгах он в данном случае не думал. И я по глупости согласилась. Теперь у нас миленький домик, о котором он так мечтал, и мы пытаемся сохранить эту мечту. Он настолько сентиментален, что готов был купить также Янин садовый участок. Ему совершенно чужд деловой подход. Поэтому мне приходится несколько уравновешивать его в этом смысле.

– На чём вы остановились с директором? – обратился старший лейтенант к Готенбаху.

– Он хочет купить участок, как только полиция закончит расследование и снимет с участка запрет.

– Фрау Готенбах, когда вы приехали в Дрезден?

– Приблизительно два часа назад.

– Вы приехали прямо из Плауэна?

– Нет. Я была в очень утомительной командировке. Заезжала по дороге туда, хотела повидать мужа, но его не было в отеле. Пришлось поехать дальше.

– Когда это было?

Она назвала дату. Вечер того дня, когда убили Люка.

– Вы знаете, где находился ваш муж?

Она пожала плечами:

– На садовом участке шурина. В то самое время, когда тот был убит.

Каким-то усталым движением она коснулась руки мужа:

– Ты уважаемый всеми переводчик. Почему ты во всём остальном такой неудачник?

Симош покинул гостиницу. На письменном столе в его кабинете лежала записка: «Телефонограмма от лейтенанта О. Интересующее вас лицо прибывает лишь вечером. О. позвонит ещё раз завтра утром».

Ещё целая ночь в неизвестности. Шиффель или Готенбах – один из двух выдаёт себя не за того, кем является на самом деле.