Текст книги "Осенний безвременник: сборник"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Полгар Андраш,Божидар Божилов,Атанас Мандаджиев,Том Виттген,Рудольф Кальчик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 51 страниц)

20

Около шести часов утра зазвонил телефон, спугнув путаные сны Симоша.

– Доброе утро. Сожалею, что пришлось побеспокоить вас так рано, – раздался голос лейтенанта.

– Главное, удалось ли что-нибудь узнать? – Симош подавил зевок.

– Неудача по всем статьям, – объявил Ольбрихт. – Здесь бушуют ураганы.

– О погоде я узнаю по радио. Кто был с Люком?

Ольбрихт откашлялся.

– Как вам, вероятно, известно из сообщений по радио, вчера в Берлине не мог приземлиться ни один самолёт. Тот, на котором должна была прилететь фройлайн Гёрнер, сделал посадку в Праге. Оттуда она добиралась на поезде, который прибыл лишь поздно вечером. Я всё же её опросил. Выяснилось, что она в тот день с Олафом Люком не встретилась. Сначала она была не против встретиться, но потом засомневалась, стоит ли. К тому же из деревни к ней приехали гости. И на это свидание вместо неё пошла её шестнадцатилетняя кузина.

– Как, одна? Деревенская простушка в Берлине? И фройлайн Гёрнер допустила такое?

– Ну-ну! Когда и где мы живём? – закричал Ольбрихт. – В общем-то, я тоже не сразу поверил, но фройлайн Гёрнер сказала, что эту девушку интересуют мужчины только с характерной внешностью, она собирается стать художницей, портретисткой. У неё талант. Молодого человека, о котором ей рассказала фройлайн Гёрнер, она сама захотела увидеть,

– Как зовут девушку?

– Анжелика Кельм. Теперь передо мной стоит вопрос: стоит ли мне предпринимать вояж в деревню, в результате которого, может быть, мы не узнаем ничего существенного и только фройлайн Кельм запечатлеет своей кистью мою характерную внешность? Если она встретилась только с Люком, а второго в глаза не видела, то это нам ничего не даст,

– Всё же надо её найти. Может, она заметила что-нибудь, что имеет для нас значение. Где она живёт?

– Гнёздышко называется Мосдорф, расположено на полпути от Берлина к Дрездену. Следовательно…

– Минуточку! – воскликнул Симош. Название деревни взволновало старшего лейтенанта. Где же он встречал его?

– Что ещё? – спросил Ольбрихт.

– Ах, чёрт возьми! Второпях никак не могу вспомнить. Мосдорф.

И вдруг он вспомнил. Пункт с таким названием значился на проездном билете, который он видел в квартире Шиффеля. В соседней комнате тогда всхлипывала Фрауке Хоштайн.

– Алло, алло, вы ещё слушаете?

– Весь внимание, – ответил Ольбрихт.

– Тотчас же поезжайте в Мосдорф и привезите Анжелику Кельм к нам. Вы можете предъявить ей только одну фотографию – Шиффеля. И не забудьте спросить её о колечке, которое Люк купил для приятельницы своего друга.

Прежде чем лейтенант успел что-либо возразить, Симош положил трубку. Усталости как не бывало. Он принял душ, рделся, позавтракал. Делал всё автоматически, не задумываясь. Ел что попадало под руку. Жена молча наблюдала за ним.

Мысли Симоша вертелись вокруг Шиффеля и Люка. Убийца и жертва? Может, убийство было заранее запланировано? Может, в лице Шиффеля Люк встретил человека, который превзошёл его в искусстве жить на средства другого? С самого первого знакомства он испытывал к Шиффелю определённую симпатию, несмотря на довольно легкомысленный образ его жизни. И сейчас испытывал внутреннее замешательство. Неужели этот интеллигентный самоуверенный человек оказался в таком стеснённом материальном положении, что видел выход из него только в убийстве? Может быть, его пожирало болезненное тщеславие, которое он, Симош, принял за деловитость и жизнелюбие? Почему Симоша так поразило, что именно Шиффель оказывается убийцей? Поразило бы меньше, если бы убийцей оказался кто-нибудь другой? Как же глубоко можно заблуждаться!

Симош отправился к прокурору за разрешением на арест Шиффеля и на обыск в его квартире.

К полудню появился Ольбрихт.

– Она его узнала! – сообщил он, ликуя, и положил фотографию директора на письменный стол. – Но его зовут не Юстус Шиффель, и работает он не на заводе.

– А кто же он?

– Назвал себя Рихардом Вальдхаймом, свободным фотографом.

– Что это за девушка?

– Мадонна!

– Которая попалась на удочку распутника.

– В том-то и вся трагедия, – подхватил Ольбрихт, – что шестнадцатилетняя девчонка с лицом мадонны оказалась просто дурочкой.

– Держите себя в рамках, – предостерёг Симош.

– Вот увидите! Привести её?

– Минуточку. Кольцо у неё?

– Было. Шиффель-Вальдхайм приезжал к ней несколько дней назад и взял его обратно – якобы там нужно кое-что переделать.

– Хитрая лиса. Ну ладно, пригласите её!

Ольбрихт выглянул за дверь и позвал девушку. Она молча вошла в кабинет. Среднего роста, очень стройная, чёрные блестящие волосы мягкой ванной ниспадают на плечи, белоснежная кожа лица выглядит естественной и здоровой,

Симош представился и предложил ей сесть. Продолжая стоять, она спросила:

– Что с господином Вальдхаймом?

Её голос был серьёзен и спокоен. Симошу. не понравился её наивный, почти фанатичный взгляд.

– Мы поговорим о нём, – сказал он, – когда вы сядете.

Она села на стул, положив ногу на ногу. Стройные ноги красивой формы.

– Когда и где вы познакомились с этим человеком? – Симош вышел из-за стола и протянул ей фотографию Шиффеля.

Девушка внимательно посмотрела на неё с лёгкой улыбкой. Действительно, просто мадонна. Симош представил себе её в объятиях Шиффеля. Дурочка, как сказал Ольбрихт.

– Я уже рассказала обо всём вашему другу.

Ольбрихт, который стоял у окна, прислонившись к батареям отопления, покашлял.

– Несмотря на это, вам придётся рассказать ещё раз. Я здесь, как говорится, начальник.

Она подняла свои длинные чёрные ресницы.

– Тогда я была в гостях у своей кузины в Берлине. Я люблю писать портреты. Надеюсь, это со временем станет моей профессией. В Мосдорфе я нарисовала уже всех, кто того стоит, и очень обрадовалась возможности запечатлеть горожан – жизнерадостных, усталых или одиноких. Поэтому я пошла на свидание с молодым человеком, с которым познакомилась моя кузина.

– Где вы с ним встретились?

– В отеле «Штадт Берлин», в фойе. Вдруг и этот человек, – она посмотрела на фотографию, – подошёл к нам.

– Дальше, – настаивал Симош.

Шиффель смешался с группой туристов, чемоданы которых вносили в вестибюль. Он ещё не решил, провести ли ему вечер в одиночестве или в компании той незнакомой девушки, которую пригласил для него Олаф Люк. А пока взвешивал все «за» и «против». Девушка остановилась в маленьком отеле. Если ему удастся проскользнуть в её номер, то на ближайшее время исчезнут все заботы. Сам он нигде не остановился, чтобы потом никто не мог доказать его пребывание в Берлине. А девушку вряд ли найдут. Она возвратится в свою богом забытую деревню. Кроме того, если он будет слоняться по городу или прятаться в каком-нибудь парке, то может нарваться на полицию. Даже в полутьме ночного бара его могут заметить. Решение пришло сразу, как только он увидел девушку. Подошёл к ней, кивнул Люку, взял её тонкую белую руку и медленно поднёс к своим губам.

– Рихард Вальдхайм. Я встаю в ряды ваших восторженных поклонников.

Он не отпускал её руку и смотрел ей в глаза. Девушка не привыкла к комплиментам. Он действительно мог таким образом произвести на неё большое впечатление, Продолжая восторгаться, Шиффель сделал видимость попытки уйти, Он надеялся, Люк смекнёт что к чему.

– Вам можно позавидовать, Олаф. Увидимся за завтраком?

– Но, Рихард, – Люк удивился, – почему вы уходите?

– Было бы очень соблазнительно остаться, но…

– Никаких «но»! Давайте пойдём в гриль-бар, съедим что-нибудь вкусненькое, выпьем по бокалу шампанского.

– Спасибо. – Шиффель слегка поклонился. Они заранее договорились с Люком, что им не стоит подолгу оставаться вместе. – Я уже поужинал.

Девушка смотрела оценивающим взглядом то на одного, то на другого. Когда же Шиффель собрался с сожалением попрощаться с ней, она быстро сказала:

– Я тоже уже поужинала.

– Может быть, вы согласитесь прогуляться со мной? – спросил он.

– Я не знаю Берлина.

– Тогда я буду вашим проводником. Пошли, Олаф?

Люк замахал обеими руками с наигранным возмущением.

– Вы хотите, чтобы я умер с голоду? – спросил он и повернулся к девушке: – Теперь я спокоен. Вы в хороших руках.

– Счастливо, – сказала она. – Вы не сердитесь на меня?

Люк засмеялся, отрицательно покачал головой и ушёл. А Шиффель с девушкой вышли на улицу. Она засунула руки в карманы пальто и старалась держаться на некотором расстоянии от него. Должно быть, теперь она испугалась за свой поступок. У витрины Дома электропромышленности он стал рассказывать ей о выставленных в витрине оптических приборах, кинокамерах, телекамерах.

– Я немного разбираюсь в этих вещах, – пояснил он. – По специальности.

– Вы фотограф?

– Свободный фотограф.

– Это интересно.

– Я приехал в Берлин, чтобы получить крупный заказ и приобрести фотоматериалы.

Он немного поговорил на узкоспециальную тему– ровно столько, чтобы она почувствовала: работа для него превыше всего. Постепенно она перестала стесняться.

– У меня похожее хобби. Я рисую портреты. Хочу со временем стать художницей.

О, у вас грандиозные планы!

– Думаете, не справлюсь?

– Ну почему же? Ваша профессия, как и моя, требует самоотречения. Это не то что в восемь часов вошёл в бюро и стал зарабатывать деньги. Нужно изучать людей, чтобы выражать в портретах их суть, то подсознательное, что в них скрыто. Это трудная работа.

Под одним из уличных фонарей она подошла к нему вплотную и сказала:

– Мне очень хотелось бы вас нарисовать.

Он отступил на шаг в тень.

– У меня свой взгляд на эти вопросы. Надеюсь, вы меня правильно поймёте, но я не позволяю писать свои портреты никому, с чьими работами ещё не знаком.

– Да, – она оживилась, – я тоже отказываюсь, если незнакомый человек хочет меня сфотографировать. А хотите посмотреть несколько моих эскизов?

– К сожалению, завтра рано утром я уезжаю.

– Они в отеле.

– Тогда поспешим! Или вы устали?

– Ничуть. А вы?

– Два художника, два полуночника!

Они оба рассмеялись.

Скрываясь от портье, он пробрался в её номер.

Её эскизы свидетельствовали о наличии таланта. Правда, все лица на портретах были наивны, так же как её собственное.

– Просто удивительно, чего вы уже достигли! – похвалил Шиффель. – Только, мне кажется, вы приписываете что-то лицу, вместо того чтобы выявлять то, что скрывается за обычным выражением. А почему? Потому что вы боитесь изображать чувства. Чувства, которые подавляете в себе самой…

Утром он подарил ей кольцо, хотя оно и предназначалось Фрауке.

– На память, – сказал он, – Однако мы не расстаёмся. Как только будет время, я приеду к тебе, а если обстоятельства позволят, заберу тебя в Дрезден.

– На прошлой неделе, – продолжал старший лейтенант, – он был у вас. Однако забрал с собой не вас, а кольцо. Почему?

– Он хотел отдать его уменьшить.

– Вы его об этом попросили?

– В таких вещах господин Вальдхайм сам хорошо разбирается.

– Но кольцо было вам впору, правда?

Она смущённо молчала.

– Мне жаль, – сказал Симош, – мне чертовски жаль, но я вынужден вас разочаровать, фройлайн Кельм. Вам придётся забыть этого человека.

– Почему?

– Он вовсе не Рихард Вальдхайм и не фотограф.

Симош сунул ей в руку фотографию Люка.

– Кто это?

– Господин Люк, который познакомил меня с госп<вдином Вальдхаймом.

– Господин Люк мёртв. Возможно, вам придётся выступить перед судом и засвидетельствовать, что вы видели его в обществе так называемого господина Вальдхайма в отеле «Штадт Берлин» и разговаривали с ними. А как только мы найдём кольцо, вы засвидетельствуете, что именно, это кольцо было подарено вам господином Шиффелем.

Она ничего не могла понять.

– Шиффель – это тот господин, который представился вам как Рихард Вальдхайм, – объяснил Симош.

– Господин Люк мёртв? – спросила она упавшим голосом.

– Его убили. – Симош помедлил, но всё же добавил; – Всё говорит о том, что убил господин Шиффель.

На лице девушки отразился ужкас, стёр с её черт доверчивость, сжал рот.

«Да закричи же ты, – думал Симош. – Кричи, плачь, возмущайся!» Вдруг она соскользнула со стула. Ольбрихт успел подхватить её прежде, чем она оказалась на полу. Симош позвал вахмистра, попросил принести воды и вызвать врача. Они сдвинули стулья и уложили на них потерявшую сознание девушку.

– Бедняжка, – сказал Ольбрихт. – Уже за одно это такого бандита следовало бы посадить за решётку.

– Что вы сказали её родителям?

– Что она нужна нам как свидетельница по одному важному делу.

– Побудьте с ней. Я оформлю арест Шиффеля. Если он будет отрицать своё пребывание 6 Берлине вместе с Люком, девушка понадобится для очной ставки. Будем надеяться, она справится.

На работе Шиффеля не было – директор участвовал в важном заседании. Симош немного помедлил. Что лучше – арестовать его прямо на заседании или поговорить сначала с заведующей по кадрам? Если она сама попросит директора выйти из зала, будет спокойнее.

– Вам повезло, что вы меня застали, – сказала фрау Лампрехт, когда Симош вошёл в её кабинет. – Мне пришлось задержаться, иначе я тоже давно уже была бы на заседании.

На ней был фиолетовый костюм. На левой руке – кольцо с тёмно-красным камнем:

– Сварю кофе, да? С ним легче говорится.

– На это сегодня нет времени, фрау Лампрехт. – Старший лейтенант продолжал стоять у двери. – У меня к вам две просьбы. Вызовите, по возможности незаметно, директора Шиффеля с заседания и поедемте с нами на его квартиру. Я хотел бы, чтобы вы были понятой при обыске.

Она оперлась пухлой рукой о край стола.

– Я что-то не понимаю…

В нескольких словах Симош объяснил ей ситуацию. Ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать это сообщение.

– Юстус хотя и легкомысленныйу но не убийца же. Кроме того, он был слишком болен, чтобы ездить в Берлин.

– В те дни он симулировал болезнь. Он настолько хорошо себя чувствовал, что помог шестнадцатилетней школьнице открыть талант в живописи. Ночью, в её гостиничном номере.

– Опять сожрал, цыплёночка! – воскликнула она возмущённо. Она всё ещё не верила в происшедшее и считала Шиффеля всего лишь Дон-Жуаном.

Фрау Лампрехт сняла с вешалки пальто. Симош помог ей одеться.

– Как я надеялась, что в один прекрасный день он одумается и станет жить так, как подобает в его возрасте и положении!

– Поймите же, фрау Лампрехт, речь идёт не о его любовных похождениях. Ведь он убил человека!

Её взгляд всё ещё хранил недоверие.

Симош продолжал убеждать:

– Ему нужны были деньги, и тем больше, чем старше он становился. Он не мог уже производить впечатление исключительно как личность, не мог очаровывать и соблазнять своей внешностью, теперь ему нужны были деньги для подарков. Шиффель убил Олафа Люка и ограбил его на шестьдесят тысяч марок.

Она рухнула на стул. Пальто, которое она не успела застегнуть, оказалось на полу.

– Оставьте меня. Я не могу вам помочь.

Однако когда Симош собрался уйти, она его задержала.

– Всё это уже доказано?

– То, что нам ещё нужно для доказательства, мы найдём в его квартире.

Фрау Лампрехт с трудом поднялась со стула.

– Хорошо, я иду с вами. Что я должна делать?

Старший лейтенант попросил её по возможности осторожно вызвать директора из зала заседаний.

Когда Шиффель вышел, он приказал двум полицейским вернуть его. Директор удивлённо посмотрел на Симоша. Ничто в нём не выдавало сознания вины.

– Старший лейтенант, что всё это значит?

Симош сообщил, в чём он подозревается.

– Это абсурд!

– Не говоря больше ни слова, Шиффель позволил себя увести. В пути он обернулся назад и долго смотрел на следовавшую за ними машину, в которой сидела Сабина Лампрехт.

– Почему фрау Лампрехт едет с нами?

– Как понятая при обыске вашей квартиры. Второго понятого мы найдём среди соседей.

– Надо бы избавить её от этого, – сказал Шиффель равнодушно.

Симош впустил директора в квартиру только для того, чтобы он собрал самые необходимые вещи. Один из соседей согласился быть вторым понятым, и начался обыск. Старший лейтенант хотел уже уехать с Шиффелем, как вдруг услышал возмущённый голос полицейского. Оставив директора на попечении второго полицейского, он рванул дверь в гостиную.

– Что случилось?

– Она пыталась кое-что спрятать. Её нельзя оставлять здесь в качестве понятой. – Полицейский указывал на побледневшую фрау Лампрехт, стоявшую около секретера. От стыда она не могла поднять глаз, не знала, что делать с болтающимися как плети руками.

– Вот это она пыталась спрятать за моей спиной. Полицейский протянул Симошу сложенный листок бумаги. Квитанция на несколько тысяч марок, внесённых за гарнитур мебели «Чиппендейл», на имя Юстуса Шиффеля.

– Позовите ещё кого-нибудь из соседей, – распорядился Симош и кивнул фрау Лампрехт: – Пойдёмте.

Она нехотя, опустив глаза, поплелась вслед за ним в коридор, где стоял второй полицейский с Шиффелем. Старший лейтенант протянул Шиффелю квитанцию.

– Вы купили гарнитур «Чиппендейл»?

– Но это не запрещается.

– Юстус, – спросила фрау. Лампрехт, не поднимая глаз, – откуда у тебя деньги?

– Раньше, Сабина, ты об этом никогда не спрашивала. – В его голосе не слышалось никакого упрёка, лишь немного иронии. – Ты же хотела иметь гарнитур «Чиппендейл». Это дань, которую я обязан был заплатить тебе. Я знал, что таким престижным подарком польщу твоему самолюбию и, следовательно, облегчу себе совесть, а тебе скрашу неудачу с попыткой заарканить меня.

Теперь она посмотрела ему в глаза.

– Юстус, ты его убил?

– Ах, Сабина! Не позволяй себя дурачить. Всё выяснится.

Она резко отвернулась от него и убежала.

– Да подождите же! – крикнул ей вдогонку Симош. – Мы отвезём вас обратно на машине.

– Нет, спасибо, не надо. – И она побежала ещё быстрей.

– Поехали, – приказал Симош, и полицейские повели Шиффеля к машине.

Юстус Шиффель всё отрицал. Говорил он спокойно, непринуждённо. Какие бы доказательства ему ни предъявляли, его ничто не трогало. В Берлине он не был, о деньгах, снятых господином Люком с книжки, не имеет никакого понятия, он никого не убивал.

Старший лейтенант велел привести Анжелику Кельм. Девушка решительно подошла к Шиффелю.

– Этого человека я видела вместе с господином Люком в вестибюле отеля «Штадт Берлин».

Увидев её, Шиффель потерял самообладание.

– Почему ты сюда приехала?…

Она молча выдержала его взгляд. Старший лейтенант с облегчением вздохнул. Он опасался, что Шиффель будет отрицать знакомство с ней. А так как, кроме Люка, никто не видел их вместе, было бы трудно доказать это знакомство. Проездного билета до Мосдорфа – единственной улики, конечно, уже не существовало.

– Не будем больше задерживать девушку, – сказал Симош, и вахмистр вывел её из кабинета.

– Вы подарили ей кольцо, которое Олаф Люк оплатил необеспеченным чеком, – продолжал он допрос Шиффеля.

– Ну ладно, я ездил в Берлин и там познакомился с ней. У меня не было причины посвящать вас в свои личные дела. А господина Люка я не видел и ничего не знаю ни о кольце, ни о чеках.

– Чем, собственно говоря, вы собираетесь расплачиваться за садовый участок?

– Из своего наследства.

– Никакого наследства у вас нет.

– Нет только документов. Мы урегулировали этот вопрос без формальностей.

На любой вопрос старшего лейтенанта Шиффель имел наготове более или менее правдоподобный ответ, который нечем было опровергнуть. После двухчасового допроса Симош приказал увести его. И только старший лейтенант остался один, как зазвонил телефон. Это был Ольбрихт, производивший обыск в квартире Шиффеля.

– Нашли. Ровно пятьдесят тысяч. Десять тысяч он, видимо, уже прогулял. Кольцо тоже нашли.

– Где он всё это прятал?

– В стене. Буквально замуровал. Аккуратненько заклеил обоями и повесил на это место картину.

– Спасибо. Конфискуйте то, что положено, опечатайте квартиру и приезжайте сюда.

Успех не радовал Симоша. Теперь, когда все трудности были позади и напряжение предыдущих дней спало, он почувствовал себя выжатым лимоном. Сейчас дело вызывало в нём отвращение. Пришёл Ольбрихт, выложил на письменный стол конфискованные деньги и кольцо. Симош приказал снова привести Юстуса Шиффеля. Директор заметно изменился в лице. Казалось, прошли годы, так он вдруг постарел за считанные минуты. Он нерешительно, по-стариковски, сзади стал нащупывать стул, который пододвинул ему Ольбрихт.

– Что люди прячут, – изрёк Симош, – могут люди же и найти.

Шиффель медленно опустился на стул.

– С тех пор, как меня молодым человеком выписали из санатория, я боялся что-то упустить в жизни, – начал он свою исповедь. – Меня буквально пожирал голод жизни. И чем больше я заглатывал, тем больше этот голод становился. Как вам удалось уговорить Люка снять столько денег с его пустого счёта?

– Он был очень жаден до денег. А идею, которую мне давно уже подал один водитель – впрочем, просто ток, без, выгоды для себя, – оказалось довольно легко осуществить. Нас свёл случай. Мой парикмахер болел, и мне порекомендовали Люка, Ловкий молодой человек, но недостаточно хитрый, чтобы нельзя было видеть его насквозь. Не вдаваясь в подробности его жизни, я понял, что он переживает трудности, что ему нужно много денег. Возможно, подумал я, это как раз тот человек, который мне нужен. За его спиной я навёл о нём справки, узнал, что его жена, которая содержала его, два года тому назад покончила жизнь самоубийством, что он живёт у почтовой служащей – ничем не выдающейся личности с такими же невыдающимися доходами. Неудивительно, что он испытывал денежные затруднения. В следующее посещение парикмахерской я дал ему понять, что у меня тоже имеются свои проблемы…

Шиффель сидел в парикмахерской в кресле Люка. Весельчак. Общительный. Люк даже не знал, что о нём и думать. Деньги вроде бы для него не проблема, а он, несмотря на это, скромно намекает на какие-то трудности. Может, обычная болтовня – мол, у каждого свои заботы?

Люк решил побольше узнать об этом человеке. Порой удаётся извлечь выгоду из трудностей своих ближних. Он стал собирать сведения…

Шиффель пригласил Олафа Люка к себе. Хозяин дома чувствовал себя неважно, артроз снова обострился. Но он держался и был внимателен к гостю.

– Всё же нет ничего лучше уютной, со вкусом обставленной квартиры, – сказал Люк.

Он с грустью вспоминал о квартире Яны. Прекрасная мебель превращена в деньги, деньги же в два счёта уплыли из рук.

– Вот мы и подошли к делу, – объявил Шиффель. – Моя жена – мы с ней живём порознь – грозит отсудить у меня при разводе половину имущества. Хорошо ещё, что она не знает точно размеров этого имущества. При помощи опытного адвоката ей, конечно, удастся всё разузнать…

– От адвоката тоже можно кое-что скрыть, – заметил Люк.

– Разумеется, но для этого нужна помощь постороннего человека. К сожалению.

– Нет, – возразил Люк, будто он не понял смысла сказанных слов, – нельзя позволять посторонним вмешиваться в свои дела! Нужно обратиться к другу, к человеку надёжному, которому при случае можно будет отплатить соответствующей услугой.

– И всё же подобная зависимость, от кого бы то ни было, неприятна. С другой стороны, я считаю несправедливым делить с нелюбимой женщиной имущество, нажитое мною тяжким трудом…

– Это я понимаю. Поверьте, я знаю, что говорю, заверяя вас в своём понимании. Однако, мне кажется, у каждой проблемы есть решение.

– Надеюсь, вы не слишком оптимистичны. Больше пяти тысяч за решение этого вопроса я не могу заплатить.

– Финансовые проблемы зачастую весьма обременительны, однако порой не только они решают дело. Например, у меня есть садовый участок на берегу Эльбы с яхтой, дачей и гаражом. Признаться, я хотел бы всё это выгодно продать. Но для меня имеет большое значение также уверенность в том, что участок попадёт в хорошие руки. Новый владелец должен любить его и ухаживать за ним так, как мы с женой любили и ухаживали.

– Садовый участок на берегу реки! Дорогой господин Люк, это же сокровище! Такое не продают!

– В будущем я не смогу им больше пользоваться.

Шиффель навострил уши.

– Вы хотите отсюда уехать? От нашей хвалёной Эльбы?

– В Германии есть и другие реки.

– Ну, оставьте участок года на два неиспользованным. Главное, чтобы вы могли в любое время туда возвратиться.

– Нет, – возразил Люк, – я решил окончательно. Надо расстаться с ним навсегда.

Шиффель старался не показывать свой растущий интерес к этому разговору.

– Вы уже давали объявление в поисках покупателя?

– Я не считаю уместным оглашать подобные дела.

Немного помолчав, директор осторожно спросил:

– Я помог бы вам, если бы купил у вас участок?

– Это было бы просто счастьем!

– Однако, чтобы купить, мне надо владеть всем моим состоянием.

– Покупатель и продавец всегда найдут способ договориться, если они оба заинтересованы в сделке.

Шиффель стал излагать гостю план действий.

– Как я уже сказал, жена не знает размеров моего состояния. Я ищу человека, на счёт которого кладу деньги, а тот позже снимает их для меня.

– Действительно, такое дело должно быть построено на доверии.

– И так же должно остаться между нами, как и покупка садового участка. Представьте себе: моя жена узнает перед разводом, что я хочу купить садовый участок на, берегу реки. Я и без того уже подозреваю, что она установила за мной наблюдение. Поэтому нам не следует показываться вместе.

– Не беспокойтесь. Вы даже не мой клиент. Я стриг вас, замещая своего коллегу. Было бы смешно» если бы нам не удалось решить проблему за пять тысяч марок.

«Если он пойдёт на это, – думал Люк, – то в мгновение ока я заработаю деньги, которые обещал Кройцману за адрес». Шиффель же теперь знал: Люку срочно Нужны деньги, и как только он их получит, он исчезнет.

– Я сдержу своё слово, – сказал директор без особого энтузиазма. – Предлагаю, чтобы нас познакомил ваш друг, мой электрик Кройцман. Я намекну ему, что ищу для своих знакомых садовый участок.

– Есть ещё одна маленькая трудность. – Олаф Люк замялся. – У меня вообще нет счёта в банке.

– Так вы его откройте. Притом счёт с почтовыми чеками. Сразу же закажите чековые книжки, это важно. – Он вынул из портмоне сто марок. – Положите на свой счёт половину этой суммы и сообщите мне номер счёта. Я тотчас переведу на него шестьдесят тысяч.

– Побыстрей, так как мне хотелось бы после этого сразу покончить и со своими делами.

– Вы связаны определённой датой?

– Нет, но вы же знаете, иногда ждёшь, ждёшь, а иногда вдруг всё решается в один миг.

– Почему вы поехали вместе с ним в Берлин? – спросил Симош.

– Хотел покончить со всем в один день. Для этого нужна была машина. Люк едва умел водить машину, поэтому мне самому пришлось сесть за руль. Кроме того, шестьдесят тысяч – это большой соблазн. Он мог сбежать с ними на Запад, как намеревался. Во всяком случае я опасался чего-нибудь подобного и не спускал с него глаз.

– Почему вы его убили?

– Я не хотел. Поверьте мне, я действительно этого не хотел! Он много раз повторял мне, что исчезнет, как только получит деньги. Но он не установил даже связи с соответствующими лицами! И я узнал об этом лишь на обратном пути из Берлина в Дрезден. Он не подозревал, что ни один из выписанных им чеков не был обеспечен и поэтому его в ближайшие дни арестуют. Я был в панике. С того момента он стал опасен для меня. Для моего существования!

– Он был опасен с самого начала. Вы должны были понимать, на что идёте.

– Если бы он сбежал, всё прошло бы безупречно!

– Господин Щиффель, – холодно сказал старший лейтенант. – Легкомысленным был Олаф Люк, а не вы. Вы с самого начала всё рассчитали. Боясь слишком мало получить от жизни, вы жили за счёт интересов других людей, но вы всегда умели взвесить все «за» и «против». Даже если бы Люку кто-то помог с побегом, такой человек, как вы, не мог не учитывать возможность провала, ведь эти люди время от времени попадаются. Вы, конечно, понимали, что Люк мог быть схвачен ещё на границе. У вас. была единственная возможность избежать риска – это убить его:

Шиффель закрыл лицо руками.

– Есть мысли, которые нельзя додумать, до конца…

– Ну, уж вы-то всё додумываете до конца.

На следующем допросе старший лейтенант потребовал рассказать подробно о деталях убийства. Шиффель подтвердил собранные в ходе следствия материалы.

Люк сказал ему, что поедет вечером на свой участок посмотреть, всё ли там в порядке. На своём старом «трабанте» Шиффель доехал до реки, там на лодке добрался до садового участка Люка и спрятался в кустах, Когда Люк приблизился к кустам, он ударил его металлической трубой по голове и убил. На той же лодке он вернулся обратно, утопил её и на машине поехал домой. По дороге выбросил в мусорный ящик орудие убийства. Дома закутался в плед, сел в кресло и впервые стал симулировать приступ артроза. Когда Симош рассказал ему об убийстве Люка, он по-настоящему испугался, но не потому, что Люк убит, а потому, что его нашли закопанным в клумбе.

На все вопросы старшего лейтенанта Шиффель отвечал спокойно и собранно. Только глаза его выдавали отчаяние игрока, который пошёл ва-банк и проиграл.