Текст книги "Осенний безвременник: сборник"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Полгар Андраш,Божидар Божилов,Атанас Мандаджиев,Том Виттген,Рудольф Кальчик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

11

Госпожа Помпадур оказалась совершенно чёрной и приветливой собачкой. Щенята её ползали по корзине, а лейтенант Драбек поил их одного за другим из бутылочки молоком. Маленькие, смешные, удивительно курносые щенята, с головками не больше вареника, чёрного и светло-кофейного цвета.

– А почему у них носы не такие, как у спаниелей? – спросила Или-младшая.

– Ничего подобного! У коккер-спаниелей свойственные им формы носа появляются позднее, – пояснил Драбек. – Но давайте решим, как мы назовём этих младенцев?

– А что решать? Сейчас и устроим им крестины, – засмеялась Илона. Дочь моя уверяет, что у неё уже и список есть! Давай, Илонка!

Или-младшая достала сложенную вчетверо бумажку.

– Настаиваю, чтобы одного из ыих назвали Режё, – закричал с порога отец семейства Кекешей.

– Итак, мы имеем четыре девочки и двух мальчиков, – начала Или. – Предлагаю следующие имена: Жаннета, Жирафа, Жужанна и Жужа. Для мальчиков – Антон и Андор.

– Какие-то скучные имена! – возмутился Режё. – Ну кто называет щенка Антоном?

– А почему нет? – Драбек подхватил на руки кандидата в Антоны. – Вылитый Антон. Даже глаза как у всех порядочных Антонов, косые. Имена принимаются!

Илона-младшая взяла бутылочку с соской и сунула её в рот Жаннете. Та с жадностью принялась сосать.

– Послушай, лейтенант, – сказала Илона Драбеку, – эта твоя Жирафа – вылитая Помпадурша-мамочка. Но ты мне вот что скажи: откуда тебе тогда пришла в голову искра божия?

Драбек перевернул новокрещённого Антона на спину и почесал ему животик. Госпожа Помпадур ревниво посматривала на них из-за угла.

– Скажу, секрета из своих талантов не делаю. Когда Отто Паал провёл нас в спальню к своей жене, про которую мы думали, что её уже нет в живых. А у меня, не знаю, может, уже глаз сам работает как объектив фотоаппарата. Смотрю я госпожа Паал проснулась и, увидев нас, непроизвольным таким, привычным движением подняла вверх будильник, чтобы выключить звонок. Левой рукой. На это я, конечно, даже не обратил внимания. Но мой глаз – он засёк! Сам, автоматически.

– Вы что, опять занимаетесь расследованием? – возмутился Режё.

– Мать, не входи в роль, у нас же билеты в кино на сегодня! закричала из другой комнаты Или-младшая.

– Вот почему я такой гениальный! – заключил Драбек. – Это во мне тогда колючкой застряло, что она левша! А потом и впрямь дело так повернулось, что мы стали искать убийцу-левшу. И тут я вдруг вспоминаю: а ведь у нас госпожа Паал – левша! Вот такие дела. В общем, я всем разрешаю хвалить меня в глаза. Скромностью не страдаю, от скромности не умру!

– Ну, а когда будете продавать своих щенят? У вас уже есть покупатели? – возвратилась из другой комнаты Или. Она положила на место Жаннету и взяла на руки Жужу.

– Через шесть недель им будет сделана прививка от чумки. И как только носики у них обретут их родную форму, как положено спаниелям, можно будет продавать.

– Мама, а что если бы мы вот эту маленькую Жужу, эту маленькую хитренькую собачку…

– Так и знала, что к этому дело идёт! – искренне возмутилась Илона. – Ты с ума сошла, моя милая девочка! Да ты знаешь, что такой чистопородный щенок стоит восемь тысяч форинтов?! Где же мы возьмём этакие деньжищи? Тебе вон пальто надо покупать. У отца приличных ботинок нет!..

– Отказываюсь от ботинок! Даёшь Жужу! – закричал из другой комнаты Режё.

– Но милый дяденька Драбек возьмёт с нас подешевле. Правда ведь? – Или заискивающе посмотрела на лейтенанта. – Не будет же офицер милиции торговаться с нами, как на рынке!

– Конечно, нет! – поддержал её Режё.

– Этот милый, дорогой, всеми нами любимый лейтенант Пети Драбек! Он же всё равно должен на Рождество принести нам подарок. Так вот, теперь он может ничего не приносить, ничего не покупать, ничего не упаковывать. Просто положит Жуженьку к нам в комнату на ковёр, и у меня будет отличное рождественское настроение.

– Но у меня не будет отличного настроения! – продолжала возмущаться Илона, беря в руки пальто. – Она же, эта ваша Жужа, у нас всё описает. Будет линять, шерсть повсюду! По ночам будет лаять. Потом, кто-то должен её водить на прогулку, кормить-поить!..

– Какую из них ты больше всего полюбила бы? – спросил у начальницы лейтенант Драбек.

Но вместо неё и Режё, и маленькая Или хором закричали:

– Жужку, Жужку, Жужку!

– Эх вы, несчастные! – сказала Илона. – Заговорщики, предатели! Ты тоже с ними заодно, Драбек! И не улыбайся! О, это проклятие божие!

Или-младшая схватила Жужку и принялась целовать её, а потом пустилась с нею в пляс по комнате.

Госпожа Помпадур некоторое время смотрела на девочку и вдруг угрожающе зарычала. Та быстро положила щенка не место.

– Правда ведь, мама, она хорошенькая? Тебе тоже нравится? Посмотри, какой у неё нежный девичий взгляд!

Илона-мама мрачно разглядывала Жужу. Та беспомощно скребла рас– ползающими лапками по паркету.

– Хорошенькая. Признаюсь, мне тоже в жизни не приходилось видеть более красивого щеночка!

Том Виттген

― ОСЕННИЙ БЕЗВРЕМЕННИК ―

1

Трижды повторился трезвон у входной двери, прежде чем директор Шиффель собрался с силами, выкарабкался из кресла и вышел в коридор. Укутанный в шерстяной плед, с перекинутым через плечо полотенцем и с согревающим компрессом лечебной грязи «Фанго» в руке.

– Хорошо, что вы всё же пришли, коллега Кройцман, – сказал он мокрому и запыхавшемуся от бега посетителю.

– Трамвай…

– Не стоит об этом говорить. Но вас не очень затруднит снять обувь перед дверью? Моя помощница по содержанию помещения в надлежащем виде, как теперь называют себя уборщицы, лишит меня своей помощи и доброго отношения, если я буду перегружать её работой.

Посетитель удивлённо уставился на свои ботинки. Действительно, они были угрозой для любого пола. Грязь комьями висела на них, словно он ходил по свежей пашне. Молча сбросив ботинки, мужчина вошёл в коридор. Его ступни утонули в мягкой ковровой дорожке.

– Её придётся убрать. Мне нужно просверлить в стене дырку, будет много грязи.

– Пожалуйста, уберите сами. Для меня порой каждое движение – целая катастрофа. Весь вечер ставлю компрессы на плечо, но состояние не улучшается.

Кройцман свернул дорожку и отнёс её в гостиную. Там пахло лекарствами. На ковре лежал ещё один пакет с компрессом «Фанго». Он опустил дорожку на пол, прошёл в ванную комнату, сел на край ванны и нервными движениями стал извлекать из сумки инструмент. «Возьми себя в руки, – приказал он сам себе. – Думай только о своей работе».

Тем временем хозяин дома удалился в спальню и переоделся. Вскоре Кройцман услышал обращённые к нему слова:

– Вы вообще-то уже поужинали?

Мысль о еде вызвала у него тошноту. С дрелью в одной руке, прижав другую руку к животу, он остановился в дверях и судорожно сглотнул.

– Спасибо. Мне ничего не лезет в глотку.

– Но вы всё же не откажетесь составить мне компанию?…

Дрель впилась в стену с отчаянным скрежетом, заглушившим все слова. Звонок у входной двери Кройцман услышал лишь тогда, когда на минуту прервал свою работу.

– Звонят! – крикнул он, высовываясь б коридор.

– Наконец-то! Это, должно быть, господин Люк.

Молодой человек снова схватил дрель, но не попал в отверстие и чертыхнулся. Директор Шиффель, неодобрительно взглянув на него, второй раз за этот вечер открыл дверь.

Вошедшей женщине, которая кокетливо и в то же время насмешливо улыбнулась ему, было за тридцать. Тщательно причёсанная, умеренно подкрашенная. Синий безукоризненно сшитый костюм из прекрасной шерсти скрадывал её полноту.

– Добрый вечер, Юстус, – сказала она, и её высокие каблучки зацокали в сторону гостиной. Шиффель помог ей снять жакет и положил на тумбочку её шляпку.

– Рад тебя видеть.

– У меня меньше оснований радоваться.

Директор поспешно провёл её в комнату и закрыл дверь.

– Ведь сегодня ты даёшь мне отставку, правда?

– Но Сабина! Разве человек может вырвать из своей груди сердце?

По её взгляду он понял, что она не намерена поддерживать взятый им тон.

– Сердце? – спросила она в свою очередь. – Следовало бы поговорить о совести.

– Иди сюда, садись и прости за беспорядок. Я опять разболелся. Если бы ты вышла за меня замуж, то превратилась бы вскорости в сиделку.

– Пожалуйста, не пытайся внушить мне, что я получаю отставку именно поэтому. – Она опустилась в кресло, которое жалобно заскрипело под её тяжестью. – Мне кажется, что сейчас, несмотря на твой артроз, жизнь у тебя идёт так, как ты хочешь.

– Я знаю, чем обязан тебе, но у меня нет ни малейшего желания заковывать себя в цепи.

– Юстус, мы же созданы друг для друга!

– Ты думаешь?

Не обращая внимания на иронию, заключённую в его вопросе, она серьёзно продолжала:

– Если бы ты только жил соответственно своему возрасту!..

– Возраст! Ужасное слово. Как нам жить, должно зависеть от нашего самочувствия. Я никогда не скрывал, что прихожу в восторг от молодости и красоты….

– Это не просто беззаботность. Это серьёзно. Ведь я тебя знаю, Юстус. У тебя никогда не будет детей, но тебе хочется постоянно утверждаться как мужчине. Поэтому ты лакомишься такими маленькими курочками.

Шиффель молчал. Прямота этой женщины уже не раз неприятно задевала его.

– А почему бы не назвать вещи своими именами? – Она правильно истолковала его молчание, – Артроз – это предвестник старости. Изнурённый болями человек в кресле с лечебным компрессом и шерстяным пледом на плечах. Но пока это не стало твоим обычный состоянием, ты пытаешься кое-что успеть. Тебя пугает старость, и тебе кажется, будто ты смакуешь вино из источника молодости, когда совращаешь девочек. Ладно, мне понятны и твой страх, и твоя жажда молодости.

Уголки губ Шиффеля вздрогнули:

– Ты так великодушна, что Тебя следовало бы причислить к лику святых.

Она хлопнула своими ухоженными пухлыми ручками по подлокотникам кресла.

– Ну, по меньшей мере придётся учесть, что от меня тебе не удастся отделаться так же легко, как от шестнадцати-семнадцатилетней девчонки. Мои требования к жизни не такие, как у тебя, но всё же они есть.

– Ты необыкновенная женщина. И пожалуйста, не обвиняй меня. А теперь давай перекусим.

Шиффель вышел из комнаты.

– В голове у него промелькнула мысль: «Как она умеет дать понять, чем человек ей обязан».

В коридоре столбом стояла пыль.

– Вам ещё долго работать с дрелью? – обратился он к Кройцману.

– Нет, с этим я уже закончил. И вообще, почти всё готово.

– Отлично. Во всяком случае, – директор посмотрел на часы, – вы более надёжный человек, чем ваш друг Олаф Люк. Он хотел сегодня вечером решить вопрос о продаже садового участка.

Зазвонил телефон.

– Ну наконец-то. Это он.

Когда директор скрылся в комнате, Кройцман вытер пот с лица.

2

В ответ на звук зуммера раздался скрипучий голос:

– Вахмистр Щульц. Вас слушают.

Девушка вынула носовой платок, шумно высморкалась и вытерла глаза тыльной стороной руки. На руке остался мокрый след.

– Алло!

Опять этот ужасный скрипучий голос. Она решительно, громко и чётко сказала в окошечко:

– Мне надо с кем-нибудь поговорить.

– О чём идёт речь?

– О моём друге Олафе Люке. Хочу поговорить с человеком, не с этой иерихонской трубой.

Через несколько секунд дверь приоткрылась и в щель высунулось юное толстощёкое лицо.

– Ну, в чём дело?

– Заявление о пропавшем без вести. Можно подать его здесь, в участке, или нужно сразу идти в криминальную полицию?

– Войдите.

Дверь за ней снова заперли. В коридоре участка, повернувшись к стене лицом, стояли пять подростков. Полицейский ощупывал их – искал оружие. Девушка прошла мимо, не замечая их. Парни захихикали. Вдруг один из них обернулся и крикнул: «Мануэла, деточка! Что же ты натворила?»

Девушка остановилась.

– Анди?

– Ты удивляешься; да? Вот говорят, будто я осквернил парк.

– Тихо! – рыкнул полицейский, обыскивавший его. – Здесь не разговаривают!

В установившейся тотчас тишине девушка спросила:

– Анди, может быть, ты знаешь, где Олаф?

Парень отрицательно замотал головой.

– Пошли! И здесь не разговаривайте, – вахмистр быстро повёл Мануэлу в комнату.

– Почему Анди стоит в коридоре? – спросила она смущённо.

– Потому что нет места. В соседней комнате мы разместили драчунов из пивнушки, ещё в одной у нас в гостях люди, которые по ночам гуляют в чужих садах. А вы садитесь на этот стул и расскажите мне по возможности кратко и точно, что случилось.

– Исчез мой друг.

Вахмистр сел за письменный стол и вздохнул:

– Девушка! Любовь приходит, любовь уходит. Любовники также. Давно вы его знаете?

– Мы живём вместе уже три года. С любовью у нас всё в порядке, и ссоры между нами не было никакой. Что-то случилось. Если вы мне не поможете, я пойду в полицай-президиум.

Взглянув в её заплаканные глаза, Шульц понял, что она провела бессонную ночь, что это несчастье сделало её такой агрессивной.

– Ну, рассказывайте всё спокойно. Но сначала мне хотелось бы посмотреть ваши документы.

– Я Мануэла Заниц. – Девушка достала из сумочки удостоверение личности. – Работаю на почте.

– Когда исчез ваш друг?

– Вчера вечером. Он собирался на свой садовый участок на берегу Эльбы. Ночью он не вернулся, и сегодня его нет весь день. Ещё одной ночи я не переживу! Боюсь за него. А вдруг ему нужна помощь? – Её глаза вновь наполнились слезами.

– Может быть, у него сегодня, в субботу, на предприятии спец-смена?

– Нет. В четверг он взял отпуск на десять дней. Ездил в Берлин, вчера в полдень возвратился, а вечером поехал за город. И с тех пор как в воду канул.

Записывая анкетные данные и внешние приметы пропавшего, Шульц думал, что её драгоценный либо захватил с собой на дачу какую-нибудь милашку, либо для разнообразия устроил себе ещё где-нибудь субботнее развлечение.

Разыскиваемому было тридцать два года, работал он парикмахером в мужском салоне «Фигаро». Подружка описала его как человека среднего роста, с серыми глазами, без особых примет. На фотографии, которую она принесла с собой, можно было увидеть бледное удлинённое лицо со светлыми глазами.

Вахмистр изумился, когда девушка рассказала, что из себя представляет принадлежащий Люку садовый участок. Участок на берегу Эльбы с гаражом и яхтой, с комфортабельной комнатой над гаражом. Да, парикмахеры, кажется, могут себе кое-что позволить!

– Как он приобрёл садовый участок? – спросил вахмистр, словно это имело значение для розысков.

– Олаф получил наследство.

– От родителей? От дедушки, бабушки? От тётки?

По опыту он знал, что в таких случаях часто именно тётка, становится «козлом отпущения».

– От жены.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Из соседней комнаты и из коридора слышались приглушённые голоса.

– Значит, господин Люк вдовец уже в свои тридцать два года. Или ещё раньше?

– Несчастье произошло два года назад…

Поджав губы, посетительница испуганно смотрела на Шульца. «Хотя она и не красавица, но у неё милые, выразительные глаза», – подумал он.

– Не надо волноваться из-за того, что вы сказали. При розыске пропавшего без вести все эти подробности всё равно всплывут. Итак, жена Люка умерла два года назад, вы живёте с ним вместе уже три года.

– Да.

– Послушайте, фройлайн Заниц, вам не. кажется, что вы напрасно отнимаете у меня время? Женатый человек, обманывавший свою жену, во время отпуска одну ночь не провёл имеете с вами, и вы тут же бежите в полицию…

– Во-первых, он уже не женат. Во-вторых, сегодня днём у меня был Готенбах, лопающийся от злости на Олафа. И в-третьих, Олаф хотел проверить, всё ли в порядке на даче. Он собирается её продать. Нам не по силам содержать её. Когда я туда приехала в поисках Олафа, там всё выглядело как-то странно, и Нанни вела себя как сумасшедшая. Тут что-то не так. И когда вы…

– Кто такой Готенбах?

– Шурин Олафа. Он снова хотел обсудить с Люком вопросы, касающиеся наследства,

– А кто эта Нанни?

– Пудель Олафа. Я привязала собаку внизу перед входом на участок.

– Что вам показалось странным на даче?

– Между берегом и навесом для лодки Олаф оборудовал уголок отдыха. Сзади кусты, перед скамейкой цветы. И как раз клумба, где сейчас цветёт осенний безвременник, вся растоптана. На цветы кто-то набросал опавшей листвы. Я вам должна сказать, это похоже на Готенбаха.

– Откуда вы знаете Андреаса Билеке?

– Кого? – спросила девушка раздражённо.

– Он заговорил с вами в коридоре.

– А… Я его знаю только как Анди. Олаф два-три раза приводил его к нам домой. Они познакомились в трактире на углу. Больше я ничего о нём не знаю.

– Минуточку.

– Шульц пошёл в соседнюю, комнату, где подросткам, которых обыскивали в коридоре, возвращали их удостоверения, перебросился несколькими словами с Андреасом Билеке и постучался в следующую дверь. Затем пошептался со старшим вахмистром, высунувшим на стук голову.

– … Поэтому я предполагаю, что разорение на земельном участке Люка – Дело рук твоих «подопечных», – закончил он свои рассуждения, кивнув на двух молодых людей, которые сидели у письменного стола старшего вахмистра и насторожённо смотрели в сторону двери.

– Маловероятно, – прошептал в ответ старший вахмистр, – Они орудовали на противоположном берегу Эльбы. Впрочем, могли побывать и на том берегу, только мы об этом ещё ничего не знаем. Поезжайте туда и по-Смотрите на месте. Обследуйте также соседние участки.

По дороге к садовым участкам вахмистр Шульц констатировал, что Нанни чрезвычайно нервная собака. Она либо пугливо жалась к фройлайн Заниц, либо рвалась с цепи и жалобно скулила, когда её одёргивали.

Глядя на земельный участок Люка со стороны, Шульц не заметил ничего особенного. Лишь приблизившись к навесу для лодок, он увидел то, что поразило девушку. Осенний безвременник! Цветы валялись на земле поломанные и растоптанные. Почти треть клумбы была завалена опавшей листвой деревьев, а вокруг листву кто-то сгрёб.

– Это вы поработали здесь граблями? – спросил Шульц.

– Я не занимаюсь садовыми работами.

– Возможно, это дело рук вашего друга.

– Но он же не станет сгребать листву на цветы!

– Может быть, это случилось в темноте, по неосторожности, – Шульц обошёл вокруг клумбы, раздвинул кусты орешника. – И здесь всё перекопано.

– Может быть, тоже по неосторожности? – спросила девушка насмешливо. – Он хотел перекопать грядку после сбора моркови, а для уборки листвы наметил бы себе другое место и не стал бы сгребать её на осенний безвременник. Он собирался продать участок, уважаемый, а не уродовать его! Да успокойся же ты наконец, Нанни! – Девушка шлёпнула собаку по спине. – Ты сведёшь меня с ума!

– Спустите-ка её с поводка, – потребовал Шульц.

Девушка удивлённо взглянула на вахмистра, но выполнила его требование.

Собака бросилась к клумбе, обнюхала её, разгребла набросанную листву и начала скрести лапами землю. Её визг и завывания были похожи на громкий плач.

– Возьмите собаку на поводок.

Фройлайн Заниц с большим трудом оттащила Нанни от клумбы.

– Что это? – спросила она. – Вы можете сказать, что с ней случилось?

– Ну почему собаки вообще скребут лапами? – ответил вахмистр недовольно. Ему хотелось подумать, собраться с мыслями, чтобы не допустить ошибки, а болтливость девушки мешала.

– Сама я не имею никакого представления о собаках. Нанни принадлежала Олафу. А сейчас я взяла её с собой, чтобы она дома не наделала мне на ковёр. Думаете, она что-нибудь учуяла?

– Конечно.

– Может, кто-то закопал здесь дохлую кошку или кролика? Олаф засёк этого типа, они подрались и в драке потоптали цветы. Может быть, Олаф погнался за ним. Или… – Она села на скамейку. – Да, просто страшно подумать.

– Я пойду позвоню, – сказал вахмистр. – Оставайтесь здесь и держите собаку на поводке. А лучше всего подождите меня наверху, в комнате. Я скоро..

Тишина, окружившая его, как только он покинул участок Люка, приятно разлилась по всему телу. Наконец-то можно привести в порядок мысли. Факт, что участок Люка производит странное впечатление. Именно цветущие сейчас безвременники завалены опавшей листвой, а под ней, совершенно очевидно, что-то погребено. Но достаточно ли этого, чтобы беспокоить начальство или вызывать уголовную полицию? Сегодня,’в субботу? Не попадёт ли он в смешное положение, если они из-под листвы извлекут, например, дохлую кошку? Может быть, вернуться? А что сказать девушке? Пусть идёт домой и Ждёт своего приятеля? А он исчез именно со вчерашнего вечера, когда пришёл на этот участок, такой странный теперь. Конечно, парень мог застрять где-нибудь ещё… Запутанная история.

Вахмистр в нерешительности постоял перед телефонной будкой. Затем вошёл в неё и медленно набрал номер телефона из своей записной книжки.

– Добрый день, фрау Симош. Это вахмистр Шульц. Нельзя ли поговорить с Карлом? Алло! Карл! Это Райнхард. Мне надо с тобой посоветоваться…

Он кратко сообщил факты и высказал свои сомнения.

– Опавшая листва, – закончил Шульц, – лежит в самом неподходящем месте, её сгребли туда. Это выглядит бессмысленно и всё же может ничего не значит.

– Доложи несмотря ни на что, – посоветовал Карл. – вызови криминалиста и кого-нибудь из группы «Жизнь и здоровье»[15]15
  Санитарная служба.


[Закрыть].

– А вдруг обнаружится, что там нет ничего, кроме дохлой кошки, а господин Люк развлекается с какой-нибудь другой подружкой?

– Тогда порадуемся, что Ничего плохого не случилось.

– Хорошо. Спасибо.

Шульц тут же позвонил в криминальную полицию. Положив трубку, он испытал облегчение от того, что покончил с этим несколько странным донесением.

… Девушка столкнулась с ним и не узнала его. Увидев ужас, в её глазах, он понял, что произошло, обхватил её за плечи и громко крикнул: «Мануэла!»

– Олаф, – пролепетала она. – Это Олаф. Олаф!

Вновь и вновь она повторяла одни и те же слова. Шульц отвёл её в ближайший дом и попросил:

– Позаботьтесь, пожалуйста, о фройлайн Заниц. Дайте ей успокоительную таблетку. У вас есть что-нибудь такое в доме?

Хозяин кивнул.

– Она в шоке. Положите её на кушетку. Укройте потеплее, пожалуйста. Я пришлю сюда врача.

Мануэла Заниц покорно вошла в дом, всё ещё тихо бормоча: «Это Олаф, Олаф».

Вахмистр Шульц вернулся к телефону и снова набрал номер Симоша.

– Это снова я, Карл, голос у него дрожал. – Теперь уже делаю официальное заявление…

Старший лейтенант Карл Симош: возглавлял комиссию по расследованию убийств.