Текст книги "Осенний безвременник: сборник"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Полгар Андраш,Божидар Божилов,Атанас Мандаджиев,Том Виттген,Рудольф Кальчик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 51 страниц)

8

На дворцовом острове в Кёпенике[20]20
  Кёпеник – район Берлина.


[Закрыть] царила осень. На озере Вайсензе берлинцы кормили лебедей и уток. В Панковер-парке много людей сидело в пальто на скамейках, подставив лица бледному осеннему солнцу.

Лейтенант Ольбрихт с удовольствием посидел бы в парке или покормил уток. Он был бы не прочь и погулять по Шлоссинзель[21]21
  Шлоссинзель – остров на реке Шпрее, где расположен дворец.


[Закрыть] или по Алексу[22]22
  Александерплац, или Алекс, – одна из центральных площадей Берлина.


[Закрыть], посмотреть на торопливо снующих берлинцев с пакетами для покупок в руках и туристов, обвешанных фотоаппаратами. Однако ему нужно было в очередной почтамт – почтамт на Ратхаусштрассе. И опять неудача. Никто не мог вспомнить Олафа Люка, несколько дней назад снявшего здесь со счёта шесть тысяч. Лейтенант понял: чем крупнее и оживлённее почтамты, тем у него меньше шансов на то, что Люка вспомнят.

Ольбрихт брёл по Ратхаусштрассе. Пусть водитель немного подождёт. Откуда ему знать, сколько времени требуется для розыска? Само слово «почтамт» уже наводило на Ольбрихта грусть. Берлин – город почтамтов. И за полдня ему предстоит посетить все те, которые Олаф и его сообщник– а в том, что таковой имелся, лейтенант был твёрдо уверен – обобрали в течение двух дней, заполучив шестьдесят тысяч марок. Правда, у Люка дело шло медленнее, ведь ему приходилось притворяться, получать деньги, считать их. Ольбрихт же смело шёл вперёд, предъявляя удостоверение. Затем – короткая беседа с заведующим почтамтом и его служащими, которые в те дни работали. Некоторые вспомнили Люка. Такой бледный, с длинным лицом. Да, это он на фотографии. Запомнился ещё и тем, что очень радовался, когда получал свои несколько тысяч. Наверно, очень хотел что-то приобрести или погулять на славу. Но ни один из почтовых служащих ничего не мог сказать о людях, изображённых на других фотографиях, – их никто не видел. Люк подходил к кассе всегда один.

Ольбрихт зашёл в продовольственный магазин и изумился. Целая витрина сыра! Мягкий, твёрдый, круглый, колбасный, с дырочками и без дырочек. Даже французский. Когда у него была возможность купить такой сыр в Дрездене? В первый момент ему захотелось воспользоваться своим удостоверением, но, подумав, он вздохнул и встал в конец очереди.

– Сегодня дело идёт быстро, – сказала стоящая перед ним женщина, – очередь хорошо движется.

И это называется быстро? Ползёшь, как улитка. Но уже через четверть часа счастливый лейтенант выходил из магазина, неся в пакете сыр, топлёное сало и шипучку в таблетках. Это сулило приятный отдых. Кровяная колбаса, которую он глотает каждый вечер, может и подождать в холодильнике.

Он пробежал по пассажу. Справа дамская обувь, слева одежда. Ольбрихт бросал робкие взгляды на витрины с мужскими манекенами, которые были так же тщательно одеты, как его старший лейтенант. В каждой витрине по четыре-пять аккуратных начальников, уставивших неподвижный взгляд на Ольбрихта, который со спутавшимися на ветру волосами, с Пакетом покупок в руке и жирным пятном на рукаве проносится мимо них.

– Ну, – спросил водитель и посмотрел на пакет, – какие успехи?

– На почтамте никаких.

Они поехали в ювелирный магазин на Унтер ден Линден. Известно было, что Люк расплатился там чеком за покупку стоимостью немногим более тысячи марок.

Продавщица узнала его на фотографии, Люк пытался флиртовать с ней. А купил он дамское кольцо.

Ольбрихт захотел узнать о попытке флирта подробнее. Женщина гордо произнесла:

– Я ни на что не поддалась.

– Очень жаль, – искренне сказал Ольбрихт. – Вы могли бы оказать уголовной полиции неоценимую услугу.

Не обращая внимания на её замешательство – она никак не могла понять, следует ли ей оставаться серьёзной и официальной или подхватить шутливый тон Ольбрихта, – лейтенант задавал ей Один вопрос за другим и требовал на каждый из них ответа.

– Если он покупал дамское кольцо, откуда он знал размер?

… Продавщица посмотрела на свои пальцы и почувствовала лёгкое пожатие, когда Люк нежно потянул её руку через прилавок. Он надел ей дешёвенькое колечко.

– Какая удача! Оно подходит. У вас такие же изящные нежные пальчики, как у неё.

Она хотела вырвать руку, но он держал крепко.

– Пожалуйста, не кладите кольца на прилавок, продемонстрируйте их на своей руке, чтобы они выглядели естественно.

– Тогда мне следовало бы больше знать о вкусе вашей жены, – сказала продавщица, стараясь оставаться официальной.

– Моя жена умерла.

Затаённая скорбь в его голосе пробудила в пей сочувствие. Непроизвольно она ответила на его рукопожатие.

– Это кольцо для приятельницы одного знакомого. Юная девушка. Её вкус к подобным вещам ещё не определился. Посоветуйте мне.

Она улыбнулась:

– Мне нужны обе руки, чтобы достать шкатулку.

– Простите. – Люк улыбнулся в ответ. – Она красивая. Может, мне самому её пригласить? Но что же будет тогда делать он? Да и пристанища у него пока нет. Наверняка он надеется, что я о нём позабочусь.

Молодая женщина игриво шевелила пальцами, унизанными кольцами.

– Вот рубин, видите, как он светится? Или этот сапфир?

Люк хотел получше рассмотреть сапфир и нечаянно наткнулся на локоть покупательницы, стоявшей рядом с ним.

– Пардон.

– Ничего, – ответил глубокий, немного сиплый голос.

Люк оглянулся. Женщина была крупной, стройной, грудастой. Он не сумел скрыть восхищения.

– Вы не могли бы мне посоветовать?… – спросил он.

– Если девушка молодая, то не надо брать ничего слишком дорогого. Возьмите узенькое колечко с маленьким светлым камнем.

Продавщица сняла кольца с пальцев и положила их на бархатную подставку. Очарование, исходившее от Люка, пропало. Осталась продувная бестия, умеющая кружить головы нескольким женщинам одновременно.

– Здесь столько всего красивого! – Люк поочерёдно рассматривал то кольца, то обеих женщин. Выбрав золотое кольцо с нежным зелёным камнем, он обратился сразу к обеим: – Я ваш должник. Пожалуйста, будьте сегодня вечером моими гостьями. Я предложил бы ресторан при отеле «Штадт Берлин». Как раз я не один…

Продавщица взяла чек, сравнила его с данными в удостоверении Люка и отрезала:

– Что касается меня, то об этом не может быть и речи.

– Но… я прошу вас!

Не удостоив Люка взглядом, она стала обслуживать следующего покупателя.

– Мужчина должен знать, чего он хочет, – пояснила она Ольбрихту.

«Жаль, очень жаль», – подумал лейтенант, а вслух сказал:

– Правильно, абсолютно правильно! А как отреагировала На приглашение покупательница?

– Из магазина они ушли вместе. Удалось ли им договориться, вам придётся установить самому.

Хорошо бы. Эта женщина могла бы указать путь к сообщнику Люка.

– А покупательница, зачем она к вам приходила?

– Она приносила часы в починку.

– Вы наверняка записали её фамилию и адрес?

Ольбрихт стал считать про себя. «В четверг часы сданы в починку, сегодня среда. За одну неделю обычно их не успевают починить. Надеюсь, здесь с этим дело обстоит так же, как и везде».

– Илона Гёрнер, – ответила продавщица. Она держала копию квитанции. Проживает: Симон-Дах-штрассе, тринадцать.

Вот это денёк! Сыр, топлёное сало, шипучка и след к сообщнику Люка! Лейтенант выглядел таким счастливчиком, что продавщица нерешительно добавила:

– Теперь я также вспомнила, как она сказала, что не торопится с починкой часов, так как уезжает в отпуск…

Ольбрихт пулей вылетел из магазина, нашёл водителя, который успел уже припарковаться, и, садясь в машину, крикнул:

– Симон-Дах-штрассе, тринадцать! Быстро, как на пожар!

Ольбрихт нажал на кнопку звонка, отпустил, снова нажал. Он звонил

по-разному: давал то три коротких, один длинный, то два длинных, один короткий, наконец дал очень длинный звонок. Из соседней квартиры послышалось крепкое ругательство. Дверь распахнулась, показался мужчина лет семидесяти. Он никак не мог застегнуть свои брюки.

– С часу до трёх, – разбушевался он, зло глядя на Ольбрихта, – здесь тихий час! Да будет вам это известно! И не вынуждайте своим трезвоном старых людей вставать с дивана.

– Может, она тоже спит? – спросил Ольбрихт, бросив безнадёжный взгляд на дверную табличку «ИЛОНА ГЁРНЕР».

– Ещё и грубите, да? Вон отсюда, или я вызову…

Ольбрихт сунул ему под нос своё удостоверение.

– Ах вот оно что, – сказал старик смущённо – и с любопытством в голосе. – Наверно, что-нибудь натворили?

– Кто здесь ещё живёт?

– Её мать.

– Где же они?

– В Сочи, если в последнее время не было авиакатастроф. Я бы ни за что…

– Когда они уехали?

– В субботу.

– Не знаете, на сколько?

– На две недели. У меня их канарейка. – И добавил с упрёком: – Даже птица соблюдает тишину с часу до трёх.

– Вы не помните, на прошлой неделе, в четверг, были у фройлайн Гёрнер гости? Мужчины?

– Иногда к ней приходит её жених. Он тоже уехал в Сочи. Но на прошлой неделе он не приходил.

– А кто-нибудь другой?

– Старуха вышвырнула бы его в два счёта. – Старик ухмыльнулся. – Причём так, что я наверняка бы услышал.

Лейтенант вышел на улицу. Моросило. А в Сочи светит солнце. И по берегу моря гуляет фройлайн Илона, которая определённо знает то, что хотелось бы знать ему.

– Давай отбарабаним оставшиеся почтамты, – сказал он водителю.

С ближайшего телефона Ольбрихт звонил Симошу и передал описание кольца, которое Олаф Люк купил на Унтер ден Линден.

9

– На ботинки, – сказал криминалист, – налипла почва с того самого садового участка. Кроме того, я обнаружил на них частицы лепестков осеннего безвременника. Письменное заключение вы получите позднее.

Симош поблагодарил его и, когда он вышел, обратился к Ольбрихту:

– В отношении Дирка Кройцмана я за это время установил следующее, Люка он знает с детства. Несколько недель назад, как тебе известно, Олаф Люк попал в поле зрения уголовной полиции в связи с делом об ограблении почты. В качестве алиби он сослался на встречу с Дирком Кройцманом.

Кройцман подтвердил. Но самые последние расследования снова ведут к Олафу Люку. Если нападение – дело его рук, то Кройцман, вероятно, знал об этом и защитил Люка с помощью ложного алиби. Почему? Только ли по дружбе? Или он имел от этого материальную выгоду? Далее. На прошлой неделе Дирк Кройцман провёл в Берлине всю вторую половину того дня, когда были реализованы необеспеченные чеки. Может быть, он работал вместе с Люком? Может, это он толкнул Люка по ещё не известной нам причине на махинации с чековой книжкой?

Кроме того, Кройцман отрицает, что в последнее время посещал садовый участок Люка. Однако ботинки, которые оказались на нём вечером в день убийства, доказывают, что он был на садовом участке. Зачем? Может быть, у них с Люком шёл разговор о шестидесяти тысячах, полученных путём мошенничества с чековой книжкой? Может, приятели поспорили? Деньги исчезли. Не Кройцман ли отобрал их у Люка?

– Надо его арестовать, – предложил Ольбрихт.

– Мы так и сделаем, и немедленно. Прокурору уже сообщили. Я ждал лишь результатов криминалистической экспертизы.

– Ограбление почты, – рассуждал лейтенант, – причём убит человек. Дальше методы совершенствуются. Вместо ограбления с нападением мошенничество с чековой книжкой. Притом использован свой собственный счёт! А обманщик убит.

– Может, обманщик сам оказался обманутым, а Дирк Кройцман – ложным другом? Это мы и постараемся узнать в ближайшее время. – Пошли, машина уже внизу.

– Вы ведь уже бывали у него в доме? – спросил Ольбрихт. – Там есть второй выход?

– Да. Но он ведёт в «мышеловку». Задний двор окружён гладкой высокой казённой стеной. Несмотря на это, побудьте там, пока я вас не позову.

Свернув на улицу, где жил Кройцман, они поехали медленнее.

– Он дома, – сказал Симош. – Третий этаж, третье окно слева; Кто-то только что задёрнул гардину.

– Это не обязательно хороший признак, – изрёк лейтенант.

Всю ночь его преследовали кошмары, и всё утро не оставляло беспокойство. Когда он варил кофе, кипяток брызнул ему на палец, потом из рук выпала маслёнка.

Ёсли они за ним приедут, он ускользнёт от них. Путь побега обдуман. Нужно только вовремя их заметить.

Нервничая, Кройцман вновь и вновь подбегал к окну. Увидев сворачивающую на его улицу полицейскую машину, он на какое-то мгновение остолбенел и тут же понял, что хотя и готовился к их появлению, но серьёзно не верил в него. Ну, теперь оставалось лишь осуществить задуманное.

Он задёрнул штору. Рюкзак стоял наготове. Схватил его и закинул за спину. Уходя, ещё раз взглянул на записку, которую оставлял на столе под чашкой. Беглец протиснулся в окно туалета, дотянулся до пожарной лестницы и по ней спустился вниз, на каменный забор. С него спрыгнул во двор соседнего дома и бросился к проезду, ведущему к флигелю. Здесь находились площадки для сушки белья, разделённые гнилыми деревянными загородками. Кройцман перепрыгнул через три загородки, приземлился на игровой площадке – и на улицу.

Лейтенант Ольбрихт огляделся в маленьком дворе. Каменный забор был гладок и высок, перелезть через него очень трудно. Может быть… Его взгляд упал на пожарную лестницу, которая на третьем этаже вплотную

подходила к окну туалета, Окно распахнуто. Он стремглав бросился в дом, вверх по лестнице и увидел настежь открытую дверь с табличкой «КРОЙЦМАН».

– Вы его взяли? – крикнул Ольбрихт.

– Только его визитную карточку, – Симош протянул лейтенанту записку,

– Значит, он убежал по пожарной лестнице, как только увидел нашу машину. – Ольбрихт взял записку и громко прочитал её вслух. – «Оставьте меня в покое. Это был не я». Ну вот, теперь мы всё знаем. – Ольбрихт нервно дёргал за нитку, которая торчала из рукава его свитера.

Симош уставился на жирное пятно на полу и буркнул:

– Какой баран!

Ольбрихт не понял, кто имеется в виду – он или Кройцман, но на всякий случай тихо сказал:

– Спокойно, господа, спокойно.

– Заниц считает – он заторможенный, – произнёс наконец Симош. – Однако стоило ему увидеть нас издали, как отреагировал тотчас же. Умчался сломя голову.

– Может, это действительно не он? Или он знает больше, чем ему нужно?

– Именно этого я и боюсь. – Симош нервно тёр себе кисти рук, и его полный отчаяния взгляд скользил по свежеоклеенным стенам комнаты.

10

Уже смеркалось, когда машина директора Шиффеля остановилась перед его домом. Как всегда, Шиффель сказал своему водителю: «Приятного вечера» – и вышел. Вдруг он насторожился. В его кухне был заметен слабый дрожащий луч света.

– Что-нибудь случилось, господин директор? – Водитель тоже посмотрел на кухонное окно Шиффеля.

– Ничего. Просто в оконном стекле отражается свет фонаря.

Водитель посмотрел на противоположную сторону улицы. Фонари стояли так, что их свет не мог отражаться в окнах Шиффеля.

– Господин директор, может быть, мне подняться с вами?

– Нет. Счастливого пути,

Юстус Шиффель захлопнул дверцу машины и вошёл в палисадник. Он был спокоен. Со всем, что случается, надо уметь справляться. Таков был его девиз, и до сих пор он успешно руководствовался им в любой ситуации. Шиффель не испытывал ни малейшего страха, только любопытство и немного удивления. Кто это осмелился проникнуть в его квартиру? Есть три варианта. Первый – Сабина. У неё мог без его ведома оказаться второй ключ. Возможно, она заявилась, чтобы снова попытаться взять его в оборот. Второй – его новая подружка, это юное очаровательное существо, в которое он влюбился с первого взгляда. Не исключено, что она шпионит за ним, из ревности. Шиффель улыбнулся. Вот это был бы номер! И третий вариант – вор. Однако на самом деле он не верил ни в один из этих вариантов.

Ему удалось почти бесшумно открыть входную дверь. Он толчком распахнул её и одновременно отпрыгнул в сторону. Ни звука. Войдя в коридор, Шиффель крикнул: «Кто здесь?» Его голос звучал спокойно, в нём не слышалось ни страха, ни угрозы.

В кухне кто-то тихо сказал:

– Закройте, пожалуйста, дверь. Мне надо с вами поговорить.

Шиффель захлопнул входную дверь. Когда он обернулся, перед ним стоял Кройцман.

– Что это значит?

– Господин директор, я думаю, вы единственный человек, который может мне помочь. Вы порядочный и честный, с вашим словом считаются.

– Вы не могли бы выступать менее драматично? – Шиффель открыл дверь в гостиную и кивком предложил гостю войти. – Итак, господин Кройцман, что я могу для вас сделать?

– Мне нужно спрятаться. Дня на три.

– Спрятаться? Подозрительно, отдаёт диким Западом. Ну, не таращьтесь так испуганно. Разберёмся. Кто вас преследует?

– Полиция.

– За что?

– Убит Олаф Люк. Он был моим другом.

– Об этом злодействе я уже слышал. Полиция у меня тоже была. Может быть, все мы, кто знал Люка, на подозрении. Но это же не должно нас волновать!

– Они знают, что в день убийства я был на его садовом участке.

– Ах, так. – Во взгляде Шиффеля мелькнуло недоверие.

– Я его не убивал, – продолжал Кройцман.

– Тогда зачем же вы сбежали?

– Кое-что свидетельствует против меня. Придётся доказывать, что это не я.

– Как вы себе всё это представляете? Будете нелегально жить у меня на кухне, пока не поседеет ваша борода?

– Думаю, мне понадобится не больше трёх дней.

– Что же вы искали в моей кухне со своим карманным фонариком?

– Проголодался, сижу здесь почти с утра.

Шиффель вышел, запер дверь коридора и положил ключ в карман.

– В целях осторожности, – пояснил он.

– Вы согласны?

– Не вижу в ваших действиях никакого смысла. Расскажите полиции всё, что знаете, и ждите, пока они не обнаружат убийцу. Скрываясь же, вы действительно навлекаете на себя подозрение.

– Сегодня днём они приезжали за мной. Если меня арестуют, у меня не будет никакой возможности что-либо доказать, даже объяснить, что я пережил в тот вечер…

– Что вы имеете в виду?

– Я видел человека, который убил Люка.

Оба замолчали, недоверчиво глядя друг на друга.

– Значит, вы его видели, – изрёк наконец Шиффель. – И что же? Хотите, что ли, поиграть с ним в кошки-мышки? Почему вы не описали его полиции?

– Не описал! – повторил Кройцман взволнованно. – Думаете, они от меня отступятся, если я расскажу им о каком-то незнакомце высокого роста? Я должен его найти и предъявить полиции.

– Может быть, вы мне его опишете?

– Такой здоровый, двухметровый верзила. Он бежал в сторону участка Люка и опередил меня.

Шиффель подошёл к столику с телефоном.

– Значит, двухметровый верзила. – Он поднял трубку.

– Нет! – Одним прыжком Кройцман оказался около него. – Пожалуйста, оставьте мне хоть один шанс! Даже вы не хотите меня слушать, полиция же не поверит ни одному моему слову! Но у меня есть план, как найти этого человека.

– Господин Кройцман, ну будьте же благоразумны. Вы не сможете один, противодействуя полиции, задержать убийцу. Я скажу полиции, что вам можно верить, что я знаю вас долгие годы…

– Нет, нет, пожалуйста, не звоните! Мне нужно только время. Я справлюсь!

Директор насупился.

– Вы, собственно говоря, понимаете, чего от меня хотите? По меньшей мере, я затрудняю расследование преступления. Я скрываю убийцу, если его убили вы. Я…

Тут Кройцман молниеносно врезал ему прямо в подбородок. Директор удивлённо посмотрел на него и осел на пол. Кройцман вытащил из его кармана ключ от коридора, притащил из кухни нож, перерезал телефонный шнур и ушёл, заперев дверь. Ключ он выбросил на улице в решётку для дождевых стоков.

Уже стемнело. Кройцман побежал к ближайшей остановке, вдали показался автобус. Кройцман вскочил в него и поехал к приятельнице Люка.

Он позвонил в дверь, а сам остался стоять на верхней ступеньке лестницы, готовый в случае чего сразу бежать.

В квартире залаяла собака. Мануэла приоткрыла дверь и осторожно высунула голову, лохматая, не подкрашенная.

– Что нужно? – спросила она и узнала Кройцмана. – Здравствуй, Кройцер.

– Ты одна?

Она кивнула.

– Небольшая постирушка. Можешь войти.

– Надень что-нибудь и спустись вниз.

– Ха, как это ты разговариваешь со мной!

– Я жду тебя напротив, у колонки для афиш. Речь идёт об Олафе.

Она шмыгнула носом.

– О нём уже не может быть речи.

– О том, кто его убил.

Она вышла на лестничную клетку.

– Что ты знаешь?

– Расскажу внизу. – И он побежал вниз по лестнице.

– Ну хорошо, всё равно нужно вывести собаку.

Кройцман стоял за афишной колонкой, дрожа от холода и переступая с ноги на ногу. Если они уже вышли на Шиффеля и тот рассказал им о высоком человеке, теперь они наверняка заявятся к Мануэле и спросят, не было ли среди знакомых Люка долговязого парня. Хорошо бы она поторопилась.

Когда она вышла из дома, он слонялся вдоль тротуара, внимательно наблюдая за редкими прохожими. Девушка подошла к нему и спустила собаку с поводка.

– Ну, говори.

– Ты знаешь сослуживцев Олафа?

– Более или менее. Полиция тоже спрашивала меня о них.

– Есть среди них кто-нибудь двухметрового роста?

Девушка задумалась.

– Может быть, ты имеешь в. виду его шурина?

– Откуда мне знать? Я ищу мужчину двухметрового роста,

– Зачем?

– Я видел его на даче. В тот вечер, когда был убит Олаф.

Она подозвала собаку.

– Пошли в полицию.

Кройцман схватил её за руку:

– Нет!

– Я не люблю, когда меня хватают.

Они стояли вплотную друг к другу, и она смотрела ему прямо в глаза. Он не отвёл взгляд, но руку её отпустил.

– А тебе-то что нужно было на даче? – спросила Мануэла.

– Олаф пригласил меня, хотел со мной что-то обсудить.

– Что он мог с тобой обсуждать? – В ней зародилось подозрение.

– Это мне неизвестно. Но Олафа я не застал. Только этот верзила шастал около дома. Кроме него во всей округе никого не было видно.

– А почему ты не хочешь рассказать об этом в полиции?

– Если они узнают, что я в тот день был у Олафа, то тут же сожрут меня и не станут больше никого искать.

Она взяла собаку на поводок.

– Олаф всегда считал тебя своим лучшим другом…

Это было не утверждение, а вопрос, таящий в себе надежду и скептицизм одновременно.

– Так оно и было: И я хочу найти парня, который приходил к нему в тот вечер. Ты говоришь, что шурин Олафа двухметрового роста?

– Да, и он не любил Олафа. Из-за Яны и из-за меня.

– Где же его искать?

– Попробуй в «Неве». Олаф как-то говорил, что он там иногда останавливается.

– Спасибо, Мануэла. Я найду его, можешь быть уверена. И не ходи в полицию.

– Не знаю… – сказала она нерешительно. – Я могла бы подтвердить, что ты был его лучшим другом. Но если ты не хочешь, я не пойду. Правда, если они придут, я не собираюсь ради тебя попадать впросак.