Текст книги "Дом тихой смерти (сборник)"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Яцек Рой,Т.В. Кристин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

Глава XI
Еще только несколько дней

Первоначально предполагалось, что польские ученые поработают в «Шведском атоме» две недели, но впоследствии этот срок был продлен. Михалу Выгановичу не сообщили причины, но он и сам догадался. Видимо, профессор не успел освоить всех секретов новой технологии обогащения урана, ведь от молодого помощника не было никакого толку. Да, кадры надо подбирать осмотрительнее!

Ничего не поделаешь, пришлось приспосабливаться к новым обстоятельствам, тем более, что работы оставалось уже немного. Капитана его варшавские власти известили, что оба польских ученых пробудут в Стокгольме еще несколько дней, а затем возвращаются на родину. С их отьездом автоматически заканчивалась и миссия контрразведчика со всеми ее сложностями и нераскрытыми тайнами. Варшава настоятельно рекомендовала своему агенту утроить бдительность в оставшиеся дни. Наверняка в настоящее время формула химического катализатора уже была известна польскому профессору, а ее описание спрятано в знаменитом портфельчике. Не исключено, что представители конкурирующих разведок тоже знали об этом и понимали, что в их распоряжении остаются считанные дни. А ведь они люди серьезные, вон, прямо по трупам шагают!

Капитан теперь почти не покидал своего номера во второй половине дня. И только вечером, убедившись, что в номере профессора все в порядке и сам его хозяин не покидает своих апартаментов, позволял себе ненадолго спуститься в бар. Не только для того, чтобы подкрепиться бокалом крепкого напитка, но главным образом для того, чтобы посмотреть, что делается в отеле. А главное – последить за молодым польским ученым, который очень беспокоил контрразведчика. От этого всего можно было ожидать, того и гляди выкинет какую-нибудь глупость. Очень предусмотрительно поступил «Шведский атом», решив не посвящать его в свои секреты, ведь этот хлыщ готов выболтать все первой же смазливой бабенке. Ох, уж эти женщины! Если чуть было не раскололся старый профессор, то чего же ожидать от этого самоуверенного бабника? Выганович ломал голову, как могли такого легкомысленного послать за границу. Ведь у нас не так легко получить столь выгодную загранкомандировку, а тут… «Наверняка попал по блату, – с грустью размышлял капитан, – эх сколько у нас еще таких молодчиков, у которых есть „рука“ в министерстве! А ведь могли бы отправить с профессором Яблоновским молодого способного ученого. Как бы пригодилась начинающему атомщику такая работа среди замечательных заграничных ученых, такая практика! И профессору была бы помощь, и ему, капитану, жилось бы спокойнее. А ведь этот не только все вечера напролет проводит в баре, так еще обязательно и на ночь приглашает к себе девиц, того и гляди выболтает даже те небольшие секреты, что сумел узнать».

И тем не менее в обязанности капитана входило охранять не только уважаемого профессора, но и этого молодого прощелыгу.

Профессор тоже получил из Варшавы указания проявлять максимальную бдительность. Ему строго рекомендовали после возвращения из «Шведского атома» запираться в апартаментах и не отвечать на стук в дверь, не впускать абсолютно никого! Ведь самым опасным являлось не похищение портфеля с секретными бумаги, а похищение самого профессора или попытка заставить его под угрозой смерти выдать государственную тайну. Или на словах, или в виде портфельчика. Только хозяин знал, как отцепить его от ножки кресла, а незаметно вынести из отеля портфель вместе с креслом, согласитесь, было бы затруднительно. Другое дело – нападение на самого профессора. Организовать такое значительно проще. Вот почему ученого тщательно проинструктировали, учитывая такую опасность.

Кроме того, профессору рекомендовалось постоянно держать открытой балконную дверь, а по телефону говорить громче, чем обычно. В случае же опасности громко звать на помощь, его обязательно услышат те, кому положено.

Разумеется, профессора все же не поставили в известность о том, что прямо над ним проживает человек, в обязанности которого входит всячески оберегать и самого профессора, и его портфель.

Внешне ничто не изменилось в «Минерва-палас-отеле», но многие его обитатели всей шкурой чувствовали растущее напряжение. Даже в баре уже не было так шумно и оживленно, как прежде. Посетители бара недоверчиво приглядывались друг к другу и уже не столь откровенно беседовали. Все-таки две загадочные смерти не могли не повлиять на общую атмосферу отеля. Капитан Выганович теперь не расставался с револьвером и, наблюдая за посетителями бара, опытным глазом определил – не он один такой.

И в просторном вестибюле отеля постоянно крутились теперь какие-то посторонние мужчины, явно не проживающие в отеле. Впрочем, «крутились» – не то слово. Некоторые из них неподвижно, часами, просиживали в мягких глубоких креслах холла, время от времени обмениваясь вполголоса несколькими словами или кое с кем из гостей отеля, или с обслуживающим персоналом, после чего моментально покидали насиженное кресло, чтобы по прошествии какого-то времени опять опуститься в него.

У Михала Выгановича зародилось подозрение, что красивая горничная с шестого этажа, Маргарет Эстберг, получила распоряжение от своего начальства следить за ним.

Как иначе можно объяснить то обстоятельство, что всякий раз, когда капитан появлялся в коридоре своего этажа, он обязательно встречал девушку? И хотя сердце не камень, капитан всякий раз мужественно ограничивался лишь тем, что приветливо здоровался с красивой девушкой и спешил пройти мимо. У него создалось впечатление, что Маргарет несколько раз хотела с ним заговорить, но он всячески избегал этого, не давая ей возможности и слова сказать. А зачем? Раз он знает, что горничная работает на какую-то из конкурирующих разведок, значит, любой контакт с ней не только излишняя роскошь, но и прямая опасность. Вон, лучший пример – судьба злополучного швейцарца, герра Лахмана. Нет, нельзя пренебрегать таким предостережением, береженого Бог бережет, а что девушка ему очень нравится… Мало ли что, это уже не имеет отношения к делу. Агент обязан интересы государства ставить выше собственных и избегать ловушек. И в данном случае наибольшую опасность для молодого человека представляет молодая красивая девушка, к которой он неравнодушен. Ну какая другая ловушка может сравниться с этой?

И все-таки был в «Минерве» человек, который, казалось, не ощущал на себе гнетущего воздействия общей атмосферы отеля, столь тягостно воздействующей на всех его обитателей. Этим человеком был неугомонный «король репортеров» Свен Бреман. В гнетущей атмосфере отеля он чувствовал себя, судя по всему, как рыба в воде, не теряя бодрости и присущей ему общительности. И, по всей вероятности, находился в прекрасном настроении, хотя проявляемый им юмор носил довольно-таки специфический характер.

Настолько специфический, что многие из гостей отеля просто не отвечали на его сомнительные шуточки, делая вид, что их не слышат. Другие же, будучи не в состоянии их выносить, просто покидали помещение, как только в баре появлялся репортер. А тому, казалось, было на это наплевать, он делал вид, что не замечает такого отношения к себе.

Наблюдательный Михал Выганович отметил, однако, что поведение репортера весьма изменилось. До сих пор, как известно, репортер любил выпить, не ограничивая себя в количестве горячительных напитков. А иногда и злоупотреблял ими. Как заметил капитан, это произошло в те дни, когда в «Минерве» были отмечены два смертельных случая с ее гостями. А вот в последнее время журналист стал пить осмотрительнее, всего-навсего рюмку водки и кружку пива.

Причем делал это очень хитро, не желая, чтобы кто-либо заметил его уловки. Перед журналистом всегда стоял бокал с крепким напитком или кружка пива, но за весь вечер Свен Бреман лишь раза два подливал в них, а сам притворялся захмелевшим. Он явно чего-то выжидал, а на этот случай голова должна быть свежей.

Однажды вечером капитан Выганович, как всегда, дежурил в своем номере. Дверь на балкон держал распахнутой и чутко прислушивался к тому, что происходит в номере этажом ниже. Было около девяти вечера. Профессор, видимо, работал, капитан видел свет настольной лампы в его гостиной. Но вот свет погас. Так и должно быть, обычно в это время профессор Яблоновский отправлялся на ужин. Офицер услышал стук захлопнувшейся двери в апартаментах профессора. Теперь ученый вернется к себе через час-полтора.

Выганович вышел на балкон. В это время года в Стокгольме еще довольно светло. Первая половина июля – пора белых ночей, правда, уже заканчивавшихся. Михал вынес на балкон одно из кресел и, удобно устроившись в нем, принялся курить и любоваться вечерним Стокгольмом Разноцветная неоновая реклама на Кунгсгатен привлекла его внимание: прямо-таки волшебное разноцветье.

Наблюдая за вспыхивающими и гаснувшими огнями рекламы, капитан не утратил бдительности и явственно расслышал скрип открывающихся дверей в номере профессора. Кто-то туда вошел в непредвиденное время. Надо проверить!

Выскочив из комнаты и захлопнув за собой дверь, капитан промчался по пустому коридору своего этажа и спустился на пятый по служебной лестнице. На пятом тоже было пусто, ничего удивительного, пора ужина, все в ресторане внизу. Неслышно ступая по пушистому ковру, капитан подкрался к двери профессорских апартаментов, как вдруг они распахнулись, и из них вышла… Маргарет Эстберг!

Увидев капитана, девушка явно смутилась, и поспешила оправдаться:

– Фру Бергстен, горничная этого этажа, вынуждена была сегодня уйти пораньше и попросила меня заменить ее. Я проверяла, сменили ли в номерах бутылки с минеральной водой.

– Что ж, это замечательно, – как можно сдержаннее отозвался капитан, – я знаю, вы добросовестный работник. О, вы уже не носите свой красивый кулон с Нефертити?

И кивнув девушке, капитан прошел мимо.

– Диего! – услышал он жалобный голос, но даже не обернулся. Капитан понимал, что не следовало так говорить, что он может разоблачить себя, но разве сам факт наблюдения за ним Маргарет уже не свидетельствует о его разоблачении? Ладно, что сделано, то сделано. Она следила за ним, теперь он поймал ее на месте преступления, выходит, они квиты.

До возвращения польского ученого с ужина больше никто не пытался проникнуть в его апартаменты. Капитан прилег, радиоприемник в изголовье тихонько наигрывал приятную мелодию. Теперь, когда обе двери на балкон были закрыты, капитан не мог слышать, что происходило в номере профессора, вся надежда оставалась на этот маленький радиоприемник, который в случае опасности подал бы сигнал. Но сигнала тревоги не было. Ночь прошла спокойно.

А наутро события стали разворачиваться в стремительном темпе. Капитан хорошо знал расписание своих подопечных, знал, когда уходят, когда возвращаются. Время шло к пяти часам, приблизительно к этому времени оба польских атомщика возвращались в «Минерву-палас». Возвращались они пешком всегда вместе, затем расходились по своим номерам, а минут через десять – пятнадцать встречались в ресторане за обедом. Обедали тоже вместе, за этим строго следил профессор, и его молодому коллеге приходилось подчиняться.

Капитан вышел на балкон и услышал, как этажом ниже отперли дверь и с грохотом захлопнули. «Молодец профессор, – подумал капитан, – действует в соответствии с инструкцией. А сейчас пристегнет свой портфель к ножке кресла, тоже в соответствии с инструкцией. А потом отправится в ванную, умоется, переоденется.» Сменит костюм, к обеду профессор спускался без галстука, в легкой рубашке, без пиджака.

Вот по такому сценарию обычно разворачивались события внизу, и капитан надеялся, что и на сей раз будет так же. Однако он ошибся. После того как профессор, входя, захлопнул дверь, он воскликнул: «Господа! Что это…» Докончить фразы он не успел или ему не дали. Капитан весь обратился в слух, но снизу не доносилось ни звука. Возможно, там и разговаривали, но, видимо, в салоне, а комната капитана находилась над спальней профессорских апартаментов.

Вытащив из кармана пистолет, капитан бросился вон из номера, на сей раз даже не захлопнув за собой двери.

Глава XII
Такси № 4853

В тот день, ближе к вечеру, Маргарет спустилась на пятый этаж, чтобы договориться с обслуживающей его горничной о совместной уборке нескольких номеров. Горничные всегда так делали, когда требовалась генеральная уборка: вдвоем и легче, и веселее работать. Найдя горничную в ее служебном номере, последнем по коридору, рядом с лифтами и лестницей, девушка договорилась с коллегой и задержалась немного, чтобы, как всегда, поболтать, обменяться новостями и сплетнями. Дверь служебного номера, как положено, оставалась открытой, и обе горничные видели проходивших по коридору от лифта и к лифту постояльцев отеля. Вот прошел пожилой мужчина плотного телосложения с неизменным коричневым портфелем в левой руке. Разговор, естественно, переключился на него.

– Всегда с этим портфелем, никогда с ним не расстается, – рассмеялась горничная пятого этажа. – Уж и не знаю, какие там сокровища хранятся, раз уж он так над ним дрожит. Заметили, милочка, что портфель на цепочке, а цепочка заканчивается браслетом? Ну как же, браслет надет на руку, если какой воришка и подумает выхватить портфель, у него ничего не выйдет. А сейчас придет к себе в номер, отстегнет портфель от себя и на том же браслете пристегнет к ножке большого кресла, что у нас в спальнях стоят. И только потом спустится в ресторан к обеду. Странный человек, но в общем спокойный, никогда от него никаких неприятностей, вежливый и обходительный. И очень пунктуальный, когда вижу его, всегда знаю, сколько времени. Вот сейчас, должно быть, без четверти пять.

Взглянув на часики на руке, Маргарет фыркнула от смеха. И в самом деле, без четверти пять! А ее сотоварка, довольная произведенным эффектом, продолжала рассказывать о чудаковатом польском профессоре.

– После обеда он возвращается к себе в номер, и я знаю – скоро пробьет шесть. Потом он часа два сидит в номере и пишет что-то, работает, наверное, ведь сюда, к нам, они с другим поляком приехали работать. А потом спустится, полчасика погуляет по парку для моциону, поужинает в нашем ресторане и вернется к себе в апартаменты. Значит, время уже идет к половине десятого. Ну, от девяти до полдесятого, иногда несколько минут разницы. И я никогда не замечала, чтобы приводил к себе женщин, а признайте, с этими своими густыми седыми волосами он очень, очень интересный мужчина!

– Может, просто верен жене? – предположила Маргарет.

Пожилая горничная махнула рукой.

– Все они верные на словах, вот выйдешь замуж, сама убедишься. Уж можешь мне поверить, как-никак двадцать лет замужем. И кажется, могла бы поручиться за моего Кьелла: не пьющий, работящий, всегда сделает по дому, о чем попрошу, но голову за его верность давать поостерегусь. За смазливой бабенкой всякий мужик увяжется.

Словоохотливая горничная еще долго рассуждала бы о моральном облике всех мужиков – видимо, ее любимая тема, если бы ее не прервало вторичное появление профессора. Что это, нарушение постоянного расписания, о котором она только что так убедительно поведала младшей коллеге? Такого ей еще не приходилось видеть.

По коридору опять шел польский профессор, и опять со своим неизменным чемоданчиком. А ведь на обед он никогда с ним не спускался! Да и не стал дожидаться лифта, как обычно, а направился к лестнице, вернее, его направили. Дело в том, что рядом с профессором, заботливо поддерживая его под локоток, шел какой-то незнакомый высокий мужчина. А поотстав на два шага, за ними следовал проживающий на этом же этаже австриец.

Горничная была потрясена. Во-первых, профессор спускался на обед с портфелем, не оставил его в спальне, прикрепив к ножке кресла. Во-вторых, его глаза! Никогда не видела она обычно спокойного и уравновешенного профессора в таком состоянии. Он был бледен, как полотно, а в глазах явно читался страх. Ну, и в-третьих, спутники профессора. До сих пор к обеду он обычно спускался один.

Но вот трое мужчин подошли к лифту, и тут Маргарет услышала, как шедший сзади австриец по-немецки коротко бросил: «По лестнице!» Маргарет хорошо знала немецкий, в гостинице ее родителей в Гётеборге всегда останавливалось много немцев, и отец велел дочери учить немецкий уже года два назад.

И вот все трое принялись спускаться по лестнице, хотя лифт шел вниз, и достаточно было лишь нажать на кнопку, чтобы его остановить на пятом этаже.

– Ничего не понимаю, странный он какой-то… – начала горничная и не докончила фразы, услышав, как кто-то сбегает по лестнице и сворачивает в их коридор. Это оказался проживающий этажом выше бразилец. Мчался он, сжав губы, напряженно глядя перед собой. В правой руке дон Перейра держал пистолет. При виде выглядывающих из служебного номера двух женщин, он остановился, и сунув пистолет в карман, бросил вопросительно:

– Польский профессор?

– Спускается по лестнице! – быстро ответила Маргарет. – С ним двое…

Не дослушав, бразилец повернул обратно и кинулся вниз по лестнице. Слышно было, как он мчится, перескакивая через две ступеньки.

Маргарет выскочила из номера и бросилась к лифту. Повезло, лифт как раз остановился на пятом этаже, кто-то из проживающих здесь вышел, девушка вскочила в него и приказала лифтеру:

– Вниз! Быстро!

И было что-то такое в лице девушки, что ни лифтер, ни остальные пассажиры лифта не отважились возразить. Лифт стал спускаться вниз. В холле его двери раздвинулись в тот момент, когда польский профессор с сопровождающими уже исчезал в выходных дверях. Маргарет кинулась следом.

Бразильский ювелир оказался внизу минутой позже и уже не застал профессора. Перед входом в отель его ждала Маргарет.

– Только что они вышли из «Минервы», садятся в машину. Вон тот серый «опель», видите?

Бразилец рванул дверцу стоящего у входа в отель такси, и девушка успела услышать, как он крикнул шоферу:

– Серый «опель», видите? Сто крон, если не упустите!

Удивленная и испуганная, Маргарет вернулась в холл «Минервы-паласа». Она даже не обратила внимание на гневные взгляды администратора. Конец света, горничные уже разгуливают в рабочее время по мраморному, сияющему хрустальным светом холлу, как важные дамы!

В раскрытую дверь бара девушка увидела Свена Бремана, сидящего на своем обычном месте за стойкой бара. «Король репортеров» спокойно попивал пиво и уже полчаса убедительно доказывал свободному в этот час бармену истину: все несчастья мира происходят оттого, что люди изобретали разные там коньяки и виски вместо того, чтобы спокойно пить пиво, божественный напиток!

Невзирая на свой непрезентабельный вид и вечно мятый поношенный костюм, журналист внушал девушке доверие и вызывал уважение. А сейчас ей просто необходимо было кому-то рассказать о происшедшем. Ведь явно же произошло несчастье, об этом недвусмысленно говорил вид испуганного профессора. Теперь Маргарет уже не сомневалась – те двое увезли его силой! И Диего! Ладно, пусть он бросил ее, разлюбил, но она-то не может забыть его. Почему бразилец бежал с пистолетом в руках? Почему помчался за профессором и его похитителями на такси? Ведь это же опасно!

– О! – обрадовался репортер. – Наша маленькая Нефертити! Садись, детка. Что будешь пить? Все, что видишь – к твоим услугам. Не беспокойся, заплатит «Квельспостен». Не обеднеет, все равно на мне наживется, все расходы возместит сторицей.

Похоже, журналист уже основательно нагрузился в расчете на щедрость родимой газеты. А тут еще духота, день сегодня был особенно жарким, вот его и развезло.

– Спасибо, я не пью.

– Не хочешь – не надо. А Нефертити больше не вешай на шею. От чистого сердца советую. Молода ты еще, и мне тебя жаль. Такие талисманы не приносят счастья…

– Господин Бреман, – невежливо перебила журналиста девушка, явно не оценив его совета. – Послушайте, что только что произошло! Знаете того польского профессора, который занимает апартаменты рядом с вашим номером? Он только что ушел из гостиницы. Да нет, я не так говорю, не сам ушел, его заставили уйти какие-то два господина! Один даже за руку держал, а второй шел сзади. И лифтом не воспользовались, по лестнице спустились, чтобы их не увидели. А у профессора был такой вид, такой вид… Ну прямо себя не помнил от ужаса. А один из этих мужчин – австриец, тоже на пятом этаже живет. А бразильский ювелир помчался за ними в такси с пистолетом в руке! Господин Бреман, что все это значит?

«Король репортеров» отрезвел в одно мгновение.

– Польский профессор был со своим портфелем? – быстро спросил он. – Ну, с тем самым, коричневым, который он всегда забирает с собой, выходя утром из отеля?

– Да, с портфелем, я знаю, он пристегивает его к руке, мне Мария рассказывала. Мы с ней были в ее служебном номере на пятом этаже, когда профессор вернулся со службы, прошел к себе в номер и должен был, как говорила Мария, отстегнуть портфель от руки и пристегнуть к ножке массивного кресла в спальне, а потом спуститься в ресторан на обед. Но получилось совсем по-другому. Он вошел к себе в номер и сразу вышел с этими двумя господами, и с портфелем тоже, не оставил его в номере. И они прошли мимо нас по коридору. А когда подошли к лифту, австриец сказал по-немецки, немецкий я знаю: «По лестнице!» И тут прибежал со своего этажа Диего с револьвером.

– Он догнал их?

– Нет. Я быстро спустилась на лифте и успела увидеть, как они все трое сели в поджидавший их серый «опель». А Диего немного опоздал, но я ему на «опель» показала, он схватил такси и, я слышала, обещал шоферу сто крон!

– Можешь описать такси?

– Какой фирмы – я не заметила, но номер запомнила: четыре тысячи восемьсот пятьдесят три.

Свен Бреман как-то сразу успокоился и одобрительно похлопал Маргарет по плечу.

– Молодец, девушка! И как знать, может, ты спасла жизнь своему Диего. О старом профессоре я уже и не говорю… Бармен, телефон сюда, быстро!

Бармен поспешил поставить на стойку телефонный аппарат. Хорошо все-таки, что «Минерва-палас» фешенебельный отель, вот и в баре для удобства гостей телефонные аппараты всегда можно было поставить на стойку или столик по первому требованию.

Журналист поднял трубку и быстро произнес:

– Говорит Свен Бреман. Слушайте внимательно и не перебивайте. Только что из «Минервы-палас-отеля» был похищен профессор Роман Яблоновский. – Швед удивительно легко и отчетливо произнес столь трудную для иностранцев фамилию. – Похититель – Мартин Гроссман, тот самый, что выдает себя за австрийского промышленника и проживает на пятом этаже отеля. Профессора увезли на сером «опеле». Их преследует Диего де Перейра на такси номер четыре тысячи восемьсот пятьдесят три. Повторяю: сорок восемь пять три… Да, правильно. У профессора с собой его портфель. Да, тот самый, в котором он хранит секретные документы «Шведского атома». Хорошо же вы позаботились о его безопасности, сто тысяч чертей! – рявкнул журналист в заключение и швырнул трубку.

Суматоха, поднявшаяся в отеле после этого сообщения, не поддается описанию. Уже через несколько секунд после сообщения журналиста холл отеля наполнился полицейскими. Телефонистке приказали отключить все номера и быть готовой выполнять распоряжения полиции.

Операцией руководил Бертиль Свенссон. По счастливой случайности, он тоже проживал на пятом этаже «Минервы». Это он поднял на ноги не только охранников в отеле, но и всю полицию Стокгольма. По его указанию всем полицейским постам и машинам было поручено разыскать такси № 4853 и немедленно доставить водителя в «Минерву-палас». Эта же задача была поставлена перед целой армией полицейских в штатском, рассыпавшимся по улицам города. К поискам подключили и фирму, которой принадлежало такси.

Столь рьяные поиски не могли не увенчаться успехом. И получаса не прошло, когда одна из патрульных машин рапортовала: разыскиваемая машина обнаружена на стоянке у станции метро «Абрамсберг». Согласно указанию, отправлена к «Минерве». Патрульная машина сопровождает такси.

Минут через десять с воем сирены данная патрульная машина примчалась к гостинице, за ней – разысканное такси. Обе резко затормозили у входа.

– Та машина? – спросили полицейские у Маргариты, которую не отпускали ни на шаг.

– Да, та самая. Вон и номер, я его запомнила. И запомнила еще вот эту вмятину на правом переднем крыле.

– А водитель тоже тот самый?

– Не знаю. Я видела только его спину.

Водитель рассказал: около часа назад он привез пассажира в «Минерву-палас-отель» и стоял у гостиницы. Вскоре к машине подбежал выскочивший из гостиницы мужчина с блестящими черными волосами, быстро сел и велел ехать вслед за только что отъехавшим от гостиницы серым «опелем». Как ехали? Да, по Кунсгатен в направлении к Свеавеген. Да, на большой скорости. Обе машины промчались через весь город к Велингбю. Проехали последнюю станцию метро «Хессельфю Странд», откуда серый «опель» свернул в маленькую улочку Страндлинден, что идет по берегу озера Ламбарфьерден. Там он остановился перед особняком, участок перед которым ограждала зеленая сетка. Дом большой, красивый, можно назвать виллой. Стоит в глубине участка, характерная деталь – большой балкон на втором этаже. Он, водитель, как раз хорошо знает те места, и эту виллу тоже, у него там моторка на озере, так что он часто бывает в тех краях. Да, видел, как из серого «опеля» вышли трое и направились к вилле.

Пассажир его такси, увидев, что «опель» тормозит, велел ему свернуть в поперечную улицу Фюрспансгатен и там остановиться. Отпустил такси и подошел к калитке какого-то дома. А что ему, водителю, еще было там делать? Развернулся и поехал обратно.

Бертиль Свенссон немедленно стал распоряжаться.

Из отделения полиции, расположенного в том районе Стокгольма, к упомянутой вилле за зеленой сеткой направился взвод полицейских. В их задачу входило окружить участок с виллой, перекрыть выезд с обеих сторон улицы Страндлинден и отрезать возможных беглецов от озера. С этой же целью воды озера стали бороздить два полицейских катера. Вместе с тем, полицейским запретили проникать на территорию виллы. Действовать разрешено лишь в том случае, если кто-то в доме станет звать на помощь или они сами увидят, что там происходит нечто экстраординарное. Впрочем, он, Бертиль Свенссон, сейчас выезжает туда и лично станет руководить действиями полиции.

Полицейские, кишмя кишевшие в холле «Минервы», вдруг словно испарились. Осталось лишь два человека, которым поручили поддерживать связь между Главным полицейским управлением и группой, действующей на Страндлинден. И еще двое полицейских проводили тщательный обыск номера на пятом этаже отеля, где проживал австрийский гражданин, назвавшийся Мартином Гроссманом.

На всякий случай, отправляясь на операцию, Бертиль Свенссон прихватил с собой и водителя такси № 4853, чтобы он указал виллу, хотя ошибка была вряд ли возможна.

– Ну что ж, дитя мое, – обратился к Маргарет Свен Бреман, когда холл гостиницы вдруг обезлюдел. – Вот мы и остались одни. Благодаря нам узнали о «чепе», и нас же оставили с носом, меня ни за что не хотели взять с собой. Что ж, так всегда бывает, человечество неблагодарно, не ценит своих героев. Впрочем, оно и правильно, нечего нам встревать не в свое дело.

Маргарет улыбнулась.

– Моя машина припаркована на стоянке отеля, вон там, за углом. Если хотите… Мы еще можем их перегнать!

– А что за марка?

– Спортивное «вольво», обгоним!

– Что ж, поедем, пожалуй, – согласился журналист. – С волками жить – по-волчьи выть. Едем, надо же увидеть все своими глазами. А ты не боишься?

– Я же сама предложила, – обиделась Маргарет.

Ловко выведя свое «вольво» с заставленной автомашинами стоянки, Маргарет подъехала ко входу в отель, где ее уже поджидал Свен Бреман. Садясь рядом с девушкой, он заявил:

– Если ты из конкурирующей фирмы – учти, я никак не связан ни с нашей политической полицией, ни с кем иным. Я сам по себе, прошу это учесть. А вообще мой тебе совет – пока не поздно, отправляйся-ка в аэропорт и улетай из Швеции первым же рейсом.

– Не пойму я, о чем это вы говорите, – удивилась девушка.

– А Нефертити?

– Вы имеете в виду мой брелок? Ну и что? Разве нельзя его носить?

– Притворяешься или и в самом деле не понимаешь, о чем я тонкую? Ведь медальон с Нефертити на территории «Минервы-палас-отеля» приобретает особое значение. Может быть ты видела такой у одной англичанки с пятого этажа?

– Действительно видела, да и не только у нее. Объясните же, в чем дело?

– А в том, что в кармане бедолаги, разбившегося при падении с балкона, полиция обнаружила медальон с изображенном этой прекрасной египетской царицы, ты не знала? Не знала? Ну что ж, дело твое. Я не собираюсь устраивать тебе допрос. Но если ты все-таки принимаешь мой совет и решишься ехать в аэропорт – останови машину, я выйду. Подумай хорошенько, через час уже может быть слишком поздно. А так – растворишься в голубой дали. Да, кстати, ты заметила, что некоторые гости «Минервы» уже приняли такое решение и торопятся уехать?

– Да, я заметила, как бой выносил вещи одного из гостей, проживающих на пятом этаже, – подтвердила Маргарит. – Ну и что с того?

– Как знаешь, детка, – ответил журналист.

– Едем на Страндлинден! Я и в самом деле не понимаю, на что вы намекаете, – повторила девушка.

И она так сильно нажала на газ, что «король репортеров» стукнулся головой о спинку своего сиденья. К счастью, у «вольво» были удобные, мягкие подголовники.