Текст книги "Дом тихой смерти (сборник)"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Яцек Рой,Т.В. Кристин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц)

Грэнмор медлил с ответом. Не так-то просто решиться взять на себя одного всю ответственность за то, что может произойти. Да и самой Кэй может угрожать опасность.

– Ну, как, обещаешь? – не отступал профессор.

Джек понурил голову.

– Если ты так настаиваешь, дядя… Если ты считаешь это правильным…

– Да, настаиваю и считаю правильным, – отрезал профессор. – Прежде всего я забочусь о ней.

Профессор помолчал и добавил:

– Верь мне, у меня достаточно веские основания.

Джек попытался заглянуть дяде в глазе, но ему это не удалось и он был вынужден прямо задать вопрос:

– Что ты имеешь в виду?

Профессор спокойно пояснил:

– Я имею в виду ее нервы. Она уже не так владеет собой, как раньше, и может выдать себя… а «летучая смерть» не любит, когда к ней кто-то проявляет повышенный интерес. Теперь ты понимаешь?

– Да, – согласился юноша. – Наверное, ты прав. Ну что ж, буду нем, как могила.

И сам вздрогнул, произнося последнее слово. Действительно: язык мой – враг мой. Не мог подобрать другого сравнения…

С неприятным чувством Джек покинул кабинет профессора.

Каменной глыбой нависло сознание того, что дяде грозит смертельная опасность, а он, Джек, зная об этом, ничего не может предпринять. Насколько было бы легче, имей он возможность с кем-нибудь поделиться своими тревогами. С Кэй, например. Но дядя прав, нельзя подвергать ее опасности. Да и к чему все эти «бы». Раз дал слово – надо его держать. Нет, он не имеет права никому даже намекнуть на то, что обитателям дома угрожает смертельная опасность.

VI. «Летучая смерть» настигает жертву

В ту ночь Джек совсем не ложился спать.

Начал с того, что проверил свой пистолет. Действует безотказно. Значит, в решающий момент не подведет. Осмотрел каждый патрон. В создавшемся положении нельзя упускать из виду ни одну мелочь. Затем удобно уселся в кресле и, чтобы не заснуть, взялся за чтение первой попавшейся книги в яркой обложке. Книга оказалась детективом.

– Что ж, очень кстати, – без улыбки пробормотал он. Сюжет был очень запутанным, действующих лиц великое множество, все они смешались. А может, он просто невнимательно читал, думая о своем, а не о выдуманных ужасах повествования?

Наконец, в раздражении отшвырнув книгу, он потянулся за сигарой.

И вздрогнул – послышался сухой треск. Похоже, на первом этаже.

Сорвавшись с места, Джек стремительно выскочил в коридор. Никого. Он постоял, напряженно вслушиваясь в тишину. Нет, наверное, послышалось.

Грэнмор вернулся к себе в комнату, дверь оставил открытой. Похлопал себя по карманам куртки – все в порядке. В одном – пистолет на боевом взводе, в другом – электрический фонарь с сильной лампочкой. Уж он покажет, где раки зимуют, таинственному мастеру проникать сквозь замочные скважины! Пусть только появится. Пуля из такого пистолета сразит на месте даже самого искусного факира.

– «Не снилось вашей мудрости»? – бормотал Джек сквозь зубы. – Ну так приснится! Во времена Шекспира не было ни автоматических пистолетов, ни электрических фонарей. Всем известно, что привидения не выносят яркого света. И тем более – стрельбы из пистолетов.

Страшно хочется спать! Глаза совсем слипаются. Но нет, он не поддастся сонливости, он защитит дядю и отомстит за Роберта. Нет худа без добра: раз появилась сломанная стрела, значит, появилась и возможность свести счеты с убийцей Роберта.

В течение ночи Джек несколько раз выбегал в коридор, но каждый раз это оказывалась ложная тревога. Дом был погружен в сонную тишину.

Наконец под утро сон сморил молодого человека. Впрочем, поскольку начало светать, он решил, что может и вздремнуть. Ночь кончилась, ничего плохого не произошло.

Джек не мог бы сказать, как долго он спал. Но сны ему снились, и очень неприятные, полные отравленных стрел, клубков змей и страшных богинь смерти.

Ночные кошмары прервал сильный шум у входа в дом.

Джек с трудом поднял набрякшие веки. Сердце глухими ударами протестовало против насильственного пробуждения, но тут в сознание вторглись совершенно отчетливо чьи-то громкие голоса.

Грэнмор вскочил на ноги. В голосах звучала явная тревога. Джек почувствовал, как сжалось сердце, и пот крупными каплями покрыл лоб. Рука непроизвольно сжала рукоятку пистолета. Неужели все-таки?..

Вскочив с кресла, Джек бросился к кабинету дяди. Оказавшись в несколько прыжков перед запертой дверью, он отчаянно заколотил по ней кулаками. Никакого ответа. Неужели…

Он в отчаянии опустил руки. И в этот момент за дверью послышались шаги.

– Кто там?

Голос дяди! С сердца свалилась неимоверная тяжесть.

Щелкнул замок. Профессор показался в дверях. Окинув его нетерпеливым взглядом, Джек вздохнул с облегчением: вроде, с ним все в порядке. А из уст уже вырвался тревожный вопрос:

– С тобой ничего не случилось, дядя?

– Пока ничего. А в чем дело?

– Сам еще не знаю. Что-то там, у входа…

И молодой человек бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Что же случилось?

Скатившись по лестнице в холл, Грэнмор застыл при виде массивной фигуры в темно-синем мундире. Официальное облачение полицейского – полосатые манжеты, шлем с ремешком под подбородком, оружие – свидетельствовало, что он пришел не с дружеским визитом.

Старушка в накрахмаленном чепце преграждала полицейскому путь наверх и что-то возмущенно кричала тонким, пронзительным голосом.

– Что тут происходит? – спросил Грэнмор.

– Вы хозяин этой недвижимости? – вопросом на вопрос ответил полицейский.

– Я хозяин, – разделся за спиной Джека спокойный голос. – А в чем дело?

Удивленный Джек оглянулся. Каким образом дядюшка умудрился так быстро за ним последовать?

– Перед вашим домом только что обнаружен труп какого-то мужчины, – заявил полицейский.

– Что вы сказали? – Невзирая на всю свою выдержку, профессор не смог скрыть волнения. – Труп перед моим домом?

– Вот именно. Причина смерти пока не ясна. Сейчас прибудет следственная бригада, я их вызвал по телефону. А вот эта особа, – полицейский концом карандаша указал на старушку, – эта особа не пожелала вас разбудить. Из-за нее я потерял много времени.

Старая служанка прекратила визжать и почти прошипела, оскорбленная в своих лучших чувствах:

– Особа? Фи, что за выражения!

Полицейский никак не прореагировал на ее замечание.

Перед домом затормозила машина.

– Ну, вот и они, – оживился полицейский. – Прошу вас, сэр, и вас, мистер, следовать за мной, если не возражаете.

Последние слова, разумеется, были чистой формальностью.

Все трое вышли из дома. В это же время через калитку во двор дома вошло несколько мужчин. Темно-синие мундиры полицейских резко выделялись на фоне светлых плащей штатских лиц.

– С той стороны дома, – сказал полицейский.

Обойдя дом, они увидели неподвижный темный предмет на газоне, усыпанном опавшими листьями. Возле него стоял навытяжку второй полицейский, а рядом суетился какой-то тип в спортивном костюме. Увидев прибывших, он бросился к ним и, торопясь и захлебываясь словами, принялся о чем-то им рассказывать. На лице полицейского в форме, обшитой галунами, по всей вероятности – главе следственной группы, выразилось изумление.

– Ага, значит, вот оно что?

Джек обернулся к профессору:

– Что все это означает? – шепотом спросил он.

– Если бы я знал!

Главный полицейский, узнав профессора, приветствовал его, приложив руку к головному убору:

– Мне очень неприятно, сэр, что именно в вашем доме…

Остальные, увидев, сколь почтителен их начальник к хозяину дома, тоже приняли немного менее официальный вид. Профессор был в Англии известной личностью.

Тем временем юркий тип в клетчатом спортивном костюме обежал весь участок, то разглядывая что-то на земле, то подняв голову вверх и, казалось, вынюхивая что-то в воздухе. Он очень походил на легавую, разыскивающую дичь.

Рукой в белой перчатке главный полицейский указал на неподвижное тело, распростертое на подстилке из желтых листьев:

– Знаете ли вы этого несчастного, профессор?

Профессор Вильям Хоуп наклонился над телом убитого и внимательно вгляделся в его лицо. Сдвинув брови, он, казалось, старался что-то припомнить.

Джек тоже уставился на желтое восковое лицо убитого. Этого человека он со всей определенностью никогда не видел раньше. Помятая одежда носила следы пятен, не очень тщательно вычищенных.

Джентльмен в галунах вежливо тронул за рукав профессора Хоупа:

– Ну и как? Вам знаком этот человек?

– Нет, – решительно заявил профессор. – Этого человека я вижу впервые, инспектор.

Лица полицейских выразили с трудом скрываемое разочарование.

Мужчина в светлом плаще присел у неподвижного тела. Звякнул замок черного чемоданчика из твердой кожи. Блеснули стальные хирургические инструменты.

– Он мертв, – сказал медик через минуту. – Причина же смерти…

– … наверняка аневризм сердца, – профессор насмешливо закончил фразу вместо него.

Полицейский врач с изумлением посмотрел на профессора Хоупа.

– Аневризм сердца? С чего вы взяли? Нет, я бы не сказал. Скорее всего причиной смерти стало вот это, – он двумя пальцами осторожно поднял наконечник стрелы, законченной пучком разноцветных перьев. – Воткнулось в мышцу нашего пациента, и даже не очень глубоко. И знаете, сдается мне, что это острие отравлено.

Страшно побледнев, профессор с трудом пробормотал:

– «Летучая смерть».

Инспектор непонимающе посмотрел на него:

– Что вы сказали? Какая такая летучая смерть? Эта штука очень похожа на детскую игрушку. И если она действительно отравлена…

– Она отравлена, – сухо парировал профессор. Он уже взял себя в руки. – И это не детская игрушка. Стрела выстрелена из специальной трубки.

Инспектор искоса взглянул на хозяина дома.

– Из специальной трубки? Я где-то слышал, что такими трубками пользуются перуанские индейцы. Не правда ли?

– Возможно.

Инспектор задумался.

– Да, сложное дело. А в вашем доме нет ли какого краснокожего, профессор?

Ответ последовал не сразу.

– Мой слуга Джон – чистокровный индеец, – сурово произнес профессор Хоуп. – Но я убежден, что он ни в коем случае…

Теперь инспектор не дал ему договорить, прервав сугубо официальным тоном:

– Надеюсь, мы сможем с ним побеседовать, сэр?

VII. Дело заходит в тупик

В течение нескольких последующих дней в доме царило невероятное столпотворение. Весь дом наводнили полицейские, они крутились повсюду, обследовали каждую щель.

Что искали полицейские – никто не знал. Не исключено, что они и сами не сумели бы ответить себе на этот вопрос, но ведь надо было что-то делать, по крайней мере, создать видимость активной работы. Инспектор Вуль не терпел бездеятельности.

– Разве такое можно терпеть? – ворчал он. – Обнаружен труп человека, убитого весьма странным способом, а нам нечего сказать по этому поводу. Безобразие!

Наибольшую активность проявляли одетые в штатское сотрудники следственного отдела. Их-то инспектор погонял особенно рьяно.

– Да сделайте же, наконец, что-нибудь, тысяча чертей!

Вот они и старались изо всех сил, с таинственными минами занося в свои блокноты никому не нужные факты и наблюдения, доводя до отчаяния прислугу своими глупыми расспросами.

Сержант Брик настаивал на аресте краснокожего слуги Джона.

– Да чего же нам еще искать? – рассуждал он. – Индеец подходит к проклятой трубке точь-в-точь как виски к бокалу. Кто еще способен сыграть такую музыку на таком инструменте? Какой белый сумеет отколоть подобный номер? Посадить голубчика за решетку – и дело с концом.

Инспектор же и слышать не желал о столь неразумных предложениях.

– Посадить за решетку человека с таким алиби? Попробуйте найти судью, который подпишет постановление об аресте при подобных обстоятельствах. Вот если бы нам удалось опровергнуть алиби этого Джона, вот если бы вы сумели найти неопровержимые доказательства его вины – вот тогда только мы можем позволить себе говорить об аресте этого человека.

Сержант совсем не по-уставному пожал плечами:

– Вам легко говорить, сэр. Уж мы ли не искали? И хоть бы за какую паршивую ниточку потянуть, я уж не говорю об уликах, а тем более о неопровержимых доказательствах!

Но инспектор твердил одно:

– Ищите!

И полицейские искали. Они тщательно обследовали каждый дюйм газона и весь участок, который занимали владения профессора Хоупа. Заглянули под каждый лист, осмотрели каждую травинку. И никакого результата, если, разумеется, не считать скандала, который им устроила старушка-домоправительница, будучи не в состоянии далее выносить посторонних людей на вверенной ей территории.

Дело зашло в тупик.

Замороженный труп находился в морге. Тщетными оказались надежды инспектора на то, что найдется кто-нибудь, кто сможет опознать погибшего. Не помогли неоднократные объявления в газетах. Правда, в ответ на них в полицейский участок явились несколько человек, но их заявления яйца выеденного не стоили. И зачем только такие вообще заявляются? Находятся же любители…

С каждым днем настроение инспектора становилось все более мрачным.

– Подумать только, из-за чего приходятся мучиться человеку! Вместо того, чтобы заказать благодарственный молебен – ведь одним бродягой стало на свете меньше! И ведь все труды напрасны. И в самом деле, хоть бы какая тонюсенькая ниточка, так нет, одни неприятности.

В довершение неприятностей инспектор был вызван в Скотленд-Ярд. Ничего хорошего такой вызов не сулил, но вернулся оттуда инспектор, от радости не чуя под собой ног.

– Выше нос, мальчики, – заявил он по возвращении своим подчиненным, – наконец-то этот проклятый камень с нас свалился. Скотленд-Ярд берет на себя обузу.

С той поры дом профессора Хоупа перестали навещать непрошеные гости. Больше всех этому обстоятельству радовалась Сьюзен.

– Благодарение Господу, мне уже не грозит на каждом шагу опасность наткнуться на субъекта, который считает себя джентльменом, а сам не имеет ни малейшего понятия о хороших манерах.

Совсем по-другому воспринял уход из дома полицейских Джек. Их присутствие придавало ему бодрость, вселяло надежду. Пусть встречаются на каждом шагу, пусть переворачивают весь дом вверх дном, но с ними было спокойнее. Как-никак рядом находились вооруженные представители власти. Теперь же, с их уходом, гнездившаяся в углах тревога опять заполонила опустевший дом.

Каждый раз, проходя по двору, Кэй старательно обходила примятое место на траве. В последнее время она стала на долгие часы пропадать из дому.

– Находиться в этой гнетущей атмосфере – свыше моих сил, – пожаловалась она Джеку. – Просто больше не могу!

Молодой человек очень хорошо понимал чувства кузины и нисколько ей не удивлялся. К сожалению, себе он не мог позволить роскоши пребывания за пределами дома. Долг не позволял ему оставлять в доме дядюшку одного. Тот же теперь почти не покидал своего кабинета.

Теперь, когда произошло загадочное убийство, символика сломанной стрелы приобрела совершенно реальный зловещий смысл. Значит, опасность действительно угрожала дяде Вильяму. Защитить же его, разгуливая по городу, будет трудновато. Поэтому Джек не покидал дом дяди ни днем, ни ночью. Каждый вечер он внимательно проверял свой револьвер.

VIII. Сыщик с университетским образованием

Поначалу даже сам сэр Генри Дрейк скептически воспринял факт перехода лейтенанта Гарри Гопкинса из военной разведки на работу в Скотленд-Ярд. Представитель столь почтенного семейства, к тому же с дипломом Оксфорда – и в роли сыщика?

Разумеется, если бы речь шла о какой-либо руководящей должности в Скотленд-Ярде, тогда и знатное происхождение, и оксфордский диплом были бы как нельзя более кстати. Но когда воспитанник аристократического университета станет работать в должности и звании старшего сержанта… Ибо на данный момент никакой другой вакансии не было, а лейтенант Гопкинс настаивал на своем желании заняться практической розыскной работой. Как-то несерьезно все это выглядело. И даже немного смешно.

С того времени прошло полгода, и теперь решение лейтенанта Гопкинса уже ни у кого в Скотленд-Ярде не вызывало желания посмеяться. Оказалось, что лейтенант Гопкинс – именно тот, в ком нуждался Скотленд-Ярд, истинное сокровище. Особенно незаменимым он оказывался в тех случаях, когда сотрудникам полиции приходилось появляться во фраках, а выглядели они в них, мягко говоря, как коровы в упряжке. А вот лейтенант… Да, лейтенант выглядел так, как будто родился во фраке.

Вот почему, как только сэр Дрейк ознакомился с рапортом инспектора, он, ни секунды не колеблясь, нажал на кнопку звонка.

– Попросите ко мне лейтенанта Гопкинса.

Признаться, звание лейтенант никак не соответствовало принятой в полиции иерархии, однако начальник Скотленд-Ярда находил его более подходящим в данном случае.

Явился Гопкинс и, как положено, доложил о своем прибытии.

Сэр Генри предложил подчиненному сесть, угостил его обязательной сигарой и разложил материалы дела. Нельзя сказать, что этих материалов было слишком много.

– Кхм, – откашлявшись, начал разговор начальник. – Говоря по правде, дело предстоит вам весьма деликатное. Знаете ли вы профессора Хоупа? Вильяма Б. Хоупа?

Лейтенант задумался лишь на секунду.

– Да, мы знакомы. Встречались несколько раз в светском обществе.

Сэр Дрейк с удовлетворением кивнул.

– Интересно, есть ли хоть один человек, фигурирующий в альманахе «Кто есть кто», которого бы вы не знали?

Гопкинс скромно улыбнулся:

– О, несколько человек, пожалуй, найдется.

Сэр Дрейк коротко изложил суть дела.

– Обратите внимание, лейтенант, – сказал он в заключение, – главное во всем этом – трубка и стрела. Боюсь, среди наших лондонских кокни не найдется такого, кто сумел бы сыграть на таком инструменте. Им вряд ли приходилось даже слышать о подобном. Так что умельцев сыграть на нем вы вряд ли найдете среди отбросов нашего общества. Да я и сам не знаю, с какого конца заряжается такая трубка. Думаю, вы тоже не знаете.

Лейтенант в задумчивости курил сигару.

– А кто может знать? – поинтересовался он.

Сэр Генри опять откашлялся.

– Вот именно в этом и суть. К смертоносной трубке, например, очень подходит краснокожий слуга профессора Хоупа. Ну прямо очень подходит. А что толку? Он представил свое алиби.

– Железное?

Начальник развел руками:

– Вам приходилось когда-нибудь видеть железное алиби? Мы, разумеется, проверили. Два человека подтвердили, что Джон Кетлак, а именно такую звучную фамилию носит упомянутый слуга профессора, в предполагаемый момент убийства находился в двадцати милях от Лондона. Вот и делай тут, что хочешь… Даже Вуль не осмелился заикнуться об аресте Джона, хотя такой вывод, казалось бы, напрашивается сам собой.

Лейтенант аккуратно стряхнул пепел с кончика сигары.

– Понятно. А что полиции удалось обнаружить?

Сэр Генри пренебрежительно махнул рукой.

– А что полиция вообще может обнаружить? Вы же сами знаете, какие могучие умы в наших городских отделениях. Потеряли много времени, а даже малейшего следа не обнаружили. Даже личности убитого не смогли установить.

– А профессор?

– Что профессор? – насторожился начальник, сразу же приняв официальный тон. На Гопкинса, однако, это не подействовало. Он вежливо пояснил суть своего вопроса:

– Был ли профессор дома в момент совершения преступления?

– Был, разумеется. Люди в его возрасте и с его общественным положением проводят, как правило, предрассветные часы в собственной постели.

– Олл райт, – невозмутимо продолжал Гопкинс. – Итак, профессор был дома. А как вы полагаете, он сумел бы, – тут даже лейтенант запнулся, – сумел бы, как это лучше сказать… воспользоваться трубкой? Насколько мне известно, он долгие годы провел на раскопках древних поселений индейцев майя и не исключено… О, мой вопрос носит чисто теоретический характер, – поспешил он успокоительно заметить при виде вертикальной морщины, которая грозно пересекла лоб его начальника.

Сэр Генри взглянул, в окно.

– Ну, если теоретически… – Он пробарабанил пальцами по крышке стола. – Ну, теоретически, пожалуй, он должен уметь. Но вы понимаете, дело это деликатное, чрезвычайно деликатное. Вы сами знаете, какое положение в обществе занимает профессор Хоуп. Он член Королевского общества… чего-то там и еще полдюжины не менее важных учреждений. Так что, уж если браться за это дело, то только в очень тонких перчатках. Одно неосторожное движение и… слуга покорный! Такая каша заварится. Вся надежда на вас.

Лейтенант всецело разделял точку зрения своего руководства. Дело действительно было чрезвычайно деликатным, следовало соблюдать всяческую осторожность. А это обстоятельство отнюдь не облегчало ведение следствия.

– И что же, не удалось обнаружить ни малейшего обстоятельства, которое проливало бы свет на личность убитого? – спросил он с надеждой.

– Ни малейшего. Нам неизвестно, кто он, откуда явился, с какой целью забрался в сад к профессору Хоупу. С его одежды спороты фабричные метки. Носовой платок тоже без метки. При осмотре трупа не обнаружено ни клочка бумаги, буквально ничего, что могло бы навести нас хоть на какой-то след.

– И профессор никогда его раньше не видел?

– По крайней мере, так он утверждает. Категорически. Хотя… – в голосе сэра Генри послышалось сомнение.

– Хотя что? В чем вы сомневаетесь, сэр?

Генри Дрейк заворочался в своем кресле.

– Сомнения? Какие могут быть у меня сомнения? Упаси Бог. У меня нет никаких оснований ставить под сомнение заявление профессора Хоупа. Вот только инспектор Вуль высказал предположение… Но ведь вы знаете инспектора Вуля, лейтенант. Время от времени ему приходят в голову всевозможные фантазии.

– Какая же фантазия пришла в голову инспектора Вуля на сей раз? – настойчиво домогался лейтенант.

– Ну, если это столь вас интересует… Впрочем, каждый волен иметь собственное мнение. Так вот, у Вуля создалось впечатление, что профессор Хоуп не сказал всей правды.

– В самом деле? Значит, все-таки…

– Да нет же, это личное, скажем так, совершенно особое мнение инспектора Вуля, не подкрепленное никакими существенными фактами, – поспешил с объяснениями начальник. – Никакими решительно, – подчеркнул он еще раз.

Лейтенант разочарованно вздохнул. Да, судя по всему, ему поручают дьявольски запутанное дело. Впечатление это еще более усилилось, когда речь зашла о предоставляемых лейтенанту полномочиях. Сэр Генри проявил тут вовсе не свойственную ему сдержанность.

– Вы прекрасно знаете, лейтенант, что я питаю к вам неограниченное доверие и во всем полагаюсь на вас. Но в данном случае обстоятельства заставляют меня просить вас проявлять максимальную сдержанность. Разумеется, вы вправе и дом обыскать, и допросить, кого сочтете нужным. Но вот насчет того, чтобы арестовать кого… Тут уж придется соблюдать все тонкости процессуального кодекса…

– Даже в том случае, когда от немедленного ареста будет зависеть успех всей операции? – перебил его молодой человек.

Сэр Генри отвел взгляд в сторону.

– Ну, в таком случае… В конце концов можете же вы предпринять определенные шаги и на свой собственный страх и риск. И… под свою собственную ответственность. Хотя, – поспешил добавить начальник, – я всегда буду, как каменная стена, поддерживать вас по мере моих возможностей.

Обсудив еще некоторые второстепенные вопросы технического порядка, сэр Генри счел возможным закончить инструктаж. Лейтенант поднялся и одернул безукоризненно скроенный пиджак.

– Олл райт, – процедил он сквозь зубы. – Сделаю, что смогу… при данных обстоятельствах.

Похоже, он не испытывал особого энтузиазма и не скрывал этого.

– Только, ради Бога, будьте осторожнее, – еще раз напомнил подчиненному сэр Генри, пожимая на прощанье руку молодому лейтенанту. – Как можно осторожнее…