Текст книги "Дом тихой смерти (сборник)"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Яцек Рой,Т.В. Кристин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)

Тем временем сопровождающий их представитель «Шведского атома» оформил в дирекции отеля некоторые документы, благодаря которым польские гости смогут питаться в ресторане отеля, а также пользоваться услугами бара и гостиничного кафе без оплаты наличными. Им достаточно будет лишь подписывать счета, которые затем будут оплачены «Шведским атомом».

Подождав, пока его подопечные поляки умоются и переоденутся после дороги, этот же представитель «Шведского атома» повел их обедать в ресторан отеля «Минерва-палас». После обеда (разумеется, прекрасного, других в «Минерве» не бывает) вся троица в благодушном настроении отправилась побродить по городу. Когда они не торопясь проходили через холл гостиницы, молодой поляк, извинившись перед спутниками, покинул их на минутку и, подойдя к шефу бюро регистрации, горячо поблагодарил того за предоставление ему отдельного комфортабельного номера, причем банкнота в 20 крон сменила при этом своего хозяина. Администратор был немало удивлен, но не сопротивлялся, а престиж некой страны, лежащей по ту сторону Балтийского моря, в глазах шведа значительно вырос.

С прогулки поляки вернулись поздно. Профессор был явно утомлен, поэтому поднялся к себе в номер и больше не показывался, зато молодой поляк спустился со своего седьмого очень быстро и прошел через холл в бар. Опытный администратор подумал, что от этого ученого вряд ли будет большая польза польской атомистике, а «Шведский атом» впустую потратит свои денежки. Ну что ж, зато несомненна выгода для отеля. Опыт подсказывал шведу, что этот молодой красавец подпишет не один счет.

Психолог-администратор не ошибся. Когда, сдав смену, перед уходом домой он на минутку заглянул в бар, чтобы выпить свою дежурную кружку пива, поляк еще был там. В великолепном настроении он сидел на высоком табурете за стойкой бара рядом с какой-то ослепительной блондинкой. Разговаривая и смеясь, они тянули через соломинки радужную смесь из высоких бокалов. Администратор даже содрогнулся, подумав о том, сколько может стоить это разноцветное свинство. Платить, конечно, придется не молодому иностранцу, а почтенному «Шведскому атому». «Хорошо еще, – подумал шеф бюро регистрации, – что „Шведский атом“ не обязан оплачивать другие расходы этого иностранного шалопая».

Раздумывая об этих вещах и неторопливо попивая свое пиво, администратор заметил, что рядом с молодой парой, у стойки бара сидит «король репортеров», Свен Бреман. Тот даже не счел нужным переодеться. Зачем? Для такого рода господ не существует никаких правил приличия. Не умеют они вести себя как положено в отелях класса «Минерва-палас». На репортере был тот же старый, потрепанный костюм, который он не счел нужным ни почистить, ни погладить. Зато вон как непринужденно держится, будто и вправду король! И уже успел познакомиться и с молодым польским ученым, и с его ослепительной спутницей.

Глава IV
Первые рапорты

Через несколько дней в Варшаве полковник Могайский внимательно знакомился с только что полученным рапортом из Стокгольма. Рапорт был деловой и содержал исчерпывающую информацию.

Михал Выганович в подробностях описал парижскую встречу с бразильским ювелиром и все остальное, что должен был сделать в Париже. Гример-парикмахер из парижской «конторы» контрразведки не подвел – поляк и бразилец оказались похожими, как братья-близнецы. После «случайной» встречи двух мужчин на скамейке в Люксембургском саду, после еще нескольких дополнительных встреч их уже никто не мог различить – ни портье и горничные в гостиницах, ни сотрудники крупных ювелирных фирм. Убедившись, что все в порядке, капитан вылетел в Стокгольм.

Далее в рапорте говорилось:

«В отеле „Минерва-палас“ поселиться не составило никакого труда и все сошло гладко, но должен отметить, что заведующий бюро регистрации попытался проверить меня, задав провокационный вопрос, не желаю ли я получить номер на пятом этаже. Я, конечно, не дурак, сообразил, что к чему, и отказался, попросив номер этажом выше. Занимаемый мною номер находится над одной из комнат апартамента польского профессора. Вы, разумеется, догадываетесь, это не случайность. Благодаря небольшому приспособлению, напоминающему перископ, я могу со своего балкона видеть то, что происходит в спальне профессора Яблоновского. И знаете, я установил одно весьма удобное для нас обстоятельство, а именно: свой драгоценный портфель он решил хранить именно в спальне. Я видел, как перед уходом из номера Роман Яблоновский защелкивает браслет на ножке массивного кресла, а сам портфель кладет на его сиденье. Разумеется, целесообразнее было бы прикрепить портфель к трубе центрального отопления, но такового, увы, нет в „Минерве“, там самое современное, потолочное отопление.

Для меня явилось неожиданностью то обстоятельство, – продолжал капитан, – что профессор и его ассистент поселились в разных номерах. Не знаю причины, ведь в спальне профессора – две кровати. Но факт остается фактом, молодой ассистент профессора занимает номер на седьмом этаже. Вы понимаете, товарищ полковник, что данное обстоятельство весьма затрудняет слежку за нашими подопечными. Поневоле пришлось ограничиться одним из них, и я выбрал профессора с его портфелем. И должен признать, особых хлопот профессор мне не доставляет. Распорядок дня у него, как правило, один и тот же: первую половину дня он проводит в „Шведском атоме“, затем возвращается в гостиницу, обедает, а после обеда работает у себя в апартаментах – что-то пишет или читает, делает выписки. В город выходит редко. После ужина ложится спать.

Увы, его помощник ведет себя совсем по-другому. Думаю, посылая в ответственную загранкомандировку такого типа, наши не проявили должной бдительности. Слишком он молод и легкомыслен для ответственного дела. Вынужденный вместе с профессором первую половину дня работать у шведских атомщиков, он затем пускается во все тяжкие. Вторую половину дня проводит в городе, неизвестно где шляется, вечера же и добрую часть ночи просиживает в ресторане и баре гостиницы, благо за съеденное и выпитое платит не он, а пригласившие наших ученых шведы. Профессор Яблоновский весьма умеренно пользуется этой привилегией, зато его безответственный ассистент кутит напропалую, словно с цепи сорвался! И добро бы платил только за себя! Вокруг него так и кишат неизвестно откуда появившиеся дружки и подружки. Без особого труда мне удалось установить, что уже две женщины нанесли ему визит в номер, причем покинули его лишь к утру.

Ключи от номеров моих подопечных я раздобыл очень легко. Первым делом я ознакомился с конструкцией замков в отеле и выяснил, что это шариковые замки с защелкой типа Yale шведского производства. Известно, что у каждого из таких замков есть номер. Комбинаций защелок могут быть десятки и сотни тысяч, но на практике фабрики, производящие такие замки, используют несколько типов, обозначая каждый из них определенным номером, чтобы в случае необходимости можно было подобрать соответствующий ключ. Я установил, что номер замка в моей двери соответствует номеру моей комнаты. С помощью коллекции изумрудов мне как-то удалось на продолжительное время отвлечь внимание горничной и хорошенько рассмотреть связку ее ключей. Я оказался прав, для удобства администрации гостиницы во все двери вставлены замки, комбинации запоров которых составлены в соответствии с нумерацией комнат. Своим открытием я поделился со связным, и не знаю, уж как это ему удалось, но уже на следующий день он принес мне необходимые ключи. Проверил – они просто идеально подходят к замкам в дверях номеров моих подопечных.

В апартаменты профессора я не заходил, не было необходимости, я и без этого имею возможность наблюдать за тем, что там происходит. Зато счел полезным бросить взгляд на жилье молодого помощника профессора, и когда оба поляка находились в „Шведском атоме“, а горничные не крутились на этаже, я рискнул посетить № 749. В номере мною не было обнаружено никаких документов, никаких научных записей, да что там – простой книжки там не оказалось! Зато полно всевозможных, преимущественно датских иллюстрированных журналов, которые принято называть коротко и выразительно – порно, а также открыток подобного характера. Очень богатая коллекция! Номер пропитался удушливым запахом дамских духов, в ванной на подзеркальнике стояла забытая губная помада.

В гостинице полно иностранцев. Пожалуй, их больше, чем шведов, ибо отель „Минерва-палас“ рассчитан прежде всего на богатых иностранных туристов. Больше всего американцев и англичан. Пока я не заметил, чтобы около профессора крутился кто-нибудь подозрительный, чего не скажешь о его помощнике. Но об этом я уже писал, и ваше дело, товарищ полковник, сделать соответствующие выводы и сообщить кому следует.

Но вот следующее обстоятельство не может не вызывать подозрений. В отличие от остальных этажей, пятый занят до последнего номера, что очень напоминает мне наши варшавские гостиницы. Именно пятый, на остальных этажах много номеров свободных.

Настораживает и следующий факт: как мне удалось установить, минимум десять постояльцев прибыло в отель или накануне, или в день приезда польских ученых. Среди них немец из ФРГ, несколько шведов, очень красивая англичанка, две французские супружеские пары, австриец, два итальянца, два израильских дипломата (во всяком случае, они утверждают, что дипломаты) и шведский журналист. Этот, похоже, настоящий, уж больно он неряшлив и бесцеремонен. И как его впустили в фешенебельный отель? Все вышеупомянутые иностранцы у меня на особом счету. Придется присматривать за ними.

И в ресторане, и в холле отеля полным-полно молодых и красивых женщин, в броской и модной одежде. Некоторые из них пытались заигрывать с профессором, но успеха не добились. Заигрывать с его молодым помощником нет необходимости, он сам напропалую пристает ко всем мало-мальски симпатичным.

Посоветовавшись с моим связным, я решил, что мне стоит иметь при себе оружие. И еще я взял напрокат машину. Она может пригодиться мне в любую минуту, да и не пристало богатому бразильскому ювелиру обходиться без собственной машины. Не может же он, в самом деле, ходить пешком или без конца пользоваться такси! В соответствии с инструкциями дона Перейры я каждый день наношу визиты своим собратьям-ювелирам, и должен похвастать, кое-кого удалось заинтересовать моей коллекцией изумрудов. Правда, цену, которую я запрашиваю, пока никто не дает, зато появляется возможность тянуть с этим делом. Выполняя ваше пожелание, в гостинице я уже продемонстрировал свои изумруды кому только мог…»

Следующие строки капитана Выгановича свидетельствуют не столько о врожденной скромности и бережливости молодого человека, сколько о его предусмотрительности и знании порядков, царящих в бухгалтерии своего ведомства:

«Прошу учесть, что в интересах дела я вынужден был поселиться в одном из самых дорогих шведских отелей, где мне приходится играть роль богатого ювелира. В баре „Минервы-паласа“ один коктейль стоит столько же, во сколько в самом роскошном варшавском ресторане обойдется ужин на три персоны. В силу вышеизложенного мои расходы во много раз превышают обычные суточные для наших командировочных. А что касается агентов шведской контрразведки или политической полиции, которые должны были бы проявить заботу о наших ученых, то никого похожего на таковых я не приметил в ближайшем окружении наших ядерщиков. Зато постоянно крутится около них шустрый шведский журналист, о котором я уже писал. Он подружился со Станиславом Малиновским, и через него вышел на профессора. И в моем номере побывал, ознакомился с моей коллекцией. В общем, как охотничий пес, вынюхивает дичь. Меня выпытывал, где именно в Бразилии найдены такие камни, расспрашивал о тонкостях их огранки, даже пытался заговорить со мной по-португальски. К счастью, в португальском я намного сильнее его, так что экзамен выдержал. В свою очередь я попросил связного проверить личность журналиста, и тот заверил меня, что Свен Бреман и в самом деле очень известный в Швеции журналист, работает в газете в Мальмё и вряд ли связан с контрразведкой Швеции или разведывательными службами других государств. Но ведет себя этот репортер так, будто на собственный страх и риск распутывает какое-то сложное дело. А может, просто чует сенсации?»

Полковник Могайский три раза перечитал рапорт подчиненного. Затем с улыбкой вложил его в папку и запер в сейф. В тот же день в Швецию была послана шифровка, в которой капитана Выгановича благодарили за полученные сведения, но предупреждали, что его миссия еще, собственно, и не начиналась. Капитану напоминали о необходимости постоянно проявлять заботу о безопасности профессора и его портфеля и успокоили в отношении расходов на представительство. Капитану вменялось в обязанность продолжать переговоры со стокгольмскими ювелирами, понемногу снижая первоначальную цену изумрудов, чтобы их не отпугнула непреклонность бразильца и чтобы в их сердцах постепенно крепла уверенность, что в конце концов когда-нибудь им удастся сломить упрямство бразильского коллеги.

Почти в это же самое время полученный из Стокгольма рапорт читал в Пуллахе пожилой краснолицый полковник с коротко остриженными седыми волосами. Агент докладывал, что благополучно прибыл в Стокгольм и поселился в отеле «Минерва-палас». Номер, правда, с трудом, удалось получить на том же этаже, где проживает польский профессор.

«Первое, что я сделал, – сообщал агент разведслужбы ФРГ, – это разделил поляков. Чрезвычайно трудно было бы выполнить стоящую передо мной задачу, если бы оба польских ученых проживали вместе, как это было первоначально задумано. К счастью, с помощью людей, на которых я вышел благодаря полученным от вас указаниям, герр полковник, удалось провернуть операцию, завершившуюся полным успехом. Наш агент, столь успешно сыгравший роль сотрудника „Шведского атома“, достоин поощрения, если мне разрешено будет посоветовать. Правда, пришлось немного потратиться.»

Далее следовало скрупулезное перечисление дополнительных расходов на подкуп сотрудников отеля «Минерва-палас». Полковник скривился, но завизировал. И читал дальше:

«Профессор не расстается со своим портфелем, который браслетом защелкивается на руке, так что вырвать портфель из рук практически невозможно. Следовательно, этот способ похищения портфеля следует исключить, равно как и кражу портфеля во время подстроенной автокатастрофы. Остается одно – выкрасть портфель из номера профессора во время отсутствия последнего. Дело в том, что с портфелем профессор не расстается лишь тогда, когда отправляется на работу в „Шведский атом“. В ресторан же он ходит без него, и когда изредка выходит в город, то тоже оставляет портфель в номере.

Номера в отеле запираются на сложные защелкивающиеся замки. Прошу прислать специальные электромагнитные отмычки, отпирающие такие замки. Сообщаю название фирмы-производителя замков и модификацию, принятую в „Минерве-паласе“, это поможет в подборке отмычек.

В гостинице много приезжих, и пока трудно сказать о них что-либо определенное. Но убежден, среди них и сотрудники шведской политической полиции, и агенты польской контрразведки, и наверняка кое-кто из конкурирующих фирм. Много красивых женщин, и некоторые из них явно проявляют интерес к полякам. Старый профессор не поддается на заигрывания дамочек, чего не скажешь о его молодом помощнике. Мы подсунули ему одну из наших сотрудниц. Она доложила, что поляк охотно занимается амурами, а в его номере полно журналов и открыток вполне определенного содержания, но нет интересующих нас бумаг. Этот поляк жаловался нашей агентке, что старый профессор не доверяет ему, все старается делать сам, не допускает его ни к каким секретам и ни на миг не передает ему свой портфель, как будто это его личная собственность. Похоже, правду сказал, ибо даже внешнее наблюдение подтверждает, что отношения между двумя польскими ядерщиками весьма прохладные.

В связи с вышеизложенным высказываю предположение: молодой поляк никакой не ученый, а просто агент соответствующих спецслужб, направленный для охраны профессора и его портфеля, причем агент, которому профессор не доверяет.

И еще одно наблюдение: похоже, молодой человек впервые оказался в одной из стран Запада и сильно ошарашен всем увиденным. Не исключено, это обстоятельство может быть нами использовано. Надо все как следует продумать, сейчас ограничусь просто констатацией факта. Жду инструкций на сей счет. Пока же помощника профессора мы решили не разрабатывать, поскольку лицо это интереса для нас не представляет и вряд ли будет препятствием в работе.

Из гостей отеля „Минерва-палас“ наибольшее подозрение вызывает некий шведский журналист. Он постоянно вертится вокруг поляков и проявляет нездоровый интерес ко всем проживающим на пятом этаже. Должен заметить, что подозрительным мне кажется и немец, проживающий на том же этаже. Правда, у него паспорт ФРГ, но прошу проверить, не является ли он часом из „братского“ ведомства ГДР? Проверьте также двух граждан Израиля, которые выдают себя за дипломатов. Если мои подозрения подтвердятся, прошу инструкции относительно того, как с ними поступить. Если придется ликвидировать – сделаю, хотя это будет нелегко.

Увы, подтверждается ваше предположение, герр оберст, о том, что проникнуть в „Шведский атом“ невозможно. Его сотрудники проходят долгий и тщательным отбор, и за короткое время завербовать кого-либо из них или просто получить сведения о проданной полякам лицензии представляется практически невозможным.

По получении отмычек, упомянутых мною в начале рапорта, я попробую установить в апартаментах профессора микрофоны для подслушивания – один в салоне, один в спальне, однако не думаю, что от них будет много пользы, ибо ни ассистент профессора, ни сотрудники „Шведского атома“ ни разу не были в этом номере. На основании информации, полученной от горничной пятого этажа, в номере профессора много разных книг по специальности, а сам профессор занимается тем, что либо читает, либо делает выписки из книг или что-то записывает в свои блокноты. Та же горничная рассказала, что интересующий нас портфель профессор забирает с собой только в первой половине дня, все же остальное время профессор оставляет его в спальне, защелкнув браслет на ножке массивного кресла. Остальная информация, полученная от этой горничной, касается других лиц, проживающих на одном этаже с профессором, и не представляет для нас особого интереса. Зато ценные сведения удалось получить нашей сотруднице, установившей контакт с помощником профессора. Она узнала от него, что пока шведы знакомят профессора с второстепенными особенностями их метода производства урана, а о катализаторе еще не было и речи. Во всяком случае, так сказал профессор своему ассистенту. Считаю, что наша сотрудница за свой самоотверженный и тяжкий труд достойна получить особое вознаграждение, о чем и осмеливаюсь упомянуть. И еще раз напоминаю об электромагнитных отмычках, поскольку без них не отпереть замков в гостинице.

Я имел возможность вблизи рассмотреть портфель профессора, войдя вместе с ним в лифт. Кроме застегивающегося на руке браслете и, возможно, внутреннего защитного покрытия, портфель производит впечатление самого обычного, из тех, что продаются в каждом магазине. Замки, например, самые простейшие, что запираются поворотом ключика. Думаю, открыть их не составит труда.»

Внимательно изучив рапорт, господин полковник остался очень довольным. Нет, не ошибся он в выборе агента. Рапорт доказывает, что на этого добросовестного и предприимчивого человека можно положиться. Первую часть задания он выполнил хорошо, есть все основания надеяться, что справится и со второй, – добудет секрет химического состава катализатора и способ его производства. Это будет нечто большее, чем просто удача разведки, это будет прямой путь к производству в ФРГ дешевой атомной бомбы, и, что за этим следует, производству его, полковника, в генералы, разумеется, с перечислением кругленькой суммы на его счет. Конечно, майор тоже не будет забыт, он получит соответствующее вознаграждение, но все лавры по праву достанутся главному организатору славной операции.

Вдохновленный столь приятными перспективами, герр оберст дал несколько распоряжений. Его стокгольмский агент мог быть довольным: в самое ближайшее время требуемые отмычки будут высланы.

* * *

В большом здании ЦРУ в Лэнгли мужчина со шрамом на лбу тоже изучал донесения своего агента в Стокгольме.

И следует отметить, рапорты американского шпиона были проникнуты не меньшим оптимизмом, чем у его коллег.

Джек подробно описывал польских ученых-ядерщиков и номера, занимаемые ими в отеле «Минерва-палас». Говорилось в рапорте и о портфеле, браслете с цепочкой и массивном кресле в спальне. Похоже, горничная с пятого этажа рассказывала об этом всем желающим, разумеется, за некоторое вознаграждение, благодаря которому ее заработки в последнее время значительно увеличились.

Далее Джек писал:

«Главным камнем преткновения для меня стала девушка, которой вы независимо от меня поручили войти в контакт с поляками. Каждый день и в ресторане, и в баре отеля „Минерва-палас“ крутится не менее пяти девиц с Нефертити на шее. Спятить можно! Интересно, какой кретин выдумал этот опознавательный знак, который можно купить в любом киоске?»

– Джек всегда отличался несдержанностью в выражениях, – недовольно пробурчал его шеф, дойдя до этих слов. Он лично очень гордился, что придумал такой опознавательный знак. А этот щенок осмеливается его критиковать!

«Возможно, я ошибаюсь, но наиболее вероятной кандидатурой моей союзницы мне представляется некая англичанка, прибывшая в гостиницу в тот же день, что и я, то есть накануне приезда поляков, и поселившаяся на пятом этаже. Очень эффектная блондинка! И она не пыталась войти в контакт с помощником профессора, который явно заинтересовался ею, а ненавязчиво старается познакомиться с самим профессором, и делает на этом пути определенные успехи. Спугнуть ее? Жду инструкций.

Что же касается молодого поляка, то ему совсем нетрудно подсунуть герл. Это бабник, каких поискать! Я не спускаю с него глаз, и мне удалось установить, что на одни порнографические журналы и открытки он потратил уже не меньше ста крон. Пришлось и мне войти в расходы, покупая их вместе с ним, чтобы не вызвать подозрения. Так вот, наглядевшись на фото и несколько подковавшись, поляк отправился в бар и ближе к ночи затащил в себе в номер одну из гостиничных девиц. Девица вполне, вполне, но без Нефертити. И думаю, это не подсадная утка конкурирующей фирмы, потому как на следующий день поляк на нее уже ноль внимания. Нацелился на другую. Нашу агентку он так легко бы не сплавил, да и не живет эта девица в „Минерве“.

Ключ от апартаментов профессора я раздобыл в первый же день, без всякого труда. Сделал это очень просто: в бюро обслуживания, будто по ошибке, вместо своего попросил ключ от номера 527 (у меня № 517). Разумеется, обнаружив ошибку, я тут же вернулся в бюро обслуживания и отдал ключ, но нескольких минут мне хватило для того, чтобы сделать слепки, по которым затем были изготовлены ключи. Так что теперь я жду лишь удобного случая, чтобы проникнуть в апартаменты профессора. Думаю, пока я там ничего интересного не обнаружу, это будет лишь генеральной репетицией. Да еще, пожалуй, установлю там небольшое подслушивающее устройство, может, чего и подслушаю…

В приложении к рапорту посылаю набор фотографий профессорского портфельчика. Пусть наши умельцы помозгуют, не таит ли портфельчик каких сюрпризов. Уж очень невинно он выглядит, особенно замки – совсем простенькие, ногтем откроешь. Вряд ли поляки такие простаки. Если на основании фотографий ничего нельзя сказать, пришлите какой-никакой аппаратик, который это поможет мне выяснить, а еще лучше – умельца. Ох, чует мое сердце, что-то тут не то, как раз вляпаешься.

Чертовски мешает мне в работе один шведский журналист. Придавить его ничего не стоит, хилый и невзрачный, совсем на шведа не похож, да ведь не придавишь, а, путается, паскуда, под ногами. Один боковой – и приземлился бы шведишка на другом конце Стокгольма! Так вот, этот Свен Бреман сует нос, куда ни попадя. Не успел я вставить ключ в замок двери, а паршивец тут как тут, вырос, как из-под земли. Не поручусь, что мерзавец меня не сфотографировал. Считаю, что этому любознательному писаке не помешает недельку-другую провести в одной из больниц Стокгольма, ведь они славятся во всем мире. Посодействуйте…»

ЦРУ действует оперативно. На третий день после отправки рапорта Джек получил набор отличных инструментов, которые справились бы и с сейфами Национального Шведского банка. В короткой сопроводиловке сообщалось, что, по мнению умельцев, некоторые детали «портфельчика» изготовлены из различных металлов, и он обладает собственным магнитным полем. Радиоактивных материалов не содержит. Замки чрезвычайно сложны, пока их не удалось понять. Могут быть и другие сюрпризы, поэтому с «портфельчиком» следует обращаться не менее осторожно, чем с разминированием неизвестного взрывного устройства.

Относительно кретина, который выдумал дурацкий опознавательный знак в виде висюльки с изображением Нефертити, Джек не получил никаких разъяснений. И относительно красивой блондинки, которая всячески старается выйти на контакт с польским профессором, тоже не поступило никаких указаний. Джек так и не понял, является ли она агентом ЦРУ или, наоборот, ее следует спугнуть. Что же касается шведского журналиста, то центр пообещал принять меры.

* * *

Редакция «Квельспостен» в Мальмё пока не получала никаких материалов от своего лучшего корреспондента. Главный редактор уже начал сердиться. Наконец пришло краткое сообщение. «Король репортеров» сообщал:

«Назревает сенсация, какой еще не видел мир. Это обещаю вам я, Свен Бреман. Немного терпения.»