Текст книги "Дом тихой смерти (сборник)"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Яцек Рой,Т.В. Кристин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 39 страниц)

XVIII. Смерть Неро

Неро исчез бесследно. Обыскали весь дом от подвала до чердака. Осмотрели все углы, даже отодвигали мебель, – может, пес втиснулся в какой закоулок и не смог выбраться. Все оказалось напрасным. Собака исчезла бесследно.

Усерднее всех вел поиски Джек. Ему так хотелось утешить Кэй, которую пропажа Неро огорчила ужасно.

– А не мог он вернуться к твоей подруге, ведь там он долго жил? Взял и сбежал!

– Нет. Я уже спрашивала. Если и сбежал, то неизвестно куда. Может, просто никуда, бродит по свету. – Девушка чуть не плакала. – Я так к нему привязалась! И с тех пор, как он появился в доме, я чувствовала себя значительно спокойнее.

Поиски продолжались, хотя даже Джек в глубине души уже потерял надежду. Что ж, собаки иногда сбегают от своих хозяев, особенно такие, которые недавно в доме и еще не успели к нему привыкнуть.

– А, может, его украли? – высказал предположение Джек.

– Украли Неро? Да ведь он никому не позволял приблизиться к себе! Никому чужому.

– Ну, похитители собак имеют свои секреты.

Джек разослал по всем газетам объявления с пропаже собаки, назначив крупное вознаграждение за любую информацию о Неро. Теперь оставалось только ждать.

Неожиданно большой интерес к пропаже собаки проявил лейтенант Гопкинс. Он тоже принял деятельное участие в поисках и тоже старался успокоить безутешную Кэй:

– Я понимаю ваши чувства, – говорил он девушке. – Собака все равно что близкий друг. А учитывая все обстоятельства… да учитывая некоторые обстоятельства, она была надежнее любого друга.

Показалось Джеку или и в самом деле этот нахал позволил себе бросить иронический взгляд в его сторону?

А Гарри Гопкинс невозмутимо продолжал:

– Неро не просто верный друг, но и надежный защитник, который не испугается никакого, пусть самого грозного врага. Не теряйте надежды. Неро наверняка найдется.

Девушка грустно улыбнулась;

– Дай-то Бог. Я уже совсем потеряла надежду.

– И все-таки мне кажется очень странным, что Неро сбежал, ведь он так был к вам привязан. Очень странно…

– Я к нему тоже успела привязаться, и для меня это большая потеря.

У следователя были дела в городе, он попрощался и вышел из комнаты. В холле Сьюзен наводила порядок. Следователь обратился к ней:

– Не взыщите, что отвлекаю вас от дела, но все собираюсь спросить. Не попался ли вам во время уборки цветок?

– Цветок? – удивилась старушка. – И он мог валяться на полу?

– Да. Видите ли, садовник любезно презентовал мне орхидею. Изумительный экземпляр! Я собирался засушить ее для своего гербария…

Накрахмаленный чепец заколебался от удивленного покачивания головы. У людей бывают, конечно, разные странности, но чтобы полицейский занимался гербарием… Впрочем, его дело.

– Нет, никакого цветка я не находила. Возможно, вы потеряли его не в нашем доме, а в другом месте.

– Видимо, так оно и было.

Не успел Гарри Гопкинс появиться в своем служебном кабинете, как его сразу же вызвали к начальству.

– Ну-с, – полковник Дрейк вопросительно уставился на подчиненного, – вы нашли убийцу?

– Пока нет, сэр, но мне кажется, на сей раз я иду по верному пути. Впрочем, если мои предположения верны, убийца там не один. Похоже, убийц подобралась целая компания. И уклонись я хоть чуть в сторону, в самое ближайшее время их компания увеличится.

Больше лейтенант Гопкинс ничего не пожелал добавить, несмотря на нетерпеливые расспросы.

Наконец полковник Дрейк отступился. Он уже по опыту знал, что бывают моменты, когда лейтенант Гопкинс становится упрямее самого упрямого осла и ничто не заставит его раньше времени сказать то, чего он пока не желает раскрывать. Правда, с целью немного смягчить раздосадованного полковника, лейтенант Гопкинс в подробностях рассказал ему историю с орхидеей. Тот вытаращил глаза:

– Зачем вам, лейтенант, сдалась эта орхидея?

– Видите ли, сэр, орхидея – тот волшебный цветок, который раскроет мне заколдованную дверь.

Полковник поморщился. Он не терпел литературных метафор в служебных разговорах, а особенно таких поэтических. Однако лейтенанту Гопкинсу он прощал многое.

Во второй половине дня вилла профессора Хоупа подверглась форменному нашествию. Звонок у калитки звонил не переставая. Вокруг стоял невообразимый шум от лая и воя самых разнообразных представителей собачьего мира. Во дворе собрались их владельцы, соблазненные заманчивыми газетными анонсами. Однако хватило одного взгляда, чтобы убедиться – Неро среди этих псов не было. Более того, не было ни одного, хоть отдаленно напоминавшего Неро.

Сьюзен поймала лейтенанта Гопкинса в тот момент, когда он спускался с лестницы, собираясь покинуть дом.

– С вами желает побеседовать человек, который… от которого странно пахнет, сэр.

– Со мной? – удивился следователь.

– Собственно, он хотел бы поговорить с кем-то из мужчин, проживающих в этом доме, но поскольку мистер Грэнмор занят осмотром собак во дворе, я и подумала, может, вы согласитесь… Больше в доме мужчин нет.

– Что ж, пойдемте.

У черного входа – разумеется, дальше Сьюзен не впустила – стоял широкоплечий мужчина средних лет, одетый в брезентовый комбинезон и высокие резиновые сапоги. Он переминался с ноги на ногу и явно чувствовал себя неуютно.

– Он сам отказался пройти в дом, – сочла нужным оправдаться Сьюзен, хотя представитель Скотленд-Ярда и не собирался ее упрекать.

Подойдя к странному посетителю, Гарри Гопкинс и в самом деле почувствовал исходящий от того очень сильный запах, и не странный, как деликатно выразилась Сьюзен, а чрезвычайно неприятный.

– Чем могу служить?

Незнакомец, все так же переминаясь с ноги на ногу и вертя в руках клеенчатую кепку, запинаясь, произнес:

– Да тут такое дело, мистер… как бы это лучше сказать… хотелось бы, если можно, чтоб никто не слышал…

Ни слова не говоря, лейтенант отвел странного гостя в укромный уголок на задах виллы, где никого не было.

– Слушаю вас.

– Видите ли, сэр, я работаю в канализации…

Только теперь для лейтенанта стал понятен неприятный запах, которым была пропитана одежда посетителя.

– Да, и что же?

– И я прочел в газете ваше объявление.

Лейтенант никак не мог понять, чем объясняется такая таинственность в поведении этого человека.

– Вы что, нашли собаку?

– И да, и нет…

– Не понимаю.

– Вы уж извините, не привык я разговаривать с господами…

– А вы попробуйте, и не торопитесь.

– Ну, я и говорю, сегодня на службу заступил чуть свет… Значит, того, еще не рассвело… Пошел на обход моего района. Иду себе и вижу, плывет что-то посередине. Большое и черное. Я выловил. Гляжу – пес!

– Живой?

– Какое там! Мертвый, как пень. Для нас дело привычное, не впервой. Есть такие, как бы это поделикатнее выразиться… Есть такие, что скупают шкуры всякой дохлятины. А тут шкура первый сорт! И густая, и здоровенная, как на теленке каком. И аккурат попалось ваше объявление. Читаю – точь-в-точь эта псина. Ну, думаю, пусть потеряю пару грошей, а раз нашелся хозяин, надо ему сказать, я человек честный, не глядите, что в каналах работаю. Хоть и тащиться до вашего дома не ближний свет, но мы закон понимаем. Ну, а ваша хозяйка и говорить со мной не захотела, нос воротит, извините… Ну да что с бабы требовать, извините… Ведь они, бабы, каждая со своим норовом! И никогда не знаешь, чего от нее ждать. У одной глаза всегда на мокром месте, другая и того хуже. Знал я одну, так она топиться вздумала, когда ее канарейка подохла. Не стал я говорить при ней. А вы, сэр, если желаете поглядеть на собачку, со мной пожалуйте…

Разумеется, лейтенант отправился с этим честным пролетарием. В углу заваленного всевозможным барахлом старого сарая лежало тело черного кудлатого пса. Одного взгляда было достаточно, чтобы опознать несчастного Неро.

– Вы уже начали срезать шкуру?

– Да нет… Я только собирался. И не срезать, а сдирать.

– Ваше счастье, что не начали.

В улыбке от уха до уха работник канализации показал черные зубы.

– Э, там… Большое дело! Для собачки это уже без разницы.

– Для собачки, может, и без разницы, а вот для вас лично – большая разница. Не прикасайтесь к ней ни под каким видом! Где тут телефон?

– Да тут нет телефона, – рабочий растерянно огляделся. – А вот в трактире на углу есть.

Не прошло и пятнадцати минут, как у сарая остановилась черная крытая машина без окон. Люди в брезентовых фартуках и резиновых рукавицах погрузили в кузов тело собаки.

– А это вознаграждение для вас, – лейтенант сунул в руку честного канальщика крупную банкноту. – И никому не говорите о своей находке. Дойдет до хозяйки, тогда неизвестно, какой будет ее реакция. Пусть лучше не теряет надежды.

– Э, там… – по-своему отреагировал осчастливленный рабочий. – Болтать я не мастер, молчать мне не в пример сподручнее.

А оставшись один, долго рассматривал полученную банкноту. Такой ему еще не приходилось держать в руках. И все не мог надивиться. «Такая прорва денег за какую-то падаль. Ни в жизнь бы не поверил, расскажи кто… Лимузином увезли, словно лорда какого! Да, бывают причуды у господ!»

На вилле все было по-прежнему, когда лейтенант Гопкинс вернулся.

Джек Грэнмор все еще не мог разобраться с владельцами собак, поток которых не кончался. Шум они подняли на всю округу, вызывая беспокойство хозяев соседних домов. Мисс Хоуп с безнадежным видом осматривала без конца поступавших все новых дворняг.

Безучастно пройдя сквозь толпу людей и собак, собравшуюся перед домом, лейтенант Гопкинс вошел в дом и удобно расположился в мягком кресле гостиной. Протянув озябшие ноги к камину, он достал сигарету из папиросницы, украшенной богатой инкрустацией.

Обитателям дома следователь ни слова не сказал о том, что происходило в жалком сарае на окраине города. Надо признать, у него были причины не делать этого. Очень веские причины. А теперь оставалось только ждать.

Ждать пришлось довольно долго. Несколько раз следователь незаметно посматривал на часы.

Уже стало смеркаться, когда к вилле профессора Хоупа, к калитке, ведущей к черному ходу, подъехала машина, вывозящая мусор.

Обслуживали машину три мусорщика в рабочих комбинезонах. Из них один стал мусорщиком всего несколько минут назад. И через несколько минут перестал им быть. Однако упомянутые несколько минут он изо всех сил помогал своим временным собратьям, проявляя вовсе несвойственное этому контингенту рвение. Из уважения к его трудовому энтузиазму коллеги предоставили ему полную возможность проявить себя и великодушно не перехватывали тяжелые металлические контейнеры с мусором, хотя одному таскать их было тяжеловато.

Этим вечером мусор на вилле профессора Хоупа был убран с необычайной тщательностью. Собрали все вчистую, не оставили ни клочка бумаги, ни огрызка яблока.

XXIV. Химический анализ и морская свинка

Нельзя сказать, что белоснежная медицинская обстановка этого заведения положительно воздействовало на психику Гарри Гопкинса. Он недовольно посматривал по сторонам. Особенно неприятен был резкий запах лекарств и препаратов.

– По правде сказать, я чувствую себя здесь, как в кабинете зубного врача, – проворчал он.

Доктор Свифт добродушно рассмеялся.

– Зубные врачи тоже нуждаются в пациентах.

– Спасибо, я предпочитаю, чтобы их пациентами были другие, а не я.

И кинув искоса взгляд на полную фигуру доктора, с трудом втиснутую в белоснежный халат, поинтересовался:

– Так-таки ничего не удалось обнаружить?

– Ничего.

Пальцем с коротко остриженным ногтем доктор Свифт ткнул в листок бумаги, разделенный на рубрики. Во всех фигурировал прочерк. – Похоже, лейтенант, на сей раз вы промазали.

– Что ж, – ответил тот. – Не всегда же попадать в десятку. А ошибка исключается?

Доктор не обиделся.

– Поверьте, мы работали очень внимательно. Ни следа яда. Цветок как цветок.

– А вторая половина цветка у вас сохранилась?

– Хотите засушить на память? Можете взять.

Встав, доктор Свифт направился к двери в глубине кабинета.

– Не хотите ли, лейтенант, взглянуть на нашу лабораторию?

Гарри Гопкинс прошел вслед за доктором во вторую комнату. С отвращением втянул воздух. Запах лекарств и препаратов здесь был намного сильнее, чем в кабинете.

– Вот ваш засохший цветочек, – доктор блестящим пинцетом ухватил жалкий ошметок орхидеи. – Что вы намерены сделать с ним?

Лейтенант не смотрел на эксперта. Его внимание привлекли суетливые небольшие животные в клетке.

– А это что у вас? Крысы?

– Морские свинки. Бывают случаи, когда они играют роль живых реактивов.

– Ага, понятно. А вы не могли бы, доктор, на минутку одну из этих зверушек одолжить?

– Да вы никак собираетесь самостоятельно продолжить опыт над вашим цветком?

– Что-то в этом роде.

– Что ж, олл райт. Только не представляю, как вам удастся набрать в шприц немного вашей уважаемой орхидеи.

– А я обойдусь без шприца. Вы мне только зверька дайте.

Через минуту морская свинка оказалась на столе. Задрав мордочку вверх, она интенсивно нюхала воздух, двигая носиком.

– Ну, и что дальше? – насмешливо поинтересовался доктор Свифт.

– Предложите ей кусочек орхидеи.

– Неужели вы думаете, что она польстится на ваш засохший цветок? Не такая уж она глупая.

Тем не менее эксперт послушно взял жалкий ошметок орхидеи пинцетом и придвинул его к черному носику. И тут же в изумлении поправил очки, наклонившись к столу:

– О, а это что такое?

Со свинкой произошло что-то странное. В тот момент, когда носик шевельнулся, втягивая запах орхидеи, тельце свинки сотряслось от конвульсии, и бедное животное опрокинулось на стол, лапками вверх. Какое-то время они дергались, потом замерли.

– Вот как оно бывает. – Лейтенант Гопкинс склонился над окоченевшим тельцем. – Ни следа яда. Наверняка несчастная свинка умерла от аллергии на запах орхидеи, не правда ли?

Доктор Свифт вытирал белоснежным платком капельки пота, выступившие на гладкой, как биллиардный шар, лысине.

– Неслыханно! Никогда в жизни я не сталкивался с подобным феноменом! Ведь мы произвели такой тщательный анализ…

– Бедная свинка произвела его еще тщательнее, – бесцеремонно прервал ученого Гарри Гопкинс. – Что ж, доктор, попрошу составить подробный протокол о нашем эксперименте. И приложите мой, как вы изволили выразиться, «засохший цветочек» в качестве вещественного доказательства. Думаю, его место все-таки там, а не в гербарии.

Этим язвительным замечанием лейтенант Гопкинс закончил свое продуктивное общение с начальником лаборатории.

XXV. Недостающее звено

Временами лейтенант Гопкинс просто приходил в отчаяние. Столько сделано, столько затрачено сил, а следствие все еще нельзя было считать законченным. Не хватало последнего звена, чтобы замкнуть цепь, но без этого звена вся работа оказывалась незавершенной. А время поджимало. Каждую секунду могло произойти несчастье. Смутная догадка переросла почти в уверенность, но догадками ограничиваться нельзя. Нужны доказательства.

Не хватало последнего звена.

Лейтенант был убежден в существовании связи между неожиданными пьяными похождениями помощника нотариуса и орхидеей, запах которой нес смерть. Без всякого сомнения такая связь было. Но где она?

Человек со шрамом на левой брови. Может, это? Но такого человека так и не удалось разыскать. Лейтенант несколько раз безуспешно обращался к начальству за разрешением дать приказ о его розыске, с обещанием высокой награды. Полковник Дрейк был неумолим, мотивируя свой отказ отсутствием необходимых средств у Скотленд-Ярда. Наконец начальство удалось уломать. Награда обещалась немалая.

Вдохновленные таким стимулом, агенты с небывалой энергией принялись за дело. Без устали прочесывали они улицу за улицей, заглядывая под шляпы мужчин. В конце концов, не у каждого лондонца шрам на брови, к тому же на левой. Да еще смуглая кожа. Можно и заговорить с подозрительным субъектом, и если у него окажется в довершение прочего гортанный голос…

Излишнее усердие привело к неизбежным ошибкам. После проверки арестованных в спешке ни в чем не повинных граждан пришлось отпустить, извинившись перед ними. Извинения удовлетворили далеко не всех. Некоторые не ограничились руганью в адрес безмозглых бобби и пообещали пожаловаться самому лорду Хранителю печати на превышение полицейскими своих полномочий.

Нельзя сказать, чтобы неудачи охладили пыл сыщиков. Но, увы, все их усилия оказались напрасными. Человек со шрамом на левой брови как сквозь землю провалился.

– А, может, ваш смуглый красавец давно покинул Лондон? – высказал предположение полковник.

Лейтенант Гопкинс решительно отверг его:

– Не мог он уехать, ведь предстоят решающие события.

У старшего детектива Грея была своя система работы. Вместо того, чтобы гонять по улицам, он уселся в кресло, закурил трубку и принялся размышлять.

Система заключалась в том, чтобы поставить себя на место подозреваемого и попытаться решить, что бы он, Грей, сделал на его месте. При этом учитывались все обстоятельства, в том числе шрам, смуглая кожа и иностранный акцент.

К тому времени, когда трубка догорела и ее пришлось набивать заново, уже можно было подвести некоторые итоги. Они были крайне неутешительны.

Если разыскиваемый субъект был человеком неглупым (а судя по имеющимся у полиции скупым сведениям, это было так), тогда…

Уже наступил вечер, когда старший детектив Грей расстался наконец со своим креслом и вышел из дома. Нет, он направился не в подозрительные забегаловки, где постоянно обретались толпы прытких агентов Скотленд-Ярда в надежде на добычу. И не шарил глазами по лицам встречных мужчин. Шрамы его не интересовали.

Улочка, на которую свернул старший сыщик Грей, была тихая и спокойная. У полиции она никогда не вызывала повышенного интереса. Здесь жили солидные, законопослушные обыватели. Ничем особенным эта улочка не отличалась. Разве только одной мелочью – на нее выходила задняя калитка владений профессора Вильяма Б. Хоупа.

Придав лицу соответствующее выражение, Грей принялся не торопясь прохаживаться по этой тихой улочке – ни дать, ни взять добропорядочный пожилой джентльмен на вечернем моционе.

Прогулка затягивалась. Уже несколько раз старший сыщик прошел из конца в конец недлинную улочку, от угла до угла, ненадолго задерживаясь для отдыха под деревом, растущим в конце улицы.

По мере наступления темноты туман становился все гуще. Рассеянный желтоватый свет уличных фонарей освещал редких прохожих, спешащих добраться до дома. Их становилось все меньше, улица постепенно пустела, становилась совсем тихой.

Грей широко зевнул. С таким успехом можно здесь прохаживаться всю ночь. Ноги уже отказывались ему повиноваться. Остановки под деревом становились все продолжительнее.

Вот и огни в окнах домов стали гаснуть. До полуночи осталось совсем немного. Может, напрасно он здесь теряет время? Ну, еще один разок из конца в конец, и хватит.

Вдруг ухо уловило звук шагов. Похоже, кто-то приближался, хотя туман искажал звуки. Нет, действительно прохожий шел сюда. Шаги спокойные, неспешные. Еще один джентльмен на прогулке?

Грей вынырнул из темноты, когда запоздалый прохожий проходил под фонарем.

– Прошу прощения, мистер, – он приподнял шляпу, – не найдется ли у вас огонька? Вышел я на прогулку, спички забыл, а магазины уже закрыты…

Прохожий, не говоря ни слова, полез в карман. В свете фонаря блеснули стекла больших американских очков. Вспыхнула спичка, ее неверный, мигающий огонек осветил бледное, как бумага, лицо.

С сигаретой в зубах Грей склонился над спичкой. Прикуривая, он неожиданно с такой силой толкнул незнакомца в бок, что тот с трудом устоял на ногах.

– Извините, такой я неловкий! Чуть не упал…

В голосе Грея звучало такое искреннее сожаление!

При сильном толчке с носа незнакомца слетели очки в широкой оправе. Профильтрованный через вечерний туман свет фонаря высветил на брови белую полоску шрама.

Рука старшего детектива дернулась к карману.

Опоздай Грей на долю секунды и пуля, выпущенная с близкого расстояния, попала бы ему в самую середину лба. Но он успел уклониться, пуля лишь оцарапала висок.

Этого тоже оказалось достаточно, чтобы тысячи звезд завертелись перед глазами. Грей покачнулся, но не упал, отчаянным усилием воли пытаясь обуздать эту дьявольскую карусель звезд и оглушительную барабанную дробь в голове.

Провел пальцем по виску. Глупость, небольшая контузия. Спокойно! Теперь от его собранности зависела не просто поимка опасного преступника, но и собственная судьба. Грей до крови закусил губу.

Пистолет плясал в его руке. Кровь текла из раны на виске.

Черт побери! Звуки быстрых шагов незнакомца уже поглотил ночной туман, когда полицейский наконец смог нажать на курок пистолета, выстрелив вверх.

Послышались шаги бегущих к нему людей. Туман расцветился дрожащими огнями ручных фонариков.

– Стой! Полиция!

Грей с трудом поднялся на ноги, но стоять самостоятельно не мог. Ноги подламывались, стали мягкими, словно ватные. Подбежавшим полицейским он сказал два слова, и те кинулись в погоню.

Вдали послышались выстрелы, шум, голоса. Вскоре два дюжих полицейских привели мужчину в элегантном пальто. Руки ему заломили назад.

– Это он, сэр?

– Да, именно, он, – подтвердил старший детектив.

– Мы схватили его, он пытался отстреливаться, мерзавец. В чем вы его обвиняете, сэр?

– В попытке убить вашего покорного слугу. А кроме того… взгляните на его левую бровь.

Кто-то из полицейских направил луч света электрического фонарика в лицо задержанного.

– Черт возьми! Человек со шрамом!

– Да, похоже, он самый.

– Но он же совсем не смуглый! Скорее, наоборот, излишне бледный.

– Ну, это не страшно.

Вынув носовой платок, старший сыщик потер им щеки незнакомца. Они на глазах потемнели.

– Так я и думал, – пробормотал Грей. – Шрам спрятал, цвет лица изменил.

– Повезло вам, коллега, – с завистью заметил один из полицейских. – Такой куш отхватите!

– Считайте, нам всем повезло, – поправил его старший сыщик.

– Как это?

– Да ведь если бы не вы, птичка упорхнула бы. Так что награду поделим на три части.

Лица полицейских прояснились. Третья часть награды, назначенной за поимку преступника, тоже составляла немалую сумму.

Пойманного доставили в Скотленд-Ярд с соблюдением всех правил осторожности. Не хватало еще, чтобы награда по дороге сбежала!

Гарри Гопкинс устроил очную ставку задержанного с помощником нотариуса Броустером. Тот был бледен, губы его дрожали от страха.

– А он не убьет меня? – робко спрашивал Броустер лейтенанта, потирающего руки от радости.

– Не бойтесь, – успокоил тот робкого помощника нотариуса, – мы ему не позволим.

Задержанный сидел на стуле, уставив неподвижный взгляд в пространство. С его лица уже стерли белую краску, и теперь оно опять стало смуглым. А точнее, медным. Заведенные за спину руки были в наручниках.

Броустер робко остановился на пороге и уставился на темнокожего мужчину.

– Он? – спросил следователь.

Броустер ответил не сразу. Сотрудник нотариальной конторы, он знал цену свидетельским показаниям, знал и ответственность за их дачу, поэтому несколько минут внимательно вглядывался в лицо задержанного. Наконец твердо заявил:

– Да, это он. Я готов под присягой повторить это.

Темные глаза незнакомца с насмешкой наблюдали за волнением бедного помощника нотариуса, который даже вспотел от эмоций.

Лейтенант Гопкинс обратился к задержанному:

– Назовите ваше имя и фамилию. Где вы живете?

Незнакомец молчал. Теперь темные глаза с насмешкой смотрели на следователя, на губах появилась ироническая усмешка. Гарри Гопкинс пожал плечами.

– Не желаете отвечать? Что ж, ваше право. Но мы и без того узнаем.

Казалось, арестованный с трудом удерживается от смеха. Что его так развеселило? Вот губы его шевельнулись, но он по-прежнему не сказал ни слова, лишь как-то странно заскрежетал зубами.

Лейтенант бросился к нему и силой попытался разжать его зубы, но было уже поздно. Хотя бы долю секунды раньше!

– Черт подери! – только и вымолвил следователь.

Ведущий протокол сержант полиции сорвался со стула.

– Что произошло?

Лейтенант безнадежно махнул рукой.

– Старая штука. Во рту у него была ампула с ядом. Доктора! Может, удастся спасти…

Сержант бросился к двери, но спохватился на полдороге:

– Ведь доктор Джиль недавно выехал не вызов в город, ну, сами знаете, скоропостижная смерть прокурора Джонсона. Может, вызвать «скорую помощь»? Ведь они под боком, на соседней улице.

Надо же, как не везет! Еще раз выругавшись, следователь бросил:

– Вызывайте, кого хотите, только побыстрее!

«Скорая помощь», как видно, и в самом деле была близко, ибо не прошло и пяти минут, как немолодой доктор в жестко накрахмаленном белом халате уже поставил на столе лейтенанта свой черный чемоданчик.

Ему хватило одного взгляда.

– Мертв!

Тем не менее он достал из кожаного футляра металлическое зеркальце и приложил его к посиневшим губам незнакомца.

– Так оно и есть. Что произошло с бедолагой?

И доктор подозрительно оглядел присутствующих.

– Яд моментального действия, – был лаконичный ответ.

Наклонившись к мертвецу, врач осторожно втянул носом воздух.

– Во всяком случае, это не цианистый калий и ни один из ядов с характерным запахом. Абсолютно никакого запаха!

– Вскрытие покажет, какой это яд, – сказал лейтенант. И с горечью добавил: – А, может, и не покажет.

Пожав плечами, доктор стал складывать свои инструменты. Следователь обратился к дежурному полицейскому:

– Что обнаружено при задержанном?

– Автобусный билет из Тауэра, больше ничего.

Лейтенант стиснул зубы. Проклятое невезение!

Врач «скорой помощи» обернулся в дверях:

– Вами установлена личность покойника?

– То-то и оно, что нет! – сквозь сжатые зубы процедил следователь. – Не удалось установить ни имени, ни места проживания. Вот только билет на автобус. Но пока мы по нему сумеем что-либо установить, будет уже поздно. Если, конечно, удастся что-либо выяснить.

Врач потер лоб.

– Погодите-ка! Сдается мне, что я уже когда-то видел этого человека. Такое характерное лицо не забывается.

На лейтенанта словно брызнули живой водой. Он бросился к врачу и схватил его за руку:

– Доктор! Голубчик! Постарайтесь припомнить! Ну, поднапрягите вашу память! От этого может зависеть человеческая жизнь! И не одна.

– Минутку, не мешайте! – Вырвавшись из рук следователя, врач вернулся к телу незнакомца и опять внимательно вгляделся в его лицо. – В одном я твердо уверен – было это уже давно. Не найдется ли у вас, сержант, сигареты? Я в спешке не успел захватить…

Четыре руки протянули доктору четыре раскрытых портсигара. Он взял одну сигарету, не отрывая взгляда от лица покойника и, разминая ее в пальцах, не торопясь проговорил:

– Сдается мне… сдается мне, видел я его месяца два назад. Нет, пожалуй, два с половиной…

– Да не важно когда, доктор! – вырвалось у лейтенанта. – Быстрее, дорогой доктор! Быстрее! Дорога каждая секунда!

– Ну, ладно, не важно когда, вызвали меня в связи с несчастным случаем на Эдвард Стрит. Да нет, несчастье случилось не с этим, но, поднимаясь по лестнице, я встретил вот этого индейца, он вышел из квартиры на втором этаже. А мне надо было выше. Помню, поднимаясь, я еще думал – это настоящий индеец или просто какой-нибудь испанец?

– Номер дома, скорее, доктор!

– А вот этого я никогда не помню. Если все номера хранить в голове…

– Ну, вот, опять неудача! – буквально простонал следователь.

– Ну что вы так отчаиваетесь? Все эти данные ведь записаны в нашей тетради вызовов. Хотя…

Врач нерешительно посмотрел на следователя.

– Я ведь не помню ни дня, когда выезжал по тому вызову, ни фамилии пострадавшего. А на Эдвард Стрит нас вызывают частенько. Вы говорите, дело срочное?

– Дьявольски срочное! – горячо заверил лейтенант Гопкинс.

– В таком случае… – Врач выпустил кольцо дыма и закончил:

– Я не очень уверен, но, может, узнаю дом? Хотя…

Не дослушав, лейтенант уже тащил его к двери.

– А ордер на обыск? – напомнил дежурный.

Лейтенант махнул рукой.

– Сейчас не до формальностей.

Запыхавшийся врач взмолился:

– Помедленнее, пожалуйста.

Гарри Гопкинс был неумолим. Безжалостно стащив врача по ступенькам лестницы и не давая ему передохнуть, он лишь сделал попытку помочь пожилому человеку, поддерживая его под руку. И даже выразил желание взять его на руки и отнести в машину.

Видимо, врачу совсем не улыбалась такая перспектива, ибо, собрав последние силы, тот сам вприпрыжку добрался до машины.