Текст книги "Потрясающий мужчина"
Автор книги: Ева Геллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)
4. Бифштекс будет вкуснее, если его жарить на топленом или растительном масле. Не использовать сливочное масло, оно при жарке чернеет.
5. Сковородка должна быть тяжелой, желательно небольшого размера.
6. Сначала на сковородке разогревают масло.
7. Дно сковородки должно быть покрыто им только на 1–2 миллиметра. Миллиметра, а не сантиметра! Жир должен покрывать дно равномерно. Если это не так, значит, сковородка погнута или плита стоит криво.
8. Жир нужно сильно раскалить, чтобы он слегка дымился. Но только слегка. Температуру можно проверить, брызнув на жир каплю воды: если вода испаряется, значит, температура подходящая.
9. Если бифштекс толще, чем три сантиметра, его надо отбить – до того как положить на сковородку! – до нужной толщины. Только слегка отбить, а не молотить по нему изо всех сил.
10. Сначала мясо прилипнет к сковородке, но не надо его отрывать, лучше подождать минуту, и оно отделится само. Перевернуть кусок и обжарить другую сторону в течение одной минуты. Потом снова перевернуть.
11. Теперь уменьшить огонь, поставить на средний. Чем толще кусок, тем меньше должен быть огонь.
Если нужен бифштекс «с кровью», кусок толщиной в три сантиметра в общей сложности жарят четыре минуты, то есть каждую сторону еще по минуте. Если слегка нажать на него пальцем и выступает кроваво-розовый сок, значит, он внутри розовый.
Чтобы довести его до полуготовности, бифштекс толщиной в три сантиметра жарят в общей сложности семь-восемь минут. Если поцарапать мясо ножом и выступит светло-розовый сок, бифштекс полупрожарен.
Абсолютно прожарен он будет через 9–10 минут. Если надрезать мясо, выступит прозрачный сок.
12. Солить нужно только в конце жарки. Соль забирает у мяса жидкость, и если его посолить до жарки, оно будет сухим и жестким. Чтобы придать остроты, достаточно соли и перца. Перчить тоже надо потом, иначе перец сгорит при жарке.
13. Подержать бифштекс пять минут на заранее подогретой тарелке в духовке или в алюминиевой фольге, чтобы сохранить сок. При резке сок не должен выступать.
14. Чтобы получить соус, наливают на сковородку чуточку красного и белого вина, коньяка, бульона или сливок. Этим растворяются остатки пережаренного жира.
– Вот и все, – подвела итог Карола. – Здесь невозможно что-либо сделать неправильно.
Поскольку бифштекс делается гораздо быстрее, чем жареный картофель, в первую очередь пришлось жарить картошку. Для жарки подойдет и сырой, и вареный картофель. Быстрее получается вареный. Но для этого картофель надо сварить накануне, чтобы он немного подсох, потому что свежесваренный крошится на сковородке. Так что мы могли использовать только сырую картошку. Ее жарят на среднем огне, постоянно помешивая, три четверти часа.
Рецепт мраморного кекса показался нам совсем простым. Мы с Зулейкой залили в форму как раз последний, темный слой теста, когда пришла Карола и объяснила, что это неправильно: сверху должен быть светлый слой, чтобы во время выпечки было видно, готов ли кекс. На темном тесте это трудно установить. Боясь за наш кекс, мы с Зулейкой по очереди неотрывно смотрели в духовку. Увидев, что кекс чуть-чуть потемнел с одного края, мы вытащили его из духовки. Карола проколола кекс деревянной палочкой. Палочка осталась сухой, и она объявила, что кекс пропекся.
Бифштексы тоже были готовы. Разгорелась жаркая дискуссия, какой бифштекс лучше: с кровью, средний или прожаренный. Арнульф вел себя так, будто собственноручно зажаренным бифштексом разорвал цепи овощной кухни Зулейки. Он объявил, что отныне будет каждый вечер жарить себе по куску мяса и вскоре разработает идеальный рецепт приготовления бифштекса. Теперь для него нет смысла приходить на оставшиеся семь уроков, он уже узнал все, что хотел, о кулинарии. А Зулейка все равно ничему новому не научится. Он постарается получить назад часть заплаченных денег.
– Очень жаль, – сказал Вольфрам Зулейке, но та приняла к сведению решение супруга без всяких эмоций.
Жареная картошка была съедобной лишь частично. Та, что делал Михаэль, оказалась невкусной. Он жарил ее на большом огне, чтобы скорее отделаться, и она подгорела и получилась жесткой. Михаэль заявил, что готовый жареный картофель, который продается в вакуумной упаковке, гораздо вкуснее. В сравнении с его произведением это было совершенно верно, а вот картофель Вольфганга был со всех сторон золотисто-коричневатым, мягким и замечательно вкусным.
Когда мы разрезали свой мраморный кекс, выяснилось, что он у нас не мраморный, а полосатый. В отличие от нашего кекс Тани и Руфуса был безукоризненно мраморным.
– Эй, как кекс становится мраморным? – с усмешкой спросила меня Таня.
– Я думала, сам по себе, из-за пекарского порошка.
Руфус захихикал. Карола случайно прошла мимо них до того, как они засунули кекс в духовку, и вилкой перемешала слои теста в форме.
Зулейка переводила взгляд своих миндалевидных глаз с нашего полосатого кекса на их мраморный и причитала:
– Я знать, как делать, но не знать, что делать.
Поскольку свежий мраморный кекс не такой вкусный и должен постоять хотя бы сутки, каждому разрешили взять с собой по куску мраморного и полосатого домой. В заключение Карола объявила, что на следующей неделе занятия не будет: в нашей школе состоится бал.
– Ура! Уроков не будет! – закричал Вольфрам, совсем как недисциплинированный школьник.
В эту пятницу я могла без стеснения отправиться в пивную, Руфус выплатил мне жалованье за неделю, и я чувствовала себя богатой и уверенной в себе. Мы пошли вчетвером: Таня, Руфус, Михаэль и я. Феликс опять удрал до мытья посуды, чтобы забрать дочку от подружки. Мы предположили, что это, скорее, подружка Феликса, а не дочки. Аптекарская компания предпочла пойти в другую пивную, под названием «Дикий Оскар». «Это абсолютно точно «голубая» пивная», – шепнула мне Таня.
Она втянула Руфуса в дискуссию о кризисе международных финансовых рынков. Я попробовала разговорить Михаэля. Но единственное, о чем он был способен говорить, это о невозможном положении в городе с культурой. Потому что ее тут просто нет. В полном отчаянии в редакции решили написать о кулинарной культуре, и именно ему достались дурацкие курсы для начинающих кулинаров. На долю других выпали питейные заведения. При этом Михаэль поочередно смотрел то вдаль, то в свою кружку. До меня донеслись Танины слова:
– Я слышала, ты исследователь динозавров. – И прежде, чем Руфус успел что-то ответить, она огорошила его вопросом: – Сколько тебе лет?
– Месяц назад исполнилось тридцать.
– Надо же, мне тоже месяц назад стукнуло тридцать! – воскликнула Таня. – Ты был женат?
– Нет. А ты? – задал Руфус встречный вопрос.
– Я тоже нет. У тебя есть подруга?
– Нет, а у тебя?
– Нет. – И тут последовало самое худшее. Таня спросила: – Почему нет?
Но Руфус не смутился:
– Мы расстались из-за несовместимости жизненных планов.
– Так может сказать любой.
– Моя бывшая подруга хотела сначала завести ребенка, а потом посмотреть, что из этого выйдет. А я хотел сначала знать, что с нами будет. Меня не мучил страх, что человечество тем временем вымрет.
Таня улыбнулась, как человек, который вытянул жребий, развернул бумажку и обнаружил, что выиграл. Итак, он не «голубой». Потом спросила:
– У тебя есть братья или сестры?
– Я покорно отвечаю на все твои вопросы. Но почему тебя интересует именно это?
– У меня есть теория, что люди, имеющие братьев и сестер, чаще стремятся завести ребенка, чем единственные дети в семье.
– У меня нет теории, – ответил Руфус. – У меня есть сестра, но вырос я один. Какие выводы из этого ты сделаешь?
Она не сделала никаких выводов, только широко улыбнулась Руфусу.
– Я тоже единственный ребенок в семье.
– Опять что-то общее, притянутое за уши, – съязвил Михаэль. – Вы что, изображаете любовную парочку?
– А что делают твои родители? – Таня не давала сбить себя с толку.
– Они погибли в автокатастрофе.
– О, – Таня сочувственно замолчала и поправила волосы.
– Ты не хочешь узнать почему?
Я невольно засмеялась. Руфус бывает порой очень остроумным. Хотя Таня не настаивала, он рассказал:
– Они возвращались, подав заявление на развод, и наверняка поругались – они постоянно ссорились. В результате машину занесло, она скатилась вниз под откос и взорвалась. Мать умерла сразу, отец – на следующий день в больнице. Я его больше не видел. А священник на похоронах сказал: «Так удивительным путем исполнилась воля Божья, смерть все-таки развела их». Со стороны священника это показалось мне довольно странным.
– Это, наверное, было ужасно для тебя, – Таня еще раз сочувственно заправила прядь волос за ухо.
– Нет. Ужасными были мои родители. Они заговаривали друг с другом только для того, чтобы в очередной раз поругаться. После школы я сразу переехал к сестре в Гамбург, чтобы быть от них как можно дальше.
– Мои родители тоже развелись, – сообщила Таня.
– Еще одно чудесное совпадение, – сказал, зевнув, Михаэль. – Это становится утомительным, разрешите мне на этом откланяться.
– Мы еще поговорим немного, – предложила Таня, и Руфус радостно кивнул.
– Мне тоже пора идти, – поднялась я. Если Таню интересует исследователь динозавров со сросшимися бровями, усами и бородой, влачащий жалкое существование в роли мальчика на побегушках, – не буду ей мешать.
У выхода из пивной Михаэль заметил, пожав плечами:
– И что он только в ней находит?
Я удивленно взглянула на него.
– Что она в нем находит? Только то, что он не «голубой»? – Я сразу же пожалела о сказанном. А вдруг Михаэль все же гомик! Но он не среагировал на это.
– Меня бы устроило, если бы у них что-то получилось, – сказал он, подавив зевок. – Неплохой поворот для моей статьи! Как тебе заголовок «На кулинарных курсах они научились целоваться»?
– Таня умела это и раньше. Тогда уж скорей: «На кулинарных курсах он научился целоваться».
– Придумал! – воскликнул Михаэль. – «Во всем был виноват мраморный кекс».
Неважно, что там напишет Михаэль, но я тоже обрадуюсь, если у Руфуса и Тани что-нибудь получится. Руфус в общем-то довольно славный. И все-таки интересно: что Таня в нем нашла?
Бенедикт вернулся домой только за полночь. После волейбольной тренировки он тоже попал в кафе и здорово напился.
– Я выпил целую бутылку шампанского, – похвастался он.
– Шампанское после волейбола?
– У одного из наших был день рождения.
Когда я показала ему свой полосатый кекс, Бенедикт хохотал как помешанный:
– Обалдеть, какой только чепухой вы там занимаетесь!
– Мой кекс – не чепуха, – ответила я, слегка задетая за живое.
48
Когда в воскресенье я вручила Мерседес деньги за комнату, она заявила, что предпочла бы, чтобы ей в будущем переводили деньги на счет. Надоело каждый раз выклянчивать! На мое сообщение, что вскоре я могла бы отдать ей и долг вместе с процентами, она высокомерно бросила:
– Не верится, что это когда-нибудь сбудется!
«Ну подожди, – подумала я. Теперь у меня есть деньги. Теперь я не пустое место. Уж я отплачу Мерседес».
За обедом она рассказала, что была со своим ненаглядным в самом фешенебельном ресторане, и они ели устриц.
– Устрицы – это Arhrodisiarum. – Она глупо захихикала. – Если вы знаете, что это такое.
– Это средство, повышающее потенцию, – выкрикнула Нора, словно разгадала трудное слово в кроссворде.
Как бы между прочим, я заметила:
– Жаль, что у него никогда нет времени провести с тобой вечер.
Сначала у Мерседес даже перехватило дыхание. Потом она воскликнула:
– Как тебе только в голову пришел этот бред?!
– Мы бы с удовольствием познакомились с твоим воздыхателем, – сказал Бенедикт.
Я чуть было не сказала: «Не верится, что это когда-нибудь сбудется!» Тут Мерседес произнесла:
– Пожалуйста! Я приглашаю вас к себе, там вы с ним и познакомитесь. Через неделю или, самое позднее, через две.
От неожиданности я чуть не уронила ложку в грушевый компот. Меня охватила паника: а что, если мужчина из четвертого номера узнает меня? Но потом я подумала: «Надо подождать, неужели это знакомство может состояться?»
49
Руфус и Таня еще долго просидели в пятницу в пивной Ротшильда, а потом поехали по домам на такси. В субботу Таня заглянула к нам в отель. Руфус подробно рассказал об их встрече, словно доказывая, что у них с Таней не было никаких безнравственных помыслов. Мне показалось, что в затхлой гостиничной атмосфере повеяло весенним ветром. К сожалению, это была не весна, а лосьон после бритья Руфуса. Правда, в каких именно местах он брился, установить было невозможно. На нем была рубашка немыслимого бледно-розового цвета и зеленые вельветовые брюки. Таня, оказывается, заявила ему, что если бы нуждалась в отеле, то не моргнув глазом проехала бы мимо «Гармонии» и поискала что-нибудь поприличнее. Это не отель, а какая-то развалюха.
– Я считаю, Таня очень интеллигентная и элегантная. Для меня элегантность всегда как-то связана с интеллигентностью, – задумчиво произнес Руфус.
Сраженная представлениями Руфуса об элегантности, я промолчала. Наверное, он из тех мужчин, которые требуют, чтобы их жены целыми днями ходили на каблучках, безукоризненно одетые. А сами продолжают разгуливать одетые как огородные пугала. Может, он считает, что его внутренний мир настолько богат, что не надо заботиться о внешних достоинствах?
Еще Таня сказала, что в этом отеле боялась бы подцепить блох или какой-нибудь вирус.
– Тут не так уж и грязно, – запротестовала во мне уборщица.
– Таня абсолютно права. Даже если дома постоялец неряшлив и живет в грязи, здесь он должен попасть в стерильную чистоту. В любом случае, мы наймем еще одну уборщицу.
– Хорошая идея, – поддержала я. Это и в самом деле не повредит.
– Разумеется, мы не можем содержать много персонала и не повышать при этом цены. А для таких отелей, как наш, существуют строгие лимитные рамки. Таня говорит, что если я и дальше буду вынужденно работать коммерческим директором, то загублю свою жизнь. Поэтому я решил, что здесь все должно измениться. – Его губы расползлись в улыбке при воспоминании о великолепной Тане. По-моему, он был одурманен своим лосьоном.
– Раз уж убираться надо лучше, я прямо сейчас и начну, – объявила я.
Но Руфус никак не мог прервать дифирамбы Тане.
– Таня говорит, что сейчас дают кредит на ремонт общественных помещений на оптимальных условиях. И отель надо превратить в нечто приличное. Таня работает в банке и знает, как подступиться к таким вещам.
Во мне зрело недоверие к людям, которые за один уик-энд меняют свое мнение. Еще в пятницу Руфус ждал, когда все тут развалится, чтобы покинуть сцену.
– И что, Таня возьмет на себя оформление ссуды? – во мне проснулась зависть. – И подготовку документов?
– Мы решили, что этим могла бы заняться ты, ты ведь дизайнер по интерьеру.
Что-то мне не понравилось, как он это сказал. Целый год Руфус жил в этой развалюхе, отказывался переделать даже мелочь. Потом вдруг Таня улыбнулась ему – и все уже должно измениться. И то, что я могу принять в этом участие, он сказал как бы между прочим, словно это какой-то пустяк. Такие люди всегда говорят, что сделать это – одно удовольствие, имея в виду, что такая работа не должна оплачиваться.
– А Таня сказала, сколько это может стоить?
– Она проработает предложения по кредитам. Мне нужны основания, чтобы поговорить об этом с хозяйкой. Это самое важное.
– Желаю удачи. – Я предоставила Руфусу мечтать об элегантной Тане, жаждущей изменить его жизнь.
Под завывания пылесоса я погрузилась в размышления Если этому проекту вдруг суждено осуществиться, его надо делать не кое-как и не по-любительски. И я смогла бы все это проделать на самом высоком уровне с помощью Бенедикта и дяди Георга. Если бы дядя Георг взял меня на работу ведущим дизайнером-оформителем, меня принимали бы всерьез и соответственно оплачивали. Для госпожи Шнаппензип это тоже было бы выгодно: через дядю Георга я получила бы лучших рабочих, солидные закупочные базы и скидки.
В обеденный перерыв я позвонила Бенедикту. Он не пришел в восторг: – Каждому, кто видит этот отель, приходит в голову мысль, что он нуждается в ремонте. У нас и так достаточно дел и без сенсационных идей твоих друзей. Если хозяйка до сих пор ничего не предпринимала, почему вдруг сделает сейчас? Только из-за Тани?
Со вздохом я была вынуждена согласиться, что все это проблематично.
– Подожди сначала, что скажет хозяйка!
Придя в среду утром, госпожа Шнаппензип отнеслась к идее с огромным энтузиазмом.
– Великолепно! – воскликнула она. – Я все время думала, что из отеля нужно сделать что-нибудь приличное. – И если молодая дама из банка действительно вызывает доверие, как считает Руфус, то она готова обсудить любые предложения. Впрочем, у нее абсолютно нет времени этим заниматься. И просто замечательно, что у меня такие тесные контакты с престижной строительной фирмой. А потом она сказала мне буквально следующее:
– Этим должны заняться вы! Я вижу, что искусство у вас в крови!
От радости я была даже не в состоянии согласно кивнуть головой.
Когда я позвонила Бенедикту, он осторожно заметил:
– Подожди еще, даст ли банк деньги.
Книга вторая
50
Эта пятница выдалась для меня на редкость удачной – наверное, самым удачным днем с тех пор, как мы переехали сюда. Утром госпожа Шнаппензип осчастливила нас коротким лихорадочным визитом: госпожа Кафель – то есть Таня – позвонила ей, что сегодня вечером лично занесет в отель предложения по кредитам. У нее самой, к сожалению, нет времени, и ее интересы будет представлять Руфус.
– Да, я знаю, что госпожа Кафель придет сегодня вечером, – только и ответил Руфус.
Потом госпожа Шнаппензип поблагодарила меня за активную работу. Я нашла это некоторым преувеличением, но все равно обрадовалась.
Окрыленная ее похвалой, я в обед поехала на автобусе в магазин, в витрине которого уже два дня висело очень оригинальное пальто. Оно было уценено, но из автобуса невозможно разглядеть цену. Я молилась Богу, чтобы оно не оказалось чересчур дорогими для скромной горничной. Пальто было широкое, летящее, ярко-синего цвета. Не вечно же носить черное!
К счастью, оно было еще на месте, уцененное с восьмисот до двухсот пятидесяти марок. А по виду не скажешь. Чистая шерсть! В этом пальто я чувствовала себя на седьмом небе. Естественно, прямо в нем и пошла обратно в отель.
Даже Руфус издал восторженное «О!», когда я вплыла в унылый холл отеля.
Таня тоже нашла новое пальто шикарным. Она пришла в шесть, с элегантным портфелем на двух длинных ремешках – именно таким, что подходит деловой женщине.
Мы сели в уголочке за загородкой господина Хеддериха, и Таня вытащила из своего портфеля пачку компьютерных распечаток.
– Максимальный кредит, который мой банк готов дать отелю «Гармония». – Она сделала паузу, наклонилась к Руфусу, посмотрела ему в глаза и сказала: – Три миллиона.
Астрономическая цифра парила в воздухе, словно в отель залетел НЛО.
– Это безумие, – выдавил Руфус.
– Правильно, это безумие, – серьезно подтвердила Таня, – но я говорю о максимуме и называю ее только затем, чтобы ты убедился: я доказала банку, что у проекта «Отель «Гармония» есть будущее и он достоин кредита. Но такой высокий кредит разорил бы отель, скажу тебе честно. – Она вытащила еще одну компьютерную распечатку. – Я просчитала различные суммы кредитов на различные сроки и рекомендую кредит максимум в один миллион на срок минимум пятнадцать лет.
– Это тоже безумие, – пробормотал Руфус.
– Это реально. Кредит не требует вложения собственных капиталов, и условия вполне благоприятные.
– Когда такой кредит считается выплаченным? – поинтересовался Руфус. – Я могу рассчитать время распада горных пород. Но только не кредита.
– Со своим палеонтологическим мышлением ты далеко не уедешь. «Смотреть всегда вперед» – вот твой девиз, если берешь кредит. – Таня засмеялась, но потом опять стала серьезной. – Я говорила с госпожой Шнаппензип по телефону. Она собиралась навести справки и узнать, на каких условиях могла бы получить кредит в своем банке. Но я постараюсь, чтобы наши условия были выгоднее.
– А зачем тебе это? – поинтересовалась я, подозревая, что Таня раздает такие весомые обещания исключительно из интереса к Руфусу.
– Мой банк хочет интенсивно развивать кредитный бизнес, а я как заместитель начальника отдела пытаюсь соответственно проявить себя.
Я восхищалась Таниной манерой демонстрировать свою работу, оставаясь при этом в тени.
– А если госпожа Шнаппензип выберет твое предложение – что тогда?
– Следующим этапом будет проект ремонтных дел и предварительная смета расходов. Надо точно знать, когда и сколько денег потребуется. – Таня повернулась ко мне. – Обратитесь в фирму Фабера. Если проект заинтересует их, они составят предварительную смету и наброски бесплатно. Предполагаю, ты уже говорила об этом с Бенедиктом?
– Да, – кивнула я. – Нет проблем.
– Ну, тогда все в порядке, – подвела итог Таня.
Руфус состроил физиономию, которая доказывала, что порядком и не пахнет.
– Миллион, – тяжело вздохнул он. – Дело принимает серьезный оборот.
Я не пошла с ними ужинать, хотя Таня и Руфус звали меня отпраздновать наш грандиозный проект. Мне не хотелось мешать новоявленной парочке. Меня саму переполняла радость от видов на будущее, и я хотела срочно поделиться ею с Бенедиктом.
В ожидании его я весь вечер просидела с Норой перед телевизором. Воспользовавшись случаем, я недвусмысленно дала ей понять, что мои близкие друзья – владельцы отеля – поручают мне его ремонт. Поэтому меня целыми днями нет дома.
– Ах, – ответила на это Нора, – где только пропадает мой мальчик? Хотя, если работать так напряженно, как он, в конце недели необходима спортивная разрядка.
Ну и пусть думает, что я работаю не так напряженно!
Главное, чтобы не догадалась о моей нынешней должности. В одиннадцать Бенедикта все еще не было, и я легла спать.
Когда он появился, я уже спала. Однако он поднимался по лестнице с таким грохотом, что Нора выскочила из своей комнаты и заявила, что ни на секунду не уснула от волнения за него. Я тоже проснулась и как раз успела надеть свое новое пальто, прежде чем он вошел в комнату.
Когда я покружилась перед ним, Бенедикт сказал, что я похожа на синий хихикающий волчок.
– Эй, перестань, у меня голова идет кругом, – со смехом взмолился он.
Бенедикт опять выпил бутылку шампанского, на этот раз отмечали какой-то волейбольный юбилей. Он плюхнулся на кровать:
– Хорошо, что ты радуешься обновке, тогда тебя не так расстроит менее приятная новость. Я сегодня говорил о тебе с Фабером.
– И что он сказал? Что же ты мне не позвонил?
– Вся проблема в Анжеле. Она считает, что все текущие проекты, где могло бы понадобиться твое участие, может делать сама параллельно с основной работой.
– С таким же успехом, как я? Анжела?
– Анжела, кто же еще?
– Но Анжела – не дизайнер по интерьеру. Им нельзя быть просто так, параллельно.
– Не преувеличивай, киска. То, что он твой дядя, создает для Фабера дополнительные проблемы. Он боится, что заказчики заподозрят его в том, что он подбирает себе сотрудников не по квалификации, а по родственным связям.
– Но скорее Анжела – доказательство родственных связей.
– Ты нелогична. Абсолютно естественно, что Анжела работает в фирме. У клиентов возникает ощущение, что они имеют дело с непосредственным представителем шефа. К тому же у нее опыт.
– Ах так! А если я получу гостиничный проект? Таня принесла сегодня все бумаги по кредиту.
– Ну и отлично. Тогда ты сможешь работать над проектом вместе с твоими друзьями. Такая крупная фирма, как наша, все равно была бы им не по карману. – Бенедикт разделся и забрался под одеяло, будто разговор был исчерпан.
– Ты вообще не принимаешь этот проект всерьез!
– После всего, что ты мне рассказала об этой конторе, я ничего не могу воспринимать там всерьез.
– Но это действительно серьезно. Отгадай, какой кредит дает банк?
– Да дает ли он его вообще? – Бенедикт натянул одеяло на голову.
– Три миллиона!
– Три миллиона? – переспросил Бенедикт из-под одеяла. – Да за такие деньги можно снести эту развалюху и построить новый отель. – Он высунул из-под одеяла нос. – Скажи честно, неужели три миллиона?!
– Три миллиона – максимальная сумма. Таня рекомендует взять кредит в один миллион.
– Ага, постепенно будет все меньше и меньше. Знаем мы эти игры! Если проект серьезный, они должны сделать нам настоящий заказ, а до того ничего не закрутится.
– Таня говорит, что фирма Фабера в таких случаях бесплатно берет на себя составление предварительной сметы и набросков.
– Таня – не моя начальница! – заорал Бенедикт с яростью, которой я от него никак не ожидала. – Я не могу бросить свою работу, чтобы делать для каких-то людей бесплатные проекты! Мое рабочее время стоит денег. Если уж на то пошло, ты могла бы и сама сделать это!
– Мне важна репутация фирмы Фабера. Если я буду делать это между делом, мне заплатят, как уборщице. Когда многое переделывается и заменяются несущие стены, все равно по правилам должен быть подключен архитектор.
– Скорей всего, там даже нет чертежей. В старых домах они чаще всего отсутствуют. И тогда все надо заново обмерять. Ни одна строительная фирма не будет делать этого бесплатно.
– Может, чертежи все же сохранились. В любом случае я поговорю об этом с дядей.
– Слушай, я не желаю, чтобы ты появлялась у нас со своими бредовыми идеями! Если бы подруги всех сотрудников приходили с проектами своих знакомых и требовали, чтобы им все делали бесплатно, можно было бы закрывать фирму. Ты выставишь меня на посмешище. Когда у тебя будут на руках чертежи, я могу поговорить об этом с Фабером. Мне нужно иметь что-то конкретное.
– Но я не какая-то подруга сотрудника! – Я почти ревела. Ведь Бенедикт всегда говорил, что мечтает о времени, когда сможет вместе со мной работать над одним проектом. – Я не дам Анжеле выживать себя!
– Погоди, будут ли еще чертежи, – резюмировал Бенедикт и перевернулся на другой бок.
51
В субботу я первым делом позвонила Руфусу. Он предположил, что чертежи находятся в сейфе в нотариальной конторе господина Шнаппензипа. В понедельник он выяснил, что они действительно там, а в среду чертежи уже были в отеле. Вот так-то!
Руфус сказал, что я непременно должна передать их своему дяде лично. Тогда я смогу потом проинформировать его и госпожу Шнаппензип о результатах разговора.
Дрожа от нетерпения, я позвонила Бенедикту на работу.
– Строительная фирма Фабера, у телефона Фабер, хеллоу, – ответила томным голосом Анжела.
– Это я, Виола! – радостно воскликнула я. – Я бы хотела заглянуть к вам. Твой папа на месте?
– Для чего? – сонно спросила та.
– У меня есть потрясающий проект, ремонт отеля с реконструкцией, – продолжала я все так же радостно. – И я хотела бы поговорить об этом с дядей.
– Если хочешь, пожалуйста, но не раньше четырех. – Рядом с Анжелой зазвонил другой телефон. – О, это мужчина на моей горячей линии, – от ее сонливости вдруг не осталось и следа, – пока.
– Значит, в четыре. – Собственно говоря, я хотела еще поговорить с Бенедиктом. Но Анжела передаст ему, что я приду.
Вот уж удивится этот воображала! И не только моему проекту. Я решила подготовиться к визиту и впервые в этом городе пошла в парикмахерскую. Теперь я могла похвастаться идеальной полудлинной стрижкой. Я купила себе модный обруч, обтянутый ярким синим бархатом, – дорогой, но стоящий того. Он прекрасно подходил к моим темным волосам и новому пальто. Взяла в отеле свою узкую черную юбку, черные чулки, черные замшевые лодочки и косметичку, чтобы выглядеть достойно. Заперлась в комнате номер два и переоделась перед уродливым трехстворчатым гардеробом с зеркальными дверцами.
Чертежи я упаковала в черный пластиковый пакет из фешенебельного магазина мужской моды, где Бенедикт недавно купил себе два свитера из «кашемира с добавлением другой шерсти». Пакет выглядел почти так же красиво, как дорогая сумка.
Мне повезло, дождя не было, и я прибыла в офис в безукоризненно чистых туфлях, с безукоризненной прической и точно в срок.
Господин Вельтю и Детлеф вскочили, чтобы поприветствовать меня. Они так заботливо интересовались, как я поживаю, как будто за что-то жалели. Поэтому я подчеркнуто бодрым голосом ответила, что поживаю отлично. И это было абсолютной правдой, во всяком случае, сегодня. Анжелы не было.
– Она отправилась к парикмахеру делать новую «химию», – манерно сказал Детлеф, передразнивая Анжелу. – Или на маникюр, у нее обломился один ноготок.
– Нет, думаю, у ее новой «бээмвешечки» бо-бо, – съязвил господин Вельтье.
Я невольно рассмеялась.
Ровно в четыре Бенедикт провел меня в кабинет дяди Георга. Кабинет был огромным. На каждой стене висели фотографии в рамочках – крупные дядины архитектурные проекты. Все это впечатляло и выглядело даже художественно.
– Добро пожаловать, Виола, – радостно приветствовал меня дядюшка. – Сразу видно, что дела у тебя идут отлично. Как я слышал, ты здесь прекрасно прижилась.
Сначала дядя хотел услышать от меня подробную информацию о проекте и заказчиках. Потом долго разглядывал чертежи.
– Построено в 1902 году. Солидное, красивое здание.
– Это всего лишь маленькая гостиница, – подал голос Бенедикт.
– Я и сам вижу размеры, – ответил дядя Георг. – Отель – это всегда интересно. Кроме того, мы должны больше заниматься санацией старых зданий, тут ожидается много работы в ближайшие годы. – Он сел за свой гигантский стол, сложил руки и сказал: – Итак, для начала мы предоставим владелице отеля приблизительную калькуляцию с набросками и черновыми проектами, чтобы она увидела, как мы себе это представляем. Само собой разумеется, это мы сделаем бесплатно.
Я со счастливым видом кивнула в сторону Бенедикта. Именно на это я и надеялась! Потрясающе, с какой невозмутимой легкостью дядя Георг рассеял все сомнения Бенедикта.
– Правда, следует иметь в виду, что в старых зданиях иногда бывают скрыты коварные дефекты – сгнившая проводка, трещины в стенах, балконах, сырость фундамента. Это мы не сможем просчитывать бесплатно. – Он вновь бросил взгляд на планы. – Здесь двадцать лет тому назад встраивали несколько душевых. Будем исходить из того, что санитарную систему тоже приводили в порядок. Но это надо будет проверить.
– Я уже осмотрел отель, – вмешался Бенедикт, – фактура стен и потолка, кажется, в приличном состоянии, но в некоторых комнатах нет ни душевых, ни ванных. Это необходимо модернизировать.
– Да, – дядя Георг взял план мансардного этажа. – Крышу надо надстраивать?
Я этого не знала, поэтому быстро проговорила:
– Там живет только коммерческий директор, господин Бергер.
– Надо бы расширить это помещение, – сказал дядя. – Для реконструкции чердака сейчас существуют особо льготные условия.
