Текст книги "Потрясающий мужчина"

Автор книги: Ева Геллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

«Таня Кафель

Дипломир. экономист

Зам. начальника отдела».

– Меня зовут Таня Кафель. Я, как кафельная печь, – то горячая, то холодная.

Я вежливо засмеялась.

Таня спросила:

– А чем ты занимаешься целый день и целый вечер, если не работаешь?

Я помедлила:

– Сначала ремонтировала нашу квартиру, а теперь… раздумываю, чем заняться.

– Я тоже раздумываю, чем заняться. – Она потянулась к желтой брошюре, которую читала до этого. Это был справочник вечерних курсов. – Все мои коллеги учатся шелкографии или танцу живота. Но я заинтересована не столько в том, чтобы найти саму себя, сколько в поиске нового спутника жизни. А на таких курсах одни женщины.

– Думаешь, мужчины не ходят на вечерние курсы?

– Мне не нужен мужчина, который в качестве хобби рисует по шелку или танцует танец живота. – Подперев подбородок рукой, она с задумчивым видом спросила: – Что же мне изучить?

Откуда мне знать? Существует ли вообще что-нибудь, чего она не умеет? С модной стрижкой и в дорогом костюме Таня выглядела как идеальная деловая женщина. Я дипломатично заметила:

– Мне недавно посоветовали научиться готовить. – Я засмеялась, пытаясь показать ей, что считаю это мещанством.

– Интересно, что за люди ходят на кулинарные курсы? – спросила она скорее себя, чем меня, и полистала в своем справочнике. – Здесь куча кулинарных курсов. – Она прочитала вслух: – «Зимой проводят занятия следующие кулинарные курсы:

Кулинария для начинающих. Китайская кухня для умеющих готовить. Выпечка тортов для опытных кондитеров. Французская кухня для умеющих готовить. Приготовление пищи в микроволновой печи для умеющих готовить.

Все курсы начинаются в первую неделю февраля. Продолжительность: 10 вечеров, один вечер в неделю». Таня вдруг воскликнула:

– Отличная идея! Я пойду на курсы для начинающих!

– Честно?

– Пойдем вместе!

Для меня эта идея была полной неожиданностью! Усовершенствовать свои навыки любовницы – пожалуйста, но готовить? Что скажет Бенедикт, если я изменю свой тип в этом направлении? Не покажется ли ему это мещанством?

– Сначала я должна спросить у своего друга.

– Ты должна спросить, разрешит ли он тебе пройти кулинарные курсы для начинающих? – в ее голосе сквозила явная ирония.

– Нет, я имею в виду – по времени.

Она вновь заглянула в справочник.

– По пятницам в школе Ротшильда работают курсы для новичков. Пятница для меня – идеальный день. У нас не бывает сверхурочных. Стоимость обучения – 95 марок. Ты можешь себе это позволить?

– У меня нет с собой столько денег. Я хочу сказать, сто марок мне нужны на продукты.

– Ты можешь перевести эту сумму со своего счета. Если она не предназначается для других целей.

– Нет, то есть я хочу сказать: я могу себе это позволить.

– В чем же тогда проблема?

– Почему ты решила научиться готовить? – Я не могла понять, почему такая идеальная женщина, как Таня, хотела вместе со мной пройти кулинарные курсы.

Таня засмеялась:

– Ради удовольствия. И вообще – кулинария полезнее, чем танец живота. А если ты пойдешь со мной, будет веселее. А то вдруг все остальные окажутся злобными домохозяйками. Правда, я в это не верю.

Ага, она хотела, чтобы я сопровождала ее. Очевидно, в этом городе невозможно пойти одной даже на кулинарные курсы. Наверное, иначе все плиты тут же будут заняты для друзей, которые должны вот-вот подойти.

– Понимаю, – кивнула я.

– Ну что, идешь со мной?

Я глубоко вздохнула:

– Да!

– Мы об этом не пожалеем. – Со свойственной ей энергией Таня тут же позвонила в школу. – Отлично, – сказала она, повесив трубку, – как я и предполагала, у умеющих готовить все занято, а у новичков кое-что нашлось.

Она заполнила для меня квитанцию на перевод денег, показала на карте, где находится школа Ротшильда, и мы тепло простились до следующей пятницы – первого кулинарного вечера.

Выходя из банка, я не могла сдержать радостную улыбку. У меня теперь есть счет и, может, даже новая подруга. Отныне я каждую неделю буду изучать новое блюдо. Каждую неделю на пятнадцать очков ближе к цели! Скоро я заткну Нору за пояс!

38

Узнав, что я открыла счет, отец пообещал высылать мне ежемесячно по пятьсот марок, пока его братец наконец не сдержит свое обещание. Чтобы развеселить отца, я рассказала, что хожу теперь на кулинарные курсы. Это ему понравилось. В кои-то веки что-то разумное. Как счастлив был бы он, если бы моя мать умела так потрясающе готовить, как госпожа Энгельгардт.

Я раздумывала, стоит ли вообще говорить об этом Бенедикту? Или вечерами по пятницам, пока он играет в волейбол, тайком ходить на курсы, а потом удивить его собственным меню для гурманов? Нет, он сразу бы заметил, что я что-то утаиваю от него. Так же как и я бы тут же почувствовала, что он от меня что-то скрывает. Хотя его рабочий день уже заканчивался, я позвонила в офис. Анжеле сказала, что это срочно.

Бенедикт расхохотался и тут же рассказал Детлефу, что я с его Таней хожу на кулинарные курсы. Детлеф не поверил:

– Таня способна только разогреть в печке замороженную пищу.

Довольная принятым решением, я положила трубку и вздрогнула от неожиданности, когда в ту же секунду телефон зазвонил.

– Это мы. Лара-Джой и я вернулись из этих вонючих домов отдыха.

– Да, – подала я голос, все еще в шоке.

– У меня целый день не было времени, очень срочно…

Сначала я осеклась, но потом непринужденно спросила:

– Тебе опять надо а-а?

– Да-а.

– Без меня! – я бросила трубку. Нет уж, с меня довольно.

Телефон зазвонил вновь.

– Але! – раздался голос Лары-Джой. Ну ясно, Катарина подослала ребенка, чтобы убедить меня. Лара-Джой – славная девочка, но Катарина мне не подруга. Уж больно разные у нас интересы.

– Алло, Лара-Джой, скажи своей маме, что теперь ей надо научиться делать а-а одной. – Спокойно, чтобы не испугать ребенка, я повесила трубку.

Они больше не звонили.

Поздравляю, сказала я себе.

39

Бенедикт пообещал заехать за мной после первого занятия на курсах. Для меня это было важно: если там будут лишь женщины, помешанные на карьере, я смогу доказать, что тоже не лыком шита. Такой мужчина, как Бенедикт, получше любой карьеры.

«Кулинарные курсы в подвале № 2» было написано на жестяной табличке у входа в школу Ротшильда. Я подождала Таню. Она появилась в начале восьмого и очень торопилась скорей заняться готовкой. Заглянув в подвал № 2, она с удовлетворением произнесла:

– Отлично.

Сначала я увидела только большое подвальное помещение. У четырех окон были оборудованы четыре рабочих места со всеми необходимыми принадлежностями: плитой, мойкой и рабочим столом. Справа за дверью, у двух сдвинутых кухонных столов, сидела полноватая женщина лет тридцати с соломенными волосами, очевидно, учительница. Возле нее сидела весьма миниатюрная брюнетка, похожая на тайку. Остальные восемь человек были мужчины!

Вся компания радостно откликнулась на наше появление. Таня тут же уселась на свободный стул между двумя мужчинами, а я примостилась где-то сзади. Преподавательница заглянула в список:

– Десять участников, все в сборе.

– Больше не будет женщин? – поинтересовался мужчина, сидевший возле тайки. Он был заметно старше других, лет под пятьдесят, и довольно толстый. Остальные мужчины были худощавые и все – лет по тридцать.

– На курсы для начинающих, как правило, приходят только мужчины, – пояснила учительница. – Все женщины все-таки немного умеют готовить и на такие курсы не приходят. А жаль! Когда я веду курс для умеющих готовить, то вижу, что многим женщинам не хватает азов. Мужчины же охотно учатся с самого начала, может, поэтому среди мастеров-кулинаров больше мужчин.

– Точно, – сказала Таня и засмеялась.

Учительница объявила, что в конце каждого занятия мы будем вносить еще по семь марок, на них она будет закупать продукты к следующему разу. Кроме того, к десяти мы должны освободить школьную кухню. Значит, до этого времени мы должны успеть поесть, вымыть посуду и прибраться.

Трое мужчин, сидевших напротив меня, были, похоже, знакомы друг с другом. Они все время шушукались. Вся троица выглядела симпатично.

– Выходит, мы должны съесть то, что состряпаем? – спросил один из трех, в фирменной лакостовской рубашке. Все засмеялись.

– Разумеется, – строго ответила учительница и пояснила: – Мы разделимся на несколько групп, и каждый попробует то, что приготовили другие.

– Я не буду есть то, что сварганит Винфрид, – хмыкнул парень в лакостовской рубашке.

– Сегодня мы готовим густой суп «Чили кон Карне», поскольку это самое простое блюдо.

– Бр-р. – Парень в модной рубашке сделал такое лицо, что я тоже чуть было не рассмеялась.

– Я думал, здесь будут только немецкие блюда, – разочарованно протянул мужчина, сидевший рядом с тайкой.

– «Чили кон Карне» у немцев называется фасолью с мясом. А к супу вы приготовите чесночный багет и салат из фруктов, – сказала преподавательница.

– «Чили кон Карне», чесночный багет и салат из фруктов – изысканное меню, – сказал кто-то с такой гримасой, что все опять загоготали.

– Кстати, – вспомнила учительница, – меня зовут Карола, и я обычно всех называю на «ты».

– Я Винфрид, – сказал парень напротив. Винфрид был похож на спортсмена – высокий блондин, волосы ежиком, в шикарной замшевой куртке.

– А меня зовут Вольфганг, – представился его сосед, тоже модно одетый, но рыжеволосый.

– Я Арнульф, – сказал немолодой мужчина, сидевший возле тайки, – а ее зовут Зюнюс. Можете называть ее просто Зулейка. Она моя жена и почти не понимает по-немецки. – Он вздохнул. – Хорошая она баба, Зулейка, не к чему придраться. И кухню немецкую готова изучить. Только вот буддистка она. Ни говядину не хочет готовить, ни свинину, ничего. Даже не притрагивается к ним. Но мне-то нужно мясо. Я вставляю герметичные рамы. С тех пор, как я женился…

– Стоп, – прервала его Карола, – у меня плохая память на имена, я их вообще не запоминаю.

Поэтому остальные уже не представлялись. Карола раздала отксерокопированные на оберточной бумаге рецепты и прочитала вслух:

– «Чили кон Карне» на 4 персоны:

Порезать колечками 400 г лука. Разогреть в кастрюле с толстым дном 1 столовую ложку растительного масла (поставить плиту на максимальный жар). 10 минут тушить в нем кольца лука (поставить плиту на средний жар).

Добавить туда 500 г смешанного фарша – наполовину говядина, наполовину свинина – и поджаривать 10 минут (максимальный жар). При этом размельчать фарш ложкой. Влить маленькую баночку томатного сока и немного потушить (на максимальном жаре).

Добавить коричневой фасоли из большой банки с половиной жидкости оттуда же и прокипятить вместе с двумя мелко нарубленными зубчиками чеснока.

Заправить солью, черным молотым перцем, белым перцем, кайеннским перцем, табаско, паприкой, порошком «Чили». Подавать в миске. Сверху украсить двумя помидорами, нарезанными кружочками, и двумя луковицами, нарезанными кольцами». Все ясно?

– Мой врач не разрешает мне резать лук, потому что я при этом плачу, – сказал парень в лакостовской рубашке.

– Кто знает, как надо резать луковицу? – обратилась ко всем Карола.

– Я знаю одну даму, она делает это исключительно в очках для ныряния, – сообщил все тот же парень.

– Во-первых, запомните, – сказала Карола, – чем острее нож, тем меньше мнется при резке луковица, тем меньше сока выступает и тем меньше придется плакать. Понятно?

Да, это я поняла.

Карола вытащила из пакета луковицу, положила на дощечку, отрезала корень и очистила с этого конца луковицу до стебля.

– А что мы сделаем с этим? – Она показала на обрубок стебля.

– Лучше я его съем, – глупо пошутил кто-то.

– Мы его тоже отрежем, – серьезно произнес Вольфганг.

– Стебель мы оставим, потому что за него мы можем держать луковицу. – Карола разрезала по длине луковицу вместе со стеблем. – А теперь?

Мы смотрели на разрезанную пополам луковицу, и нам ничего не приходило в голову.

– Теперь мы нарежем ее поперек кружочками – чик-чик-чик. Потом она порезала половинку вдоль… – Что мы имеем теперь?

– Луковые крошки, – объявил парень в рубашке.

– Это называется луковица, порезанная кубиками.

– Очень мило, – не унимался все тот же парень, – но по рецепту нам нужны не луковые кубики, а луковые колечки.

– Я как-то хотел нарезать луковицу кольцами, но у меня вышли только корявые обрезки, – подал голос мужчина, который был мне не виден, потому что сидел на другом конце стола.

Карола засмеялась:

– Если вы хотите нарезать лук кольцами, надо помнить о трех вещах. Первое: луковицу нельзя резать пополам. Второе: чтобы круглая луковица не выскальзывала при резке, ее слегка надрезают сбоку. Теперь у нашей луковицы есть опора. Третье: кружочки нарезают перпендикулярно стеблю – чик-чик-чик. Она взяла один кружочек, надавила на него пальцами, и он распался на кольца.

– Луковые кольца всех размеров! – радостно провозгласил тот, которому они никогда не удавались. – Потрясающе!

Под общий хохот мы приступили к изучению рецепта чесночного багета.

«Нарезать на ломти длинный багет. Взбивать 200 г сливочного масла до тех пор, пока оно не станет пышным, смешать с 2–3 раздавленными зубчиками чеснока, посолить и намазать на куски хлеба. Посыпать сверху 100 г натертого сыра.

Ломти хлеба снова сложить в целый батон, завернуть его в алюминиевую фольгу. Запекать в предварительно разогретой духовке на среднем уровне 15 минут при температуре 200 градусов».

Тут ни у кого не возникло вопросов.

– Итак, разделитесь на группы.

– Мы хотим готовить вместе! – воскликнули Винфрид и Вольфганг и побежали к одной из плит.

Арнульф, муж буддистки, капризно проворчал:

– Там ведь говяжий и свиной фарш, это Зулейка не будет делать. И как она здесь сможет научиться готовить приличное мясо?

– Тогда ты делаешь «Чили кон Карне» с теми двумя, – объявила Карола и показала на плиту, у которой стояли Винфрид и Вольфганг, – а она готовит фруктовый салат и чесночный хлеб.

– Я тоже сделаю чесночный хлеб, – воскликнул парень в лакостовской рубашке и улыбнулся Зулейке.

– Ей все нужно объяснять, – недоверчиво проговорил ее муж. – Она почти не говорит по-немецки.

– Я владею пантомимой, – заверил парень, сделал движение, как будто открывает зонтик, и провел Зулейку под воображаемым зонтиком к плите.

Ее муж с кислой физиономией сказал:

– Я не люблю фруктовый салат.

– Ты делаешь с теми двумя «Чили»! – приказала Карола.

Таня уже стояла с двумя другими мужчинами у дальней плиты.

Я беспомощно оглянулась. За столом остался только один парень, он поднял голову и спросил:

– А с кем готовишь ты?

– Не знаю, – не успев это выговорить, я покраснела как рак. До этого я не могла как следует разглядеть его, а теперь увидела прямо перед собой. У него какая-то странная прическа с каштановой, как по линейке прочерченной челкой до середины лба. С такой челкой даже Альберт Эйнштейн выглядел бы ненамного приятней Франкенштейна. Но самыми ужасными были брови. Бровь у него, собственно, была одна. Я никогда не видела таких сросшихся бровей, над переносицей бровь была даже шире, чем в других местах. А уж борода с усами! Над самой губой торчала странная щетина, как сбритые и вновь отрастающие гитлеровские усики, по бокам – бахрома подлиннее, будто надерганные из ковра и приклеенные на лицо нитки, а вдоль всего подбородка, от уха до уха – волосатая кайма.

Он поднялся и оказался стройным парнем среднего роста. Но выглядел он совершенно неуклюже, поскольку чудовищная коричневая рубашка была ему мала, а отвратительные зеленоватые джинсы – велики. Стоило посмотреть на него подольше, как в тебя закрадывался страх, что его уродство заразно. Внук Франкенштейна.

– Меня зовут Руфус, – проговорил он.

Руфус! Ну и имечко! По голосу я поняла, что это тот самый тип, который не знал, как делать луковые кольца! Я пробормотала свое имя, уставившись в пол, чтобы не смотреть на него, и добавила:

– Пойду спрошу, где нам готовить.

Я подошла к Кароле.

– Мы вдвоем остались, в какой мы группе?

– Вы делаете «Чили кон Карне» вон там, – распорядилась она, показав на последнее свободное рабочее место и пошла к остальным, со смехом резавшим лук.

Разочарованная, я поплелась за Руфусом к плите, ненавидя себя за то, что опять пассивно ждала, а другие подобно Тане сами решали, с кем им готовить. В результате мне осталось то, что никто не взял. Конечно, я пришла сюда, чтобы научиться готовить, но почему непременно в компании франкенштейновского внука?! Я так была раздосадована, что, боюсь, слезы на моих глазах были не только от лука.

– Слушайте меня все! – позвала Карола. – Если обжаривать лук на среднем огне в малом количестве жира, он становится прозрачным! Если же вы добавите слишком много жира, лук превратится в кашу.

Мы разогрели ровно одну столовую ложку растительного масла на среднем огне. Руфус помешал.

– Хочешь, тоже помешай, – предложил он мне.

– Хорошо.

От других плит доносились веселые восклицания и смех:

– Два зубчика чеснока, а не две головки!

– Слишком мало табаско!

– Спасите, наше мясо горит!

Потом на одной сковородке зашипела вода.

– Слушайте меня все! – опять громко скомандовала Карола. – Если вы поджариваете фарш и доливаете туда воду, чтобы он не подгорел, он вообще не будет поджариваться, а станет бледным и вязким. Так что никакой воды, только как следует мешать.

– Почему ты не сказала об этом раньше? – возмутилась Таня.

– Потому что собственный опыт научит быстрее.

– Чушь какая-то – проворчала Таня, – теперь у нас кашеобразный лук и такой же фарш.

Я мешала фарш, пока у меня не заболела рука.

Потом мешал внук Франкенштейна.

– Смотри, на ложке висит луковое колечко! – воскликнул он вдруг. И в самом деле, на ручке ложки болталось маленькое колечко. Руфус никак не мог успокоиться. – Как оно туда попало? Ведь оно намного меньше самой ложки? – Он с таким благоговением смотрел на колечко, будто это был нимб ангела, совершившего вынужденную посадку в нашем «Чили кон Карне». Руфус не мог понять: то ли кто-то из нас так подцепил колечко, что оно, растянувшись как резиновое, проскочило через широкую ложку, а на ручке опять сжалось до своих первоначальных размеров. Или в сыром виде оно было гораздо больше, с легкостью проскользнуло на ложку, а в процессе жарки съежилось? Внук Франкенштейна осторожно попытался спустить его с ложки, но это ему не удалось.

– Порви его, – посоветовала я. – Если мы не будем мешать дальше, у нас пригорит фарш.

– Уничтожить это чудо? Ни за что! – Он перевернул ложку, и кольцо съехало по ручке на сковородку.

Это было творческое решение, которого я от него никак не ожидала. На какое-то мгновение я даже расстрогалась. Но потом опять взглянула на бровь, пересекавшую его лоб, как несущая балка, на торчавшую в разные стороны щетину – и отвернулась.

Без чего-то девять на столе стояли три миски с «Чили кон Карне». Чесночный хлеб был не готов, потому что парень в лакостовской рубашке забыл вовремя включить духовку. Поэтому сначала мы попробовали «Чили» Винфрида, Вольфганга и Арнульфа. Первая ложка показалась не очень вкусной, вторая – нестерпимо острой.

– Сколько вы положили табаско?

Арнульф пояснил, что он влил только треть бутылочки, чтобы остальным группам тоже досталось.

– Трех капель было бы достаточно, – сказала Карола.

– А мы вообще не добавляли табаско, потому что не нашли бутылочку, – сообщил высокий брюнет из Таниной группы.

Было решено смешать обе миски. Смешанное «Чили кон Карне» все еще было слишком острым, хотя Танино «Чили» оказалось пресным и вязким.

В качестве утешения подоспел чесночный хлеб, потрясающе вкусный. Парень в лакостовской рубашке вел себя так, словно уже сдал экзамен на звание мастера-кулинара. «Просто чудо, – делился он, – что масло от взбивания становится таким пышным. Он взбил масло в пену, потому что тогда его меньше уходит и хлеб становится не жирным, а хрустящим.

– Ты сбивал масло, потому что так было написано в рецепте, – решил поставить его на место Винфрид.

Потом пришел черед нашего «Чили кон Карне». – Визуально оно, во всяком случае, смотрится лучше всех предыдущих, – похвалили нас. Я удачно украсила «Чили» ломтиками помидоров и кольцами лука. Все нашли также, что и по вкусу наше блюдо далеко обогнало всех! Вот уж никогда бы не подумала, что смогу гордиться собственноручно приготовленным фасолевым пюре!

Зулейкин фруктовый салат выглядел не слишком аппетитно, кружочки бананов и дольки яблок покоричневели.

– Фруктовый салат не станет коричневым, если его заправить несколькими каплями лимонного сока, – объяснила Карола.

– Запомни, – сказал Арнульф Зулейке.

– Я знать, – обиделась Зулейка, – но нет лимон.

– Верно, – согласилась Карола, – я забыла лимон. Но это неважно: если бы салат полностью удался, вы бы не заметили, где тут можно ошибиться.

– Тебе, похоже, важно, чтобы мы делали ошибки, – ядовито заметила Таня.

– Я когда-то изучала педагогику, – ответила Карола, – и у меня нет желания вводить здесь авторитарные структуры.

– Веселенькое дело, – вздохнул высокий брюнет.

После трапезы второй мужчина из Таниной группы, лет тридцати пяти, с довольно длинными, но редкими светлыми волосами, объявил, что не успеет помыть посуду и прибраться. Он отец-одиночка, и ему в десять надо забрать дочку, оставшуюся у подруги. И мне удалось хотя бы на мытье посуды попасть в Танину группу. Таня шепнула мне:

– Шикарная была идея с этими курсами для новичков. Ты могла себе представить, что здесь будет столько мужчин?

– Нет.

– А я так и думала. Как сказала Карола: женщины считают, что могут готовить уже от рождения. К тому же большинство думает, что типично женские навыки просты и этому не надо учиться. Поэтому я не сомневалась, что здесь мы столкнемся с самыми разнообразными представителями мужского пола. А кто же будет возражать против мужчины, умеющего готовить?

– Не запрещено совмещать приятное с полезным.

Неужели она действительно думает, что один из этих мужчин ей подойдет?

– Ты видела, как выглядит тот тип, с которым я готовила?

– Какой-нибудь изъян есть у каждого, – невозмутимо сказала Таня.

Словно услышав, что речь идет о нем, к нам подошел Руфус.

– Пойдемте с нами в пивную? Мы все хотим выпить пивка.

– Спасибо, за мной заедут, – отказалась я.

– А я пойду, – сразу согласилась Таня.

Когда мы в начале одиннадцатого вышли из школы, прямо напротив выхода стоял Бенедикт, прислонившись к своему супер-»БМВ» цвета черной икры.

Я чувствовала себя счастливой девочкой. Именно об этом я всегда мечтала в школе. У других девчонок уже были друзья, встречавшие их. Если тебя встречают, ты на ступеньку выше. Поздно сбылась моя мечта, зато как! С каким уважением посмотрели мужчины с курсов на «БМВ»!

– Пока, – сказала я со смехом и села в машину. Чмокнула Бенедикта. – В воскресенье я сделаю для всех «Чили кон Карне».

40

Норе пришлось по вкусу мое предложение готовить в воскресенье самой. Мерседес тоже придет с нами пообедать.

В воскресенье я с самого утра занялась резкой лука. Я страшно волновалась, но произошло чудо, и все получилось. Кухня своевременно наполнилась божественным запахом чесночного хлеба. А в холодильнике стоял фруктовый салат с окропленными лимоном, ослепительно белыми кусочками яблок и безукоризненными кружочками бананов. Я разложила салат по десертным вазочкам, декоративно украсив половинками грецких орехов и дольками апельсина.

Правда, Мерседес на полчаса опоздала.

– Мой ненаглядный никак не мог со мной расстаться, – томно произнесла она, похлопав своими металлическими веками, – ни за что не хотел вылезать из постели.

На ней был бирюзовый брючный костюм, затканный золотом, с рельефным узором из роз. Сзади он был слишком узким, спереди красовалась дюжина перламутровых пуговок. И в нем она собиралась есть «Чили кон Карне»! Костюм, разумеется, из дорогого магазина и не уцененный.

– Угадайте, чем я за него платила? – спросила Мерседес, повертев перламутровой пуговкой.

Я думала, она скажет «поцелуйчиком», но все оказалось гораздо хуже…

– Его золотой кредиткой.

– Как здорово, детка, – обрадовалась Нора.

– Поскольку вчера у него для меня не оказалось времени, он положил утром на мою подушку свою золотую кредитку и пожелал хорошо провести время в магазинах. Я решила его наказать и постаралась как следует.

– При твоем изысканном вкусе он предвидел, что это будет дорого, – подыгрывала Нора.

Мадам Мерседес приобрела себе не только брючный костюм, но и кофточку из той же ткани, и обтянутую той же материей сумочку.

– У меня все должно гармонировать, – высокомерно заявила она и с жалостью посмотрела на меня, будто моя синяя водолазка не подходила к джинсам.

Я только сказала «чудесно» и внесла свое коронное блюдо.

Выпучив глаза, Нора указала на миску с аккуратными кусочками помидоров и колечками лука и воскликнула:

– Это наши помидоры?!

– Нет, испанские.

Если бы я сказала, что помидоры прибыли с Марса, чтобы попросить здесь политического убежища, Нора не была бы так потрясена. Со слезами в голосе она возопила:

– Ты слышал, Бенедикт! А у нас в кладовке есть собственные законсервированные томаты! И все это из твоих денег!

– Очевидно, Виола не знала об этом, – миролюбиво заметил Бенедикт.

– Испанские лучше вообще не покупать, – вмешалась Мерседес, – они невкусные. Мой ненаглядный на днях в одном ресторане отправил назад салат из испанских помидоров. – Она милостиво попробовала и, похоже, ей понравилось. Во всяком случае, она не выплюнула тут же. – И как это делают? – поинтересовалась Мерседес.

Я принесла с кухни рецепт и зачитала ей. Дойдя до места «влить маленькую баночку томатного сока», я споткнулась, но было поздно.

– Ты слышал, Бенедикт? Она купила томатный сок! И все это из…

– Я покупала еду на свои деньги, – сказала я, краснея от возмущения как помидор.

– Ну и что? – не понял Бенедикт. – Ведь вкусно!

– При таком расточительстве неудивительно, что мне приходится отсрочивать плату за комнату, – сказала в нос Мерседес. – Есть вообще надежда, что я когда-нибудь получу свои деньги?

Бенедикт сказал:

– Успокойся, я дам тебе чек.

– Ах вот как, – растерялась Мерседес.

Я пошла на кухню, вынула фруктовый салат из холодильника и выбросила его в унитаз. Не хочу еще раз выслушивать, что транжирю Бенедиктовы деньги. Я достала из кладовки одну из доисторических банок с консервированными расползшимися сливами и разложила компот по десертным вазочкам.

Нора оторопела, но промолчала. До этого она видела на кухне фруктовый салат. Она даже не сказала, что Бенедикт обожал этот сливовый компот еще в детстве.

Я не стала убирать со стола. Ни слова не говоря, поднялась в свою комнату. Вскоре пришел Бенедикт.

– Я должна с тобой поговорить, – сказала я спокойно, но сдерживая себя с большим трудом.

– Поговори со мной, – засмеялся Бенедикт.

Мне, однако, было не до смеха.

– Мерседес преподносит все так, будто ты целиком платишь за меня. Но это же неправда.

– Конечно, это неправда.

– И тем не менее, по их мнению, ты содержишь меня. Почему ты не сказал, что я платила за продукты из своего кармана?

– Ты же им сама сказала, – пожал плечами Бенедикт.

– Я так старалась с обедом, а они только носы воротят! – Я старалась сдержать слезы.

– Я ведь сказал, что все очень вкусно.

– Это прозвучало неубедительно!

– Но все это слышали! – не понимал моего настроения Бенедикт.

– Речь не только о «Чили кон Карне».

– Тогда скажи, наконец, чего ты от меня хочешь, Виола!

– Были бы мы женаты, они не вели бы себя так.

– А как?

В полном отчаянии, чувствуя, что начинаю реветь, я пробормотала:

– Женись на мне или…

– Или что? Я же не могу жениться только ради того, чтобы моя сестра сказала, что ей нравится твое «Чили кон Карне»! – Он хлопнул дверью, сбежал по лестнице вниз и уехал. Наша первая ссора.

Рыдая, я бросилась на кровать. Женись на мне или… Или что?

Или я уйду от тебя. Тогда я должна вернуться к отцу.

Без работы. Нет.

Или я больше не люблю тебя?

Но я люблю тебя. Нет.

Через два часа Бенедикт тихонько прокрался в мою комнату.

– Киска, это невыносимо, что мы ругаемся из-за какого-то фасолевого пюре! Почему? Давай просто забудем это!

– Да, – всхлипнула я и вытерла глаза. – Больше я его никогда не буду делать. Никакого «Чили кон Карне».

41

В надежде встретить Таню я пошла в банк. Она была там.

– Как было в пивной в пятницу?

– Неплохо. Тот высокий брюнет, с которым я готовила, оказался журналистом. Его зовут Михаэль. Руфус пошел с нами, они с Михаэлем друг друга давно знают. Та троица тоже была, у них у всех похожие имена: Винфрид, Вольфганг и Вольфрам. Вольфрам – это тот, который все время шуточки отпускает. Все трое – аптекари.

– Аптекари? А почему учатся готовить?

– Вероятно, потому что не умеют. К тому же у меня такое подозрение, что они «голубые». Надеюсь, не все. Тогда было глупо идти на кулинарные курсы для начинающих. Во всяком случае, Вольфрам уже был женат.

– «Голубые» аптекари?

– По мне, так лучше «голубой» аптекарь, чем «голубой» модельер. «Голубого» аптекаря кодекс его профессиональной чести обязывает не навредить мне. А во всех творениях, которые гомики-модельеры придумывают для женщин, я чувствую их неприязнь к нам. Какой идиотизм, что можно спросить в лоб, кто человек по профессии, и нельзя узнать, гетеро– он или гомосексуален. Это считается бестактным. А ведь как было бы практично. Представь, ты влюбишься в «голубого» – более неэффективное вложение чувств трудно себе представить.

– А франкенштейновский внук Руфус, он тоже гомик?

– Возможно. Попытайся выяснить в пятницу, кто из них «голубой».

– Как я могу это определить? Прямо на кулинарных курсах? – Если уж у Тани не получилось, с ее-то опытом, – куда там мне!

– Н-да, – протянула Таня. – Проблема! – Она неожиданно перешла к делу. – Тебе нужны деньги.

– Откуда ты знаешь? – Я слегка смутилась, но одновременно обрадовалась, что с Таней обо всем можно говорить откровенно. – Мне нужна временная работа, пока все устроится у дяди.

– Что ты умеешь делать, кроме обстановки интерьера? Печатать? Водить машину?

Я только покачала головой.

– Ты должна всех расспросить на курсах в эту пятницу. А вдруг одному из аптекарей нужна подсобная работница! – предложила Таня.

– Что же я могу там делать?

– Не знаю, – засмеялась Таня. – Знаю только, что тебе нужны деньги. Всем, кто ко мне приходит, нужны деньги. Сколько тебе надо?

Больше того, что я имела. На моем счету было триста пять марок. Когда я рассказала Тане, что только сестре Бенедикта должна 350 марок за комнату, она сочувственно произнесла:

– Это слишком дорого.

– При этом у нее хорошая работа, и она почти не нуждается в деньгах, потому что ее друг за все платит. Он кладет свою золотую кредитку ей на подушку, и она покупает себе шмотки.

– Как красиво, – усмехнулась Таня. – И ты этому веришь?

– Он выполняет каждое ее желание, чтобы она хранила ему верность. Хотя сам женат и не может развестись, потому что у него больная жена.