Текст книги "Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)"

Автор книги: Элис Авалос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)

– Я думала, ты джентльмен, но вижу, что нет! Алан никогда бы так со мной не поступил. Теперь я знаю, что он лучше. Это так, Арчибальд. Никогда больше не вставай у меня на пути! – выпалила она необдуманно, не измеряя, как её слова разбили сердце Арчи.

Молодой человек встал, молча глядя на нее, сражаясь из всех сил со слезами, что подступали к горлу.

– Значит, бесполезно, – подумал он на секунду, слишком задетый словами Энни, чтобы продолжать молить. Однако, последний след сил, смешанный с сожалениями о неправильном поступке, позволил ему попытаться еще раз.

– Энни, я понимаю, что сейчас ты очень расстроена, и возможно говоришь не то, что действительно думаешь... Я... Я действительно сожалею о своем поведении... но я прошу тебя, пересмотри свое решение.

– Мне нечего пересматривать! – ответила она, плача закрывая лицо руками. Она хотела казаться сильной и решительной, но карусель её эмоций крутилась слишком дико, чтобы выстроить ложный фасад, который бы ей хотелось показать, и еще раз, её колебание голоса, сказавшее одно, а означающее нечто другое, заставило Арчи настаивать.

– Завтра днем я пойду к Кенди и Терри, чтобы увидеть тебя. Я надеюсь, ты дашь себе шанс подумать над моим предложением.

– Мне не нужно времени, чтобы думать.

– Все равно я увижу тебя завтра, – сказал он напоследок, оставляя ее наедине с её смятением чувств.

И как только у Энни хватило сил вернуться в ложу Грандчестеров и посетить вечеринку после представления? Ей никогда этого не узнать. Воспоминания о той ночи всегда были размыты и запутанны после того, как она услышала голос Арчи, обещающий, что он увидит ее на следующий день. У нее даже не было сил высказать Кенди, как она сердита на блондинку за то, что та подстроила встречу с миллионером. Когда брюнетка вернулась в свою комнату в доме Кенди после приема, она могла только броситься на кровать, уговаривая себя уснуть.

На следующий день Энни не вышла из комнаты на завтрак с хозяевами, и Кенди должен был настаивать на своих просьбах, пока молодая женщина, наконец, не впустила ее в спальню и не рассказала, что случилось накануне вечером. Кенди пришла в изумление, видя, как её подруга все еще сопротивлялась зову сердца, но что действительно восхищало ее больше всего, это упорство Энни, когда Арчи, наконец, пришел, как обещал.

Просьб молодой блондинки было недостаточно, чтобы убедить Энни и заставить ее согласиться принять мужчину. Напрасно Кенди пыталась уговорить ее, Энни не слушала и, наконец, разозлившись на упрямую позицию подруги, молодая блондинка оставила ее в покое, боясь, что она вот-вот потеряет шанс стать счастливой в жизни.

– Мне так жаль, Арчи, – печально сказала Кенди молодому человеку, когда вернулась в кабинет, где ожидал миллионер с мужем Кенди.

– Значит, это конец, я полагаю, – хрипло сказал Арчи. – Время действительно стерло меня из её сердца... Возможно, я только обманывал себя все это время, полагая, что она сможет простить и забыть...

– Арчи, я все еще думаю, что она очень нежно любит тебя, но просто запуталась, – ответила Кенди, отчаянно пытаясь спасти счастье своих друзей.

– Нет, не говори ничего, Кенди, это только сделает еще больнее, – печально ответил Арчи.

– Но... – Кенди хотела настаивать, но абстрактного взгляда Терри было достаточно, чтобы дать ей понять, что надо смириться. Как мужчина, Терри знал, что Арчи сделал все, что мог, чтобы вернуть Энни, но, похоже, его усилий было недостаточно. С разбитым сердцем и погруженной в уныние душой, обрести потерянную гордость было все, что Арчи оставалось.

– И что ты будешь делать теперь? – спросил актер серьезным тоном.

– Что же еще? – со вздохом ответил Арчи. – Вернусь в Чикаго и буду жить дальше. Полагаю, у меня нет другого выбора, не так ли?

Молодая пара молча согласилась со словами молодого миллионера, в то время как они провожали друга к передней двери.

– Я уеду завтра утром. Спасибо за вашу помощь, я знаю, что вы испробовали все, что могли, – сказал Арчи, целуя руку Кенди и обнимая на прощанье Терри.

– Мы бы хотели помочь больше, – ответила Кенди, явно опечаленная тем, что Энни вот-вот потеряет мужчину её жизни, а он сел в автомобиль, который уже ждал его.

– Ты могла бы сделать мне последнее одолжение, Кенди? – простым тоном спросил Арчи.

– Конечно, – согласилась блондинка.

– Скажите Энни, что… что я больше не побеспокою ее, и что я надеюсь, она сможет найти счастье, которое ищет, с Аланом, или с любым другим мужчиной, которого она выберет, – сказал он напоследок, прежде чем сесть в автомобиль.

Когда автомобиль начал движение, Арчи увидел, как его старые друзья махали руками, стоя в дворике перед домом, и еще раз почувствовал укол зависти. Однако, на сей раз чувство было другое. Арчи не ревновал к Терри из-за того, что у него есть Кенди, но он завидовал его удаче, что женщина, которую он любил, рядом с ним, тогда как та, кого любил Арчи, повернулась к нему спиной.

– Поступай как знаешь, Энни, и сделай нас обоих несчастными, поскольку я не думаю, что когда-нибудь оправлюсь от этого разочарования, – сказал он себе, позволив себе, наконец, заплакать.

Кенди хотелось встряхнуть Энни за плечи, снова пошла к Энни в комнату и слово в слово передала то, что сказал молодой человек и прежде, чем выйти из комнаты, чтобы ответить на крики Дилана, звавшие ее из гостиной, блондинка сказала легким тоном.

– Что ж, теперь ты можешь быть счастлива, Энни. Он сказал, что больше не будет тебя беспокоить, и я действительно этому верю. Можешь возвращаться в Чикаго и продолжать свой проект. Со временем, он справится и найдет другую, – нарочно сказала она, прежде чем закрыть за собой двери.

Другая... снова и снова мысль откликалась эхом в ушах Энни и не давала ей ни секунды покоя до конца вечера. Молодая женщина почти протоптала дыру на деревянном полу спальни, поскольку ходила кругами долгие часы, не находя себе места. Она не вышла к обеду днем, и Кенди не настаивала, думая, что лучше оставить Энни разбираться со своими демонами. Небольшая голодовка никому не повредит, думала блондинка, все еще надеясь, что подруга скоро начнет действовать.

Поздно вечером желудок Энни запротестовал, и она, в конце концов, подумала, что будет неплохой мыслью налить себе хотя бы стакан воды. Так что она покинула спальню и спустилась на кухню. Она была там, когда она услышала, как паркуется автомобиль Терри, так что она знала, что молодой человек вернулся домой после вечернего представления, и в то же время она ощутила небольшой шум, вроде звона колокольчиков.

Боясь, что шуметь могли крыса, спрятавшаяся где-нибудь в буфете, Энни вышла из кухни и вошла в столовую. К её великому стыду, там шум был еще громче, и она уже собиралась открывать дверь, ведущую в гостиную, чтобы убежать к себе в спальню, когда она услышала Терри, который открывал переднюю дверь.

– Что ты здесь делаешь? – спросил с усмешкой молодой человек, но Энни знала, что он обращался не к ней, потому что она тщательно укрылась за дверью столовой, и он не мог ее видеть.

– Папа! – ответил голосок с веселой ноткой, доносящийся с лестницы.

Энни приоткрыла дверь, и до нее дошло, что источником таинственного шума был Дилан, спускающийся по лестнице и волочащий огромного игрушечного медведя, величиной почти с мальчика, с парой золотых колокольчиков, привязанных к шее.

– Разве Вам к настоящему времени не полагается спать, молодой человек? – спросил Терри, приближаясь к мальчику и притворяясь рассерженным на сына за то, что тот на ногах в непозволительный для него час. Малыш выглядел просто восхитительно, стоя там, в ситцевой ночной сорочке с широкой улыбкой на милом лице, а его живые зеленовато-синие глаза сияли от радости при виде отца, и шелковистые каштановые волосы были симпатично взлохмачены. Было очевидно, что Терри стоило усилий оставаться серьезным.

– Шел дождь, папа, Мишке было страшно, и он не мог уснуть! – сказал мальчик с надутыми губами, обращаясь к игрушечному мишке.

– Понятно, – прокомментировал Терри, не сдерживая смеха от забавного оправдания. – Но дождя больше нет. Ну, идем, я отнесу тебя на кровать, и вы оба будете спать. Поняли? – ласково сказал Терри, и Дилан сразу ответил, раскрывая руки, чтобы отец взял его на руки.

– Ах, вот вы где! – сказал женский голос с вершины лестницы, и Энни узнала голос Кенди.

– Мама! Папа рассказывает нам историю! – взволнованно сказал Дилан, пока Терри передавал медведя молодой женщине.

– Эй, ты обманщик! – возразил Терри, глядя на сына. – Я не говорил, что буду рассказывать историю.

– Папа! – был умоляющий ответ Дилана, и этого было достаточно для отца, чтобы согласиться.

– Хорошо, но потом ты будешь спать. Обещаешь? – спросил Терри, и Дилан ответил немым кивком

Кенди довольно улыбнулась, поскольку молодой человек приблизился к ней, целуя ее в губы, держа Дилана одной рукой и обнимая её за плечи другой. Малыш уже привык видеть открытое проявление родительской привязанности, и хотя он не мог понять многого, он мог ощущать любовь между ними, что так или иначе делало его счастливым. Пара исчезла из вида Энни, и внезапно молодая женщина почувствовала себя еще удрученнее. Слова Кенди продолжали звучать в её памяти:

– «Энни, быть замужем за мужчиной, в которого ты сильно влюблена, как я – в Терри, и получать любовь взамен – возможно, самый переполняющий и восхитительный опыт, который может получить женщина… Но с другой стороны, все, что я могу сказать об этом, не имеет значения, пока ты сама не испытаешь этого, и только тогда».

Слезы Энни вернулись в её глаза, и она просто не могла перестать их лить до конца ночи.

Следующим утром, перед приходом слуг, Кенди проснулась очень рано, чувствуя некоторое неудобство, потому что ребенок внутри в ней был неугомонен. В конце концов, подходил уже седьмой месяц её беременности, и ей становилось труднее. Молодая блондинка приняла душ и оделась, глубоко вдыхая, открывая окно, чтобы впустить летний утренний ветерок.

 Дождь оставил в воздухе ощущение свежести, что побуждало ее начинать свои обязанности раньше. Она тихо вышла из спальни, чтобы не прервать сон мужа, обычно остававшегося в кровати допоздна из-за ночной работы.

Молодая женщина вошла в комнату Дилана, и удостоверившись, что мальчик все еще спал как ангел, вцепившись в своего огромного игрушечного мишку, она спустилась на кухню, где обнаружила Энни, безутешно рыдающую.

– О Боже! – воскликнула блондинка, подбежав, чтобы обнять подругу. – Милая, милая Энни!

– Кенди! Что я наделала! – выговорила, наконец, Энни, всхлипывая.

– Кое-что не очень разумное, Энни, – признала Кенди самым нежным тоном, который у нее был, но все-таки заставляя подругу осознать, что та совершила ошибку. – Однако, это не то, нам решить не под силу, – сказала Кенди, ища лицо Энни.

– Думаю, что вчера я все только разрушила. Он никогда не простит мне унижения, и теперь, когда он ушел... Я просто не могу перестать думать, как сильно я люблю его! – призналась с раскаянием Энни.

– Я так рада, что ты, наконец, это признаешь! Это действительно достижение. Что тебя заставило понять это?

На мгновение я подумала, что ты никогда не раскроешь глаза и не увидишь правды! – прокомментировала блондинка, протягивая Энни, носовой платок из кармана платья.

– Это была... это была ты... и твоя семья! – пробормотала Энни, глядя в зеленые глаза Кенди, которые рассматривали ее, не понимая, что она подразумевает.

– Вчера вечером... Я видела, как Терри взял Дилана на руки, и вас троих... таких близких и свободных друг с другом… и счастливых... и вдруг я поняла, что у меня никогда не будет такого счастья ни с каким мужчиной, если... если у меня не получится с Арчи… но теперь слишком поздно! Он просил у меня прощения, наступил на свою гордость, а я только безжалостно его отвергла!

– Нет, нет, и нет! – ответила Кенди с твердым решением в глазах. – Эта история так не закончится, нет, если я могу что-то сделать! Давай, Энни, умой лицо, оденься и готовься вернуть своего мужчину! – скомандовала блондинка.

– Что ты имеешь в виду? – спросила смущенная Энни.

– То, что мы поедем на вокзал до отъезда Арчи. Теперь одевайся, а я вызову няню Дилана. Она будет здесь в мгновение ока, и я отвезу тебя на станцию!

– Но Кенди... – слабо запротестовала Энни, но решение в глазах Кенди было настолько ясным, что она не посмела противоречить подруге и молча повиновалась.

Тридцать минут спустя две молодых женщины чуть ли не летели в автомобиле Кенди, вдруг позабывшей свою манеру вождения и мчащейся по улицам Манхэттена, время от времени нервно поглядывая на часы.

– Не могла бы ты, пожалуйста, ехать помедленней, ради Бога, Кенди! – умоляла Энни с побледневшим лицом и руками, приклеенными к сиденью. – Ты только что пропустила светофор!

– Брось, Энни, положение критическое! – беспечно отвечала Кенди, поворачивая за угол быстрым движением запястья. – Если ты позволишь Арчи уехать надолго в Чикаго, то тогда у него будет время подумать и стать еще обиженнее и жестче! Ты должна поговорить с ним прямо сейчас, когда он все еще уязвим. Поверь мне! Я знаю, что делаю! Мужчины – раса гордая.

– Кенди-и-и-и-и!!! – в панике вопила Энни, пока подруга продолжала мчаться по забитым авеню.

К счастью, это был удачный день для Кенди, и она умудрилась прибыть на станцию, не получив штрафа и не попав в аварию. Позже, блондинка удивлялась, как это она так бешено гнала, несмотря на то, что она носила ребенка, но результаты её усилий ослабили ее чувство вины.

– Мы еще вовремя, – с улыбкой сказала Кенди Энни, ставя машину на стоянку. – Ну же, ободрись, девочка! Сейчас он должен быть на платформе. Иди к нему и, пожалуйста, не возвращайся ко мне, пока не получишь кольцо с выгравированным именем Арчибальда! Не волнуйся о вещах, если ты решишь вернуться в Чикаго вместе с ним прямо сейчас, то я пошлю твой багаж позже. Теперь, иди! – озорно подмигнула Кенди.

– О Кенди! – воскликнула Энни, еще задыхаясь, и с пылающими щеками. – Пожелай мне удачи!

Двое женщин на секунду обнялись, и потом брюнетка вышла из машины и вскоре исчезла среди толпы, заполнившей станцию.

Энни бросилась, оглядываясь вокруг, но к сожалению, не смогла ничего разглядеть, кроме многочисленных голов тех, кто проходил по платформе. Внезапно показалось, будто весь Манхэттен решил выехать тем утром. Молодая женщина спросила у служащего о поезде, который уезжает в Чикаго, и мужчина показал нужную платформу. Пассажиры уже садились.

Брюнетка, со стремительно колотящимся сердцем, отчаянно оглядывала платформу, проверяя каждое мужское лицо, что попадалось ей, но не находя глаз, которые искала.

– АРЧИ! – начала она кричать снова и снова, но не было никакого ответа, и её сердце было готово взорваться, стуча громче с каждым новым ударом, угрожая ей глухотой.

В отчаянии, она поднялась в отделение первого класса, напрасно глядя на все вагоны. Поезд начал двигаться, и один из служащих заставил ее выйти.

Молодая брюнетка, не имея какого-либо выбора, неохотно вернулась на платформу, и с разрывающимся на кусочки сердцем, ей пришлось наблюдать, как поезд покидал станцию, пока толпа продолжала перемещаться вверх-вниз, не обращая внимания на стройную молодую особу, которая тихо заплакала, чувствуя, что навсегда потеряла мужчина своей жизни. Чувство было резким, острым и ранило, как любая другая боль, которую она когда-либо чувствовала прежде.

– О, Арчи! – громко вымолвила она, не обращая внимания на толпу вокруг. – Я люблю тебя, я всегда тебя любила, и всегда буду любить... и я была самой распоследней дурой в этой истории, потому что позволила тебе уйти, когда Бог знает, что нет и не будет никакого мужчины в моем сердце, кроме тебя и только тебя, мой любимый Арчи.

– Ты уверена в этом, Энни? – спросил мужской голос позади молодой женщины, и её сердце перевернулось вверх дном.

– Арчи! – воскликнула она, задохнувшись, поворачиваясь к молодому человеку, стоящему на платформе с багажом на полу рядом с ним и смотрящему на нее с новой надеждой, сияющей в его глазах. – О, Арчи, конечно, я уверена! – со слезами ответила она, подбежав, чтобы обнять его, и он нежно принял ее с мягкой теплотой в свои объятия.

– Скажи, что это не сон, который я вижу, скажи, что это навсегда, – шептал он ей на ухо дрожащим голосом.

– Это будет длиться, пока бьются наши сердца... и кто знает, возможно даже после, – ответила она, поднимая лицо, чтобы увидеть свое отражение в блестящей миндальной поверхности глаз Арчи, и на сей раз она не боялась погружаться в его глубины, не стыдилась, когда он наклонил лицо, чтобы снова поцеловать ее.

На почтительном расстоянии молодая женщина смотрела на пару, пока они целовались, как будто в следующую минуту настанет конец света. Светловолосая женщина удовлетворенно улыбнулась, нежно поглаживая свой раздутый живот.

– Что ж, дорогой, теперь нам лучше вернуться домой. На этот раз я обещаю тебе легкую и безопасную поездку, – сказала она ребенку и медленным шагом направилась туда, где оставила автомобиль.

В этот день Энни и Арчи вернулись в Чикаго, и поженились бы на следующий день, если бы не просьбы матери Энни, которая умоляла свою дочь дать ей немного времени, чтобы подготовить достойную свадьбу, и ради Кенди, которая была не в состоянии преодолеть такое долгое расстояние. Так что паре пришлось подождать три месяца, которые им обоим показались годами, пока у миссис Брайтон не было все готово так, как она всегда мечтала, и Кенди родила второго сына, Альбена, маленького блондинчика, у которого, в конечном счете, появились на лице веснушки с эффектом солнечного света, но также и обладавшего зеленовато-синими глазами, которые были маркой Бейкеров В конце концов, подружка невесты не могла пропустить такую важную дату.

Шесть месяцев спустя, институт Алистера Корнуэлла в Чикаго раскрыл свои двери в качестве первой школы для умственно отсталых детей.

Часть III: «Сельская учительница»

За двадцатые годы многое изменилось для женщин. После десятилетий борьбы суфражисток, женщины в Англии и Соединенных Штатах отвоевали себе право голосовать, и поскольку многие виды работ были оставлены мужчинами в течение Великой войны, ввиду сражений, женская раса доказала миру, что они могут управляться с мужскими делами и кормить семью, если ситуация требовала того.

Когда наступил мир, женщины уже поняли, что они способны на многое, и на свою жизнь вне дома. Так или иначе, разочарование из-за опустошения войной и отчаянный поиск нового порядка в последующие годы, заставил людей повернуться к моральным принципам XIX века, и с этой новой точки зрения американский средний и высший класс начал рассматривать женскую роль с другой перспективой.

Соединенные Штаты прошли период эйфории. В отличие от европейских стран, Великая война не опустошила землю янки, и в конце конфликта дела обернулись большой коммерцией для американских банков и индустрии, превращая нацию в процветающую экономическую и военную державу. В середине процветающей Америки, которая казалась более расслабившейся, беспечной и праздничной, перед поколением молодежи предстали большие изменения, которые, наконец, начнут ХХ век, оставляя позади викторианскую атмосферу.

Именно этот меняющийся и великолепный мир ознаменовал взрослую жизнь Кенди, и с нею все молодые люди, которые провели свое детство и юность рядом с молодой женщиной, также вступили в новый захватывающий период своей жизни. Однако, эти перемены принесли и конфликты, и Патти О'Брайен не избежала таковых.

Патти стала миссис Томас Стивенсон в январе 1919, и с тех пор жила на ферме Тома в предместьях Лейквуда. Госпожа Марта О’Брайен переехала в Дом Пони, чтобы работать с мисс Пони и Сестрой Лин, но её внучка и зять частенько ее навещали. Марта имела обыкновение говорить, что бы ни отобрала жизнь у нее в юности, она великодушно возмещала, потому что для старой леди лучшие годы её жизни начались именно в тот день, когда она ступила на порог Дома Пони, чтобы остаться там до конца своих дней.

С щедрыми вкладами Альберта, Кенди, Энни и Тома, плюс инициатива Марты, Дом Пони, наконец, разросся в учреждение, которое могло принять в общей сложности сотню детей, а не двадцать, как в прошлом, и обеспечить им поддержку и образование до восемнадцати лет, если им так и не посчастливилось быть усыновленными. Конечно, для такой задачи трем почтенным женщинам, управляющим Домом, пришлось нанять новый персонал, и из ордена Сестры Лин стало больше монахинь прибывать на учебу в помощь в приюте. Имея столько дел, у Марты не оставалось времени в запасе, так что она едва заметила, что Патти стала более тихой и печальной, особенно после рождения четвертого ребенка в 1922 году.

Возможно, Патти продолжала бы скрывать свои тайные неприятностей до самого конца, если бы не визит Кенди весной следующего года. Блондинке потребовалось лишь несколько дней, оставшись у Стивенсов, чтобы заметить, что что-то шло не так хорошо, как притворялась Патти.

Пока Кенди гостила на ферме, молодая миссис Стивенсон слегла с лихорадкой, так что блондинка отослала всех детей, включая своих, в Дом Пони, чтобы у нее было достаточно времени на заботу о подруге. В один из таких вечеров, пока Патти спала, Кенди сидела на веранде рядом с другом детства и бросила намеренный взгляд, который молодой человек сразу почувствовал.

– Что такое, Кенди? – спросил Том, заинтригованный пристальным взглядом блондинки.

– Это я хотела бы спросить у тебя, Том? Что происходит с Патти? – потребовала ответа Кенди с тем же авторитетным взглядом, которым пользовалась в детстве, чтобы ругать Тома.

– Так ты заметила это, не так ли? – сказал мужчина, опуская голову, стараясь затеряться взглядом в золотом закате.

– Конечно, заметила. Это не лихорадка, это что-то, что пройдет очень скоро, но помимо физических симптомов, которые у нее прямо сейчас, есть взгляд дискомфорта, беспокойства... Скажи, это что-то между вами?

– Ох, Кенди, – вздохнул молодой человек с глазами, погруженными в горизонт, – я бы отдал все, чтобы узнать, что с ней. Так продолжалось прошедшие два-три месяца с рождения Джошуа, я думаю. И даже при том, что я прямо спрашивал ее, что заставляет ее чувствовать себя так плохо, она всегда отрицает это и настаивает на том, что она просто устала, потому что забота о детях и управление домом отнимает все её силы.

– И ты этому веришь, Том? – спросила Кенди.

– Конечно, нет, но она не признает, что что-то идет не так, как надо... и время от времени... Кенди, это мне становится слишком трудно наблюдать, как она погружается в депрессию, и я просто не могу с этим ничего поделать, – хриплым голосом объяснил молодой человек, а его губы начали подрагивать.

Кенди села рядом с молодым человеком, и с материнской нежностью похлопала Тома по плечу. На секунду, он стал маленьким ребенком, которого она помнила, смущенным и испуганным, как в тот день, когда он и блондинка потерялись в лесу во время бури.

– Том, помнишь время, когда мы двое заблудились в лесу около Холма Пони? – задумчиво спросила Кенди.

– Ты имеешь в виду день, когда мы соревновались в сборе земляники? – сказал Том с грустной улыбкой. – Как я могу забыть, я думаю, это был худшая летная буря, которую я когда-либо видел.

– Действительно, и мы испугались до смерти и вымокли до костей, а? – напоминала Кенди с усмешкой.

– И не говори! – воскликнул молодой человек, начиная увлекаться воспоминаниями. – Знаешь, что больше всего меня пугало тогда? – добавил он, глядя прямо в зеленые глаза Кенди.

– Что?

– Я чувствовал себя ответственным за твою безопасность, потому что ты была меньше! Я так боялся, что с тобой могло что-нибудь случиться... Если бы это было так, я бы никогда себе не простил, что бросил тебе вызов войти в лес!

– Никогда бы не подумала, что ты за меня волновался! – прокомментировала блондинка, удивленная признанием молодого человека. – Но кое-что мне было очень ясно. Я была уверена, что даже при том, что тебе было также страшно, как и мне, нас было двое, и так или иначе, чувствуя, что ты был рядом, это придавало мне веру, – добавила молодая женщина, улыбаясь.

– И было не так больно, когда мисс Пони и Сестра Лин нас наказали после шторма, а? – усмехнулся Том, памятуя, как им пришлось чистить стойло и забыть на месяц о десерте.

– Да... – вздохнула Кенди, и позже задумчиво добавила: – видишь ли, Том, я нахожу, что даже если нам уже не по пять лет, некоторые вещи все еще остаются неизменными. Том, ты и Патти – часть моей семьи, и я знаю, что мы всегда должны будем поддерживать друг друга. Рассчитывай на меня в этой проблеме, мы найдем выход из этой бури, – добавила Кенди, обнимая друга, и они оставались в тишине еще некоторое время, пока Том снова не ощутил, что в его сердце возродилась надежда.

Кенди оставалась с Патти все время, которое потребовалось, чтобы та оправилась от лихорадки. Как всегда, Патти расслабилась и чувствовала себя увереннее рядом с блондинкой, и мало-помалу Кенди начала понимать, что творилось с подругой. Блондинка вызвала доктора Мартина, и добряк отпросился в больнице, чтобы поехать в Лейквуд и позаботиться о Патти. Бог знал, что старый доктор сделал бы что угодно ради молодой женщины, которая помогла ему избавиться от алкоголизма, даже если это означало использовать праздничные выходные, чтобы позаботиться о пациенте.

И Мартин, и Кенди вскоре согласились, что у Патти была послеродовая депрессия, и возможно гормональный дисбаланс, от которого она страдала, был увеличен цепочкой расстройств и скрытых переживаний, которые не позволили молодой женщине справиться с проблемой.

Возможно, лучшее лекарство, которое могла получить Патти, была подруга, которая бы ее выслушала, и никто не справился бы с этим лучше Кендис Уайт.

Потребовалась масса терпения и любящей материнской заботы Кенди, но усилия блондинки были, наконец, вознаграждены, когда однажды Патти решила заговорить. Был поздний вечер, и Кенди читала новую пьесу Терри при свете лампы, пока подруга спала. Она подняла глаза от страницы, думая о своем муже, и у нее из груди вырвался вздох.

Память молодой женщины снова вернулась к своему любимому месту, где Кенди лелеял все свои дорогие воспоминания, связанные с мужем. Она снова видела эти искрящиеся синие глаза, которые любила созерцать, как они открывались, когда утренний свет входил в их спальню, и не могла удержаться от желания иметь крылья и улететь, чтобы быть с Терри. После четырех лет брака, Терри решил начать продолжительный тур по стране, чего не делал долгое время. Кенди старалась справляться с его отсутствием, но правда была в том, что без него она не была такой же, особенно когда он отсутствовал свыше двух месяцев, и каждый раз молодая женщина ложилась спать, тоскуя по его теплу. Однако, её материнские инстинкты держали её на плаву, зная, что мать не может позволить себе роскошь хандрить. Молодая женщина знала, что больше, чем когда-либо прежде, она должна держаться веселой и уверенной ради детей и Патти.

– Ты скучаешь по нему, не так ли? – спросил слабый голос Патти со стороны кровати, удивляя Кенди, думавшую, что подруга крепко спала.

– Да, всем сердцем, – призналась с грустной улыбкой Кенди.

– Как ты можешь это выносить, Кенди? – спросила Патти, усаживаясь на кровати с некоторым усилием. – Я имею в виду, его частое отсутствие из-за работы?

– Ну, я полагаю, я просто привыкла, – ответила Кенди с игривым подмигиваньем, и Патти вновь восхитилась способностью подруги преодолевать грусть и выглядеть веселой всю ночь. – Я знала, что с тех пор так будет всегда. Он актер, и поездки – часть его жизни. С двумя детьми и неполным рабочим днем я не могу следовать за ним каждый раз, когда у него тур.

– Я предполагаю, но это все равно должно быть нелегко, – отозвалась Патти мягким тоном, почти незаметным.

– Да, но есть другие способы быть вдали от людей, которых любишь, и они куда мучительнее и невыносимее, – нарочно сказала блондинка, ожидая, что её слова помогут ей открыть путь к сердцу Патти.

– Что ты имеешь в виду? – спросила брюнетка, и в её темно-карих глазах отразилось смущение и некоторое опасение.

– Я имею в виду то, что иногда люди избегают других, отстраняясь, как если бы между ними и остальным миром было огромное расстояние. Если ты кого-то любишь, кто постоянно держит дистанцию и не позволяет приблизиться к своему сердцу, довольно трудно чувствовать себя так близко и в то же время так далеко и быть не в силах ничего поделать, чтобы сократить это невидимое расстояние, – объясняла Кенди, подходя к главному.

Патти некоторое время хранила молчание, не шевеля ни единым мускулом на побледневшем лице, и Кенди поняла, что в этот самый момент у подруги разгоралась внутренняя борьба. Снаружи, слух непривычного весеннего ливня заполнил воздух ритмичным падением легких свежих капель, омывающих поля.

– Почему ты мне это говоришь, Кенди? – спросила Патти, нарушающая каменную тишину, наводнившую в комнату.

– Ты сама это знаешь, Патти, – ответила Кенди, покидая кресло-качалку и присаживаясь на кровать рядом с брюнеткой. – Ты вдали от своей семьи дольше, чем Терри, и, возможно, Том скучал бы по тебе вдвое больше, чем я сейчас по своему мужу, – немедленно ответила Кенди и подождала реакции молодой женщины.

– О, Кенди! – воскликнула Патти, ударяясь в слезы и бросаясь в объятия Кенди, где она плакала долгие минуты, в то время как блондинка нежно гладила ее, а дождь продолжал мыть черепичную крышу.

Как долго Патти лила свои слезы и позволяла всхлипам вырываться из горла? Брюнетке нипочем не узнать точно, но она всегда будет помнить, что после того, как колодец её плача явно иссяк, она ощутила срочнейшую необходимость открыть свое сердце и высказать все удручающее расстройство, которое тяготило ее, словно пара свинцовых гирь на плечах.

Патти вышла замуж за Тома спустя лишь несколько месяцев после того, как Кенди и Терри сделали то же самое, и в это время она родила четырех мальчиков, почти по одному каждый год.

Не только физические усилия, огромные сами по себе; колоссальная ответственность, свалившаяся на её плечи, была столь непреодолима, что у нее едва хватало времени, чтобы подумать о себе. Внезапно ей пришлось управлять фермерским домом – тем, чего она даже не представляла, что ей придется заниматься – заботиться о муже, который был требовательным, как все мужчины, и заботиться о детях, все в одном флаконе. И даже при том, что Патти очень любила своего мужа и обожала всех своих детей, казалось, что её жизнь становилась бесконечным списком обязанностей, которые не давали ей ни секунды отдыха.