Текст книги "Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)"

Автор книги: Элис Авалос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)

Я всегда знал, что, нравится мне или нет, Кенди может видеть меня насквозь, будто я был сделан из стекла. Тем не менее, я думал, что скрывал свои тревоги достаточно хорошо, чтобы она их не заметила, но она снова мне доказала, что это было непосильной задачей.

Я взглянул на нее и просто-напросто сдался ее внимательному взгляду, без слов признавая ее правоту.

– Это нелегко, веснушчатая, – произнес я, наконец. – Я даже не знаю, как это сделать, – добавил я, чувствуя, как подавляемая боль внезапно вышла на поверхность.

– Некоторые говорят, что разговоры о том грустном, что у нас внутри, очень помогают преодолеть наши страхи и зарубцеваться ранам, – ответила она с мягкой улыбкой, изгибая губы в том особенном жесте, которым награждала меня каждый раз, когда мне требовалась ее поддержка.

– То, что я пережил, я бы не рассказал даже себе, – возразил я, все еще встревоженный, но уже чувствующий еле заметное облегчение, пока мы продолжали разговор.

– Тогда продолжай о них писать. Кажется, у тебя хорошо получается. Все наперебой хвалят твой талант во время сегодняшнего антракта, – гордо сообщила она мне, – и… если тебе хочется, чтобы кто-то услышал твою историю, ты должен знать, что я здесь, чтобы выслушать тебя. В конце концов, я ведь не чужда тем ужасам, которые ты пережил, потому что где-то была их свидетелем. Пожалуйста, Терри, не исключай меня из своей борьбы. Я ведь твоя жена. Разве мне не положено все делить с тобой? – добавила она с вопросом, скорее напоминающим заявление, гладя мой лоб.

Я сделал слабую попытку улыбнуться, не в силах ответить на ее слова из-за эмоций, наводнивших в этот момент мое сердце. Наконец, я просто дал согласие кивком, и мы ненадолго умолкли. До некоторой степени я знал, что начался долгий процесс исцеления, и решил усердно работать над этим ради своей семьи. Я также подумал о том моменте, когда встретил мать своего сына, и бесконечный список воспоминаний начал наполнять мое сердце сладчайшей уверенностью. Это дитя было плодом любви, и я был настроен обучать его с любовью.

– Я думала об имени для него, – сказала Кенди, нарушая тишину.

– Правда? Какое? – полюбопытствовал я.

– Конечно, Терренс! Какое же еще? – улыбнулась она.

– Мое имя? – удивился я, не совсем убежденный, что стоит называть ребенка, как меня. – А ты не думаешь, что может возникнуть путаница? Кроме того, я уже знаю, как его зовут, – ответил я, с озорством глядя на нее.

– Что у тебя на уме? – спросила она скептически, мило нахмурясь, что заставило ее веснушки на носу очаровательно шевельнуться.

– Его будут звать Дилан, – сказал я, глядя на сына, постепенно снова засыпающего.

– Прекрасное имя, но почему Дилан? – поинтересовалась она, заинтригованная.

– Из-за его значения.

– И что оно означает?

– Сын океана, – сказал я, еще раз целуя ее в лоб. – Оно задумано для этого ребенка с тех пор, как наши глаза встретились тем вечером в Атлантическом океане. Тогда я отдал тебе свое сердце, и хотя понимаю, что ты была влюблена в кого-то другого, я верю, что ты была не совсем ко мне равнодушна.

Она улыбнулась мне, очерчивая мои губы указательным пальчиком, выражая без слов, но совершенно ясно, что ее тронули мои слова.

– Ты так уверен в своей неотразимости, а? – вопросила она с дразнящей улыбкой. – Хотя ты прав, я никогда не переставала думать о тебе с того момента, несмотря на то, что не хотела этого признавать, а что касается имени, это прекрасная метафора. Однако, я все равно хочу, чтобы наш сын носил твое имя, потому что это имя того, кого я больше всех люблю.

– Хорошо, сделаем так и оставим оба имени, – предложил я и увидел одобрение в ее зеленых глазах.

Я отдал ей ребенка, и когда она снова прижала его к себе, то с нежностью обратилась к нему.

– Тогда, Терренс Дилан Грандчестер, добро пожаловать в нашу семью, – сказала она ему, и это стало официальным приглашением.

Часть II: «Обретая утерянное»

Было a ослепительное весеннее утро, когда Грандчестеры прибыли на пристань. Кенди была в ситцевом платье с персиковой с цветочным узором юбкой, колыхающейся от морского бриза, задираясь на белых ножках на пару дюймов выше икр. Молодая женщина взглянула на смелую юбку и еще раз подумала, что мадам Элрой упала бы в обморок, если б увидела ее одетой по последней шокирующей моде. На ее губах появилась легкая улыбка, стоило ей представить, какую бы мину скорчила старая леди, но ее это заботило менее всего, настолько удобным и практичным казалось ей новое направление. Она была рада, что женщина, наконец, могла избавиться от мучительных корсетов и длинных юбок, обвивавшихся вокруг ног каждый раз, когда хотелось пробежаться. А это было то, в чем она частенько нуждалась два предыдущих года.

Рядом с ней причина ее постоянных спортивных тренировок невинно играла с машинкой, которую она взяла, чтобы занять его. Маленький Дилан, уже двух лет от роду, определенно становился сильным и неугомонным озорником, имевшим характер обоих родителей, и заставлял молодую мать вечно бегать вокруг дома, дабы уменьшить риск постоянных несчастных случаев, происходивших с ним.

– Он выглядит таким увлеченным своей игрой, – сказала она шепотом своему мужу, осторожно следя за движениями мальчика, пока тот увлеченно играл.

– Тише! Не сглазь! – ответил молодой человек, сидящий рядом с ней, прикладывая указательный палец к губам.

– Это все равно не продлится долго, – хихикнула молодая женщина над комментарием Терри. – Я только надеюсь, что корабль прибудет в порт прежде, чем ему надоест.

Грандчестеры приехали в порт, чтобы поприветствовать подругу, которую не видели три года, Энни Брайтон, которая вот-вот вернется на родину после окончания стажировки в качестве учителя в Италии.

Все это время молодая блондинка часто переписывалась с подругой детства, так что обе женщины были в курсе всего, что бы ни происходило в жизни друг друга. Энни составила уже целый альбом с фотографиями Дилана и знала обо всех его экзотических приключениях: прыжки на плиту, вниз в подвал, через голову садовника, через ограду заднего двора, на отцовскую спину, до бороды Роберта Хатавея, в пруд, за декорациями, по всей сцене, внутри бабушкиного платяного шкафа и везде, куда вело его воображение. Кенди, в свою очередь, выучила наизусть имена студентов Энни проблемы каждого из них: она следила за прогрессом Пьетро в головоломках, проблемы Марии с дополнениями или энтузиазмом Стефано, пока он учился читать. Глубоко внутри, Кенди знала и скрытые печали, о которых Энни никогда не говорила в письмах – молчаливые муки, о которых молодая блондинка могла догадаться за абзацами.

– Мам, колесо сломалось! – позвал голосок, а маленькая ручка потянула Кенди за юбку, что заставило молодую женщину вернуться из ее размышлений.

Пока Кенди пыталась починить машинку, потерявшую колесо благодаря энергичному стуку Дилана, трансатлантик, на котором ехала Энни, прибыл.

Последующий момент, когда две молодые женщины, наконец, увидели друг друга спустя такое долгое время, был одним из самых трогательных испытаний, которые они когда-либо пережили. Обе отчаянно обнялись, плача и смеясь, как две девчушки, пока Терри наблюдал за ними, стоя в нескольких футах далее и держа на руках удивленного Дилана.

Впоследствии пришло взаимное признание. Энни в изумлении полностью осознала красоту, которую замужество и материнство усилило в жестах и осанке Кенди; она также восхищалась стройной фигурой блондинки и ее смелым модным нарядом, включающим легкий макияж. Кенди, в свою очередь, было приятно видеть короткую стрижку подруги, которая так шла ее сложению и легкому загару. Хотя Кенди было известно, что за улыбкой все еще болело сердце. Однако молодая женщина решила, что позже у них будет время поделиться секретами друг с дружкой, так что далее она представила своего сына своей лучшей подруге, и с первого момента Энни влюбилась в живого ребенка, который естественным жестом открыл ей объятия, будто знал ее тысячу лет.

Энни провела в Нью-Йорке несколько недель, искренне получая удовольствие, будучи свидетелем счастливой и безмятежной маленькой вселенной Кенди, вращающейся от Терри к Дилану и обратно. Две старых подруги провели приличное количество полудней в бесконечных беседах, делясь друг с дружкой мечтами о будущем, которое в случае брюнетки включало основание школы для умственно отсталых детей, возрастающее вовлечение в дела Дома Пони и полное примирение со своей матерью, которая, в конце концов, начала подавать признаки раскаяния в своей резкой реакции на решение Энни. Кенди, работающая три раза в неделю добровольцем в станции Красного Креста Форта Ли, боялась, что ей придется оставить работу на какое-то время, потому что у нее были определенные подозрения на новую беременность, и она доверила Энни свой маленький секрет, хотя не была еще в этом уверена. В отличие от Дилана, этот ребенок был тщательно запланирован молодой парой, и они оба была очень взволнованы новой возможностью, хоть и знали о потрясении, котором это могло обернуться для их первенца.

Тем не менее, во время всех этих бесед двух молодых женщин никогда не упоминалось имя Арчибальда Корнуэлла. Молчание Энни лишь усиливало предположения Кенди о чувствах подруги к кузену, но она уважала молчание брюнетки, сама испытав потребность в уединении в то время, когда она была разлучена с Терри. В глубине сердца Кенди начала расти интуитивная уверенность, но она хранила это в тайне.

Мистер Брайтон приехал в Нью-Йорк забрать дочь, и после нескольких дней, что джентльмен и его дочь наслаждались городом и компанией друг друга, Энни решила, что настала пора покинуть Большое Яблоко и встретиться лицом к лицу со старыми демонами, ожидающими ее в Чикаго. В конце концов, она не могла оставаться у Грандчестеров навечно, у нее была своя судьба, поскольку Кенди и двое ее мужчин принадлежали своему частному космосу, в котором другие были, несмотря на теплое отношение, получаемое от семьи актера, лишь чужаками в частном раю.

Джакомо Паглиари был одним из партнеров по бизнесу мистера Брайтона, и дружба между двумя мужчинами росла с годами, пока Энни жила в Италии. Родные в Италии мистера Паглиари тепло поприветствовали Энни, заставляя ее чувствовать себя почти как дома, навещая ее в дни учебы, приглашая ее на выходные и праздники к себе в деревенский дом, и посылая длинные письма мистеру Паглиари и его партнеру, чтобы справляться о здоровье молодой женщины.

В ответ, Энни стала принимать регулярные визиты Алана Паглиари, старшего сына Джакомо, и чикагское высшее общество начало сплетничать на котильоне, что молодой Паглиари сопровождал Энни Брайтон. Молодая женщина слышала слухи о себе и Алане, но никогда не обсуждала это ни с кем, ограничиваясь лишь загадочной улыбкой и легким румянцем каждый раз, когда ей задавали этот вопрос.

В конце концов, Алан Паглиари был определенно неплохой кавалер, наследник большого состояния, умный бизнесмен и обладатель очаровательной искрящейся индивидуальности, что напоминало Энни о подвижности Кенди, Алан был одним из популярнейших холостяков среди молодых леди и стал поистине хорошим другом молодой и утонченной мисс Брайтон. Их дружба крепла с каждым днем, и казалось, ничто не могло встать на пути новой пары.

Энни взглянула на свое отражение в зеркале, вновь проверяя рыжевато-коричневый парик, который собиралась одеть на маскарад этим вечером. Она растеряла свой прежний энтузиазм для великих общественных событий за время, когда работала и училась в Италии. Молодая женщина поняла, что в мире есть столько важных проблем, требующих разрешения, что поразилась, как она в прошлом теряла время на столь легкомысленные поступки.

Однако для нее было очень важно посетить этот бал-маскарад, потому что она хотела встретить нескольких важных людей, которые могли спонсировать ее проект школы для детей с отклонениями. К счастью, она рассчитывала на Алана, который составит ей компанию на вечер, и еще она не могла успокоиться, потому что ее весь день беспокоил укоренившийся страх, пока она готовилась к событию.

– Это, должно быть, моя застарелая неуверенность снова выделывает со мной грязные трюки, – сказала она себе, осматривая свое бирюзовое шифоновое платье, подражающее стилю времен империи Наполеона Бонапарта. – Я просто должна быть положительно настроенной и уверенной, чтобы заставить понять этих богатых джентльменов, что мой проект стоящий, – сказала она вслух, чтобы ободрить себя, и с этой последней мыслью она покинула свою опочивальню, глубоко вдохнув. Этот вечер должен был быть полон сюрпризов, она вроде и ощущала это, но не обращала внимания, во что это выльется.

– Еще одна скучная вечеринка, – подумал молодой человек, давая пальто слуге в зале. – Интересно, сколько мне придется стоять и выслушивать властных стариков и бегать от их надоедливых дочек, которым нужно пофлиртовать, будто от этого зависит их жизнь.

Мужчина элегантно прошествовал по просторной комнате, любезно приветствуя каждого знакомого, которого встречал на пути, ослепительно улыбаясь бизнесменам, узнававшим его, и галантно целовал руки дамам, услаждая женские уши вежливым комплиментом. Все это было частью его хорошо изученного ритуала, вопроса общественных взаимоотношений, как ему виделось, и еще один способ укрепить свой успех в жестком и агрессивном мире бизнеса. Он не жаловался на жизнь, ибо получал большое удовольствие от того, как он живет, и от вызывающей работы. Однако, временами, его мутило от количества лицемерия вокруг, и его сердце жаждало найти сердце, которое бы искренне хотело найти в нем истинного человека, без учета социального статуса и большого состояния. Но этого сделать он пока не мог.

Он выразил свое почтение хозяину и его супруге, и позже, смешался с другими высокими гостями, перекидываясь словом с мужчинами, танцуя пару раз с первой девушкой, проявившей к нему немного интереса, лишь для того, чтобы убедиться, что в ее голове такая пустота, что можно было услышать, как внутри гуляет ветер. Да, в самом деле, это был еще один скучный вечер, но, по крайней мере, здесь присутствовала дополнительная деталь, делающая бал менее раздражающим. Это был бал-маскарад, и одетых в костюмы гостей было особенно интересно выбирать, потому что надетая маска кое-что выдавала о личности владельца.

Таким образом, мистер Гарланд, будучи членом партии консерваторов, прекрасно выглядел в костюме квакера; гедонистка миссис Кларк была поистине непринужденна в своем костюме Клеопатры. Он же, наоборот, выбрал нечто вовсе не отражающее его настоящий юмор. Молодой человек был в темно-зеленом костюме в стиле позднего ренессанса с бархатными короткими штанами и камзол, изящно вышитый золотым витиеватым узором по зеленому. Его мрачному настрою больше бы подошел костюм угрюмого монаха, что случай, но причина была в том, что он должен был поддерживать определенный образ, независимо от настроения

Молодой человек инстинктивно тряхнул головой, чтобы убрать со лба шелковистые темно-русые пряди, спадавшие до бровей, и тут он ощутил присутствие на другой стороне бального зала. Ему было плохо видно из-за танцующих гостей, и пары постоянно передвигались, что затрудняло ему просмотр. Приложив усилие, он различил стройный силуэт в обтекающем бирюзовом наряде из изящного шифона. Леди медленно шла по другой стороне зала грациозной походкой, и молодой миллионер, несмотря на расстояние, мог оценить, то, что легкие ткани ее юбки до лодыжек позволяли хорошему наблюдателю замечать мягкие изгибы её ног.

Женщина скрывала лицо за маской, украшенной перьями, что гармонировало с ее платьем императорского стиля, так что молодой человек не мог решить, знает ли он эту леди, или нет, но он определенно не чувствовал раньше столь сильного влечения к какой-либо женщине, какое неожиданно почувствовал к молодой леди на другой стороне зала. Смелое декольте и высокая линия талии ее платья так волнующе подчеркивали женские чары, что молодой человек опасался, что его настойчивый взгляд выдаст больше, чем он хотел позволить увидеть

– Боже, она великолепна! – подумал он, не в силах удержаться от прямого взгляда на нее.

К его великому смущению, молодая женщина повернула голову, увенчанную коричневыми прядями, и обнаружила его присутствие. Вопреки ожидаемому, молодая леди не уклонилась от его взгляда. Она не опустила глаз, как полагается скромному созданию, но и не флиртовала открыто. Она просто смотрела на него с серьезным и печальным видом, что коварно посягнуло на границы его души, делая невозможным для него отвести его глаза от нее. Секунды, что они оба удерживали взгляд, казались годами, и молодой человек не был уверен, действительно ли он желает достигнуть конца такого восхитительного момента.

Однако, первой в этой странной игре в гляделки сдалась женщина, и он заметил, что она слегка покраснела, опуская, в конце концов, глаза. Этот последний спонтанный жест учтивости показался мужчине необычайно очаровательным и еще больше его озадачил, вызывая желание узнать, кем же могло быть это противоречивое создание. Он тоже опустил взор, пытаясь скрыть улыбку, появившуюся на губах, и когда он снова попытался увидеть леди, она уже ушла.

Его настойчивые поиски таинственной Жозефины в бирюзовом последующие два часа были безрезультатны, пока он, наконец, не увидел ее танцующую со старым джентльменом, и они оба были увлечены беседой, которую ему было не слышно. Это было в тот момент, когда оркестр перестал играть, и вся аудитория зааплодировала исполнению музыкантов. Он протискивался меж пар, пока не добрался до места, где она все еще разговаривала с пожилым джентльменом.

– Вы не возражаете, если я на секунду уведу Вашу собеседницу, мистер Рассел? – спросил молодой человек самым учтивым тоном. – Если, конечно, леди согласится на танец со мной, – добавил он, обращаясь к молодой женщине.

– Нет, конечно, дорогой друг. Я уверен, Вы составите лучшую компанию молодой леди, нежели такой старик, как я, – усмехнулся полный мужчина, забавно шевеля седыми усами.

Женщина краткое мгновение оставалась безмолвной, глядя на молодого человека с той же странной напряженностью, и мужчине показалось, что она слегка побледнела, но он был в этом не уверен. Когда же джентльмен подумал, что она собирается отклонить его приглашение, она просто молча изъявила согласие, предлагая руку молодому человеку, поскольку оркестр вновь заиграл.

Они начали танец, следуя тихому фону музыки. Неожиданно для его обычно самоуверенных манер, он чувствовал себя слишком оцепеневшим, чтобы начать беседу, а поскольку она не изъявляла желания говорить, они просто молча танцевали. Он пытался снова заглянуть ей в глаза, ведь сейчас они были так близко друг к другу, но в отличие от предыдущего момента, она избегала его взгляда, не позволяя ему увидеть цвет своих зрачков. Что с ним творилось, удивлялся он, что он чувствовал себя таким счастливым и в то же время нервничал в присутствии этой незнакомки? Как получилось, что он почувствовал такое очарование женщиной, которая была не...?

Ход его мыслей неожиданно прервали большие часы, пробившие полночь. Музыка опять смолкла, и хозяин вечеринки объявил, чтобы гости сняли маски, ибо настал момент открыться.

Молодая женщина медленно сняла бело-бирюзовую маску, покрывавшую ее лицо, и молодой человек едва не лишился чувств, обнаружив, с кем танцевал.

– Было приятно снова тебя увидеть, Арчибальд, – произнес нежный голос, хорошо знакомый ему.

– Энни! – было все, что мог вымолвить молодой человек, слишком изумленный смешанными чувствами, внезапно разразившимися в его сердце. – Я… Я… Я не знал, что… ты вернулась! – выдавил он некоторое время спустя, и тут же пожалел о своем решении начать разговор, когда сам едва мог вымолвить слова, застрявшие в глотке.

– Я здесь уже три месяца, – тихо сказала она.

– Энни! Энни! – позвал другой мужской голос из толпы, и вскоре Арчи смог узнать молодого человека с черными волосами и ярко-зелеными глазами, который бесцеремонно приблизился к девушке. – Извини, я оставил тебя одну с мистером Грантом, но я просто не мог отделаться от этой неприятной мисс Лока. Ты в порядке? – спросил молодой человек.

– В порядке, Алан, я просто встретила старого знакомого. Познакомься, это Арчибальд Корнуэлл, кузен Кенди. Арчибальд, это Алан Паглиари, мой хороший друг, – вежливо представила молодая леди двум молодым людям друг друга, и они оба обменялись кратким рукопожатием.

– Приятно познакомиться, мистер Корнуэлл, я много слышал о Вас от Вашей кузины, миссис Грандчестер, и, должен признать, я первый почитатель таланта ее супруга. В самом деле, даровитый молодой человек, – прокомментировал Алан.

– Благодарю, мистер Паглиари, – ответил Арчи. Его обычная любезность исчезла из его голоса, который вдруг стал грубым. Он нашел крайне странным, что мужчину, которого он однажды возненавидел, восхвалял другой мужчина, вызвавший его внезапную антипатию, причину которой он не мог понять.

– Как я сказала, Арчибальд, – вмешалась Энни, замечая, что атмосфера внезапно накалилась благодаря необъяснимо сухой реакции блондина. – Было приятно тебя повидать, а теперь, если ты извинишь Алана и меня, нас ожидают друзья, – сказала она, указывая на небольшую группу дам и джентльменов на другой стороне зала.

– Конечно, было приятно тебя увидеть... и познакомиться с Вами, мистер Парлиари, – сказал Арчи в слегка презрительной манере.

– Паглиари, моя фамилия Паглиари, мистер Кронуэлл, – ответил Алан, отплачивая Арчи той же монетой.

Молодая пара удалилась, прежде чем Арчи мог ответить на провокацию другого молодого человека, и вынужден был провести остаток вечера выбитым из колеи не в духе, не в состоянии понять запутанные чувства, внезапно возникшие внутри него.

Когда Энни открыла дверь своей спальни, она бросилась на кровать, думая, что последние остатки сил исчезли где-то на балу. Она рухнула на матрас, раскинув руки и глубоко дыша. В конце концов, то, чего она боялась с момента возвращению в Америку, произошло. Она опять встретилась с Арчибальдом Корнуэллом, только чтобы осознать, что он стал еще ослепительнее и обольстительнее, чем раньше.

Когда она увидела его на другой стороне зала, ее сердце почти окаменело. Она столько раз представляла свою реакцию, когда настанет этот момент, но ни один из ее отрепетированных ответов не сработал. Вместо учтивого кивка и беззаботного приветствия, так долго повторяемого перед зеркалом, она лишь умудрилась уставиться на него, как дура, и что еще хуже, покраснела под его настойчивым взглядом.

Этого конфуза было достаточно, но казалось, этим вечером фортуна была против ее гордости. Безмозглый мужчина пригласил ее на танец, и у нее не хватило смелости открыться ему, наивно надеясь, что он не узнает, с кем танцевал. Потом должны были пробить эти дурацкие часы, и ее шарада была раскрыта самым унизительным образом! Если бы не Алан, столь учтиво пришедший ей на подмогу, она бы лишилась чувств прямо там.

К счастью, ее добрый друг не покидал ее до конца вечера. Молодой человек подбадривал ее, даже когда Арчи дерзко уделял внимание другой девушке на вечеринке целый вечер, пока не ушел с бала вместе с ней.

– Ну же, Энни, – сказал Алан, стараясь ободрить молодую женщину, пока они танцевали, – не вешай носа. Не позволяй этому неблагодарному мужчине видеть тебя насквозь, он ведь этого не заслуживает, – молодой человек, осведомленный об истории Арчи и Энни, побуждал ее собраться, и Энни, постаралась сделать все возможное, чтобы порадовать друга робкой улыбкой.

Это действительно было тяжелое испытание, но она получила финансовую поддержку двух важных бизнесменов города и выдержала первое столкновение с Арчи. Возможно, это прошло не так, как она планировала, и она все еще чувствовала себя нелепо, вспоминая свое молчание, дрожащие ноги, застывшие мышцы, и учащенный пульс, снова оказавшись в объятиях Арчи. Хотя, она должна была признать, в конце концов, она преодолела испытание, но... сможет ли она полностью забыть Арчи?

В комнату проник закат, а Энни все еще думала об Арчи, покинувшим бал с незнакомой ей девушкой.

Может, Энни было бы лучше, если бы она знала, что Арчи также чувствовал себя не слишком хорошо. Он взял ситуацию в свои руки, чтобы после бала избавиться от своей пустоголовой спутницы, однако это было затруднительно, потому что женщина оказалась обычной охотницей за богатством, и не собиралась упускать его так легко. Кроме того, у него присутствовало чувство вины за использование девушки, дабы замаскировать свою непостижимую нервозность, так что было малоприятным дать ей понять, что она его не интересовала.

Когда он, наконец, отделался от молодой женщины, он вошел в свой особняк и кинулся к себе в спальню принять душ, надеясь, что холодная вода поможет ему прояснить его взбудораженные мысли.

– Энни Брайтон! Из всех женщин! – повторял он, сам себе не веря, энергично натирая кожу до красноты. – Как же так вышло, что меня чертовски потянуло к ней, когда это я решил порвать с ней! А сейчас она обвела меня вокруг пальца, как раньше делала только Кенди... Кенди! – он прекратил свое яростное трение, вспомнив события трех предыдущих лет.

Видя горькую правду собственными глазами, он смирился, что навсегда потерял Кенди, но это было лишь начало нелегкого пути, на котором Арчи не раз спотыкался. Ситуация была не из легких, потому что, будучи близким родственником, ему часто приходилось ее видеть и быть осведомленным о ее жизни. Однако, мало-помалу, острая боль начала уменьшаться, и в его сердце постепенно укреплялось смирение.

Несмотря на все его недоверие к Терри, молодой актер, как оказалось, был любящим и безукоризненным мужем, так что Арчи ни на йоту не мог его в этом упрекнуть. Кенди, несомненно, была счастлива, и её жизнь не могла быть более благополучной.

Появление малыша Дилана только увеличивало счастье молодой женщины, и в то же время, укрепляло понимание Арчи, насколько невозможна и бесполезна была его любовь.

Каждый раз, когда Арчи видел Грандчестеров, он все больше убеждался, что Кенди любила Терри так, как никого никогда не полюбит. Чем взрослее становился Арчи, тем больше он понимал, что подруга его детства никогда не станет той, которая ему нужна, и, наблюдая, как Кенди жила, чтобы порадовать и любить Терри, он начал чувствовать необходимость найти женщину, которая чувствовала бы к нему то же самое. Почти незаметно, Арчи окончательно попрощался со своей юношеской страстью и вошел во взрослый мир с убежденностью. Он был мужчиной, заслуживающим любви такой, как Терри, и он был решительно настроен найти ту самую женщину. И определенно, это не могла быть Кендис Уайт.

Тем не менее, вскоре он убедился, что задача была совсем не легкой. Будучи могущественным мужчиной, действительно встала проблема, когда речь зашла о поиске жены. Не то чтобы молодые леди не интересовались им, но их так притягивали его деньги и положение, что молодой человек не мог сказать, искали ли они его внимания из-за него самого, или из-за его состояния. Итак, он стал крайне осторожен, не желая снова оказаться с разбитым сердцем, что было бы слишком мучительно и даже опасно для его рассудка после всего того, что он пережил в годы отрочества. Иными словами, хоть Арчи и хотел найти женщину, которая бы разделила с ним жизнь, он не желал так сильно рисковать.

Время текло, и он обнаружил, что в свои двадцать пять, он все еще холостяк, в то время как большинство его друзей и знакомых обзавелись семьей и одним-двумя детьми. Иногда он думал, что останется неженатым и одиноким всю свою жизнь, и эта мысль частенько его печалила. Пока его сложные дела спасали его от впадения в глубокую депрессию, но он не был уверен, сколько он сможет продолжать идти в том направлении.

И вот, совершенно неожиданно, явилась эта прекрасная женщина в бирюзовом облаке, умудрившаяся вытащить то волнение, которое он считал утраченным внутри себя, и ему так ужасно не повезло, что девушка оказалась его бывшей невестой, из всех женщин на земле!

– Что со мной? – спрашивал он себя, пока вода стекала по его телу. – Я знаю Энни с мальчишеского возраста, и она никогда, никогда не вызывала во мне таких чувств! Как получилось, что вот так неожиданно она вдруг выглядит такой… такой… такой замечательной и уверенной… и восхитительной! Она, должно быть, посмеялась над моей глупостью, что я не смог узнать ее! Я танцевал с Энни и не знал, что это она! Как глупо с моей стороны! – не переставал он корить себя, без определенного успеха пытаясь найти объяснение своей реакции.

В нем было что-то за рамками его понимания, непредвиденное притяжение, почти загипнотизировавшее его, его нападки на Паглиари – который в самом деле был любезнее, пока поведение самого Арчи вышло за пределы логики – и его вынужденный флирт с другой женщиной на вечеринке! Что, черт возьми, творилось?

Молодой человек пытался ответить на волнующие вопросы последующие два месяца, но стоило ему отыскать кое-какие ответы, они ему совсем не понравились.

Проект Энни не мог пойти лучшим образом. Она собрала все средства, необходимые для начала строительства школы, и надеялась привлечь еще меценатов, прежде чем ее мечта найдет официальное воплощение. Впервые в своей жизни она поблагодарила свою мать за уроки поведения в обществе; молодая женщина была уверена, что эти навыки были существенной составляющей ее успеха в убеждении многих людей поддержать ее дело. По крайней мере, она нашла хорошее применение тому дорогому и не совсем практическому классическому образованию, полученному ей в детстве.

Более того, ей непосредственно помогала ее подруга Патриция Стивенсон, и также внес свой вклад ее муж; семья Паглиари, Грандчестеры и Уильям Альберт – несмотря на свое пребывание в Калькутте – также предоставили ей важную поддержку, чтобы довести ее планы до конца. У нее определенно были причины быть довольной, так почему она не находит себе места?

Ответ был один-единственный: Арчибальд Корнуэлл! С невразумительным объяснением, что его дядя Альберт хочет помочь молодой леди с ее школой, Арчи не однажды являлся к ней в контору, которую она сняла в деловой части Чикаго. Энни прекрасно знала, что действовать от имени Альберта мог и Джордж, так зачем Арчи настойчиво терзает ее своим присутствием? Быть может, он получает больное наслаждение, видя ее страдания каждый раз, когда они видят друг друга?

Что бы ни мотивировало Арчи, Энни не желала это знать, так что она избегала его настолько, насколько было возможным, и иногда прикрывалась своей секретаршей Мелани Коллинс, как щитом, чтобы отгородиться от молодого магната.