Текст книги "Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)"

Автор книги: Элис Авалос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)

– Брось, не дуйся так, – сказала она медовым голосом, вставая и медленно идя к нему, – ты станешь сморщенным и безобразным, если будешь делать шум из ничего, – чарующе улыбнулась она, мягко гладя обнаженную мужскую грудь. – Скажи, что не сердишься, – игриво просила она.

– Сержусь, – противился он, хотя уже держал ее в своих руках.

– Скажи, что не сердишься, – повторила она, и мужчина, уже млевший, поддался поцелую, который она начала.

– Как можно?.. – уступил он, сжимая объятия.

– О, Терри, ты такой милый, – хихикнула женщина, играя его волосами, когда их губы разделились.

– Правда? И что же я сделал, чтобы заслужить этот комплимент? – спросил мужчина, позабавленный.

– Ну, много чего, но последнее, что я нашла, было это, – сказала она, показывая на масштабный трансатлантик.

– А, понятно! – ответил он, понимая, что она имела в виду. – Забавно. Когда я получил эту игрушку, никогда не представлял, что ты ее увидишь.

– Правда? – прокомментировала смущенная женщина. – Я думала, что ты купил ее, чтобы сделать мне сюрприз.

– Не-а, жаль разочаровать Вас, мадам, но... это было, – колебался он, почесывая висок, – ...это было что-то вроде каприза, который я исполнил для себя самого, когда купил этот дом, как напоминание.

– Ты хочешь сказать, что приобрел корабль в то время, когда ты... – пыталась она сказать, но умолкла в середине предложения.

– Ответ «да», – ответил он, понимая, что она хотела сказать, – в то время, когда я был помолвлен с Сюзанной, – выдавил он. – Это были своего рода бессмысленности, которые я имел обыкновение делать из-за тебя, – добавил мужчина более легким тоном.

– Терри, – пробормотала она, озадаченная.

– Посмотрим, смогу ли я тебе это объяснить, – отвечал молодой человек, беря девушку за руку и ведя ее к кушетке, где она сидела, пока он разжигал камин. – Ты однажды говорила мне, что думала обо мне, когда мы были разлучены, даже если не хотела. Я прав?

– Истинная правда.

– Ну, то же самое происходило и со мной, и некоторое время я боролся с чувством, думая, что должен был забыть все, что с тобой связано, – продолжал Терри, пока огонь начал потрескивать в камине, и сел рядом с ней. – Позже я понял, что это было невозможно, и решил, что будет лучше смириться, что, несмотря на расстояние и обстоятельства, ты всегда будешь в моем сердце. Тогда, когда у меня появился этот дом, который, как я полагал, будет домом для Сюзанны, я тайно сказал себе, что это будет также и место, которое напоминало бы мне, что однажды я знал настоящую любовь.

Так, я сделал гостиную, похожую на комнату моего отца на его вилле в Шотландии; купил корабль, который случайно нашел в магазине редкостей, и еще некоторые мелочи. Просто чтобы иметь что-то, что каждый день говорило бы о тебе, и я хоть как-то был бы всегда рядом с тобой. Я знаю, что это было не очень разумно, и это определенно не помогало мне в отношениях с Сюзанной, но я не мог ничего поделать. Одна из моих эксцентричностей, я полагаю. Что ты думаешь? – заключил он, награждая ее вопросительным взглядом.

– Я думаю, что люблю тебя со всеми твоими эксцентричностями, Терри, – нежно ответила она, но затем на секунду сделала паузу.

– Что? – спросил он с любопытством.

– Ты упомянул, что у тебя есть еще другие вещи, – пытливо ответила она .

– А, так тебе интересно! – усмехнулся он. – Я бы сказал тебе, но что я получу взамен, если открою тебе свои маленькие секреты?

– Я бы расплатилась своими собственными. Есть дневник, который я вела для тебя, и который я могла бы с удовольствием продать за твои признания, – шантажировала она его.

Теперь настала очередь Терри любопытствовать, и он, наконец, сдался, показав Кенди мелкие детали, которые он расставил по комнате. В одном из ящиков имелась коробка с письмами Кенди, написанных ему из Чикаго, и набора исписанной бумаги, где он писал молодой женщине, как если бы мог говорить с ней. В этих строках он объяснял, как выбирал дом, как если бы он мог быть для нее: с деревьями, на которые он бы хотел забираться с ней, и вблизи маленьких искусственных лагун, потому что ей нравился вид заката над водой. Он также рассказал историю, как нашел репродукцию корабля, где они встретились, и запись того вальса, который они впервые танцевали.

Читая то, что он написал, и слушая его признания, молодая женщина не могла избежать удара в сердце, в то же время осознавая, какой мучительной была жизнь для Терри в течение разлуки, и как печальна была участь Сюзанны, любя человека, который никогда не смог бы любить ее в ответ с той же преданностью. К счастью, молодой актер скрыл от жены, что Сюзанна обнаружила его тайны, запертые в студии. Зная чувствительность Кенди, Терри предпочел сохранить эту тайну, зная, что бесполезно тревожить благородное сердце молодой женщины этим грустным воспоминанием. В конце концов, чувствовал молодой человек, ошибки прошлого, которые никто не сможет исправить, должны остаться позади.

– О, Терри, – прошептала она, когда закончила чтение, и слеза скатилась по ее щеке.

– Ну же, – с нежностью сказал он ей, боясь, что причинил боль ее чувствительной душе, – я бы не показывал тебе это, чтобы заставить тебя расплакаться. Теперь мы вместе. Вот что считается.

– Я так сильно люблю тебя! – было единственным, что она могла выговорить, крепко обнимая, желая стереть прошлые боли, которые он вынес.

Он принял ее в свои руки, мягко покачивая ее, в то время как их молчаливое тепло помогало им обоим понять, что последние грустные пассажи уже написаны и окончены, а им нужно было продолжить историю лучше. Они оставались в объятии некоторое время, но секундой позже он вспомнил о дневнике, который она обещала дать ему.

– Ты кое-что должна мне, как я помню, и теперь я хочу получить плату! – потребовал он менее серьезным тоном.

– Только позволь мне достать его, – ответила она, выйдя из студии и сбегая по лестнице к гостиной, где она оставила свою сумочку. Когда Кенди вернулась, она собралась с силами, чтобы объяснить мужу, что она лгала ему, или скорее, скрывала правду о времени, когда работала в полевом госпитале в последние дни во Франции. Молодой человек выслушал ее и затем молча прочел страницы дневника.

– Ну и... – спросила она его, когда он закончил чтение, – ты простишь меня за ложь?

– Кенди, ты рисковала своей жизнью и лишила меня права знать это, – укоризненно отвечал он.

– Я знаю, Терри, но я не хотела, чтобы ты волновался за меня, – ответила она, опуская глаза.

– Ты будешь поступать так каждый раз, когда у тебя будут проблемы? Ты будешь скрывать их от меня только для того, чтобы я не волновался за тебя? – спросил он серьезно, вставая и оставляя дневник на столе, явно недовольный мыслью. Чувствуя, что на этот раз он не играл, она последовала за ним, пытаясь найти способ заставить его забыть об этом деле.

– Я обещаю, что не буду, любимый. Это было только потому, что ты ничего не мог сделать. Это бы только сделало твои дни на фронте еще труднее, – отвечала она мягко, рисуя маленькие круги указательным пальцем на груди молодого человека.

– Не делай этого! – сказал он ей, и на его лице появилась легкая улыбка.

– Делать что? – удивилась она, а ее губы уже щекотали его уши.

– Так рушить мою оборону, – усмехнулся он.

– Разве? – сказала она приглушенным голосом. – Значит ли это, что ты прощаешь меня?

– Это значит, что нечего прощать. Я понимаю, что ты делала это, потому что любишь меня. Только не делай этого снова... и, – его прервал страстный поцелуй в губы.

– И...

– И ты маленькая веснушчатая ведьма, у которой полно уловок! – сказал он, поднимая ее за талию и забирая женщину на кушетку, где они продолжили свои любовные игры, пока совсем не окоченели и вернулись в тепло постели.

– Терри, – спросила она, свернувшись калачиком в его руках.

– М-м? – отозвался он уже полусонный.

– А что это за рукописная пьеса в твоей студии? – задала она вопрос. – Та, с названием «Снова встретившиеся».

– Ты читала ее? – спросил он удивленный.

– Только заголовок, – ответила она с невинными глазами. – Я сделала что-то, что не должна была?

– Ну, не совсем. Это... – он сделал паузу. – Это то, что я написал... вроде сюрприза для тебя. Но я еще должен закончить некоторые детали, – объяснил он.

– Ты написал пьесу?! – подскочила она на кровати, открывая глаза так широко, что Терри подумал, что утонет в зеленой лагуне. – Я никогда не думала, что тебе будет интересно стать писателем!

– Это просто своего рода эксперимент, – сказал он ей, хихикая. – Я не знаю, буду ли я когда-нибудь восприниматься как писатель, это только одна из тех вещей, которые каждый должен попытать, по крайней мере, однажды.

– Как когда Альберт впервые поехал в Африку, я полагаю, – ответила она, покоясь головкой на его груди, – хотя никогда не знаешь, куда могут завести такие эксперименты.

– Я думаю, что рискну, – ответил он. – Это не такое уж большое дело, и я даже не знаю, хорошо ли его примут. Критики могут быть очень жестки с молодыми писателями, – объяснил он с намеком неуверенности.

– А что могло быть для тебя важнее? – спросила она с любопытством. – Мнение критиков или публики?

Он улыбнулся ей, понимая, что ее явно наивный комментарий имел оттенок рассудительности.

– Пища для размышлений, а? – сказал он, целуя ее в лоб.

– Возможно, но есть кое-что, что ты не объяснил, – продолжала она, – ты сказал, что написал пьесу в качестве сюрприза для меня. Значит ли это, что ты посвящаешь ее мне? – спросила она с мягкой улыбкой.

– Да, вредной веснушчатой девчонке с любовью, – отвечал он, давясь смехом и лаская ее щеку тыльной стороной ладони.

– Эй, это звучит не очень романтично, – пожаловалась она.

– М-м-м, я бы мог подумать об изменении, но ты должна вдохновить меня, – намекнул он со дьявольским взглядом.

– Вот так? – поинтересовалась она, целуя его в щеку.

– Довольно слабая попытка. Ты могла бы получше, – дразняще ответил он. – Я имел в виду вот так, – сказал он, неожиданно хватая и целуя ее в губы. Она ответила на его объятие, на некоторое время забыв о своем любопытстве.

– Подожди, – сказала она, наконец, прерывая ласки, – когда я смогу прочесть пьесу?

– Скоро, когда я закончу ее. Обещаю, что ты будешь первой, кто сделает это, а сейчас продолжай убеждать меня. Я дам тебе время до рассвета.

Часть III: «Дома»

Толстым белым плащом накрывало ландшафт, который медленно пересекал лимузин. Стояло солнечное утро, и свет отражался на снегу, искрящемся среди леса. Старая леди сидела на кресле-качалке, занимаясь вышивкой в своих руках. Прилежными пальцами она работала иглой, создавая запутанные фигуры, добавляя один стежок к другому. Она знала, что время почти заканчивалось, и ей придется упорно работать, если она хотела завершить свою работу и подготовить к нужному дню.

В холле послышался звук молодых женских шагов, и секундой позже кто-то настойчиво постучал в двери.

– Входи, дорогая, – позвала старая леди, и молодая женщина с черными волосами, заплетенными в косу и красиво украшенными шелковыми лентами, вошла в комнату.

– Мисс Пони! – обратилась девушка, возбужденно дыша. – Она едет! Автомобиль только что повернул на изгиб!

– Господи помилуй, Энни! Ты уверена? – спросила леди, откладывая пяльцы.

– Абсолютно! Идемте со мной, мисс Пони. Давайте выйдем встретим ее! – сказала молодая брюнетка, протягивая тонкую руку пожилой женщине, которая нервно сжала ее, и обе женщины вышли из комнаты к главному входу.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросила мисс Пони, в то время как они шли по коридору, чувствуя, что рука Энни подрагивала.

– Я просто нервничаю. Я не знаю, смогу ли я притворяться, что между Арчи и мной все хорошо, – призналась она.

– Не волнуйся, дитя мое, – заверила мисс Пони молодую женщину. – Мы все поможем тебе в твоих планах. Сестра Лин и я очень гордимся твоей храбростью.

Энни кивнула, молча благодаря мисс Пони за поддержку.

Снаружи во дворе уже собралась небольшая толпа. Старшие дети помогали младшим залезть на изгородь, чтобы им был лучше виден роскошный автомобиль, приближающийся к дому. Сестра Лин молча наблюдала, сжимая обеими руками носовой платок, будто хотела выжать из него немного сока. Энни и мисс Пони присоединись к группе, и старая леди протерла очки фартуком, пытаясь определить, что это за розовое пятно, похожее на трепещущий на ветру флаг, высовывающееся из окна автомобиля.

Стоило автомобилю приблизиться, мисс Пони поняла, что летающий розовый транспарант был шифоновым шарфом, украшавшим изящную шляпку на белокурой шевелюре, чьи кудри также развевались в воздухе.

– Это наша Кенди, Сестра Лин! – всхлипнула Мисс Пони, и ее голос затерялся среди множества кричащих голосов, приветствовавших новоприбывших. Женщина, одетая в прекрасный розово-серый костюм, вышла из машины с помощью высокого молодого человека с каштановыми волосами и характерной манерой держаться.

Другие два блондина также вышли из автомобиля, но хотя дети улыбнулись и поприветствовали их с теплой добротой, было очевидно, что этим утром центром всеобщего внимания была белокурая молодая женщина со сверкающими зелеными глазами, целовавшая каждую розовую щеку, которая принимала ее с невинной привязанностью. Некоторые дети никогда не видели ее раньше, потому что стали жителями дома в то время, когда молодая женщина отсутствовала, но они слышали истории о ярком лидере, чье имя было на всех устах у тех, кто пребывал в Доме Пони.

Когда молодая женщина поприветствовала каждого ребенка, она направилась к фигурам, ожидавшим ее у входа. Зеленые зрачки смотрели на трех таких разных женщин, чьи молитвы поддерживали ее во времена испытаний, когда она жила во Франции. Было чуть ли не сном видеть эти улыбающиеся лица, эти любящие взгляды, по которым она скучала всем сердцем. Дорогие и незабываемые лица, которые она любила с самого детства, были здесь, приветствующие ее и говорящие без слов добро пожаловать домой, Кендис Уайт.

– Кенди! – хриплым голосом воскликнула Мисс Пони, ступив вперед на несколько шагов. Молодая женщина побежала к старой леди, а ее изумрудные глаза наполнялись слезами.

– Мисс Пони! Мисс Пони! – кричала Кенди в зимнем воздухе. – Это я, Мисс Пони! Кенди! Я вернулась! – всхлипывая, повторяла блондинка, достигнув рук женщины, снова чувствуя себя малышкой, только что очнувшейся от кошмара и обнаружившей, что она была в материнских руках.

– Дитя мое! Мое любимое дитя! – восклицала Мисс Пони, нежно обнимая Кенди.

– Кенди, моя маленькая озорница! – позвал голос Сестры Лин, и Кенди простерла руки, чтобы заключить монахиню в объятия.

– Сестра Лин! Мисс Пони! Мои мамы! Мои дорогие мамы! – было все, что могла вымолвить Кенди, чувствуя, что боль существовала в мире только для того, чтобы научить нас больше ценить счастливые моменты, которые мы делим с теми, кого любим.

Три женщины стояли так некоторое время, пока их глаза явно не пролили все слезы, подавляемые почти два года. Затем старшие женщины отпустили девушку, чтобы лучше ее разглядеть. Она выглядела немного выше и тоньше. Дни тяжелой работы, разумеется, немного ее истощили, сделав ее щеки чуть бледнее, что подчеркивало ее уже невероятно белую кожу. Однако, энергичное поведение и естественный розовый цвет, окрашивающий ее губы, сохранились. Кроме того, в ее зеленых глазах был новый искрящийся блеск, которого леди раньше не видели у Кенди, что делало ее взгляд ослепительно прекрасным. Это было что-то вроде освежающей ауры, наполняющей присутствие молодой женщины и заражающей всех вокруг необъяснимым ощущением бодрости и довольства.

– Ты выглядишь такой красивой и настолько изменившейся, дитя мое! – было все, что могла сказать Мисс Пони, прежде чем стройная фигура молодой брюнетки приблизилась к троице.

– Энни! Моя дорогая Энни! – сказала Кенди, пройдя вперед, чтобы обнять подругу детства.

Молодая брюнетка обняла Кенди отчаянным жестом и, думая, что момент одарил ее прекрасным оправданием, она позволила своим печалям излиться в руках лучшей подруги. Энни открыто плакала, чувствуя, что источник силы, по которому она так долго скучала, наконец, вернулся к ней. Однако, Энни не собиралась взваливать свое горе Кенди на плечи, как в прошлом. Напротив, она была решительно настроена скрыть свои проблемы от блондинки и предстать перед ними самостоятельно. И все же, только чувство Кенди рядом придало Энни еще храбрости продолжать то, что она выбрала, и плач в руках Кенди, даже если это было недолгое время, был своего рода облегчение, в котором Энни срочно нуждалась.

– О, Кенди! Я так сильно скучала по тебе! Мы все так волновались за тебя, упрямая девчонка! – сказала Энни, тихо всхлипывая, еще вцепившись Кенди в шею.

– Не надо упрекать меня теперь, Энни! Я не хотела заставлять вас страдать из-за меня, друзья. Я просто должна была быть там. Я не знала этого, когда уезжала, но мне это было назначено судьбой, и я не могла его избежать. Ты ведь понимаешь, правда? – спросила Кенди, пытаясь заглянуть в глаза Энни.

– Правда, Кенди, – согласилась Энни с застенчивой улыбкой, которая осветила ее лицо, словно солнце в дождливый день. – Я так счастлива тебя видеть, что просто не могу перестать плакать! – добавила она среди всхлипов.

– Брось, не будь плаксой, и давайте войдем в дом. Я привезла кучу подарков для всех вас, – сказала блондинка, улыбаясь, и вся толпа последовала за ней в стены Дома Пони. Огромная собака, доставшаяся Кенди от ее первого пациента, несмотря на свой старый возраст, скакала у всех под ногами, демонстрируя огромную радость, что приехала ее одна-единственная хозяйка после такого долгого-долгого отсутствия.

Рождество в Доме Пони никогда не было настолько прекрасным в глазах Кенди с тех дней, когда она с Энни и Томом жила в доме. Мисс Пони и Сестра Лин выглядели точно так же, как молодая блондинка помнила их перед отъездом во Францию, но на их лицах было написано еще и веселье, порожденное редкой роскошью наличия вместе всех самых дорогих детей. Альберт сиял: свобода и удовлетворение исходило от каждой его поры, что заставило Кенди очень радоваться за него.

Мистер Картрайт и Джимми присоединись к честной компании в тот же день, и молодая женщина был приятно удивлена обнаружить, что мальчик так быстро рос, что выглядел почти как взрослый. Энни и Арчи тоже были здесь, и что еще лучше, Патти, Том и миссис Марта О'Брайан тоже приехали утром. Но вершиной всего был, конечно, факт, что человек, которого она любила, был рядом с ней, и что внутри она начинала чувствовать, как появлялись ростки новой надежды. Это было только предчувствие, но она едва могла сдерживать свою тайную радость.

Было невозможно быть свидетелем очаровательных сцен в маленьком строении и не чувствовать тепла и уюта от домашней картины. Все леди приняли участие в подготовке Рождественского обеда. Мисс Пони испекла свой знаменитый Рождественский пирог. Сестра Лин сделала свою особую начинку для фаршировки индеек, принесенных в жертву бесстрашной и твердой рукой Кенди. Энни приготовила салат, Патти – восхитительнейший картофель, а бабушка Марта взялась за пунш с опасными последствиями, потому что озорная старушка немного переборщила, по крайней мере, на вкус леди.

Весь полдень трое молодых женщин украшали огромную Рождественскую елку, которую Альберт купил в Лейквуде. Кенди простыми и естественными движениями забралась на стул и затем на камин к кроне дерева с мерцающей звездой, пока две подруги смотрели на нее, забавляясь. Позже, в гостиной собрался целый отряд, чтобы послушать блондинку, как она рассказывала истории об упрямой молодой медсестре с карими глазами, нашедшей свой путь во Франции, храбром докторе, спасшему жизнь девушке в темной траншее, или грузовике, застрявшем в снегу.

Сидя рядом с молодой женщиной, Терри молча слушал, в то время как множество юных глаз изучали его с подозрением. Самые старшие дети еще не переварили идею замужней Кенди, и еще размышляли, одобрять ли им и принимать этого нового члена семьи Пони, чье каждое движение, казалось, было окружено неосознанным духом изысканности, весьма похожим на манеры мистера Корнуэлла, но с отличительной дополнительной дерзостью.

Однако, невидимые угрозы, объединившие мужчину с блондинкой, были настолько сильны, что дети, будучи как всегда чувствительными существами, медленно пришли к ощущению, что никто, кто мог любить Кенди с такой очевидной силой, не мог быть тем, кого они должны отвергнуть. Лед, наконец, треснул, когда молодая женщина сказала детям, что Терри сражался на фронте, – заявление, которое было принято с самыми удивленными лицами, включая самого Джимми, и сопровождалось множеством вопросов, на которые молодой человек с удовольствием отвечал.

Терри был рассказчиком от природы, и скорым умом он выбирал те части действительности, которые могли быть интересны и не слишком тяжелы для юных ушей. Вскоре целая аудитория детей и взрослых была полностью поглощена повествованием, очарованная голосом опытного человека, знавшего, как достигнуть людских сердец и обольщать их с помощью богатого запаса модуляций.

Все были вовлечены анекдоты Кенди и Терри, что только Энни заметила, когда Арчи покинул комнату с грустной тенью, пересекающей его глаза. Молодая брюнетка незаметно вздохнула и сделала большое усилие, чтобы снова сосредоточиться на разговоре. Несмотря на разбитое сердце, она решила, что было лучше оставить Арчи наедине с его личными демонами.

Молодой человек рассеянно шел по узкому деревянному коридору, спрятав руки в карманах. Он мысленно просматривал многочисленные сцены, свидетелем которых он был в течение тех дней, когда Кенди открыто демонстрировала привязанность к мужу.

Любящая и заботливая, какой она всегда была, молодая женщина не упускала ни единой возможности посмотреть на Терренса с обожанием в глазах, одаряя его особенной улыбкой, смеясь с ним, будто над тайными шутками, понятными лишь им с одного взгляда, или, когда она думала, что никто не видит, нежно ласкать его, а иногда с намеком страсти. Молодой актер, в свою очередь, использовал все случаи, чтобы взять руку молодой женщины или украсть быстрый поцелуй, несмотря на ее следующее за этим смущение.

Внутри Арчи все кипело от ревности и боли при каждом из этих прилюдных обменов, но неосознанно, с каждым новым доказательством любви Кенди к Терри молодой миллионер начинал чувствовать, что огромная стена начала расти и разделять его с женщиной, которая была так безумно влюблена в другого мужчину. И все-таки, в его груди было еще так больно, что это было невозможно наблюдать стоически.

– Научусь ли я когда-нибудь забыть это чувство, Кенди?.. Эту любовь, которую запретила жизнь… Эту безответную любовь, которая никогда не приносила мне больше, чем тоска и горько-сладкие воспоминания, и теперь платит мне безразличием, – сказал себе молодой человек и, глубоко вздохнув, чтобы собраться с силами, вернулся в гостиную.

Перед обедом неожиданно появились трое новых гостей. Это был Марвин Стюарт и двое других мужчин постарше: один был пониже с серой бородой и безмятежным выражением, а другой высокий и полноватый. Терренс и Альберт, которые, казалось, были единственными, кто не удивился посетителям, представили джентльменов общей аудитории.

– Мистер Стюарт был адвокатом моего отца, и теперь он управляет моим небольшим состоянием в Англии, – объяснил Терри с простотой. – Я попросил, чтобы он приехал в Америку, чтобы реорганизовать некоторые мои дела, но еще и помочь мне с вопросом, который я не успел уладить раньше. Но, пожалуйста, не смотри на меня такими глазами, Кенди, – сказал молодой человек, защищаясь, когда он понял выражение лица женщины. – Это не совсем бизнес, о котором я хочу говорить в этот день, но это касается тебя и меня. Альберт подумал, что было бы хорошей идеей уладить все детали прямо здесь со всеми вами, дорогие друзья.

– Я все-таки не понимаю, Терри, – отвечала блондинка со смущенным взором.

– Ну, как всем уже известно, – продолжил Терри, беря руки Кенди в свои, – эта молодая леди рядом со мной оказала мне честь, согласившись стать моей женой несколько месяцев назад, но наше венчание в Париже было только религиозным. Хотя меня не очень волнуют социальные соглашения, я думал, что было бы правильнее и практичнее пожениться и юридически. Вот почему эти джентльмены здесь с нами. Итак, Кенди, ты хотела бы быть моей женой по американским и британским законам?

Глаза Кенди смягчились от последних слов, но, не зная, как реагировать на неожиданное предложение, она оставалась немой.

– Кенди! Тебе полагается сказать да! – сказала Сестра Лин, не сумев воздержаться от своего обычного предостерегающего тона.

Молодая женщина отреагировала на окрик монахини, посмеявшись над собой, и остальные присоединись к веселью. Несколько минут спустя в той же самой гостиной имела место церемония. Молодые люди забавлялись, глядя на дам, у которых все реакции сводились к неслышным слезам, пока мировой судья декламировал обычные фразы. Мисс Пони и Сестра Лин едва могли поверить тому, чему являлись свидетелями, и их память унеслась во времена, когда маленькая четырехлетняя Кенди ворвалась в ту же самую комнату, где она собиралась подписать брачное свидетельство.

– Кажется, это было только вчера, когда она была всего лишь крошкой. Вы так не думаете, Мисс Пони? – шепнула монахиня старой леди на ухо.

– А сейчас!!! Она взрослая женщина!! – отвечала Мисс Пони среди тихих всхлипов.

В то время как леди продолжали тихо обсуждать свои воспоминания, бородатый старик продолжал с его беседой. Глазки человека повернулись, чтобы увидеть молодую леди перед ним и тем же самым стандартным тоном он спросил ее:

– Мисс Кендис Уайт Одри, согласны ли Вы принять мистера Терренса Грема, графа Грандчестера, барона Суффолка и лорда Иствуда в законные мужья?

Молодая женщина нахмурилась, изумленная, награждая молодого человека вопросительным взглядом.

– Я забыл тебе рассказать эти мелочи о себе. Я все объясню позже, – пробормотал Терри к ушам молодой женщины, – но сейчас, пожалуйста, просто скажи, что согласна, – попросил он с таким забавным лицом, что девушка не смогла удержаться от улыбки.

– Конечно, да, – сказала она, наконец, старику, который начинал чувствовать себя странно перед парой, перешептывающейся в середине официального момента.

После этого небольшого инцидента церемония продолжилась обычным путем, и оба свидетельства были подписаны. Позже, троих мужчин пригласили присоединиться к тому оригинальному семейству за столом, что они с удовольствием приняли. Было достаточно сложно работать в праздник, чтобы еще и упустить возможность хорошего пира.

Мистер Стюарт, человек формальностей, воспользовался преимуществом расслабленного момента, последовавшего за церемонией, чтобы поздравить новобрачных.

– Милорд, Миледи, позвольте выразить мои самые искренние поздравления, – пунктуально сказал человек с вежливым поклоном.

– Благодарю, мистер Стюарт, но, пожалуйста, зовите меня Кенди, как все мои друзья, – отвечала девушка дружески предлагая свою руку мужчине.

– О нет, Миледи, – решительно возразил мужчина. – Я служил Дому Грандчестеров с молодых лет, а передо мной – еще мой отец. Я никогда бы не смог обратиться ни к кому из его членов с подобной фамильярностью. Пожалуйста, извините меня, но теперь Вы графиня Грандчестер, и я всегда буду относиться к Вам с уважением, которого Вы заслуживаете, Миледи, – заключил мужчина с любезной улыбкой, целуя руку молодой женщине.

Кенди покорно вздохнула, но внутри она сдерживала смех, пока им с Терри не представился шанс побыть наедине, поздно ночью. Тогда, в интимности спальни, они оба шутили и смеялись над чрезмерным чувством формальности бедного Стюарта, пока не выдохлись.

– Думаешь, я понравлюсь бабушке Элрой теперь, когда я графиня? – спросила Кенди посреди смеха.

– Возможно, если ее не волнует, что я ' неприличный ' актер, – усмехался он, избавляясь от пиджака и галстука.

– О нет, Милорд! Как может Ваша Светлость быть хоть сколько-нибудь неприличным! – саркастически ответила женщина, распуская свой заплетенный пучок, позволяя светлым кудрям опасть на спину.

– Вы совершенно правы, Миледи. Имени моей семьи должно быть достаточно, чтобы превратить эту пару озорников, каковыми мы являемся, в весьма респектабельную пару, – пошутил он, держа девушку в своих объятиях, заставая ее врасплох.

– Хотя, я думаю, сейчас у Милорда не очень приличные намерения, – хихикнула она, чувствуя, как он опустил полоску ее лифчика, лаская ее обнаженные плечи.

– Мои намерения относительно тебя всегда были законны, – заявил он в свою защиту, тогда как его глаза восхищались великолепным видом, предоставляемым вырезом.

– Твои руки и глаза выдают тебя, – парировала молодая женщина, ощущая пальцы Терри на спине.

– Позволит ли графиня своему мужу любить ее сегодня ночью? – спросил он с улыбкой, обнимая ее сильнее, а его дыхание омывало ее щеки.

– Здесь же дети в соседней комнате! – возразила она, хихикая, уже поддаваясь его ласкам.

– Тогда, мы будем очень тихо, – предложил он, прикладываясь своими губами к ее. Ее молчаливый ответ на его поцелуй дал ему понять, что она не собиралась отклонять его предложение.

Он закончил расстегивать пуговички ее лифчика, и женская рука выключила единственную лампу, освещавшую комнату. Остальное было покрыто вечерними тенями.

Луна была лишь тонкой дугой позади ночных облаков, пересекавших небо. Робкий свет слабо нарушил полумрак скромной спальни, ступая на цыпочках через оконное стекло. Тишину только что прервало тихое ритмичное дыхание и случайный шум женского тела, неосознанно шевельнувшегося под простынями. Он сидел на постели с расслабленным видом, наблюдая за сном своей жены.

Непослушные кудрявые волосы Кенди покрывали подушку и ее обнаженную спину восхитительным беспорядком, которым он не мог перестать любоваться. Сладкое тепло их недавнего любовного обмена еще задерживалось на его коже и в душе. Это было такое приятное ощущение, что, как ни странно, он не мог заснуть. Его глаза поглаживали дремлющую рядом женщину, пытаясь представить сны, которые она могла бы видеть. Затем он смеялся над своим чувством собственности, когда обнаружил, что хотел бы быть в ее подсознательных образах во время сна.

Молодой человек подумал, что он никогда не наслаждался праздником так, как только что в этом местечке среди гор. У него было немного счастливых воспоминаний детства, и некоторые припоминались всегда размыто и неточно. Однако, это вдруг перестало иметь значение, потому что жизнь, казалось, оплачивала то, что задолжала ему. Он был настроен создавать новые воспоминания с теми, кто был дорог ему; воспоминания, которые будут сладкими, ясными и незабываемыми.