Текст книги "Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)"

Автор книги: Элис Авалос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)

«А может, ты еще и гордишься курносым носом?»

«Конечно!»

«Из-за этой неосторожности я лишилась возможности повеселиться на Майском празднике Цветов»

«Стоит ли принимать так близко к сердцу всякую ерунду?..»

«Девочкам, которые родились в мае, будут дарить цветы, им испекут большой пирог, они будут танцевать до ночи!»

«Конечно, все это здорово, но пирог мы можем испечь и сами…»

«Почему ты так смотришь на меня? Хочешь сказать мне о своей любви, Леди Веснушка?.. Я знаю неплохое местечко, где ты можешь сказать мне о своей любви. Пошли?»

«Почему я должна?..»

«Хммм…Ты мне за это должна одну Конфетку… сложи губы вот так…»

«Но ты должен закрыть глаза!»

«Эй, ты обманула меня, веснушчатая! Маленькая мошенница!… Но ты заплатишь за это!»

«Терри!»

«Кровь!.. Терри, да ты весь в крови!..»

«Я просто подрался. Глупая потасовка…»

«От тебя пахнет вином, Терри!»

«Правда?»

«Извини, но можно, я прилягу? Я скоро уйду... Он привел меня не туда… Прости, что тебе пришлось возиться со мной……»

«Не разговаривай, это вредно …»

«Как ты? Я хочу сказать, как ты жила все это время, Кенди?»

«Прекрасно, просто прекрасно»

«Удивительно красиво»

«Да, действительно красиво»

«Наверное, это ошибка, ведь я никогда не была обручена…»

«Я надеюсь, эта война… скоро закончится, и ты… ты… сможешь вернуться домой… к… твоей жене, Сюзанне»

«Моя жена Сюзанна? Кенди, я не женился на Сюзанне. Она умерла год назад!»

«Умерла!»

«Даже слепой увидит разницу! Ты спросил, что я здесь делаю, хорошо, я объясню, как если бы тебе было пять лет, и ты сам не мог бы понять это. Я здесь, потому что Я МЕДСЕСТРА. Я получила образование как хирургический ассистент. Я пытаюсь исправить то, что делает с людьми это адское оружие. Я здесь для спасения жизней, а ты – чтобы убивать, и я не вижу в этом никакой чести!»

«Кровь!.. Терри, да ты весь в крови!..»

«Кровь!..»

«Извини, но можно, я прилягу? Я скоро уйду... Он привел меня не туда… Прости, что тебе пришлось возиться со мной……»

«Не разговаривай, это вредно …»

«Твои раны…»

«Твоя кровь!»

Терри почувствовал, что не может управлять своим телом, а лейтенант Харрис смотрел на молодого человека пораженными глазами.

– Грандчестер! Ты серьезно ранен!

Потом все стало еще запутаннее. Звук автоматов раздавался все реже, немцы отступали, американские солдаты поздравляли друг друга с близкой победой после двух дней упорной борьбы, голос капитана Джексона и надвигающееся небо… «Да, в конце концов, у меня была хорошая жизнь, – мысленно продолжал он. – Однажды меня коснулся ангел с ароматом роз и дикой земляники, с глазами, превосходящими по красоте изумруды, с губами, на вкус подобными небесам, и я даже сорвал с них первый поцелуй. Однажды в моем сердце жила песня, такая приятная мелодия, такая нежная и теплая. Песня для нее, только для нее. Однажды я ушел на войну и помог спасти моего ангела. Да, в конце концов, это была прекрасная жизнь».

Граубнер подошел к носилкам и сжал руку Терри, тихо произнося молитву. «Um Himmels Willen (Силы Небесные)! – бормотал он. – Посмотри, что сделала с этим ребенком эта бессмысленная война!» – в негодовании произнес мужчина.

– Святой отец! – воскликнул Ньюмен, идя рядом с Граубнером. – Я был с ним, когда в него выстрелили, но я не видел этого. Он, наверное, закрыл раны автоматом, глупец! После этого он сражался четыре часа! Мне следовало заметить, что тот немец все-таки попал в него, – убивался молодой человек.

– Не обвиняй себя, сын мой, – отозвался Граубнер. – В бою такое случается. Возможно, он даже не заметил, что ранен.

– Когда придет врач? – с нетерпением спросил Ньюмен.

– На это требуется время, здесь так много раненых и так мало врачей и медсестер, – заметил Граубнер. – Посмотри! Он приходит в себя!

– Отец Граубнер? – слабым голосом шепнул Терри.

– Да, Терренс, – тепло сказал он. – Не разговаривай слишком много, с тобой все будет в порядке, сын мой, но сейчас ты должен потерпеть, – заверил он.

– Отче, – прошептал Терри, – вы были правы. Все… все не так плохо… Я…

– Не напрягайся, – сказал священник.

– Жаль… – продолжал молодой человек, – что я не понял этого раньше. Но, все равно, жизнь была прекрасна… в моем сердце была песня, – произнес он, прежде чем его глаза закрылись.

Что-то сдавливало ее грудь. Она не могла дышать. Где-то там, вдалеке, звучала печальная мелодия, наполнявшая ее сердце беспокойством и страхом. Ей хотелось плакать, но она не могла. Она хотела кричать, но это было невозможно. Она думала, что странная боль в ее сердце не могла стать сильнее, чем была. Было так больно, но она не могла кричать. Тогда она почувствовала тень, окутывающую ее. Она боялась и хотела убежать, но, прежде чем она смогла вырваться, холодная рука схватила ее за талию, и она закричала.

«А-а-а!» – вскрикнула Кенди, очнувшись от кошмара. Ее щеки были в слезах, а сердце болело, как никогда прежде. Она была одна, так как Флэмми уехала на фронт. Поэтому ее рыдания вырвались наружу. «Терри, Терри, Терри! – горько плакала она. – Боже мой, Боже мой! Что с ним случилось?»

Молодая женщина села на постели, спрятав лицо на коленях, а ее ладони крепко обхватили ноги. Она продолжала плакать, даже не зная, что с ней происходит, а мелодия из кошмара раздавалась в ее ушах.

Глава 10

 «Подарок судьбы»

Для Флэмми Гамильтон выдался беспокойный день, хотя она уже привыкла к работе в полевом госпитале. За последние два дня, во время которых не прекращались бои, они оказали помощь тысячам раненых, но помощи ожидало еще столько людей. Смена Флэмми заканчивалась, он грезила об отдыхе, но прежде ей нужно было завершить еще одну задачу: осмотреть 150 солдат, которым требовалась срочная операция. Как только прибудет поезд, все их отправят в больницы Шато-Тьерри и Парижа.

Девушка взяла коробку с бирками и записную книжку, в которой был список всех раненых. Работа была несложной, но Флэмми чувствовала огромную ответственность, словно любая ошибка могла обернуться роковыми последствиями.

Она быстро приступила к работе. Избегая смотреть в лицо пациента, она ограничивалась чтением фамилии и краткой истории ранения. В таких условиях они могли умереть в любой момент, а Флэмми, в отличие от подруги, не обладала талантом облегчать душевные страдания таких больных в последние минуты жизни.

Несмотря на свои убеждения, что-то заставило ее оторвать взгляд от списка, из которого ясно следовало, что данный пациент безнадежен, и взглянуть в его лицо. Перед ней был человек с тремя огнестрельными ранениями. Ее знаний хватило, чтобы понять, что дни бедняги сочтены: одна из пуль пробила ребра и в любой момент могла добраться до сердца. Часто такие пациенты даже не попадали в больницу, умирая по дороге. В этот момент она подняла на него глаза. Флэмми Гамильтон никогда не забывала этого лица, и даже в таком виде, в пыли, в крови смогла узнать его. «Господи, – мелькнула мысль, – Бедняжка Кенди! Почему жизнь так с ней поступает?» Флэмми взглянула на название больницы, в которую следовало отправить пациента. «Терренс. Г. Грандчестер, госпиталь Сен-Оноре», – говорилось на бирке.

Флэмми была самой дисциплинированной медсестрой в мире. Она никогда не нарушала правил, сопутствующих ее работе, но в тот день она поступила вопреки всем писаным и неписаным законам медсестер: она поменяла бирку, на которой уверенным почерком написала: «Больница Сен-Жак».

«Может, он этого и не заслуживает, – подумала Флэмми. – Но этого заслуживает Кенди».

Она продолжала работу с пациентами, сказав себе: «Мне нужно проверить еще 76 человек».

Если Флэмми была на фронте, это еще не значит, что у Кенди было меньше работы, только потому, что она находилась в Париже. Каждый час прибывали новые пациенты, и операционные уже не могли вместить огромное количество раненых, нуждавшихся в немедленной операции. Кенди ассистировала в операционной около пяти часов, но это было лишь начало двенадцатичасовой, а то и большей, смены.

– Кенди, там новый пациент, – сказал Ив, указывая серыми глазами, слезящимися после тяжелой работы, на дверь. – Три пули: у правого легкого, у сердца и на правой ноге. Ты должна немедленно приготовить его к операции. Если мы не вытащим эти пули как можно скорее, то потеряем его.

– Хорошо, – ответила молодая женщина и направилась туда, где лежал пациент.

Еще с утра Кенди действовала так, словно находилась в ином мире: ее движения стали автоматическими, улыбка исчезла, глаза потемнели; но в суматохе тяжелого дня никто не заметил этих странностей. Молодая женщина не могла избавиться от странного чувства, которое оставил ночной кошмар. Это была своего рода невыразимая пустота, безмолвный ужас в ее душе, но все же она знала, что обязанности не могут ждать, и продолжала работать, пытаясь контролировать свой страх. Кенди вошла в комнату, где лежало бесчувственное тело. Одной рукой она взяла подставку с мылом и водой, другой – ножницы, и поставила все это на столик у кровати; затем она обернулась к пациенту и внезапно поняла, что стало причиной ее кошмара. Она даже представить не могла, что в эту секунду происходило в ее сердце.

Она работала медсестрой уже год, и за это время ей довелось повидать немало изуродованных и окровавленных тел, но, несмотря на ужас, ее руки ни разу не дрогнули. Однако когда Кенди увидела, что истекающим кровью телом был Терренс Грандчестер, весь мир, казалось, рухнул. Кенди чуть не потеряла сознание, в то время как внутренний голос повторял: «Это не может быть правдой!!» Она прижала руку к губам и почувствовала, как по щекам катятся слезы, сердце разрывается на части.

«Я не могу этого сделать!» – прошептала она, попятившись и забыв на столе ножницы, но, прежде чем она сделала еще один шаг, в ее голове раздался хриплый женский голос: «Забудь, что ты женщина! Сейчас ты медсестра! Помни это, глупышка! – говорила Мери Джейн. – У тебя есть работа! Не заставляй меня думать, что я напрасно теряла время, обучая тебя! Возьми ножницы и приготовь пациента к операции!»

Так, словно старая леди действительно стояла позади нее, Кенди кивнула в тишину и дрожащей рукой начала разрезать форму на молодом человеке. Она смахнула слезы пальцем, прикасаясь к его телу. Она раздела его несколькими быстрыми движениями и, когда он был обнажен, смыла грязь и засохшую кровь с тела, уже горящего в лихорадке. Если бы Терри не был без сознания и не так опасно ранен, ситуация ужасно смутила бы Кенди, но она слишком часто видела, как люди умирают от гораздо менее серьезных ран, чтобы чувствовать что-то еще, кроме страха. Как сказала Мери Джейн, сейчас она была медсестрой и у нее была одна цель: спасти жизнь.

«Пожалуйста, Господи, пожалуйста! – молилась она, продолжая готовить своего драгоценного пациента к операции. – Не забирай его! Прошу, только не его! Не важно, пусть я умру от одиночества, пусть проведу остаток жизни вдали от него. Я не буду сожалеть, если он любит другую, я обещаю, я не буду думать о себе, но только бы он был жив и здоров. Одного этого достаточно мне для счастья», – думала она, а в ее изумрудных глазах стояли слезы.

Кенди накрыла тело Терри, оставив открытыми области, где будет работать Ив, а затем с глубоким вздохом вытерла слезы. «У меня есть работа», – повторяла она, начиная готовить инструменты.

Операция была долгой и тяжелой. Время от времени Ив чувствовал, что молодой человек умирает от потери крови, но продолжал бороться, не зная, что спасает жизнь своему сопернику. Первая пула попала в плечо чуть выше легкого. К счастью, не был задет не только орган, но даже и мышца, что обеспечивало быстрое заживление раны. Однако вторая пула проникла через ребро слишком близко к сердцу. Когда Ив понял, что пулю придется извлекать из такой опасной области, то почувствовал колебание, но неожиданно на его плечо опустилась маленькая рука, придавая силы.

– Ты сделаешь это, – прошептала Кенди. – Мы должны сделать это или к утру его не станет.

Ив кивнул и погрузил прибор в грудь пациента. На сей раз прибор извлек пулю, и две медсестры облегченно вздохнули.

Третья пуля лишь оцарапала ногу, и, наложив несколько швов, Ив справился с задачей. Как только пули были извлечены, молодой доктор поспешил промыть раны и зашить их несколькими стежками. Успешная операция еще не значила, что жизнь пациента находится вне опасности. Лишь в том случае, если он переживет долгую лихорадку, доктор, мог поставить обнадеживающий диагноз. Кроме того, существовала угроза заражения крови, да пульс был довольно нерегулярным. Другими словами, ситуация была слишком сложной.

– Кенди, – позвал доктор, выходя из операционной. – Позаботься о нем, когда он очнется от анестезии. Ты справишься? Ведь ты очень устала, но эта ночь станет для него критической, так что я бы хотел, чтобы с ним был кто-то, на кого можно положиться.

– Не беспокойся, Ив, – мягко сказала она. – Я о нем позабочусь, – закончила она, впервые улыбнувшись. Если бы Ив знал значение ее слов, ему пришлось бы пожалеть о своей просьбе.

Кенди с радостью согласилась, поблагодарив Бога за то, что ей удалось побыть с Терри в такую минуту. Когда Кенди наклонилась к столу, Ив остановился, бросив еще один взгляд на пациента, и ему показалось, что он уже видел его. Не с состоянии вспомнить, где он видел его, Ив вышел из комнаты, оставив Кенди со спящим Терри.

Кенди сидела на стуле рядом с кроватью Терри. Палату заполнил ночной сумрак, и лишь робкие лучи лунного света частично разгоняли полную темноту. Молодой человек спокойно спал, дыхание его немного выровнялось. Кенди любовалась, как серебристый лунный свет очерчивает тонкий профиль, и впервые за эту долгую ночь ее сердце не выпрыгивало из груди от страха за жизнь любимого.

Но все же Кенди понимала, что не внешняя красота молодого человека пробудила в ее сердце эту неугасающую страсть. Ее всегда окружали привлекательные люди, но лишь у одного из них, на первый взгляд такого высокомерного и неприветливого, нашлось то, что навсегда похитило ее сердце – мятежный дух и скрытая нежность. Кенди знала, что за неприступным фасадом скрывается нежная и страстная натура, открывающаяся лишь тогда, когда Терри чувствовал, что может показать свои истинные чувства.

«Он всегда так боялся боли, – подумала она, поглаживая его руку, неподвижно лежавшую на белоснежной простыне. – Прошу тебя, Терри, борись за свою жизнь, тебе есть зачем жить. Я уверена, тебя ждет блестящее будущее. Пожалуйста, Терри, не сдавайся!», – шептала она, прикрыв глаза длинными ресницами, из-под которых медленно выкатились две одинокие слезинки.

Она давно оставила надежды быть вместе с ним, и хотя теперь она знала, что его сердце свободно, Кенди все же казалось, что для нее оно закрыто навеки. Лишь здесь, в полумраке больничной палаты, лаская руку молодого человека, она подумала, что ничего не знала о другом, взрослом Терри, спящем рядом. Какие у него мечты? Есть ли в его мыслях какая-нибудь женщина? Влюблен ли он в счастливицу, чьего имени она не знает?

Но сейчас для Кенди все это не имело значение, ведь в глубине души он всегда будет ее Терри, и сейчас единственное, что ее заботило, – чтобы он пережил эту ночь, чтобы он встретил рассвет, знаменующий начало новой жизни. И если она не будет частью этой жизни, что ж, главное, чтобы он был счастлив.

В карманы Кенди тихонько прозвенели часы, возвещая, что пришло время измерить температуру и ввести лекарство. Эта ночь еще только началась.

После полуночи началась горячка. Кенди подняла взгляд от книги, которую держала в руках, услышав, как дорогой ее сердцу пациент беспокойно задвигался во сне. Она быстро принесла миску с холодной водой и полотенце, чтобы смочить его лоб. В те дни не существовало пенициллина, и больной легко мог умереть даже от обычной лихорадки.

Кенди пришла в отчаяние, когда через два часа жар не только не спал, но и казалось, усилился. Она стала прикладывать к его лбу лед, сидя рядом и беззвучно произнося молитвы. Тут она услышала, что молодой человек слабо зовет кого-то по имени. «Он бредит, – подумала она. – Что он пытается сказать?»

Девушка приблизила ухо к губам молодого человека, ее сердце подпрыгнуло от восторга, когда она услышала, что он произносит ее имя. Ее глаза наполнились слезами, она не знала, плакать ей или смеяться. Она смогла лишь сжать его руку и прошептать на ухо самые нежные слова, которые только могли произнести ее губы:

– Терри, Терри, – бормотала она. – Это я, Кенди. Не бойся, любимый мой, я с тобой. Умоляю тебя, порись с этой лихорадкой! Борись за свою жизнь! Не знаю, что со мной будет, если с тобой что-то случится. Я потеряла столько дорогих людей. Я не могу потерять еще и тебя! – продолжала она, сжимая его руку и вытирая лоб полотенцем со льдом.

Она еще долго говорила с ним в сумраке комнаты, пока его дыхание не стало спокойным и размеренным. Жар понемногу отступал, и она убрала лед. Нежно касаясь его, она сняла влажную одежду и вымыла его тело. Когда в комнату, проникли первые лучи солнца, она потянулась за книгой, лежавшей на столе, бросив еще один взгляд на спящего юношу.

«Ты поправишься… любовь моя», – подумала она, принимаясь за чтение.

Он ощущал аромат роз, витавший в воздухе. Этот незабываемый запах наполнял его ноздри. Он хорошо помнил его еще с тех дней, когда жизнь его была легка и беззаботна. «Это самый лучший сон за столько лет, – мелькнула мысль. – Словно она вправду рядом. Господи, я не хочу просыпаться».

Хотя он упорно сопротивлялся наступлению дня, тихий звон металла заставил его открыть глаза. Тогда он еще не знал, что с первыми лучами солнца его сон лишь начинается. Спиной к нему стояла маленькая фигурка в белом платье. Изящная фарфоровая ручка взяла стеклянную бутылку и наполнила из нее шприц. Это была женщина.

Он все еще был под действием обезболивающего, и его чувства притупились. Но эту линию спины, эти изгибы бедер он узнал бы даже в полной темноте. И аромат, преследовавший его во сне, никуда не исчез. Это было она!

Молодая женщина обернулась, держа в руке шприц. Ее глубокие изумрудные глаза смотрели на прибор, но тут что-то заставило ее поднять взгляд, и ее зеленые глаза встретили удивленный взгляд таких же глубоких синих глаз.

– Терри! – выдохнула она, застигнутая врасплох. – Ты очнулся!

Кенди опустила на колени рядом с кроватью и подарила ему особенную улыбку, предназначенную лишь для него. Ее рука бессознательно нашла его руку, и он с трудом сдерживалась, чтобы не заключить его в объятия.

– Терри! – повторяла она, сдерживая слезы.

– Это правда ты? – хрипло спросил он, не в силах поверить в происходящее.

– Конечно, это я! – захихикала она. – Разве ты не узнаешь мои веснушки?

– Как можно не узнать ТАКИЕ веснушки! – пошутил он в ответ, слабо улыбаясь.

Потом он попытался сесть, но его пронзила внезапная боль в груди.

– Нет, не шевелись! – она поспешно прикоснулась к его плечам. – Прошлым вечером ты перенес тяжелую операцию и вряд ли встанешь с кровати в ближайшие несколько дней.

Его плечо пронзила дрожь от ее прикосновения, но он было таким приятным, что он тут же накрыл ее руку своей, заставляя ее чувствовать то же. Кенди немедленно отстранилась, испугавшись этого ощущения.

– Прошу тебя, Терри, – сказала она, пытаясь унять сладкое томление в груди, – пообещай, что будешь слушать нас, чтобы скорее поправиться.

– Все настолько плохо? – полюбопытствовал молодой человек.

– Три пули, – профессиональным тоном сообщила она. – Тебе очень повезло, что ни одна из них не задела жизненно важных органов, но раны серьезные, и ты должен спокойно лежать. А теперь позволь мне вделать тебе укол. Хорошо? – она потянулась за шприцем, оставленном на столике.

Кенди потребовалась вся ее выдержка, чтобы спокойно взять руку молодого человека и ввести лекарство, хотя ноги ее при этом дрожали, и она не знала, убежать ей или броситься в его объятия.

Он же все еще не мог поверить своему счастью, даже ощущая прикосновение ее рук. «Наверное, я умер и попал на небеса, – на мгновение подумалось ему, но прикосновение холодной иглы прогнала эти мысли. – Нет, я жив, – сказал он себе. – Больше того…. У меня есть еще один шанс», – с этой мыслью он снова погрузился в теперь уже спокойный умиротворенный сон.

Кенди подождала прихода Ива, чтобы лично сообщить ему о состоянии пациента, кроме того, она готова была остаться с Терри еще, но Ив настоял, Что ей самой нужен отдых. Молодая женщина неохотно вышла из палаты и медленно направилась к своей комнате, но подходя все ближе, она чувствовала, что ноги едва несут ее. Когда наконец она добралась до комнаты, то обессилено упала на узкую кровать, и по ее щекам свободно полились слезы. Но это были не слезы отчаяния и муки, это были светлые, радостные слезы, вызванные двумя чувствами: благодарностью небесам, что Терри выживет, и странным ощущением, которое не покидало ее с тех пор, как их руки соприкоснулись.

Девушка прикоснулась рукой к щеке и улыбнулась так искренне, как не улыбалась вот уже более трех лет. Она почти забыла, что значит ощущать это сладкое тепло внутри своего сердца, обволакивающее все ее тело с головы до ног. В таком умиротворенном состоянии девушка погрузилась в сон.

Она медленно вернулась из страны сладких грез, когда через несколько часов раздался тихий стук в дверь.

– Войдите, – сказала она, зевая и догадываясь, что посетитель ни кто иной, как Жюльен.

Когда женщина вошла в комнату, то застала Кенди с улыбкой до ушей и щеками, покрытыми румянцем. Жюльен никогда не видела девушку в таком настроении, и поспешила поинтересоваться, чем оно вызвано.

– Кажется, этой ночью тебе приснился прекрасный сон, – понимающе улыбнулась она.

– Нет, я вообще не спала, – улыбаясь, отозвалась Кенди и энергично вскочила. – Но этой ночью случилось самое прекрасное, что только могло произойти.

– И что же это? – удивилась Жюльен, размышляя, имеет ли Ив какое-либо отношение к улыбке Кенди.

Кенди взглянула в окно, а потом снова перевела взгляд на Жюльен.

– Сначала я думала, что не перенесу этого, что умру в тот же момент. Я провела несколько самых ужасных часов в своей жизни, – серьезным тоном начала она. – Но с первыми лучами солнца я поняла, что я самая счастливая женщина на земле! – закончила она, подбегая к Жюльен.

– Кенди, ты можешь объяснить все нормальным языком? – смущенно спросила Жюльен.

– О Жюли, – счастливо сказала она, садясь на кровать и усаживая подругу рядом. – Он здесь! Прошлой ночью я думала, что он умрет, я так боялась этого, но к утру кризис миновал, и он очнулся от забытья. Уверена, он скоро поправится и…

– Подожди минутку, Кенди, – нахмурившись, прервала Жюльен. – Кто ОН?

Только теперь Кенди вспомнила, что та видела ее любимого всего несколько раз, да и вряд ли помнит его имя, кроме того, Жюльен и не догадывается, как ей казалось, о ее чувствах к нему.

– Ну, я говорю… – помедлила она, – о человеке, который привез нас с Париж.

На лице Жюльен вдруг появилось понимание происходящего.

– Все ясно, – протянула она, – снова объявился этот бесчувственный, – она развела руками, повергнув Кенди в недоумение своим замечанием.

– Что значит «бесчувственный», Жюли? – поинтересовалась она.

Та изумленно взглянула на нее, а потом взяла за руку и таинственно улыбнулась.

– Дорогая моя, – начала она, – только женщина может тебя понять. Я прекрасно поняла, что ты познакомилась с ним не этой зимой. Вы прекрасно знали друг друга и раньше, больше того, я уверена, что воспоминание о нем довели тебя до слез в тот вечер, когда Ив пытался поцеловать тебя. Именно он тот самый бесчувственный человек, много лет назад разбивший твое сердце. Я ошибаюсь?

Некоторое время Кенди потрясенно молчала, пораженная проницательностью Жюльен и не зная, как отвечать на ее вопросы.

– Нет… это не совсем так, – пробормотала она. – То есть, это он, но… он не…

Жюльен недоверчиво скрестила руки.

– Кенди! – воскликнула она.

– Ну, я хочу сказать, – пустила в объяснения девушка, – да, мы были.. знакомы… и…, – запнулась она, – я любила его… и мы хотели быть вместе… а потом… мы порвали… вот и все…

– Вот видишь, почему я назвала его бесчувственным, – спросила Жюльен. – Только полный идиот мог отпустить такую, как ты.

– О Жюли, – ответила Кенди, – ты уже вторая, кто мне это говорит, но мы были вынуждены расстаться из-за независящих от нас обстоятельств. Он в этом не виноват.

– И как все глупышки в этом мире, – улыбнулась Жюльен, – ты все еще безумно влюблена в него. Ведь так?

Кенди опустила глаза и обиженно замолчала.

– О Жюли! – наконец воскликнула она. – Клянусь богом, ты права! – призналась она, признавая поражение.

Молодая женщина коротко рассказала подруге историю своих отношений с Терри и причины, заставившие их расстаться. Эта история так растрогала Жюльен, что по ее окончании она смахнула слезу.

– Не знаю, как ты все это перенесла, – всхлипывая, пробормотала она. – Если бы такое случилось с нами с Жераром, я бы не пережила этого.

– Тогда я тоже так думала, – грустно откликнулась Кенди. – Но проходило время, и боль понемногу утихала. Дни складывались в месяцы, и однажды ты ловишь себя на том, что считаешь, сколько лет прошло с тех пор, как он последний раз держал тебя в объятиях, – печальным тоном закончила она.

– Но теперь жизнь дает вам еще один шанс, Кенди! – попыталась подбодрить подругу Жюльен.

– Я не знаю, что он ко мне сейчас чувствует… но… – она осеклась.

– Но?

– Но по крайней мере он жив, рядом со мной и я помогу ему поправиться, – задумчиво протянула она.

– О Кенди! – нахмурилась Жюльен. – Думаю, тебе следует чаще думать о себе. И о преимуществах ситуации, – с хитрецой добавила женщина.

– О чем ты? – невинно поинтересовалась Кенди.

– Mon Dieu, девочка моя! – воскликнула та, начиная терять терпение от наивности Кенди.– Он твой пациент. Ты так часто будешь находиться рядом с ним, говорить с ним, проводить с ним время, – тут она загадочно улыбнулась: – стать ему ближе. Ну ты же знаешь, как следует вести себя с тяжелобольными пациентами.

При этих словах глаза Кенди широко раскрылись от понимания того, что сказала Жюльен. В ее голову ворвалось воспоминание о вчерашнем вечере – как бы она себя чувствовала, если бы Терри осознавал, что она готовила его к операции?

– Мыть его… -побледнела Кенди.

– Ну да, к примеру, – спокойно отозвалась женщина. – Несколько дней он не сможет вставать с постели, и…

– Я НЕ МОГУ!! – вскричала Кенди, а лицо ее мгновенно залилось краской.

– Кенди, не говори ерунды, – улыбнулась Жюльен. – Ты сотни раз ухаживала за пациентами.

– ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! – кричала девушка. – С НИМ Я ТАК НЕ МОГУ! ЭТО СОВЕРШЕННО ДРУГОЕ!! ЭТО БУДЕТ… ТАК… ТАК НЕУДОБНО!!!

– Кенди, будь разумной, – парировала Жюльен. – Ты его медсестра, и это часть твоих обязанностей.

– Тогда я больше не буду его медсестрой! – резко заключила она, нервно кусая ногти. – Пусть меня кто-то заменит!

– Но, Кенди!

– Да, я так и сделаю! – закончила молодая женщина, пытаясь побороть внезапный страх. Она была уверена, что это лучшее решение проблемы. Ведь она и подумать не могла, что Терри совершенно другой взгляд на вещи.

Чуть позже Терри снова проснулся, но вместо белоснежного ангела увидел у своей кровати высокого мужчину в белом халате. Тот что-то рассеянно писал, но вскоре почувствовал пристальный взгляд синих глаз. Как только стальной серый взгляд встретился с зеленовато-синим, Ив вспомнил, кого он оперировал прошлым вечером. Некоторое время оба молчали, рассерженные присутствием друг друга.

– Кажется, наши пути снова пересеклись, – первым заговорил Терри.

– Да, похоже, – холодно ответил Ив.

– Это вы спасли мне жизнь? – с трудом спросил Терри.

– Ну да, я ваш врач, – ответил Ив, с трудом пытаясь взять себя в руки и вести себя профессионально. Молодой доктор злился на себя за это непонятное непринятие человека, которого он видел всего однажды, да и то в течение нескольких секунд. – Меня зовут Бонно, Ив Бонно, – представился он, протягивая пациенту руку.

Поборов нежелание, Терри принял ее.

– Терренс Дж. Грандчестер, – ответил он, не сводя глаз с Ива. – Я в долгу перед вами, Бонно, – признал он, пересилив себя.

– Вовсе нет, сержант, – сухо возразил Бонно. – Я просто выполнял свою работу. Вам посчастливилось перенести операцию и жар. Теперь же все зависит от соблюдения вами режима. Вы должны лежать в постели, как можно меньше двигаться и придерживаться строгой диеты, – перечислил Ив, борясь с чувствами, которые вызывал в нем молодой человек.

– Думаю, я в хороших руках, – прошептал Терри.

– Спасибо, – удивленно ответил Ив, приняв замечание за комплимент.

– Я говорил о своей медсестре, – колко пояснил Терри.

– Ну если, – уязвленно парировал Ив, – вы имели в виду мисс Одри, то спешу поставить вас в известность, что она не ваша личная медсестра, у нее много обязанностей, так что возможно, с вами будут работать и другие медсестры.

Терри почувствовал раздражение от ехидного ответа Ива. «Проклятый французишка, – подумал он, – ну если ты хочешь войны, ты ее получишь».

– В любом случае, я прекрасно знаю, что я в хороших руках, – с превосходством ответил Терри, делая ударение на слове «прекрасно».

Патти получила еще одно письмо от родителей, предлагавших ей вернуться во Флориду. Молодая женщина положила письмо в ящик, где хранилась официальная переписка. Она встала со стула и быстро написала ответ. Черкнув родителям несколько строк, в которых говорилось, что она еще несколько недель останется с друзьями, она приступила к длинному письму, адресованному бабушке.

Патти считала, что отличие от других детей, лишенных нормальных отношений с родителями, ей повезло, что у нее есть любящая бабушка, ставшая ее ангелом-хранителем и участницей всех игр и забав детства и юности. В двадцать лет молодая женщина все еще видела в старой леди доверенное лицо и преданного друга.

Молодая женщина медленно подошла к окну и устремила взгляд на красоты имения Одри в предместье Лейквуда. Кенди ничуть не преувеличивала, рассказывая о красоте особняка и сада.

Теплое весеннее солнце ласкало своим сиянием роскошные розы, наполнявшие воздух пьянящим ароматом. Патти подставила лицо прохладному ветру, доносившему до нее мягкий запах, напоминавший о Кенди. За эти полгода в ее сердце появилось столько новых чувств, и сейчас она ощущала оживающую после зимы природу всеми фибрами своей души. Патти улыбнулась и распустила волосы, достигавшие ее плеч. Патти, Арчи и Анни находились под неусыпным наблюдение мадам Одри. Но это не стало препятствием для частых визитов Тома, любившего навещать друзей. Сначала старая леди возражала дружбе внука с «простолюдином», но она помнила, как любил его общество ее самый любимый внук, чью память она так лелеяла. Так, благодаря Энтони, Тому предоставили право приезжать в поместье когда угодно, чему особенно обрадовалась темноглазая гостья Одри.